Путь к славе. Нарциссовая мандрагора

— Ох, надеюсь, за ужином вы не заснёте. К нам прибивают барон с семьёй. Хозяин будет вне себя, если ужин не задастся, — забеспокоилась девушка.

Мираль успокоила служанку. Спать во время вечернего концерта она не собиралась. Про себя девушка отметила, что и в этот раз не заметила, как задремала. Глаза сами собой закрылись, так Мираль время от времени играла, представляя себе полный зал, но, видимо, день сегодня утомительный.

— Да, вам тут письмо. Мне поручили разобрать комнаты, в одной из них я нашла этот конверт. Подписан Лидимиром на имя Мириль Клёновой. Мириль в замке нет, как и Мираль только одна. Думаю, это для вас. Когда почта принесла письмо, вероятно, его просто забыли передать.

— Где оно? — встрепенулась менестрель.

Служанка протянула сложенный несколько раз лист с печатью в виде колеса и макового цветка. Мир должен был этой весной выбрать знак для своего клейма, который бы содержал семейный символ, но отличался от предшественников. Мираль подозревала, маковый цвет жених выбрал из-за её инициалов.

Селана тихо наблюдала, как Мираль разворачивает дрожащими руками письмо и читает первые строчки. Потом сообразила, что это не прилично, и удалилась, пообещав зайти и напомнить о времени ужина.

Мираль рассеяно кивнула. Она полностью погрузилась в послание от жениха. Кривым размашистым подчерком Ладимир сообщал о последних новостях на улице Мастеров. С момента отъезда там мало что изменилось, и Мираль втайне надеялась, и не изменится до её возвращения. Приятнее всего возвращаться туда, где всё знакомое, родное и близкое. Где тебя ждут и по-настоящему любят. Девушка поцеловала лист и заметила стоящего напротив Люсава Демяновича.

— Вас не учили предупреждать о своём приходе? — возмутилась менестрель.

— Я стучал, но вы явно увлеклись этой бумагой. Меня вряд ли что-то удивит, тяэли, — заметил лекарь. — К нам приходил посыльный?

— Да. Точнее, я не уверена, приходил ли он к кому-нибудь помимо меня.

— Хм... Ладно, отложите письмо, оно не раствориться, и покажите мне горло.

Мираль послушно открыла рот и высунула язык. Люсав Демянович прижал язык девушки палочкой и слегка развернул лицо к окну, чтобы свет падал как нужно. Перед высоким лекарем миниатюрная Мираль вновь почувствовала себя маленькой девочкой на приёме.

— Как я могу судить, ваше горло в полном порядке. Давайте вдох-выдох. Да-да, ваше состояние в норме. Лишняя нагрузка ни к чему сейчас, но небольшой концерт не повредит. Даже пойдёт на пользу, связки нельзя запускать.

Лекарь бросил палочку в кувшин, от которого шёл резкий запах спирта, такой что Мираль затошнило. Зато девушка могла быть уверена, инструмент был чистым.

— Я могу не успеть на приём. Если почувствуете, больше нет сил выступать — извинитесь и скажите "остальная программа будет представлена на концерте в честь Дня Матери Земли". Его сиятельство всё правильно поймёт.

Мираль кивнула. Отказывать ей всегда было трудно. Тут ещё надо сделать это аккуратно, чтобы не обидеть ни хозяина, ни гостей.

Люсав Демянович внимательно посмотрел на письмо, девушка до сих пор держала его в руке, словно оно могло повредить лечению, и вышел. После его ухода, у Мираль осталось ощущение совершённой ошибки. Словно ей не стоило читать письмо и вообще брать его в руки. Чувство присутствовало совсем недолго, после девушку отпустило. Она укорила себя за сомнения. В конце концов, её влюблённость не мешает выступать. Даже наоборот вдохновляет. Хотя со стороны это мало заметно, Мираль не привыкла делиться любовными переживания с кем-то кроме Ладимира.

Концерт во время ужина прошёл на удивление быстро. Барон и граф, не доев, ушли обсуждать некое дело. После их ухода, графиня отпустила слуг. Мираль сразу побежала ужинать, хотя и договорилась с кухаркой, чтобы есть оставили еду. На кухне девушку нашла Селана и попросила подняться в музыкальную комнату к Сотялаву.

