Overlady_part.2

Постойте! Он сказал, что использует кровь Каттлеи, которую он запас. Возможно, если она продолжит бегать, то он исчерпает запас, и она сможет добраться до него, когда его вновь парализует! Продолжать бег, взорвать еще несколько ауро-конечностей, если сможет, потому что это может навредить ему или ускорить его смерть. Она сделала глубокий вдох, игнорируя боль в груди, и высунула голову из-за укрытия, а потом спряталась назад так быстро, как смогла. Он был отвлечен краснокожими миньонами, которые убивали младших вампиров, швыряясь файерболами, но очень скоро он поубивает их всех. Ей нужно действовать быстро, воспользоваться моментом и уничтожить его.

— Красные! — приказала она в свою перчатку. — Не стойте! Держитесь подальше от него и разбейтесь на меньшие группы, чтобы он не мог убить всех сразу! Коричневые! Защищайте красных и швыряйтесь в него, чем можете! Синие, разбейтесь по двое в каждую группу! Ни в коем случае не умирайте! Зеленые, взбирайтесь наверх! Разрушайте крепления крыши над ним! Если сбросить на него камни, вы сможете пришпилить его! Если это не сработает, спрыгивайте и атакуйте конечности сзади, а затем удирайте, если он попытается схватить вас! А ближайшая группа пускай идет ко мне! Все, сосредоточьтесь на конечностях! Если он подойдет близко — убегайте! Заставляйте его двигаться и дезориентируйте!

Она сможет сделать это! Это хороший план!

*

Это был ужасный план, учитывая все обстоятельства, решила Луиза, пока она летела назад. Нет, постойте! У неё был хороший план! Проблема была в её оппоненте! Что за вампир-мухлежник будет игнорировать миньонов, которые старались его отвлечь, и будет ломиться прямо на тебя, если заметит? И не обращает внимания на две взорванных конечности, если их ценой он может добраться до тебя, вместо того чтобы отступить, как делают все монстры в историях, после того, как их ранят? Все происходило не так, как полагается.

Затем она врезалась в стену, и её мир — который до этого состоял из изрядного количества боли — теперь состоял из чистой агонии. Она могла бы описать звук своего удара, как звон мешка со столовыми приборами, сброшенного с высоты, или отметить факт, что она была уверена, что слышала треск нескольких костей, но серьезно, было слишком больно для таких абстрактных мыслей.

Сквозь красно-черную мглу она могла видеть своего предка, подбирающегося к ней, его лицо с вожделением смотрело на неё из своего гроба подвешенного на щупальцах.

— Старость и коварство торжествует над юностью и навыками, — небрежно произнес он. — За исключением того, что не такой уж ты была и умелой. Честно говоря, это я был умелым, а ты была коварной, противостоя мне. Постой-ка. Дай мне придумать что-нибудь получше, поскольку это будет последней вещью, что ты услышишь в статусе живого существа.

Луиза застонала. Каждый вдох ощущался как нож в её легких, а она дышала судорожными вдохами.

— Ах да! Я бы хотел поблагодарить моих фанов за их вечную поддержку и пожелать всего наилучшего людям Тристейна, которые смогут увидеть моё возвращение очень скоро. — Пауза. — Нет, нет, недостаточно иронично. Хм. Я наслажусь каждым глотком из вашего поражения и подавленного отчаяния? Э-э, нет. Давай-ка подумаем...

Раздалось почти неслышимое шлепанье ног. Или, возможно, это было биение её сердца, колотящееся, словно крылья бабочки, качая её живую кровь. Ей казалось, что она тонет.

— Ах! Не думай об этом как о смерти. Подумай об этом, как о раннем уходе, чтобы избежать...

— Правильно! Ткни его прямо в мелодраму! — заорал кто-то, это был приглушенный голос на границе слышимости.

— Счас жахнет!— заорал Игни и выстрелил из своего пистолета прямо в лицо Герцога. Учитывая, что он был заряжен по принципу "набить кусками серебра, сколько влезет в ствол", а спусковым механизмом служил миньонизм — точнее "Игни ткнул пальцем в полку" — он был опасен со всех сторон, на 360 градусов. В данном случае не повезло Герцогу де ла Вальер, который получил полный ствол плотно набитых денье в колено.

