Путь к славе. Нарциссовая мандрагора

Содержание:

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 1

С наступлением Рожденца* весна добралась и до Алидвы. Воздух стал мягче. По улицам побежали ручьи, унося в море грязный снег, накопившийся за зиму. Вернулись из-за океана и запели в садах птицы. Путешественники занялись подготовкой к странствиям, собирая вещи и выверяя карты. Сердце рвалось в дорогу вслед за тёплым южным ветром.

Мираль как раз относилась к числу странников, что не сидели на одном месте. Сбегая со второго этажа господского дома, она представляла, как будет петь в гостиницах, ночевать, где придётся и, главное, некому будет говорить как ей себя вести. Матушка, конечно, начнёт переживать, но справится. Родители давно смирились с участью единственной дочери. Ещё когда она поразила заезжего менестреля, исполнив ему песню в разных тональностях. Тогда Мираль не знала, что это такое, просто пыталась изобразить, как её исполняли заезжие артисты на главной площади. С той поры минуло семь лет, за это время девушка изучила всё, что полагалось знать бродячему певцу — от сочинения песен до обговаривания концертов с хозяевами гостиниц. Сегодня закончился последний этап обучения. Небольшой концерт у наместника Алидванского обеспечил Мираль первой зарплатой и грамотой о получении статуса менестреля.

Заслышав топот, слуга проворно раскрыл дверь. Девушка выбежала на крыльцо и, не останавливаясь, прыгнула на сухой островок среди луж. Приземлилась удачно, даже гитара за спиной не подскочила.

— Мирка, сдала? — парень на лавочке перестал считать деревья в саду и пошёл к подруге, прыгая по островкам.

— А ты как думаешь? — девушка помахала свитком. — Теперь разгуляюсь, и ничего мне за это не будет.

— Как же я? — пригорюнился друг, забирая чехол с гитарой. — Опять до холодов ждать. Кто же свадьбу зимой играет?

— Мы не зимой, а весной как ручьи побегут через годик, как я известной стану, — беспечно отозвалась менестрель. — Ладимир, куда торопиться-то? Тебе надо мастером стать и мне найти места для выступлений, а там и о семье подумаем.

— Ты не улетишь по весне, как птицы?

— Не улечу, честно, ты только меня дождись.

Мираль взяла друга за руку и потянула к дому, что находился в центре военного поселения. Ей не терпелось показать родителям грамоту и сесть за праздничный стол.

— Погоди, не торопись. — Ладимир не дал девушке взбежать на родное крыльцо и постучал в ближайшее окно.

Менестрель заметила отличие ритма, её друг звал гулять по-другому. Сговорился с родителями в её отсутствие? С будущими тёщей и тестем? В обход любимой девушки? Мираль не могла сообразить, как на это отреагировать.

— Эмм... пока меня тут нет, ты за ребёнка что ли? — съехидничала она.

— Нет, налаживаю отношения с родственниками, — смутился Ладимир. — Всё равно их буду видеть чаще тебя, — добавил он тише.

— Не грусти. — Мираль обняла парня, уткнувшись лицом ему в грудь — настолько он был выше маленькой и худой девушки. Ладимир погладил кудрявые волосы, заплетённые в косу. Менестрель вспомнила, сколько сил потратила на причёсывание, и улыбнулась.

— По какому поводу расстроились? — отвлекла молодых от объятий матушка.

— Мир грустит, что я завтра уезжаю, — откликнулась менестрель. — Смотрите, что я получила.

Девушка помахала перед родителями свитком. Матушка выхватила его и развернула.

— Лад, я бы на твоём месте, запретил ей путешествовать, — посоветовал отец, пока его жена изучала грамоту. — А то уедет и не вернётся. Мы-то уже над этой проказницей не властны.

— Запретишь ей... — пробормотал Ладимир. — Идём куда собирались?

— Да, идём, — ответила матушка. — Мираль, я горжусь тобой, но... ладно, ты и так всё понимаешь, к чему лишний раз говорить. Идёмте.

— Куда идём? — не поняла менестрель.

— Сюда. — Ладимир махнул рукой в сторону пристройки.

Мужчины открыли дверь. Матушка закрыла глаза дочери. Когда убрала руки, Мираль увидела серую лошадь с серебристой гривой и белым пятном на лбу.

— Знакомься, дочка, это Звезда, наш с матушкой подарок тебе. — Отец потрепал лошадиную холку.

— Она прекрасна, — восхитилась менестрель, рассматривая подарок. — Как я и мечтала. Буду теперь настоящей наездницей. Воином как ты.

Отец не выдержал и рассмеялся:

— Ну, ты скажешь. Голосом убивать собралась.

— Ален! — одёрнула любимого матушка.

— Мам, мы же шутим, — улыбнулась Мираль.

Она закончила рассматривать подарок и расцеловала родителей.

— Это ещё не всё, — сообщила матушка. И знаками показала Ладимиру — действуй. Парень сгорбился и покраснел. Мираль показалось, сейчас он убежит.

— А ну, отставить, — скомандовал отец, который тоже это заметил. — Ровняйся. Кругом. Шагом марш выполнять поручение. Ох, молодёжь, всему учить надо.

Ладимир, хоть не был военным, послушал команды и выкатил походную карету.

— Мираль, это... ну... это... — замямлил парень. — Я для тебя сделал.

— Твоя выпускная работа? — поинтересовалась девушка, разглядывая узоры. — Это мак? Почему мак?

— Да, выпускная. Надеюсь, с ней твоё путешествие станет легче, и ты скорее вернёшься.

— Спасибо. Это такой дорогой подарок. — Мираль повисла у Ладимира на шее и поцеловала в щёку.

— Говори ей уже, — зашептали хором родители.

Парень набрался смелости и быстро произнёс:

— Мираль, я прошу тебя стать моей невестой. Карета и медальон мой подарок на помолвку, если ты согласна.

Девушка покраснела и отпустила руки. Ладимир аккуратно поставил её на землю. Все замерли, ожидая ответа. Мираль склонила голову и поковыряла носком сапога землю. Она уже давно ждала предложения, но думала услышать его зимой. Вернётся из путешествия и сразу свадебный ритуал пройдёт. А Мир неожиданно поторопился, привязал обещанием. Хотя девушка видела — он готов ей подарить карету так, без обещаний. Похоже, инициатива исходила от родителей, довольных избранником дочери — сын каретного мастера, продолжатель дела со своей мастерской и с отличной репутацией. Боялись, она встретит кого-то в пути и не вернётся? Глупость. Нет в Западном Стихвелье такого парня, чтоб с Ладимиром сравнился. Раз нет, раньше или позже помолвку затевать без разницы. Родителям спокойнее будет.

Лошадь первой не выдержала наступившей тишины. Заржала и легко толкнула девушку в спину. Менестрель очнулась и посмотрела в глаза Ладимира, напуганные и полные надежды.

— Я согласна стать твоей невестой, — ответила девушка очень тихо, но все её услышали.

— Наконец-то, — обрадовались родители и обнялись. Казалось, они радуются больше молодых.

Ладимир подхватил Мираль на руки и расцеловал.

— Где кулон? — поинтересовалась весёлая и смущённая менестрель.

— Сейчас. — Ладимир достал из-за пазухи металлический круг и подал девушке.

— Сам делал? Молодец. А почему гитара и мак? Это ведь мак?

— Мак. Ты ведь Мираль Аленовна Клёнова, а станешь Колесовой. Как была МАК, так и останешься. Это просто твои инициалы зашифрованы.

— Выдумщик. Идём отмечать. Карету и лошадь, можно вернуть обратно в пристройку, — распорядилась менестрель.

Утром на проводы Мираль пришли не только Ладимир с семьёй, но и все друзья, находившиеся в городе. Подружки расспрашивали о помолвке и вместе с приятелями восхищались богатым подарком на помолвку. От восхищения перешли к спору — станет ли карета залогом того, что Мираль вернётся к жениху или при первой возможности поступит, как ей будет угодно. Ладимир красный от негодования и смущения отошёл в сторону, там голоса болтунов не были слышны. Мираль, не менее возмущённая, оторвалась от разговора с родителями и прикрикнула на друзей:

— Угомонитесь! Вот буду я полгода в дороге, а то и больше. Какие будут воспоминания об отъезде? Что со всеми поссорилась? На всех наорала? Очень уж они согреют под дождём и в трудное время. Хотите обсуждать нашу помолвку — идите подальше, чтоб мы не слышали.

— Мира, успокойся, мы же шутя. Мы рады и твоей отважности, и помолвке, и свадьбу ждём с нетерпением будущей весной, — стали убеждать её друзья.

Мираль только махнула рукой, что с болтунов взять.

— Дочка, поговори с женихом напоследок и отправляйся. — Отец подтолкнул её к Ладимиру. — Видишь, он тебе сообщить что-то хочет.

Парень отвёл девушку в сторону, где их не слышали остальные, и взял за руки.

— Ты если встретишь, кого полюбишь больше меня, забудь о помолвке, я переживу как-нибудь... Пусть она не будет мешать твоему счастью.

— Это тебе родители глупостей наговорили и этих наслушался? Я тебя люблю и только тебя. С самого детства, — ответила Мираль.

— Вот-вот, Мирушка. Вдруг наша с тобой любовь перерастёт в дружбу. Если встретишь кого — напиши мне, я всё пойму. Пообещай, что не будешь себя мучить и меня заодно.

— Обещаю. Ты мне тоже пришли, коли другая милее станет.

— Я тебя дождусь, нет никого лучше тебя.

— Ладимир, Ладимир, — пробормотала менестрель, утыкаясь лицом в его куртку, пропахшую горячим металлом.

Парень обнял девушку. Так они стояли, пока родители не позвали. Жених поднял Мираль и посадил на козлы. Девушка поправила сбившийся платок, спрятав по ним непослушные локоны.

— Я поехала. Я обязательно вернусь, — Мираль послала воздушный поцелуй Ладимиру.

— Я тебя дождусь, — ответил парень.

Менестрель тряхнула вожжами. Лошадь потащила карету к выходу из города.

Вскоре впереди появились городские ворота, охраняемые двумя сонными стражами.

— Ну что, Звёздочка, теперь мы с тобой будем сами искать пропитание и славу, — весело сообщила девушка. — Да-да, наставник считает, из меня получится известный менестрель. Мы же с тобой не будем расстраивать старика? Карета у меня есть, платье тоже, вместе со знаниями и песнями. Осталось найти поклонников именно моего таланта. Эй, дядя Вадилав! — крикнула Мираль стражнику. — Я в мир ухожу, запомни меня хорошенько такой, неизвестно какой вернусь.

— Помню, помню, тебя проказница, — откликнулся подчинённый отца. — Не балуй сильно, родители уже не в том возрасте, чтобы о шалостях твоих читать. — Стражник погрозил ей пальцем.

— Я постараюсь вернуться быстрее, чем весть доберётся до родителей.

— Лучше просто себя береги и письма пиши чаще, — посоветовал мужчина. — Удачи, тяэли. Да хранят тебя в пути Стихии и Геньши.

Менестрель поблагодарила его, и Звезда побежала дальше, увозя девушку вдаль от родного города. От холодного ветра у неё слезились глаза. Ведь не может это быть от расставания. Сколько раз Мираль уходила с наставником, и уже привыкла к этому. Возница вытерла капли с лица и обратилась к лошадке:

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит? Нет, не то, что карета может застрять в придорожной грязи. Хотя если это случится, не знаю, как мы с тобой выберемся. Меня беспокоит, что родители не объяснили, как обращаться с тобой. Да, я сама виновата — не спросила. Но помолвка, сборы, ведь оказалось, я могу взять больше вещей, чем собиралась, застолье. Я ещё волновалась и не выспалась. Теперь мы с тобой до селения остановиться не сможем — либо увязнем, либо загородим проезд.

Звезда согласно заржала.

— Не пойму, зачем Мир завёл разговор про разрыв. Ребята смутили что ли? Или родители со сватовством перестарались, и он боится — в клетке зачахнет синица. Лучше промолчал, честное слово. Теперь эта мысль от меня не отвяжется. Не хватало ещё у него недостатки начать искать. Найду же ведь. Стоп, что это со мной. Звезда, на не тебе это, другая команда для остановки. Ну, пошла, — Мираль взмахнула вожжами. Лошадь дёрнулась, но карета не сдвинулась. Девушку тряхнуло, и она больно ударилась о стенку.

— Приехали. Надо больше спать, может тогда б дороги высохли к моему приезду. Тпру, стой! Только хуже сделаешь.

Мираль осмотрела дорогу и спрыгнула с левой более сухой стороны. Лошадь бежала ближе к правому краю дороги. Колесо соскочило с колеи и погрузилось в грязевую кашу на кромке поля.

— Как с этим бороться? — спросила менестрель, прикидывая, сколько бежать до города. — Вот родители обрадуются, когда я вернусь. Далеко Миралька уехала, аж до дальнего поля. Прямо как в детстве. Если разгрузить и попробовать вытолкать? Вещи попорчу, у меня же мешки почти все промокают. Мир тяжёлую карету соорудил, не утащишь.

Продолжая ворчать, девушка прошлась. Звезда покорно ждала приказа хозяйки.

Успокоившись, Мираль запустила руки в гладкую лошадиную гриву, заплела маленькие косички.

— Если так путь начинается, что же дальше будет? — спросила девушка.

— Тяэли, вам помочь? — услышала менестрель.

Рядом с ней остановился незнакомый всадник и спрыгнул на землю, давая себя рассмотреть. Выше Мираль на голову, в серой льняной рубахе и чёрной безрукавке на овечьем меху. На ногах серые штаны, портянки, обмотанные верёвкой и лапти. С виду типичный крестьянин. У лошади уздечка и седло из дешёвой кожи. Девушка вгляделась в лицо, доброе, простодушное. С виду — порядочный человек, может и не обманет.

— Я буду благодарна, если вытащите колесо из той каши, — менестрель показала на грязь.

Незнакомец оглядел место происшествия и вскочил обратно в седло.

— Сейчас вернусь, не уходите, — крикнул он, быстро удаляясь.

— Куда я денусь, — хмыкнула менестрель. — И что это было? — поинтересовалась она у Звезды. Та промолчала.

— Сколько мне ждать, чтобы понять — вернётся или бросил. Вдруг у него план по вызволению, а я усугублю положение. Придумала.

Мираль вытащила гитару. Устроилась на козлах и заиграла весёлую песенку, под птичий аккомпанемент.

Парень вернулся, когда у менестреля начали замерзать пальцы. Незнакомец привёз большую охапку веток и бросил возле кареты.

— А вы не унываете, я смотрю. Здорово, — улыбнулся спаситель. — Только придётся вам немного постоять в стороне, пока я буду карету вытаскивать.

Мираль улыбнулась в ответ и приняла поданную руку. "Что мне ещё остаётся делать, кроме как веселиться назло проблеме", — подумала девушка и поинтересовалась:

— Вам не будет мешать моё пение?

— Нет, что вы. Я люблю хорошие песни, — ответил парень. Он устроился возле колеса и стал запихивать ветки в грязь.

Менестрель отошла, чтобы не мешать и не испачкаться. Повесила гитару на себя и запела одну из тех песен, под которую хорошо работать.

Незнакомец подкладывал ветки под колесо, заставлял лошадь вытягивать карету, а потом толкать обратно. Охапка постепенно уменьшалась. Звезда покорно выполняла команды, изредка оглядывалась на Мираль. Та медленно прогуливалась и пела.

Вымазавшись в грязи, парень закончил возиться с веточками. Вытер об штаны руки. После взялся за уздечку и потянул её на себя, понукая лошадь. Кобылка двинулась вперёд и под хруст ломающихся прутьев вытащила карету.

— Принимайте работу, тяэли. — Спаситель повернулся к Мираль.

Девушка от радости исполнила фрагмент селянского танца.

— Сколько мне вам заплатить за работу? — поинтересовалась менестрель охрипшим голосом. Связки не выдержали длительной игры на весеннем воздухе. Мираль надеялась их восстановить на ближайшем дворе горячим чаем с матушкиными травяными сборами.

— А, ни сколько. Подумать только, для меня устроила концерт очаровательная менестрелька.

— Неудобно получается, — возразила девушка.

— Неудобно брать деньги с любимицы Геньши. Меня, кстати, Тёпой звать, — представился спаситель.

— Я — Мираль из Алидвы. Но вы перепачкались.

— Это пустяки. Доскачу до моря и там умоюсь, — Тёпа провёл рукой по лицу, оставив на лбу коричневую линию. — Я уверен, мы ещё увидимся Мираль из Алидвы, и если захотите — отплатите мне за мою помощь.

Парень шутливо поклонился. Вскочил на лошадь и поскакал к морю.

Только он скрылся, как Мираль расхохоталась, уж очень комичным ей показался спаситель.

— Может, встретимся, — сказала менестрель, забираясь на козлы. — Только, надеюсь, не в грязи у обочины. Звёздочка, поехали дальше, только ты больше не шали. Ночевать в поле придётся, а мне этого не хочется.

Глава 2

В деревне Мираль первым делом навестила главу. Пожилой мужчина радушно её принял, угостил ароматным чаем, куда гостья не преминула добавить матушкин сбор для восстановления голоса. Во время приятного разговора девушка узнала — концертов здесь давно не проводили, и пока не ожидают. Приезду менестреля селяне обрадуются, но договариваться с хозяином постоялого двора и убеждать его гостье придётся самой.

Остановившись возле "Душистого ельника", Мираль позвала по имени Вановия Кирановича. На окрик откуда-то из задворок вышел широкоплечий высокий мужчина, похожий больше на кузнеца, чем на трактирщика.

— Да, тяэли, чем могу помочь? — осведомился он, перекидывая в руках молоток.

— Меня зовут Мираль, — гостья кивнула головой. — Являюсь бродячим менестрелем и в данный момент ищу работу.

Трактирщик посмотрел маленькую худенькую девушку в скромном дорожном платье, перевёл взгляд на добротную карету и породистую лошадь. Потом ещё раз изучил менестреля, будто силился понять приносит ли ей доход пение. Выводами мужчина не поделился. Ответил коротко "не требуется" и ушёл за дом.

Мираль не привыкла отступать, тем более, перед ней маячила перспектива заночевать в холодном лесу вместо тёплой комнаты, или на худой конец сухой конюшни. Вспомнились и слова наставника — "сначала менестрель стучится в дверь, а уж потом стучат в дверь к менестрелю". Девушка, не стесняясь, отворила калитку и, прыгая по сухим островкам, стараясь миновать в торчащие из земли гвозди, добралась до трактирщика. Тот занятый починкой стола, не сразу заметил посетительницу.

— Я разговаривала с Аросием Амосивичем, — начала Мираль. Мужчина в ответ усмехнулся и вогнал гвоздь по самую шляпку. Гостья не обратила на это внимание и продолжила:

— К вам в ближайшее время менестрели не собираются приезжать. Гостей тоже не много, сезон не настал...

— И поэтому я должен принять и обогреть тяэли, безвозмездно, замечу, на том основании, что она считается менестрелем, — хмыкнул Вановий Киранович.

— За концерт, — ответила девушка. — То, что моё имя не известно, не говорит об отсутствии таланта.

— Как и о его присутствии. Шли бы вы, тяэли дальше. Как вас только родители отпустили. Распустили девку совсем, — тихо и зло добавил мужчина.

Упоминание о родителях задело девушку. Менестрель, помня, что всё же она вторгается в чужую территорию и предлагает услуги, а не наоборот, дала гневу немного улечься, после чего ответила, стараясь быть резкой и вежливой одновременно.

— Прошу вас батюшку и матушку дурным словом не поминать. Они воспитали, как того требовало общество, только ветер в комнате не запрёшь — через щель вылетит. Коли вам угодно принимать только именитых людей, пусть оно так и будет. Я пойду и выступлю на площади, авось найдётся, у кого переночевать. Желаю вам не сожалеть об утраченной выгоде.

Мираль шутливо поклонилась. Поправила сползший платок и запрыгала в сторону калитки.

— Постойте, тяэли!

Девушка остановилась. Похоже, её речь возымела действие. Гостья довольно улыбнулась и повернулась к мужчине.

— Да?

— Вы настолько уверены в себе, что почти диктуете условия, — заметил трактирщик.

— Прошу простить коли оскорбила вас. Уверяю, мне только хочется заработать тем, что умею лучше всего.

— А вас не предупредил наш глава, что я только отличных менестрелей беру? — поинтересовался Вановий Киранович. Мираль ответила утвердительно.

— И после этого, вы не побоялись идти ко мне? Хм... Большой ваш послужной список, если вы так в себе уверены?

— Боюсь, я просто в себе уверена. В грамоте пока только выпускной концерт у Алидванского.

— Интересно, чем подкреплена ваша уверенность, — мужчина отложил молоток и оперся на стол. — Но мне нравится ваш план. Только его немного изменим. Сейчас время, когда селяне прогуливаются по улицам, отдыхая от работы. Идите на площадь и спойте им. Если людям и мне понравится, я объявлю вечерний концерт. Нет — разгребайте сами и меня не вмешивайте.

— Я согласна на ваше предложение, — согласилась девушка.

— Смелая. Ну, идите за инструментом и на площадь. Я сзади пойду.

Обрадованная Мираль, не отцепляя чехла от стенки, вытащила гитару и побежала на центральную площадь к двум столбам. По всей видимости, между ними в праздничные дни устанавливали сцену.

Приводя дыхание в нормальное состояние, менестрель прислушалась к окружающему миру и себе. От этой песни зависел первый концерт, а значит, стоит исполнить то, что отзовётся в сердцах уставших селян, близкое по настроению и духу, развеселит и успокоит после тяжёлого труда. Девушка не заметила, как рука начала перебирать струны, а другая запрыгала по аккордам. Чистый звонкий голос разнёсся по площади, не перекрикивая птиц, а словно, дополняя их мелодии. Менестрель запела о пахотных работах, о посевах, о том, как они могут погибнуть все в один момент, о радости первых плодов и запасах на зиму.

Мираль заметили. Люди собрались на площади. Они замирали, прислушиваясь к каждому слову, читали по губам. Узнавали в размытых образах и фразах себя и знакомых. Некоторые слушатели качали головами в такт мелодии, дети танцевали.

Менестрель наблюдала за селянами. Её переполняло чувство неописуемого восторга. Девушка ощущала себя незыблемой частью мира, они видела — людям нужно её творчество. От этого хотелось петь ещё и ещё, не останавливаясь.

Песня закончилась неожиданно. Мираль допела последние строки и остановила струны. Люди аплодировали. Кто-то крикнул "ещё", и возглас подхватили остальные.

Через толпу протиснулся трактирщик и жестами попросил успокоиться.

— Соседи, эта прекрасная тяэли сегодня решила посетить нашу деревню в своём путешествии по царствам. Чтобы вы не сомневались в нашей гостье, мы показали её творчество. А остальное можно будет услышать сегодня после восьмого удара у меня в "Душистом ельнике". Всё как обычно, жду всех. А пока мы с тяэли вас оставляем.

Вановий Киранович взял Мираль под локоть и повёл на постоялый двор.

— Честно скажу — не ожидал. Геньши одарила вас не только прекрасным голосом, но и хорошей интуицией.

— Благодарю. Обговорим денежные вопросы? — поинтересовалась Мираль, как рекомендовал её наставник.

— Пожалуй. Кто вас учил?

— Матей Потеникий, — гордо ответила девушка, усаживаясь за стол напротив трактирщика.

— Гм... Если ваш концерт будет так же удачен как сейчас я видел, предлагаю ужин, завтрак, приличную комнату — её можете занять прямой сейчас. С водой, правда, плохо, ещё не провели наверх, маг никак не доедет. Но так во всей деревне. И половина заработка вам.

— Приличные условия, — согласилась менестрель. — Могу я попросить чаю перед концертом?

Вановий Киранович кивнул, но предложил перенести вещи в комнату. Мираль не стала спорить. Один из сыновей трактирщика взял сумки девушки, другой занялся лошадью. Как только вещи занесли наверх и заперли, менестрелю предложили горячий чай, пахнущий еловой хвоей.

— Это наш семейный напиток, — похвастался Ролав, старший из детей. — Вы пейте, он сладкий и очень вкусный. Нам мамка его даёт только по праздникам. Так приходится лишь ароматы вдыхать.

— Спасибо, — улыбнулась Мираль. — А ему не помешает лекарственный сбор?

— Не знаю, — смутился юноша и убежал.

Девушка смотрела на дымящуюся кружку, раздумывая класть или нет.

— Что за сбор? — поинтересовался трактирщик, вызванный для подмоги сыном.

— Лекарство матушки для восстановления голоса, — смущённо призналась гостья. — Я слишком много пела на прохладном воздухе с утра.

— Бывает. Вот это поможет и не испортит вкус напитка.

Мужчина сыпанул в кружку щепотку зелёного порошка. Девушка аккуратно размешала и сделала маленький глоток.

— Очень приятно на вкус. И горлу стало легче.

— Я ж говорил, поможет. Если настроиться нужно — голос или гитару, идите в ту комнату, там вам не помешают. А я пока займусь подготовкой к концерту.

Вановий Киранович вместе с сыновьями растащили столы ближе к углам. Один из стульев поместили в светлый угол, чтобы исполнителя все видели.

Девушка решила им не мешать и ушла в предложенную комнату. Там возле жарко натопленной печи жена трактирщика помешивала суп.

— Я не помешаю? Может быть мне лучше в комнату пойти? — спросила Мираль.

— Как вам удобнее, тяэли, — откликнулась женщина. — Здесь натоплено, гитаре может не понравится, поверьте мне.

— Согласна с вами. А где я могла вас видеть?

— Много где, в Алидве, например. Я молодой много где выступала с бродячим театром.

— Точно. Я маленькой была, к нам театр приезжал. Вы Пластичной Леди были?

— Ей самой, — кивнула женщина, нарезая мясо на маленькие куски. — Только давно закончилось это. Как замуж вышла, так сюда перебралась, а потом Дитий с Ролавом родились. Уже четырнадцать лет минуло с той поры. Растеряла я всю пластичность.

Мираль, собиравшаяся настроить гитару в прохладной комнате, передумала и присела возле стола.

— Как же так получилось?

— Обыкновенно. Влюбилась без памяти в молодого трактирщика, сбежала из труппы. Теперь вот только воспоминания и остались.

— Не жалеете? Ведь могли бы совмещать...

Женщина рассмеялась.

— Может и могла. До рождения первенца. Но как мужа бросить? Он-то со мной точно не пойдёт, а какого ему без меня тут месяцами жить? Нет, жене надобно подле мужа находиться. И мне без него дорога противной видится. А малышей как бы своих я оставила? Нет-нет, другой дороги нет. Побегала в молодости, впечатлений для потомков собрала и хватит. Надо о семье думать. Хотя иногда выхожу по весне за околицу и вспоминаю пути. Но не долго. Сыновей растить надо.

— А если супруг готов ждать?

— Пару лет может и готов, но потом устанет, тяжко это, — ответила трактирщица. — Что грустно вздыхаешь? Тоже суженый где-то остался?

— Остался. Пойду, гитару настрою, здесь струны ползут. Спасибо за разговор.

Мираль поднялась и быстро вышла из кухни. "Ладимир не такой, он готов меня ждать", — решила менестрель. — "Да, он не любит походы, но мне мечту ломать не станет. Мы выдержим эти испытания разлукой, выдержим. Как матушка с батюшкой". Успокаивая себя таким образом, девушка добралась до комнаты. Там он села на кровать и занялась настройкой струн. Непрошенные слёзы покатились из глаз Мираль, она представила грустное лицо Ладимира, его терзания вдали от любимой. Девушке нестерпимо захотелось всё бросить, вернуться домой. Там броситься к жениху и закричать "Давай поженимся, и никогда не будем расставаться".

Менестрель отложила гитару и уткнулась в подушку. "Может, зря я всё это затеяла? И моё место рядом с Миром как швеи или служанки? На последнюю даже учится не надо, только работать и всё. А по вечерам петь для друзей или в местных заведениях? Муж рядом, расставаться не надо, и я занимаюсь любимым делом... Любимым?" — девушка неожиданно привстала и рассмеялась.

— Любимым? — повторила она ещё раз, но уже вслух. — Можно подумать, я люблю шить или прибираться. Петь я больше всего люблю, и слушать природу. Да и не удержишь ветер в комнате. Раскаюсь? Возможно, но сбегать не перестану. Обязательно найду причину для путешествий. Я другая.

Повторяя мысленно последнюю фразу, Мираль вернулась к настройке гитары. Когда результат её удовлетворил, исполнила песню, проверяя связки. К радости девушки, настой подействовал. Голос не хрипел и спокойно менял тембр.

— Что на меня нашло? — спросила менестрель, обращаясь к гитаре. — Первый день после помолвки? Много впечатлений, что ли. Если я брошу всё, будет ли счастлив Ладимир? Вряд ли, он любит такой, какая я есть.

В дверь постучали, младший сын трактирщика позвал гостью выступать.

Мираль ополоснула лицо холодной водой из кувшина и насухо вытерлась. Не хватало ещё, чтобы заметили слёзы. Взяла гитару и спустилась в зал.

Зрители уже собрались. Похоже, многие пришли семьями — глава деревни говорил от двадцати домах, но людей явилось гораздо больше.

Дитий проводил менестреля к стулу. Его брат и отец в это время разносили питьё.

Гостья устроилась и оглядела зал. Многие разговаривали, косо поглядывая на менестреля, ожидая начала концерта. Затягивать с ним девушка не хотела, но не могла придумать с чего начать.

— Предлагаю сменить гул на гитару, — громко сказала Мираль, первое, что пришло ей в голову.

Если не вникать в отдельные фразы, общение людей между собой напоминаю жужжание большого пчелиного роя. Объяснять это менестрель не стала, тем более люди дружно замолчали и повернулись к ней.

— Сегодня многие слышали мою песню о жизни селян. Я хотела бы продолжить эту тему и исполнить вам пару своих песен и несколько чужих. Если вы хотите какую-то народную — можете предлагать, я могу знать её и исполнить.

Зрители одобрили слова девушки аплодисментами. Когда они стихли, Мираль заиграла.

Отпев положенные два часа, менестрель почувствовала себя полностью выжатой. Во время концерта девушка сделала два перерыва, самой перевести дух и дать отдохнуть зрителям. Расторопный трактирщик подносил гостье фирменный напиток, чтобы восстановить голос. Со стороны это было не заметно, но Мираль чувствовала, как голос ползёт, и удерживать тональность становится труднее.

Менестрель облегчённо выдохнула, когда Вановий Киранович объявил конец концерта. Люди зааплодировали. Мираль отпила любезно поданный еловый чай и попрощалась.

— Дорогая, вы отлично поработали, — трактирщик подхватил девушку под локоть и повёл в сторону кухни. — Ваш ждёт ужин.

— Благодарю, — слегка покраснела гостья. — Могу я сначала отнести гитару в комнату. Мне кажется, так будет безопаснее для самой гитары.

Мужчина проводил девушку до лестницы и остался ждать. Люди тем временем медленно расходились по домам. Когда Мираль спустилась, за парой столиков ещё остались люди, они допивали горячий напиток и тихо общались между собой.

Трактирщик отвёл гостью на кухню. Его жена поставила на стол миску с гречневой кашей, разбавленной мелко порезанными кусочками мяса и ароматно пахнущими пряностями.

— Я туда имбирь положила, он для горла полезен и вообще здоровье повышает, — сообщила хозяйка.

— Спасибо.

Вановий Киранович тем временем пересчитал полученные деньги, добавил к ним ещё четыре монеты из своих запасов. На глазах гостьи он быстро поделил выручку на две одинаковые части.

— Выбирай, какая больше нравится, — предложил трактирщик.

Мираль долго уговаривать не требовалось. Вытерев руки о салфетку, девушка сгребла правую кучку и спрятала монеты в поясной кошелёк.

— Как видите, доходы честные, как и договаривались. Там, кстати, восемнадцать медяшек. Вот скажите, тяэли, что вас заставило в путь отправиться? Молодая красивая девушка, жених есть, наверняка, из приличной семьи, судя по речи, с хорошим воспитанием.

От таких слов менестрель поперхнулась.

— Ванька, не приставай к даме с разговорами, хотя бы до конца ужина, — попеняла хозяйка мужу. — Ешь-ешь, не слушай его речи. Он не побеспокоит.

— Мне с детства путешествовать хотелось, дома не сиделось, — ответила Мираль, после того, как допила чай. — И петь очень любила. У меня хорошо получалось подражать заезжим менестрелям. В тринадцать лет я поразила талантом Матея Потеникия, стала его ученицей. До сего времени с ним ходила, теперь вот сама езжу. Надеюсь стать известным менестрелем — это же не плохо стремиться к лучшему.

— Да, стремиться не плохо. Но я вот вижу уже две ошибки у вас. Во-первых, не могу судить о достатке семьи, но неизвестная девушка на карете в первую очередь вызывает у людей мысль о большом достатке. Вроде как богатая девочка поехала на прогулку. Но тут возникает вопрос о слугах — как родители одну отпустили. За известного менестреля вас принять могут лишь в глубинке, где не в курсе современного положения дел, — объяснил трактирщик, отмахиваясь от жены. — Погоди, ей это может пригодиться. Во-вторых, если докажете, что вы не просто богатая девочка, а мастер. Начинающий, но мастер своего дела, вас примут, но до славы ещё далеко. Люди сразу забудут ваше имя, стоит карете исчезнуть за поворотом. Менестрелей, которые хорошо поют, сейчас много, но люди помнят и ждут единиц. Обычно певцы ещё в процессе обучения налаживают связи с хозяевами гостиниц, те включают их в планы приёма и заранее сообщают о приезде, добавляя к имени менестреля характеристику, чтобы люди вспомнили.

— Вроде как самоуверенная девушка на карете с серой лошадью? — поинтересовалась Мираль. — Мне хотелось идти по своему пути, наладить собственные связи. Самостоятельно прославиться.

— Вижу, гордая менестрель, — кивнул хозяин, присаживаясь напротив гостьи. — Уверенности и упорности у вас много. Но запомните, не везде вас будут принимать хорошо, не везде получится собрать людей как сегодня. Могут даже отказать в угоду более известному певцу. Просить выступить вас будут только после того, как слава о вас разнесётся по царствам. А до этого вы будете предлагать услуги или вами будут развлекать людей, в отсутствии иных развлечений. И дело тут не в качестве, а в имени. Жена, не кривись, я говорю как есть. Кстати, жена мне сказала, вы её узнали. А имя Пластичной Леди вспомните?

Гостья призадумалась. Она перебралась в уме несколько вариантов имён, но, казалось, ни одно из них не принадлежит хозяйке постоялого двора.

— А она была одной из лучших в своё время. Так и с менестрелями у нас, — заметил Вановий Киранович. — Кстати, зовут мою жену Мара Емяновна.

— И что надо сделать, чтобы имя вошло в историю? — поинтересовалась Мираль. — Раз одного мастерства не достаточно.

— Это просто, — ответила трактирщица. — Совершить что-нибудь необычное. Например, Егеня Северлаг отправился на поиски северной земли в одиночку. Доплыл или нет, никто не знает толком. Подобрал его корабль, как он сам говорит, на обратном пути. Ну и теперь всем байки про те края сказывает. Маряна Миряна участвовала при переговорах с кентаврами, потом нескольким людям помогла споры решить.

— У меня даже идей нет, чего сделать необычного, — вздохнула Мираль.

— Так кто ж о таких делах, на ночь глядя, думает. Завтра может мысль какая придёт или позже. Жизнь пока ещё вся впереди.

Гостья поблагодарила за ужин и за советы и поднялась к себе. Выделиться среди других исполнителей ей очень хотелось, как и чтобы к ней приезжали договариваться о концертах. Да и Ладимиру письма будет проще писать, если он заранее будет знать её путь. Вспомнив о женихе, Мираль извлекла из сумки листы и грифель. Вместо стола ей пришлось использовать гитару. В комнате из мебели находились только кровать и массивная тумба с вделанным в неё тазом, чтобы последний случайно не перевернули и не разлили.

"Мой любимый Ладимир!

Вроде только с утра мы с тобой расстались, а кажется, прошло уже много дней. Думаю, нет надобности писать, как я скучаю по тебе".

Сердце девушки защемило, на глазах появились слёзы. Мираль аккуратно вытерла их платком, стараясь не испачкать лицо грифелем, и продолжила.

"В первой деревне мне указали недостатки выбранного мною пути. В прямом смысле, а не жизни. Похоже, придётся поменять маршрут. И найти чем выделиться. Да, именно так. Сейчас я не могу придумать, но может книги мне подскажут. Узнаю с утра, где можно найти библиотеку — в городе или у барина какого-нибудь. Я постараюсь быстрее найти свой путь к славе, но прошу, не переживай, если его поиски затянутся. Я обязательно вернусь к зиме. Обещаю".

Менестрель вытерла набежавшие снова слёзы и продолжила письмо, где рассказала коротко обо всех приключениях. Закончив с письмом, девушка спрятала листы и грифель в сумку, приглушила огонь в чашах и забралась под одеяло.

За завтраком Мираль первым делом поинтересовалась книгами.

— Не знаю, — честно ответила трактирщица. — Муж писать-читать что-то умеет, и мальчики немного. А книг у нас две всего — букварь и ещё какая-то. У главы может что-то есть, он тоже грамоте обучен. Про барина ничего не знаю, да вряд ли он даст свои богатства не знакомой девушки, тем более из соседней области.

Супруг Мары Емяновны о книгах знал больше. Вместе с Мираль он проложил маршрут на карте до крупного города с книгохранилищем.

— Там, конечно, не всё, но много. С собой не дают, только там читать и чужакам только за плату, — объяснил мужчина.

— Спасибо большое. А скажите, почему вы так недоверчиво к менестрелям относитесь? — Мираль задала вопрос, который её давно интересовал.

— Потому что деревня наша проездная, многие тут останавливаются. Многие пытаются денег заработать. Вот и приходится отбирать мастеров от шарлатанов. Вот неделю назад солдатик приезжал. Глуповатый, грубоватый, а всё ту да же — петь. Сыну угрожал, чтобы выступить дали. Да только против меня не пойдёшь — испугался он и убежал.

— Не Дитием его звали, — поинтересовалась менестрель, вспоминая местные войска.

— Именно так. Знакомы?

— Да, пугать меня пытался. Но не получилось, а потом батюшка его исправляться отправил. Видать в отпуске решил певца изобразить.

За разговором Мираль уложила вещи в карету и запрыгнула на козлы.

— Спасибо за советы и еду, было очень вкусно.

— Спасибо за песни, — откликнулся трактирщик. — Приезжайте как-нибудь.

Глава 3

Гостиница, куда Мираль отправил Вановий Киранович, спряталась между невысокими домами на улице Продавцов. На двери висела аккуратная вывеска с изображением кровати и ложки. Выше располагалось название "Пушистый ельник", которое по ночам освещалось небольшим фонарём.

По гостиничным перилам катался мальчик лет десяти. Он мельком взглянул на незнакомку, не прекращая занятия.

— Мальчик, — обратилась к нему Мираль. — Вы здесь работаете?

— Да.

Ребёнок перестал кататься, отряхнул одежду и продемонстрировал вышитую на жилете ёлочку.

— У меня дело к Сазару Вялавовичу. Присмотрите за моей каретой?

— Что мне за это будет? — поинтересовался мальчик.

— Монетка. — Мираль бросила ему медный кругляшок с парящим орлом.

— Договорились.

Гостья спрыгнула с козел и поднялась на крыльцо.

— Смотрите, чтобы никто не залез в карету, если что — громко кричите. Умеете?

— Умею, — улыбнулся ребёнок, показывая дырки на месте клыков. — Показать?

— Не надо. Я вам верю.

Менестрель зашла внутрь. В первый момент ей показалось, что внутри очень темно. Вскоре глаза привыкли, и девушка смогла осмотреться. Она попала в большой зал со столами и лавками. На стенах размещались каменные чаши, огонь в которых еле теплился — ровно столько, сколько нужно, чтобы чаша не потухла. Через мутные слюдяные окна внутрь проникало немного света, освещая маленькие прямоугольники под окном. Рядом с потухшим камином выделялась темная дверь. Напротив входа находилась лестница.

— Есть тут кто-нибудь? Сазар Вялавович? — позвала Мираль.

— Вы на постой? — громко поинтересовалась женщина, вынырнувшая из-под лестницы. В руках она держала огромную корзину с бельём.

— Почти. Вановий Киранович порекомендовал мне выступить у вас и передал письмо для Сазара Вялавовича.

— Интересно... Вход на кухню справа от камина. Муж должен быть там. Я вас проводить не могу — стираю, пока постояльцы разошлись.

Трактирщица показала на дверь и снова скрылась под лестницей.

Мираль аккуратно прошла между столами и постучала в дверь. Не дождавшись ответа, девушка открыла её. Там за столом сидел мужчина и что-то писал.

— Здравствуйте, — громко сказала менестрель.

Трактирщик вздрогнул и обернулся.

— Здравствуйте, тяэли. Желаете остановиться в "Пушистом ельнике"?

— Можно сказать и так. У меня письмо Сазару Вялавовичу от Вановия Кирановича.

— Что же пишет мо брат? — поинтересовался трактирщик, забирая конверт у девушки.

Мираль пожала плечами:

— Он сказал, это поможет мне в Манисте.

Сазар Вялалович хмыкнул и аккуратно надрезал конверт.

— Гм... дорогуша, — произнёс он через некоторое время. — Вы сильное впечатление на брата произвели. Околдовали пением, как могол.

— Он был жив, когда я уезжала.

— Конечно, это я плохое сравнение привёл, скорее уж как мемозина, нет, эти дамы тоже не простые. Судя по письму, вы околдовали всю деревню. Теперь брат просит посодействовать и организовать концерт в городе. Я знаю брата, он плохого менестреля не посоветует. Так что концерт организуем. Но не сегодня. Нужно хотя бы пару дней для привлечения людей. Иных развлечений у простого люда сейчас нет, так что зрители будут. Думаю, после завтра его и сделаем.

— А до концерта?

— До концерта, дорогуша, можете жить здесь и готовиться. Где ваши вещи? Давайте я провожу вас в номер.

Сазар Вялавович помог занести сумки Мираль в номер и отдал ключ.

На улице мальчик уже ждал гостью, чтобы рассказать ей последние новости:

— Тут дядька какой-то крутился, всё рассматривал карету. Неопрятный, с огромными кулачищами и глаза всё по сторонам смотрят — то на карету, то на улицу. Я думал закричать — как раз стражник появился, а он его как увидал — рванул быстрее кошки.

Менестрель поблагодарила его и поехала в городскую конюшню, где собиралась оставить повозку на время, пока будет жить в Манисте.

В Архиве девушка справилась о книгах. Молодой секретарь лишь руками развёл — библиотека в городе отсутствует, горожане книг почти не покупают, самое большое собрание сочинений находится у графа, но это частная коллекция и вряд ли туда пустят постороннего.

— Может, есть способ? — допытывалась Мираль.

— Вы говорите, что менестрель? Поговорите с Атальей Восточной, это наш родной менестрель. Она сейчас в городе и вхожа в дом графа и наместника.

Секретарь подробно объяснил, как найти дом и даже нарисовал схему. Обрадовавшая девушка, поблагодарила его и поспешила в гости к менестрелю. Она не много волновалась — не известно, как отреагирует Аталья на появление незваной гостьи.

Мираль уже вышла на нужную улицу и увидела дом, который описал секретарь, как её грубо схватили и затащили в переулок. Девушка попыталась ударить преступника, но тот отпустил и проворно отскочил в сторону.

— Тсссс, не брыкайся, — зашипел он.

Менестрель обернулась и поглядела на похитителя. Выше её на две головы, явно не брившийся неделю или больше, в помятом военном костюме, испачканном и порванным в нескольких местах, с бегающими глазами. Он то смотрел на девушку, то за неё, то по сторонам.

— Дитий, что за шутки? — возмутилась Мираль, узнав самый большой кошмар детства. Перед глазами девушки тут же всплыли лица Натаси Полумесяц, Ригира Заики и Лекары Удачливой, её друзей, чудом спасшихся от проделок малолетнего бандита.

— Ты должна мне помочь, — заявил гроза ладимировой улицы.

— С чего это? — хмыкнула Мираль.

— Это твой отец отправил меня в армию. Там плохо, там дис...тси...пилина. На плечо картинку поставить хотят. А это больно. Я там умру.

— То есть ты сбежал и требуешь моей помощи?

— Да.

— Идёт, вот прямо сейчас позову солдат. Они тебе мигом человеческий облик вернут.

— Ты не посмеешь, — побледнел Дитий и вытащил нож. — Порежу.

Мираль боковым зрением оценила расстояние до улицы. Прыжка хватит, а дальше бежать и она в безопасности.

— Махай, я заору, — спокойно ответила девушка.

— Ты просто мара, — зашипел Дитий. — Человек о помощи просит, а ты... ты должна! Ты мне жизнь испортила...

Менестрель не стала дослушивать его. Резко прыгнула назад, одновременно развернувшись. Сделала шаг и, не удержавшись на ногах, попала в объятья стражника.

— Здравствуйте, я только что видела Дития Полесова. Он мне угрожал, — быстро проговорила девушка, стараясь встать и перестать висеть на парне.

— Тяэли, где вы его видели? — оживился второй стражник. — Мы его целую неделю поймать не можем.

Мираль показала на переулок. Дития там уже не было. Он умел скрываться за мгновение до появления возмездия.

— Наверно, убежал на другую улицу.

— Спасибо за помощь, тяэли, — хором сказали стражники, и побежали искать дезертира.

Мираль огляделась и поспешила к Аталье.

Пожилая домовладелица проводила гостью на второй этаж и показала дверь. Менестрель дождалась, пока женщина спуститься и постучалась. В квартире послышались шаги, дверь открыли, Мираль разу почувствовала запах кислой капусты и куриной похлёбки. На пороге стояла полноватая женщина в полинявшем растянутом платье и с шарфом на голове. В руке она держала половник, с которого свисали тонкие полоски варёной моркови и петрушки. Лицо хозяйки раскраснелось от кухонного жара.

