Overlady_part.2

— Найдено среди залитых кровью бумаг в библиотеке де ла Вальер.

Хватка Каттлеи, словно стальные тиски, сомкнулась на её руке и сердце.

Ну, часть про сердце не была буквальной. Её сестра всего лишь метафорически держала её сердце в когтистой руке, ногти вонзались в самую суть её, словно они были стальными когтями, разрывающими вены и раздирающими артерии. Но чувствовалось оно именно так.

Каттлея. Она была под контролем и... возможно, всё это время. Луиза не могла доверять собственной сестре. Это было совершенно неправильно.

— Эй! Ты что... — всё, что успел сказать Маггат, перед тем как удар Каттлеи открытой ладонью оторвал ему голову. Было еще несколько воплей и протестов, которые быстро прекратились, и Луиза почувствовала каждую смерть своих миньонов как слабую пульсацию в голове. А затем Каттлея забросила её на плечо, одним движением, словно тряпичную куклу, не обращая внимания на то, что Луиза была в полной броне, и побежала.

Всё, что могла сделать могучая леди зловещей тьмы — это поджать ноги и стараться не проблеваться, пока её тащили один Основатель знает куда.

Х-м-м. Основатель. Да. Это была хорошая идея. Луиза начала молиться. Конечно же, технически она была злобным бичом этих земель, но в хорошем смысле слова! Она занималась этим, чтобы восстановить обычный, Богом данный порядок вещей, и вернуть благословенную королевскую власть! А Генриетта определенно не имела отношения ко Злу, что было единственной легальной причиной для свержения правящего монарха — и только для того, чтобы посадить на трон кровного родственника без темных склонностей. И хотя супружеская измена и была грехом, любая небольшая ошибка, содеянная Генриеттой, была многократно перевешена последующими действиями графа де Мотта. И предательским псом Варде и мадам де Монтеспан, это су... собакой женского пола.

Так что определенно, Господь прислушается к её молитве, потому что она не плохая.

Пожалуйста. Господи. Спаси Каттлею. И её тоже. Это тоже было бы мило.

Но в темноте не вспыхнул слепящий свет, вестник предстоящего искупления. А был бег сквозь темные коридоры и залы, темные как смола, холодный воздух, и единственным звуком были извинения Каттлеи и редкие "береги голову".

"Очень хитрый план, Ваша Злобность", — произнес Гнарл в её уме. — "Обмануть его, чтобы он затеял это порабощение, а затем позволить ей отнести себя к нему. Это намного быстрее, и если сжечь её сейчас, то Вы не сможете пройти через ловушки. Гениально".

Ею начали смутно восприниматься следы света, но все же, скорее, изменения звука подсказали ей, что они покинули узкие коридоры. Это был приглушенный шорох, напомнивший ей почему-то о соборах, ощущение и звучание большого пространства с очень тихими людьми внутри.

Что-то вроде... очень тихих людей. Тот тип тихих людей, которые даже не дышат.

А затем под дребезжание собственной брони она оказалась на полу, и почти так же быстро она оказалась в коленопреклоненной позе, не в силах сопротивляться могучим мышцам. За спиной продолжали возиться, ее снова приподняли, но руки были завернуты за спину так, что в любой момент эта поза могла стать очень болезненной.

Вокруг неё стояли другие фигуры, в неверном свете магических кристаллов можно было увидеть, что они стратегически размещены по этому... оно выглядело как собор, как она и подозревала, но она никогда не видела соборов, построенных из такого темного камня. И она могла видеть другие силуэты вокруг неё, всегда стоящие на краю световых колодцев, словно манекены, заботливо расставленные кем-то, и у всех были светящиеся красным глаза.

Впрочем, именно Каттлея продолжала удерживать её. Даже извинения прекратились. Её злость медленно, но верно выжигала потрясение и страх в её сердце. Как он посмел? Как он посмел?