Его каменный гроб рухнул с грохотом, кровяные щупальца дезинтегрировались, а сам он завыл от боли. Луиза захохотала, судорожно выдохнув, смех вытолкнул из горла её собственную кровь.

— Не двигайтесь, Повелительница,— услышала она сквозь туман боли. — Макси, бери за руки! — Ей стоило заорать на миньона, который сказал что-то очень глупое, но было слишком больно для таких вещей, и её дыхание отказывалось ей повиноваться. Ха. Ха-ха— ха. Действительно... действительно, ей стоило крикнуть на него. На свое дыхание. Ха. Боже, как же больно-то.

— Пусти! Что я тебе сделал?

— Феттид, взял нож? Хороший? Это очень глупый вопрос, Боб. Ты должен был знать, что я не прощу. А ты слишком раздражаешь. На счет "режь!" сделай это, Фетид! Раз, два, пять...

— Три!

— Заткнись, Макси, я сейчас очень отвлечен. Три, режь!

Это было словно бальзам в её венах. Оно не было похоже на целебное ощущение водной магии, оно было даже лучше. Оно не было холодным и не вызывало легкую тошноту. Нет, оно ощущалось как... жизнь. Луиза сфокусировала взгляд и вдохнула, её дыхание было легким и безболезненным. Рядом с ней стояла группа бесстыдно уделанных кровью миньонов и медленно расползающееся тело одного из них, которое превращалось в лужицу липкой черной слизи.

— Что вы сделали? — вдохнула она, с широко раскрытыми глазами.

— Мы потом объясним, — небрежно ответил Макси. — Вампо-дед сейчас — самая большая проблема.

— А я думал, главная проблема в том, что крыша сильно повреждена, — отметил Скил. — Она больше, чем вампир, и я не могу вернуть миньонов, если они становятся как... как это слово? Еда. Крысштекс, да.

— Я думаю, сейчас не время спорить, потому что вампо-дед слегка отвлекся, но у Игни больше нет зарядов, поэтому нам нужно бежать, — сказал Маггат, остановив дальнейшие дебаты угрозой насилия. — Постарайтесь, чтобы Вас снова не размазало, Повелительница. Это вредно для Вашего здоровья.

Нет. Луиза подняла себя на ноги, вытерла рот рукой и возблагодарила себя за то, что сумела удержать посох в руке. Она выплюнула кровь на землю. Нет. Никакого бегства. Никаких пряток. Она с холодной яростью в глазах уставилась на своего падшего предка, который вытягивал похожих на детей призраков из земли, вновь отращивая свои кровяные щупальца и начиная вставать.

— Вы довольно сильно ранены, Повелительница, — предупредил Маггат. — Эй, вы? Знаете еще одного раздражающего нас миньона, которого нужно использовать для лечения Повелительницы?

— Я не люблю Монгера,— встрял Игни, который с высунутым языком отчаянно старался перезарядить пистолет.

Луиза снова сплюнула, прочистив рот, и начала читать заклинание. Молнии начали потрескивать на её посохе, Перчатке и доспехах. Они уходили в землю вокруг неё. Миньоны вокруг неё прикрыли глаза от жгучей яркости света во тьме. То же сделал и Кровавый Герцог, который вновь нависал над ней в своем паукообразном гробу, одна нога превратилась в кровавое месиво.

А затем она подняла свою левую руку и выпустила молнию в центр его груди. Жгучее голубое сияние вспыхнуло в кристалле, погруженном в его грудь, и что-то внутри граней начало пылать и потрескивать. А затем красная аура закрутилась спиралью, затягиваясь неумолимым водоворотом в кристалл, и погасла, и уже оттуда стала вытекать в виде энергии, перекачиваясь в её Перчатку.

Гроб рухнул на пол и раскололся.