— Здравствуйте, — улыбнулась женщина. — Вы ко мне?

— Если вы Аталья Восточная...

— По поводу концерта?

— Нет-нет, я тоже менестрель. Только получила грамоту.

— Тогда проходите, поговорим, — пригласила Аталья.

Она посторонилась, пропуская гостью. Мираль сняла сапоги и куртку. По мягкому ковру пошла следом за хозяйкой на кухню и села на скамью. В дальнем углу девушка увидела возящихся детей, которые даже не заметили появления незнакомки. Пока Аталья отвернулась размешать суп, гостья аккуратно рассмотрела логово менестреля. Иного слова она подобрать не смогла — стены большой комнаты завешены овечьими шкурами, пол укрыт поблекшими коврами. Из мебели только пара сундуков, дети и родители вместо кроватей спят на матрасах. Ни книг, ни письменных принадлежностей Мираль не увидела. Зато под самым потолком, подальше от детей, висели гусли. Кухня от большой комнаты отделялась тонкой перегородкой и печкой. Здесь стояли стол, две скамьи и стенной шкаф, заставленный продуктами и посудой.

— О чём вы хотите поговорить? — поинтересовалась Аталья, убирая горшок в печь.

— Секретарь архивариуса сказал, что вы вхожи в дом к графу и можете помочь мне попасть в библиотеку, — сказала Мираль прямо.

— Даже так? — удивилась женщина. — Тайком провести вас в замок?

— Без нарушений закона. Я не знаю как — ни разу не бывала в доме у столь высокой особы. Но чтобы он согласился меня пустить в библиотеку.

— Зачем вам туда?

— Я только начинаю свой путь и хочу прославиться. Чтобы меня помнили не как "девушка, которая красиво поёт", а как "Мираль, которая красиво поёт".

— Не слабый запрос у вас, Мираль. Раз вы в себе так уверены, думаю, я смогу помочь. Вы не поверите, я как раз думала, где найти менестреля на концерт. Спойте-ка мне что-нибудь.

Мираль исполнила куплет любимой песни.

— Восхитительно. Ваш инструмент?

— Гитара. А что за концерт и когда будет?

— Завтра у старшего сына наместника день рождения. Не просто день, а совершеннолетие. По этому поводу будет пышный приём — бродячие артисты, менестрели, элементалисты, а так же много титулованных особ. Работа предполагает в течение всего праздничного вечера — то есть с пятнадцати до двадцати двух часов развлекать господ песнями и акробатикой. Выступать будут по очереди — менестрель, артисты, менестрель, артисты. Где-то по полчаса. За выступление заплатят. Я договорилась на золотые для меня и коллеги, но если очень понравится, они могут и добавить. Графья там тоже будут, если им понравится новый менестрель, могут и в дом пригласить и просьбу исполнить.

— Золотой каждому? — уточнила Мираль.

— Да, — улыбнулась Аталья. — наместник у нас щедрый, особенно, когда настаёт время праздников. Согласны?

— Да, завтра я свободна.

— Что вы хотите такого найти в книгах? Неужели там написан ключ к богатству и успеху? Может и мне научиться лучше читать и переехать отсюда в замок? — расхохоталась женщина.

— Сомневаюсь, — улыбнулась Мираль. — Я хочу посмотреть, что можно совершить такое неординарное. Нет, в книге не будет об этом прямо сказано. Но может приписка какая — до сих пор не найден.

— Дорогая, вам на вид больше шестнадцати, а говорите то ли как ребёнок перед Выбором, то ли герой из сказки. Стремление хорошее, но не у каждого хватит сил его исполнить. Не будет ли это разочарованием вашей жизни?

— Кто знает, я полна решимости, и не хочу отступать. Сердце моё говорит о том же.

— Интуит?

— Я вас не поняла.

— Я спрашиваю, ваш дар — интуиция? Я вот умею определять — есть ли у человека склонность к музыкальным инструментам или нет. Вы вот хорошо поёте и на гитаре играете. И мозоли на пальцах тут не причём. А вот флейта или арфа — не ваше. Не сможете играть на них, сколько не учитесь.

— Да, у меня хорошая интуиция — что делать, как делать, как поступать, какие песни именно сейчас нужны людям.

Аталья вытащила горшок из печи и поставила его на стол. Мираль пришлось отодвинуться, чтобы хозяйка случайно не задела её ухватом.

— Подбор нужных песен и слов. Хм... Люди это и так запомнить смогут. Дар прекрасный.

Менестрели ещё немного поговорили, и Мираль начала собираться в обратный путь.

— Завтра ближе к пятнадцатому удару подходите к наместничьему дому. Как его найти все подскажут. Там встретимся, — сказала на прощанье Аталья.

Её дети перестали возиться в углу и построили позади матери, чтобы проводить гостью. Мираль попрощалась со всеми и довольная вышла на улицу. Узнав у прохожего, где живёт граф, девушка отправилась на разведку, чтобы не искать дом перед концертом.

По дороге менестрель остановилась у информационного щита, разглядывая портрет Дития. Ей снова вспомнилось детство. Лекаре родители подарили щенка, настоящего сторожевого, но пока маленького и пушистого с забавным хвостиком и торчащими ушками. За пару дней Мордик стал любимцем всех мальчишек и девчонок в округе. Он хвостиком бегал за маленькой хозяйкой и активно участвовал во всех играх. В тот злополучный день Лекара решила половить рыбу с мостков в стороне от порта. Остальные ребята собирались подойти позже. Мордик бегал по доскам, изредка облаивая чаек и ворча на ракушки. Потом о вдруг взвизгнул и послышался плеск. Девочка испуганно обернулась и увидела позади себя, стоящего на коленях Дития, который с блаженной улыбкой смотрел на воду. Лекара выпустила из рук удочку и подбежала к нему, стараясь рассмотреть, где щенок. Мордик перебирая лапками, пытался то ли спастись от волн, то ли выбраться на берег. Девочка ахнула и, не раздумывая, прыгнула в воду — мостки слишком высоко поднимались над водой. От поднятой хозяйкой волны, пёсик ушёл под воду, но сразу был пойман. Одной рукой Лекара крепко прижимала его к себе, другой пыталась доплыть до берега. Волны, привычные в это время, мешали ей, и пытались выбросить на деревянные столбы. В какой-то момент девочка не удержалась и ударилась головой.

Мираль, Ладимиром и Добиром в это время как раз вышли на пляж. Увидев на мостках хохочущего Дития, они побежали, чтобы узнать в чём причина. Добир успел заметить уходящее под воду платье. Не останавливаясь, он прыгнул в воду. За ним сиганул Ладимир, крикнув Мираль, чтобы бежала за помощью. Пока ребята вытаскивали подругу и её щенка из воды, а Мираль бегала за помощью, Дитий успел скрыться. Его потом нашли, но признали невиновным — никто не видел, как он кидал щенка в воду, а помочь девочке он не мог, потому что не умел плавать.

Взрослые привели Лекару в чувство, после чего корабельный целитель занялся осмотром причины несчастья. Щенок нахлебался большим количеством воды и лежал неподвижно. Ребята, столпившись вокруг, молча и внимательно следили за действиями целителя.

— Дайте мне шерстяную тряпку, — сказал он после длительных манипуляций. Все бросились искать. Кто-то протянул шарф, кто-то шапку. Один из матросов снял свитер. Его-то целитель выбрал. Аккуратно переложил на одежду Мордика, завернул, завязав рукава, и протянул Лекаре. Девочка не спешила брать свёрток. Большими испуганными глазами она смотрела на целителя, не смея заплакать.

— Держи, держи, своего кутёнка. Замёрз бедняга, но дышит.

В подтверждение его слов, свёрток слегка шевельнулся и фыркнул. Лекара, рыдая, прижала его к себе. Следом за ней заревели от радости остальные дети, а взрослые пожали друг другу руки. Потом ребят отправили по домам греться.

Детей тогда больше всего возмутило, что Дитий в очередной раз избежал наказания. Он ловко исчез в самый последний момент, как и в этот раз. Словно, его взял под свою защиту Мерей...

Мираль резко сорвала портрет с щита, не повредив бумагу. Аккуратно сложила и спрятала в сумку. Сюда его завтра же повесят снова, а объявление ей пригодится. Девушка чувствовала это.

— И как он нашёл меня? — задумалась менестрель. — Узнал, пока я кружила в поисках гостиницы или карета слишком похожа на работу Колесовых? Нет, у Мира свой стиль, отличается от отца. Получается, узнал меня. Отпою, и поеду прочь самой оживлённой дорогой, — решила она.

Графскую усадьбу окружал длинный решётчатый забор с острыми пиками наверху и оплетённый искусно вырезанными листьями плюща. Между деревьями виднелась дорожка, ведущая к фонтану. Возле каменного цветка сидел мальчик в светлом меховом костюме и играл на флейте. Мираль прислушалась. Флейта пела не одна. Птицы и вода подыгрывали ей. Мелодия получалась необычная и умиротворяющая. Неожиданно к ней пришли слова, и девушка запела.

Мальчик её услышал. Он перестал играть и подошёл к забору.

— Вы замечательно поёте, — сказал он. — Я раньше никогда не слышал подобной песни. Вы — менестрель?

— Да, менестрель. А слова только что сами пришли. Вы так красиво играли, сливаясь с птицами и журчанием фонтана.

— Меня Сотялавом Севолодовичем зовут, младший граф Поторайский. Учитель меня Сотей называет, — представился ребёнок.

— Мираль Аленовна из Алидвы. Менестрель, гитарник.

— Батюшка говорит, у меня талант, и меня примут в царсткую свиту. А славки не так давно прилетели, и теперь каждый день мне подпевают. У вас прекрасный голос. Если вы завтра сможете мне помочь с поздравлением наместника, я буду вам безмерно благодарен.

— Я с радостью, — осторожно начала менестрель, — но завтра меня уже позвали в качестве исполнителя на его день рождения.

— О, это не страшно, — махнул рукой Сотя. — К четырнадцатому удару наместники придут к нам на церемонию, после церемонии я сыграю для него. И будет здорово, если вы согласитесь подыграть. А потом вы успеете перейти на другую сторону и работать в их замке. Пожалуйста, прошу вас, соглашайтесь. За любую плату, которую может дать вам юный граф.

— За любую? — хитро прищурилась Мираль. Ребёнок закивал. — Даже если я попрошу показать мне редкие книги вашей библиотеки?

— Конечно, в присутствии меня и учителя. Мы поможем найти нужную книгу.

— Тогда мне нужна гарантия договора, и завтра к двенадцати ударам я приду сюда репетировать песню. Вместе с гитарой.

— Это так здорово, так замечательно, — запрыгал Сотя. — Дайте мне вашу руку.

Младший граф снял перстень с пальца и надел его на мизинец девушки.

— С этим украшением вас пропустят мне. Приходите к двенадцати ударам сюда же репетировать. Ворота там вдали. Спросите слуг, они объяснят, как дойти до фонтана.

— Хорошо, хорошо, — кивнула Мираль. — Тогда до завтра.

Она развернулась и направилась в сторону гостиницы. По пути надела перчатки, спрятав кольцо. Дела складывались очень хорошо, и как того хотелось менестрелю. Три концерта за два дня — совсем неплохо, как и доступ в графскую библиотеку. Ещё и новую песню удалось сочинить. Мираль довольно улыбнулась. Ей захотелось побежать, но это было очень не удобно сделать на оживлённой улице.

В гостинице Мираль уже ждали. Тысячник и начальник отца попросил у девушки позволения переговорить с ней в комнате. Менестрель вздохнула и повела его наверх. "Не успела приехать в город, а мной уже интересуются. И я пока ещё неизвестный менестрель", — с грустью подумала Мираль.

— Тяэли Мираль, я знаю, что вы знакомы Дитием Полесовым, — начал Варонор Едокимович. — С вашей подачи сотник Клёнов распределил его в одну из самых строгих рот.

— С моей? — удивилась менестрель. — Отец никогда не воспринимал в серьёз мои рассказы о несчастных случаях.

— Это не так, скорее не хотел вас пугать, или по иным причинам не акцентировал на этом ваше внимание.

— Возможно. Может быть, перейдём сразу к делу?

— Конечно. Думаю, вы уже знаете, что он дезертировал из отряда. Дитий стал хуже, чем раньше. Много раз нарушал дисциплину. В последние дни он постоянно бормотал "Мираль виновата, должна избавить". Мы объявили его в розыск по всему царству, но он ускользает, будто призрак. Стража сообщила — вы его видели, и он уже угрожал. Тяэли, я бы посоветовал вам ехать домой и оставаться под охраной отца.

— Благодарю за заботу, но я многие годы противостояла этому типу, и знаю как себя вести с ним.

— Всё же лучше будет вернуться домой.

— Варонор Едокимович, на улицах нас поджидает много опасностей, и если от каждой из них прятаться, так можно всю жизнь взаперти провести. Я твёрдо решила ехать и не отступлюсь.

Тысячник вздохнул и стал рытья в поясной сумке. Из неё мужчина вытащил бронзового орла на витом шнурке.

— Это маячок. Когда вам будет угрожать опасность — согните его. Ближайший отряд стражи — тот час явится на помощь.

— Благодарю. Я так понимаю, вы хотите поймать Дития на меня как на живца?

— Можно и так сказать, — спокойно ответил тысячник. — Надеюсь, вы позовёте отряд, как только его увидите вновь. Собственно и в случае иной опасности, ничто не мешает воспользоваться кулоном, — добавил он. — Но если передумаете и решите ехать домой, я могу выделить отряд солдат, чтобы вас доставили в военный городок.

— Благодарю. Но я не передумаю.

Варонор Едокимович поклонился и вышел из комнаты.

— Что натворил такого Дитий, что на его поиски бросили столько сил. А дочь сотника используют как наживку? — поинтересовалась Мираль, разглядывая кулон. — Тысячник явно был не против моего решения. А вот где он сгибается. Похоже, надо пальцем эту перекладинку повернуть, и согнуть половинки. Запомнить бы как, ещё и не потренируешься — не зачем же стражу просто так беспокоить.

Девушка спрятала маячок в поясную сумку. Взяв гитару, стала подбирать аккорды к песне. Надолго Мираль не хватило, интерес к последним событиям не дал усидеть на месте. Отложив инструмент, менестрель спустилась в зал и села за столик возле камина. К ней тут же подбежал мальчик и поинтересовался, чего гостья будет заказывать.

— Ужин на усмотрение хозяйки, — ответила девушка. — Я у вас хотела спросить — запомнили вы того мужчину, что крутился возле моей кареты?

— Громилу-то? Запомнил. Дядька стражник, который с вами разговаривал, сказал — он дез...дез...эртил. Опасный человек. Если снова увидим его — будем кричать как можно громче.

— А тысячник не сказал, что такого натворил этот сбежавший?

Мальчик покачал головой и пожал плечами:

— Давайте я батюшку позову. Дядька с ним беседовал, пока вас не было. А меня на улицу отправили за конями присматривать.

Ребёнок скрылся на кухне. После чего подбежал к стойке, где поменялся местами с отцом. Грузный трактирщик аккуратно протиснулся между столами, и сел напротив Мираль.

— Да, странное дело. Служивый потребовал вашу комнату заколдовать от проникновения. Я как раз за элементалистом послал. Неужели, вы опасная свидетельница?

— Почти, — хрипло сказала менестрель. — Что натворил Дитий, раз принимаются такие меры по его поимке?

Сазар Вялавович огляделся и пододвинулся ближе к девушке:

— Дезертир этот перед побегом обидел кого-то из командующих, то ли сотника, то ли тысячника, а может родню их. Не уточняли что да как. Но намекнули — украл какую-то ценную вещь.

— Уверены? Воины не станут о таком говорить.

— Станут, когда хотят найти, — заверил Мираль трактирщик.

Он достал из кармана листок и развернул. На желтом листе тонким грифелем была нарисована шкатулка, схематично, но достаточно, чтобы опознать её по основным приметам.

— Это шкатулка из ромбовила. Так просто её не сломать и не открыть. Её-то и украл Дитий. Внутри явно нечто ценное, раз начали охоту. Но причём здесь вы, я не пойму. Свидетельница кражи? Случайная жертва? Так под защиту можно взять всё царство.

— Когда-то мы жили по соседству, а потом мой отец определил его в свою роту. Я как не боялась его с первой встречи, так и не боюсь сейчас. Странно, что Дитий додумался до кражи. Хотя его поступки всегда оставались загадкой.

— Странный народ менестрели. Ничего не боятся. Ходят себе и ходят, и даже остаются живыми. Но защиту я на комнату поставлю.

— Конечно, делайте, как считаете нужным. Вам больше ничего не известно?

— Только, что дезертир хорошо бегает и скрывается, носит нож, сильный и глупый, но я думаю, вам это известно. А вот и элементалист пришёл. Прошу меня извинить, придётся вас покинуть и заняться вашей комнатой.

Сазар Вялавович поклонился и направился к новому посетителю в длинном зелёном плаще. Ставить защиту на комнату пришёл маг земли. Его контур не только задержит посторонних, но и сообщит о случившемся элементалисту и хозяевам гостиницы.

"Я приманка или кто? Боятся отца, но одновременно собираются использовать в своих целях — вроде как делали всё возможное, а ваша девочка сама на рожон полезла. Хотели бы, чтоб я вернулась — да хоть на цепь посадили б и в карете отвезли. Да и Дитий не так страшен, как его хотят показать. С ним лучше не связываться, но бояться не стоит. Значит, он украл шкатулку с важным содержимым перед побегом, но зачем? Доставить боль её обладателю? Да, это на него похоже. Соблюдая осторожность, я смогу выбраться отсюда и избавиться от преследователя. А пока — соблюдаем спокойствие и наблюдаем", — решила Мираль.

Глава 4

Ночь прошла беспокойно. Мираль ворочалась в постели, обдумывала события прошедшего дня. Хоть девушка и доверяла магу, оставившему на окнах и двери тонкие зелёные ростки, но всё равно инстинктивно прислушивалась ко всем шорохам.

Не смотря на это, утром менестрель чувствовала себя бодрой и готовой концертам. У ворот графской усадьбы Мираль оказалась раньше, чем на башне пробили двенадцать. Стража у ворот внимательно рассмотрела кольцо и объяснила, как найти маленького господина. По их описанию Мираль некоторое время петляла по садовым лабиринтам, прежде чем вышла к фонтану.

Сотялав был уже на месте. Он сосредоточенно выводил слова на листе, прикреплённом к мольберту. На лавочках возле младшего графа сидели нянюшки, все с чепцами и фартуками поверх платьев. Напротив стоял молодой учитель в длинном балахоне и с книгой в руке. Он зачитывал условие задачи, останавливаясь, чтобы дать его записать мальчику.

-...было семь яблок. Мара дала ему шесть, а Вете Нита отдал четыре. Сколько яблок у него осталось?

— Восемь, — ответил Сотялав после короткого вычисления.

— Неужели? — спросил наставник. — Давайте ещё раз посчитаем. Попросить принести яблок.

— Не надо, я сам, — запротестовал мальчик, поглядев на Мираль. — У Ниты было семь яблок, ему дали шесть. Стало тринадцать. Вета получила четыре. То есть получается девять. А если одно отдать бедняку, то получится восемь.

— О, нет-нет, отдавать бедняку мы сегодня не будем. В другой раз. — Учитель заметил, что мальчик смотрит мимо него, и повернулся:

— Тяэли, вы к кому?

Мираль подошла ближе и кивнула присутствующим:

— Я вчера договорилась с юным графом, что приду отрепетировать песню и выступить с ней в честь совершеннолетия будущего наместника.

— На сегодня занятия закончены, — подпрыгнул Сотялав. — А яблоко отдайте бедняку. Пусть их будет восемь, Ните столько вполне хватит.

— Но господин... — попробовал возразить наставник.

— Спасибо за сегодняшний урок. — Мальчик обнял учителя. — Завтра обязательно рассмотрим яблочные налоги. А сейчас мне надо тренироваться. Нельзя же выступить перед Ленодом без подготовки.

Мужчина не смог возразить и отошёл к нянюшкам. Мираль достала гитару и повесила на себя. Настроив струны, она кивнула мальчику — можно начинать. Сотялав проиграл на флейте мелодию. Славки, прятавшиеся среди веток, тот час откликнулись. Птичьи переливы быстро переплелись с журчанием воды. К ним присоединились гитара и флейта, а потом Мираль запела, привычно наблюдая за реакцией зрителей. Женщины переглядывались и шептались, а наставник графа замер с улыбкой на лице.

— Вам понравилось? — спросил мальчик, когда Мираль закончила петь.

— Сотя, подойти, пожалуйста, надо поговорить, — подозвали мальчика слушательницы.

Ребёнок послушно подошёл к женщинам. Мираль заметила поползшую струну и занялась подкручиванием колка. Нянюшки говорили тихо, но между тем менестрель их прекрасно слышала и косо поглядывала в ту сторону, стараясь понять кто говорит.

— Господин, вы, конечно, вольны поступать по своему разумению. Вы уже знаете, чем будете расплачиваться с менестрелем? Она же мастер своего дела, — зашептала женщина в зелёном чепце с золотой вышивкой.

— Конечно. Мираль из Алидвы хочет посмотреть книги, — уверенно и так же тихо ответил Сотялав. — Батюшка не будет возражать, тем более мы с Веволом Севоловичем будем рядом.

Нянюшки дружно заохали и заахали.

— Может быть ей денег дать, но не пускать в дом, — предложила старушка с вязанием в руках. — Кто знает этих менестрелей...

Дальше Мираль не дали дослушать. Её отвлёк молодой учитель Сотялава.

— У вас потрясающий дар к выбранному ремеслу, тяэли Мираль.

— Благодарю, — девушка поклонилась, как того требовал этикет, чуть больше, чем кивок головой. — Если судить по юному графу, его наставник так же хорош в своём деле.

— Я бы судил об этом лет через пять-семь, когда Сотя выберет свой путь. Что вы ищите в библиотеке? Или это секрет?

— Нет, это не секрет. Я хочу найти книгу о необычных явлениях, существах, легендах, а так же истории великих менестрелей, — объяснила Мираль.

— Необычные явления и существа... — Вевол задумался. — Есть "Собрание необычных мест, вещей и явлений", а так же "Книга о низших расах и тех, кто близок к матери Земле". Я знаю, где находятся эти две книги. Если позволите, я покажу их вам.

— Буду признательна, тяэль Вевол. Похоже, нянюшки закончили обсуждение с графом. Пора продолжать репетировать.

Тренировались они, пока слуга не позвал всех в дом.

— Сначала пойдём на церемонию, а потом пригласим всех к фонтану, — объяснил маленький граф. — С батюшкой я уже договорился.

В приёмном зале уже собрались. Не хватало только господ для начала церемонии. Мальчик протиснулся через людей и встал возле старшего брата, на которого был похож, как внешне, так и нарядом. Нянюшки устроились позади них. Учитель отвел Мираль к портьере сбоку от кресел хозяев усадьбы, откуда хорошо просматривалось место действия. Краем глаза менестрель заметила, что женщины за ней следят и недовольно кривятся.

— Чем я не угодила воспитательницам Сотялава? — шёпотом поинтересовалась девушка.

— Прекрасно поющий менестрель вместо денег просит отвести его в библиотеку, лишая себя дневного заработка — это странно, согласитесь, — ответил Вевол.

— Иногда проще обменять услугу на вещь, чем приобрести её. Тем более, когда нет нужды ни в крове, ни в пище.

— Вы правы, но не все могут с вами согласиться. О, графья заняли свои места, сейчас начнётся. Ни разу не видел, интересно, как всё проходит.

Мираль улыбнулась в ответ и кивнула. Её церемония тоже заинтересовала. Наследники графа встали по бокам родителей. По чьему-то сигналу затрубил рог, и открылись двери. В зал с гордо поднятой головой вошёл юноша в костюме фиолетового цвета. Его грудь украшал вышитый салатовыми и лимонными нитками герб города — кленовый лист на фоне солнца. Парень остановился возле постамента с креслами, опустился на колени и заговорил:

— Я, Ленод Манистовский, старший сын своего отца и рода в день своего совершеннолетия клянусь...

Пока юный наместник произносил речь, Мираль следила за реакцией людей. Многие стояли неподвижно с серьёзными лицами, из-за чего казались злыми. Кто-то зевал, на задних рядах тихо переговаривались. Группа детей у дальнего конца зала играла с разноцветными камушками, совершенно не обращая внимания на церемонию. "Уже здесь собрались вместе два мира, не переплетающиеся друг с другом. Что же говорить о том, что находится за стенами. Думаю после церемонии злюки будут говорить о том, как всё скучно, а детишки рассказывать о весёлом мероприятии", — предположила Мираль. Она случайно толкнула портьеру, и та закачалась. Нянюшки резко повернулись к девушке, сверля злобными взглядами. Менестрель остановила гардину и повернулась к женщинам боком, продолжая ощущать их пристальное внимание.

— Как мне задобрить воспитательниц графа? — тихо спросила гостья.

— Никак. Они как цепные собаки, будут охранять Сотю, пока вы не уйдёте, — вздохнул наставник. — Или не станете графским музыкантом.

— У него уже есть один, куда уж второго, — отмахнулась Мираль.

Севолод Поторайский тем временем принял клятву и вручил молодому барону меч, выкованный к этому событию. Гладкое лезвие ярко сверкнуло, когда Ленод достал его из ножен и показал собравшимся. После надел на себя перевязь.

— Будет время служить графу и родине, а сейчас время праздновать. Мой младший сын приготовил для тебя подарок. Пройдёмте же в сад и посмотрим на него, — пригласил всех Севолод Поторайский.

Слуги открыли двери, и люди неспешно направились к выходу. Сотялав отделился от родителей и подошёл к менестрелю.

— Сейчас все выйдут, и мы пойдём, — сообщил мальчик. — Вам понравилось?

— Было довольно интересно смотреть на представление, — ответила Мираль.

Маленький граф взял её за руку и потянул к выходу. Следом за ними пошли нянюшки и наставник. Весь путь до фонтана менестрель ощущала на себе недовольные взгляды. От них у девушки горели лицо и уши. "Надо успокоиться", — решила Мираль. — "Это не профессионально, выступать с красным лицом".

К счастью девушки, прохладный весенний воздух охладил её и добавил сил.

— Я прилично выгляжу? — спросила менестрель у ребёнка. Тот кивнул, не понимая к чему задавать такой вопрос.

Птицы возле фонтана не умолкли.

— Если я заиграю в другом месте, они перелетят туда, а пока они здесь, — шепнул Сотялав, выводя Мираль к фонтану.

— Дрессированные славки, — хмыкнула девушка.

Она положила чехол возле фонтана и приготовилась играть. Менестрель мысленно погладила себя по голове за то, что решилась оставить гитару на скамье, а не взяла её в душное тёплое помещение. Струны не поползли, не требовалось дополнительное время на подготовку.

Люди расположились вокруг фонтана и, после громкого свиста главной нянюшки, замолчали. "Не воспитательница, а телохранитель", — с досадой подумала менестрель, у которой от свиста заложило левое ухо.

Сотялав поймал нужный оттенок в птичьей мелодии и заиграл на флейте. Через мгновение к нему присоединилась Мираль.

На лицах слушателей появился восторг. Они застыли, боясь пошевелиться и спугнуть песню. К третьему куплету люди начали раскачиваться в такт мелодии. А потом всё неожиданно закончилось. Первые мгновения зрители стояли молча, а потом яростно зааплодировали.

— У мальчика настоящий дар. Откуда взялась эта менестрель. Она, наверно, известная исполнительница. Сколько же денег заплатил граф за такой номер, — донеслись до гостьи отрывки разговоров.

К Мираль подошёл полный мужчина лет сорока в дорогом костюме фиолетового цвета и похлопал по плечу, привлекая внимание:

— Знаю, что предложение запоздало, но согласны ли вы выступить сегодня на дне рождения моего сына?

— Благодарю за приглашение. Я приду вместе с Атальей Восточной, — ответила Мираль.

— О, это будем замечательный вечер.

Девушка улыбнулась наместнику и попрощалась с ним до вечера. Сейчас ей требовалось найти младшего графа и договориться о предстоящей встрече. Мальчик нашёлся в кругу родных и их друзей и получал заслуженные похвалы. Он весь раскраснелся и широко улыбался, раздавая шуточные поклоны.

Сотялав увидел Мираль и гордо сообщил родным, что ему нужно переговорить. Мальчик отвёл менестреля в сторону и крепко обнял.

— У нас всё получилось. Это замечательно. Родители в изумлении, — быстро проговорил ребёнок.

— Очень хорошо, — кивнула Мираль. — Тогда до завтрашнего дня. Я приду как сегодня к двенадцатому удару. Могу я оставить кольцо себе до завтра?

— Конечно-конечно, скажите, что жду вас в библиотеке, — Сотялав взял девушку за руку и затряс, прощаясь.

— Договорились.

Мираль развернулась и быстро пошла к выходу. Следовало поторопиться к наместнику, скоро на колокольне начнут бить пятнадцать раз.

Аталья уже ждала её у ворот.

— Быстро же связями обрастаете, — хмыкнула старшая менестрель.

— Видели, как я выступаю? — удивилась Мираль.

— Слышала, — поправила женщина. — При таком подходе к делу ваша мечта довольно реальна. Осталось совсем малое — не сдаваться. Я так понимаю, вход в библиотеку уже открыт.

— Так и есть. Ветер проник сквозь щёлочку, куда собирался. Ещё и наместник официально пригласил выступить здесь.

— И зачем тогда вы ко мне заходили, сами прекрасно справляетесь, — хихикнула Аталья.

Менестрели подошли к распорядителю праздника. Тот объяснил порядок выступления и расположение зала для отдыха и подготовки актёров, и выделил проводника.

— В усадьбах либо выделяется одна из боковых комнат, либо задний двор для подготовки. Всё зависит от планировки, — объяснила Аталья, пока они шли следом за молчаливым слугой. — Комната обычно примыкает к большому залу. Делается не только для удобства актёров, но и чтобы люди не шастали по усадьбе. Мало кто знает скрывающихся под маской циркачей. Сегодня они здесь, а потом на другом конце царства вместе с драгоценностями.

— Разумно, но не бьёт ли по самолюбию?

— Здесь либо гордость, либо работа. Кольцо лучше не снимайте, — уже шёпотом добавила Аталья, когда слуга распахнул двери.

Мираль зашла следом за гусляром и огляделась. В зале, размером с самую большую комнату в её доме, где в праздничные дни собиралось до пятнадцати человек, отсутствовала мебель. На стенах висели потускневшие ковры и портьеры, защищая от сквозняков и ветра. На полу валялись замусоленные тюфяки и подушки вперемешку с реквизитом. На них и рядом сидели, лежали и упражнялись бродячие актёры, циркачи, жонглёры. Пахло грязной одеждой и яблоками. Мираль захотелось извиниться и уйти, обстановка оказалась слишком непривычной для неё. Усилием воли девушка осталась на месте и улыбнулась, возможно, ей часто предстоит оказываться в таких местах, хотя и совсем не хочется.

— Талька, я так и знал — ты здесь выступать будет, — худой и высокий мужчина поднялся с матраса и обнял гусляра. — Сколько ж мы не виделись? Кто это с тобой?

— С прошлой осени и не виделись. Знакомьтесь, Мираль из Алидвы, юное перспективное дарование, восходящая звезда на небосводе. Пока светит слабо и больше мерцает, но всё впереди, — представила новую знакомую Аталья.

Не стройный хор голосов поздоровался с покрасневшей девушкой, и люди вернулись к своим делам.

— Как мне располагаться? — спросила шёпотом Мираль.

— Выбираешь свободный уголок и на него кладёшь вещи. Никто не будет возражать, пока не бросишь на его вещи, — подмигнула Аталья.

Подтверждая слова, женщина сняла гусли и положила их на подушку у стены. Мираль разместилась подле неё.

— Подойди сюда, доченька, — обратилась к новенькой старая женщина в пёстром наряде цирковой гадалки.

Девушка обернулась, но не сразу поняла, что речь идёт о ней. Аталье пришлось подтолкнуть новую знакомую.

— Иди, древняя Олима хочет с тобой поговорить.

Мираль выполнила просьбу и присела рядом со старухой на кучу замусоленного и выцветшего тряпья.

— Дай руку, — сказала гадалка.

Менестрель выполнила просьбу, поинтересовавшись — всех ли людей она так приветствует.

— Только если человек мне нравится. Ты сильная, доченька, — женщина сжала руку девушки и закрыла глаза. — Сила твоего духа может сравниться с магией, хоть ею и не является. Она их антипод. Ты можешь противостоять чародеям и сильным людям. Я вижу подле тебя призванного ждать, призванного служить делу, призванного спасать, призванного убивать, призванного хранить. Для них ты — важная часть жизни.

Гадалка нахмурилась. Дрожащими руками, старуха начертила в воздухе знаки и открыла глаза. Она тяжело дышала и прижала левую руку к сердцу. Менестрель огляделась, ища помощь, но Олима её успокоила.

— Так. Бывает. Защита, — проговорила гадалка, делая широкие паузы между словами. — Пройдёт. Сейчас.

Женщина отдышалась и снова взяла Мираль за руку, но глаза теперь не закрывала.

— Девочка моя, если повстречаешь мою сестру Алому, не отказывайся от её даров. Когда тебе покажется — сейчас умру, не сдавайся. Ни за что не сдавайся. Призванные вытащат. Сама выйдешь. Путь через время ты сама создашь — я не вижу его. Только приближение и отступление смерти два раза. Дорогу до неё судьба не нарисовала, предоставив это тебе.

На последних словах голос гадалки изменился, стал низким и грубым, как у охрипшего старика. От него у девушки загорелись щёки и уши, по спине побежал холодок.

— Что за призванные? — с трудом спросила менестрель, комок в горле мешал ей говорить. — Как вы можете это знать, если судьба ещё не начертана?

— У каждого человека свой набор призваний по отношению к другим людям. Иногда это главные качества, иногда дополнительные. Они проявляются лишь в определённые моменты жизни. Судьба твоя не начертана, но поступь смерти я чувствую. Она заглянет тебе в лицо и отойдёт до поры. Теперь ступай, гитара ждёт тебя.

Олима отпустила руку девушки. Менестрель пробормотала "спасибо" и на трясущихся ногах вернулась к Аталье. Она опустилась на матрас и закрыла глаза. В ушах шумело, само тело, будто, кружилось и падало.

— С вами всё хорошо? — обеспокоено спросила гусляр.

— Сейчас, я приду в себя, нужно немного времени, — тихо отозвалась Мираль. — У гадалок такой способ убирать конкурентов?

— О чём вы? — Аталья легла на живот возле девушки.

— Мне предсказали три свидания со смертью. И я будто наяву почувствовала её присутствие. Пробрало от страха до кончиков пальцев. Как такое может быть?

— Болезнь или несчастный случай, когда маг вытаскивает тебя с того света, — предположила гусляр.

Мираль вытащила торчащую соломинку и раскрошила её.

— Поступь смерти — единственное не отвратное. Все умирают в итоге, так чего же трясутся мои руки... Аталья, разве мы не выбираем путь с рождения?

Женщина перебрала струны и замерла, глядя на ковёр возле двери. Молчание затягивалось. Мираль подложила под голову куртку. Страх потихоньку отступал.

— Скажу, что когда-то поведала мне старая гадалка, встреченная на пути, — Аталья отложила инструмент и вплотную придвинулась к девушке:

— У каждого человека есть два пути — прямой, когда судьба заранее расписывает начало и конец, и выборный, тогда человек всегда сам выбирает куда свернуть. Последние изменяют мир и не сетуют на жизнь, — подмигнула гусляр.

— Все менестрели такие?

— Конечно, иным здесь не прожить. Слушайте, приходите ко мне завтра. Как вчера или немного раньше. Поведаю собственные наблюдения.

— Договорились, — улыбнулась Мираль.

— У вас такая милая улыбка, улыбайтесь почаще, — посоветовала Аталья, вскакивая на ноги.

Слуга открыл дверь и позвал гусляра открывать представление.

Выступление получилось очень тяжёлым. Мираль впервые вымоталась и заработала головную боль. Страх от предсказания гадалки превратился в предконцертное волнение, слишком много времени девушка провела в ожидании своей очереди. Она пыталась отвлечься разговорами с артистами, но не получалось.

Мираль была единственной, кто не находил себе место в перерывах. Остальные выглядели спокойными и расслабленными, репетировали или болтали, прерываясь только, когда их вызывал слуга. Мираль так не могла. Ей хотелось допеть и убежать в гостиницу.

— Что думаете о концерте? — поинтересовалась Аталья, когда менестрели покинули наместничий дом.

— Больше на такое ни ногой. — Девушка махнула рукой. Глядя на блестящие глаза и широкую улыбку, и не скажешь, что выступление ей не понравилось.

— Выматывает, согласна. Но плата больше, чем за сольный концерт.

— Лучше я буду получать меньше, но зато за свой концерт и без таких перерывов.

— Твой выбор, — согласилась Аталья. — До встречи.

Гусляр помахала и скрылась в темноте. Мираль отправилась в противоположную сторону. Улицы в это время уже опустели. На углах домов светились магические чаши, да сквозь плотные шторы кое-где пробивался свет. Тени позли за девушкой, деревянные каблуки гулко стучали по камням. По соседней улице прошёл отряд, громко переговариваясь. Из-за угла выглянула тёмная кошка, сверкнула глазами и юркнула в подвальное окошко.

В лицо Мираль дул прохладный ветер, притупляя боль в висках. Девушка тщательно прислушивалась к звукам в темноте, как учил отец, но посторонние шорохи отсутствовали. Мираль пересекла широкую улицу недалеко от гостиницы, и воспрянула духом, намереваясь вскоре оказаться в кровати и заснуть. Огни так призывно светились над вывеской.

В этот момент от здания отделилась тень и прыгнула на девушку. Мираль заметила движение и отскочила в сторону. Юбка зацепилась за бордюрный столбик, и девушка полетела на камни. В голове возникла единственная мысль — не разбить гитару. Мираль приземлилась на колени и ладони, резким движением отправила сумку на спину, за что получила грифом по затылку.

Девушка попыталась встать. В этот момент тень двинулась на неё, заставив перекатиться на спину. Гитара оказалась в руках, а в бок врезался столбик. Мираль охнула от боли. Нападавший споткнулся о ногу и упал рядом. Менестрель узнала Дития. Нахлынувший гнев поднял девушку на ноги. Менестрель сцепила зубы, чтобы не заорать от боли в коленках. Она резко дёрнула юбку, намотанную на столб. Ткань затрещала, но не порвалась.

— Мираль, что ты творишь? Ты своим поведением обижаешь хорошего человека, — заныл Дитий, поднимаясь.

— Стража! — заорала менестрель изо всех сил. В крик девушка вложила всё злость и досаду.

— Зачем ты их зовёшь? Зачем ты меня обижаешь? — Дитий почти плакал. — Я тебе ничего плохого не сделал.

— Пошёл прочь! — Мираль оторвала кусок юбки и шагнула в сторону гостиницы.

Напавший и не думал отходить. В бледном свете чаш девушка видела блестящие и мокрые глаза. Дитий шагнул в сторону, преграждая дорогу.

— Что я тебе сделал?

Мираль не считала нужным ему отвечать. Кровь стучала висках, внутренности будто перемешали, ноги ниже колен не чувствовались.

Девушка молча попыталась обойти препятствие с другой стороны, но ей не дали.

— Ты должна мне помочь. Ты же мой друг.

— Уйди прочь, — прошипела менестрель. Голос сорвался, оставалось только хрипеть.

— Ты должна помочь!

Напавший двинулся на Мираль, он широко расставил руки, намереваясь схватить её. Девушка перекинула лямку сумки через плечо и замерла, закусив нижнюю губу. Она собиралась прыгнуть в сторону, как только Дитий приблизится. Вдали послышался топот и лязг металла.

Нападающий прыгнул. Девушка отскочила и затормозила о стену. Дитий бросил неё медальон, попавший в руку чуть выше локтя, и убежал.

Менестрель опустилась на камни. Конечности сильно болели, голова раскалывалась, горло саднило. Левой рукой Мираль нащупала упавший медальон и спрятала его в рукаве, намереваясь позже разобраться с ним.

Топот приблизился. Он дикой болью отдавался в голове. Девушка сжала виски и следила за приближением стражи.

— Тяэли, как вы? — один из мужчин опустился на колени возле девушки.

"Не видит что ли?" — зло подумала менестрель, а вслух ответила:

— Всё болит, особенно голова, я из той гостиницы.

Мираль показала рукой.

— Еген, бери двух молодцов, и несите девушку в Ельник. Кивил, бери пятерых, и бегом обследовать ближайшие улицы. Он не мог далеко уйти. Тяэли, вы опознали его?

— Дитий, — ответила менестрель, снимая гитару.

Один из стражей подхватил её на руки, другой взял сумку. Еген повёл их в гостиницу.

Трактирщик и его жена сразу засуетились, увидев постоялицу на руках стражника. Одного из слуг отравили за лекарем. Девушку уложили на кровать. Хозяйка выгнала мужчин из комнаты, пообещав пустить, когда гостье станет лучше. С помощью служанки она раздела Мираль и обработала ссадины. Менестрель всё это время лежала неподвижно, крепко обхватив голову, так она болела меньше. Женщины старались двигаться как можно тише и не делать резких движений.

Лекарь прибыл, когда Мираль умыли и накрыли одеялом.

— У неё синяки под коленкой, ссадины на руках и болит голова. Может ещё что-то, платье мы не снимали, — объяснила хозяйка.

— Ясно. Мне нужен таз с тёплой водой и графин с горячей, — распорядился мужчина.

Когда женщины вышли, лекарь отнял руки девушки от головы, и положил свои. Мираль почувствовала как из неё по нитке вытягивают боль. Она закрыла глаза и расслабилась.

Лекарь закончил с головой и опустил руки в воду, принесённую служанкой.

— Отнести на задний двор и слить в кучу отбросов. Тазик хорошо промыть и принести заново, — распорядился он.

Служанка побежала исполнять приказ.

Мужчина присел возле Мираль и засучил рукав её платья.

— Сейчас я буду ощупывать руку. Почувствуете боль — скажите.

Девушка прохрипела "хорошо".

Лекарь её внимательно осмотрел, забинтовал лодыжки и смазал ушиб на боку. Он прописал курс лекарств и покой как минимум на неделю.

— У меня завтра концерт, — возразила Мираль, глядя испуганными глазами.

— Тяэли, ваши пальцы в порядке, но голос может надолго исчезнуть. Я бы рекомендовал отдых.

— Я так не могу. Я обещала, Сазар Вялавович обещал. Мы не можем разочаровать людей.

— Сожалею, но завтрашний концерт может надолго лишить вас голоса, если не навсегда. Связкам требуется хороший отдых. Как и вам. Потому откланиваюсь. Если станет хуже, немедленно зовите меня.

Мужчина поклонился, надел плащ и покинул комнату.

Глава 5

Наутро у Мираль болело всё. Девушке казалось, вчера её жестоко побили дубинками, перепутав со стенным ковром. Даже после занятий с отцом по самообороне тело так сильно не ныло.

Менестрель не шевелилась, мысленно она начала склонятся к идее отменить концерт и пролежать целый день в кровати. Концерт перенесут на другой день, Аталья выберет новую дату встречи, а графская семья соизволит дождаться, пока девушка не поправится...

Мираль стиснула зубы и резко дёрнула за верёвку. После без сил опустила руку на одеяло. Во рту пересохло, а горло саднило.

— Что прикажете? — спросила служанка, помогавшая ночью.

"Воды", — одними губами сказала менестрель. Женщина её поняла. Она сбегала вниз и вернулась с тёплым отваром.

Служанка помогла Мираль сесть и придерживала, пока девушка пила сбор.

— Вы пока помолчите, лекарь обещал к девяти прийти вместе с делицией. Его тронуло вчера ваше желание выступать в любом случае. Люсав Демянович решил прописать вам обезболивающее.

— Это хорошо, — прошептала менестрель. Она обрадовалась, что до двенадцати есть время.

Далёкий колокол начал отбивать девять ударов. Служанка тихо отворила дверь и подошла к Мираль.

— Господа пришли, надо вас привести в порядок, — сообщила женщина, доставая из шкафа шаль. — У вас всё болит, но придётся сесть. Сейчас лекарь подойдёт и вылечит.

Постоялица сморщилась, но села. Служанка взбила подушку и прислонила её к бортику. Потом накинула на менестреля шаль. Мираль поправила накидку, под одеялом теплее, чем в комнате, а тонкое нижнее платье совсем не греет.

Служанка подкинула дров в камин и ушла за гостями. Мираль откинула голову назад и закрыла глаза. Лучше всего сейчас отдыхать, но тогда она не сдержит слово. Плохо, не смертельно, придётся возместить проживание в гостинице, не состоявшийся концерт и не показываться в этих краях лет десять.

"Да что это я? Хорошо вчера приложилась, раз сегодня готова сдаться", — отчитала себя девушка. Она вспомнила слова отца о том, что в движении боли будет меньше, и решила испробовать совет. После того как делиция её покинет, если лекарь не вылечит. Его услуги тоже стоит оплатить, так что никаких отлыниваний от работы.

Воодушевлённая Мираль выпрямилась и охнула, тело не замедлило ответить резкой болью.

— Тяэли, вы подвижны даже в таком состоянии, — покачал головой отворивший дверь лекарь.

Девушка слабо улыбнулась и отклонилась назад.

— Ничего, сейчас вам будет лучше.

Люсав Демянович разложил на столе баночки. Его два спутника тем временем замерли у двери. Совсем как на допросе, подумалось девушке.

Лекарь смешал в кружке снадобье и помог Мираль его выпить.