Центральный склеп был больше, чем можно было представить. Несмотря на потрясение, Луиза понятия не имела, как он помещался под тем маленьким островком. Значит, или он полностью был под озером — а она не думала. что Каттлея унесла её так глубоко, — или он не был именно в реальном мире. Она склонялась к последнему варианту, потому что стены были высечены из базальта, а насколько она помнила уроки геологии, их имение стояло на граните.

И её перчатка пульсировала. О да. Она пульсировала, словно сердце, теплое напоминание о том, зачем она здесь.

— Ах, пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-правнучка, — сказал удивительно приятный и — смеет ли она сказать это? — добродушный голос. — Так мило встретиться с тобой во плоти. Я знал, что ты придешь, ты же очень привязана к своей руке, не так ли? Ах-ха.

*

Бледный голубой свет сиял во тьме гробницы.

— Ты был трупом, Маггат, — обыденным тоном сообщил Скил. — И почти что дважды трупом. Твоя голова укатилась по ступеням, и я такой спросил: "а где это голова Маггата?", — и Стинк после этого сказал: "О, смотрите, он дваждымертвый, можно ограбить", — а потом он снял твои наплечники из черепов, пока ты лежал мертвый, — Синекожий миньон злобно ухмыльнулся. — Он в-о-о-он там, на тот случай, если ты захочешь их вернуть, — добавил он.

Поднявшись на ноги, Маггат повел плечами и зыркнул на младшего коричневого миньона, который вдруг сменил цвет на бежевый. Стинк начал снимать похищенное, но недостаточно быстро, чтобы избежать разгневанного Маггата, который свернул ему шею. Маггат придерживался мнения, что если что-то упало, то пропало, но к себе этот принцип никогда не применял.

— Никто не трогает мои вещи, пока я совершенно точно не дважды-умер, — прорычал он, с напряжением оторвав голову мертвому миньону и вручив её Скилу, перед тем как вернуть себе свою собственность. — Сделай так, чтобы у него болела шея, когда ты его вернешь, усёк?

— Это было забавно, Маггат, — лениво сказал Макси, разглядывая дорогую статую и самоцветы, вставленные ей вместо глаз. — Глупые, глупые новички. Они не знают, как дела делаются. Глупые экс-гобы, которым не пришлось работать вместе, как в прошлый раз, когда мы оказались возле вампира. Итак, что мы собираемся делать?

Маггат закончил прилаживать амуницию.

— Макси, — сказал он, — когда мы вернемся, у тебя есть мое разрешение на то, чтобы связать Стинка и зачитать ему поэзию про нар-циссы, или поющих птичек, или еще чего. Благодаря Повелительнице я понял, что означает слово "неподчинение", потому что она часто его использует, и вот что я тебе скажу. Мне совершенно не нравится, когда это делают со мной.

В рядах миньонов послышалось бормотание. Это непропорционально жестокое наказание задело некоторые сердца. Впрочем, это бормотание мгновенно затихло, когда Игни зажег два файербола, а Фетид — всё еще одетый в платье — откуда-то извлек пару тесаков.

— С миньонами, которые становятся слишком наглыми в то время, когда у Повелительницы проблемы, может случиться несчастный случай, когда я совершенно случайно изрублю их в мелкие кусочки и смету их в реку, так что когда синие соберут их обратно, часть этих кусочков может быть съедена, и вы что-нибудь потеряете навсегда, — распевно предупредил Феттид.

— Правильно, — прорычал Маггат сквозь оскаленные зубы, — я зол. Я очень, очень зол. И шея еще болит. Вампиросестра Повелительницы заслуживает много боли. Но она очень быстрая, очень сильная вампирша, которая забрала Повелительницу, поэтому нам нужен план, потому что мы собираемся вернуть Повелительницу целой и невредимой.

— Ага, собираемся, — согласился Макси. — Если она случайно умрет, то мы, скорее всего, закончим тем, что Кровавый Герцог, вампир, которого упоминала сестра Повелительницы, будет у нас главным, потому что я слышал несколько удиви-и-ительно плохих-для-нас историй про него. А мы только избавились от вампира, после восьмидесяти лет эксплуатации. Я уверен, что мы не хотим римейка этой истории.

