Путь к славе. Нарциссовая мандрагора

Трактирщик отвёл гостью на кухню. Его жена поставила на стол миску с гречневой кашей, разбавленной мелко порезанными кусочками мяса и ароматно пахнущими пряностями.

— Я туда имбирь положила, он для горла полезен и вообще здоровье повышает, — сообщила хозяйка.

— Спасибо.

Вановий Киранович тем временем пересчитал полученные деньги, добавил к ним ещё четыре монеты из своих запасов. На глазах гостьи он быстро поделил выручку на две одинаковые части.

— Выбирай, какая больше нравится, — предложил трактирщик.

Мираль долго уговаривать не требовалось. Вытерев руки о салфетку, девушка сгребла правую кучку и спрятала монеты в поясной кошелёк.

— Как видите, доходы честные, как и договаривались. Там, кстати, восемнадцать медяшек. Вот скажите, тяэли, что вас заставило в путь отправиться? Молодая красивая девушка, жених есть, наверняка, из приличной семьи, судя по речи, с хорошим воспитанием.

От таких слов менестрель поперхнулась.

— Ванька, не приставай к даме с разговорами, хотя бы до конца ужина, — попеняла хозяйка мужу. — Ешь-ешь, не слушай его речи. Он не побеспокоит.

— Мне с детства путешествовать хотелось, дома не сиделось, — ответила Мираль, после того, как допила чай. — И петь очень любила. У меня хорошо получалось подражать заезжим менестрелям. В тринадцать лет я поразила талантом Матея Потеникия, стала его ученицей. До сего времени с ним ходила, теперь вот сама езжу. Надеюсь стать известным менестрелем — это же не плохо стремиться к лучшему.

— Да, стремиться не плохо. Но я вот вижу уже две ошибки у вас. Во-первых, не могу судить о достатке семьи, но неизвестная девушка на карете в первую очередь вызывает у людей мысль о большом достатке. Вроде как богатая девочка поехала на прогулку. Но тут возникает вопрос о слугах — как родители одну отпустили. За известного менестреля вас принять могут лишь в глубинке, где не в курсе современного положения дел, — объяснил трактирщик, отмахиваясь от жены. — Погоди, ей это может пригодиться. Во-вторых, если докажете, что вы не просто богатая девочка, а мастер. Начинающий, но мастер своего дела, вас примут, но до славы ещё далеко. Люди сразу забудут ваше имя, стоит карете исчезнуть за поворотом. Менестрелей, которые хорошо поют, сейчас много, но люди помнят и ждут единиц. Обычно певцы ещё в процессе обучения налаживают связи с хозяевами гостиниц, те включают их в планы приёма и заранее сообщают о приезде, добавляя к имени менестреля характеристику, чтобы люди вспомнили.

— Вроде как самоуверенная девушка на карете с серой лошадью? — поинтересовалась Мираль. — Мне хотелось идти по своему пути, наладить собственные связи. Самостоятельно прославиться.

— Вижу, гордая менестрель, — кивнул хозяин, присаживаясь напротив гостьи. — Уверенности и упорности у вас много. Но запомните, не везде вас будут принимать хорошо, не везде получится собрать людей как сегодня. Могут даже отказать в угоду более известному певцу. Просить выступить вас будут только после того, как слава о вас разнесётся по царствам. А до этого вы будете предлагать услуги или вами будут развлекать людей, в отсутствии иных развлечений. И дело тут не в качестве, а в имени. Жена, не кривись, я говорю как есть. Кстати, жена мне сказала, вы её узнали. А имя Пластичной Леди вспомните?

Гостья призадумалась. Она перебралась в уме несколько вариантов имён, но, казалось, ни одно из них не принадлежит хозяйке постоялого двора.

— А она была одной из лучших в своё время. Так и с менестрелями у нас, — заметил Вановий Киранович. — Кстати, зовут мою жену Мара Емяновна.

— И что надо сделать, чтобы имя вошло в историю? — поинтересовалась Мираль. — Раз одного мастерства не достаточно.