— Через какое время девушка сможет ответить на наши вопросы? — поинтересовался полный мужчина с правой стороны двери, судя по всему, секретарь. В руках он держал бумагу, а на поясе висела чернильница.

— Как только догорит лучина, — ответил Люсав Демянович.

Он зажёг палочку и вставил её в медную подставку. По мере того, как огонёк опускался ниже, Мираль становилось всё лучше. Она закрыла глаза и представила, как боль съёживается и ползёт из неё в землю.

— Всё можете приступать, — сообщил лекарь через некоторое время.

Менестрель открыла глаза и снова закрыла. Она успела задремать, и теперь ей надо было полностью очнуться, после дневного сна девушка всегда чувствовала слабость.

— Мираль, расскажите подробно о прошедшем вечере, — попросил второй мужчина, высокий и крепкий, вероятно, из отдела захвата. Именно туда набирали сильных и смышлёных парней, тренировавшихся ежедневно. Брат матушки как раз служил в одном из таких, только за морем в Секрине.

— Люсав Демянович, вы уверены, что тяэли способна говорить? Говорят, вчера она посадила голос, — недовольно заметил секретарь.

— Мираль, сейчас не время мечтать. Вас ждёт граф, — лекарь потряс девушку за плечо. Менестрель очнулась, удивившись отсутствию боли, хотя сама наблюдала за её уходом.

— Точно, надо к графу. Прошу меня извинить, — обратилась постоялица к гостям. — Ночь выдалась трудной, и я задремала, как только стало легче. Я готова рассказать о вчерашнем происшествии.

— Хорошо, — секретарь приготовился записывать.

Мираль подробно расписала путь от графского дома до гостиницы, не забыв упомянуть головную боль и севший голос. Девушка умолчала только о брошенном медальоне, этот эпизод вылетел у неё из головы.

Делиционеры записали показания, задали дополнительные вопросы и поспешили удалиться.

— Тяэли, в вашем случае мы можем только посоветовать вернуться домой или найти убежище в этом городе. Неуловимый дезертир психически нездоров и следующая встреча с ним может закончиться печально, — сказал высокий делиционер на прощание.

Мираль на это слабо улыбнулась и пожала плечами. Она собиралась вылечиться и продолжить путь.

— Сколько я должна за лечение? — обратилась менестрель к лекарю.

— Нисколько, тяэли. Ваши покровители уже оплатили услугу. Я сейчас велю подать вам завтрак, а после одиннадцати вас будет ожидать карета. Я приду перед концертом, проверю ваше самочувствие.

Лекарь поклонился и вышел из комнаты, оставив девушку в недоумении. Некто позаботился о том, чтобы она сегодня выполнила намеченные планы. Выгодно, это в первую очередь владельцу гостиницы. Служанка упомянула, что лекарь собирался вылечить пострадавшую, и решение принял уже после ухода из комнаты. Будь это распоряжение хозяина гостиницы, Мираль сообщили бы. Горничная считала лечение инициативой Люсава Демяновича. В гостинице ночью находились стражи, которые принесли её, к ним могли присоединиться делиционеры, и они же могли приказать вылечить Мираль. Сердце тысячника Варонора Едокимовича не железное, он мог пожалеть девушку, которую сделал наживкой и наёмным работником, прикрываясь её же упрямством и нежеланием вернуться домой. Скорее всего, это именно его приказ, решила менестрель.

Как и обещал лекарь, гостье вскоре принесли завтрак. Мираль к этому времени оделась и прибралась. Под кроватью возле сапога девушка случайно нашла медальон, небольшой, овальный со сломанным ушком. Постоялица наступила на него босой ногой, когда встала. Небольшая ранка сразу стала кровоточить. Мираль остановила кровь матушкиным снадобьем. После подняла медальон. Гладкий с одной стороны, с другой он украшен объёмными нарциссами и мандрагорой. Под лопухообразным листом менестрель разглядела схематичный корень в виде человечка, который не мог принадлежать иному растению. Мираль порезала ногу как раз об лист, на нём осталась кровь.

— Неприятно, но становится интересно. Надеюсь, он не проклят.

Девушка спрятала медальон в поясной мешочек. Как раз во время, дверь открылась, и вошла служанка с подносом.

— Вижу вам лучше, — улыбнулась женщина. — Люсав Демянович один из лучших в городе, любого на ноги поставит. Ешьте не спеша, карета приедет ещё не скоро.

Служанка собралась покинуть комнату, но постоялица её остановила:

— В городе обсуждают вчерашнее происшествие?

— Да, вы стали знаменитостью. Так храбро защищаться от преступника, — женщина широко улыбнулась. — Люди раскупают места на вечерний концерт, чтобы посмотреть на вас. Вот слава и добралась.

Мираль улыбнулась и поблагодарила служанку. Та, довольная, убежала, вероятно, рассказывать гостям как себя чувствует героиня вчерашней ночи.

"Это и есть слава?" — недовольно скривилась Мираль, дуя на кашу. — "Всего-то и делов, стать жертвой дезертира. Не этот ли кулон лежит в шкатулке. Быть может, Дитий сумел её открыть и повредил содержимое".

— Мираль Аленовна, ваша каша остыла. Всё в порядке? — забеспокоилась служанка, вернувшись за подносом. — Вы даже не притронулись к еде.

— Не хочется есть. Я только компот выпью.

Женщина покачала головой:

— Может вам творожку принести? Сырничков? Хоть кусочек хлеба съешьте, до обеда ещё далеко.

— Давайте хлеба, — согласилась менестрель.

— С маслецом. Только сегодня купили. Меня Селана Нитовна прислала. Спрашивает вчерашнее платье — можно его забрать в починку. За счёт гостиницы, конечно.

— Берите.

Мираль успела оценить дыру на подоле, выступать в таком платье ей казалось неприличным. В запасе лежало ещё одно, его девушка хотела надеть вечером. Это же либо позже подлатать, либо выкинуть, но раз хозяева сами предложили помощь, надо воспользоваться.

Служанка забрала наряд и принесла бутерброды с маслом.

Постоялица быстро позавтракала, и до приезда кареты успела проиграть несколько песен, убедившись, что с гитарой всё в порядке, а голос и пальцы её слушаются.

Девушку быстро привезли в замок графа. По дороге она один раз попросила остановиться, уж очень интересно было прочитать сообщение о происшествии. Заметка оказалась короткой и лаконичной: "Дезертир Полесов Дитий вчера напал на гостящего в Манисте менестреля. Девушка жива и даже не думает откладывать концерт. Приходите вечером слушать её в "Пушистый ельник", берите друзей и знакомых, чтобы не возвращаться одним в темноте".

— Не плохо так совместили рекламу и предупреждение, — хмыкнула менестрель.

Протиснувшись через толпу, она вернулась в карету и поехала в усадьбу. Менестреля там уже ждали. Перед коляской открыли ворота, кучер сделал полукруг и остановился около входа в дом.

Слуга быстро спустился и открыл дверцу. Мираль наклонилась вперёд и выглянула. Она не ожидала такого приёма.

— Тяэли Мираль, вам нужна помощь, — осведомился слуга.

— Нет-нет, спасибо.

Девушка проворно вскочила. Бегло оценив внешний вид, менестрель оперлась на протянутую руку и вышла из кареты.

— Сотялав Севолодович ожидает вас. Следуйте за мной.

Мираль провели на второй этаж в библиотеку. По дороге девушка рассматривала усадьбу, сравнивая её с домой барона Алидванского. Парадная больше раза в полтора, на стенах развешены длинные узкие полоски с гербом — тёмно-фиолетовый закат, заходящее солнце и фиолетовый склон, а на границе круга и горы двухцветная бабочка, символ воздушных творческих людей. На втором этаже в коридорных нишах установлены вазы с сухими цветами, а между ними портреты господ.

Менестреля привели в полутёмное помещение и предложили присесть на диван.

— Младший граф сейчас пойдёт, — предупредил слуга и скрылся за дверью.

Гостья довольно откинулась назад и вытянула ноги. Подъём по лестнице отозвался болью в коленках, и как же приятно было после расслабиться на мягком диване.

Устав вглядываться в темноту, Мираль закрыла глаза и погрузилась в сон. Ей показалось, прошло совсем немного времени, когда девушка вынырнула обратно, и яркий свет ослепил её даже через закрытые веки. Менестрель услышала шёпот подле себя. Маленький граф требовал разбудить гостью, а учитель настаивал, чтобы её не тревожили.

Девушка заслонила глаза рукой, после открыла их и взглянула на спорщиков. Юный граф сидел на другом конце дивана и крутил в руках книгу. Его наставник стоял напротив, заложив руки за спину.

— Полюбуйтесь юноша, наш спор разбудил тяэли, — Вевол погрозил мальчику.

— Мираль Аленовна, вы сильно испугались вчера? Как вы сегодня до нас добрались? Вам не больно? — забросал гостью вопросами Сотя.

Он попытался обнять девушку, но учитель его во время схватил.

— У тяэли всё болит, — прошипел наставник.

— Ой, я не подумал, — хлопнул себя по лбу ребёнок.

— Ничего страшного, милое дитя, — улыбнулась Мираль. — Я вчера так устала на концерте, что не испугалась нападения. Наоборот разозлилась. Возможно, поступила немного глупо, так что с утра у меня всё тело жутко болело, и голоса не было. Пришёл лекарь и всё исправил. Так что теперь я здесь и готова искать нужную книгу.

— Неужели совсем не страшно? — не унимался маленький граф.

— Когда сильно устанешь, становится совсем не до страха. Попробуйте сами целый день заниматься выматывающим трудом, поймёте какого этого — потерять эмоции.

— Обязательно попробую. Попрошу Нисара взять меня на охоту.

Нянюшки, молча сидевшие в другом конце зала, подскочили и хором начали протестовать.

— Сотя пошутил, — крикнул им Вевол. — Он всё прекрасно помнит.

Женщины угомонились и вернулись к рукоделию.

— Сотялав, давайте не будем беспокоить ваших нянюшек. Тяэль Вевол обещал показать мне книги о необычных местах и низших расах, — напомнила гостья.

Мираль усадили за длинный стол в центре зала, где магическая люстра на потолке светила ярче всего. Мальчик устроился рядом, предоставив наставнику искать книги.

Менестрель оглядела плотные ряды книг, занимающие почти все стены, и ужаснулась.

— Сколько же времени потребуется для поиска...

— Совсем немного, — ответил граф. — Батюшка требует, чтобы книги располагались на нужных полках и по списку.

Учитель действительно скоро вернулся со стопкой книг и смущённый.

— Нужных не оказалось, кто-то унёс почитать. Я нашёл похожие.

— Благодарю, — улыбнулась Мираль. Она расстроилась, но вида не подала.

Взяв первую, девушка стала аккуратно её перелистывать, изучая содержание. Сотялав ёрзал на соседнем стуле и пытался заглянуть через плечо, но наставник это быстро прекратил, вручив учебник по истории для конспектирования.

Идею для путешествия Мираль не нашла, но подолгу рассматривала отдельные картинки, представляя как всё происходило.

— Что такое мандрагора? — неожиданно спросил маленький граф.

— Это где? — заинтересовалась гостья.

— Ядовитый цветок, его используют в магических ритуалах, — ответил Вевол.

— В книжке стих. "Ткут волшебные узоры. Режут корень мандрагоры". Маги такие странные, — заметил ребёнок и снова погрузился в переписывание.

Мираль вспомнила про медальон и попросила у Вевола книгу с гербами и отличительными знаками. Парень взял просмотренные книги и принес взамен с символикой и геральдикой.

— Вы ищете что-то конкретное? — поинтересовался он.

— Можно и так сказать. — Девушка взяла книгу с символами магов. — Насколько я помню, мандрагору простые люди не используют.

— Где не используют? — заинтересовались Вевол и Сотялав.

— Да вот.

Мираль достала сломанный медальон и положила на книгу. Граф и наставник склонились над ним.

— Перед тем как убежать, Дитий бросил его в меня. Я подобрала, хотела отдать страже, но забыла. Вспомнила, только когда наткнулась. Кому он может принадлежать?

— Хорошая работа. — Вевол покрутил медальон. — Может это родовое?

— Вряд ли, его родители не богаты, отец рыбак, мать торговка.

— Это не означает, что в их семье не могло такое водиться, — возразил учитель.

— Вы правы, но я всё же сомневаюсь, что это семейное. Медальон отлит, а значит, был не единственным, — заметила Мираль, поразив наблюдательностью. — Мандрагору используют только маги, простые люди её символ боятся рисовать. Богатые сделали бы из более дорого металла. Выходит, это знак некого сообщества. Магического, хочу заметить.

— Натеся Веминовна разбирается в магических символах, — обрадовался Сотя. — Натеся Веминовна, подойдите к нам, пожалуйста.

Полная женщина отложила в сторону вышивание и подошла к столу.

— Нянюшка, вы знаете чей это символ?

Маленький граф протянул женщине медальон на ладони. Она побледнела и отшатнулась. Из-за суеверия, решила Мираль.

Женщина пришла в себя и ещё раз посмотрела на медальон.

— Нет, такое сочетание мне не знакомо, — наконец ответила покрасневшая нянюшка и вернулась к рукоделию.

— Вот и наша умнейшая Натеся Веминовна не смогла найти ответ, — прокомментировал Вевол.

— Мне очень интересно, что за тайна, но если в последней книге не найду, придётся отдать делиции. — Мираль почудилось, кто-то ахнул. Девушка посмотрела на Сотялава и Вевола. Те внимательно следили за менестрелем.

— Служители закона, конечно же, не расскажут, что происходит, и тайна так и умрёт, — закончила гостья.

— Жаль, хочется знать, чем она закончится, — вздохнул маленький граф. Он почти лёг на стол и подтянул к себе одну из книг. — Вдруг это ключ к волшебным сокровищам или зельям.

— И путь к нему лежит по трупам и сломанным медальонам, — хмыкнула Мираль. — Меня же выбрали в качестве очередной жертвы, и это знак, что расплата близка.

— Шутите? — улыбнулась ребёнок.

— Конечно, шучу. Хотя дезертир довольно опасен.

— Мираль, быть может, вам не стоит так рисковать? — побледнел Вевол. — Неужели нет места, где можно переждать опасность, а не пытаться её понять.

— Ветер в комнате не запрёшь — через щель вылетит. Заскучаю я в четырёх стенах. Опасность легче преодолеть, когда её знаешь, а не сторонишься.

— Отчаянная девушка, — прошептал учитель.

В книгах нужной информации не оказалось. Менестрель поблагодарила за гостеприимство и попыталась вернуть кольцо Сотялаву. Мальчик отказался его брать, сказав, гостья может прийти ещё раз, чтобы найти книги.

— Вам помочь? — Вевол увидел как Мираль, вставая, скривилась, и поспешил взять её за локоть.

Девушка благодарно оперлась. За время сидения за столом коленки привыкли к одному положению и теперь разболелись.

— Я надеюсь, хоть вечером голос не пропадёт, — пошутила Мираль. — Чувствую себя древней старушкой.

Мальчик рассмеялся, гостья совсем не казалась ему старой. Отсмеявшись, Сотялав вспомнил просьбу родителей, они хотели видеть гостью после посещения библиотеки. Маленький граф отправил нянюшек к родителям, а сам повёл гостью и наставника в большой зал.

Граф и его жена уже ждали Мираль.

— Надеюсь, Сотюшка вам не докучал? — осведомился хозяин дома, знаками приказывая слугам уйти. В зале остались только четверо — семья графа и Мираль.

— Нет, юный граф очень хороший собеседник, — ответила менестрель.

— Что ж. В таком случае, у меня к вам деловое предложение. Двадцать второго числа будет Вечер Матушки Земли. Мы рады пригласить вас выступить на концерте... На выгодных для вас условиях, конечно. Срок длинный, придётся задержаться в городе, но мы готовы оплатить. Заключим договор до праздника. С нашей стороны будет оказана всяческая поддержка. Лекарь сообщил, требуется неделя на восстановление здоровья, при заключении договора мы оплатим все затраты. За неделю стража избавить Манист от дезертира. И конечно же, у вас будет доступ в библиотеку, нам передали, вы не нашли нужные книги.

Гостья молча слушала графа Поторая, расписывающего все достоинства работы, и не могла понять, откуда на неё свалилось столько внимания. Под конец речи, когда хозяин дома попросил ответа, Мираль только смогла промямлить "я подумаю". Севолод Корелович по-доброму улыбнулся и пообещал приехать за ответом на вечерний концерт.

— Надеюсь, поездка в карете будет для вас приятной, а лекарства Люсава Демяновича не подведут, — сказал граф на прощание, когда слуги открыли дверь, готовясь проводить менестреля.

Ошарашенная Мираль пришла в себя только в карете. "Так вот кто оплатил лечение", — поняла девушка. — "Но как они узнали об этом вчера ночью?" На этот вопрос менестрель не смогла найти ответ, мысль том, что граф следит за всеми жителями, казалась ей глупой.

Она прислонилась к мягкой спинке и закрыла глаза. Голова разрывалась от мыслей, девушка не знала с какой начать и как поступить. Совсем запуталась в предположениях и версиях. Хотелось бросить всё и уехать выступать. Она же менестрель в конце концов.

Неожиданно дверь кареты распахнулась, в салон впрыгнула Натеся Веминовна. Женщина довольно грубо подвинула Мираль, заняв большую часть пространства, и защёлкнула щеколду. Менестрель охнула от резкой боли.

— Как это понимать? — возмущённо спросила девушка.

— Сколько вы хотите за медальон? — прохрипела нянюшка.

— Какой медальон? — не поняла Мираль. Ей подумалось, что хотят отнять подарок Ладимира. Менестрель инстинктивно спрятала мак с гитарой под одежду.

— Да не этот, а Эгоистичной мандрагоры.

Девушка непонимающе уставилась на Натесю Веминовну.

— Сколько вы хотите за сломанный медальон Эгоистичной мандрагоры?

— Я поняла, что вы имеете в виду. Почему я должна его отдавать вам, а не делиции? Это улика, она может пригодиться в поиске Дития.

— Медальон не имеет отношения к этому мужчине. Прошу, отдайте его. Сколько вы хотите? Орле? Два? Пять? Десять? Место при графе?

Мираль нахмурилась. Ей совершенно не нравился разговор и жестикуляция нянюшки, то и дело пихавшей менестреля под локоть.

— Натеся Веминовна, ваша просьба противоречит законам. У меня нет желания преступать его, и возможно, помогать людям, пытающимся меня убить. Если вы хотите получить медальон, потрудитесь заставить меня вам поверить, — спокойно произнесла гостья.

Няня успокоилась и замолчала, обдумывая предложение.

— Зачем вам это знать? — спросила она спустя некоторое время.

— Мне необходимо убедится, что не произойдёт ничего страшного в этом случае.

Женщина кивнула и попросила Мираль сказать вознице, чтобы ехал по городу, пока его не остановят. Натася Веминовна заговорила как только карета сдвинулась с места.

Семья няни входила в состав клана Эгоистичной мандрагоры, подпольного сообщества магов, занимающихся изучением опасных заклинаний. Благодаря их исследованиям уже составили несколько пособий по защите от запрещённой магии и пособия по направлению заклятий на пользу. Сама Натая не являлась магом и до свадьбы не имела понятия о второй работе мужа. Свёкор так же входил в число магов, и после его исчезновения двадцать лет тому назад, освободившееся место должен был занять сын. Но медальон передачи силы найти не смогли. Вот теперь спустя столько времени Натася Веминовна увидела его в руках Мираль.

— Вам это не даст зацепок, а моей семье добавит неприятностей. Пожалуйста, отдайте его мне, — попросила женщина.

Гостья призадумалась. Если няня не врёт и медальон не имеет отношения к проделкам Дития, нет смысла рушить чужую жизнь. Какова вероятность того, что это знак, а не выплёскивание эмоций? Мизерная на самом деле.

— Держите его. — Менестрель достала медальон и протянула его женщине.

— Сколько вы хотите за молчание?

— Нисколько. Я вам верю и не хочу рушить жизнь.

— Да хранит тебя Геньши, дитя, — обрадовалась женщина и попросила кучера остановиться.

То ли она забыла, что карета далеко от усадьбы, то ли не торопилась туда. Выскочив на улицу, Натеся Веминовна быстро зашагала в обратную сторону. Менестрель наблюдала за ней, пока кучер не поинтересовался дальнейшим путём. Мираль очнулась и назвала адрес Атальи.

Глава 6

— Жива-здорова? — вместо приветствия спросила гусляр, когда Мираль появилась у неё на пороге.

— Нападение Дития мелочи по сравнению с тем, что произошло дальше. Впустите?

Аталья посторонилась. Заперев дверь, хозяйка достала из-за шкуры разноцветные фигурки и вручила их детям с условием, что они сядут в углу играть. Малыши дали матери обещание и сразу устроились на ковре. Гусляр прошла на кухню.

— Рассказывайте, что желаете. Ох, как я корила себя, что не позвала вас с собой. Муж, извозчик, мигом добросил бы до гостиницы.

— Что произошло, то произошло, — ответила гостья.

Мираль рассказала Аталье о нападении Дития, как лекарь советовал ей отдыхать неделю, а перед уходом из "Пушистого ельника" передумал. Про коляску и лекарства, предоставленные графом и их предложение служить до Матушкиного дня.

— Всё так быстро произошло, я теперь не понимаю что делать, — вздохнула девушка.

— Для начала дать концерт. Согласна, карьеру на старте портить не стоит. Лекарства, что выписал Люсав, это, кстати, личный лекарь графской семьи, только создают иллюзию здоровья. Они создавались на время боевых действий. Завтра вы будете лежать пластом, придётся либо пить снова, либо набираться сил обычным способом. Второе лучше, иначе придётся жить на лекарствах. Из этого вытекает, что неплохо согласиться на предложение графа. Заключите договор до праздника, проверьте, чтобы там чётко прописали ваши обязанности и все данные графом обещания, чтобы по истечении договора не возникло претензий.

— Какие могут возникнуть претензии? — удивилась Мираль.

— Всякие, например, окажется, что лекарства надо оплачивать вам. В законе о менестрелях не сказано, что лечить надо бесплатно. Наш граф давно мечтает о воспевателе себя любимого, вот и зазывает всех понравившихся к себе, предлагая интересные условия. Вы не первая, но предшественники все оказывались любителями свободы, и сбегали до подписания контракта.

— То есть это они подстроили нападение Дития? — по спине девушки побежали мурашки.

Аталья расхохоталась. Так сильно, что на глазах появились слёзы.

— Нет, конечно, — ответила женщина, отсмеявшись. — Они воспользовались случаем. Не удивлюсь, что после праздника у Сотьки случился приступ, и его учителя послали за врачом. Тот в курсе желания хозяина иметь воспевателя, и предложил Люсаву вам помочь.

— Считаете — принять.

— Да. Вас полностью вылечат, уверена, граф сделает всё, чтобы вы смотрелись лучше всех на празднике. В этом году у него собираются ближайшие соседи, так что Севолод Корелович захочет обойти их. Главное, дороги успеют высохнуть, если дождей не будет. Запись в грамоте тоже лишней не бывает.

— Хммм...

— Беглеца этого поймать смогут... — добавила Аталья.

— И нужные книги чудесным образом найдутся, — закончила Мираль. — Я с вами согласна. Так будет лучше. Миру похвастаюсь жизнью во дворце. Ему такое и не мерещилось.

— Вот и отлично. Жду после выздоровления. Сейчас давайте обедать, в усадьбе-то небось не кормили.

Гостья скромно улыбнулась, подтверждая её слова.

Лекарь уже ожидал в гостинице. Он вновь осмотрел девушку, отметил уменьшение синяков. Перед уходом Люсав Демянович поставил на стол баночку с травяным сбором, наказав выпить его сразу после концерта.

— Чтобы с утра вы могли двигаться. Сегодняшний отвар отнимает много сил у организма, но заметно это будет только, когда действие закончится, — объяснил мужчина.

— Это такое средство дают воинам? — поинтересовалась менестрель, вертя в руках пустую кружку. Пара капель лекарства упали на запястье, и девушка слизнула их.

— А вы разбираетесь в этом, как я погляжу, — хмыкнул мужчина.

— Отец — защитник Алидванской крепости, я росла среди солдат.

— Это заметно. Теперь отдыхайте, пока лучина не догорит, а потом можете репетировать. Я буду внизу, остаюсь на ваш концерт. На всякий случай, — добавил лекарь после паузы.

Люсав Демянович подхватил сумку и покинул комнату. Мираль скинула сумку с курткой на стул и легла на кровать. Она хотела что-то узнать у лекаря, но не могла вспомнить. Про лекарство и состояние здоровья узнала. Говорить о предложении графа не стоит, целитель однозначно на стороне хозяина. О Дитии говорить надо с делицией или стражей. Узнать, кто пришёл вчера ночью и зачем? Это не этично. Девушка помнила, это нечто важное, но что такое она могла забыть.

Мираль резко села на кровати и тут же сморщилась от боли. Уже аккуратнее она надела домашние туфли. Охая, побрела к двери и выглянула в коридор. Лекарь, на её счастье, не успел спуститься, а беседовал с постояльцем. Тот яростно жестикулировал и подробно рассказывал о болезни. Люсав Демянович внимательно его слушал и в нужных местах кивал.

Девушка подошла ближе и аккуратно тронула за плечо. Лекарь вздрогнул и обернулся.

— Тяэли, мы слишком громко беседуем? — спросил он.

— Нет, я хотела уточнить о побочных действиях лекарства. Наедине, — добавила Мираль. Ей совершенно не хотелось, чтобы посторонние были в курсе её проблем.

Люсав Демянович извинился и вернулся в комнату менестреля.

— От лекарства бывает забывчивость или выпадение из реальности?

— Нет, таких эффектов не замечено. В каком смысле выпадение? — решил уточнить целитель.

— Как утром. Я задумалась и будто перенеслась в мир фантазий, пока меня не вернули обратно. Это повторилось ещё два или три раза.

— То есть вы не задремали утром? Уверены? — нахмурился лекарь. Мираль кивнула. — Тогда завтра я позову псимага. Внешне вы здоровы, признаков сотрясения нет. Посмотрим, что скажет он. Не беспокойтесь, я позову лучшего в городе. Ко Дню Матушки вы вас полностью вылечим.

Люсав Демянович подмигнул и вышел. Мираль передёрнулась, нижнее платье на спине у лопаток намокло. Целитель прямым текстом сообщил, что её задержат до двадцать второго дня Рожденца вне зависимости от её решения.

Девушка подсчитала имеющиеся средства. Ровно столько чтобы оплатить место в конюшне и купить еду в дорогу. Если попросят вернуть за лечение, она не расплатится даже, если будет месяц целыми днями петь на главной площади. Остаётся только принять предложение и проследить, чтобы служение оказалось ей по силам. Будут настаивать остаться, можно выторговать отсрочку, на свободе легче скрыться, решила менестрель. Она в очередной раз отметила, что мысли нынешним днём мрачные, а это не к добру.

Пока девушка размышляла, лучина догорела, и в коробочке раздался хлопок. Лекарь оставил напоминание о конце процедуры. Мираль аккуратно встала. Самочувствие улучшилось, пальцы, как и прежде, ловко перебирали струны, и боль не отдавалась в руках.

Девушка настроила струны, исполнила новую песню, убедившись, что голос слушается. После этого взялась за составление списка песен. Сначала процесс шёл с трудом. После четырёх песен, менестрель не могла сообразить, чем продолжать концерт. Просить людей сейчас бессмысленно, они не знают репертуар. Ждать вдохновения на месте опасно, может не прийти. Целесообразнее расписать два часа и изменять уже на месте.

Не заметно Мираль снова перенеслась в мир иллюзий. Концерт прошёл замечательно, зрители выстроились в очереди за автографами, чтобы запомнить её имя. Граф расщедрился и отменил жёсткое условие работы на себя, и просто так заплатил за лечение. Всё выглядело очень реальным, менестрель даже вытянула руку вперёд и нащупала протянутый листок. Кажется от графа... Мираль моргнула, иллюзия рассеялась, а девушки трясли за плечо.

— Юный граф желает вас видеть, — повторила служанка, нагибаясь за упавшими листами.

— А? Пусть заходит, — ответила менестрель.

Женщина широко раскрыла дверь и пригласила гостей войти.

— Такая маленькая комната, меньше нашей кладовки, — удивился мальчик. — О, тяэли Мираль, как самочувствие? Лекарь батюшке сказал — надо исследовать, а то вы очень плохи.

— Не сказала бы, что всё так плохо. Устала, мышцы болят, потом буду приходить в себя, а сейчас держусь на зельях.

Менестрель предложила гостям располагаться и освободила стул. Мальчик сел на него, а учитель остался стоять около двери.

— Всей семьёй приехали? — поинтересовалась Мираль. — Где нянюшки?

— Они во дворце. Мы на такие торжества без них ездим. Только родители, Нисар, и близкие слуги, как учитель, — улыбнулся Сотялав. — Вам здесь нравится жить?

— Вполне устраивает, я привыкла как раз к таким комнатам.

— Места маловато, я уверен, комната побольше вам тоже подойдёт. Так, учитель?

Вевол, краснея, согласился с ребёнком. Мираль подумала, молодому человеку не удобно, что хозяин хочет заполучить вольного менестреля и заставляет слуг принимать в этом участие.

— Книги не нашлись? — поинтересовалась менестрель.

— Их и не искали, — беспечно ответил Сотялав.

— Как только прочитают, сразу вернут, — добавил наставник. — Хозяин тщательно следит за сохранностью книг. Мираль, неужели ваша карьера настолько важна для вас?

Гости так внимательно посмотрели на девушку, что ей показалось, они пришли сюда только ради одного этого вопроса. Менестрель перебрала струны и ответила:

— Лучше я месяц пролежу в кровати потом, чем подведу людей сейчас.

— Кого вы подведёте? — удивился мальчик.

— Гостей концерта.

— Так скажите, сейчас не могу. Батюшка так всегда поступает.

Мираль захотелось высказать длинную речь о настоящих мастерах и ответственности, но передумала ребёнок, слишком мал и получает всё готовое. Он не поймёт мук простых людей.

— Я не граф, — только и ответила менестрель.

— Да, вы — тётенька, — рассмеялся Сотялав.

Мираль отложила гитару и развернула листы пергамента. На нём крупными буквами были записаны песни из репертуара. Гости притихли и молча следили за движениями менестреля, подтверждая её мысль.

— Если больше нет вопросов, можете покинуть комнату, — заметила девушка.

Вевол оживился. Краснея, он предложил графу послушать совета и ее не мешать репетиции.

— Ещё будет время пообщаться, — добавил в конце учитель.

— Увидимся на концерте. — Мальчик вскочил со стула, обнял Мираль и выбежал из комнаты.

— Ребёнок, — смущённо прокомментировал Вевол и тоже покинул девушку.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Мираль. — Пришли узнать ответы и на вопросы или проследить за тем как веду себя. Вот так на девятнадцатом году жизни и обнаруживаешь, что не понимаешь другой пол.

Девушка попыталась сосредоточиться на песнях, но у неё не получилось. События последних дней не давали покоя. Знакомство с менестрелем, встреча с врагом детства, неожиданная удача с графской семьёй, обернувшаяся договором на полторы недели. Верные слуги то ли выполняют некий приказ, то ли стремятся действовать по-своему. У Мираль голова разрывалась от мыслей и предположений, но интуиция шептала ей, всё так, но некоторые догадки не верны. Менестрелю захотелось самой во всём разобраться. Девушка собралась быть предельно осторожной, а это значит, сейчас необходимо отключить все посторонние мысли и отрепетировать часть песен и заготовить речь для выхода.

Концерт Мираль понравился. Гости танцевали, подпевали народные песни, а в перерывах между ними задавали разные вопросы или делились мыслями. Менестрель чувствовала полную отдачу от зала, а не только свою. Ей очень понравилось состояние, когда понимаешь — творчество находит отклик. Девушке начало казаться, что её точно запомнят и будут приглашать сюда выступать.

Два концертных часа пролетели очень быстро. Мираль не устала и была готова продолжать, но трактирщик попросил её завершить мероприятие. Девушка пожелала всем удачи и скрылась на кухне. Сазар Вялавович отдал деньги за концерт, а его жена поставила тарелку дымящихся овощей.

В этой тёплой комнате рядом с заботливыми трактирщиками Мираль почувствовала спокойствие и уют. Словно из холодного зимнего леса она вернулась домой к горячему камину, пледу и чаю.

Покой длился немного. Граф передал через слугу просьбу зайти к нему сразу после ужина, не откладывая.

— Деточка, да ты как на виселицу идёшь, — всплеснула руками жена трактирщика, когда Мираль поднялась из-за стола.

— Почти, — ответила менестрель.

Она взяла гитару и в сопровождении служанки поднялась на второй этаж в комнату у дальнего конца коридора. Там девушку уже ждала графская семья с лекарем, наставником и тремя лакеями. Все обрадовались, когда Мираль зашла. Настолько искренне это выглядело, что девушка усомнилась, не разыгралось ли у неё воображение от усталости и последних событий.

Севолод Корелович предложил девушке присесть. Слуга взял у неё гитару.

— Я заслушался вашим пением, — признался граф Поторая. — Очень жалею, что не слышал раньше. Так душевно звучала простая сельская "Дорожка".

— Да я раньше сама не выступала. В начале Рожденца получила грамоту, — заметила Мираль, решив выделять свою неопытность.

— О! Примите моё восхищение, тяэли. Геньши щедро вас одарила.

Девушка улыбнулась и пожала плечами.

— Вы подумали над моим предложением?

— Да, я готова принять его, если договор придётся по душе.

Севолод Корелович усмехнулся. Он подал знак слуге, и тот вручил девушке лист договора. Менестрель углубилась в его изучение, перечитывая каждый пункт по нескольку раз, пока не убеждалась в отсутствии двойных трактовок.

— Сожалею, Ваше Сиятельство, но пункт четвёртый договора в обязанностях менестреля не выполним. Согласно приказу Его Величества покойного царя Аритаха, обучением может заниматься менестрель со стажем не менее десяти лет практики. У меня в данный момент нет даже одного месяца, — заметила Мираль.

— Да, конечно, мы вычеркнем данный пункт, — согласился граф. — По остальным замечания отсутствуют?

Девушка ответила, что остальное её удовлетворяет. Хозяин Поторая пересел за стол и переписал договор. Менестрель его прочитала и согласилась подписать. Граф написал второй экземпляр. Мираль расписалась на обоих листах. Теперь она до конца праздника в честь Матушки Земли служила графской семье. Следом за девушкой поставили подписи граф и два свидетеля — лекарь и наставник. В конце Севолод Корелович поставил печать, и отдал один экземпляр девушке.

— Завтра с утра вас заберут вместе с вещами. Во дворце наш маг заверит обе копии, и договор будет полностью оформлен. Да, забыл представить. Хозяйка Зимней бабочки, нашей городской усадьбы, Леравида Регасимовна, и мой старший сын и наследник Ленисар.

Севолод Корелович с такой нежностью их представил, что Мираль сразу почувствовала насколько сильно он их любит.

— Рада знакомству, — поклонилась девушка.

Графиня кивнула, а Ленисар подмигнул.

— На этом мы с вами простимся, тяэли. До завтра. — Граф встал первым, за ним поднялись остальные, в том числе и Мираль. Девушка дождалась, пока все выйдут, и после этого покинула комнату. В коридоре её ждал лекарь.

— Не забудьте сейчас принять лекарство, — напомнил он.

— Конечно, благодарю за заботу.

Девушке показалось, Люсав Демянович хотел сказать что-то ещё, но вместо этого он попрощался и побежал вниз.

— Чувствую, происходят некие события, но не могу их понять, — прошептала Мираль.

Она вернулась к себе, где села писать послание Ладимиру. В письме девушка кратко описала последние события, попросив не беспокоить родителей. "Я до праздника Матери Земли остаюсь у графа в услужении. Напиши весточку туда о себе. Буду ждать с нетерпением", — дописала в конце менестрель.

Она выпила лекарство, приглушила свет магических чаш и легла спать.

Мираль снились чудовища разных форм и размеров. Все они танцевали вокруг большого костра, кричали и завывали. Девушка попыталась сбежать, но обнаружила, что крепко привязана к дереву. Её обмотали толстой верёвкой с ног до шеи, оставив свободной только голову. Менестрель попыталась крикнуть, но голос исчез, из горла донёсся только тихий хрип. Большой волосатый монстр с растениями вместо рук повернул к ней волчью морду и произнёс "Мы скоро придём". После чего завыл. Внутри Мираль всё похолодело, настолько безжизненным и обречённым был этот вой.

Менестрель резко села и открыла глаза. Яркий свет ослепил её. Когда глаза привыкли к нему, девушка хлопком уменьшила огонь в чашах. За окном выла собака, это её голос девушка слышала во сне. Легче не стало, сердце бешено колотилось, конечности одеревенели. Менестрель вся тряслась.

Накинув одеяло на плечи, Мираль босиком прошлась по холодному полу к окну и отодвинула штору. Сквозь мутную слюду проступали очертания дома напротив, смазанные, но узнаваемые. По улице прошли двое. Менестрель сразу опознала высокого и сутулого Дития в рваной форме. Кто был вторым, девушка не знала. Некто не менее низкий и закутанный в огромный плащ, настолько большой, что туда могли поместиться два или три незнакомца. Совершенно ясно, что второй помогал беглецу, а не вёл его в делицию. Но кому хватило смелости пойти против закона или глупости — связаться с неудачником. "Может теперь этот дезертир от меня отстанет", — подумала засыпающая девушка. — "Здесь точно что-то происходит". Мираль вернулась в постель и заснула под действием зелья.

Глава 7

Сборы не заняли много времени. Менестрель собрала вещи заранее, рассчитывая на полную недееспособность с утра. Всё оказалось не настолько ужасно. Чувствовалась сильная слабость, болели колени, и пропал голос, но всё же девушка смогла позавтракать и самостоятельно дойти до кареты. Слуги принесли вещи. Хозяева "Пушистого ельника" сердечно простились с гостьей и пообещали пригласить её на будущий год.

Мираль попросила заехать на почту, где она оставила письмо. Почтальон обещал его прибытие в город к завтрашнему утру — сегодня как раз собирались отправить воздушных голубей с накопившейся почтой. Девушка сильно обрадовалась и даже не возмутилась высокой стоимости отправления — целый серебряный поорле.

В усадьбе приезду менестреля обрадовались. Девушке дали ещё раз перечитать оба договора. Элементалист воды тут же скрепил их печатью. После Мираль отвели в покои, где уже лежали её вещи, а печь успели хорошенько растопить.

Девушка забралась под одеяло, и с удовольствием растянулась на мягкой кровати. Она задремала, когда слуги доложили о приходе лекаря и псимага. Мираль накинула шаль на плечи и разрешила мужчинам зайти.

— Ветозор Никирович, — представился спутник Люсава Демяновича, высокий и худой, будто усохший, старик в сиреневом костюме с вышитым кленовым листом над сердцем.

Мираль знаками показала, что ей очень приятно. Закончив приветствие, гости разложили на столе инструменты, и приступили к обследованию.

— Потребуется ваша кровь и слепок души, — сообщил лекарь. — Не бойтесь слепок — всего лишь копия вашего разума, но лишённая мыслей. Никакие тайны нам не откроются.

Мираль отвернулась, лекарь сделал надрез на руке, заставив её вскрикнуть от боли. Кровь тонкой струйкой полилась в сосуд размером с мизинец девушки. Когда он наполнился, Люсав Лемянович провёл рукой над запястьем, и ранка затянулась, будто её не было.

— Вот, совсем немного взяли, — лекарь показал девушке закрытую баночку.

У Мираль закружилась голова, и она закрыла глаза, предоставив целителям делать то, что они считают нужным. Сквозь закрытые веки девушка видела мельтешащие тени. Потом холодный металл коснулся её лба, и голову сковал обруч. Это продолжалось пару вдохов. Обруч резко раскрылся, и металлическую бляшку отняли от головы.

— Готово, — сообщил Ветозор Никирович. — Результаты будут...

Продолжение Мираль не услышала. Когда к девушке вернулось сознание, гости уже ушли. В кресле возле камина сидела молодая девушка и вышивала.

Менестрель зашевелилась. Незнакомка подняла голову и отложила рукоделие.

— Очнулись? Люсав Демянович запретил вас будить, сказал — пусть набирается сил. Хозяин уже раз десять прибегал узнать как вы.

Мираль хотела ответить, но не смогла ничего сказать.

— Я — Селана, по распоряжению графа, буду вашей сиделкой на время болезни, — объяснила девушка размешивая порошок. — Этот напиток вам для сил. Позже дам для горла. Не беспокойтесь, они лечат, а не используют ваши силы.

Служанка поднесла кубок ко рту Мираль, и помогла ей выпить половину. Остальное девушка случайно пролила на менестреля.

— Ой, простите, — покраснела она. — Сейчас вытру.

Девушка достала полотенце и положила его на грудь менестрелю.

— Не смотрите на меня так. Я не нарочно

Мираль понимала, что не специально. Только лекарство от этого менее липким не становилось. Менестрелю хотелось срочно пойти в ванну и смыть, но она осознавала — сил не хватит. Руку и ту на весу удержать не в состоянии.

Селана убежала в соседнюю комнату и вернулась с кувшином и тазом. Мираль с подозрением наблюдала за действиями служанки, подозревая, что та теперь выльет на неё весь кувшин. Но девушка смочила второе полотенце, выжала, и приложила к груди менестреля.

— Платье надо сменить. Это только в стирку теперь, — сообщила девушка. — Ой, и кулоны все липкие. Я их возьму почистить, не волнуйтесь. Хозяин меня накажет, если с ними что-то случится.

Болтая, служанка сняла подвески и положила их на тумбочку возле кровати. Протерев ещё рад пятно на платье, служанка убежала с кулонами, и вернулась без них. Она хотела снять и одежду, но Мираль замотала головой отказываясь. Менестрель считала бессмысленным менять её сейчас.

— Как пожелаете, — поклонилась Селана. — Отдыхайте пока, второе лекарство я дам позже.

Служанка вернулась к рукоделию и заодно стала рассказывать последние новости. Теперь менестрелю сильно захотелось придушить болтушку, Мираль безумно мечтала о тишине. Селана же увлеклась рукоделием, и не поднимала головы, так что не видела знаки, подаваемые больной. Видимо считала, раз уж та проснулась, теперь можно не следить, пока не подойдёт время приёма лекарства.

— Говорят, сам князь приедет к нам на день Матушки Земли, и поэтому событие пройдёт в Летней Бабочке. Для вас это должно быть важное событие — играть для самого князя Марольского, — Селана оторвалась от вышивки и посмотрела на больную.

Мираль в детстве мечтала попасть в княжеский замок и спеть для него лучшую композицию. Мечта начала сбываться, будет шанс, что её захотят снова услышать и пригласить на концерт. В другой стороны, Мароль не Поторая, и уж, наверно, выступающих менестрелей там много, есть кому петь на праздниках. Но шанс упускать не стоит, решила менестрель. Правда, на служанку Мираль взглянула, не восхищённо, как так ждала, а очень недовольно, чтобы пояснить болтливой девушке — очень хочется тишины.

— Вы не хотите выступать перед князем? — удивилась Селана. — А что тогда? Что-то болит? Позвать лекаря?

Девушка испугалась и вскочила, готовая бежать за Люсавом Демяновичем.

— Тишина, мне нужна тишина, — скорее изобразила губами, чем произнесла Мираль. Её поняли.

— Ой, простите, я заговорилась. Так всегда бывает, когда я волнуюсь.

Селана густо покраснела. Она вернулась обратно в кресло и продолжила вышивать. Теперь её голоса не было слышно, но девушка не перестала говорить сама с собой, время от времени взмахивая руками или крутя головой.

В тишине Мираль задремала, её разбудили только один раз, чтобы дать выпить отвар. В следующий раз менестрель проснулась утром. За окном начало рассветать, и шторы оказались подсвечены. Селана спала в кресле, сжавшись в комок. Пяльца и набор для шитья упали на пол.

Мираль чувствовала себя намного лучше, сил прибавилось. Хотя голова закружилась, когда девушка попробовала встать. Менестрель села, дождалась, пока станет лучше, и повторила попытку. Шатаясь и держась за мебель и стены, гостья добралась до сумки, откуда достала нижнее платье. Сейчас, когда ей стало лучше, засохшее на платье и коже лекарство нервировало, и Мираль предпочла его сменить и заодно умыться.

Когда девушка вернулась, Селана как раз только проснулась, и теперь растерянно хлопала глазами, стремясь понять, куда делать подопечная.

— Доброе утро, — прохрипела Мираль низким голосом, похожим на несмазанную дверь.

— Ой, вы бы меня разбудили, нельзя в таком состоянии ходить, сил-то мало ещё. И говорить нельзя, лекарь запретил, сказал молчать, пока не даст разрешения.

Болтая, служанка забрала грязное платье и помогла Мираль лечь обратно в постель.

— Вот грифель и бумага, чтобы писать свои пожелания, — Селана показала на прикроватный столик.

Мираль улыбнулась и написала на листе пожелание. Буквы получились кривыми и нечёткими, рука тряслась, и Мираль поняла, лучше сейчас не получится.

— Завтрак, пожалуйста, и уточните у графа, могу ли я прочитать книги из его библиотеки, если да, я хочу ознакомиться со списком, — по слогам прочитала служанка. — Да, сейчас исполню. Но сначала лекарство для новых сил.

Она приготовила снадобье и подала его Мираль, которая заранее вытянула руки, чтобы взять кубок. Менестрелю не хотелось лишиться второго платья.

Пока Селана распоряжалась насчёт завтрака и узнавала про книги, двое слуг принесли и установили на кровати необычную подставку с покатой крышкой, чтобы удобнее читать, и зажимами для страниц. Верхняя часть при необходимости откидывалась назад, подставка превращалась в столик для приёма пищи.