Герцог закричал в агонии. Там были какие-то слова, возможно, они включали какую-то версию "мухлежа", но были практически неразборчивы из-за боли и ярости. Однако новая красная аура начала расцветать над ним, когда призраки вновь начали собираться к своему господину.

— Я говорила тебе! Я предупреждала, что это мой магический светящийся кристалл! И молния — это магия воздуха, а не огня! — торжествующе взвизгнула Луиза. — Гнарл! Надеюсь, ты уже подготовил ритуал! Для тебя же лучше! Или я поджарю его заживо моей молнией! Замертво! Немертво! Не важно!

Кто-то застонал за ней, и под грудой монет — которых там теперь не было — Каттлея поднималась на ноги. Луиза глянула на миньонов, которые снова были заняты их сбором, и выгнула пальцы правильным образом, наполняя руку новыми монетами.

— Лежи, Катт, — сказала она, стараясь не содрогаться, глядя на лицо сестры. Та сумела восстановить большую часть зубов, но вид всё еще был не блестящим. И ведь именно Луиза сделала это с ней... в виде самозащиты, да, но всё-же...

— Нет...он... слишком отвлечен. Ударь его снова. Заставь его кричать, — выдавила Каттлея, пуская кровавые слюни и качаясь.

Луиза так и сделала, со всем удовольствием, разогнав красный свет, формирующийся вокруг него, очередной молнией.

— Как тебе нравится это, ты, пес! — каркнула она. — О, ты думал, что ты очень могуществен? Уже нет! Ах-ха-ха-ха! — Она закашлялась, так как из-за смеха вновь заболели ребра. — Кричи!

— `Асибо, — Каттлея смотрела на свою бронированную сестру заплывшими черными глазами. — С `ороги.

Луиза моргнула.

— Что? — спросила она. Но она слишком хорошо поняла. На изможденном лице сестры была горечь и ненависть.

— Мне... мне нужно это. Мне... мне было всего десять. Я не могу сделать так, чтобы этого не произошло. Но он должен умереть.

"Если Вы убьете его, то не сможете связать", — предупредил Гнарл. — "Знания! Унижения! Унижение тем, чтобы заставить его делиться знаниями, а затем посадить его в клетку под потолком лет на десять! Но, опять же, Вы можете привыкнуть полагаться на него... а затем он сможет Вас предать. А я буду бессилен Вам помочь, потому что Вы не будете прислушиваться ко мне, а будете полагаться на него вместо меня. Каверзно, каверзно. Х-м-м. Ну, у меня подготовлены книги для ритуала связывания, так что решайте, Ваша Злобность".

Стоя между ними, освещенная сзади красным светом ауры Кровавого Герцога и пульсацией сердца башни, Луиза замерла.

— Двигайся, — прошептала Каттлея, руки сжаты в кулаки, новые зубы торчат из десен, словно у атакующей змеи.

... ей не стоило позволять Каттлее делать это. Это неправильно. Если она убьет кого-то... то, возможно, выпьет кровь. Это плохо. Убийство делало дурные вещи с умом вампиров, как говорилось в историях, и они не окончательно потеряны, пока не совершат первое убийство. Она может остановить её. Убить Герцога. Избавить мир от него. Или связать его, забрать от Каттлеи, и оставить сестру в безопасности с родителями. Или... убить их обоих. Отправить избитое, жадное до крови существо, стоящее перед ней, на отдых, упокоить тварь с оскаленными клыками, горящими глазами и когтями, и помнить сестру такой, какой она была. Как добрую, милую девушку. Не нечто, что охотится на других. Не нечто, что... что никогда не было похоже на тварь, что стоит перед ней.

Гнарл терпеливо ждал.

Но то, как Каттлея смотрела на неё, со счетов не сбросишь. Это всё еще была её старшая сестра. Луиза видела чистую, инстинктивную потребность в её глазах. И боль, внутреннюю боль, перед которой блекло всё, что Луиза могла бы сделать, избивая сестру бронированными кулаками. Она знала эту нужду, это ненависть, это отчаяние слишком хорошо. Она видела всё это в зеркале, когда винила себя за очередную неудачу с магией. Это должно было быть ужасно для неё, и длилось долгие годы. Лгать младшей сестре, винить старшую сестру, бояться мать и отца так же, как и Луиза в этом году. И сама она была... технически вампиром, ну, в некотором роде, потому что, как оказалось, одной из вещей, которую ей не сказали миньоны, было то, что они могли лечить её, принеся в жертву одного из своих рядов.