— Но нам нужен план, — настаивал Маггат.

— О! Идея! — встрял Игни. — Огонь! Мы подожжем вампиров! Они уязвимы для огня. Просто.

По общему мнению, это был хороший план.

— А какие еще слабости у них есть? — попытался вспомнить Маггат, расхаживая туда и обратно и волоча руки по земле. — У нас есть чеснок? Палки? О, у нас есть немного серебра в моем мешке, которое мы не успели отдать Повелительнице.

— Я думаю, что у вампиров есть еще одна слабость, — сказал Макси, — я читал про это. Это типа мета-слабость, которую мы используем, чтобы убить их и не позволить выпить всю нашу кровь, потому что это больно и может сделать нас дважды мертвыми.

— Это ненормально — миньон, который читает, — пробормотал кто-то. — Ты кем себя возомнил, Гнарлом?

— Заткнись, Боб, — огрызнулся Макси. — Ты тупой, ты пытался погасить огонь факелом, потому что слышал выражение "бороться огнем с огнем", и ты туп, как кто-то, кто не может говорить, поэтому ты не понимаешь что такое мета-фора или фигура-речи. Ты настолько туп, что не понимаешь, что миньоны должны служить Повелителю — или Повелительнице — и разбивать вещи и головы, а раз ты слишком туп, то заткнись. Нет, то, что я вычитал из книги про то, как убивать вампиров, когда мы пытаемся придумать, как сбежать от проклятого вампира, это то, что они очень мело-драматичные, а это означает, что они любят выделываться и поступают не так как миньоны. Например, что мы делаем, если у нас есть связанный пленный?

Бормотание сопроводило общее обсуждение вопроса. Началось несколько потасовок, быстро угасших под недовольным взглядом Маггата.

— Дать ему по башке и отнести жизненную силу Повелительнице, — высказался кто-то через минуту.

— Ага! — весело подтвердил Макси. — Вот поэтому-то мы лучшие! Мы убиваем хорошо! А еще убиваем плохо и типа как бы средненько. Но вампиры, они любят вещи типа "Муа-ха-ха, я такой Злой", и это вроде бы понятно, но вампиры перебарщивают даже по сравнению с самыми безвкусными Повелителями. Повелители, если побеждают противника в дуэли, убивает его. А вампиры — нет. Поэтому я думаю, что, скорее всего, вампир свяжет Повелительницу и начнет свое "Муахаха, послушай мой злой план", и потом он обязательно начнет выделываться. Поэтому я считаю, что пока она в безопасности, и нам не нужно спешить, пока мы не соберем все серебряные украшения со стен и не заточим их, и привяжем к оружию и такому прочему. А если наши зеленявки смогут найти, куда забрали Повелительницу, мы сможем тихонько затыкать стражей вампиров, и мы не умрем ужасно болезненной двойной смертью.

Маггат сложил руки.

— Это довольно стоящая идея, особенно потому, что она включает в себя грабеж, — сказал он. — В следующий раз я буду бить тебя не так сильно, когда ты начнешь свою поэзию без разрешения, — проговорил старший миньон сквозь оскаленные зубы, — не будь я Маггатом Колотушкой.

*

Луиза посмотрела вверх, на драматический круг света, который появился перед ней. Там был человек, находящийся в поставленном вертикально мраморном гробу. Он улыбался честной, открытой улыбкой, благодаря которой было хорошо видно острые зубы. Красные глаза сверкали из-под бровей, которые неприятно напоминали отца. Его длинные волосы были завязаны в пучок, как будто перед девушкой стояла честная вдова, а длинная мантия была пришпилена поверх чистой, но очень древней одежды.

А из его груди торчал пробивший его сердце бледно-голубой кристалл. Он казался окутанным красным светом, хотя что-то в уме Луизы подсказывало, что это просто небольшое помешательство, какое-то дополнительно чувство засекло чисто зло, бьющее из фрагмента сердца башни.

Определенно, это из-за присутствия вампира и его темной магии, потому что она никогда не чувствовала ничего подобного от почти целого сердца.