— Ленисар Севолодович придумал для братика своего, — похвастал невысокий крепкий мужчина с рыжими волосами.

Мираль заметила, что многие слуги здесь не стремятся представляться, что в принципе правильно, всех не запомнишь, но отличать как-то надо.

Слуги проверили хорошо ли держится конструкция, и удалились. Зато вернулась Селана с двумя листами

— Его сиятельство разрешил взять книги. Здесь научные труды, а тут сочинения, — девушка протянула списки.

Лист поменьше, с надуманными историями, менестрель сразу отложила, истории лучше слушать, так они красочнее выглядят. Зато летописи и исследования стоит почитать. Начать лучше с биографий предшественников, и закончить последними открытиями в мире.

Девушка выписала заинтересовавшие её книги, и отдала списки Селане. Та пообещала принести всё после завтрака.

Мираль устроилась на кровати, раскрыла книгу, и поняла — она не может прочесть ни строчки. Буквы плясали и расплывались. Глаза от попыток внимательно всмотреться в текст разболелись. Девушка только сейчас заметила как её трясёт. Менестрель с сожалением отодвинула книгу, и попросила Селану прочесть её, всё равно она болтает без умолку. Служанка с большим энтузиазмом взялась за чтение "Краткой истории Великих менестрелей". Мираль прикрыла глаза, так они меньше болели, и внимательно слушала, стараясь запомнить как можно больше информации. Иногда она прерывала служанку, барабаня по доске, и просила уточнить или повторить интересующие её моменты. Больше всего Мираль занимал срок, за который люди становились знаменитыми. В среднем выходили около десяти лет. Это совсем не радовало девушку, ей очень хотелось управиться за год. Когда она высказала эту мысль вслух, Селана заметила:

— Так совершите большую глупость, вас и запомнят.

Мираль покраснела. Служанка права, только совершать глупость специально не хочется, не такой образ она собирается создавать.

— Воспеть себя вы и сами можете. Вот Зановий Наоборот за семь лет научился на голове стоять и играть. Народу собиралась тьма, и всем хотелось посмотреть на умельца.

"А послушать его кто-нибудь хотел?", — подумала менестрель. Такой способ явно не для неё. Нужно другое.

"Я подумаю над этим. Продолжайте читать", — написала Мираль на листе, и показала его Селане. Та охотно продолжила.

К вечеру менестрель уже не соображала, в голове все сведения перемешались, а ответа она так и не нашла. Слушать голос Селаны ей тоже не хотелось, слишком он приелся за полтора дня. Мираль написала благодарность на листе и попросила тишины. Служанка не охотно исполнила её просьбу.

На следующий день Мираль переключилась на легенды родного края, стремясь найти в них подсказку. Селана читала про мальчика-подменыша, когда в комнату тихо зашёл Сотялав вместе с учителем. Маленький граф остановился возле кресла и громко поздоровался. Служанка громко закричала и выбежала из комнаты.

— Сотя, мужчина должен быть деликатным, и не подходить к девушке тихо со спины как вор, — заметил Вевол. — Мираль, прошу, подтвердите.

Менестрель в это время спряталась под одеялом, пытаясь смеяться как можно тише, чтобы не испортить нравоучения. Ситуация получилась довольно забавной.

— Правда, Мираль? — Сотялав побежал к гостье попытался заглянуть ей в глаза. — Она смеётся. Учитель, Мираль смеётся. Мираль, вы знаете, батюшка решил вас сюда пригласить, а я пришёл к нему и сказал — пусть такому менестрелю выдадут лучшую комнату. Он со мной согласился, решил здесь поселить. Учитель говорит, его комната меньше. Я там не бывал, не пускают. Почему Мираль молчит? — последний вопрос маленький граф задал Веволу.

— Неужели вы не помните распоряжения лекаря, Сотя. Мираль следует молчать, пока Люсав Демянович не позволит говорить, иначе она не сможет петь.

— Неужели всё так плохо? — нахмурился ребёнок.

— Пара дней молчания ещё никому не мешали. Зато вы можете рассказать все новости, — заметил наставник.

— Точно.

Сотялав от радости запрыгал. Успокоившись, он сел на край постели и стал выкладывать последние известия. Про приезд князя менестрель уже слышала, и догадывалась, что её включат в увеселительную программу. Девушка сделала мысленную пометку обговорить время с графом, повторения праздника у наместника ей не хотелось.

После рассказа о предстоящем Дне Матери Земли, Сотялав перешёл на рассказ о себе. Мальчик за эти дни придумал ещё одну новую мелодию, навевающую мысли о ярком солнышке садах с яблоками. Матушка послушала её и срочно занялась поисками наставника, не дожидаясь тринадцатилетия.

— Батюшке пришлось разослать по всему царству объявления по поиску лучшего флейтиста. Представляете? — Сотялав захлопал в ладоши.

Мираль улыбнулась и написала на листе "поздравляю". Гостье подумалось, что двум менестрелям будет тесно, и граф не станет её задерживать после окончания действия договора.

— Ой, спасибо.

Мальчик попытался обнять девушку, но учитель его остановил, заметив, что сейчас девушке не здоровится,

— Точно, я и забыл, — хлопнул себя по лбу Сотялав.

"Скорее не забыл, а просто не осознаёшь ещё в этом возрасте", — решила Мираль.

— Сотенька, посмотрите, там за окном птички прилетели, — Вевол поманил ребёнка к окну и отошёл как только мальчик забрался на сундук.

— Где? — маленький граф прижался к слюде носом и поворачивал голову то в одну, то в другую сторону.

— Смотрите внимательнее, раз я заметил, то вы тоже увидите, — откликнулся учитель, аккуратно приближаясь к Мираль.

Менестрель с интересом следила за его действиями. Не просто так Вевол отвлёк ребёнка воображаемыми птицами за окном, это излюбленный и старый приём, на который попадаются маленькие и наивные дети. Учитель подошёл вплотную к кровати, встав спиной ко входу, извлёк из внутреннего кармана мантии тонкую книжку размеров в две ладони. Он протянул её Мираль, и, низко наклонившись, прошептал ей на ухо:

— Здесь есть про ваш кулон, никому не показывайте, книга не должна покидать дворец.

Сказав это, он тут же выпрямился и поинтересовался не нашёл ли Сотялав птиц.

— Нет, наверно, улетели, — разочаровано ответил ребёнок. — Мираль Алидовна, как только вы поправитесь, я вам покажу сад. Там уже листья распускаются.

Девушка рассмеялась, чем ввела мальчика в смущение. Ещё никто не давал ей отчество города.

— Она Аленовна, — поправил наставник. — Сад весной действительно очень красивый. Мираль, мы с Сотялавом вас оставим, поправляйтесь и не спешите возвращаться к работе. Люсав Демянович говорит, после такого лекарства нужен длительный отдых.

— Батюшка рассчитывает на вас на празднике. Как и я. — Сотялав пожал менестрелю руку и первый выбежал из комнаты.

— Малыш, — смущённо прокомментировал учитель.

"Понимаю", — губами ответила Мираль, даже не пробуя произносить звуки.

Вевол поклонился. Перед уходом он впустил недовольную Селану в комнату. Девушка захлопнула дверь за учителем, уселась в кресло, скрестив руки на груди.

— Удивительно не воспитанный мальчишка, — сообщила она. — Как можно подойти незаметно и закричать в ухо. Этому растяпе Веволу надо лучше следить за учеником. Зачем нужен этот придаток, если он не может правильно воспитывать...

Мираль громким стуком прервала речь служанки и протянула ей записку.

— Как скажете, — буркнула покрасневшая девушка. — Тогда я, если позволите, схожу к лекарю за распоряжениями.

Менестрель кивнула. Сейчас, когда ей стало легче, она ещё сильнее захотела побыть в одиночестве.

Только за служанкой закрылась дверь, Мираль достала из-под одеяла книжку, принесённую Веволом. Она не могла вспомнить, какой кулон имел в виду парень, но книга её заинтересовала. "Основы жизни "Эгоистичной мандрагоры" — гласило название на обложке. Кажется, няня Сотялава входит в эту Мандрагору, и она что-то даже просила у менестреля. Вернуть какую-то вещь, наверно, тот самый кулон, о котором говорил Вевол. Почему же Мираль не может его вспомнить, а учитель наоборот — хорошо запомнил, раз принёс книжку. Провалы в памяти от усталости или заклинания. Менестрелю захотелось узнать причину.

Девушка положила книгу на подставку и закрепила листы, но сосредоточиться не получилось. Буквы продолжали двоиться, а глаза болели и чесались. Мираль с сожалением спрятала книгу под подушку.

Лёжа без дела и в тишине, менестрель размышляла о произошедших событиях. Желание поскорее стать известной привело её в графский дом, за полмесяца девушка успела дать три концерта, познакомиться с интересными людьми, и так не приблизиться к цели. Даже не знала, с какой стороны за неё браться. Все известные менестрели, о которых читала Селана, шли к известности долгие годы и либо служили при царе, либо принимали участие в масштабных действиях. "Мне ведь не обязательно начинать со славы менестреля, можно и с иной деятельности", — озарило девушку. Она вспомнила с каким интересом люди разглядывали "неудавшуюся жертву дезертира". "Это может быть открытие или подвиг, но только мог, и ничей больше", — решила Мираль, придя к тому же выводу, что и несколько дней назад. Значит, она на верном пути, нужно лишь выбрать, что совершить. Завтра менестрель обязательно попросит прочесть ей про самые интересные и загадочные места Лоаза. Мираль выберет одно или два и попробует разгадать его тайну, но не тихо, а во всеуслышанье. Так что отголосок долетит до Мира.

Сердце девушки сжалось при воспоминании о женихе, она представила улыбку и грустные глаза. Ладимир трудится, хочет купить собственный дом с кузнечной пристройкой, покорно ждёт возвращения Мираль. Она вернётся и не с пустыми руками, внесёт деньги в осуществление мечты. Девушка вспомнила детство. Игры наперегонки по улицам Алидвы, столько тогда им доставалось замечаний от скучных взрослых. Первые тайны, рассказанные на чердаке отцовского сарая. Мираль прекрасно помнила, как в семь лет обняла Ладимира и прошептала "Когда я вырасту, я хочу посмотреть весь мир". "Я боюсь путешествовать", — признался тогда мальчик, смешно сморщив нос. — "Ты вернёшься, а тут буду я с фонариком. Так ты быстрее найдёшь дорогу домой". Позже на том же чердаке Ладимир признался ей в любви, собрал на поле тринадцать маков, и, запинаясь, краснея, вручил Мираль. Девушка тогда растерялась и впервые взглянула на друга по иному — родной, милый, понимающий и такой любимый. Тогда она впервые осознала, что тоже его любит. По-настоящему всем сердцем. Именно то чувство, что приятно испытывать и так тяжело описать. Они смущённые спустились с чердака и старались больше не расставаться, пока не пришло время учёбы. Мираль помнила как весной, собираясь в путешествие с наставником, прибежала в кузницу, где Ладимир пробовал бить молотком до детали, которую держал отец. "Мир, я ухожу до зимы. Отпустишь?" Девушка заметила, как усмехнулся старший Колесов. Младший промахнувшись, ударил по подставке. Он растерялся, кажется, сейчас расплачется. "Да, конечно, удачной учёбы, Ветерок", — наконец отвечает Мир. Его отец довольно кивает: "Обязательно встретим тебя по возвращении, не сомневайся". В следующие годы Ладимир пытался скрывать как ему одиноко без подруги, но девушка слышала всё в его речи, движениях, за столько лет дружбы она научилась понимать и распознавать эти знаки. "Либо смирится, либо бросит", — говорила матушка, собирая дочь в дорогу, она полностью разделяла волнения Мира, хоть и не признавалась в этом. Столько лет прошло, Ладимир сделал предложение, а потом вдруг пошёл на попятную. Мираль вспомнила день отъезда из города, и слёзы потекли по щекам. "Мир, если ты попросишь, я вернусь, потом уеду, но недалеко. Я жду письма, я жду ответ от тебя", — зашептала менестрель в подушку.

Глава 8

Утром пришёл лекарь. Он появился ещё до пробуждения Мираль, и, пока девушка спала, тихо разговаривал с Селаной и переставлял коробочки на каминной полочке.

Мираль сначала наблюдала за ним сквозь ресницы, потом решила больше не оттягивать и приподнялась.

Диалог сразу прервался. Служанка поклонилась и выбежала из комнаты, лекарь подошёл к изголовью кровати.

— Как вы себя чувствуете?

Менестрель в ответ улыбнулась. Лекарь осмотрел горло девушки, провёл по шее, прислушиваясь к своим ощущениям.

— У меня для вас две новости. Как принято, плохая и хорошая, — сообщил Люсав Демянович после некоторого молчания. — Хорошая, вы ускоренно идёте на поправку. Связки уже восстановились, конечности сегодня дрожат меньше, но пару дней играть на гитаре и петь я рекомендую обождать. Плохая, вы ослабли от волнений, работы и происшествий. Если не займётесь своим здоровьем, можете до зимы остаться без голоса.

"Без голоса", — повторила мысленно девушка. Тело обмякло, в висках застучала кровь, отдаваясь барабаном в ушах, голова стала ватной. Столько лет учёбы и тренировок, чтобы получить диагноз "не трудоспособна". Мираль затряслась, плакать не хотелось, она все слёзы истратила вчера.

— Мираль, успокойтесь, — ласково сказал Люсав Демянович, присаживаясь на край постели. — Целители иногда ошибаются. Я пропишу вам курс лекарств и упражнений. Они помогут поддержать здоровье. Но будет лучше, если вы обратитесь за помощью к менестрелю, Аталье, например.

— Сколько стоит магическое восстановление связок? — хриплым голосом спросила менестрель и закашляла.

— Пятнадцать золотых. Я советую не рисковать, а самой справиться.

Мираль промолчала и уткнулась лицом в подушку. Операция стоила как её карета и лошадь вместе с гитарой.

— И она не гарантирует, что голос вернётся и не изменится. Может потребоваться много времени, чтобы привыкнуть к новому голосу.

— А то лекарство? Может мне пить его? — с надеждой спросила девушка.

Лекарь покачал головой:

— Это обезболивающее, вроде солдатского. Вы не чувствуете как издеваетесь над собой и расходуете последние силы на пение. Вам нужна такая жизнь? Затянет — не выберетесь. Позвать Аталью? Может она вас образумит.

Мираль отказалась и попросила оставить её одну.

— Совсем одну, без Селаны, — добавила она на всякий случай.

Лекарь усмехнулся, понял как замучила больную разговорами служанка. Он пообещал, что Селана только принесёт завтрак и больше не заглянет, пока её не позовут. Такой вариант Мираль устроил.

Менестрель не смогла доесть завтрак. Руки почти не тряслись, горло не болело, но еда не лезла внутрь. Девушка всё думала о сложившейся ситуации, виновата в которой только она сама, запустила болезнь и теперь расплачивается. Матей Потеникий ведь учил её упражнениям для голоса, показывал как разрабатывать связки, но Мираль запомнила только самые лёгкие, решив — остальные ей не понадобятся. Как же она ошибалась. Что теперь сделаешь, только Аталью просить и осталось. Если гусляр сама помнит упражнения.

Девушка отодвинула подставку, забралась под одеяло. Там сложила руки в замок и, еле сдерживая рыдания, обратилась к богине:

— Дарительница и покровительница одарённых, Геньши Благополучная, не оставь дитя в его беде, подскажи, как выйти из ситуации. Как не лишиться данного мне при рождении голоса? Я молода, и запуталась, я, словно, стою в темноте, и не знаю куда идти. Помоги человеку, некогда пришедшему в этот мир взамен ящеров.

Слёзы покатились у Мираль из глаз. Она закусила кулак, чтобы не разреветься. Сквозь закрытые веки она увидела вспышку, а может это просто луч скользнул по комнате. Открывать глаза девушка не стала, побоялась спугнуть наваждение.

— Дай мне знак, — прошептала менестрель и ещё крепче зажмурилась

"Какой тебе знак нужен?" — ехидно спросил внутренний голос. Мираль не поняла, то ли это богиня связалась с ней, подделав мысли под её собственные, то ли девушка сама начала внутренний диалог. "Понятный". "Не думала, что ты так быстро сдашься. Какой-то пустяк и менестрель всех времён и народов готова трусливо сбежать. Неужели это та девчонка, что не боялась хулиганов и сбегала из дома в путешествия". "Я запуталась", — оправдалась Мираль. "Ты струсила. Усомнилась в себе. Только не говори, что раньше не болела и не теряла голос. Было. Справлялась, жила и живёшь. Охота за тобой началась? Так укройся там, где он не посмеет. Попросись с князем ехать. Наверняка, не откажет. Особенно, если голосом покоришь. В крупном городе затеряться легче". "Это хорошая идея", — обрадовалась девушка, ей захотелось поделиться ею с Атальей. — "Но как быть с голосом?" "А что с ним? Делай ежедневно упражнения и пей, что прописал доктор. Менестрелей поспрашивай, справишься". "Если не удастся?" "Тогда найди себе спутника с голосом или стань именитым путешественником. Не обязательно же совмещать в себе менестреля и путника, в конце концов. Мирка, если хочешь чего-то добиться — делай, а не ной". "Я эмоции выпустила". "Молодец. Теперь вытри слёзы, допей холодный компот и прочитай книгу, пока никого нет". Мираль хотела спросить, о чём это голос, но сообразила, что понимает — он о буклете Эгоистичной Мандрагоры. "Спасибо за всё, Геньши". "Себя благодари, глупая", — хмыкнул голос. Девушке показалось, нечто сорвалось с кровати, мазнуло воздухом по щеке и вылетело из окна. Менестрель открыла глаза и осторожно оглядела комнату, будто опасалась найти там следы богини. Всё как прежде, нет следов, что на краю постели или в кресле сидели. Окно закрыто, но из него задувает в щели, в замке уже вытащили пеньку. Комнату наверняка в этом году не раз проветривали.

Так всегда. Мираль попадает в затруднение, обращается за помощью, а после не может понять сама ли пришла к выводу, или же богиня нашептала. В книгах писали — Геньши приходит к одарённым в облике девушки или горлицы, но не говорили об её способности проникать в мысли. Богиня даров не Стихия Земля и не псимаг, чтобы проникать в голову. Или Мираль очень хочется верить, что ко всему она приходит сама без чьей-либо помощи.

— Выплакалась, собралась. Теперь давай читать и вспоминать о чём говорил Вевол.

Девушка извлекла брошюру и установила её на подставку, закрепив снизу уголки страниц. Сначала шла короткая версия устава, дальше цели и направления деятельности. За ними перечисляли кулоны и амулеты. Они были разной формы, разного назначения, но все содержали в рисунке два нарцисса и одну мандрагору.

— Этот мне что-то напоминает, — Мираль пригляделась к овальному. Под ним стояла подпись "Кулон забвения". — Амулет можно носить с собой, действует только по приказу хозяина. Последний должен иметь статус не ниже листа. Это кто в иерархии? Кажется, в уставе было. Потом посмотрю. Опытным путём доказано, если кулон попадает к простому человеку, он ему не вредит. Человек его скорее примет за безделушку, но носить вряд ли станет. Разбивать амулет не рекомендуется. Вся заключённая энергия выберется наружу. Простой будет постоянно витать в других мирах и не понимать, что с ним происходит — о кулоне он вспомнит только случайно и не подумает на него. Может оно так и было? Кажется, у той штуки отсутствовал кусочек ушка. Да, вот. Амулет легко может треснуть от соприкосновения с твёрдым предметом. Точно-точно. Дитий его в меня кинул, бляшка упала. Наверно, тогда и раскололась. Как он оказался у Дития? Подобрал где-то или украл у тысячника. Не может ли тысячник быть оттуда же.

Менестрель закрыла книгу и спрятала обратно под подушку. Столько разных событий одновременно, и над всем стоит подумать. Девушка не знала с чего начать. Она положила чистый лист на подставку и грифелем нанесла кружочки с аббревиатурами. Зашифровала так, что посторонний не разберётся, что тут означают ЭМ, ДП, МК и другие сокращения. Самой бы их не забыть, но писать значения Мираль побоялась. В ситуации девушка не разобралась, но смогла выделить главное: сохранить голос, выступить на концерте и уехать из города с князем. Поиск ответов в книге о том, как стать известной, девушка сделала менее важным. Тайны кулонов, мандрагоры и Дития отнесла к "интересно, но можно прожить и без этого".

После составления схемы, голова успокоилась и перестала разрываться от кучи мыслей.

— Ещё бы песню сочинить, — лениво подумала Мираль и закрыла глаза. Сочинять ей не хотелось, нужные впечатления отсутствовали, а писать без вдохновения совсем не то. Лучше отдохнуть, пока есть возможность.

* * *

Утром восемнадцатого дня Рожденца Мираль разбудил яркий свет и голос служанки:

— Тяэли Мираль подъём. Сейчас придёт лекарь, он сказал, теперь вы здоровы. Чистое платье в ванной комнате. Я проветрю после вашего ухода.

Селана раскрыла последнюю штору и выбежала за дверь. Похоже, у неё день начался хорошо. О себе Мираль такого сказать не могла. Глаза сами закрылись. Пять дней безделья в кровати сказались на собранности. Хотелось продолжать отдыхать.

— Тяэли, сегодня чудесный день. Если вы не хотите посмотреть на него, я буду вынужден открыть окно, — довольный лекарь остановился возле стола и поставил на него баночки и мешочки.

— Что сегодня такого необычного, если у второго человека с утра хорошее настроение? И сколько сейчас времени?

Мираль села и накинула на плечи шаль.

— На башне уже давно пробили семь ударов, скоро будет восемь. Почти вся свита графа сегодня переезжает в Летнюю Бабочку, ближайшие слуги, в том числе и мы с вами, едут завтра с графской семьёй. Вы вполне здоровы, так что можете приступить к своим обязанностям. Я сообщу графу, а он через слуг передаст распоряжения, так что будьте готовы явиться в зал и петь. Только не переусердствуйте, связки ещё слабы.

— Ага. У меня есть пара часов для приведения головы в порядок? — девушка провела рукой по волосам и обнаружила, что они сильно спутались. — И всегда здесь праздник перед переездом?

— Не всегда. Теперь Бабочку перед приездом князя преобразили, всем не терпится на неё взглянуть. Вот лекарства, вот рецепт. Сейчас приводите себя в подобающий вид, я позже разъясню как принимать лекарства. Не хватало ещё опоздать в первый рабочий день. Граф завтракает в девять. Постарайтесь успеть до этого времени.

Мираль кивнула. Только лекарь покинул комнату, девушка извлекла из сумки все имеющиеся гребни и побежала в ванну расчёсывать волосы. Длинные и вьющиеся они постоянно путались, так что расчесать их оказывалось большой проблемой. Гребни не выдерживали и ломались от колтунов, которые проще отрезать, если бы не этикет.

Менестрель совсем не следила за временем. Она почти расчесала волосы, когда в дверь постучали, и Селана громко сообщила:

— Тяэли Мираль, их сиятельства ждут вас в малом зале через двадцать минут. Я ставлю лучину, чтобы вы не опоздали.

— Уже двадцать минут?

Менестрель с силой дёрнула гребень, и тот сломался. Девушка кинула его к трём другим уже не нужным. Будь в комнате ножницы, Мираль отрезала бы ими этот колтун, но их искать дольше, чем расчесать. Резкими движениями девушка распутала последний клубок и заплела косу. Быстро переодевшись в чистый наряд, она взяла гитару и выскочила за дверь, не взглянув на лучину.

— Где малый зал? — спросила гостья у лакея. — Меня там семья графа ждёт.

— Я вас провожу, тяэли. У нас не принято бегать по этой стороне дворца. Только на заднем дворе и крыле прислуги это можно себе позволить, если время поджимает, — сообщил мужчина.

Он развернулся и медленно побрёл по длинному коридору на нижний этаж. Там он свернул в узкий проход и отворил дверь. Мираль шла за ним, сначала красная от смущения, потом от негодования — с такой скоростью опоздание в первый рабочий день не минуемо.

— Прошу, заходите. Ваше место под картиной с Вилетой Поторайской, пока граф не скажет иного.

— Кто из них Вилета?

Вопрос менестреля остался без ответа. Лакей закрыл дверь, оставив девушку одну. Мираль аккуратно вышла из-за портьеры и огляделась. В центре зала размером с три её комнаты стоял длинный стол, накрытый на пятерых. Все приборы располагались у дальней стороны около портрета царя Динисия. Слева от царя висели женские портреты, справа — мужские. Под последними в ряд стояли слуги, ожидая семью графа.

Мираль выдохнула. Она пока не опоздала. Выпрямившись, как подобает даме, менестрель прошествовала мимо картин и остановилась под портретом Вилеты, молодой женщины с флейтой в руках. Наверно, Сотялав в неё пошёл умением.

— Гитара, — прошептал лакей напротив.

— Что? — не поняла девушка.

Мужчина изобразил игру на гитаре.

— Взять в руки? — сообразила менестрель.

Тот кивнул. Мираль перевесила инструмент за секунду до того, как отворилась дверь, и в зал вошли граф с супругой, дети, учитель и нянюшки. Севолод Корелович и Леравида Регасимовна сели во главе стола под изображением царя. Ленисар разместился подле отца спиной к Мираль, его брат — напротив. Рядом с Сотялавом сел учитель. Нянюшки устроились у дальнего конца стола.

По знаку графа слуги забегали, организовывая завтрак. Хозяевам принесли вкусно пахнущие сырники, варенье, только что испечённые ватрушки, самовар с чайником. Перед нянюшками поставили миски с горячей кашей. Те быстро взяли посуду в руки и отдвинулись от стола — этикет не позволял служанкам есть за одним столом с господином.

От обилия запахов у Мираль закружилась голова, девушка сглотнула слюну. В этот момент ей захотелось стать нянюшкой, графиней, да хоть декоративной собачкой, крутящейся у ног старшего наследника, лишь бы не стоять изваянием, а позавтракать.

— Мираль, я надеюсь, вы исполните песни подходящие к случаю, — обратился к менестрелю граф, поливая сырники вареньем и не поворачивая головы.

— Да, я постараюсь подобрать, — девушка постаралась улыбнуться как можно добрее, и у неё получилось. Во всяком случае, Сотялав ответил восторженной улыбкой.

Мираль закрыла глаза и расслабилась. Желудок остро требовал еды, отвлекал от концентрации. Менестрель не могла поймать настроение людей. "Спою, о чём сама мечтаю", — с досады решила девушка. На ум сразу пришли песни охотников, пришедших с добычей, цикл о разных людях — один ждал дома сытный ужин, другие оставались голодными. Мираль сначала запела о последнем — уж очень ей хотелось есть.

Хозяева не реагировали на пение девушки. Будто она пела в пустом зале, долбя словами стену. Эта невидимая стена раздражала менестреля, забирала лишние силы. "Я, конечно, фон, иного быть не может. Как же противно", — разозлилась девушка, наигрывая мелодию. Ей захотелось, чтобы День Матери Земли уже прошёл.

В этот момент Вевол подмигнул. Мираль слегка сбилась с мелодии, но тут же продолжила играть. То ли эмоции отразились на её лице, то ли учитель заметил, что никто не обращает на менестреля внимания, и решил её поддержать. Мираль захотелось охрипнуть. Тогда её точно освободят от работы до праздника. Граф очень хочет похвастать новым менестрелем. Горло её в этом стремлении не поддержало и выдержало все перепады тонов от низкого до высокого, не поперхнувшись.

— Вы прелестно поёте, тяэли, — сообщил граф, умываясь после завтрака. — Лекарь отлично постарался.

— Да. Только он запретил мне перегружать связки и долго и много петь в ближайшие дни. Голосу нужно время, чтобы привыкнуть к ритму, — ответила Мираль поклонившись.

— Да, не хотелось бы потерять вас в день праздника. — Севолод Корелович повернулся к девушке. — Думаю, в таком случае, мы вас сегодня до ужина не станем беспокоить пением.

— Я бы хотела попросить, раз уж как менестрель я не нужна, отпустить меня из замка.

Граф задумался, посмотрел на жену. Женщина едва заметно кивнула.

— Да, хорошо. До обеда вы точно можете быть свободны. Вевол сопроводит вас, — распорядился хозяин дома. — Я отвечаю за вашу безопасность, поэтому не могу отпустить одну, пока тот негодяй на свободе. Можете воспользоваться той же каретой, что и раньше.

Менестрель поклонилась. Семья графа в сопровождении нянюшек покинула комнату. Слуги засуетились, убирая посуду.

— Где кухня? — поинтересовалась Мираль, борясь с желанием доесть надкушенные сырники.

Слуга уже собирался ей ответить, как Вевол предложил отвести девушку.

— Только побыстрее, — попросила менестрель.

Учитель открыл дверь, пропуская девушку, и повёл по узким коридорам.

— Вы с утра совсем не в духе.

— Да, вы правы. Кухня близко?

— Ещё два поворота... Тяэли, кто бегает в усадьбе?

Мираль почувствовала запах еды, и ускорила шаг. Как и обещал Вевол, кухня расположилась через два поворота. Девушка с удовольствием вдохнула аромат еды к обеду и громко сообщила:

— Я — графский менестрель, пришла завтракать.

На мгновение все повернулись к девушке, а потом вернулись к своим обязанностям. Полная женщина в кухарском колпаке положила миску каши, отрезала ломоть хлеба и поставила это на край стола. Маленькая девочка принесла стакан компота.

— Тяэли, я не люблю, когда опаздывают. У вас должна быть веская причина, чтобы не соблюдать мой распорядок, — заметила кухарка.

— Она у меня есть, — ответила Мираль, усаживаясь на скамью. — Мне никто не удосужился сообщить о распорядке. Я всё узнаю по факту.

— Милочка, это уже ваши проблемы. График приёма пищи там на стене, — женщина указала на большой лист и удалилась.

Менестрель быстро проглотила кашу, запила её компотом, и после подошла к стене, уточнить время. До обеда около трёх часов. Маловато, но лучше не задерживаться.

— Мираль, куда вы так торопитесь? — окликнул девушку Вевол. — Вы сегодня будто опаздываете куда-то.

— Вы правы, я сегодня действительно везде опаздываю. Буду очень благодарна, если вы тоже не станете медлить.

Она развернулась и почти побежала по узким коридорам, совершенно не думая о том, что не знает в какую сторону идти. Девушка надеялась, её поправят при необходимости.

— Мираль, вы гитару не будете в комнату заносить?

— Точно, — менестрель резко затормозила. — Где моя комната?

Учитель показал на боковой ход. Они быстро добрались до гостевой. Мираль оставила гитару и побежала вниз, где уже стояла запряжённая карета.

— К Аталье Восточной, пожалуйста, — обратилась девушка к кучеру прежде, чем залезла внутрь. Тот перехватил поводья и кивнул.

— Такое ощущение, что вы на корабль опаздываете, — прокомментировал Вевол, устраиваясь напротив девушки. Стоило учителю закрыть дверцу за крючок, как карета тронулась.

Мираль и сама понимала, что ведёт себя очень странно, но плакать здесь ей не хотелось. Нет, она не покажет слабости в графском замке. В то же время девушка прекрасно понимала, что дыхание совсем участилось, комок в горле будто почти выбрался наружу, пихаясь и мешая дышать. Ещё немного и она разревётся.

— Вевол, пожалуйста, я вас очень прошу, помолчите, — попросила менестрель.

Парень обеспокоено взглянул на девушку, но промолчал. Мираль слегка улыбнулась и отвернулась к окну следить за улицами и глубоко вдыхать прохладный воздух, влетающий в окно.

— Карета будет здесь или отъедет? — спросила Мираль, когда кучер остановил коляску напротив дверей.

— Отъедет. Там подальше специальная площадка для карет, здесь же долго стоять нельзя, слишком узкая улица, — объяснил Вевол. — Если не хотите опоздать к обеду, мы вернёмся под окна за четверть до тринадцати.

— Договорились.

Менестрель выскочила из кареты, быстрее, чем Вевол. Парню ничего не оставалось, как вернуться обратно на сиденье и приказать ехать дальше.

— Вы постоянно готовите или это мне так везёт? — поинтересовалась Мираль, когда Аталья открыла ей дверь.

— Время отдыха и у меня бывает. Только позже. Проходите, рада видеть вас в здравии.

— В здравии? — пискнула гостья и тут же закрыла себе рот рукой. Всё же голос сорвался.

Аталья хмуро посмотрела на Мираль, после чего отправила детей играть в дальний угол, а сама прошла с подругой на кухню.

— По какому поводу истерика? — поинтересовалась женщина, перебирая травы в банках.

— Я так не могу, — пропищала Мираль.

— Верю, — согласилась хозяйка. — Поэтому сейчас реви. Я заварю травяной сбор, за ним побеседуем.

Гостья опустила голову на руки и уткнулась носом в стол. Некоторое время Мираль всхлипывала, трясясь всем телом, и вытирала слёзы рукавом. Постепенно обида отступила, и девушка выпрямилась. Она провела платком по глазам, представляя какими красными и распухшими они сейчас стали. Аталья поставила перед Мираль кружку с тёплым отваром и отпила из своей.

— В чём причина?

— Я могу остаться без голоса, графу и его слугам совершенно плевать на моё состояние.

— Ого, не плохой наборчик. В чём в итоге дело?

— Я хочу уехать, — Мираль выпила половину кружки и пересказала события последних дней, стараясь не упускать важные детали.

— Конечно, вам пришлось принять предложение графа, но когда мы в прошлый раз об этом беседовали, вы были настроены более оптимистично. Неужели там всё так плохо? Может, это просто первый день не удался?

— Как он может быть удачным, если обо мне совершенно не думают? — поинтересовалась гостья и уткнулась лицом в руки, лежащие на столе. — Я только что поправилась и совершенно не знаю ни правил, ни распорядка. Мне его даже удосуживаются озвучить. Откуда я могу всё это узнать? Телепатией я не владею, как бы им ни хотелось.

— Это граф, он иногда забывает, что слуги не обладают такими особенностями. Тем более что многие из его людей уже не одно поколение находятся на службе, и чуть ли ни с рождения знают всё необходимое.

— И как мне быть? — поинтересовалась Мираль.

— Я могу посоветовать только дотерпеть. Становиться врагом Поторайского не стоит. Могущество и связи у него есть, а этого достаточно, чтобы испортить карьеру любому человеку. — Гостья при этих словах передёрнулась. — Если так раздражает отсутствие обратной связи, можно сделать вид, что это пение для себя любимой и не зависеть от отдачи. Скажи мне покорительница Стихвелья, как покорять-то его собралась с таким настроем?

— Я уже ничего не хочу, — вздохнула Мираль. — Забиться в тёмный угол и ничего не видеть и не делать. Я даже во второй тур Голоса Ундины попасть не смогу.

Аталья поперхнулась и закашлялась. Пролитый напиток растёкся по столу и начал капать на юбку. Хозяйка достала тряпку и вытерла лужу.

— Откуда новичку известно о соревнованиях на Северных островах? Эту информацию менестрели узнают на ежегодном собрании, куда я намеревалась вас рекомендовать на будущий год.

— Из книги. Не помню название. Её читала Селана, пока я болела. Разве это секретная информация?

— Люди обычно о ней не знают, а мы ежегодно обсуждаем победителя — как достиг, за счёт каких навыков и что сделать, чтобы приблизится к этой победе. Но пока Островитяне нас обходят, на континенте разговоры о соревнованиях не будут в моде.

— Ведь был победитель в пятидесятые годы новой эпохи. Лонид Звонкий.

— Да? — удивилась Аталья. — Впрочем, это происходило давно. Островитяне тогда только начали осваиваться, и обойти их не составляло труда. Не то, что сейчас.

— Когда я услышала про Голос Ундины, мне захотелось принять в нём участие. Теперь я сомневаюсь в своих возможностях: слабый голос, почти нулевой репертуар. Танцевать меня тоже не учили. Так. Развлекались иногда во время праздников.

Аталья улыбнулась и встала. Женщина подошла к печке и достала свёрток. Мираль заинтересовалась, неспроста гусляр полезла за ним во время разговора. Внезапно у девушки начало двоиться в глазах, тело ослабло, дальнейшее гостья не помнила.

Очнулась Мираль от резкого запаха, ударившего в нос. В глазах вспыхнул яркий огонь. Они заслезились, и девушка пришла в сознание. Аталья сразу убрала дурно пахнущую банку и помогла гостье сесть.

— Люсав Демянович сказал, что вы здоровы? Вы уверены, что это не приснилось?

— Конечно, уверена, — возмутилась гостья. — С утра такого противного ощущения бессилия не было. Перед обмороком мне на мгновение показалось, я в паучьей ловушке. Уверена, муха себя чувствует именно так.

— Не понимаю. Я оборачиваюсь на грохот. Вы под лавочкой, дыхания нет, сердце не слышно. Я хотела старшую отправить за лекарем. Сейчас как самочувствие?

Мираль прислушалась к ощущениям. Всё как обычно, словно она и не падала в обморок.

— Я обязательно сообщу обо всём Люсаву Демяновичу. Быть может, он согласится со мной, что отдых необходим.

— Вот это правильно, — кивнула хозяйка. — Именно по этой причине начинающие менестрели предпочитают путешествовать в тёплое время и по нахоженным дорогам, — добавила она. — Остальное время они совершенствуются.

— Мне про это Матей ничего не говорил, — призналась гостья.

Аталья рассмеялась и развернула свёрток. В нём оказался берестяной рожок, похожий на острую раковину, какие в большом количестве встречались на берегу моря.

— Это — жалейка. Она есть почти у всех менестрелей. Это награда участнику Голоса Ундины. — Гусляр сыграла короткую, грустную мелодию, напоминающую собачье завывание. — Вот так отмечают тех, кто пробовал, да не смог победить. Десяти лучших она ещё украшена ленточками. На сходках менестрелей такая вещь даёт права голоса и вход в число лучших менестрелей без конкурса. Про ранги ваш гордый наставник, надеюсь, упоминал.

Мираль покачала головой.

— Мы знали, что он презирает наше сообщество, но не думали что настолько. Чтобы получить Голос Ундины, надо обладать голосом ветра, мастерством земли, изяществом воды и яростью огня. То есть изумительно петь, играть и завораживающе танцевать. Не доступно что-то одно — можешь стать лучшим в нём и получить жалейку с ленточками.

— Скажите честно, насколько хорошо я пою? — попросила гостья. — Лучше не раздумывая. Мне важно знать своим способности.

— Вот спросили, — вздохнула Аталья. — Выше средних это точно, но голос ещё дрожит. Оно и не удивительно, мало разработан. Играть Матей научил отлично, не зря это его самое слабое место — ни одного фальшивого звука не выносит. Я не знаю, сколько потребуется времени, чтобы стать лучшей, а не одной из многих.

Глава 9

— Как вы объясните моё состояние? Ну как? — не унималась Мираль.

Люсав Демянович осмотрел девушку и заявил, что она совершенно здорова. Менестрель этому никак не могла поверить, и ждала объяснений.

— Предполагаю, это побочные действия лекарства. Да, того самого, что я давал вам на концерт, — предположил лекарь. — Женщинам его редко дают, и последствия каждый раз трудно предсказать. Вы нервничали сегодня? Так я и думал. Это из-за нервов. Переживать не стоит. Вы же живёте в Зимней бабочке, в гостевой комнате, между прочим. По просьбе Сотялава Севолодвича. Младший граф надеется вас ещё не раз услышать.

— Вы считаете, что я таким образом пытаюсь уйти от договора? — покраснела от гнева Мираль. — Я не нарушу его, даже если... — девушка хотела сказать "меня никто не слушает", но во время замолчала. Такими речами не бросаются. — ...мой голос опять подведёт. Мне надо быть уверенной в способности выступать на Дне Матушки.

— Нет причин волноваться. С вами всё хорошо. Тем более под моим надзором. Теперь, тяэли, посторонитесь. В этом городе меня ждут по-настоящему больные пациенты. Вас же ждут на кухне на обед. Если не хотите получить нагоняй от кухарки, советую поторопиться.

— Благодарю, — Мираль поклонилась как того требовал этикет.

После обеда девушка поспешила в комнату. Она надеялась потренироваться перед вечерним выступлением. Открыв дверь, Мираль поняла, здесь прибирались. Вещи лежали в соответствии с правилами, постель заправили так, что не осталось ни складочки, ни вмятины. Книги и листы бумаги двумя стопками сложили на столе. Подставка для книг исчезла. Совсем исчезла, её не переложили и не спрятали. Мираль похолодела и подбежала к столу. В стопке листов, между книг она не могла найти плана с аббревиатурами вместо названий. Если он попадёт в руки графа, тот может принять его за заговор. Дальше допрос, пытки, тюрьма.

Девушка, трясясь, опустилась на кровать и сделала глубокие вдохи. Надо успокоиться и искать решение, пока есть возможность. Что было изображено на рисунке. Линии, стрелочки, буквы. Это совсем не похоже на ноты или план выступления.

— Что ж мне здесь так не везёт? — простонала Мираль, утыкаясь лицом в ладони. — Может не всё потеряно. Вдруг подставку не проверяли?

Менестрель подпрыгнула. Организм тут же отозвался едва забытой болью. Девушка не обратила на это внимание и выскочила в коридор, где остановила слугу.

— Подскажите, где мне найти подставку, которую наследник сделал для своего брата? Её в моё отсутствие вынесли из комнаты.

Мужчина призадумался, покрутил головой и только после этого ответил:

— Вряд ли Сотялав Севолодович её к себе затребовал. Скорее по приказу господина её в Летнюю Бабочку отправили. Вас, кстати, их Сиятельство ждут в зале. Просили вас проводить.

Менестрель дёрнулась было за гитарой, но слуга её остановил. Инструмент в данный момент не требовался

Девушка похолодела, но попыталась остаться спокойной. Лишь бы не заметили, как её трясёт. На ватных ногах Мираль двинулась следом за мужчиной, уговаривая себя, что её зовут по другой причине, а не из-за листа. Девушка могла сколько угодно говорить себе, что причин может быть сотня, но интуиция упорно твердила — от утерянной схемы будут проблемы.

Прежде, чем войти в зал, Мираль встряхнулась, расправила плечи и высоко подняла голову. Так девушка придавала себе смелости. Когда ей разрешили, менестрель вошла в зал и остановилась в центре, сделав реверанс.

— Мираль, лекарь мне сказал, что хоть ваш голос нуждается в отдыхе, руки ваши уже способны держать инструмент. Так что я не вижу причин дальше откладывать занятия с Сотенькой, — сообщил граф.

Девушка от неожиданности присела и сделала пару шагов назад, чтобы не упасть.

— Ваше Сиятельство, — Мираль постаралась сделать голос более уверенным, но он всё равно слегка хрипел. — В моём договоре отсутствует пункт об обучении Ваших детей. Ближайшие десять лет я не имею право преподавать.

— Как такой главный пункт я мог упустить. Не мог, точно не мог. Сотялав давно нуждается в преподавателе. Голубушка, к чему эта официальность. Правила существуют для того, чтобы их нарушали. Тем более это такой пустяк. Что стоит преподать мальчику несколько уроков до отъезда.

— Простите, Ваше сиятельство, — девушка поклонилась. — Я ещё слишком юна, чтобы нарушать правила, созданные мудрецами. Мой отец, храбрый защитник Алидвы, и матушка, уважаемая швея, с малых лет учили меня не лгать себе, другим и царству. Я не могу поступить вразрез с моими убеждениями. Ещё раз, простите.

Мираль знала, упоминание места службы отца может сыграть ей на руку. Дети военных считались самыми честными людьми и часто ставились другим в пример. Пока не совершали проступок, за который их судили строже других. Именно так ей постоянно твердили родители. Выяснять правда это или нет девушке не приходилось.

Севолод Корелович задумался. Он подозвал советников, чтобы обсудить с ними вопрос.

Мираль переступала с ноги на ногу и приходила в себя. Всё же требование заниматься с младшим наследником безобиднее допроса, и если девушка не потеряет уверенность, то сможет отстоять своё право не тратить четыре дня на пункты, не включённые в договор. "Почему он не помнит в чём состояла сделка? Я же ясно сказала — не имею права преподавать. Быть может, в этом городе вода плохая?" — предположила менестрель.

Внезапно девушка почувствовала на себе пристальный взгляд. Ей показалось, картина в тени с правой стороны наблюдает за ней. Мираль замерла, боясь повернуться и проверить так ли это. Наблюдатели могут понять — она их обнаружила. Это может послужить причиной для заключения под стражу или убийства. Девушку бросило сначала в холод, потом в жар. Щёки сильно запылали, казалось с самого дальнего угла можно разглядеть насколько сейчас менестрель красная.

— Тяэли, мы понимаем ваше смущение и расстройство от невозможности обучать моего дорогого сына, — прервал размышления Мираль граф. — Не переживайте, честному человеку легче удаётся достичь много. Для Соти было бы плохим примером нарушение правил, а я бы не хотел, чтобы мой сын учился плохому. Надеюсь, вы простите мне мою забывчивость.

Мираль низко поклонилась, приложив кончики пальцев ко лбу в знак уважения и прощения, как того требовал этикет наёмного работника.

— Теперь ступайте, вам необходимо подготовиться к вечернему выступлению. У нас сегодня ужинает барон Манистов с женой. Надеюсь, вы порадуете его новыми композициями.

Менестрель снова поклонилась и вышла. В коридоре она поймала слугу и спросила про груз для Летней Бабочки. Как девушка и предполагала, его не успели отправить за город, и упакованные вещи стояли на заднем дворе возле конюшни. Мираль уточнила дорогу и быстрым шагом отправилась в ту сторону.

Место ей указали правильно. Под большим навесом возле конюшни лежали тюки и сундуки с вещами. Группа слуг перекладывала их в повозки, чтобы отправить следующую партию вещей. Мираль подошла к распорядителю в стороне наблюдавшему за работой и спросила про подставку.