— Это просто, — ответила трактирщица. — Совершить что-нибудь необычное. Например, Егеня Северлаг отправился на поиски северной земли в одиночку. Доплыл или нет, никто не знает толком. Подобрал его корабль, как он сам говорит, на обратном пути. Ну и теперь всем байки про те края сказывает. Маряна Миряна участвовала при переговорах с кентаврами, потом нескольким людям помогла споры решить.

— У меня даже идей нет, чего сделать необычного, — вздохнула Мираль.

— Так кто ж о таких делах, на ночь глядя, думает. Завтра может мысль какая придёт или позже. Жизнь пока ещё вся впереди.

Гостья поблагодарила за ужин и за советы и поднялась к себе. Выделиться среди других исполнителей ей очень хотелось, как и чтобы к ней приезжали договариваться о концертах. Да и Ладимиру письма будет проще писать, если он заранее будет знать её путь. Вспомнив о женихе, Мираль извлекла из сумки листы и грифель. Вместо стола ей пришлось использовать гитару. В комнате из мебели находились только кровать и массивная тумба с вделанным в неё тазом, чтобы последний случайно не перевернули и не разлили.

"Мой любимый Ладимир!

Вроде только с утра мы с тобой расстались, а кажется, прошло уже много дней. Думаю, нет надобности писать, как я скучаю по тебе".

Сердце девушки защемило, на глазах появились слёзы. Мираль аккуратно вытерла их платком, стараясь не испачкать лицо грифелем, и продолжила.

"В первой деревне мне указали недостатки выбранного мною пути. В прямом смысле, а не жизни. Похоже, придётся поменять маршрут. И найти чем выделиться. Да, именно так. Сейчас я не могу придумать, но может книги мне подскажут. Узнаю с утра, где можно найти библиотеку — в городе или у барина какого-нибудь. Я постараюсь быстрее найти свой путь к славе, но прошу, не переживай, если его поиски затянутся. Я обязательно вернусь к зиме. Обещаю".

Менестрель вытерла набежавшие снова слёзы и продолжила письмо, где рассказала коротко обо всех приключениях. Закончив с письмом, девушка спрятала листы и грифель в сумку, приглушила огонь в чашах и забралась под одеяло.

За завтраком Мираль первым делом поинтересовалась книгами.

— Не знаю, — честно ответила трактирщица. — Муж писать-читать что-то умеет, и мальчики немного. А книг у нас две всего — букварь и ещё какая-то. У главы может что-то есть, он тоже грамоте обучен. Про барина ничего не знаю, да вряд ли он даст свои богатства не знакомой девушки, тем более из соседней области.

Супруг Мары Емяновны о книгах знал больше. Вместе с Мираль он проложил маршрут на карте до крупного города с книгохранилищем.

— Там, конечно, не всё, но много. С собой не дают, только там читать и чужакам только за плату, — объяснил мужчина.

— Спасибо большое. А скажите, почему вы так недоверчиво к менестрелям относитесь? — Мираль задала вопрос, который её давно интересовал.

— Потому что деревня наша проездная, многие тут останавливаются. Многие пытаются денег заработать. Вот и приходится отбирать мастеров от шарлатанов. Вот неделю назад солдатик приезжал. Глуповатый, грубоватый, а всё ту да же — петь. Сыну угрожал, чтобы выступить дали. Да только против меня не пойдёшь — испугался он и убежал.

— Не Дитием его звали, — поинтересовалась менестрель, вспоминая местные войска.

— Именно так. Знакомы?

— Да, пугать меня пытался. Но не получилось, а потом батюшка его исправляться отправил. Видать в отпуске решил певца изобразить.

За разговором Мираль уложила вещи в карету и запрыгнула на козлы.

— Спасибо за советы и еду, было очень вкусно.

— Спасибо за песни, — откликнулся трактирщик. — Приезжайте как-нибудь.

Глава 3

Гостиница, куда Мираль отправил Вановий Киранович, спряталась между невысокими домами на улице Продавцов. На двери висела аккуратная вывеска с изображением кровати и ложки. Выше располагалось название "Пушистый ельник", которое по ночам освещалось небольшим фонарём.

По гостиничным перилам катался мальчик лет десяти. Он мельком взглянул на незнакомку, не прекращая занятия.

— Мальчик, — обратилась к нему Мираль. — Вы здесь работаете?

— Да.