Маленьких граф разучивал новую мелодию и захотел, чтобы менестрель ему аккомпанировала. Мираль согласилась только сыграть, но не подпевать, сославшись на уставший голос.

— Как хорошо получается, — восхитился мальчик, спустя десяток повторений, за которые девушка успела выучить мелодию и перестала подглядывать в ноты. — Не хватает только танцоров. Ведь это танцевальная песня.

— Да кто ж танцует во дворце вечером? — поинтересовалась менестрель, хитро глядя на Сотялава.

— Я, — услышала Мираль голос Ленисара.

Молодой граф стоял в дверях и не менее хитро смотрел на репетирующих.

— Сотька давно мечтает о полноценном выступлении, чтобы не только слушали, но и танцевали. Будет хорошо, если ритм станут задавать пару знатоков, — заметил юноша.

— Думаете, наберётся пара знатоков? — спросила менестрель, подразумевая их большее количество.

— Может и больше. Но пара точно будет, — заверил её Ленисар, слегка покраснев. — Сотька играй, я должен потренироваться.

Маленький граф махнул рукой, подавая Мираль сигнал. Они вместе начали играть. Старший из братьев отсчитал про себя, потом вышел в центр комнаты, представляя себя в паре с кем-то. Двигался Ленисар плавно и уверенно, чётко следя за мелодией, замедляясь и ускоряясь вместе с ней.

— Ленисар Севолодович имеет прирождённый талант ко всем аристократическим наукам, — шепнул удивлённой девушке Вевол.

— Он импровизирует или показывает чему научился? — так же тихо поинтересовалась Мираль.

— Вероятно, импровизация. Ранее эта мелодия не звучала в этой семье. Разве, что в её семье — мелодию разучивать Соте брат посоветовал.

Девушка кивнула и выпрямилась, отметив, что отвлечение никак не повлияло на игру. Это весьма полезное умение Мираль пыталась привить себе длительное время, и вот начало получаться.

— Мираль Аленовна, не составите мне пару? — спросил Ленисар, когда мелодия закончилась. Казалось он совсем не устал и был готов танцевать и танцевать.

— Могу попробовать, но боюсь, меня такому не учили, — ответила менестрель.

— Нянюшек тем более не обучали. Я буду подсказывать. В паре учиться легче. Ведь, как сын, устроителя праздника, я должен выделяться среди знати.

"И поразить её", — добавила мысленно девушка, хотя и не понимала о какой графине идёт речь. Или о княжне, или баронессе. Во дворце, конечно, все знали о ком речь. Мираль же оставалось только притворяться понимающей. Впрочем, нет большой разницы кто невеста графа Поторайского, менестрель исчезнет сразу после праздника, и не придётся играть на свадьбе.

Ленисар подсказывал движения, но худенькая Мираль почувствовала себя неповоротливой и массивной. Впервые девушка ощутила какой объём работы придётся ей проделать перед борьбой за Голос Ундины. "Смогу ли я справиться за этот год", — засомневалась девушка.

— Ваше сиятельство, прошу вас, скажите каковы мои умения в танцах? — спросила Мираль.

Юноша тряхнул головой и помедлил с ответом. Менестрель явно оторвала его от воображаемых событий.

— Вашим движениям, тяэли, не хватает грации и уверенности, — ответил Ленисар, когда танец закончился. — И вы не умеете следить за дыханием. Учитесь восстанавливать его несколькими вдохами.

— Благодарю, — поклонилась Мираль, изображая светскую даму.

Молодой граф поклонился в ответ и убежал. Пока менестрель сидела, прислонившись к холодной колонне, и пыталась восстановить дыхание, нянюшки увели Сотялава. В зале остался один Вевол.

Учитель прошёлся вдоль стены, потрогал инструменты и обратился с вопросом к девушке. Мираль его не расслышала, слишком сильно кровь стучала у неё в ушах, и по губам прочитать не смогла. Вевол, не дождавшись ответа, повторил ещё раз, но уже громче. На сей раз девушка услышала.