Если это так много значит для Каттлеи, то по... тогда будь оно всё проклято.

Луиза сделала шаг в сторону, и Каттлея прыгнула.

Чувствуя тошноту, Луиза изо всех сил старалась не слушать и не плакать. Из-за всего. Её рука болела еще сильнее, и каждый вдох причинял боль. А еще она надеялась и молилась, что то, что она сделала, было к лучшему, но она этого не знала и боялась выяснить.

Несмотря на закрытые глаза, она развернулась и призвала шар огня. Следующим шагом было выяснение, была ли та тварь... выяснение, была ли на месте её сестра. Но ей не хотелось смотреть. Это... это была её вина. Именно об этом говорила её мать, слабость в выборе того, что кажется легким, вместо того, что есть правильно. Значит, ей придется встретить это. И она совершит праведное действие, если придется. И сделав это...

— Э-м-м. Луиза? — с любопытством спросила Каттлея. — Почему ты стоишь там с закрытыми глазами? Ну, я к тому, что у тебя надет этот твой причудливый шлем, но я не вижу твоих светящихся глаз — о! Твои глаза намного симпатичнее моих, темно-багровый все-же ужасный цвет — так о чем это я? Да, я к тому, что ты делаешь?

Это... это определенно было похоже скорее на Каттлею, чем на покрытую кровью королеву проклятых. Луиза открыла глаза и пересмотрела свое мнение. Как бы это сказать? Ну, Каттлея не была королевой, и её владычество над проклятыми было сомнительно. Именно это можно было сказать.

— Ага, — застенчиво сказала Каттлея, хотя прилагательное "застенчивый" обычно не применяется к кому-то, кто выглядит так, словно с ним произошел "инцидент" на скотобойне, когда он надел хоккейную маску и гонялся за смешанной группой стереотипных подростков. — Я думаю, нам нужно найти немного стоячей воды, в которую я смогу запрыгнуть. И эта ночная сорочка, похоже, пришла в полную негодность. Я потеряла много одежды из-за пятен крови, но это не годится даже на тряпки. Ты не поверишь, сколько в нем было крови! Я думаю, что он регенерировал её! И это было так хорошо. Очень, очень хорошо! Мне не нужно будет есть несколько недель. — Она икнула. — В смысле, это было чудесно. Достаточно, чтобы вылечить всё, что ты сделала со мной — я полностью тебя прощаю за это, сестричка, и я так, так, так сожалею о том, что он заставил меня сделать — и даже больше. — Она положила руку на живот. — Я чувствую, что вот-вот лопну! Словно клоп или что-то вроде! Интересно, это об этом говорят люди, когда упоминаю сладкий вкус мести? И...

Луиза подняла руку.

— Катт. Ни слова больше, пожалуйста. — Она сделала глубокий вдох. — Я... Я могла выяснить, что ты есть и во что ты превратишься, но... эм, можешь не говорить про... все это вслух в такой... такой... меня это нервирует! — Она сглотнула. — Он... мертв?

— Ну, да. Он же вам... ой, точно, — Каттлея улыбнулась не очень приятной улыбкой и ткнула пальцем в сторону гроба. — Сама посмотри.

Луиза так и сделала и увидела сморщенный, расчлененный труп, который выглядел, словно он был мертв сотни лет. Тонкая кожа, похожая на бумагу и местами разорванная, обтягивала желтые кости. Зубы выбиты или сломаны, конечности переломаны, а углы рта замерли в выражении агонии.

Луиза вырвала фрагмент сердца башни из его груди. Кристалл ярко вспыхнул в её руках, утонув в Перчатке, и она внезапно ощутила почти довольную магию от камня в ней. Она сдернула мантию с трупа и сунула её Каттлее.