Ребёнок перестал кататься, отряхнул одежду и продемонстрировал вышитую на жилете ёлочку.

— У меня дело к Сазару Вялавовичу. Присмотрите за моей каретой?

— Что мне за это будет? — поинтересовался мальчик.

— Монетка. — Мираль бросила ему медный кругляшок с парящим орлом.

— Договорились.

Гостья спрыгнула с козел и поднялась на крыльцо.

— Смотрите, чтобы никто не залез в карету, если что — громко кричите. Умеете?

— Умею, — улыбнулся ребёнок, показывая дырки на месте клыков. — Показать?

— Не надо. Я вам верю.

Менестрель зашла внутрь. В первый момент ей показалось, что внутри очень темно. Вскоре глаза привыкли, и девушка смогла осмотреться. Она попала в большой зал со столами и лавками. На стенах размещались каменные чаши, огонь в которых еле теплился — ровно столько, сколько нужно, чтобы чаша не потухла. Через мутные слюдяные окна внутрь проникало немного света, освещая маленькие прямоугольники под окном. Рядом с потухшим камином выделялась темная дверь. Напротив входа находилась лестница.

— Есть тут кто-нибудь? Сазар Вялавович? — позвала Мираль.

— Вы на постой? — громко поинтересовалась женщина, вынырнувшая из-под лестницы. В руках она держала огромную корзину с бельём.

— Почти. Вановий Киранович порекомендовал мне выступить у вас и передал письмо для Сазара Вялавовича.

— Интересно... Вход на кухню справа от камина. Муж должен быть там. Я вас проводить не могу — стираю, пока постояльцы разошлись.

Трактирщица показала на дверь и снова скрылась под лестницей.

Мираль аккуратно прошла между столами и постучала в дверь. Не дождавшись ответа, девушка открыла её. Там за столом сидел мужчина и что-то писал.

— Здравствуйте, — громко сказала менестрель.

Трактирщик вздрогнул и обернулся.

— Здравствуйте, тяэли. Желаете остановиться в "Пушистом ельнике"?

— Можно сказать и так. У меня письмо Сазару Вялавовичу от Вановия Кирановича.

— Что же пишет мо брат? — поинтересовался трактирщик, забирая конверт у девушки.

Мираль пожала плечами:

— Он сказал, это поможет мне в Манисте.

Сазар Вялалович хмыкнул и аккуратно надрезал конверт.

— Гм... дорогуша, — произнёс он через некоторое время. — Вы сильное впечатление на брата произвели. Околдовали пением, как могол.

— Он был жив, когда я уезжала.

— Конечно, это я плохое сравнение привёл, скорее уж как мемозина, нет, эти дамы тоже не простые. Судя по письму, вы околдовали всю деревню. Теперь брат просит посодействовать и организовать концерт в городе. Я знаю брата, он плохого менестреля не посоветует. Так что концерт организуем. Но не сегодня. Нужно хотя бы пару дней для привлечения людей. Иных развлечений у простого люда сейчас нет, так что зрители будут. Думаю, после завтра его и сделаем.

— А до концерта?

— До концерта, дорогуша, можете жить здесь и готовиться. Где ваши вещи? Давайте я провожу вас в номер.

Сазар Вялавович помог занести сумки Мираль в номер и отдал ключ.

На улице мальчик уже ждал гостью, чтобы рассказать ей последние новости:

— Тут дядька какой-то крутился, всё рассматривал карету. Неопрятный, с огромными кулачищами и глаза всё по сторонам смотрят — то на карету, то на улицу. Я думал закричать — как раз стражник появился, а он его как увидал — рванул быстрее кошки.

Менестрель поблагодарила его и поехала в городскую конюшню, где собиралась оставить повозку на время, пока будет жить в Манисте.

В Архиве девушка справилась о книгах. Молодой секретарь лишь руками развёл — библиотека в городе отсутствует, горожане книг почти не покупают, самое большое собрание сочинений находится у графа, но это частная коллекция и вряд ли туда пустят постороннего.

— Может, есть способ? — допытывалась Мираль.

— Вы говорите, что менестрель? Поговорите с Атальей Восточной, это наш родной менестрель. Она сейчас в городе и вхожа в дом графа и наместника.