— Упаковано всё, — ответил мужчина, поглаживая длинную бороду. — Завтра в Летней Бабочке распаковывать будем. Не беспокойтесь — всё в целости сохранности, ничего не потеряем.

— Но мне нужен лист сегодня к вечеру, чтобы подготовить мелодию к концерту за ужином, — заметила менестрель.

— Слишком поздно схватились, раньше стоило.

— Как я могла узнать об этом раньше, если меня никто ни о чём не предупреждает? — возмутилась Мираль. — Мне не сказали на какой срок дали подставку, и я забыла в ней свой текст. Может что-то ещё забыла. Если бы мне заранее сказали...

— Ох, деточка... — вздохнул распорядитель. — Придётся привыкать. Мы все здесь так учились. У графа столько главных слуг, и каждый отвечает за своё дело, а одного начальника, чтобы раздавать приказы графа и упрощать нам жизнь, нет. Вот, хоть верьте, хоть не верьте, нам всем, вот всем приходится отслеживать, чтобы нашу работу другие не испортили. Теперь идите. И не забудьте раньше графа поужинать, а то можете без ужина остаться.

Девушка тяжело вздохнула. Она собралась уходить, но распорядитель её поманил рукой.

— Как в Бабочку прибудете, сразу ищите меня возле конюшен, дам вам сразу эту подставку осмотреть. Коль сиятельство решит почитать в постели, не сможете получить обратно свою бумагу.

Менестрель поблагодарила мужчину и вернулась в комнату. Чтобы успокоиться Мираль принялась играть любимые мелодии. Пальцы методично перебирали струны и зажимали аккорды. Тихо, словно боясь разбудить соседей, менестрель запела. Ритм пения начал ускоряться. Девушка понеслась вперёд к неизвестности.

Комната исчезла, виднелось только бескрайнее поле, птицы в небе. Лошадь несется за соколом и никак не может его догнать. Наездница отпускает поводья и разводит руки в стороны. Вскакивает ногами на седло, так что юбка взлетает парусом, а косы с силой ударяются в спину. Прыжок, и девушка снова сидит в седле. Разворот, и она висит сбоку лошади. Вскрик, и бег замедляется, всадница прыгает, мягко касаясь ногами земли. Разводит руки в стороны и кричит по-птичьи. Сокол садится к ней на плечо, и оба поворачиваются к Мираль. Менестрель видит это венисайка, дитя степи. "Гожусь-ка теперь я тебе в учители плясок?" — спрашивает наездница. Менестрель кивает, но сказать ничего не может. Собственный голос, поющий степную народную былину, слышится откуда-то издали. "Тогда ищи-ка меня в западных степях, бесстрашная", — довольно отвечает девица, и пламя окутывает её. Мираль тянется рассмотреть место ближе, но чья-то рука возвращает девушку обратно.

Менестрель вздрогнула, ударившись о спинку стула. Гитара едва не свалилась на пол, но девушка её во время подхватила. Проморгавшись, Мираль увидела перед собой Селану.

— Ваши репетиции такие жуткие, — заметила служанка.

Менестрель размяла затёкшую шею. Всё же она провела довольно продолжительное время в неудобной позе.

— Я задремала. Давно вы тут?

— Не очень. Вы так не естественно изогнулись и согнулись, и ещё пели, и играли. Словно в вас кто-то вселился и пел на странном языке. Я даже подойти боялась. Набиралась решительности. Когда дотронулась, вы так и подпрыгнули на месте. Я уж подумала, сломаете себе шею.

— Я просто не выспалась, — заметила Мираль. — Странный язык — это древняя венисайская баллада о первой Матери. Одно из моих любимых произведений.

— Ох, надеюсь, за ужином вы не заснёте. К нам прибивают барон с семьёй. Хозяин будет вне себя, если ужин не задастся, — забеспокоилась девушка.

Мираль успокоила служанку. Спать во время вечернего концерта она не собиралась. Про себя девушка отметила, что и в этот раз не заметила, как задремала. Глаза сами собой закрылись, так Мираль время от времени играла, представляя себе полный зал, но, видимо, день сегодня утомительный.

— Да, вам тут письмо. Мне поручили разобрать комнаты, в одной из них я нашла этот конверт. Подписан Лидимиром на имя Мириль Клёновой. Мириль в замке нет, как и Мираль только одна. Думаю, это для вас. Когда почта принесла письмо, вероятно, его просто забыли передать.

— Где оно? — встрепенулась менестрель.

Служанка протянула сложенный несколько раз лист с печатью в виде колеса и макового цветка. Мир должен был этой весной выбрать знак для своего клейма, который бы содержал семейный символ, но отличался от предшественников. Мираль подозревала, маковый цвет жених выбрал из-за её инициалов.

Селана тихо наблюдала, как Мираль разворачивает дрожащими руками письмо и читает первые строчки. Потом сообразила, что это не прилично, и удалилась, пообещав зайти и напомнить о времени ужина.

Мираль рассеяно кивнула. Она полностью погрузилась в послание от жениха. Кривым размашистым подчерком Ладимир сообщал о последних новостях на улице Мастеров. С момента отъезда там мало что изменилось, и Мираль втайне надеялась, и не изменится до её возвращения. Приятнее всего возвращаться туда, где всё знакомое, родное и близкое. Где тебя ждут и по-настоящему любят. Девушка поцеловала лист и заметила стоящего напротив Люсава Демяновича.

— Вас не учили предупреждать о своём приходе? — возмутилась менестрель.

— Я стучал, но вы явно увлеклись этой бумагой. Меня вряд ли что-то удивит, тяэли, — заметил лекарь. — К нам приходил посыльный?

— Да. Точнее, я не уверена, приходил ли он к кому-нибудь помимо меня.

— Хм... Ладно, отложите письмо, оно не раствориться, и покажите мне горло.

Мираль послушно открыла рот и высунула язык. Люсав Демянович прижал язык девушки палочкой и слегка развернул лицо к окну, чтобы свет падал как нужно. Перед высоким лекарем миниатюрная Мираль вновь почувствовала себя маленькой девочкой на приёме.

— Как я могу судить, ваше горло в полном порядке. Давайте вдох-выдох. Да-да, ваше состояние в норме. Лишняя нагрузка ни к чему сейчас, но небольшой концерт не повредит. Даже пойдёт на пользу, связки нельзя запускать.

Лекарь бросил палочку в кувшин, от которого шёл резкий запах спирта, такой что Мираль затошнило. Зато девушка могла быть уверена, инструмент был чистым.

— Я могу не успеть на приём. Если почувствуете, больше нет сил выступать — извинитесь и скажите "остальная программа будет представлена на концерте в честь Дня Матери Земли". Его сиятельство всё правильно поймёт.

Мираль кивнула. Отказывать ей всегда было трудно. Тут ещё надо сделать это аккуратно, чтобы не обидеть ни хозяина, ни гостей.

Люсав Демянович внимательно посмотрел на письмо, девушка до сих пор держала его в руке, словно оно могло повредить лечению, и вышел. После его ухода, у Мираль осталось ощущение совершённой ошибки. Словно ей не стоило читать письмо и вообще брать его в руки. Чувство присутствовало совсем недолго, после девушку отпустило. Она укорила себя за сомнения. В конце концов, её влюблённость не мешает выступать. Даже наоборот вдохновляет. Хотя со стороны это мало заметно, Мираль не привыкла делиться любовными переживания с кем-то кроме Ладимира.

Концерт во время ужина прошёл на удивление быстро. Барон и граф, не доев, ушли обсуждать некое дело. После их ухода, графиня отпустила слуг. Мираль сразу побежала ужинать, хотя и договорилась с кухаркой, чтобы есть оставили еду. На кухне девушку нашла Селана и попросила подняться в музыкальную комнату к Сотялаву.

Маленьких граф разучивал новую мелодию и захотел, чтобы менестрель ему аккомпанировала. Мираль согласилась только сыграть, но не подпевать, сославшись на уставший голос.

— Как хорошо получается, — восхитился мальчик, спустя десяток повторений, за которые девушка успела выучить мелодию и перестала подглядывать в ноты. — Не хватает только танцоров. Ведь это танцевальная песня.

— Да кто ж танцует во дворце вечером? — поинтересовалась менестрель, хитро глядя на Сотялава.

— Я, — услышала Мираль голос Ленисара.

Молодой граф стоял в дверях и не менее хитро смотрел на репетирующих.

— Сотька давно мечтает о полноценном выступлении, чтобы не только слушали, но и танцевали. Будет хорошо, если ритм станут задавать пару знатоков, — заметил юноша.

— Думаете, наберётся пара знатоков? — спросила менестрель, подразумевая их большее количество.

— Может и больше. Но пара точно будет, — заверил её Ленисар, слегка покраснев. — Сотька играй, я должен потренироваться.

Маленький граф махнул рукой, подавая Мираль сигнал. Они вместе начали играть. Старший из братьев отсчитал про себя, потом вышел в центр комнаты, представляя себя в паре с кем-то. Двигался Ленисар плавно и уверенно, чётко следя за мелодией, замедляясь и ускоряясь вместе с ней.

— Ленисар Севолодович имеет прирождённый талант ко всем аристократическим наукам, — шепнул удивлённой девушке Вевол.

— Он импровизирует или показывает чему научился? — так же тихо поинтересовалась Мираль.

— Вероятно, импровизация. Ранее эта мелодия не звучала в этой семье. Разве, что в её семье — мелодию разучивать Соте брат посоветовал.

Девушка кивнула и выпрямилась, отметив, что отвлечение никак не повлияло на игру. Это весьма полезное умение Мираль пыталась привить себе длительное время, и вот начало получаться.

— Мираль Аленовна, не составите мне пару? — спросил Ленисар, когда мелодия закончилась. Казалось он совсем не устал и был готов танцевать и танцевать.

— Могу попробовать, но боюсь, меня такому не учили, — ответила менестрель.

— Нянюшек тем более не обучали. Я буду подсказывать. В паре учиться легче. Ведь, как сын, устроителя праздника, я должен выделяться среди знати.

"И поразить её", — добавила мысленно девушка, хотя и не понимала о какой графине идёт речь. Или о княжне, или баронессе. Во дворце, конечно, все знали о ком речь. Мираль же оставалось только притворяться понимающей. Впрочем, нет большой разницы кто невеста графа Поторайского, менестрель исчезнет сразу после праздника, и не придётся играть на свадьбе.

Ленисар подсказывал движения, но худенькая Мираль почувствовала себя неповоротливой и массивной. Впервые девушка ощутила какой объём работы придётся ей проделать перед борьбой за Голос Ундины. "Смогу ли я справиться за этот год", — засомневалась девушка.

— Ваше сиятельство, прошу вас, скажите каковы мои умения в танцах? — спросила Мираль.

Юноша тряхнул головой и помедлил с ответом. Менестрель явно оторвала его от воображаемых событий.

— Вашим движениям, тяэли, не хватает грации и уверенности, — ответил Ленисар, когда танец закончился. — И вы не умеете следить за дыханием. Учитесь восстанавливать его несколькими вдохами.

— Благодарю, — поклонилась Мираль, изображая светскую даму.

Молодой граф поклонился в ответ и убежал. Пока менестрель сидела, прислонившись к холодной колонне, и пыталась восстановить дыхание, нянюшки увели Сотялава. В зале остался один Вевол.

Учитель прошёлся вдоль стены, потрогал инструменты и обратился с вопросом к девушке. Мираль его не расслышала, слишком сильно кровь стучала у неё в ушах, и по губам прочитать не смогла. Вевол, не дождавшись ответа, повторил ещё раз, но уже громче. На сей раз девушка услышала.

— Да, я собираюсь уехать после праздника, если получится, то вместе с князем. Нельзя упускать такой шанс, — ответила она.

— Вам здесь не нравится?

— Я чувствую себя здесь... — Мираль хотела сказать "пустым местом", но во время остановилась. — Чужой и лишней. Если позволите, сейчас мне надо вернуться в комнату, я могу понадобиться на завтрак.

Глава 10

Отъезд предстоял пышный. Почти все вещи увезли ещё вчера, но к отъезду всё равно готовили пяток карет с запряжёнными в них пятёрками лошадей. Мираль с трудом представляла как всё это умещается на заднем дворе графского замка. Её сомнения разъяснил Вевол. Как оказалось, лошади большую часть времени находились в других конюшнях графа, и приводились в город лишь по случаю переезда.

Когда все начали рассаживаться по местам, Сотялав неожиданно закапризничал, отказавшись сесть в крытую утеплённую карету вместе с родителями.

— Хочу как Нис ехать, — заявил мальчик, отбежав к лошадям.

Нянюшки тут же схватились за головы, но не произнесли ни звука, иначе граф мог бы выместить гнев на них.

— Ты же знаешь, это не возможно, — попыталась образумить его графиня. — От холодного воздуха тебе сразу станет хуже и некому будет помочь.

— Я уже большой! Я — человек, а не орхидея, чтобы пугаться воздуха, — ответил Сотялав менее уверено, чем прежде. — Мираль, ведь так? Скажите, так?

Менестрель покраснела и опустила голову. Ей совершенно не хотелось вмешиваться в спор графской семьи. Её нахождение здесь казалось большой ошибкой, точно она без спроса вошла в чужой дом подглядывать.

— Ну, скажите! — потребовал мальчик.

— Родители лучше знают, — коротко ответила девушка и спрятала голову за гитарным чехлом.

— Вы ничего не понимаете! Вы все ничего не понимаете! — продолжил кричать Сотялав. Мираль заметила, его мать и нянюшки при каждой фразе становились всё бледнее и бледнее. — Вы не можете заставить меня сесть в карету.

— Сотялав Севолодович, это просто подло, — ответила Леравида Регасимовна, едва сдерживая слёзы.

— Почему его не могут выпороть? — тихо спросила Мираль Вевола, пока графская семья продолжала спор.

— От обиды у младшего графа может начаться приступ.

— Если судить по словам всей семьи, приступ у него может случиться при любом малюсеньком потрясении. Как его воспитывают в таком случае?

— Устным убеждением, — ответил Вевол. — Это очень ранимый ребёнок, который не хочет проблем другим. Но, похоже, отрочество уже близко, и старший брат скоро может превратиться в соперника. Только шансы изначально не равны. Физические возможности Ленисара намного выше способностей Соти.

Мираль не ответила. Графская семья договорилась, и девушку позвали в открытую повозку. Сотя там уже сидел и отказывался от помощи нянюшки, убеждая ту, что справится сам.

— Мираль Аленовна, — обратилась к менестрелю уставшая женщина. — Присмотрите за них. Если потребуется, этот флакончик откройте и дайте ему подышать.

Нянюшка протянула глиняную бутылочку с деревянной пробкой.

— Далеко не убирайте, он может скоро потребоваться.

Мираль спрятала бутылочку в поясной мешочек, откуда в любой момент могла быстро достать. Ей подали гитару. Девушка поставила инструмент перед собой и крепко обхватила гриф.

— Как только мы окажемся на улице, будем играть, — скомандовал маленький граф.

— Что играть?

— Марш весны. Он подойдёт для этого лучше всего, — захлопал в ладоши мальчик.

Мираль с сомнением взглянула на хрупкого Сотялава. Сильная вещь, не для ребёнка.

— Я уже много раз его играл, а Нисар маршировал, как настоящий воин. Это так здорово, — добавил маленький граф. — Мне никогда не стоять во главе войска. Парады мне брат показывает со своей стражей. Или с нашей. Я запутался, где чья. Это не важно. Мы скоро поедем, готовьте инструмент.

Мираль извлекла гитару, и спрятала чехол под сидение. Стараясь не задеть ребёнка, она занялась настройкой. Струны на прохладном воздухе поехали, пришлось отложить инструмент. Иначе струны могли лопнуть.

— Надеюсь, у меня есть время? Гитаре надо привыкнуть к прохладе после тёплого дворца.

— Есть-есть, — обрадовал её мальчик. — Сейчас круг почёта. Все слуги должны выразить нам почтение, потом по очереди будем выезжать на улицу. Это медленно. И по городу поедем медленно. Зато в поле очень-очень быстро.

Мираль перехватила гитару, чтобы та не ударилась о бортик, как повозка тронется. Долго этого ждать не пришлось. Рожок возвестил о полной готовности. Нисар и его конная свита поехали вокруг замка. Следом карета с графом, графиней и ближайшими слугами. Потом уже открытая повозка с Мираль и Сотялавом. За ними — нянюшки, и дальше телеги с самой необходимой утварью и слугами.

Остающиеся построились на дорожке вокруг дворца, кланяясь проезжающим мимо членам семьи. Кучер разъяснил, что обычай появился в давние времена, когда здесь всё было обустроено иначе. Тогдашний архитектор забыл про площадку перед крыльцом, и каретам проходилось объезжать кругом, чтобы выбраться на улицу. С той поры план усадьбы изменили, а порядки остались.

На улицу выехали быстро. Мираль даже не успела как следует настроить струны. Сотялава удивил такой поворот событий.

— А где очередь? — спросил кучера мальчик.

— Так, мой господин, ещё неделю назад Сиятельства распорядились выезд для господ освободить, — объяснил кучер.

— И никого не будет? — расстроился мальчик. Мираль показалось, он сейчас расплачется.

— Почему? Бездельников везде хватает, они ж не мешают.

Обрадованный мальчик повелел менестрелю готовиться.

Люди действительно собрались поглядеть на выезд графа из города. Они наблюдали, некоторые показывали пальцем, посмеивались. Девушка чувствовала себя неуютно, ей казалось, после такого люди не станут относиться к ней всерьёз, будут считать барским шутом. Мираль взглянула на маленького графа. Тот крепко держал пальцами флейту, готовый поднести её ко рту и заиграть. Мальчик совершенно не понимал, насколько смешным он выглядит. Играть Весенний марш для случайных слушателей да ещё в коляске... Совершенно неподходящее место. Марш создан для плаца или богатой усадьбы. Менестрель почувствовала, что краснеет, ей так не хотелось становиться посмешищем горожан. Не такую память о себе Мираль собиралась оставить.

Сотялав отдал команду играть. Мираль подчинилась, зажмурив глаза. Ей так не хотелось видеть, что происходит вокруг.

Девушка услышала гитару, подключившуюся к ней флейту. Потом добавились ложки, трещотки и тарелки. Целый ансамбль заиграл Весенний марш. Мираль удивлённо открыла глаза. Сотялав возле неё играл только на одной флейте. Менестрель оглянулась. Слуги верхом на покрытых плотной тканью тюках стучали по зажатым между колен вёдрам, били друг о друга крышки от кастрюль, крутили трещотки. При всём этом умудрялись попадать в такт. Марш потерял всю свою серьёзность, превратился в весёлую мелодию, не изменив ритма.

Люди на улицах с удивлением и смехом следили за процессией. Мираль заметила, что больше их веселят слуги на телегах, чем они с Сотялавом. Их будто не замечали, менестрель успокоилась. Позор на этот ей явно не грозит, и немного расслабилась, размышляя о том, сколько времени придётся ещё играть. Пальцы уже требовали перерыва и отдыха. Песни тем хороши, что дают рукам и голосу передышку, а эта мелодия совсем не думала заканчиваться. Маленький граф, проиграв весь марш, начал его заново, не давая передышки. "Как у него сил хватает", — недовольно думала менестрель. Партия Сотялава имела коротенькие перерывы перед каждым проигрышем, у Мираль же была основная партия, которую прекратить нельзя. Она тихо попросила перерыв, но мальчик только отмахнулся и шепнул: "Мы не можем, люди смотрят". "И насмехаются", — мысленно добавила Мираль.

Она недоумевала. Если граф так хочет личного менестреля, почему с самых первых дней начинает мучать людей. Не может же он считать нормальным сообщение обо всём по факту за считанные минуты до начала или требование непрерывного длительного исполнения мелодии без репетиции.

Гневные мысли девушки были прерваны Сотялавом. Мальчик неожиданно начал издавать звуки, похожие на хриплый писк. Флейта выпала из рук, и сам он откинулся назад. Рот ребёнка открывался и закрывался, глаза расширились.

Музыка разом смолкла. Менестрель положила гитару на сиденье. Трясущимися руками она начала дёргать кучера и требовать остановки.

— Тяэли, — резко ответил он, останавливая коляску. — Не стойте столбом. Дайте лекарство.

Мираль отшатнулась. Не удержавшись, она упала и ударилась локтём о сидение. Боль оказалась настолько сильной, что в глазах потемнело. Девушка взвыла.

— Живее, — взревел кучер.

Здоровой рукой Мираль потянула лямки мешочка и вытащила лекарство. Пробку заело, девушка никак не могла её вытащить. Сотялав тем временем начал затихать и перестал дрыгаться. Менестрель перепугалась. Пробка наконец поддалась. Мираль извернулась и поднесла бутылочку к носу мальчика. Маленький граф вдохнул порошок и начал ритмично и глубоко дышать.

— Так просто? — удивилась девушка, глядя на результат.

Она пересела на лавочку, подхватила голову мальчика, чтобы ему удобнее было вдыхать лекарство.

— Конечно, просто, — ответил Ленисар. — Наш лекарь специально создал лекарство, чтобы любой мог помочь брату. Иначе — бессмысленно.

Граф сказал это и отъехал в сторону, пропуская в карету нянюшку. Натеся Веминовна подхватила ребёнка и забрала бутылочку. На девушку она посмотрела таким взглядом, что Мираль показалось, её сейчас испепелят прямо на месте.

— Вы ведь тоже считаете, что Сотенька не заслужил такой доли? — спросила женщина.

— Да, — ответила Мираль и повернулась, чтобы взять гитару, пока она не упала с лавочки.

Сотялав тем временем совсем пришёл в себя. Он обхватил нянюшку за шею и уткнулся лицом в её плечо. Мираль услышала рыдание.

Ленисар убедился, что с братом всё в порядке, и дал сигнал трогаться. Услышав цоканье лошадиных копыт, Сотялав заплакал ещё громче:

— Это позор! Это совершенный позор. Теперь меня все будут называть Сотялав Задыхайка. Я никогда не смогу показаться людям на глаза! Все будут помнить! Они будут помнить прерванный марш и смеяться над приступом. Мне незачем жить.

— Что ты, мой мальчик, — нянюшка поцеловала мальчика в обе щеки. — Никто не смеётся над больными, поверь мне. Они наоборот восхищены твоим подвигом — петь на холодном воздухе и бояться болезни, не бояться ошибиться.

— Ошибка! Это ужасно. Как я мог ошибиться, нянюшка? Да ещё при всех этих людях!

Мираль заметила флейту возле щели у дверцы и наклонилась, чтобы её поднять. Флейта совершенно не пострадала от падения. Девушка вытерла её от налипшей пыли и протянула Сотялаву, но мальчик не взял. Он отпихнул протянутую руку и продолжил рыдать.

— Сотенька, милый, перестань убиваться, — попросила Натеся Веминовна. — Тебе опять станет дурно.

— Вот и хорошо. Я умру и не увижу этого позора, — откликнулся мальчик.

— Да не вспомнит никто про этот случай, — заметила Мираль. — Уверена, за сегодня произойдёт ещё не один заб... удивительный случай, и он перечеркнёт все утренние воспоминания.

Нянюшка тут же согласилась с менестрелем, пока мальчик не успел возразить. Сотялав вытер слёзы и сел прямо.

— А что такого может сегодня произойти?

Женщины задумались. Тяжело так вот сходу придумать, что может произойти в городке удивительного.

— Что? Что же? — поторопил Сотялав.

— Корова на весенней ярмарке запутается в ленточках, от испуга побежит в сторону телеги с посудой, собьёт её, расколотив половину посуды. Дальше все бросятся ловить корову и искать её хозяина, — быстро проговорила Мираль, вспомнив о ярмарке, предвестнице Дня Матушки Земли.

Натеся Веминовна совершенно не одобрила такой вариант — девушка заметила это по глазам, но когда мальчик спросил подтверждение, сразу же подтвердила, что так и будет.

— Хочу заметить, мой дорогой, — добавила нянюшка. — Это происшествие намного позорнее, чем показать слабое здоровье молодому графу.

— Честно?

— Честно.

Довольный мальчик взял у Мираль флейту и продолжил тихо на ней играть. Это была незнакомая мелодия, вероятно, выдуманная самим ребёнком. Менестрель обхватила гитару и наслаждалась музыкой и солнцем, пока есть такая возможность.

Вскоре карета выехала на большую дорогу в сторону Летней бабочки. Город остался позади, вокруг простирались поля, кое-где занятые небольшими берёзовыми рощицами. Повсюду щебетали птицы. Мираль в очередной раз подивилась, как гармонично они все звучат. Каждый поёт своё, но в вместе получается очень симпатичная мелодия.

Сотялав тоже заслушался. Он пересел спиной к кучеру и облокотился на край повозки. Нянюшка накинула на него лёгкий плащ, чтобы не обгорел. Зачарованный мальчик не обратил на это внимания. Только позже менестрель заметила — ребёнок задремал.

— Вот и хорошо, — ответила Натеся Веминовна, когда Мираль указала ей на это. — Нам с вами не повредит небольшой отдых. Будет сползать — ловите.

Менестрель спрятала гитару обратно в чехол. Гриф уже начал нагреваться на солнце, что не очень-то хорошо.

Девушка последовала примеру мальчика и сразу задремала. Разбудил её голос Сотялава, который просил прощения.

— За что вы его просите? — переспросила менестрель, не поднимая головы. Она успела замёрзнуть, а руки онемели, двигаться совсем не хотелось.

— За своё поведение, — повторил ребёнок. — Мне надо было вас послушать, Мираль Алидвовна.

— Я — Аленовна, — поправила Мираль. — Надеюсь, в следующий раз вы не будете настаивать, когда старшие рекомендуют обратное.

— А если это просто отговорки взрослых? — всхлипнул Сотя. — Знаете сколько раз они говорили так, потому что им было лень? Много. Здесь я был главным и мог приказывать и не слушаться вас.

Мираль выпрямилась и посмотрела на ребёнка. Надо его как-то успокоить до приступа, но в голову ничего не приходило. Нянюшка тем временем пересела и обняла воспитанника.

Девушке захотелось спросить, неужели мальчик не чувствовал приближение приступа, но сдержалась. Ей не приходилось такое испытывать, вдруг накрывает внезапно, как смена настроения у детей. Про болезни в принципе спрашивать не этично, разве только уточнять некоторые детали, когда это требуется для нормальной совместной работы.

Мираль даже задумалась над тем, чтобы отвлечь Сотялава от выбранной темы, раз всё равно нет мыслей. Менестрель только открыла рот, намереваясь рассказать байку, как у него вырвался восхищённый крик. Графский караван подъезжал к воротам в виде гигантской бабочки. При приближении Ленисара и его свиты, ворота раскрылись, поделив насекомое на две половинки.

— Наш летний домик прекрасен. — Сотя перестал хныкать и сел лицом к кучеру. — Смотрите, здесь в ветках тоже спрятались бабочки. Вон, вон одна.

Мираль пригляделась. Среди листвы проглядывала бабочка из тёмного металла, вроде чугуна. Сделанная очень искусно, с множеством завитков, цветочков, но ни капельку не похожая на настоящую.

Сотялав тем временем увидел другие статуи и показывал уже на них. Девушка постаралась отследить их все, но не смогла.

— Много же их здесь, — пробормотала менестрель.

— Конечно, папа владеет рудниками и несколькими мастерскими. Скоро и зимнюю бабочку украшать начнут.

Мираль вспомнила, что Марольское княжество отличалось обилием залежей разных металлов. Особенно три графства, второе из них, видимо, как раз Поторайское. Первое — Аливанское, предок Ладимира как раз договорился с графом об обоюдных уступках в цене, но остался при этом свободным мастером. Как и его потомки.

Миру здесь понравилось бы. Он очень любил чугунные украшения. Девушка вытянула подвеску из-за ворота рубахи и поцеловала её.

— Дорогой подарок? — поинтересовалась нянюшка.

— Подвеска помолвки, — ответила Мираль.

— Чего только мужчины не выдумают. Мой пузырёк с лекарством от живота подарил, — улыбнулась женщина. — Мне всегда казалось странным, что жених должен своими руками сделать подношение невесте. Тем более, никто кроме двоих и не знает о символе помолвки.

— Других же это не касается, — заметила менестрель. — Семья согласна и этого довольно.

Нянюшка только усмехнулась. Мираль почувствовала себя неуютно, словно, она сказала истину, в которую верят все дети, пока не сталкиваются с реальностью. До столкновения не ясно, в чём здесь дело.

Коляска не спешно подъехала к главному входу в усадьбу. Лакей распахнул дверцу, опустил лестницу и помог выйти Сотялаву. Мальчик, нарушая все правила приличия, сразу вбежал в дом. Девушка услышала удаляющийся топот и радостный крик.

— От долгой поездки у мальчика всегда такое одичание, — объяснила Натеся Веминовна. — Пытались запрещать, но вышло боком. Пока он не поправится, очень трудно влиять.

Мираль не ответила. Ей казался странным подход к обучению мальчика, но это не её проблемы, а семьи графа.

Мираль выделили небольшую комнату в женской части крыла прислуги. В сравнении с хоромами в Зимней бабочке, эта была маленькой и тесной. Там умещались только кровать, тумба с кувшином и тазом и узкий шкаф для одежды. Девушка наскоро разложила вещи, и поспешила на поиски читальной подставки с заветной бумажкой.

— Мы отнесли её в семнадцатую кладовку за классной комнатой Сотялава Севолодовича, — объяснил девушке слуга, разбиравший вещи во дворе. — Дверь не заперта, но без спроса... куда вы, тэяли?

Мираль понимала, что без спроса нельзя, но она боялась помедлить. Неизвестно когда она потребуется в ближайшее время.

В коридоре менестрель столкнулась в Селаной. Служанка согласилась отвести её в семнадцатую кладовку по тайному ходу — так не возникнет вопросов, что они забыли в классной комнате.

Они спустились в подвал, Селана надавила на подсвечник, и скрытая дверь приоткрылась. Служанка раскрыла её шире и вошла первой, наказав Мираль закрыть за собой дверь.

В тайном ходе пахло плесенью и пылью. В темноте кто-то шебуршал и скрипел чем-то напоминающем камушки. Мираль отказывалась верить, что это крысы или мыши, или ещё хуже — тараканы. За стеной скрипели дощатые полы и хлопали двери. Иногда до слуха Мираль доносились обрывки разговоров.

Селана, казалось, совершенно не обращала внимание на происходящее за стеной. И что очень удивило Мираль, всю дорогу она молчала, только освещала время от времени ступени и повороты. Заговорила служанка только перед входом в кладовку.

— Я приоткрою дверь, если всё хорошо, зайдём, нет — придётся ждать, — предупредила Селана.

Она убедилась, что в кладовку можно зайти и тихо проскользнула внутрь. Свечку девушка оставила в нише возле двери.

Мираль вошла следом. Первоначально она зажмурилась от яркого света, но быстро привыкла. Её стены закрывали стеллажи с разными учебными материалами: свитками, книгами, муляжами, подставками, — всё было аккуратно разложено по полкам. Свет в кладовку попадал через маленькое окошко и щель приоткрытой двери. Менестрель хотела заняться поисками, но Селана её остановила и осторожно подвела к двери. Знаками она показала тихо стоять и слушать. Мираль заподозрила, что там лекция у юного графа, но такого девушка не ожидала.

Менестрель не видела людей, но всё очень хорошо слышала.

— Чтобы об этом догадаться, необходимо хотя бы начать об этом думать, — спокойно заметил Люсав Демянович.

— Ты слишком спокоен. А между тем, у мальчика сегодня был опять приступ. Сильный приступ, заметь. Эта девица слишком долго соображала, как помочь бедному ребёнку, — ответила лекарю Натеся Веминовна, Мираль показалось, няня вот-вот сорвётся на визг. — В одном она согласна — Сотенька заслуживает быть здоровым. Считай — согласие у нас есть.

Это её обсуждают, догадалась менестрель, но причём здесь сегодняшние события? Какое согласие думаете получить няня?

— Наглость не всегда сопутствует успеху, Натеся. Впрочем, кукле не свойственно возмущаться. Этот лист со схемой нам пригодится.

— Для шантажа? — уточнила нянюшка.

Мираль похолодела и прислонилась к холодному стеллажу, надеясь, что сделала это не слишком громко. Впрочем, сердце колотилось намного громче, порываясь выскочить наружу.

— Да, юная девица испугается обвинения в измене. Но это крайний случай, если Дитий не справится.

— Если она не захочет примкнуть к свите князя, а поедет своей дорогой?

То есть во дворце её не тронут, сообразила Мираль. Время сбежать и найти выход ещё есть. Девушка усилием воли подняла руку и вытерла пот, который стремился залить глаза.

— Девица не из тех, кто врёт, — заверил женщину лекарь. — Аккуратно расспросим и выясним планы. За дверью слуга, — неожиданно сообщил лекарь.

Мираль показалось, она сейчас упадёт в обморок от страха. Ноги медленно подгибались, и девушка начала сползать на пол. Ещё несколько секунд, их обнаружат и сразу приведут в исполнение план.

Менестрель напряглась, удерживая себя на полусогнутых ногах. Она уже ничего не видела и не слышала. К ним никто не шёл и дверь не открывалась. Мираль не заметила, сколько времени прошло, когда Селана ожила и потянула менестреля к тайному ходу.

Очнулась девушка на холодном полу погреба от причитаний служанки. Селана бегала по кругу и ныла:

— Какой ужас, какой ужас, тяэли Мираль. Вы хотите изменить графу, а они хотят погубить вас. Какой ужас! Я не знаю как мне поступить...

— О чём вы? — удивилась Мираль.

— Та штука. Которой вас хотят запугать. Разве она не против моего графа?

Девушка вытерла лицо платком и только после этого ответила:

— Нет, конечно. Я пыталась разобраться, что происходит вокруг меня. Вы мне это специально показали?

— Я не знала, что они там. Честно, — заверила девушку Селана. — Хотела помочь с бумажкой. Думала новый стих. За что вас хотят убить?

— Они не говорили про убийство. Может опыты Мандрагоры? Натеся к ним относится. Селана, ты что?

Служанка прислонилась к стене и затряслась.

— Вас выбрали игрушкой этой секты. Кукла, из которой черпают жизнь. Я... мой... мой отец стал жертвой. Это не доказать... Я уверена, это их вина. Я сделаю всё, чтобы вам помочь, — заверила Мираль служанка. — Хотите, украду бумагу?

Мираль решила, девушка обезумела от страха.

— Нет, это будет подозрительно. Мне нужна помощь Атальи, информация. Надеюсь, вы будете молчать?

— Как можете сомневаться? Я болтаю только от волнения и только глупости. Никому неизвестно сколько тайн скрыто здесь, — служанка постучала кулачком по лбу. — Пойдёмте в мою комнату, там нас не должны беспокоить.

Девушки привели себя в порядок и выбрались в коридор, где их сразу поймал старший слуга и отправил на обед, после которого девушек ждала работа.

Мираль не видела Селану до позднего вечера. Вторую половину дня она провела сначала в музыкальной комнате, разучивая с Сотялавом мелодии к праздничному концерту, а потом пела на вечернем концерте в честь переезда.

Уставшая и измученная менестрель вернулась к себе в комнату, надеясь умереть ещё до наступления утра и больше не играть для бездушных людей, и обнаружила на кровати задремавшую Селану.

— Эй, это же моя комната, и я хочу спать! — возмутилась Мираль, расталкивая служанку.

— О, вы пришли. Я уже не надеялась, — обрадовалась Селана. — Меня быстро отпустили, и я решила здесь подождать.

— Боюсь, я слишком устала для таких разговоров. И завтра вставать рано, — заметила Мираль, присаживаясь на кровать.

Селана налила в кружку воды и плеснула в Мираль. Менестрель взвизгнула.

— Совсем обезумела?

— Мираль Аленовна, я не хочу, чтобы с вами произошло тоже, что и с моим отцом. Я хочу помочь вам.

— И как?

— Что вы теперь собираетесь делать?

— Спать, — честно ответила Мираль. — Ещё выражать заинтересованность в путешествии с князем, и сбежать сразу после окончания праздника. Для этого нужна моя повозка из городской конюшни. Аталья может помочь её забрать, но надо передать ей просьбу.

— Вы не боитесь в одиночку бежать? Завтра придёт трубочист из города, он может передать Аталье всё, что нужно.

— Я бы не хотела его посвящать в свои планы. Вдруг он прочитает записку, — засомневалась Мираль.

— Он не знает грамоты, — хмыкнула Селана. — Кроме Атальи никто не узнает. Ему намекнём, что это ваши менестрельские дела, непонятные другим людям. Слушайте, что я знаю про Мандрагору. Они утверждают, что делают на благо людям, но это всё ложь. Сейчас расскажу.

Селана родилась в небогатой семье, как и многие слуги графа. Она была третьим ребёнком. Перед рождением четвёртого, её мать заболела. Городской лекарь только разводил руками — вылечить болезнь его силами за царские деньги нет возможности. То, что может её вылечить, будет стоить очень дорого.

Селана помнила как метался отец в тот день из угла в угол, как старшие брат и сестра унесли её за печку и не давали выходить, пока не хлопнула входная дверь. Тогда они втроём подбежали к ослабевшей матери. Селана в тот момент не понимала, почему старшие рыдают и целуют руки матери, но тоже заразилась общим настроением и повторяла за ними.

Отец в тот вечер вернулся поздно в сопровождении нескольких мужчин в масках и балахонах. Они погрузили мать на носилки и под рёв детей вынесли на улицу. Отец вышел последним, наказав Велане следить за младшими и приготовить еды к обеду.

Ночь и утро прошли в томительном ожидании. Когда улица начала оживать, Велана занялась приготовлением обеда. Русан достал из тайника свою любимую игрушку и, вручив её Селане, ушёл за водой. Позже прибежали бабушки с тётушками, напугав детей — те решили, скоро похороны. Но все были весёлые, довольные. Жарко затопили печку, вымели весь мусор и помогли приготовить обед. Когда всё было сделано, бабка Ноня объяснила:

— Радуйтесь, клопики, Алевинку вылечили, сестрёнка у вас третья, Валиска. Сейчас принесут. Отец-то с лучшим лекарем договорился. Как только его убедил.

Родители действительно скоро вернулись вместе с маленькой Валисой, но отец с той поры изменился. Мать ничего не помнила — находилась в забытье. Велана сначала боялась, что дом отнимут или долги всю жизнь придётся отдавать, но их не пытались выселить и денег в семье меньше не стало. Только отец часто пропадать стал и возвращался со впавшими глазами и трясущимися руками, слабо улыбался детям и падал на лавку.

Накануне Веланиной свадьбы, когда Селане исполнился девятый год, отец умер. Свадьбу отменили. Велана долго не могла прийти в себя, а жених едва не сбежал, испугавшись проклятия мандрагоры. Тогда же среди семьи и соседей пошёл слух — Масим отдал свою жизнь Эгоистичной мандрагоре за лечение жены и спасение четвёртого ребёнка. Мать таких слухов не выдержала, и вскоре четверо детей остались сиротами на попечении бабушки Нони.

— Вот видите. Я уверена, отца использовали для новых заклинаний с его же согласия. Папа так хотел дружную семью. Это мне Велана рассказывала. Он на всё был готов ради спасения мамы.

— Это только слухи, — вяло возразила Мираль.

— Будь у меня доказательства, — Селана сделала паузу и высморкалась, — мы бы уже отомстили за отца. Мираль Аленовна, я не хочу, чтобы вы туда же попали. Может вам помочь бежать? Сейчас ночь и никто не увидит.

Менестрель подумала, что именно сейчас ей плевать на весь клан Мандрагоры, на загубленные жизни и на ночные побеги.

— Нет, я спать хочу, — ответила Мираль усилием воли. — К тому же у меня договор с графом, за его не исполнение с меня возьмут много денег и репутацию подпортят.

— Ой, точно, — испугалась Селана. — Я как-то не подумала. Вы спите, я вам завтра помогу.

— Ага...

Мираль отвернулась к стене и заснула. Когда ушла Селана она не видела и не слышала.

Глава 11

Следующие два дня вся усадьба готовилась к празднику. То и дело приезжали повозки с украшениями и едой. Слуги постоянно кричали друг на друга и бегали по поручениям. Граф с супругой составляли праздничное меню и оформление всей усадьбы. По замыслу собирались украсить не только дворец, но дальние уголки парка, куда смогут зайти даже простолюдины.

Начали прибывать и бродячие труппы, и одинокие актёры. Их всех селили в северный сарай за усадьбой, отделанный специально для таких гостей: два этажа с общими коридорами и небольшими каморками, куда селились лицедеи без фургончиков. У кого были палатки или домики на колёсах располагались на трёх полянах вокруг сарая. Днём все репетировали, а по ночам устраивали концерты или соревновались между собой. Мираль проводила у них почти всё время — кроме трёх часов репетиций с Сотялавом и ночного сна. Она не только перенимала опыт старших коллег, но и чувствовала себя в безопасности среди такого количества вольных людей.

Во время репетиций сначала Вевол, после Сотялав интересовались дальнейшими планами девушки. И оба раза в комнате присутствовали все нянюшки мальчика. Мираль ответила как и решила — поедет она в свите князя, той его части, что прибивается обычно после всяких мероприятий.

— А если князь захочет вас в ближайшую свиту, как обеденного менестреля? — поинтересовался маленький граф.

Мираль почувствовала, как лицо начало пылать. Такой поворот она не предполагала, но если он вдруг случится, как быть? Все в усадьбе в курсе её планов, и если девушка обманет князя, будет очень плохо. Даже если это ложь ради спасения.

— Надеюсь, не захочет. Менестрель на обед — очень скучное блюдо, — ответила Мираль.

— Совсем не скучное! — возмутился мальчик. — Это очень здорово обедать под песни менестреля.

Девушка не ответила, а предложила продолжить репетировать, пока есть время. Сотя её поддержал и заиграл на флейте.

Поздно вечером Селана, по её словам, еле отыскала "неуловимую менестрельку". Служанка договорилась с трубочистом о передаче записке Аталье.

— Представляете, у нас в дымоходе кости застряли. Большие такие, по середине трубы. Может порчу кто наслал — не могли они там так просто застрять, — поделилась Селана новостями. — Трубочист уже думал скалолазов вызывать надо, чтобы они по верёвке туда спустились и раздробили. Жуткое дело. Весь день провозился, но теперь готов ехать обратно и отвезти вашу записку.

Служанка поманила Мираль за собой.

— Он ночью поедет? — удивилась менестрель.

— Что ему тут делать? — в свою очередь удивилась Селана. — Платить лишнее их Сиятельство не намерен. И так провозились дольше обычного. Вот и наш трубочист.

При этих словах мужчина оторвался от бадьи, где умывался и поздоровался с Мираль. В темноте девушке показалось, что он весь чёрный, но когда они отошли к фонарю, Мираль заметила, это отдельные сажевые пятна на лице и руках создают такое впечатление. Девушка передала ему записку для Атальи с просьбой обязательно передать её завтра. Трубочист дал слово, а Селана добавила, что ему можно верить. Мираль приняла обещания, хотя в глубине души у неё было не спокойно.

* * *

Утром двадцать второго сразу после завтрака менестрель попросила у графа аудиенцию без уверенности, что её выслушают. К радости девушки, Севолод Корелович согласился. Когда они остались одни в обеденном зале, Мираль попросила рассчитаться с ней сразу по окончании выступления и отпустить.

— Гмм... Честно говоря, я думал, вы наоборот решили остаться, — заметил граф, — а не сбегать раньше времени. Быть может, вы всё же передумаете.

Мираль смущённо улыбнулась.

— Столь юному и неопытному менестрелю как я нужна практика в мире, чтобы песни складывались и музыка лилась. Внешняя свита князя — очень подходящее место.

— Согласен, это весьма разумное решение. Так почему же вам надо получить расчёт сразу, а не с утра?

— В Манисте осталась моя повозка. Чтобы всё успеть, мне необходимо рано утром как откроется конюшня забрать её, тогда я успею присоединиться к процессии, — объяснила девушка. Она очень надеялась, что ей поверят. Даже сцепила руки в замок и слегка наклонила голову.

Севолод Корелович задумался и начал барабанить пальцами по столу. Чем дольше он думал, тем сильнее билось сердце девушки.

— Кроме того, насколько я помню, вы просили не разбивать ваше выступление. Не много ли просьб от девушки, неопытного менестреля, чьё лечение я оплатил? — Граф пристально посмотрел на Мираль. Та почувствовала как запылали уши.

— Но я не стану препятствовать юной и сообразительной даме, — сказал Севолод Корелович после недолгого молчания. — Вы сможете получить расчёт сразу после своего выступления, я передам управляющему. Теперь можете быть свободны.

Мираль поклонилась и вышла.

Во всей усадьбе чувствовалось приближение праздника. Залы и коридоры украсили букетами и бумажными фигурками. Во дворе появились беседки, столы, скамьи и аттракционы. В глубине парка установили сцену. Мираль услышала, как там репетируют.

Распорядитель праздника остановил девушку на пути к воротам и объяснил порядок выступления. Её часть была ближе к ночи, когда действие с летней сцены переместится большой зал.

— Когда выступает Сотялав? — поинтересовалась менестрель.

— О, юный граф не выступает. Он изъявил желание исполнить мелодию первого танца для жениха и невесты, мы все ждём предложения Ленисара. Мелодия будет исполнения в самом начале бала, до вашего выступления.

— Во сколько мне следует быть готовой?

— Вам сообщат перед выступлением, — ответил распорядитель и ушёл в сторону актёрской поляны.

Мираль тяжело вздохнула. Сразу после обеда придётся взять гитару и готовиться в любой момент выходить на сцену. Или играть из ложи, девушка не разобралась где что будет происходить. Сейчас же ей требовалось встретить Аталью. Мираль поспешила к воротам, куда в данный момент входила гусляр.

— Муж? Здесь? — резко спросила девушка.

— Только отъехал. В чём дело? — поинтересовалась Аталья.