— Добрый вечер... нет, я думаю, что это утро... для тебя, — сказал он, глядя на неё. — Я бы подошел поближе, чтобы рассмотреть тебя, но сейчас, я... аха... испытываю небольшое неудобство. Так что вместо этого ты можешь подойти ко мне. Разве ты не поцелуешь дорогого старенького дедушку? — Он выжидательно помолчал. — Нет? Жаль. Всё же хорошо, когда семья рядом, не так ли? Ты не возражаешь, если я буду звать тебя внучкой? Так будет проще, и мне не придется произносить все эти "пра". Занимает очень много времени. Но ты можешь использовать их. Потому что ты знаешь. Я такой.

Луиза попыталась пошевелиться, но не вышло.

— Отпусти её! — приказала она.

— Ах-ха. Иронично, не так ли? Ты хочешь, чтобы я отпустил её, а она отпустит тебя. Но знаешь, это ведь правильно, повиноваться старшим и предкам, а я сочетаю оба эти понятия. — Он улыбнулся. — Каттлея просто хорошая маленькая девочка, в отличие от твоего очень испорченного отца. Тебе же нравится быть хорошей маленькой девочкой, разве не так?

— Да, — ответила её сестра, усилив хватку.

— Вот видишь! Она не хочет, чтобы её отпустили. Я думаю нам нужно определиться, кто здесь больше заботится о её интересах. — Голос герцога упал до шепота. — Это я. Не ты.

Повелительница на секунду прекратила бороться и даже дышать. Затем она резко выдохнула.

— Отпусти мою сестру. И отдай часть моего сердца башни, — прорычала она.

— Тц, тц, тц. И вот опять, ты пытаешься воздействовать на чувства своей сестры, то есть управлять ими. Ты не сможешь контролировать её всю жизнь, знаешь ли. — Мужчина сделал паузу. — Ну, всю её не-жизнь. Потому что, ну, ты понимаешь. Потому что хоть она и не так великолепна во всём, как я, но она всё еще лучше тебя. Это такая вампирская штука. Дошло?

По мнению Луизы, было бы очень неплохо, чтобы "дошло" до него. Например, чтобы до него дошла волна огня.

— Но давай говорить серьезно. Ты хочешь этот кристалл, который торчит из моей груди? — продолжил вампир. — Забирай. Пожалуйста. Не стесняйся. Фактически, учитывая, что ты темная леди, если ты готова к альянсу, то я отдам тебе сестру, как знак нашего сотрудничества. — Он ухмыльнулся. — Я обещаю, что не заставлю её убивать тебя во сне или ударить в спину. Это было бы ужасно.

Луиза моргнула. А? Он только что... предложил ей союз и сказал, что отпустит Каттлею с ней. Если она просто вытащит фрагмент сердца башни... который она и так собиралась забрать?

Постойте, всё стало туманным и расплывчатым? Да, действительно.

Ей показалось, что её настигло воспоминание.

"Луиза, — сказал её отец с серьезным видом. — Когда ты станешь старше, мужчины могут захотеть, чтобы ты сделала... кое-что. Особенно один определенный мужчина. Понимаешь, ты легко поймешь, что это именно он, потому что он захочет, чтобы ты подошла ближе, и он скажет, что хочет, чтобы кое-что убрала с его тела. Он скажет, что это магический кристалл, и что ничего плохого не произойдет, если ты поможешь ему, но он лжет".

Она смотрела на отца широко раскрытыми глазами. Она очень хотела вернуться к своей игре с куколками, особенно к магу-рыцарю, которого подарила её мать, но её отец сказал, что сейчас, когда произошла её помолвка, важные вещи должны быть сделаны.

" Может показаться, что в этом нет ничего страшного или даже что это хорошая идея, — продолжил он. — Но не слушай таких мужчин. Это плохие, плохие люди, и если ты коснешься его, то произойдут очень, очень плохие вещи. Послушай меня, Луиза. Это жизненно важно, и тебе нужно запомнить это, хотя тебе всего шесть."