Секретарь подробно объяснил, как найти дом и даже нарисовал схему. Обрадовавшая девушка, поблагодарила его и поспешила в гости к менестрелю. Она не много волновалась — не известно, как отреагирует Аталья на появление незваной гостьи.

Мираль уже вышла на нужную улицу и увидела дом, который описал секретарь, как её грубо схватили и затащили в переулок. Девушка попыталась ударить преступника, но тот отпустил и проворно отскочил в сторону.

— Тсссс, не брыкайся, — зашипел он.

Менестрель обернулась и поглядела на похитителя. Выше её на две головы, явно не брившийся неделю или больше, в помятом военном костюме, испачканном и порванным в нескольких местах, с бегающими глазами. Он то смотрел на девушку, то за неё, то по сторонам.

— Дитий, что за шутки? — возмутилась Мираль, узнав самый большой кошмар детства. Перед глазами девушки тут же всплыли лица Натаси Полумесяц, Ригира Заики и Лекары Удачливой, её друзей, чудом спасшихся от проделок малолетнего бандита.

— Ты должна мне помочь, — заявил гроза ладимировой улицы.

— С чего это? — хмыкнула Мираль.

— Это твой отец отправил меня в армию. Там плохо, там дис...тси...пилина. На плечо картинку поставить хотят. А это больно. Я там умру.

— То есть ты сбежал и требуешь моей помощи?

— Да.

— Идёт, вот прямо сейчас позову солдат. Они тебе мигом человеческий облик вернут.

— Ты не посмеешь, — побледнел Дитий и вытащил нож. — Порежу.

Мираль боковым зрением оценила расстояние до улицы. Прыжка хватит, а дальше бежать и она в безопасности.

— Махай, я заору, — спокойно ответила девушка.

— Ты просто мара, — зашипел Дитий. — Человек о помощи просит, а ты... ты должна! Ты мне жизнь испортила...

Менестрель не стала дослушивать его. Резко прыгнула назад, одновременно развернувшись. Сделала шаг и, не удержавшись на ногах, попала в объятья стражника.

— Здравствуйте, я только что видела Дития Полесова. Он мне угрожал, — быстро проговорила девушка, стараясь встать и перестать висеть на парне.

— Тяэли, где вы его видели? — оживился второй стражник. — Мы его целую неделю поймать не можем.

Мираль показала на переулок. Дития там уже не было. Он умел скрываться за мгновение до появления возмездия.

— Наверно, убежал на другую улицу.

— Спасибо за помощь, тяэли, — хором сказали стражники, и побежали искать дезертира.

Мираль огляделась и поспешила к Аталье.

Пожилая домовладелица проводила гостью на второй этаж и показала дверь. Менестрель дождалась, пока женщина спуститься и постучалась. В квартире послышались шаги, дверь открыли, Мираль разу почувствовала запах кислой капусты и куриной похлёбки. На пороге стояла полноватая женщина в полинявшем растянутом платье и с шарфом на голове. В руке она держала половник, с которого свисали тонкие полоски варёной моркови и петрушки. Лицо хозяйки раскраснелось от кухонного жара.

— Здравствуйте, — улыбнулась женщина. — Вы ко мне?

— Если вы Аталья Восточная...

— По поводу концерта?

— Нет-нет, я тоже менестрель. Только получила грамоту.

— Тогда проходите, поговорим, — пригласила Аталья.

Она посторонилась, пропуская гостью. Мираль сняла сапоги и куртку. По мягкому ковру пошла следом за хозяйкой на кухню и села на скамью. В дальнем углу девушка увидела возящихся детей, которые даже не заметили появления незнакомки. Пока Аталья отвернулась размешать суп, гостья аккуратно рассмотрела логово менестреля. Иного слова она подобрать не смогла — стены большой комнаты завешены овечьими шкурами, пол укрыт поблекшими коврами. Из мебели только пара сундуков, дети и родители вместо кроватей спят на матрасах. Ни книг, ни письменных принадлежностей Мираль не увидела. Зато под самым потолком, подальше от детей, висели гусли. Кухня от большой комнаты отделялась тонкой перегородкой и печкой. Здесь стояли стол, две скамьи и стенной шкаф, заставленный продуктами и посудой.