— Надо догнать, — сообщила Мираль и выбежала на дорогу. Там несколько повозок удалялись прочь от усадьбы.

Девушка бросилась за ними следом. И услышала громкий свист за спиной. Одна из повозок на него отреагировала и остановилась. Мираль быстро её догнала и, схватившись за дверцу, отрывисто спросила:

— Вы? Муж? Атальи?

— Да, что случилось? — поинтересовался мужчина.

Девушка не ответила. Она крепко схватилась за дверцу и шумно глотала воздух, стараясь унять боль в боку и резь в груди.

Сердце бешено колотилось, больно отдавалось в висках и ушах, которые, казалось, вот-вот лопнут.

— Мираль, что такое? Почему вы висите на повозке? — спросила Аталья. — Всё в порядке? — уточнила она, видя что девушка никак не реагирует.

Мираль кивнула.

— Тогда залезай, — скомандовала гусляр.

Мираль отдышалась и взобралась на козлы. Аталье места не хватило, и она влезла в повозку.

— Мне необходимо этой ночью или утром уехать из города, но я не могу отлучаться из замка, чтобы забрать повозку из конюшни, — сказала Мираль вознице. — Вы можете её забрать? Я дам доверенность и деньги. Я писала про это в бумажке...

— Так вот что там было написано, — воскликнула Аталья. — Я побоялась её показывать кому-либо и всё гадала.

-Точно, как я могла забыть, — смутилась Мираль.

Гусляр только махнула рукой.

— Для прекрасной девушки, я могу забрать что угодно, — ответил муж Атальи. Говорил он тихо и шипел почти на всех согласных. — Что мне сказать на конюшне?

— Лошадь и повозка на имя Мираль Аленовны Клёновой, и отдать деньги и доверенность.

— Погодите, вы собрались ночью уехать из города? — сообразила гусляр. — Это опасно. Даже если не принимать в расчёт стражу. Они обязательно заинтересуются — почему юная девица покидает город среди ночи.

— Я пережду где-нибудь до утра, а как ворота откроют и поеду, — уточнила Мираль.

— У нас переночуете, — решила Аталья. — Руд завезёт коляску во двор, хозяйка не будет протестовать, мы там нашу иногда оставляем. Как солнце озолотит башню, поедете дальше.

Девушка с радостью согласилась на предложение. Она объяснила, как опознать карету и лошадь на конюшне. Рудам забрал деньги и доверенность и уехал.

— Жизнь у вас здесь не скучная, — заметила Аталья по дороге к усадьбе.

— Да, скучать не приходится. Особенно в ядовитой оранжереи. В переносном смысле, — добавила Мираль.

Ей хотелось намекнуть, но не рассказывать обо всём здесь. Аталья её поняла. Или Мираль это только показалось.

Смотреть на сцену Аталья не захотела, и женщины сразу отправились к общему костру на лицедейской поляне. Там группа менестрелей что-то громко обсуждала. Мираль ещё не разобралась что, как Аталья подтолкнула её ближе, шепнув "слушай".

Девушка прислушалась. Люди обсуждали предстоящий Голос Ундины и даже назвали время и место проведения. Второй месяц осени на Скалистом острове.

— Только никому опять не удаться превзойти этих скалистых певуний, — заметил один из обсуждающих. — Даже если мы объединимся и станем выступать командой, нас обойдут.

— Чем же так хороши эти дамы? — поинтересовалась Мираль.

— Это их мир, их дом, — ответил мужчина с пастушьей сумкой, перекинутой через плечо. Не будь на шее пяти панфлейт, его можно было принять за пастуха, а не вольного актёра. — Они танцуют вместе с ветром и поют с бурями. Говорят, сами ундины учат их петь.

— А без танцев не обходится ни один житель острова, иначе дома промерзают насквозь, настолько там сильный холод, — добавил его сосед. — Их танцы настолько живые и страстные, что лёд вокруг тает от жара.

— Это вообще как? — не поняла Мираль.

Люди переглянулись и задумались. Слишком тяжело оказалось выразить словами то, что каждый из них когда-то сам видел.

— Танец может быть любой, — наконец ответила женщина с гитарой, украшенной зелёным бантом. — Даже парный. Но в него необходимо полностью вложиться. Словно, он часть тебя, как походка или голос. Будто ты не выступаешь, а занимаешься любимым делом. Самым любимым в жизни. И эти девушки... они словно идеал. Никто из нас не достиг гармонии с собой, а у них получилось, это видно. Там не лицемерие и притворство ради победы, а сама жизнь ради самовыражения. Это тяжело объяснить, проще увидеть и станет всё понятно.

Мираль кивнула, хотя поняла только про гармонию, найденную островитянками. Но она с трудом представляла, как можно петь, играть и танцевать настолько естественно, как и дышать.

— Впечатлились? — шёпотом поинтересовалась Аталья.

— Не совсем. Тяжело осознать информацию, — призналась Мираль. — Как это быть идеалом во всём сразу?

— Думаю, это всего лишь ощущение. Эти девушки не покидают пределов острова, с рождения привычны к лютому холоду и ветру. Дома, как известно, и камни помогают. Шансы могли бы уравняться здесь, в Прекрасе или Венисае.

— И никто не пробовал натренироваться для холодных выступлений? Довести до совершенства?

— Пробовали... наверно.

— Да не выходит путного из этих попыток, — заметил мужчина, похожий на пастуха. — Песенные жалейки получают лоазцы, танцевальные — венисайцы, музыкальные — прекрасцы. Среди остальных народов награды делятся непредсказуемо, а вот среди этих троих — одинаково каждый год.

— И никто не пробовал поучиться у соседей? — заинтересовалась Мираль, вспоминая видение.

— Будут они учиться, — хмыкнула пожилая женщина рядом с девушкой. — Это почти что расписаться в беспомощности собственных мастеров. Я б не опустилась до такого. Да никто не опустится.

Мираль почувствовала как краснеет. Ей наоборот идея поучиться у лучших в своём роде показалась заманчивой, а причём тут гордость патриота и беспомощность мастеров ей было не понятно. Опять некие усложнения из этикета.

Спросить об этом у Атальи девушка не успела. На поляну прибежала Селана и потребовала Мираль отправится к парадному входу.

— Зачем? — удивилась менестрель.

— Она подъезжает, — ответила служанка.

— Кто она? И причём тут я?

— Ну невеста графа. Всем приближённым к семье надлежит встречать дорогую гостью, — объяснила Селана. — Идёмте, иначе Севолод Корелович рассердиться и на вас и на меня.

Мираль повиновалась. Не хватало ещё рассердить графа в последние часы.

Селана подвела менестреля к перилам главного входа, где уже стояли дворецкий, управляющий, учитель и несколько лакеев. Пришли они как раз вовремя. На главную аллею выехала карета, а лакеи схватились за ручки, готовые открыть двери.

Кучер остановил лошадей напротив крыльца. Два лакея сразу подбежали, чтобы помочь гостям, а те, что были у дверей, распахнули их выпустив семью графа наружу. "Неужели они там стояли всё это время?" — удивилась Мираль. Этот этикет выше её понимания.

Севолод Корелович между тем спустился к гостям, что уже вышли кареты — граф с женой и дочерьми, одна из которых была невестой Ленисара. Хозяин дома горячо поприветствовал приехавших и пригласил в дом. Слуги низко поклонились гостям и замерли.

Когда господа поднялись на крыльцо, Мираль расслабилась и облокотилась на перила, предвкушая посиделки с менестрелями, когда дверь закроется. Но у самого входа Севолод Корелович остановился.

— Позвольте вам представить наставника моего Сотялава — Вевол Севолодович, — граф махнул рукой, и учитель быстро поднялся на крыльцо. — Весьма образован, хоть и молод. Мэрана сможет продолжить обучение у него, в этом не сомневайтесь. Мираль Аленовна — в данный момент исполняет обязанности придворного менестреля.

Мираль от неожиданности чуть не упала, но схватилась за поручень. Придворный менестрель! Какой двор? Может сразу назвать её царским? Не мелочиться же в таких пустяках. Девушка не разобралась, что её больше возмутило — статус, которым её наделил наниматель, или тон, каким он представил её, точно Мираль уже подписалась на вечное служение. Как можно спокойнее девушка обошла перила и, поднявшись, встала рядом с Веволом.

— Неожиданно, — сообщил гость, граф соседних земель Семярудский. — Вы, Севолод Корелович, признаюсь, обошли остальных соседей. Юная дева, вы действительно занимаете это место?

Мираль чуть было не дала отрицательный ответ, но во время остановилась. От неё явно ожидали поддержки.

— В данный момент — да, — ответила менестрель.

— Надеюсь, вы поразите нас сегодня игрой. Так ведь, сват?

— Внепременно поразит, — ответил за Мираль Севолод Корелович, уводя гостей в дом. — Вы представляете, царским указом запрещено менестрелям преподавать. Из-за этого мой Сотенька не может научиться игре на гитаре...

Дверь за господами и лакеями закрылась. Менестрель развернулась и уже начала спускаться, как Вевол её остановил.

— Вы твёрдо решили покинуть Бабочку?

— Конечно, — ответила Мираль.

— И не можете задержаться?

— Здесь нечему меня задерживать.

Девушка развернулась и быстрым шагом отправилась на поляну. "Вот ещё поклонник выискался", — хмыкнула менестрель. — "И ведь в курсе, что я помолвлена. Во время оказанная помощь не повод для влюблённости". Мираль радовало, что уже завтра она покинет этот дворец, людей и заговорщиков Мандрагоры. Последние сейчас при дневном свете не казались столь страшными, но девушка помнила о необходимости быть осторожной.

Обитатели поляны уже начали неспешно перемещаться к сцене. Вскоре ожидали прибытия остальных гостей. Их предстояло развлекать гимнастам и фокусникам.

— Распорядитель сказал, наше время вечернее. Можем сделать вид, что мы гости-зеваки и пойти гулять по парку, — предложила Аталья.

— Только не будем заходить в глухие места, — согласилась Мираль.

Гусляр закрепила инструмент на спине и вышла из "загончика", как назвала она лицедейскую поляну.

— Не думаю, что найдём здесь глухие места. Они чем-то пугают?

— Пока я здесь, я ни в чём не уверена. Но лучше не ходить, — заметила Мираль.

Она надеялась, что Аталья всё поняла, и не будет расспрашивать. Не сейчас, по крайней мере.

Если гусляра и мучили вопросы или сомнения, то она этого не показывала. Наоборот, рассказывала о прошлых праздниках, вытаскивала участвовать в конкурсах и аттракционах для простолюдинов. Они весело провели время и заработали мелкие презенты. Мираль благополучно пропустила время обеда, заменив его бесплатной похлёбкой из капусты и риса. Впрочем, сегодня обеда могло и не быть, кто знает как там с расписанием кормления в праздничные дни.

На поляну женщины вернулись под вечер, когда солнце уже близко подошло к деревьям. Селана уже караулила Мираль возле костра, чтобы напомнить про танец жениха и невесты.

— Он уже скоро начнётся. Сейчас господа вернулись и полдничают. У вас совсем немного времени на подготовку. Надеюсь, успеете. Сами виноваты, что так долго гуляли, я уж больше часа у костра сижу, — без умолку тараторила Селана по дороге в комнату Мираль.

— Сколько у меня времени? — поинтересовалась Мираль.

— Около получаса.

— Отлично, как останется четверть, стучите, — приказала менестрель и захлопнула дверь комнатушки.

Почти всё отведённое время Мираль потратила на причёсывание разлохматившейся косы. И только в последние минуты переодела платье и настроила гитару.

— В зал тайным путём. — Селана потянула за подсвечник и отворилась дверь.

Девушки зашли в ход освещаемый тусклыми чашами с огнём. Селана нажала на полку, и дверь вернулась на место. Мираль заметила отсутствие пыли — тайным ходом часто пользовались.

Ход постепенно расширился и вывел в ложу для оркестра. Музыканты и Сотялав уже сидели на местах и ждали сигнала. Мираль присела возле мальчика на свободный стул. Селана пожелала им удачи и убежала.

— Смотрите, Мираль, вон мой брат. Видите прелестную розу в его руке, он сам сделал её. Красиво, не правда ли? — поинтересовался мальчик.

Менестрель согласилась, что роза красива, и даже мила. Ленисар крутил её в руках и, по всей видимости, сильно смущался. Не каждый день ему приходится просить руки соседской графини.

Вот двери распахнулись, и в зал зашла Мэрана. Одна, без семьи или служанок. Она сделала несколько шагов и обернулась к дверям, которые закрылись за спиной. Вздохнула, поправила прядь и повернулась к Ленисару. Юноша спрятал розу за спину и замер. Они так и стояли друг против друга, не решаясь двинуться или сказать слово.

— Глупо как-то, — наконец не выдержал Ленисар. — Всё уже решено и готово, а мы стоим и не можем ничего сказать.

— Правда, зачем этот ритуал, если всё решено? — робко спросила девушка. Влюблённые говорили тихо, но зал специально сделали, чтобы усиливать звуки, так что в ложе было всё прекрасно слышно. "Как и ложу", — подумалось менестрелю, все здесь замерли и боялись пошевелиться.

— Проверка на смелость, Мэра. Мне кажется, я забыл нужные слова. Совершенно забыл.

Юная графиня нервно рассеялась. К ней присоединился Ленисар. В этот момент розочка выскользнула у него из рук и со звоном удались о пол. Мэрана вздрогнула и замерла, точно девушка, застигнутая на воровстве. Ленисар упал на колени подхватил цветок, оставшийся целым после падения. Повернулся к графине и протянул подарок.

— Мэрана, я прошу тебя стать моей женой, — хрипло сказал юноша.

— Я согласна, — тихо ответила девушка, принимая подарок.

— Я согласна, — повторила она громче, протягивая руку жениху.

Тот поцеловал кисть, не вставая с колен. Сразу зазвучали аплодисменты, из-за шторы, покрывающие стены упали, открыв свидетелей этой сцены — всех господ, приехавших на праздник. Как только аплодисменты стихли, мажордом вышел на середину зала и объявил первый танец жениха и невесты. По его команде Сотялав и Мираль заиграли.

Ложа наполнилась мелодией, которая убежала дальше в зал. Менестрель перебирала струны и наблюдала за танцующей парой. Ленисар подал руку невесте, когда она её приняла, взял вторую, и влюблённые закружились в центре комнаты. Они то замедлялись, то ускорялись, следуя за музыкой.

Сотялав, казалось, совсем забыл про брата, он играл, закрыв глаза, и будто впал в транс. И только слегка покачивался в такт мелодии. Но стоило мелодии закончиться, как мальчик ожил и вскочил, что поскорее спуститься в зал. Мираль он потянул за собой. Мажордом тем временем объявил бальные танцы, и музыканты взялись за дело.

Сотялав вывел Мираль по другому ходу, тоже какому-то тайному. Они оказались в зале точно позади двойного трона, который в данный момент занимали князь с супругой.

Девушка осторожно отвела мальчика подальше от трона и спросила может ли идти отдыхать.

— Конечно, — разрешил ребёнок. — Только сначала я представлю вас князю.

— Вы, — удивилась Мираль.

— Почему нет? — беззаботно спросил ребёнок. — Идёмте.

Но менестрель попросила подождать. Ей требовалось закрепить гитару, чтобы она не била по спине во время движения. Пока Мираль этим занималась, к ним подошла Натеся Веминовна.

— Сотенька, вот ты где, мой хороший. Пойдём, бал не место для такого юного мальчика.

— Я уже достаточно большой, чтобы здесь остаться, — возразил маленький граф. — Родители дали согласие.

— Мне про это ничего неизвестно, уж не начали вы врать, юноша? — нахмурилась нянюшка.

Мальчик возмущённо сморщил лицо, словно, собирался расплакаться.

— Я. Никогда. Не вру, — сообщил он надрывающимся голосом. — Ты жестокая!

Сотялав схватил Мираль за руку и потянул в сторону трона, куда как раз подошли его родители и беседовали с княжеской четой.

Пока они шли мальчик жаловался на няню, которая в последние дни начала упрекать его в действиях, противоречащих кодексу добрых людей.

— Она больше меня не любит. Мне кажется, что я вот-вот возьму и сделаю то, в чём меня подозревают, чтобы это стало правдой.

— Не стоит, — заметила Мираль. — Просто не принимай к сердцу все её замечания. Представь, что это проверка.

— Это жестокая проверка, — всхлипнул Сотя и уткнулся в материнскую юбку, ведь именно в это время они подошли к трону.

— Сотюшка, это ты, — улыбнулась Леравида Регасимовна. — Господа, вы помните нашего младшего наследника Сотялава? — обратилась она к князьям Марольским и подошедшей к ним девушки, вероятно дочери князя.

— Помню его совсем крошкой, — ответила княгиня. — Он всё играл с игрушечными инструментами.

— Теперь у меня настоящие инструменты, — улыбнулся мальчик и показал свою флейту.

— Да, Атонина Суземовна, — подхватила графиня. — Мелодию танца жениха и невесты исполнил мой сын вместе с нанятым менестрелем.

Женщина подманила рукой Мираль, которая отошла в сторону на время разговора. Менестрель приблизилась и поклонилась.

— Мы восхищены игрой вашего сына и менестреля, — ответил князь. — Сколько ему? Двенадцать? Года через три лично порекомендую его к царскому двору. А вас, тяэли, я надеюсь ещё услышать.

Мираль поклонилась ещё раз и сообщила о своём участии в вечернем концерте. После чего девушке разрешили удалиться. Аккуратно пробираясь через зал, Мираль встретилась в Натесей Веминовной.

— Где Сотя? — спросила женщина, резко схватив Мираль за локоть, так что девушка вскрикнула от боли.

— С родителями и князем беседует, — ответила менестрель.

Её отпустили, но Мираль до самого выхода ощущала на себе злой взгляд главной нянюшки. Девушки было не понятно поведение Натеси Веминовны. То ли она так переживала за обречение случайно девушки на гибель, то ли чрезмерно беспокоилась за здоровье воспитанника.

* * *

Вечернее выступление Мираль прошло с большим успехом. Гости и слуги аплодировали ей, а потом Селана подвела менестреля к князьям.

— У вас великолепный голос. Удивительно, какое сокровище оказалось в глубинке. Из какого вы княжества? — поинтересовался Патерей Веланович.

— Из вашего, — ответила девушка. — Я дочь сотника из Алидвы Алена Клёнова.

— Истинно удивительно, какие голоса живут на берегу моря. Возьмите это кольцо, как символ нашего благословения. Надеюсь, оно поможет в пути.

Мираль взяла украшение протянутое князем — серебряное колечко с голубым камнем. Девушка поблагодарила господина за подарок и удалилась. Она хотела скорее взять деньги и вещи и покинуть Летнюю Бабочку.

Распорядитель не сразу согласился отдать ей зарплату. Мираль устала просить и развернулась, чтобы найти графа. Только тогда мужчина сказал "хорошо" и выдал причитающуюся сумму. Менестрель прикинула всё ли ей заплатили, а после побежала к воротам, где её уже ждали Аталья и Рудам.

— Готова? — спросила гусляр, открывая дверцу кареты.

Мираль кивнула. Аталья взяла у неё гитару и пристроила у стенки. Под сиденье положили сумки. Как только женщины сели, Аталья подала знак, и повозка тронулась. Мираль затряслась и тихо рассмеялась. Ей не верилось, что усадьба так легко отпустила её. До окончания срока договора оставалось часа четыре, но ей спокойно выдали деньги и отпустили. Но как отреагирует князь, если ему передали о желании присоединиться к его свите? Возможно, решит, она погибла в пути. В таком случае завоевать популярность в Марольском княжестве не удастся. Обидно, но не страшно, есть и другие. Без княжьего содействия тоже можно обойтись, а его благословение у Мираль имеется.

Несмотря на приближение лета, вечера всё ещё оставались прохладными. Аталья извлекла пледы, уже рваные и грязные. Ворча, что надо бы постирать, да времени нет, она укутала в один подругу, другим укрылась сама. Мираль тихо её поблагодарила и закрыла глаза.

В пути девушка задремала и очнулась уже в городе, когда повозка загромыхала по мостовой. Шевелиться абсолютно не хотелось. Мираль только приоткрыла глаза, заметив тусклые огни фонарей на улицах. При закрытых глазах их свет казался ярким и слепил.

Вскоре повозка остановилась. Мираль нехотя зашевелилась. Аталья помогла ей вытащить вещи и взяла половину. Она первой поднялась на крыльцо и открыла незапертую дверь. Рудам в это время щёлкнул хлыстом и уехал. Женщины поднялись на второй этаж. Там гусляр постучала в дверь специальным стуком, из-за которой раздался тоненький голосок:

— Час-то поздний, наши дома.

— Ваши дома, наши — нет, — ответила Аталья. — Гусли спать совсем хотят, а не слушать маленьких ребят.

Послышался звук отпираемого замка.

— У папы же ключ есть, — недовольно сказала сонная девочка.

— Папы с нами нет, — ответила Аталья, заходя в квартиру.

Мираль зашла следом, и девочка заперла за ними.

— Где он?

— Повозку отвозит. Расстели гостевую постель... пожалуйста.

— Я уже сплю, — возмутилась девочка, но пошла исполнять поручение матери.

Аталья тем временем провела Мираль на кухню.

— Отсюда не видно, карета твоя во дворе стоит, целая, невредимая. И конь. Руд ими всё восхищался. Знатный мастер, говорит, создал. Завитки, украшения, всё как живое, с большой любовью сделано.

— Жених мой сделал, — с гордостью ответила гостья.

— Видно, видно, в каждой частице кареты. Это не мои слова, мужа.

— Маа, я застелила. Папа скоро будет?

— Как из ночной. Иди спать к сёстрам. — Аталья поцеловала дочь, и та убежала в комнату.

— Есть будешь? Голодная небось после концерта? — обратилась гусляр уже к Мираль. Та кивнула.

Пока Аталья готовила, гостья пересказала все события последних дней и свои планы. Женщина несколько раз переспрашивала, когда Мираль сбивалась и начинала рассказывать что-то новое, забыв про предысторию.

— Да, исчезнуть отсюда хорошее решение. Мы знаем про Эгоистичную мандрагору, но не знаем кто там за чем стоит. Кто может выдать, а кто не предаст. Даже в некоторых семьях нет доверия из-за этой секты. Не говори куда едешь.

— Я и сама не решила в какую сторону отправлюсь. Думаю держаться возле людей, так хоть они защитят. Если орать громко.

Аталья с ней согласилась, но убедила выехать после восхода, когда ворота откроют, и девушка в коляске не вызовет подозрений.

Сразу после ужина Мираль, не умываясь, легла в приготовленную постель — несколько шкур, покрытых плащом. Подушкой служила сумка с одеждой, а одеялом ещё одна шкура. Мираль показалось — волчья.

Глава 12

Утро наступило слишком быстро. Девушка только заснула, как услышала шесть ударов на колокольной башне. Потом к этому прибавились тихие голоса за стеной. Мираль узнала голос Атальи и Рудама. Супруги обсуждали как лучше девушке выбраться из города. Аталья предлагала выехать всей семьёй: она на рабочей повозке с детьми, муж — на козлах кареты, в Мираль внутри неё. Что ответил Рудам, гостья не разобрала, слишком уж он шипел. Аталье ответ, видимо, не понравился, так что она начала требовать другие варианты.

Мираль перевернулась на спину и некоторое врем смотрела в потолок. Вставать совершенно не хотелось, но надо, пока супруги не решили за неё. Девушка выбралась из-под тёплой шкуры. Остывшая за ночь комната ещё не успела прогреться, и было прохладно даже в платье. Ёжась, Мираль достала гребень и отправилась с ним на кухню.

— Может я просто сама поеду, как людей впускать-выпускать начнут? — поинтересовалась гостья. — Сейчас праздник был, многие должны обратно возвращаться. Кто в город, кто из города. И меня не заметят. Даже, если заметят, не будут же они следовать у меня по пятам, когда думают, что явлюсь в княжескую свиту.

— Может и так. Вы к печке-то ближе подойдите, что мёрзнуть? — Рудам постучал по серой трубе. — Там заслонка есть маленькая. Кидайте туда, — добавил он, видя сколько волос вычёсывается гребнем.

Мираль последовала его совету. Когда она закончила, Аталья подала миску для умывания — умывальник в тесной квартире не было. Но и этого вполне хватило. Не для графского же двора сейчас рядиться. Аталья тем временем поставила на стол горячую кашу с сушёными ягодами и кружки с травяным напитком. Когда с едой закончили, Мираль пожалела, что пора ехать дальше. Всё же в квартире Атальи было уютно, хоть и сильно непривычно.

Рудам сразу ушёл во двор, вывозить карету. Аталья помогла собрать вещи, женщины несколько раз проверили не забыла ли чего Мираль.

— Ох, я же кольцо Сотялаву не отдала, — вспомнила менестрель. — Он всё брать отказывался, говорил, пригодится. Только куда оно теперь?

— Оставьте, заложите где-нибудь, когда нужда будет. Или вернёте. — Мираль при этих словах передёрнулась, возвращаться к графу совершенно не хотелось.

— Шучу, — добавила Аталья, видя такую реакцию.— Берегите себя на дорогах, и никого не бойтесь — песня выручит.

— Очень она поможет от лихих людей, — усмехнулась гостья.

— Может, и поможет, — ответила Аталья, целуя на прощанье. — Берегите себя!

Мираль подхватила сумки и спустилась. Рудам уже ждал её напротив крыльца.

— Ваше? Принимайте в целости и сохранности. И передайте восхищение своему жениху. Добрая работа. Я б на такую денег не пожалел, коли б они были. Как зовут-то мастера?

— Ладимир Колесов, — ответила Мираль.

Девушка закрепила вещи и забралась на козлы.

— Прощайте! — крикнула она и стегнула Звёздочку.

Как и предполагала Мираль, у ворот уже образовалась очередь. Отстояв в ней, девушка покинула Манист и до второй развилки ехала вместе с остальными. Потом люди повернули направо в деревню, а девушка поехала прямо.

Во время обеденного привала Мираль нагнал молодой парень в длинном полосатом красно-синем плаще из-под которого виднелся тёмный льяной костюм, малиновый пояс с помпонами, и багровом плюмаже с кисточкой. За спиной у него висел объёмный мешок, тоже украшенный кисточками. С виду он был одного возраста с девушкой. Он попросил воды и предложил разделить обед.

— У меня с собой курочка есть, вот прям с утра её забили и в печке приготовили, — голос у незнакомца был звонкий, но в тоже время мягкий, похожий на кошачий. — А что? Мне всё за еду сойдёт, а селяне лисиными жертвами брезгуют.

Разговаривая, парень развязал мешок и достал свёрток с разделанной курицей.

— Мой обед скромнее будет, — ответила Мираль. — Сыр да хлеб. И вода.

— Вода — именно то, что я забыл попросить. Думал, мои не далеко уехали. Ошибся, такое тоже бывает. Давайте знакомиться, — парень вскочил на ноги. — Акитор, глава бродячего театра.

И он неожиданно сделал реверанс не хуже, чем при дворе.

— Мираль, менестрель из Алидвы, — девушка решила не вставать, а только протянула руку, которую Акитор тут же поцеловал.

— Знатный менестрель, видать, — лицедей махнул в сторону кареты.

— Это подарок жениха. Он у меня каретный мастер.

— Я своей жене театр на помолвку предложил, — улыбнулся актёр, устаиваясь на траве. — Приняла, теперь им заведует. Вы сами-то куда едете?

Мираль честно ответила — не знает, и следующие несколько минут Акитор активно расписывал прелести его бродячего театра и предстоящего маршрута.

— Мы в столицу заедем и представление дадим, вас сольным номером пустим, — пообещал мужчина.

— А если я плохо пою? — рассмеялась Мираль.

— Не беда. Винеса совсем петь не умеет. Ну кроме наших песен. Научит как правильно выступать, чтобы никто не заметил.

— Правда, научит? — оживилась менестрель.

— Она это дело любит, — заверил девушку Акитор.

— Тогда я готова для начала вас довезти до лагеря, — согласилась девушка, принимаю куриную ножку.

Лицедей поклонился и сказал "мрр-мяу". Мираль сначала решила, ей послышалось, но Акитор так хитро на неё смотрел, будто проверял реакцию. Менестрель откусила кусочек ножки, которая оказалась весьма недурно приготовлена, и ответила:

— Мяу.

По лицу Акитору расплылась улыбка. Видимо, первый тест Мираль прошла успешно.

Сразу после перекуса Мираль собрала вещи и спрятала их под сидение в карете. Свой мешок Акитор оставил при себе. Он устроился возле менестреля на козлах, намереваясь показывать дорогу. Ему явно не терпелось поговорить со спутницей. И начал он с рассказа о происшествии на ярмарке, когда бык, украшенный ленточками и флажками, разбил несколько прилавков, а потом запутался в украшениях.

— Ого, это когда такое было? — изумилась Мираль.

— Да девятнадцатого числа. Когда селяне готовились к большой ярмарке на День Матушки Земли, — ответил Акитор.

— Более удивительно. Именно в этот день я в свите графа Поторайского ехала в Летнюю бабочку, и чтобы отвлечь юного графа рассказала ему похожую историю. Но я не думала, что она оживёт. А может её заставили ожить? — испугалась Мираль.

Лицо тут же покраснело от носа до ушей, а руки затряслись. Она представила, как Натеся Веминовна одним движением пальца превращает слова в реальность. Так она и без Дития может до неё добраться. И слепок головы у них есть и бумага с её записями... Что стоит Эгоистичной мандрагоре добыть девушку. Руки Мираль затряслись, и она опустила их на колени, не отпуская поводья.

— Зачем? Да и кто мог подслушать? — отмахнулся мужчина, не замечая изменений в соседке. — Или вы при их маге сказали?

— Нет, только при няне. Но... — девушка запнулась, вспомнив предупреждение Атальи. А если случайный попутчик из них? Узнали, что Мираль не поехала с князем, выследили и направили соглядатая.

— Может, это ваши предсказания так сбываются, — предположил Акитор. — Я слышал, настоящие менестрели обладают одним из даров Гэньши.

— Об-б-бладают, — стуча зубами, ответила Мираль. Страх за жизнь снова к ней вернулся. Девушка ускорилась, то и дело поглядывая на мелькающие деревья. — Но только, чтобы лучше общаться со слушателями, а не изменять мир, — добавила она после некоторой паузы, когда первый страх прошёл.

— Да вы вся трясётесь? Неужели для юной сударыни здесь холодно? — Акитор снял плащ и накинул его на плечи девушки. Мираль инстинктивно шарахнулась, едва не свалившись с козел. Её во время подхватил Акитор.

— Странная реакция, — спокойно заметил он. — Могу я узнать, чего вы боитесь?

— Лучше не стоит. Спасибо за заботу.

Акитор не стал выяснять, в чём дело. Только отвернулся, выглядывая что-то среди леса. Мираль смутилась, слишком резкое вышло общение из-за подозрения. Судя по всему, это честный актёр, хозяин театра. В меру любопытный и общительный.

Если девушка не успокоится, скоро ото всех прятаться начнёт. Тогда можно вернуться под крыло к родителям, во взвинченном состоянии концерты давать противопоказано. Да и вряд ли получится. С другой стороны одинокой девушке путешествовать боязно. Раньше Мираль про это совершенно не задумывалась, несмотря на предупреждения родителей и друзей, но сейчас остро прочувствовала их правоту.

— О, слышите, там голоса. Это мой театр переговаривается, — внезапно сообщил Акитор.

Менестрель отвлеклась от мыслей и прислушалась.

— Громко они, — удивилась она, прикинув расстояние.

— Да, по-другому через озеро не поговоришь, — согласился мужчина. — Слышите звук какой, словно ещё отражается от глади. Вижу, удивлены. Женщины любят так бельё стирать и посуду чистить. Заодно и голос разрабатывается. В городе без громкого голоса никак. Или толпа тебя перекричит, или ты её.

Мираль отдала плащ. Трясти её уже перестало, зато проснулось любопытство. Как это так легко переговариваться через озеро.

— Там и мужчины говорят. И всегда так?

— Шумим мы постоянно. Пока не объявлен отбой. И с утреннего колокола. Кто репетирует, кто тренируется. Мне эту технику отец рассказал. Испокон веков передаётся друг другу.

Шума стало больше, к разговорам прибавились и бытовые звуки вроде стука топора и звона железа. За поворотом появился лагерь: разноцветные домики на колёсах, лошади в отдалении, куча тряпья, столы со скамьями, разбросанные вещи и люди в разноцветных костюмах, как у шутов и магов в сказках. Не сразу среди них Мираль заметила и обычную сельскую одежду.

— Неска, выползай, муж приехал, — громко сообщил мужчина с кувалдой в руке и приветственно помахал ей.

Дверца жёлто-красного домика распахнулась, и оттуда осторожно вышла женщина, держась руками за поручень. Хоть она была одета в просторный жёлтый балахон, нигде не схваченный поясом, менестрель заметила круглый живот. Без сомнения Неска скоро собиралась рожать. Мираль ни разу не сталкивалась с беременными, видела их издали, но близко общаться не приходилось. Её познания ограничивались лишь женскими разговорами с матерью, из которых девушка вынесла — беременных лучше не расстраивать и относиться с пониманием.

— Пришёл, добытчик, — поприветствовала Акитора жена. — Где ж ты такую карету угнал-то? Да ещё с дамой.

Акитор проворно спрыгнул с козел и побежал к жене. Мираль тем временем помогли слезть и стали расспрашивать — всем было интересно кто она, откуда и каким образом оказалась здесь. Девушка рассказал про встречу в лесу и приглашение главы театра.

— Да, менестреля нам тут как раз не хватает, — заметил мужчина в костюме шута. — Не приживаются певцы в театре. Ну никак. Предпочитают личные пути. Вот и приходится обходиться временными сопровождающими.

— Мы сейчас в столицу отрядились, — подхватила женщина в одежде благородной дамы. — В столицу неполным составом являться плохо. Засмеют. Уж слишком требовательная публика.

— И что требуется от менестреля? — заинтересовалась Мираль.

— Совсем немного, исполнить несколько песен Амаскани, — заверила девушку "благородная дама".

— Вроде не тяжело, — согласилась Мираль. — Но эмоционально. Меня же позвали, даже не проверив мастерство.

— Я просто вас признал, тяэли, — громко сообщил Акитор.

Толпа расступилась, образовав коридор. Мужчина поманил Мираль. Девушка прошла мимо актёров и приняла протянутую руку.

— Винеса Алекановна, познакомься, это Мираль Аленовна, — Акитор представил гостью жене. — Мираль Аленовна, познакомьтесь, Винеса Алекановна, моя супруга. А это Акиторович, — гордо добавил мужчина, показывая на живот жены. — Наш маг отказывается предсказывать кто родится, но, надеюсь, сынок.

Женщины кивнули друг другу.

— Думаю, гостью стоит угостить чаем, — сразу предложила Винеса. — Моряна сегодня приготовила изумительный сбор. И ужин скоро подоспеет. Будем пировать, Акитор принёс много мяса, из него получится отличная похлёбка.

— Я совершенно не против. Но как меня могли признать? Откуда обо мне узнали?

— Да дошли до нас слухи об удивительно поющей девушке на личной карете, — отвечая, Акитор поднял глаза к небу.

Мираль тоже туда взглянула, но ничего не заметила. Акитор тем временем скрылся. И скоро его громкий голос слышался из дальнего угла поляны, где он обсуждал постройку сцены.

— Идём, — Винеса потянула девушку к огню и как-то сразу перешла на "ты". Мираль совершенно не возражала. Тем более новая знакомая выглядела младше.

Её серые глаза как-то слишком пристально смотрели на гостью, словно гипнотизировали, но в тоже время смеялись. Женщина и так улыбалась, а глаза делали её добрее и веселее. Из-под жёлтого чепчика выбились пряди пышных волос каштанового цвета. Они тоже завивались, но не так сильно как у Мираль.

— Муж сказал, ты хочешь учиться нашему мастерству? — поинтересовалась Винеса, присаживаясь на деревянный трон, который перед этим резво освободил мальчик лет девяти.

Мираль села на скамью рядом и подтвердила слова Акитора.

— Удивительно, — восхитилась женщина, поправляя подушки. — В первый раз такое встречаю. Все менестрели, что оставались с театром, просили сольные выступления и громкое объявление их на подмостках.

— Это же интересно, и полезно узнать, — ответила Мираль, почувствовать себя тринадцатилетней девочкой перед новым наставником. В этот момент ей показалась глупой мысль учиться после получения грамоты. Всё возможное Матей ей рассказал, и надо быть наивным ребёнком, чтобы просить у посторонних помощи вместо личного совершенствования.

— Я тоже так считаю, — согласилась Винеса. — Мы здесь всех готовы обучать всему, что знаем. Но людям это не надо. Им достаточно своих умений. Отмахиваются: "Я не артист, зачем мне ваши кривляния". Раз не надо, так, не надо. А может стыдно им. Актёров же ниже менестрелей считают. Бродяги мы, а менестрели вроде элиты — их в гостиницу пустят и к столу царя, коль понравится, а для нас только улица. Выступать вместе не зазорно, а учиться уже плохо. Но раз хочешь, буду учить. Я это дело люблю. Правда, Моряна?

— Ещё как любит, — подтвердила дородная женщина, похожая на трактирщицу внешностью и повадками. Она принесла кружки с горячим напитком. — Пробуйте, это мой новый сбор, только вчера выменяла у секринца сушёную рыбу на молотый чабрец. А Неску нашу с детства учили и мастерству и преподаванию. Отец думал, наставницей у богатых деток будет. Им жеж тоже интерес — пляски, песни, домашний театр. Только она возьми и сбеги с сыном наставников, — рассмеялась Моряна.

Мираль улыбнулась, хоть и не совсем поняла, что в ситуации смешного.

— Начнём с голоса, — решила Винеса. — Вон там за деревьями озерцо, где мы моемся и стираемся. И воду берём. Не из озера, конечно, а из ручья, что в него впадает. Так вот, озеро. Предстоит научиться говорить через него, а не кричать. Это будет нелегко. Придётся пройти через серьёзное испытание, и только сильнейший сможет постичь тайны мастерства.

Моряна при этих словах отошла подальше. Мираль слышала как она кашляет, подавляя смех.

— И что всё насколько пафосно? — поинтересовалась менестрель, косясь на костёр, за которым уже в открытую смеялась кухарка.

— Не веришь?

Мираль покачала головой. Слишком уж похоже на фрагмент комедии.

— И правильно. Если серьёзно, сначала надо посмотреть голос и понять куда двигаться. Но это уже не сегодня. Закон всех лицедеев — обучение начинать утром, песни вечером. Споёшь после ужина? — попросила Винеса.

— Конечно, — согласилась Мираль.

Она вспомнила о брошенной карете, и, допив чай, отправилась распрягать Звёздочку. Перед этим поставила карету к остальным повозкам, чтобы не мешать случайным всадникам. Когда лошадь занялась щипанием травы, девушка вернулась в повозку и села возле гитары. Ладимир показывал ей способ раскладывания сидения, но девушка успела позабыть его механизм. Мираль провела рукой по кромкам сидений и определила — раскладываются задние. Переложила вещи и потянула сидение на себя. Оно не сдвинулось.

— Ну да, иначе само раскрывалось бы.

Мираль села на колени и занялась поиском скрытых крючков или щеколд, что не дают сидению сдвинуться. Солнце тем временем быстро приближалось к лесу, и приходилось действовать на ощупь. Щеколда нашлась, но не там, где ожидала девушка, а внизу сидения. Точно такая же обнаружилась на противоположном конце, и сидение раскрылось лёгким движением руки. Да и само оно оказалось не тяжёлым, хоть и деревянным. Мираль опустила раскрытое сидение на другое и забралась сверху. Кровать зашевелилась, заставив переместиться вперёд.

— Ого, какая штука, — восхитился Акитор, заглянув к девушке.

— Только я не умею с ней обращаться, — заметила Мираль, вытаскивая из-под себя сумку. — Уезжает в сторону, боюсь, свалится.

— Посмотрим, — мужчина провёл рукой по месту состыковки двух сидений и чем-то щёлкнул. — С другой стороны должно быть такое крепление.

Мираль провела рукой и нашла щеколду и под ней паз. Поблагодарив Акитора, Мираль перебралась в центр ложа, проверяя его устойчивость. Теперь ничего не разъезжалось.

Хозяин театра тем временем снова убежал, оставив гостью так и с неотвеченными вопросами. Как он её узнал? Откуда получил информацию? Где слышал или видел? Винеса тоже не знала этого и заверила, что и остальная труппа не в курсе. Акитор будто специально не желает отвечать на данный вопрос.

Пока совсем не стемнело, Мираль распотрошила сумку с тряпками, нашла там спальный мешок — два сшитых между собой одеяла. Подушкой снова служила сумка с одеждой.

Девушка взяла посуду, закрепила на спине гитару и направилась к костру. Там Моряна вместе с помощницей уже разливала похлёбку. Аромат куриного бульона распространился по всему лагерю, привлекая людей. Они подходили за порцией и удалялись в сумерки.

Винеса всё так же сидела на троне, рядом с ней расположился Акитор. Вокруг них сидели незнакомые Мираль люди в селянских платьях. Время репетиции прошло, и актёры предпочли превратиться в обычных людей.

Менестрель поздоровалась, на случай если кого-то не видела раньше, и получила свою долю у Моряны. После замерла, стараясь найти место возле костра. Один из мужчин встал, предложив занять его место. Мираль с благодарностью села.

— Рутам, ты сегодня в ночном? — неожиданно поинтересовался у вставшего Акитор.

— Так точно, хозяин, — поклонился мужчина. — Я побегу, а то Волаг уже проголодался.

Он махнул шапкой и побежал к лошадям. Когда пробегал мимо телеги, ему оттуда кинули кулёк, по всей видимости, с одеялом или плащом. Удивлённая Мираль продолжала смотреть на деревья, за которыми он скрылся.

— Стынет же, — вывела девушку из ступора соседка.

— А? — Мираль заморгала. — Почему хозяин?

— Так главный же. Да и любим мы так пошутить. Иногда здорово новички пугаются, когда перед ними разыгрывают картину хозяин и его слуги. Но на самом деле мы здесь все равны, даже не смотря на главенство Акитора. Он вроде отца для всех, а Винеса — как мать. Она у нас одна мудрая, остальные наукам у неё учились. Мы тут кто из других балаганов, кто из деревень или бедных горожан.

— Это как-то жесткого с новичками, — заметила Мираль.

— Мы не только с новичками, мы и при цивильных людях так жеж. Показываем насколько это убого так жить. Меня, кстати, Верукой зовут, — представилась соседка. — Актриса, играю не последнюю роль в Амаскани.

— Мираль Клёнова, менестрель из Алидвы.

— О, и как там? Русалки на камнях поют? Рыбу круглый год едите?

— Да как в других местах, но свежей рыбы много, больше чем мяса. И зимой воздух какой-то мокрый из-за моря. Везде солью пахнет. Русалок я не видела.

За разговором Мираль доела похлёбку, и Верука принесла обеим чаю. Это заметила Винеса и попросила Мираль спеть.

— Я только что так вкусно поела, что голос может подвести, — возразила менестрель. — Может подождать?

— Это просто посиделки у костра, тут нет необходимости стараться. Да и мы подпоём.

Мираль поставила кружку на землю возле ножки скамьи так, чтобы не сбить во время игры, и перестегнула гитару. Подтянула струны и начала играть. Сначала голос её слушался, девушка этим воспользовалась и исполнила свои песни. Длилось это недолго, от прохладного ночного воздуха в горле снова запершило, и голос начал садиться. Мираль заиграла известную песню, которую подхватили все лицедеи, заглушив гитару. Этим девушка воспользовалась, чтобы выпить остывшего чаю и перевести дух. На замолкшую гитару никто не обратил внимания, как и на то, что вскоре Мираль снова присоединилась. Потом гитара пошла по кругу. Девушка совершенно не возражала, и в итоге пополнила свой запах новыми песнями.

Разошлись все ближе к полуночи, когда месяц ярко светил над лесом. Акитор громко объявил отбой и пообещал ранний подъём. До повозки Мираль проводили. Сама она бы не нашла карету в темноте, особенно сильной после яркого костра.

В повозке пришлось располагаться на ощупь. Мираль плотно закрыла одно окно и оставила небольшую щель у другого. Дверцы заперла изнутри, после чего закрепила гитару не стене. Пока переодевалась, из-под рубашки выскользнули кулоны. Один из них осветил повозку тусклым голубым светом, достаточным для переодевания и укладывания в постель. Девушка повесила его на крючок, ругая себя, что раньше не вспомнила про отцовский подарок. Уже перед тем как закрыть глаза, она сняла кулон и спрятала в сумку, которую не сняла даже на ночь. Мало ли кто бродит здесь в темноте...

Соседи долго укладывались, перешёптываясь или тихо разговаривая. Телеги скрипели от передвижений, им вторили деревья. Время от времени ржали лошади на пастбище, и кто-то ходил. Слышались крики ночных птиц.

Карета легонько покачивалась, Мираль казалось, она лежит на лодке и плывёт по тихому морю, где единственное движение — взмахи вёсел. Она воображала рядом Ладимира на вёслах, как в детстве, когда они катались на рыбацких лодках. Это было так давно, почти десятилетие назад. С начала обучения Мираль все тёплые дни проводила в пути в компании наставника. В груди появилась тяжесть, двигаемая то ли обидой, то ли горечью. Как мало времени она проводит с женихом, столько возможных прогулок упущено ради желания стать известным менестрелем. Как там сейчас Мир? Скучает ли? Переживает ли? Мысли Мираль снова вернулись к той прогулке на лодке.