— Да, я собираюсь уехать после праздника, если получится, то вместе с князем. Нельзя упускать такой шанс, — ответила она.

— Вам здесь не нравится?

— Я чувствую себя здесь... — Мираль хотела сказать "пустым местом", но во время остановилась. — Чужой и лишней. Если позволите, сейчас мне надо вернуться в комнату, я могу понадобиться на завтрак.

Глава 10

Отъезд предстоял пышный. Почти все вещи увезли ещё вчера, но к отъезду всё равно готовили пяток карет с запряжёнными в них пятёрками лошадей. Мираль с трудом представляла как всё это умещается на заднем дворе графского замка. Её сомнения разъяснил Вевол. Как оказалось, лошади большую часть времени находились в других конюшнях графа, и приводились в город лишь по случаю переезда.

Когда все начали рассаживаться по местам, Сотялав неожиданно закапризничал, отказавшись сесть в крытую утеплённую карету вместе с родителями.

— Хочу как Нис ехать, — заявил мальчик, отбежав к лошадям.

Нянюшки тут же схватились за головы, но не произнесли ни звука, иначе граф мог бы выместить гнев на них.

— Ты же знаешь, это не возможно, — попыталась образумить его графиня. — От холодного воздуха тебе сразу станет хуже и некому будет помочь.

— Я уже большой! Я — человек, а не орхидея, чтобы пугаться воздуха, — ответил Сотялав менее уверено, чем прежде. — Мираль, ведь так? Скажите, так?

Менестрель покраснела и опустила голову. Ей совершенно не хотелось вмешиваться в спор графской семьи. Её нахождение здесь казалось большой ошибкой, точно она без спроса вошла в чужой дом подглядывать.

— Ну, скажите! — потребовал мальчик.

— Родители лучше знают, — коротко ответила девушка и спрятала голову за гитарным чехлом.

— Вы ничего не понимаете! Вы все ничего не понимаете! — продолжил кричать Сотялав. Мираль заметила, его мать и нянюшки при каждой фразе становились всё бледнее и бледнее. — Вы не можете заставить меня сесть в карету.

— Сотялав Севолодович, это просто подло, — ответила Леравида Регасимовна, едва сдерживая слёзы.

— Почему его не могут выпороть? — тихо спросила Мираль Вевола, пока графская семья продолжала спор.

— От обиды у младшего графа может начаться приступ.

— Если судить по словам всей семьи, приступ у него может случиться при любом малюсеньком потрясении. Как его воспитывают в таком случае?

— Устным убеждением, — ответил Вевол. — Это очень ранимый ребёнок, который не хочет проблем другим. Но, похоже, отрочество уже близко, и старший брат скоро может превратиться в соперника. Только шансы изначально не равны. Физические возможности Ленисара намного выше способностей Соти.

Мираль не ответила. Графская семья договорилась, и девушку позвали в открытую повозку. Сотя там уже сидел и отказывался от помощи нянюшки, убеждая ту, что справится сам.

— Мираль Аленовна, — обратилась к менестрелю уставшая женщина. — Присмотрите за них. Если потребуется, этот флакончик откройте и дайте ему подышать.

Нянюшка протянула глиняную бутылочку с деревянной пробкой.

— Далеко не убирайте, он может скоро потребоваться.

Мираль спрятала бутылочку в поясной мешочек, откуда в любой момент могла быстро достать. Ей подали гитару. Девушка поставила инструмент перед собой и крепко обхватила гриф.

— Как только мы окажемся на улице, будем играть, — скомандовал маленький граф.

— Что играть?

— Марш весны. Он подойдёт для этого лучше всего, — захлопал в ладоши мальчик.

Мираль с сомнением взглянула на хрупкого Сотялава. Сильная вещь, не для ребёнка.

— Я уже много раз его играл, а Нисар маршировал, как настоящий воин. Это так здорово, — добавил маленький граф. — Мне никогда не стоять во главе войска. Парады мне брат показывает со своей стражей. Или с нашей. Я запутался, где чья. Это не важно. Мы скоро поедем, готовьте инструмент.

Мираль извлекла гитару, и спрятала чехол под сидение. Стараясь не задеть ребёнка, она занялась настройкой. Струны на прохладном воздухе поехали, пришлось отложить инструмент. Иначе струны могли лопнуть.

— Надеюсь, у меня есть время? Гитаре надо привыкнуть к прохладе после тёплого дворца.

— Есть-есть, — обрадовал её мальчик. — Сейчас круг почёта. Все слуги должны выразить нам почтение, потом по очереди будем выезжать на улицу. Это медленно. И по городу поедем медленно. Зато в поле очень-очень быстро.

Мираль перехватила гитару, чтобы та не ударилась о бортик, как повозка тронется. Долго этого ждать не пришлось. Рожок возвестил о полной готовности. Нисар и его конная свита поехали вокруг замка. Следом карета с графом, графиней и ближайшими слугами. Потом уже открытая повозка с Мираль и Сотялавом. За ними — нянюшки, и дальше телеги с самой необходимой утварью и слугами.

Остающиеся построились на дорожке вокруг дворца, кланяясь проезжающим мимо членам семьи. Кучер разъяснил, что обычай появился в давние времена, когда здесь всё было обустроено иначе. Тогдашний архитектор забыл про площадку перед крыльцом, и каретам проходилось объезжать кругом, чтобы выбраться на улицу. С той поры план усадьбы изменили, а порядки остались.

На улицу выехали быстро. Мираль даже не успела как следует настроить струны. Сотялава удивил такой поворот событий.

— А где очередь? — спросил кучера мальчик.

— Так, мой господин, ещё неделю назад Сиятельства распорядились выезд для господ освободить, — объяснил кучер.

— И никого не будет? — расстроился мальчик. Мираль показалось, он сейчас расплачется.

— Почему? Бездельников везде хватает, они ж не мешают.

Обрадованный мальчик повелел менестрелю готовиться.

Люди действительно собрались поглядеть на выезд графа из города. Они наблюдали, некоторые показывали пальцем, посмеивались. Девушка чувствовала себя неуютно, ей казалось, после такого люди не станут относиться к ней всерьёз, будут считать барским шутом. Мираль взглянула на маленького графа. Тот крепко держал пальцами флейту, готовый поднести её ко рту и заиграть. Мальчик совершенно не понимал, насколько смешным он выглядит. Играть Весенний марш для случайных слушателей да ещё в коляске... Совершенно неподходящее место. Марш создан для плаца или богатой усадьбы. Менестрель почувствовала, что краснеет, ей так не хотелось становиться посмешищем горожан. Не такую память о себе Мираль собиралась оставить.

Сотялав отдал команду играть. Мираль подчинилась, зажмурив глаза. Ей так не хотелось видеть, что происходит вокруг.

Девушка услышала гитару, подключившуюся к ней флейту. Потом добавились ложки, трещотки и тарелки. Целый ансамбль заиграл Весенний марш. Мираль удивлённо открыла глаза. Сотялав возле неё играл только на одной флейте. Менестрель оглянулась. Слуги верхом на покрытых плотной тканью тюках стучали по зажатым между колен вёдрам, били друг о друга крышки от кастрюль, крутили трещотки. При всём этом умудрялись попадать в такт. Марш потерял всю свою серьёзность, превратился в весёлую мелодию, не изменив ритма.

Люди на улицах с удивлением и смехом следили за процессией. Мираль заметила, что больше их веселят слуги на телегах, чем они с Сотялавом. Их будто не замечали, менестрель успокоилась. Позор на этот ей явно не грозит, и немного расслабилась, размышляя о том, сколько времени придётся ещё играть. Пальцы уже требовали перерыва и отдыха. Песни тем хороши, что дают рукам и голосу передышку, а эта мелодия совсем не думала заканчиваться. Маленький граф, проиграв весь марш, начал его заново, не давая передышки. "Как у него сил хватает", — недовольно думала менестрель. Партия Сотялава имела коротенькие перерывы перед каждым проигрышем, у Мираль же была основная партия, которую прекратить нельзя. Она тихо попросила перерыв, но мальчик только отмахнулся и шепнул: "Мы не можем, люди смотрят". "И насмехаются", — мысленно добавила Мираль.