Они взяли судно у рыбака под честное слово. Ладимир грёб, а Мираль сидела на корме, опустив руку в воду, и напевала только что выученную песенку. Мир иногда подпевал, но больше стеснялся. Когда парень устал, они просто качались на волнах — грести ей Ладимир не позволил. По возвращении назад, они увидели на берегу Дития с котёнком в руках. Он макал его в воду, приговаривая "Знатное дело"... Нет, он говорил "Мри, мри тряпка", вспомнила девушка и присела. Она не могла придумать фразу, которую кто-то так удачно сказал во время размышления да ещё голосом Дития. Неужели он здесь, забеспокоилась девушка.

Мираль прислушалась. По лагерю шли. Два или три человека. Они тихо переговаривались, но их голоса не были похожи на тот, что менестрель услышала. Они не гнусавили и говорили вполне разборчиво. "Наверно, я задремала, и мысли спутались", — решила девушка.

Она снова легла, но сон не шёл. Сердце бешено стучало, заставляя прислушиваться к ночным звукам. Люди скоро затихли. Стал слышен чей-то храп. Вдалеке запели русалки, им подпевал сторож Рутам. Ёжики забегали в траве возле повозок, а может это мышки выбрались на поиски корма. Какой-то крупный зверь выбежал на поляну, и принялся громко сопеть и что-то переворачивать. Шуршание в траве резко стихло, видимо, за ними явился. Побегал, побегал и ушёл. Стая птиц пролетела, громко крича. Охотились, или спасались от кого. Потом всё затихло, остался один шелест листьев, под него Мираль, наконец, заснула.

Утром лагерь проснулся от вопля. Мираль тоже, но она сначала выглянула в окошко. Посуда оказалась раскинутой по всей поляне, скамьи перевёрнуты, скатерть валялась в костре и уже частично сгорела.

— Кто мне за это отвечать будет? — обратилась к сонным актёрам Моряна. — Что смотрите? Кто вчера еду не спрятал, а?

— Так мы ж её еду сразу убрали. Вон мешки не тронутые в телеге под надзором, — отмахнулся один из мужчин.

— А это что? — кухарка кинула в него миску.

— Это что? — она ногой отбросила скатерть из костра. — Я сколько раз говорила: недоел — прячь, не хочешь доедать потом — отдай товарищу или дальним кустам. Нравится есть из погрызенной миски, ешь. У меня других нет.

— А что сразу я? — возмутился мужчина. — Это вон Мирошкина.

— Мне плевать чьё. Быстро все поднялись и привели кухню. Акитор, голубчик, — Моряна увидела хозяина балагана и с недоброй улыбкой направилась к нему, — ещё одна такая выходка, и готовить будете сами. Без меня!

— Ладно-ладно, — разберёмся откликнулся Акитор. — Коша моя, ты спишь ещё? Нужно будет составить опись вещей. Ты у нас одна грамотная.

Растрёпанная Винеса уселась в дверях домика.

— Сделаем, — сонно ответила она. — Опять мусор за территорию не унесли? Там такие вкусные косточки были.

Актёры собрались в центре и занялись приведением лагеря в порядок. Мираль решила, что дальше сидеть в карете не прилично. Она собралась так быстро, как ей позволяли непослушные волосы, и вылезла наружу, где оказалось прохладно. Ёжась и разминая конечности, девушка подошла к Винесе. Та занималась переписью.

— И что это даст? — поинтересовалась Мираль.

— Будем знать, что требуется изготовить. Не мешай, пожалуйста, мне тяжело считать.

— Я могу помочь, мне счёт очень даже неплохо даётся.

— Точно, ты же из образованных, — обрадовалась Винеса.

Она передала Мираль доску с листами и грифелем и объяснила, что и как требуется подсчитывать.

— Нас всего сорок вместе с тобой. Если что не сдавала — считай без себя. Каждый собирает сейчас что-то одно, приносит вот такой листик. Палочка — найдено, зачёркнутая палочка — сломано. А я пока буду следить, чтобы всё подсчитали.

Мираль принялась подсчитывать. Это оказалось не так легко, от палочек рябило в глазах, менестрель время от времени сбивалась. Приходилось начинать заново, а количество листочков всё росло. Ночной гость в поисках еды раскидал много вещей, и посуда среди них была в меньшинстве.

— Вы только на это посмотрите! — возмутился Акитор. — К нам медведь что ли заходил?

Все сразу же побежали к дальнему углу поляны смотреть, что там обнаружил глава. Мираль тоже к ним присоединилась. Там лежали дрова. Иначе назвать было трудно. Сломанные брёвна и ветки, с торчащими погнутыми гвоздями, разорванная в клочья ткань.

— Чё, и там жратву прятали? — поинтересовался кто-то.

— Ежели так, убью, — пообещала Моряна.

— Месяц работы! Столько сил! Столько денег! — послышалось со всех сторон. — Оборотни, небось, пожаловали! Точно, зверь такое не тронет! Неспроста вчера русалки пели. Куда Рутам смотрел? А ежели его тоже? Нет, у лошадей тихо было. Проверьте, кто-нить, жив он там ещё.

Акитор развёл руки в стороны и приказал всем замолчать.

— Обидно, да, придётся снова рубить-строгать. Окана, выбери себе женщин. Осмотрите рваньё. Что можно — зашейте, а потом список чего нужно Винесе. Лекид, на тебе гвозди. Нитас — брёвна, годные хоть на что-то. Все готовьтесь к выходу, после завтрака в — путь.

Сказав это, Акитор быстро пошёл к своему вагончику.

— Зверь может больше и не придёт. Отдохнём ещё денек! — попытался остановить Акитора мужчина в шутовском колпаке.

— Ты не видишь, Бобарис, это не зверь. Это человек. И эта тварь где-то здесь рядом. — Акитор с грохотом закрыл дверь домика.

— Семь Стихий! Человек! Да кому такое в голову пришло. Неужто разбойники? — перепугалась Моряна. — А если он среди нас?

Все переглянулись, оценили друг друга, но никого лишнего не нашли.

— Свой бы не стал так делать, — возразил Нитас, разбирая брёвна. К нему присоединили ещё двое. — Свои знают цену сцены. А девке это не под силу, — добавил он, когда все покосились на Мираль. — Лучше подумайте, кто и что слышал этой ночью. Реально слышал, а не думает, что слышал.

Мираль вернулась к костру, где продолжила заполнять список потерь. Заодно она попыталась воссоздать события ночи. Никаких подозрительных звуков, кроме голоса, что вывел девушку из сна. Может, он ей не приснился, и действительной Дитий здесь был. Всё ломать — его излюбленное занятие. Но она не слышала, чтобы сцену ломали. Да и зверь, который прибегал, когда люди заснули, шумел намного тише, чем должен был при потрошении всего лагеря...

Актёры уже с меньшим энтузиазмом собирали вещи. Винеса сидела на уцелевшем троне и постоянно обмахивалась веером, попутно контролируя работу. Моряна вместе с помощницами занялась приготовлением завтрака. Трое мужчин притащили Рутама. Он совершенно не вырывался. Когда его отпустили, повалился на землю. Мужчины выругались и ударили его.

Мираль вскрикнула. К Рутаму подбежали несколько человек, чтобы защитить его от разгневанных актёров.

— Он ничего не слышал и не видел. Играл на своём инструменте. Ночью! Русалок зазывал. Дозазывался! — объяснил один бьющих, которого крепко держал крупный мужчина.

Мираль подскочила, сообразив, что лошадей могли увести. Не одна она так подумала.

— Кони на месте, — успокоил всех второй. — Зато про это никто не в курсе.

— Будем ставить охрану и лагере, — ответила Винеса. — Отрядите людей готовить лошадей к выходу. Рутама оставьте в покое, он может не причём. Без Акитора его не трогать.

Мужчины нехотя отошли, пригрозив кулаком. Две женщины из подбежавших помогли Рутаму подняться и отвели его к домику.

— Мираль, говорят, на новом месте тяжело спиться, — заметила Винеса, — ты ничего необычного не слышала.

— Да вроде нет. Я задремала с воспоминаниями о Каменрифе, потом проснулась от людских голосов. Знаешь, мне только странным показалось, что разбудивший меня голос был похож на голос Дития, это неадекватный парень, который травмировал много детей в моём городе и некоторое время назад напал на меня в Манисте. Он какое-то удовольствие получает, глядя на людские страдания. В последний раз обвинял меня в том, что я настроила против него воинскую часть, откуда он сбежал. Он и сейчас где-то от них прячется. Но странно, его слышать здесь.

— Нет, слышать не странно, — улыбнулась Винеса. — Странно его в этом подозревать.

Женщина махнула веером в сторону телеги, откуда вылезал только что проснувшийся парень. Мираль пригляделась. Это был Дитий.

Глава 13

— Это какой-то кошмар, — содрогнулась Мираль. — Это очень опасный человек, его жертвы до сих пор носят шрамы, а убитых зверей не счесть.

— Мы знаем про это. Знаем, что Дитий собирается исправиться и больше не причинять вред людям. Он нам всё рассказал, в том числе и про недоразумение в Манисте, — объяснила Винеса.

— Недоразумение? Попытка меня убить — недоразумение? — возмутилась Мираль и отложила в сторону бумаги. — Да этот человек двух слов нормально связать не может.

— Да, говорит он странно, нам приходилось переспрашивать, но в конце концов всё стало понятно. Он очень хотел помириться с тобой и забыть прошлое. Ведь это так благородно пытаться стать лучше.

Мираль не поддержала стремление Винесы к миру. Она вспомнила про амулет в кошельке. Пока Дитий к ней шёл, она одной рукой искала кулон, а глазами следила за неприятелем. Чего ждать на этот раз девушка не знала, но твёрдо решила первой не нападать, иначе окажется в роли агрессора.

Как только девушка нащупала нужный кулон, Дития позвал Нитас — помогать разбирать брёвна.

Мираль вытащила амулет, но активировать не стала.

— Я не верю, что он изменится, зачем он здесь?

— Дитий очень сильный. Мы нашли способ направить его силу в нужную сторону. Он сам признался, что злится больше от невозможности выпустить силу, не научили его. Даже в армии часто сдерживали. У нас он каждый день тренируется в нашей кузне. Мы не только театральные действия показываем, ещё и фокусы, гадания, акробатические номера. Так что нам многие нужны. Все приходят на время, кто-то потом остаётся, кто-то уходит. Наш театр открыть для всех.

— Даже для тех, кого разыскивает стража?

Винеса грустно улыбнулась, так что Мираль захотелось её обнять и утешить.

— Здесь много таких. Все откуда-то ушли или сбежали, некоторые ещё и от власти. Мы даём все второй шанс. Тебе это не нравится?

— Дочери военного это тяжело понять.

— Тогда сделай вид, что слышала, — подмигнула Винеса. — Мираль, нам с Акитором очень хочется, чтобы ты здесь осталась, и жила среди нас с уютом. Это возможно? Я с радостью научу тебя всему, что знаю. Все, все мы научим.

— Мне тоже у вас нравилось... Вчера. Сейчас даже не знаю что и думать. Ночные разбои, преступники, побои... Я за свою жизнь опасаться начинаю и за имущество.

Винеса замахала веером и задумалась. Мираль вернулась к подсчёту утраченного имущества. Уйти она ещё успеет, а вот найти наставников будет труднее. Тем более, если Дитий решит навредить, она-то уже знает как его можно остановить и во время вызвать стражу. Просто надо убедиться, что ни днём, ни ночью, он не станет ей докучать, не попытается напасть.

— Я поговорю с Акитором. Такие нападения у нас не часты, мы решим этот вопрос.

Винеса дала распоряжения и ушла в домик. Мираль полностью погрузилась в счёт. Тем более осталось совсем немного. Она быстро управилась, и собралась отнести результаты Винесе, как наткнулась на кого-то. Мираль вскрикнула от неожиданности и села. Перед ней стояла древняя старуха в чёрном балахоне. В руках она держала посох с волчьим черепом, что придавало сходства со смертью.

— Аразамаса, ты опять людей пугаешь, — хмыкнула Моряна, оглянувшись на крик. — Мираль, не бойтесь. Это наша ведьмочка. Она умеет казаться не тем, кем является. Самовыражается так.

— Плохо дело, Моряна, — ответила Аразамаса скрипучим старушечьим голосом. — Я нашла следы магии по всему лагерю. Тихой магии. Могучий маг это творил далече отсюда. Моих сил не хватит, чтоб с ним совладать. Кому-то перешёл дорогу наш Акитор.

При этих словах ведьма стукнула посохом об землю, и пламя в костре взвилось к облакам.

— Спалишь завтрак, — возмутилась Моряна. — Мало ли кто кому дорогу перешёл. Не в первой, не во второй. Справимся.

— Пожалеешь, девочка, о своих словах, — пригрозила Аразамаса. Мираль не поняла — в серьёз это ведьма сказала или просто очередная перепалка творческих людей. — И я это серьёзно, — старуха повернулась к Мираль и посмотрела ей в глаза. — Жаль, в тебе силы много.

Аразамаса развернулась и медленно удалилась.

— Это она к чему? — спросила менестрель.

— Шут её знает, — откликнулась кухарка. — Это любимое занятие такое, сказать вроде умно, а не понятно. Потом уйти наблюдать, как человек мучается. Так что не бери в голову. Ай, Аразамаса, без еды оставлю! — крикнула Моряна, отпрыгивая от вспышки.

— Не мешай порчу снимать, — крикнули из угла с брёвнами уже молодым женским голосом.

— Уууу, ведьма. И ведь не поспоришь, работает. В важных делах она никогда не соврёт.

Мираль не стала ни спорить, ни поддакивать, а понесла бумаги к домику Акитора. Пока она шла, дверь открылась и появилась довольная Винеса.

— Мы обговорили всё, — сообщила она Мираль, принимая бумаги. — Мы сделаем так, что вы с Дитием не будете друг с другом общаться. За специальные встречи мы не отвечаем. Так что в угол кузнецов тебе дороги нет, а он там будет под надзором. Устраивает?

Менестрель согласилась. Это её вполне устраивало.

На поляне тем временем всех позвали завтракать. Мираль оказалась в числе счастливцев с посудой. Им раздали первым. Дальше мужчины вытащили котёл в центр поляны, и Моряна объявила семейный завтрак, добавив, чтобы люди сильно не наглели и пропустили женщин первыми. Акитор и Винеса к завтраку не вышли. Им еду отнесла помощница кухарки.

Люди старались сильно не толкаться возле котелка, но со стороны это выглядело неприятно. Мираль не выдержала и отвернулась, чтобы не испортить и без того плохо аппетит.

— Согласна, смотрится как потрошение стервятниками, — заметила присевшая рядом девушка. — И чтобы ты хотела у меня узнать? — хитро спросила она.

— Если я буду знать кто ты, то скажу, — ответила Мираль.

— Люди знают меня здесь под именем Аразамасы, повелительницы личин и иллюзий.

Мираль инстинктивно отстранилась. Трудно поверить в резкое преображение старухи в молодую девушку, похожую скорее на селянку, чем на колдунью или актрису. Может это очередная её маска, и в следующий раз менестрель встретит здесь совершенно иного человека.

— Это твоё настоящее лицо? — Мираль не пришло в голову ничего более этичного.

— Даже если это так, не всё ли равно, раз я каждый раз меняю лица? — усмехнулась ведьма.

— Здесь же как-то опознают, иначе б давно подняли тревогу.

— Я знаю границы и не преступаю их. Если так легче — запоминай это лицо, оно настоящее. Итак, что ты хотела узнать у Великой Аразамасы?

Мираль скривилась. Самомнение у ведьмы явно не имело пределов.

— Какова вероятность того, что я получу правдивый ответ?

— Я не опускаюсь до вранья, — возмутилась Аразамаса.

— Стоит ли мне здесь остаться? — прямо спросила Мираль.

— А что тебе здесь надо?

Менестрель задумалась. Действительно, из-за чего она решила придти в театр. Убедительная речь Акитора и обещание научить актёрскому мастерству и некое безразличие в каком направлении двигаться дальше, а ещё с людьми безопаснее, тем более Дитий сейчас под присмотром. Мираль от него защитят.

— Обучение и самореализация, похоже, — ответила менестрель. — Хотя я до сих пор впечатлением убедительной речи Акитора.

— Это он умеет. Любого заговорит, не зря рано перенял театр, — улыбнулась Аразамаса. — Возвращаясь к тебе, ты сама ответила на свой вопрос. Захочешь покинуть — скажи Винесе. Здесь не задерживают против воли. Только перед окончательным решением хорошенько подумай.

— А конфликты здесь часто случаются?

— Бывает, но стараемся решать миром, чтобы обе стороны остались довольны. Мы понимаем, как тяжело находится с врагом детства. Но некоторые верят в силу исправления и умеренного труда. — Аразамаса поднялась и шёпотом добавила:

— Правда, некоторых уродов только могила исправит.

Ведьма вспыхнула синим огнём и исчезла. Мираль вздрогнула и замерла, пытаясь сообразить, что это было, кого имели в виду. И что из этого следует.

После завтрака объявили ускоренные сборы, и скоро телеги, домики и карета отправились дальше. Жёлтый домик Акитора двигался первым, но он и Винеса так и остались внутри. Их повозкой управлял один из актёров. Многие решили идти пешком, благо скорость позволяла. К Мираль подсел Лекид, он предложил услуги кучера, но девушка отказалась. Ей не нравилось, когда другие используют её вещи. Зато менестрель с радостью согласилась взять несколько уроков по управлению повозкой.

Караван ехать медленно, не быстрее пеших. Люди на козлах временами менялись, причём делали это на ходу — до обеда остановок не было. Лекид всё это время рассказывал Мираль про театр.

По его словам выходило, что это передвижное царство внутри Лоаза. Законы здесь проще, чем в большом мире, споры разрешает на общем собрании. Люди подобрались такие, что театр вполне может существовать без внешнего мира, но у него нет для этого ресурсов. И нередко актёры нанимаются на работу в селе или городе, чтобы купить необходимые материалы или еду. Всё заработанное делится на две части — личное и общее. Если денег не хватает или кого-то требуется выручить, проводят общее собрание, где обсуждаются возможности и вносятся личные средства. Они потом не возвращаются, но люди знают — в схожей ситуации им также помогут, на этом и держатся.

— Любой из нас может уйти, но не делает этого. Здесь хорошо, коли любишь дороги, здесь ты нужен, здесь тебя ждут, — этими словами Лекид закончил рассказ.

— А если кто-то попытается собрать все деньги и сбежать? — поинтересовалась Мираль.

— Экая ты подозрительная. Проще надо быть, проще. Аразамасу видела? Так вот она из-под земли достанет злодея. Ведьма. Настоящая ведьма в десятом поколении. Или не в десятом.

— Неужто она лучше всех делицинских магов? — усомнилась менестрель.

— Я ж говорю, потомственная ведьма. Маги они кто? Первое поколение, только-только азы постигают. А наша с молоком матери впитала ведьмовские штуки. Только она это скрывает — посчитают её опасной для общества и тюрьму отрицания, где из неё все силы стены высосут. Так что не болтай про её способности.

После Аразамасы Лекид перешёл к рассказам о других. Он так сильно восхвалял каждого, что Мираль начала сомневаться в правдивости рассказов. Скорее обычное преувеличение достоинств для завлечения новичка. Тем не менее очень интересное — девушка не жалела, что разрешила местному кузнецу составить ей компанию.

На обеденном привале объявили установку лагеря. Люди, не сговариваясь, сразу занялись делом — каждый имел свои обязанности. Мираль осталась единственной не знавшей что ей делать. Она распрягла Звёздочку, и дежурные пастухи увели лошадь на общий выгон. Потом девушка по-репетировала, но это не доставило ей удовольствия. Ей хотелось помочь остальным, раз уж её приняли в семью. Мираль отложила гитару и подошла к Моряне, кухарка казалась ей следующим человеком в иерархии театра после Акитора и Винесы. Та предложила собрать хворост.

— Только рассчитывай свои силы, не пытайся тащить брёвна, на это есть мужчины. При "уходе в лес" тоже можешь приносить ветки, больше, не меньше. Кстати, у нас женская сторона — правая, если стоять спиной к дороге, не перепутай и слишком далеко не заходи — опасно, — предупредила кухарка.

Менестрель на всякий случай проверила направление и углубилась в лес. Хвороста оказалось не так много, место пользовалось популярностью у путников. Приходилось вглядываться в траву и низко пригибаться. Одновременно Мираль прислушивалась к звукам леса, который продолжать жить по-своему, не обращая внимания на вторжение людей. Птицы то пели, то начинали бои за территорию, летая стаей и грозно крича на противников. В кронах шныряли белки, а возможно куницы или ласки, они так быстро мелькали среди раскрывшихся листьев, что разглядеть не получалось. Стук дятла сливался с топором, Мираль слышала его в промежутках между работами на другой стороне леса. Люди переговаривались друг с другом и перекрикивали всех. Оставалось не ясным — как птицы и звери до сих пор не сбежали куда подальше.

Мираль собрала большую охапку. Такую, что едва могла обхватить руками и не видела, что там впереди. Пришлось идти боком. Уже недалеко от поляны девушка замерла. Ей показалось, что она услышала детские голоса. Но детей не было ни вчера, ни утром, ни в пути. Менестрель огляделась. Может она случайно не туда зашла. Нет, туда, впереди отчётливо виднелся шпиль жёлтого домика Акитора с флагом — его установили в момент расстановки лагеря, и слышался голос Моряны, отчитывающей кого-то.

Детские голоса больше не повторялись. Мираль успокоилась и собралась идти дальше, но ей не дали.

— Мираль, — позвал её гнусавый противный голос, от которого девушка похолодела. — Мираль, пора забыть детские обиды и жить дружно. Здесь все живут дружно. Давай будем мужем и женой.

— Рехнулся совсем? — огрызнулась менестрель. — Я с убийцами не якшаюсь.

— Это навет!

Мираль попробовала сделать шаг вперед, но Дитий живо преградил ей путь, заставляя отступить.

— Ну хоть братом и сестрой. Будем жить в одной повозке. В телеге спать холодно, — заныл парень. — А у тебя тепло. Ведь ты у меня в долгу. По твоей вине меня в армию забрали. И мучили.

— Добрые люди в армии хорошеют, а уродов там не лечат, — зло ответила Мираль. — Жаль, не убивают.

Сейчас ей этого было действительно жаль. Дитий шёл прямо на неё, широко расставив руки. Мираль старалась не показать страх, не спровоцировать нападение, а тянуть время. Раньше всегда удавалось отбиться показным героизмом, раньше всегда рядом были Ладимир и другие ребята. Сейчас девушка оказалась одна. Сзади больно кольнула острая ветка, заставив сделать шаг в бок. Хворост Мираль не отпустила, наоборот сильнее сжала, так что сучки впились в кожу сквозь платье.

— Я сделал тебя смелой. Без меня ты бы не стала такой, — заявил Дитий.

— Кто тебя научил таким словам? — поинтересовалась Мираль, закрываясь ветками и опуская руку в мешочек.

Ещё шаг, и он её схватит. Задавит, или вырубит — насколько ума хватит исполнить поручение. Хотя первый вариант реальнее — уж очень нравится Дитию душить и ломать тонкие шеи. Впрочем, когда он выполнит задуманное, девушке будет уже всё равно. Настоящая Мираль погибнет, останется либо бездыханное тело, либо послушная кукла, игрушка Мандрагоры.

Правая рука девушки беспорядочно шарила в мешочке, монеты тихо посыпались в мох, вслед за ними полетел отцовский подарок. Мираль попыталась его перехватить, но не получилось. Следом вывалились несколько заколок, амулет так и не попадался под руку.

Мираль зажмурилась и начала приседать, стараясь не опираться на шершавое дерево. После резко откатилась в сторону, выпустив из рук ветки. Дитий схватил несчастную сосну, ударился об неё лбом. После с досады ударил дерево кулаком. Оно задрожало, но выстояло.

— Мираль, куда же ты? Мы не договорили.

Девушка быстро протёрла рукой глаза, чтобы увидеть, куда ей откатиться. На большее она сейчас не рассчитывала. Противник не наступал. Вместо этого он захрипел. Мираль подняла взгляд и сфокусировалась. Лекид мощной рукой сжимал Дития за горло. Другой пару раз заехал под рёбра и резко бросил на землю. Ещё два крепких мужика подбежали и, подняв, потащили Дития в лагерь.

— Цела? Извини, не уследил. Этот борзой на моём попечении, — сообщил Лекид недовольно. — Наша царевна считает, что сможет перевоспитать. Вот где мне это воспитание.

Мираль тем временем завязала мешочек и принялась искать упавшие монетки и кулон.

— Погодь, — Лекид опустился рядом с девушкой. — Ты вся в царапинах. Тебе к ведьме надо. Сейчас девчонок кликну, всё соберут. И хворост тоже.

— Всё нормально, я сама управлюсь, — ответила Мираль, извлекая изо мха отцовский подарок. Оставишь сейчас поиски, и маленькие человечки унесут все монетки и заколки. Заколки не так страшно потерять, а за золото обидно будет.

— Ненормально.

Лекид по-особому свистнул, и с поляны прибежали три девочки и мальчик. Все лет пяти — восьми. Мираль вздрогнула и села.

— Ой, у вас кровь, — сообщила девочка с двумя коротенькими косичками. — Вам к тёте ведьме надо.

— Иди, менестрелька. — Лекид легко поставил Мираль на ноги. — Эти шустрики сейчас всё обыщут и соберут. И предупреждаю. Я сильный, не пойдёшь сама — понесу на смех всему театру.

— Что искать-то? — поинтересовался мальчик.

Мираль призадумалась, что ещё она обронила.

— Монетки, разные, золото, серебро, медь, заколки, струны могут быть, и кулоны.

Про кулоны девушка была не совсем уверена, но подарок Мира и защитный амулет тоже могли выпасть.

Дети пообещали тщательно всё осмотреть и тут же занялись поисками. Менестрель вместе с кузнецом вышла на поляну. Там к ней сразу подбежала Аразамаса и увела в свой домик-палатку, похожий на чум северных народов. Внутри помещались две лежанки, низкий столик. На стенах висели сушёные травы, Мираль подивилась — как их перевозят с места на место.

Ведьма тем временем смешала порошок с водой и начала наносить кашицу на царапины.

— Быстро заживёт. К нашему миру ещё привыкнешь. Он не будет казаться порталом с несколькими мирами.

— Каким ещё порталом?

— Обыкновенным. Или сегодня ничего не удивило?

— Дети. Я их раньше не видела и не слышала.

Ведьма кивнула.

— Так и есть. Дети прячутся от посторонних в домиках. Как привыкнут, так и вылезают. Впрочем, твою нелюбовь они тоже не выносят. Боятся, стараются на глаза не попадаться. Детишек здесь десять. Самых старших ты видела, остальные совсем крохи.

— Я не слышала их плача, — заметила Мираль.

— Неудивительно. Тут такой шум постоянно стоит. Думаю, наш загончик будет следующим удивлением, а потом ярмарочные игрушки. Не волнуйся, хода в другой мир нет. Просто мы умеем складывать вещи.

Аразамаса подмигнула и вышла. Мираль осталась сидеть на кровати, ожидая пока мазь засохнет. Глаза у девушки сами закрылись, и менестрель легла на спину.

От сна девушка очнулась, когда почувствовала прохладу на руках. Открыв глаза, Мираль увидела Аразамасу, аккуратно смывающую лекарство. Ведьма закончила с руками и перешла к шее, а потом лицу.

— Теперь не визжать, — ехидно заметила Аразамаса и прошлась холодной тряпкой по спине менестреля. — У тебя исподнее с собой есть? Какие красивые рисунки у тебя на спине. Прям гадать можно.

— Совсем страшно?

— Пара стирок и сойдёт. А может не сойдёт, — ответила ведьма. — В таком виде к людям нельзя. Бу! Авеска, принеси одежду нашей менестрельки.

— А где она? — в палатку заглянула девочка с тарелкой в руках.

Краснея и стараясь не смотреть на взрослых, она поставила суп на столик.

— В моей повозке сумка с вышитым конём, — ответила Мираль.

Когда Авеса скрылась, в палатку заглянула другая, с двумя косичками. Она аккуратно переложила содержимое передника на столик.

— Это всё что мы нашли, — ответила малышка. — Больше там ничего нет. Мы всё кругом облазили.

В доказательство она показала чёрные от земли руки. Мираль кивнула, не сомневаясь в словах ребёнка, и выразила благодарность.

— А теперь все дружно на реку умываться. А кто придёт грязным... — Аразамаса не договорила.

Девочка выскочила наружу, послышался топот — вся компания убежала мыться.

Авеса осторожно занесла сумку внутрь и тоже убежала.

— У меня не забалуют, — довольно хмыкнула ведьма. — Так, обедаешь, переодеваешься и всё за собой уносишь. Постарайся до грозы успеть. Я как здоровый человек, пойду к людям обедать.

Аразамаса извлекла из сундучка посуду и вышла. Мираль перебрала детские находки. Там оказалось большое количество монет, заколок и пара струн. Подарок Ладимира нашёлся на дне кошелька, так что девушка зря переживала о его утрате. Мираль сразу надела его и подарок отца на шею. После высыпала содержимое мешочка на столик и перебрала вещицы. Кулона-маячка среди них не оказалось. Мираль покраснела от носа до кончиков ушей, сердце сбилось с ритма и стучало через раз, но громко. Она потеряла амулет. Единственная вещь, которая могла бы спасти в случае, если придётся уйти или Дитий выйдет из-под контроля. Когда это случилось? Сейчас или утром. Менестрель не могла вспомнить.

Мираль трясущимися руками собрала вещи обратно в мешочек и откинулась на кровать.

— Ты решила здесь поселиться? — поинтересовалась Аразамаса, тихо вернувшаяся в палатку.

— Я потеряла амулет, — прошептала Мираль.

— А не температуру? — ведьма подошла к девушке и потрогала лоб. — Нет, явно не болезнь. Скорее шок. А что за амулет?

— Защитный. Он должен помочь, если случится беда.

— Он от кого-то конкретного защищает или так.

— Конкретного...кажется.

— Он у тебя один был или ты на все случаи жизни защиту носишь?

— Один. К чему всё это?

Аразамаса рассмеялась, но как-то зло. После объяснила:

— Заговоривший небось не сказал, что защитные амулеты иногда могут становиться невидимыми и объявляться, когда опасность реально будет угрожать...

— Но сегодня... — попыталась прервать её Мираль.

— Сегодня ты под нашей защитой, об этом не волнуйся. Амулет появится в нужный момент. Аудиенция окончена.

Менестрель быстро собрала вещи и выбралась наружу. Там потемнело. Тёмные тучи окутали лес, и дождь уже практически ощущался.

Над костром растянули большой тент. Ещё один такой же девушка заметила на пастбище, которое огородили заборчиком. Менестрель подивилась способностью актёров прятать вещи внутри повозок. Количество палаток резко возросло, вещи уже не валялись по всему лагерю, а были аккуратно спрятаны. Ведьма с посохом в руках вышла следом за Мираль и направилась к повозкам. Она стала танцевать вокруг них, приговаривая "Аразамас-Разамас-Мас-Мас!"

— Это она от грозы заговаривает, — объяснила Моряна. — Потому и прозвали её Аразамасой. Настоящего имени никто не знает. Стирать хочешь? Не советую, пусть до завтра полежит. Гроза скоро будет. Лучше сходи к ручью и помой посуду. Это быстро и полезно. Зверей не приманишь, и самой приятнее есть будет.

Мираль послушалась кухарку. Положила вещи в карету и сходила к ручью, где половина театра старательно вымывала выжившие миски и ложки. Кружки здесь мыли в исключительных случаях, когда вкус напитков в них становился не ощущаем.

На обратном пути девушка услышала встревоженный шелест листьев. Это редкие капли дождя старательно били по ним, предупреждая о начале весенней грозы. Мираль ускорилась, и вскоре уже сидела в своей карете, где предусмотрительно разложила настил и закрепила штору на крючках, чтобы дождь не попал внутрь. Второе окно она оставила открытым. Через него девушка видела, как разбегаются по повозкам и шатрам актёры, попутно унося забытые вещи. На улице под тентом остались только дежурные охранники и Моряна, не пожелавшая оставить кухню. Женщина достала мешок с морковью и редькой и занялась неспешной чисткой овощей. Охрана сначала бродила вокруг, потом не выдержала и тоже села помогать, время от времени оглядываясь вокруг.

Дождь тем временем лил плотной стеной, так что менестрель всё видела мутно, как сквозь бычий пузырь. Ветра пока не было, так что не было необходимости закрывать второе окно. Возле кареты уже образовалась большая лужа, и Мираль корила себя, что не додумалась выкопать канал против дождевой воды, как сделали остальные. Теперь вылезать и что предпринимать поздно. Можно надеется только на быстрое высыхание земли.

Грохот от дождя внутри кареты стоял такой, что девушка не сразу услышала первый гром, только увидела в небе ярко вспыхнувший зигзаг молнии. Затем кто-то яростно замолотил в дверь. Мираль сначала не сообразила, отчего карета так трясётся, когда до неё дошло, девушка быстро извлекла из сумки нож и подползла ко второй дверце.

— Кто там? — спросила Мираль.

— Тётя менестрель пустите меня, — ответил чуть слышный детский голосок.

— Почему ты не пойдёшь к себе?

— Я мокрая, мама накажет, пустите, пожалуйста!!!

— Кто с тобой ещё? — строго спросила Мираль, маленькая девочка однозначно не могла так громко стучать в дверь.

— Дядя, он хороший... Он промок. Он сегодня... приехал, игрушки привёз.

Девочка говорила тихо, так что Мираль еле поняла фразу. Вздохнув, менестрель превратила настил обратно в сидения и накрыла запасными плащами. Потом отворила дверь кареты. Мужчина сразу подсадил девочку, потом закинул свои вещи. Пока Мираль помогала малышке раздеться и выжимала воду из волос, он забрался сам и запер дверцу.

— Мне тоже надо раздеться, — заявил гость. — Не смотрите сюда.

— Хорошо, — ответила Мираль, не прекращая вытирать девочку первой попавшейся тряпкой. Ею оказалось нижнее платье, менестрель мысленно укорила себя, но не прекратила ванные процедуры. Когда малышка стала более-менее сухой, Мираль достала запасную рубаху и шапку и надела их на неё. Рубашка по длине оказалась как платье, а шапка закрыла даже шею. Девочка забралась на сиденье и закуталась в плащ, но дрожать не перестала.

Мираль собрала мокрую одежду и собиралась встать, когда её остановил крик. Девушка оглянулась, прямо за её спиной валялись мокрые вещи гостя, которые он последовательно выжимал во второе окно, а потом бросал обратно на пол.

— Давай вещи, я их тоже выжму, — предложил он.

Мираль подтолкнула одежду и аккуратно села на скамью. Мужчина, даже ещё не мужчина, а парень — у него отсутствовал обручальный браслет, ей кого-то напоминал, где-то они уже встречались, но где, менестрель вспомнить не могла.

Девочка тем временем сползла на пол и достала из кармана юбки свистульку.

— Вот такие игрушки он нам подарил, — показала она Мираль.

— Это так... забавки, — откликнулся парень. — Я вообще-то плотник. Мы с вами встречались ведь. Помните? В начале месяца у вас застряла карета, а я помог её вытащить в колею. Вы мне тогда песни пели.

— Точно, было такое, — ответила Мираль. — Я всё думала, где вас видела. Только имя уже помню.

— Не беда, я тоже. Тепан Лавочкин, странствующий плотник из деревни Руденьки, — представился новый гость.

— Мираль Клёнова, менестрель из Алидвы.

— А меня зовут Алекара Ветрова, я из театра Акитора, — вставила девочка.

— Ты здесь родилась? — удивилась Мираль.

— Да. Тогда здесь Винесы ещё не было. Она два года назад появилась, как от родителей сбежала. Я тогда маленькой была. Мне сейчас пять, — девочка показала раскрытую ладошку.

Мираль призадумалась. Винеса выглядела моложе её. Лет восемнадцати или даже меньше. Но если она так рано сбежала, то неужели обучаться начала чуть ли не с рождения? Когда её успели всему научить? Мираль отправили на обучение в двенадцать лет, после Дня Выбора. До этого с ней занималась только матушка, обучая основной грамоте и безуспешно — шитью.

— Ой, опять гремит, — Алекара отвлекла Мираль от размышлений. — Она до нас не доберётся, да? Аразамаса, хорошо же заколдовала.

— Не доберётся, Аразамаса хорошая ведьма, — поддакнул Тепан.

— И откуда вы такие мокрые? — поинтересовалась Мираль.

— Да я сначала долго общался с конюхом, потом стал искать ручей. Эта тяэли вызвалась меня проводить. Ну и как-то мы застряли там возле воды, опомнились, когда уже ливень вовсю хлестал.

— Вы только маме не говорите, тётя Мираль, — попросила девочка. — Я не нарочно, честно. Так получилось случайно.

Мираль улыбнулась. Девочка считала, что тёте всё известно, в то время как менестрель могла рассказать её матери только про двух вымокших людей.

— И что же там случилось? — поинтересовалась Мираль.

Девочка снова спрыгнула вниз и расправила юбку, которую Тепан несколько раз скрутил, пока выжимал. Из кармана девочка достала горсть камней.

— Это мои сокровища. Я думала они близко, потянулась за ними. А они далеко. Ну я почти достала, а потом раз — и я вся в воде. Тут дождь начался.

— Не надо на меня так смотреть, — попросил Тепан. — Она за спиной бегала. Я заметил только, когда уже всё произошло. Пришлось ещё лапти мыть от грязи.

— Надеюсь, тебе сейчас достаточно тепло, и ты не заболеешь, — заметила Мираль. — Так это значит вы, Тепан, сказали Акитору про меня.

— Да. Это он рассказал? Мы познакомились во дворе у барона. Тот нанял людей чинить строения. Мало кто нанимался — денег обещали мало, больше вещей в обмен. Акитор вот птицу получил. А я меч. Старый, но ещё хороший. И уроки фехтования. Денег, вот не дали. Так что я очень обрадовался, когда смог вас нагнать. Еды-то у меня совсем нет.

— Акитор загадочно исчезал, когда я пыталась спросить. Да и утром не получилось. Вам рассказали, что ночью произошло?

Тепан не знал, и Мираль пересказала утреннее происшествие, умолчав о своих подозрениях. Если девушка права, это подтвердится, нет — незачем обвинять другого. Во время её рассказала, Алекара тоже внимательно слушала — она, как и другие дети, всё время просидела в своём домике. Малыши не рискнули вылезать и путаться под ногами у взрослых.

— Я мог бы определить как сломали сцену, — предложил Тепан.

— Если от неё что-то осталось. Неприятно, что именно так началось моё первое утро здесь.

Глава 14

Дождь закончился только на закате. Мираль с Тепаном всё время рассказывали истории из жизни. Менестрель заметила, что они оба обходят стороной рассказы о семье и домашней жизни. Чем руководствовался Тепан, девушка не знала. Сама же она таким образом думала защитить семью от излишнего внимания. Чем меньше людям известно, тем меньше возможности найти слабые места. За свои приключения менестрель не опасалась, наоборот эта информация могла добавить известности.

Алекара во время рассказов почти не шевелилась, внимательно слушая взрослых. Менестрель заметила восхищение в глазах ребёнка.

— Я тоже хочу так жить, когда вырасту, — только и сказала малышка за всё время, пока взрослые взяли паузу.

— У тебя свои будут, — ответила Мираль, хитро улыбнувшись. — О, уже почти не стучит. Скоро дождь закончится. Мда... У меня под каретой озеро.

— Будем снова вытаскивать, — пообещал Тепан, выглянув в окно.

Его тут же атаковали капли и заставили спрятаться обратно.

Мираль сняла гитару и настроила струны. Под затихающий дождь девушка исполнила летние и детские песенки. Остальные ей подпевали. Алекара точно попадала в ноты и выводила мотив, Тепан то и дело сбивался и пытался ускориться. Это его смущало, как и взгляды Мираль с после очередного убегания вперёд, так что парень постоянно краснел.

Вот дождь закончился. Люди начали выбираться из домиков. Из центра поляны призывно пахло овощной похлёбкой.

Алекара выглянула из окна и стала звать маму. Та вскоре подошла и остановилась на краю лужи.

— Алька. Я так и думала, сидишь у кого-нибудь. Сейчас принесу одежду.

Женщина ушла в домик, и вскоре вышла с узелком. Следом за ней выскочили два мальчика, двух и пяти лет. Около лужи она скинула лапти и подняла подол, чтобы он не касался воды.

— Держи, кошка, — сказала женщина дочери. — Давайте одежду в стирку, — обратилась она уже к Мираль.

Та взяла с пола вещи девочки и протянула их её матери.

— А так что? Давай те тоже постираю. Вообще всё для стирки соберите в узелок, так легче будет. Всё, даже одежду юноши. Не стесняйтесь, я иногда стираю на весь театр, — хмыкнула женщина, внимательно следя, чтобы ей отдали всю одежду. — Верну чистым и целый. Уж можете положиться на Алику. Кошка, ты переоделась? Давай заканчивай. Сейчас папу позову он тебя снимет. Нечего на ночь глядя по лужам бегать. Мираль, в следующий раз лучше позаботьтесь о рве от дождя.

Алика взяла узел с мокрой одеждой и отнесла к дальнему краю поляны, где женщины уже стирали в большой бадье с дождевой водой. Рядом стояли ещё две, откуда брали чистую воду для полоскания. Мираль восхитилась силой дождя, наполнившего такое количество утвари.

Вскоре к карете подошёл Нитас, подсчитывающий с утра уцелевшие брёвна. Девочка раскрыла дверь и радостно прыгнула в объятья отца.

— Папа, знаешь, тот новенький дядя, — Алекара показала на Тепана, — тоже плотник. Он поможет тебе сцену сделать.

— Отлично, кошка, — отец поцеловал девочку и представился. — Нитас, главный плотник театра.

— Тепан, плотник, сын плотника, — ответил парень, протягивая руку. — Опыт самостоятельных работ небольшой, но отцу помогаю чуть ли не с рождения.

— Здорово, — восхитился Нитас. — У меня вот тоже помощники растут.

Помощники замахали руками с края лужи. Дальше заходить им не разрешили.

— Бегите за мисками и к костру. Моряна разрешила, — сказал детям главный плотник, опустив девочку возле братьев.

Алекара и её брат-близнец — Мираль заметила это только сейчас — подхватили за руки младшего и побежали за мисками.

— Тяэли, вы любите ванные процедуры перед ужином на закате солнца? — поинтересовался Нитас.

— Не очень, — призналась Мираль.

— Дренажные системы — основа уюта, даже у подвижного дома.

Мираль не поняла о каких системах говорит плотник, но согласно кивнула.

— Так надо их сделать, — вмешался Тепан.

Он отодвинул Мираль и ловко спрыгнул, окатив водой себя, плотника и карету. На менестреля почти ничего не попало, спасла стенка кареты.

— Я вот тоже ванные процедуры не люблю, — заметил Нитас отряхиваясь. — Лопаты в кузне находятся. Мираль, не сочтите за нарушение этикета, но давайте я и вас на землю отнесу. Канавы долго прокладывать, а голодать взаперти — не дело.

Мираль согласилась. Девушка взяла кухонный наборчик, и Нитас аккуратно перенёс её на пригорок.

— Спина не болит? — поинтересовался он. — Мы все знаем, что Дитий опять взбесился. Но беременную Винесу не переупрямить. Верит в его исправление. Мы сами не пушистики, иногда друг с другом дерёмся, но женщин и детей не трогаем. Вы знайте, он многим тут не нравится, если что не так будет — говорите, заступимся.

— Спасибо.

С одной стороны девушке было приятно такое обращение, а с другой становилось жутко — вся компания не может избавиться от неприятного типа только из-за пожелания беременной, которая по виду ещё совсем девочка. Ей стало непонятно, как люди могут сосуществовать в такой театре? Что он даёт такого, что заставляет людей держаться подле него...

За ужином людей без посуды оказалось меньше. Многие за день успели обзавестись новой посудой и теперь пробовали её в действии. Дети, не боясь новых людей, сидели кружком возле костра на поленьях. Мираль услышала, как Алекара пересказывает остальным приключения "тёти менестреля и дяди плотника". Девочка постоянно путалась в действующих лицах, времени и месте повествования. "Вот так и появляются выдуманные истории", — решила Мираль.

К концу ужина к костру подошёл уставший Тепан. Моряна подала ему оставленный по просьбе Мираль ужин, и парень плюхнулся на скамью возле менестреля.

— Всё, воды больше нет, но выезжать придётся осторожно, чтобы не застрять, — сообщил он девушке.

— Прекрасно, — обрадовалась Мираль. — Большое спасибо за помощь.

— Да не стоит. Акитор объяснил, что каждый здесь занимается своим делом. И нет разницы — просили или нет, если можешь помочь — помогай.

Мираль смутилась. Сколько людей ей сегодня уже помогли, а она даже хвороста к костру не принесла. Девушка попросила Тепана покараулить её кружку, и побежала за гитарой.

Лужи возле кареты уже не было, зато под ней и рядом находились несколько канавок. Одна из них проходила как раз возле двери, так что в темноте легко споткнуться.

Менестрель оглянулась, солнце уже совсем исчезло за деревьями, темнота пока не подступила, но вот-вот грозилась это сделать. Пришлось забраться внутрь и разобрать настил. Подготовив всё ко сну, Мираль вместе с гитарой вернулась к остальным.

— Сегодня у нас снова будут песни, — обрадовалась Винеса. — Замечательно.

Акитор по её просьбе собрал всех возле костра. Сначала он рассказал про ближайшие планы. Предстояло дать несколько представлений в деревнях, плотникам и особо смышлёным мужчинам предстояло восстановить сцену и несколько ярмарочных аттракционов, что приносили деньги театру. Отдельно Акитор выделил прибытие Тепана, чья помощь оказалась очень своевременной. После он пожелал всем приятного вечера и удалился в домик.

Винеса дождалась, пока муж скроется и попросила Мираль спеть. Менестрель быстро подтянула поехавшие струны и заиграла. Петь своё девушка пока не решалась, исполняла только известные песни, так что люди запели сразу как услышали знакомую мелодию. Многие сбивались, не попадали в такт, но Мираль это не смущало. Она чувствовала в этом пении главное — искренность тех, кто поёт, а не показное идеальное выступление.

В этот вечер Мираль лишилась голоса, сорвала его выпевая последнюю песню. За общим гомоном это было не заметно, правда, не для всех. Винеса сразу объявила отбой, а потом подошла к менестрелю.

— Это очень плохо. Часто он у тебя падает? — поинтересовалась актриса.

— Нет, до этой весны почти не случалось, — прохрипела Мираль. В горле саднило и чесалось. Хотелось чего-нибудь мягкого и гладкого, например, горячего молока с маслом.

— Наставник берёг. Ничего. Если завтра проснёмся в лагере, а не на поле боя, прямо с утра начнём работать над связками. Это не дело. Мелуна! — Винеса схватила проходящую мимо ведьму за плечо.

— Сколько раз я просила не называть меня так? — возмутилась Аразамаса. — Особенно при посторонних.

— Тяжело при беременности запомнить все перевоплощения.

Ведьма отправила в воздух несколько снопов огня, выражая свои мысли, после повернулась к Мираль:

— Беременным можно всякое простить, но от тебя я такое не хочу слышать. Показывай горло.

Девушка послушно открыла рот. Ей показалось, Аразамаса поднесла к её лицу огонь, слишком яркий свет больно ударил по глазам, но жара девушка не почувствовала.

— Жить будет. Тренировки спасут мир. — Ведьма отодвинулась и вручила глиняный флакончик. Откуда она его взяла Мираль не поняла. Снова использовала иллюзии для запутывания людей.

— И как меня зовут?

— Аразамаса, — ответила Винеса.

Довольная ведьма ушла к себе.

— И как его принимать? — спросила Мираль.

— Что там? Возьми у Моряны кипяток и разведи в чашке. Выпьешь перед сном. И посуду не забудь помыть. Возле костра котелок с хозяйственной водой.

Мираль послушала совета Винесы. После лекарства, горло перестало щипать, но голос ещё не вернулся. Петь ночью менестрель не собиралась, а утром надеялась на помощь Винесы.

Второе утро в театре началось лучше первого. Мираль проснулась под птичьи трели и шёпот костра. Людей она не услышала, но не сомневалась, они там есть — ночные дежурные и Моряна со своей кухарской командой. Вставать до завтрака совершенно не хотелось. Девушка только шире открыла окно и повернулась на другой бок, привыкая к утренней прохладе.

Она не заметила как задремала. Когда вновь проснулась, лагерь уже наполнился голосами и стуком — это плотники и кузнецы взялись за дело.

Кто-то пошёл в сторону кареты и споткнулся, ударившись о дверь. Повозка затряслась, заставив Мираль приподняться и выглянуть.

— Не хило тут, — сказала Винеса, цепляясь за дверь.

— Тебе помочь? — спросила Мираль.

— Сомневаюсь, — ответила женщина. — Я и так тяжелее тебя, а вдвоём ещё больше.

Актриса схватилась руками за окно и подтянулась.

— Одевайся, будем заниматься перед завтраком. Голос уже в норме, так что великие дела ждут. А Тёпке придётся узнать как надо копать стоки. Одевайся и подходи к моей повозке.

Винеса неспешно удалилась в сторону строительства. Мираль постаралась собраться как можно быстрее, но волосы снова её задержали. После вчерашней сырости они распушились и запутались, так что гребень остался без нескольких зубьев.

Расправившись с волосами, Мираль подошла к домику, где её уже подживала Винеса. Женщины отошли в сторону, где Винеса сначала проверила связки менестреля, а потом начала вместе с ней делать упражнения. Мираль часто сбивалась или перенапрягалась, тогда Винеса резко прекращала занятие и возвращалась к дыханию и сипению.

— Всё так страшно? — поинтересовалась Мираль, когда они закончили первое занятие и пошли завтракать.

— Бывает и хуже, но лучше пока не петь. Сначала разберёмся со связками, а потом уже пойдём дальше, в том числе и репетировать. Будешь уставать — говори. Не надо делать их последних сил. Это вредно, — напутствовала Винеса.

Следующие дни, до начала ранневсхожня*, Мираль и Винеса плотно занимались разработкой и укреплением связок. В лагере ничего странного не происходило. Плотники с кузнецами активно строили сцену и укрепляли повозки. Портнихи шили реквизит. Актёры репетировали Амаскани. Дитий пару раз порывался подойти к Мираль, но его во врем хватили мужчины и возвращали обратно. После второго раза, Лекид не выдержал и подошёл к Винесе как раз во время занятия с Мираль. Так что менестрель стала свидетелем короткого разговора.

— При всём уважении, царевна, этот не лечится. У нас уже сил никаких нет, караулить днём и ночью. Лучше б ты зверя завела — мы бы его в клетку сажали. А человека туда не посадишь.

— Ему просто одиноко и нужно внимание. Доброта вылечит любого, вспомни себя, — ответила Винеса, погрозив кузнецу пальцем.

— Винеса, он нам не по зубам. Мне постоянно кажется, что он ждёт как мы отвернёмся, чтобы разобраться с Мираль.

— Причём здесь она?

— Это его слова, каждый раз, когда мы ловим его за пределами кузницы.

Мираль такое не понравилось. Девушка напряглась и крепко сжала кулаки. Неужели всё настолько плохо, и только сила группы мужчин оберегает её от нападения.

— Он же как ребёнок, надо ему объяснить. Ладно, я сама поговорю с ним, — махнула рукой Винеса.

— Царевна, я тебя предупреждаю, у нас уже нет сил для вразумления, всё чаще хочется взять кувалду и побольше. Боюсь, придётся попросить уйти или его, его Мираль.

Менестрелю такой вариант совсем не понравился. Дитий без присмотра вполне может напасть на караван в темноте. Если театр придётся покинуть ей, обучение прервётся на середине, а это очень обидно. Мираль как раз начала входить во вкус, а голос окреп и уже не садился от перенапряжения как раньше.

— Я всё улажу. Приведи его к моему домику. И Аразамасу.

— Ведьму тоже не верёвочки привести? — хохотнул Лекид, удаляясь в свой угол.

— Винеса, а если кузнецы не смогут его удержать? Я только сейчас осознала, насколько опасно находится возле зверя...

— Да что ж вы все в нём животное видите!! — возмутилась актриса.

Она разъярённо отвёрнулась и отправилась к жёлтом домику. Мираль присела на кочку и задумалась.

Когда всё есть — еда, свобода, защита, быстро забываются опасности и страхи. Мало кто понимает, что его достаток — это серьёзная работа других людей. В городах — стражи и делиции, здесь — караулящих и недосыпающих мужчин, которые делают всё, чтобы другие не почувствовали какую опасность таит в себе ночь и лихие люди. Почему Мираль решиал, что она в безопасности здесь, если видит своего врага. Он уже один раз напал в лесу, что помешает сделать это снова? Пока ей везло, но похоже везение скоро закончится. Любому терпению приходит конец, как и любому ожиданию. Вот и Винеса расстроилась от жалоб на Дития.

От размышлений Мираль оторвал Тепан:

— Ты чего такая грустная, менестрелька? Я тебе обед принёс.

Мираль подняла голову и взглянула на плотника. Он держал в руках по миске с супом, в которых плавали кусочки хлеба.

— Да я бы сама подошла за порцией, — вздохнула Мираль, принимая миску.

— Мне не трудно. Винеса какая-то злая сейчас, это не к добру. Не повредило бы малышу.

— Будем надеяться, что это не такой сильный гнев. У меня опыта в родах нет, так что сказать ничего не могу.

— Да, я и не думал про это. — Мираль показалось, Тепан обиделся. — Просто размышления вслух. Вы с ней не ссорились?

— Нет, вроде бы. Она из-за чудовища расстроена. То есть я хотела сказать...

— Да, ладно, все знают, что Дитий тебя чуть не убил. Раза три за последний год, да? Это часто обсуждают, когда Винесы, Акитора и ведьмы рядом нет. Люди на твоей стороне.

Мираль, удивившись, подавилась хлебом и долго откашливалась, подняв руки наверх, как её учил отец — более действенный способ, чем битьё спине, от которого кусок наоборот может проникнуть дальше. Тепан про такое не знал, и уже привстал, чтобы её похлопать, но девушка сильной жестикуляцией его остановила, а как откашлялась, пояснила в чём дело.

— Тогда мне не понятно, почему здесь всё так?

— Уважение к Акитору и его супруге. Ещё Акитор некоторых вытащил с самых низов и сделал людьми. Дал второй шанс, когда общество отвернулось. Винеса это не видела, зато много раз слышала. Моряна считает, вот после таких россказней, она и захотела так же спасти людей.

— А если не получится? Если выйдет из-под контроля?

— Слушай, ты боишься нападения? — поинтересовался Тепан.

— Есть немного, — призналась Мираль, остро ощутив последствия предыдущих стычек.

Тепан хлопнул в ладоши.

— Я так и подумал. Есть одна идейка, можно попробовать реализовать.

— Магическая?

— Нет, никакой магии или иллюзии. Почему ты так смотришь? Правда, работающая идейка.

— Я даже представить не могу, что может быть, — призналась Мираль. — Так что пока не увижу, ничего сказать не могу.

Тепан попросил не уходить, и побежал к палаткам кузнецов. Вернулся он вместе с помощником Лекида, Афаней.

— И что у вас за идея? — поинтересовалась Мираль.

— Это такая идея. Работает только на дверях. Запираешься изнутри, поворачиваешь язычок, и если кто-то пытается влезть — поднимается такой вой, весь лагерь проснётся, — объяснил Афаня.

— А в окно?

— И на окно можно поставить, главное, утром не забыть отключить. А то побудка будет не из приятных для всего лагеря.

Мираль недоверчиво посмотрела на экспериментаторов. Что-то в этих планах её смущало.

— А если кому-то потребуется от меня что-нибудь... — засомневалась девушка.

— Ночью надо спать. А вот при пожаре и нападении — самое то.

Мираль всё ещё сомневалась. Вот если б это был магический контур с обездвиживанием, тогда бы да, поставила бы его без вопросов. Но какое-то новое изобретение кузнеца. Боязно немного.

— Давай вот прямо сейчас проверим. Пока день и никто не спит. Заодно всем покажем, — предложил Тепан. — Может не одной Мираль требуется.

— Ага, — возмутился Афаня. — Судари и сударыни, обстановка в нашем лагере накаляется. Дабы полегче всем перессорится, предлагаем вашему вниманию новую сигнализацию. А что? Ведь более не доверяем друг другу и подозреваем в пособничестве врагам.

— Не, так не пойдёт. Надо правильно преподносить, как торговцы на рынке, — предложил Тепан.

Мираль встала, ей идея совсем перестала нравится. Защита защитой, но остальным доверять надо. Оставив мужчин выяснять про стратегию предложения новшества, девушка направилась к ручью.

На обратном пути ей встретилась Винеса. Актриса сидела на камне и внимательно следила за Мираль.

— Я всё уладила, — сообщила она, когда менестрель подошла ближе.

— Что теперь будет?

— Всё будет хорошо. Я объяснила ему, что зацикливаться на прошлом и тебе плохо, как и навязывать общество девушке.

— Общество? — возмутилась Мираль. — Да это попытка организовать свидание со смертью.

— Ты просто не так поняла. Это такой способ выразить расположение. Обычные объятия, только от них не надо шарахаться.

Мираль выругалась про себя, помянув всех тёмных богов и нечистых пакостников. Хотелось бы ей знать, Винеса по жизни такая наивная или от беременности. Слух спросить не решилась, плохо обижать беременных и тех, кто младше.

— Поняла, не поняла. Что в итоге-то? Как я могу быть уверена в своей безопасности?

— Ты действительно его так боишься? — удивилась актриса. — Я думала, это просто неприязнь. Аразамаса права, это давнишний страх.

Мираль с ней согласилась. Где-то глубоко внутри жил тот самый страх. Страх за себя, за родных, за знакомых. Девушка научилась его скрывать за маской невозмутимости, чтобы давать отпор верзиле, но столько нападений за короткий срок, постоянное нахождение в одном лагере с Дитием подтачивало броню девушки и оголяло древнее ощущение страха.

— Ой, всё сложнее чем я думала. Но мы не можем выделить тебе охрану. И запереть Дития не можем.

— Афаня с Тепаном какой-то звонок придумали. Такой что мёртвого поднимет, но мне сомнительно, что его сейчас можно использовать. Вдруг люди подумают не то?

— Люди чаще всего думают не то, — заметила Винеса. — Идём, глянем, что они там наизобретали.

Мужчины всё ещё спорили возле кочки, где их оставила девушка. Так и не смогли решить, как лучше всего представить изобретение театру. Винеса очень внимательно послушала аргументы, после встряла в разговор:

— Зачем обязательно преподносить это как новое средство защиты имущества? Разве среди нас нет добровольных экспериментаторов?

Мужчины сразу замолкли, обдумывая предложение. Актриса продолжила:

— Никто из нас не видел ранее это устройство, да и не слышал его. Оно хоть рабочее? Тем более требуется проверка. Причём на глазах у всех. Потом его ведь можно продавать с лотка кузнеца. Афаня, ты разве не думал о таком?

— Дело говоришь, царевна. — Афаня изобразил подобие реверанса, очень отдалённое, видимо, видел когда-то давно, а может у актёров скопировал. — Теперь ты видишь, почему она у нас царевна? — поинтересовался он у Тепана. — По всем вопросам дело говорит. Так когда начнём эксперимент?

Винеса решила, надо просто пойти и установить на карету Мираль это устройство. Довольные Афаня и Тепан поспешили в кузнецкий угол за изобретениями. Винеса с Мираль отправились к карете.

— Аразамаса дала Дитию лекарство, чтобы он о тебе не вспоминал пока. И мы будем репетировать в дальнем углу от кузнецов.

— А как же усталость остальных мужчин, которые замучились следить?

— Больше он им не будет доставлять неприятностей. Об это тоже Аразамаса позаботилась.

Мираль устало вздохнула. Такая наивность Винесы её раздражала, но это не изменишь. Только личным опытом.

Женщины остановились возле кареты. Мираль сразу забралась внутрь, Винеса осталась рядом. Пока дожидались экспериментаторов, актриса успела переговорить с Моряной. Кухарка уже занялась подготовкой к ужину. Её помощники активно нарезали овощи, пока главная изучала запасы мешков. По её словам, продукты уже заканчивались, и пора делать следующую закупку.

— Значит, завтра трогаемся, — решила Винеса.

Вместе с мужчинами прибежала вся компания детей, включая двухлетнего малыша. Что неудивительно, все дети обладают удивительной способностью вовремя замечать намечающее интересное событие.

— Мы прямо сейчас и будем проверять? — уточнила Мираль.

— А как же, вдруг не работает, — заверил её Афаня.

Винеса с ним согласилась.

— А людей напугаем?

— Мираль, спокойно. Тут ко всему привычные, — заверила актриса. — Это ночью такое лучше не практиковать, уставших и недовольных будет много, а сейчас — нормально. Зрители могут сбежаться, да. На то мы и актёры.

Дети довольно заголосили, им явно понравилось объяснение "царевны".

Проверяющим сделали Афаню. Кузнец забрался внутрь кареты и установил на дверцах чуть выше окна два квадрата. Потом заперся изнутри и скомандовал лезть в одну дверцу.

Тепан аккуратно просунул руку в окно и открыл защёлку. Ничего не произошло.

— Это потому что я штору почти не шевелил, — объяснил плотник и резко распахнул дверцу.

В следующий момент у Мираль заложило уши и потемнело в глазах. Пронзительный и резкий вопль был похож на удар по наковальне. Но если удар был коротким и звучал ритмично, то у этого казалось, время застыло в одной точке, заставив звенеть вечно. Дети попадали на землю, а потом с криками бросились прочь. Винеса пригнулась и закрыла уши. Тепан спрятался под повозку.

Мираль начало казаться, её сейчас разорвёт на части и начнётся всё с ушей. Она медленно присела, не в силах бороться.

Потом всё стихло. Первые секунды Мираль показалось, она совершенно оглохла и кругом тишина. Постепенно слух вернулся, а вместе с ним звуки леса и голоса возмущённых людей. Афиня довольный сидел в проёме кареты, его изобретение сработало.

— И что это было? — поинтересовалась Аразамаса, появившись в клубах алого дыма.

— Новое изобретение Афани и меня, — ответил выползший из-под кареты Тепан. — Работает даже лучше, чем предполагается. Мы специально готовили его к ярмарке, думаем, будет пользоваться популярностью у людей. Но не знали кто решится опробовать это новшество на себе. Мираль решилась. В целях улучшения изделия, оно пока будет стоять на её карете, но включаться будет лишь по ночам. Надеюсь, никто не собирался врываться ночью к нашей менестрельке?

-Ну, у тебя и выражения, — хмыкнула Моряна. — Предупреждаю, будет срабатывать просто так, влеплю штрафные наряды всей компании и по всей строгости.

— Так ведь для того и ставим, — попытался смягчить приговор кухарки Афаня. — Это позор будет, коли сработает без предупреждения у горожанина. Кто с нашими кузнецам после этого будет работать?

— Да ну вас, — махнула половником Моряна.

Люди начали расходиться по делам. Мираль почудилось, некоторые смотрят на неё понимающие, другие с усмешкой, будто все прекрасно поняли, зачем девушка установила себе защиту.

Менестрель поднялась на ноги. Голова сразу закружилась, перед глазами поплыли кольца яркого света.

— Аразамаса, мне дурно, — сообщила Мираль.

— Тогда сними эту чушь с кареты, — посоветовала ведьма.

— Я серьёзно, — возмутилась девушка.

— Я тоже.

Ведьма развернулась и пошла к своей палатке. Уже около входа она повернулась и удивлённо взглянула на Мираль. Будто та должна была прочитать мысленное приглашение. Мысленно возмущаясь, Мираль неспешно подошла к палатке. Аразамаса усадила девушку на кровать и принялась осматривать голову.

— Что могу сказать. Резкие сильные звуки тебе вредны. Выпьешь, и голова пройдёт. И я серьёзно. У тебя высокая чувствительность к звукам. Как для профессионала, это хорошо, но однажды ты можешь не пережить сильный звук.

— Ты специально меня пугаешь? — поинтересовалась менестрель.

— Нет, я предупреждаю. Слушай мудрых людей, когда скажут, что воздух здесь опасен. А теперь оставь меня. Не у одной тебя голова от этого ушного убийцы трещит.

Перед сном Мираль аккуратно заперла дверцы и закрыла шторы. Тепан предложил открывать окошко со стороны козел вместо боковых, для свежего воздуха. Девушка эта идея понравилась, Мираль подивилась тому, что сама не догадалась раньше.

Оказавшись взаперти, Мираль предельно аккуратно вытащила одной рукой язычок, а другую в это время держала возле рычажка отключения механизма. Проблем не возникло, механизм включился, но не завыл.

Менестрель забралась в спальный мешок и спрятала светящийся кулон в мешочек. Заснула она с мыслей — лишь бы ночью механизм не сработал.

Глава 15

Ночь прошла спокойно. Ничего не звенело, никто не пытался вломиться.

После завтрака объявили общий сбор. Довольно быстро все вещи оказались собраны. Впрягли лошадей, и караван двинулся в путь. По словам Акитора, выходило, что сейчас они направляются в сторону посёлку рудокопов для покупки железа, после — к лесорубам. Перед этим будет короткая остановка в деревне, где закупят продукты и покажут несколько представлений.

Вовремя пути дети вновь спрятались, будто их нет. Даже детских голосов не слышно. Зато многие взрослые предпочли идти пешком. Караван двигался со скоростью обычного человека.

Мираль в этот раз ехала одна на козлах, но скучать ей не приходилось. Тепан, когда дорога это позволяла, ехал рядом и развлекал разговорами. Рассказывал он интересно, но девушка периодически задавалась вопросом — правда ли всё это или выдумки.

Под конец она не выдержала и поинтересовалась, почему он пошёл плотники, а не сказители. Тепан почесал затылок и пожал плечами.

— Так я ж грамоте не обучен, сочинять не умею. Только вот рассказывать и пересказывать.

— Причём тут это, если наставник всему обучает? Плотничать же отец с нуля учил?

— Да не то, чтобы с нуля... Я сначала за ним наблюдал, потом повторять пробовал. Потом мне сказали — плотником будешь. Я и пошёл. У нас в деревне плотники ценятся. И в городке работы хватает. Я даже о другом и не думал. Байки сказывать — здорово. Особенно вечерком после работы. Все уставшие, делать ничего не хочется. Сядешь с остальные и сказываешь, слушаешь других.

— И при наличии работы ты отправился с путь, — хмыкнула менестрель.

— Конечно. Хочу мир посмотреть, где чему обучиться. Потом и свою мастерскую организовать. Лучший мастер тот, который у нескольких учился. Да и истории после этого интереснее станут. Разве не так?

Мираль согласилась, всё верно, и так можно.

Обеденный перекус получился именно перекусом. Моряна раздала всем хлеба и морковки, в ручье набрали воды, и отправились дальше. Акитор надеялся остановиться недалеко от деревни и хотел сделать это засветло.

Рассчитал он всё верно. Солнце ещё не коснулось леса, а отряд прибыл на место. Остановились на большой поляне возле ручья. До деревни отсюда оставалось саженей тридцать. Пока готовили лагерь, Акитор вместе с группой мужчин и двумя женщинами поехали договариваться о еде и заработках.

Мираль раздумывала — поехать ли с ними, посмотреть, как договариваются, или остаться в лагере. Раздумья оборвала Винеса. Актриса решила продолжить обучение и повторить пройденное. Так что они зашли за холм, Мираль начала вспоминать как требуется разрабатывать связки. Винеса только кивала — это означало, что упражнения выполняются правильно. После разминки со связками перешли к усилению голоса.

Тренировались до захода солнца, Алекара позвала всех ужинать, и как раз вернулись из деревни добытчики. Вместе с ними прибыла группа новых людей. Алекара объяснила Мираль, что это бросатели флагов — они танцуют с ними и фехтуют под звуки барабанов. Каждый год примерно возле этой деревни они присоединяются к театру Акитора и вместе путешествуют до середины осени.

— И много людей к вам присоединяются? — поинтересовалась менестрель.

— Когда как, — ответила Винеса. — Не все любят круглый год кочевать, а у нас им нравится.

Мираль снова задумалась — что такое в этом театре? Конечно, ей самой тут нравилось, её хорошо принимали, освобождали от многих работ. Вряд ли дело в распределении обязанностей. Нечто другое заставляет людей сплотиться. Что именно Мираль снова не спросила. Ей показалось невежливым задавать такой вопрос Винесе.

Вновь прибывшие расположились отдельным лагерем за остальными повозками, но ужинать сели вместе с остальными — Моряна приготовила и на них. Бросателей флагов было всего шестеро — три мужчины и столько же женщин. Внешне они походили скорее на лакеев или пажей, но не на артистов. Все оделись в малиновые кутки с вышитым фиолетовым котом посередине и облегающие штаны такого же цвета. Мираль не сразу даже поверила, что девушки там тоже в штанах. Вопреки устоям и этикету. И чувствуют себя вполне удобно. Вдвойне непостижимо. Менестрель не смогла понять, как можно добровольно надеть мужскую одежду. Она видела уже гимнасток и акробаток в мужских брюках, но те обязательно надевали поверх короткие юбки с разрезами. А тут никакого намёка на юбку.

На ногах у гостей были надеты высокие кожаные сапоги, явно очень дорогие, в таких даже на по городу ходить жалко.

Мираль постаралась держаться подальше от "вольнодумцев", как называли тех, кто намеренно не соблюдает принятые нормы. Те этого не заметили, что успокоило девушку — ей не хотелось ссориться с такими необычными людьми, но перед общением требовалось время для привыкания к облику.

После ужина Мираль впервые за последние дни взялась за гитару. Ночи стали теплее, но не сильно, зато Винеса была уверена в крепости связок ученицы и сама попросила её сыграть. Менестрель послушалась и не пожалела. Голос действительно слушался. Мираль устала петь, а связки всё ещё оставались в норме. Это не могло не радовать.

Концерт в деревне тоже прошёл без проблем. Мираль разбавляла песнями номера гимнастов, короткие сценки и иллюзии Аразамасы.

Завершали представление новые гости с флагами. Сначала зазвучали барабаны. Акитор и Рутам прошли возле кольца зрителей, расширив его раза в два, так что Мираль оказалась в первом ряду и смогла без помех наблюдать. Когда круг достаточно расширили, в центр вышли люди с флагами. Четверо, по парам — мужчина и женщина. Они синхронно махнули вправо-влево, раскрутили над головой и всё под барабанный ритм. Повернулись друг к другу, флагштоки будто сами выпрыгнули у них из рук и взлетели по дуге, чётко упав в руки к партнёрам, стоящим наискосок. Снова махи и повтор. Потом откуда-то сзади прилетели ещё четыре флага. Их поймали, сложили на подобии весла, раскрутили. Дальше начался бой. Фехтовали, боролись все вчетвером, будто в зеркале, копируя движения друг друга. Выходило плавно и красиво — в настоящем бое такое не встретишь. Настоящий танец в совокупности с фехтованием.

Когда представление закончилось, Мираль хлопала громче и дольше всех, а в лагере уже без боязни подошла к женщине-фехтовальщице. Та жадно пила поданную Моряной воду и вытирала пот с лица. Чтобы просто так не стоять, Мираль попросила воды и для себя. Моряна протянула ей полную кружку, как оказалось наполненную берёзовым соком.

— Ты вроде бы менестрель с прекрасным голосом, — то ли спросила, то ли констатировала женщина в штанах, закончив пить.

Мираль проглотила сок и кивнула.

— Моё восхищение, голос чист и прекрасен. Давно мы такого не слышали.

— Ваше представление произвело на меня не меньшее впечатление. Знамёна, танцы и драка. Всё так красиво и гармонично. Меня зовут Мираль Клёнова, из Алидвы, — представилась менестрель.

— Велана Каризова, из Орузино.

— И как вас односельчане воспринимают?

— Как ветреных особ, которые не ясно на что живут. И огород нас давно зарос травой. Только остатки яблок по осени собираем.

Мираль задумалась, как бы ненавязчиво попросить дать ей пару уроков. Сама она взамен ничего не может предложить. Разве только денег.

— Голос тебе Винеса поставила? — поинтересовалась Велана. Мираль кивнула. — Я так и подумала. А кто играть учил?

— Матей Потеникий.

— Так это правда? Этот дед преступил через себя и взял ученика. Даже больше — ученицу? Мелана, Валид, вы слышали? Это ученица старого гордеца.

— Правда? Мы думали это ложь, когда услышали про ученицу Потеникия. Он всех отсылал вне зависимости от способностей, — объяснила Мелана. — Невероятно.

— Что обсуждаете? — поинтересовалась Винеса.

— Мираль говорила, что её наставник Матей Потеникий?

— Вроде, а что?

— Этот самый старик, который хотел помереть без передачи дара, — объяснил Валид. — Всех детей отсылал, никого не хотел брать.

— Теперь мне точно понятно, что Мираль ни на кого больше не похожа. Сначала предвзятый наставник, теперь обучение у актрисы, что младше неё. Вы смотрите, Мираль в поисках новых знаний, и вас наставниками сделает, — рассмеялась Винеса.

Мираль покраснела. Именно этого она и хотела. Научиться танцевать. Сейчас, когда Винеса перевела это в шутку, есть показалось совсем невозможным просить об этом.

Бросатели флагов, как они сами себя называют Мираль так и не уточнила, позвали всех своих и начали переговариваться. Они быстро пришли к какому-то решению. Мелана отделилась от них и подошла к Мираль. Менестрель как раз заканчивала вторую кружку берёзового сока.

Мелана сняла берет, и русая коса довольно громко ударила её по спине. Крутя головной убор в руках, женщина поинтересовалась:

— Матей Потеникий ведь передал всё искусство игры на гитаре?

— Да, а зачем... — Мираль не договорила.

По поляне разнёсся истерический детский вопль, перешедший в рёв. Дети кричали здесь так редко, что узнать в чём дело сбежался весь лагерь.

Авеса, шестилетняя девочка, принёсшая Мираль еды, когда та лечилась, прижимала к себе нечто странное и ревела. Мать её поспешно обняла и попыталась успокоить.

Остальные дети тем временем рассказали о причине истерики. Когда все вернулись после представления, Авеса долго не могла найти любимую куклу. Малышка точно помнила, она оставляла её в домике на кроватке. Не могла же кукла сама уйти. Дети сначала наблюдали за поисками подруги, но когда та начала всхлипывать, тоже присоединились. Растерзанную куклу нашли близнецы Алекара и Мелид под каретой Мираль. Кто-то сломал кукле ручки-ножки, так что они висели на тоненьких щепках, разрезал туловище, и вся солома торчала наружу, а платье стало похоже на ленточки. Шерстяные волосы отодрали и надели на лицо. Когда дети их подняли, то жутко перепугались. От миленького улыбающегося лица ничего не осталось. Из одного глаза торчала шляпка гвоздя, в другом зияла дырка, нос и рот криво срезали.

— О, Стихии! — всплеснула руками портниха Алика и быстро увела близнецов с намерением их отвлечь.

Остальных детей тоже увели, в том числе и Авесу. Отец девочки осторожно взял изуродованную куклу и показал Тепану и Нитасу.

— Сможете такую сделать?

— За дня два-три, — ответил Нитас.

— Нет столько. Веску сейчас отвлечь надо.

— Ясно, что надо, — согласился плотник. — Их всех сейчас отвлечь надо, такую страхолюдину увидеть. Тут взрослый заикой станет. Нилай, надо тебе в деревню, там может готовые есть.

Нилай согласился. Правда, поехал о не сам, а отправил подростка лет четырнадцати. Мальчишка уже наравне со взрослыми принимал участие в репетициях, дежурил по ночам и помогал по хозяйству. Теперь отправился в деревню на поиски куклы для плачущей девочки.

Аразамаса тем временем забрала изуродованную игрушку и закрыла глаза. Потом сморщилась и отбросила куклу в сторону.

— Проклятая магия, — прошипела ведьма. — Точно как на сцене. Нужен костёр. Большой костёр из ёлки. Живо, найдите подходящие дрова.

Те, на кого показала пальцем Аразамаса, побежали исполнять приказание.

— Всех, кто касался игрушки привести сюда и не подпускать к другим.

Ведьма сказала это достаточно громко. Люди сначала замерли, а потом разбежались по укрытиям. К Аразамасе вышли все дети и несколько взрослых.

— Что ты творишь? — удивилась Винеса, выглядывая из домика. Оказалось, она единственная всё проспала.

— Собираюсь снимать проклятье.

— В прошлый раз без костра обошлись, — заметила Моряна. Её кухня находилась в отдалении и женщина не опасалась, что ей сейчас навредят. — Сжигать всех что ли собралась? — неудачно пошутила кухарка, вызвав детский рёв.

Аразамаса зашипела на всех сразу. Потом разрешила остальным выполнять то, что они до этого делали.

Винеса тем временем попробовала найти виновника. Все согласились, что произошло это, пока большая часть труппы ходила в деревню и обратно. В лагере остались кухня, ремесленный угол и сторож лошадей. Сначала решили — это Дитий. Все, кроме Винесы и Акитора знали, что он может такое совершить. Только Лекид и Афаня утверждали, что не оставляли его, да и не пытался Дитий покинуть палатку. Слишком увлёкся изготовлением подковы. Моряна тоже не помнила, чтобы он мимо кухни проходил.

— Зато Рутам пробегал. Пришёл из тех кустов, выпил воды и мимо повозки Мираль вернулся к лошадям, — вспомнила кухарка.

— Так приведём его сюда, — вскипел Нилай. — Поговорим.

Он собрался сделать шаг, но ударился о невидимую стену.

— Я же сказала, все, кто трогал игрушку, стоят здесь, пока я не отпущу, — хмыкнула Аразамаса.

Мираль заметила, Винеса и Акитор незаметно скрылись за её каретой. Ушли выяснять в чём дело, пока остальные заняты на поляне.

Из леса принесли дрова. Сложили костёр достаточный для перепрыгивания. Аразамаса посыпала в него траву, а после подожгла сразу все брёвна. Вспыхнуло зелёное пламя.

— В какие дома входили заражённые? — Ведьма подняла толстую ветку и ушла окуривать повозки. Все, не ясно, зачем она спрашивала. После повозок Аразамаса обошла палатки и вернулась к костру, куда бросила ветку.

— Сначала взрослые прыгают, после дети. Лекид, Афаня, у дальнего конца надо выкопать яму.

Дети снова заревели от страха, но следом за взрослыми прыгнули через костёр. После ведьма сняла щит и отпустила людей. Она подняла куклу и бросила в огонь. Кукла зашипела и сгорела в фиолетовом пламени, расшвыривая во все стороны искры. Люди испуганно разбежались, а Аразамаса начала читать заклинание. Над огнём появилось чёрное облако, взмыло ввысь и исчезло.

— Теперь проклятье снято, — удовлетворённо сообщила ведьма и удалилась к себе. — Да, угли, руками не трогать! — крикнула она уже из палатки.

Лекид и Афаня стали аккуратно лопатами переносить золу в выкопанную яму. Туда же отправились и остатки дров.

В это время со стороны лошадиного выгона послышался шум. Многие, всё ещё напуганные проклятием, побежали смотреть в чём дело.

Мираль прибежала к выгону одной из первых. Она как раз ближе всех к нему находилась. Там крепкий и сильный Нилай схватил Рутама за шею и тряс. Рутам сопротивлялся, но как-то очень вяло.

— Прекратите! Немедленно прекратите! — Менестрель попыталась их разнять, но Нилай просто не обратил внимания на крохотную девушку.

На помощь поспешили мужчины. Нилая и Рутама разняли.

— Вы чего? — кипя от злости, спросил Лекид.

— Так он жеж единственный кто игрушку Весы мог испортить, — ответил Нилай.

— Не делал, — прохрипел Рутам. Он дышал шумно, громко и никак не мог остановиться.

— А кто? Признай, обиделся, что я в тот раз тебя ударил. На ребёнке отыграться решил. Слабак.

Рутам вытер лицо и попытался наброситься на противника. Его удержали.

— Лекид, ты сам был в лагере, и кроме Рутама видел кого-нибудь возле моей повозки? — поинтересовался Нилай. Лекид согласился — только его и видел. — Так он, значит, и виновник.

— Будь он виновник, Аразамаса указала б, — возразил Лекид. — Она же сказала — чьё-то сильное проклятье.

— Где эта ведьма? Пусть сама разъяснит, кто в чём виноват. Не, я за себя не ручаюсь. Я говорил, на малютку любого прибью, вот и прибью. Ту тварь, что с игрушкой это сотворила.

— Ну попробуй, — хмыкнула Аразамаса, появляясь в клубах дыма. — Я лично с таким магом дело иметь как-то не хочу. И вот почему. Он кукловод. Сильный. Может на большом расстоянии колдовать, так что источник не найдёшь. В нашем театре его куклы нет, я не ощущаю. Но не удивлюсь оборотничеству. Звериному, когда лесной зверь по приказу становится человеком и творит. А после уходит в лес, — ведьма чётко, с нажимом произносила каждое слово, всё больше запугивая людей. — Людей он пока не трогает, но планы его нам неизвестны. Надо вспомнить, кто и когда успел насолить магу. Иначе театр распадётся.

— А пока покупайте заговорённые травы, — закончила Винеса.

Люди нервно рассмеялись. Возникшее напряжение начало рассеиваться.

— Теперь серьёзно. Этот некто вредит, но вредит по мелкому, ведь все живы и здоровы. Значит, нам в любом случае стоит быть аккуратными. Мы постараемся выяснить причину, а пока остаётся только ждать ответа на вопросы. Рутам покажись Аразамасе. Нилай, тебе тоже стоит к ней подойти с семьёй. И прошу, пока мы не найдём виновника, не надо друг друга бить, — попросила "царевна".

Послышался тихий и злобный смех, Мираль оглянулась в поисках звука и заметила Дития, смотрящего на сборище. Он немного раскрыл полог шатра и наблюдал. Лицо его перекосилось наподобие театральной маски. Глаза ещё больше выпучились, будто сейчас выпадут. Взгляд безумен, только слюны не хватает. Мираль точно уверилась — это его рук дело, не без помощи Эгоистичной мандрагоры. Сердце бешено застучало, и кровь прилила к вискам, отбивая ритм в ушах. Если это предупреждение? Если он предупреждает, что так же разделается и с ней? Снова безопасность показалась такой слабой и далёкой. Раз Дития днём не заметили, он с лёгкостью сможет напасть тёмной ночью. Менестрель затряслась и обхватила себя за плечи.

Остальные не заметили смеха из кузницы или не подали вида. Нилай, по настоянию Винесы, попросил прощения у Рутама, и люди вернулись к прерванным занятиям. Из деревни вернулся паренёк с новой куклой, мало похожей на сломанную, но других не оказалось. Нилай вместе с игрушкой и семьёй зашёл в палатку Аразамасы, и как девочка отреагировала на куклу, Мираль уже не видела.

Менестрель забралась в повозку и занялась настройкой гитары. Мысли то и дело возвращались к произошедшему, и Мираль с опаской косилась на дальний угол поляны, где расположился ремесленный угол.

— Ты правда думаешь — это дело рук дело? — внезапно спросил Тепан.

Мираль испуганно отшатнулась. Девушка не слышала шагов, и это её насторожило.

— Ты как подобрался?

— Просто подошёл. Но кто-то слишком засмотрелся и меня не заметил. Ты уже несколько раз за сегодня будто в другом мире.

— В смысле?

Тепан постучал по боку кареты, усмехнулся и объяснил:

— Когда куклу эту нашли, побежала и стояла столбом, пока ведьма её не сожгла. Потом как Винеса речь закончила, ты оглядываться стала, словно мир не узнавала и что-то слышала. И сейчас вот засмотрелась, струны перебираешь, а происходящее не слышишь.

— Не правда, за уничтожением куклы я внимательно следила. Потому такой показалась. А после речи Винесы я его смех услышала. Только, видимо, одной мне слышно было.

— Вероятно. А что люди решили в повозках звуковой сигнал Афани установить, слышала? Вот, ты в это время провалилась в свой мир. Как только голова не отвалилась.

Мираль припомнила жизнь в Зимней бабочки. Там она тоже выпадала из реальности от усталости или лекарств, сейчас не так важно. Неужели она так сильно устала после концерта, что снова начала видеть что-то иное.

— Мне надо поговорить с Аразамасой, — решила менестрель.

— А на вопрос ответишь? — грустно спросил Тепан.

— Да, я его подозреваю. Не видел, Аразамаса свободна? А впрочем, сама вижу, они вышли.

Мираль положила гитару на пол кареты, заперла дверцу и направилась к ведьме, ожидая получить от неё ответ.

Когда Мираль вошла, Аразамаса развешивала пучки растений на стенах. Ведьма предложила ей сесть и продолжила занятие.

— Рассказывай с чем пришла и подробно. Я всё прекрасно слышу.

Менестрель слегка опешила. Она не представляла с чего начать. Потом выбрала драку после концерта и последующие ощущения вне реальности. Рассказала про лечение Люсава Демяновича и его коллеги, не упоминая про связь с тайным кланом. Перешла к описанию обмороков у Атальи дома и закончила сегодняшними событиями, пересказав свои ощущения и рассказ Тепана.

— То есть ты хочешь сказать, что тогда так сильно ударилась головой, что концерты на природе стали тебе вредны? — уточнила Аразамаса.

— Нет, мне кажется, здесь магическое влияние.

Ведьма рассмеялась, но уточнила:

— Какие симптомы из того, что ты не рассказала?

— Это тайна.

— Если скрываешь от меня, ничем не могу помочь. Если боишься ушей, палатка зачарована. Говори, или выход там.

Мираль взглянула на приподнятый угол палатки, откуда доносились голоса, потом на ведьму, спокойно развешивающую травы.

— Ты знаешь про тайные кланы? — осторожно спросила менестрель.

Ведьма на мгновение замерла, а потом продолжила развешивать.

— Знаю. Почти в каждом городе такие есть. Занимаются противозаконными опытами, но иногда у них выходят полезные вещи.

— В Манисте такой тоже есть. Прямо возле графа, а может и вместе с ним. Кто их знает. Лекарь, что лечил меня, один из них. Я подслушала разговор его и ещё одной женщины. Они хотят сделать из меня "куклу" — средство для возвращения здоровья графскому сыну и личного менестреля графа.

Аразамаса отложила траву и повернулась к гостье:

— Я их понимаю, такую жизненную силу ещё надо поискать. Не каждому даётся.

Ведьма взяла Мираль за запястья и закрыла глаза. Она замерла и, казалось, не дышала. Менестрель сначала внимательно следила за лицом Аразамасы, но оно не выражало эмоций. Тогда девушка перешла к изучению ската палатки напротив. Её украшали пучки сушёных трав, собранные прошлым летом. Над ними висели пять бубнов с перьями цветов от светло бежевого до чёрного. Сбоку от них располагались плетёные из разноцветных ниток квадраты и многоугольники. На сундуке стояли две картины на коже, верёвочками привязанные к деревянным рамам. Вокруг них расположилась деревянная посуда.

— Твоя кровь заражена, — неожиданно сказала Аразасама. Глухой и тихий голос напугал менестреля.

— И что теперь? — тихо спросила Мираль.

— Будем лечить. Я сделаю это не больно, но будет лучше, если ты окунёшься в в тишину.

— Засну? — не поняла менестрель.

— Нет. Я обездвижу тебя, так что всё тело станет не родным. И надену повязку.... Мне легче, когда за мной не следят, — добавила ведьма. — Согласна.

— Да, — коротко ответила Мираль.

Она не поверила. Конечно, Аразамаса будет делать, что лучше не видеть девушке. Что? Вскроет ей живот? Разрежет вены? От представившихся картин у менестреля закружилась голова.

— И не воображай, — резко сказала Аразамаса и надела на Мираль повязку.

После уложила на кровать. Пальцы ведьмы забегали по телу девушки. Сначала появилась тяжесть. Мираль решила пошевелиться, но это удалось с трудом. Прикосновения Аразамасы начали слабеть и исчезли.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросила ведьма.

Мираль попробовала ответить, но не смогла. Язык, рот, лицо, да и остальное тело, её ничего не слушалось. Девушка перепугалась, это оказалось ещё хуже, чем во сне, когда попадаешь в ловушку и не можешь двигаться.

— Отлично. Не пытайся напрягаться и не бойся. Всё по плану. На сон моих сил не хватит, так что придётся полежать. Впрочем, ты и так никуда не денешься. А я поведаю истории от сотворения мира до наших дней. Не думай, я не исчезну.

Продолжая разговаривать, Аразамаса принялась колдовать. Мираль слышала звук переставляемой посуды, стук дерева друг от друга. Приглушённый удар металла о землю.

Аразамаса не прекращала рассказ. Мираль думала, что заснёт, но голос ведьмы постоянно менял ритм, не давал заснуть. Происходило это как-то слишком навязчиво. Менестрель решила, что спать ей нельзя и принялась повторять сказки и прислушиваться к окружающему миру.

Внезапно по рукам пошёл приятный холод. Что-то побежало по венам, тем синим линиям, что иногда проглядывали сквозь кожу. Приятная прохлада сменилась покалываниям, и вскоре к Мираль снова чувствовала себя. Пальцы ведьмы пробежались по телу.

— Чувствуешь?

— Д-да, — с трудом ответила менестрель. Язык слушался всё ещё плохо.

— Отлично. Речь восстановится через некоторое время. Пока просто лежи, радуйся тому, что у тебя всё есть. А мне надо прибраться.

Ведьма принялась шуршать и переставлять посуду. Мираль тем временем пробовала двигаться. С каждым разом получалось всё лучше. Когда Аразамаса разрешила снять повязку, девушка достаточно освоилась, чтобы сесть.

Рукав платья с правой стороны был присобран, а локоть замотан бинтом. Не сильно, слоя два-три, так что можно сгибать и даже двигать.

— Это надолго? — поинтересовалась Мираль.

— Нет, до утра. Ужинаешь у меня, а дальше можешь быть свободна.

— Почему ты взялась за лечение? Из-за клана?

— Это не твоё дело, — огрызнулась ведьма. — Да, чтоб они подохли! — крикнула она и выбежала из палатки.

Мираль удивлённо проследила за ней. После магическая усталость, решила менестрель.

В палатку осторожно заглянула Моряна с посудой в руках.

— Ведьмочка сказала тебе принести еды. Что это с ней?

— Устала, наверно. Она меня лечила, — Мираль показала на повязку.

— Не похоже на неё, — возразила кухарка. — Она не бывает такой бешеной.

— Я же не могла её так обидеть?

— Вряд ли. Кушай, я потом помою, тебе сейчас нельзя. Лучше сразу спать иди. Это Аразамаса сказала, — добавила Моряна, заметив удивлённый взгляд менестреля.

После ужина Мираль неспешно перешла в свою повозку. Аразамаса была права, сил у девушки совсем не осталось, голова кружилась, конечности мелко тряслись даже после сытного ужина.

Пока не стемнело, девушка решила не закрывать дверь, а наблюдать за лагерем. Долго отдыхать ей не пришлось. Вскоре подошла Мелана.

— Я по делу, но если не вовремя — так и скажи.

— Послушать могу, что-то делать — нет, — ответила менестрель.

— Я с предложением. Мечтаю играть на гитаре, но денег на наставника нет. Винеса упомянула о твоей тяге к знаниям. Быть может барабан или танец?

Мираль удивлённо замерла. Ей предлагали обучение танцевальному фехтованию в обмен на знания. Сами, просто потому, что она умеет играть. Девушке хотелось закричать от счастья, но она сдержалась.

— Я могу поделиться тем, чему меня обучили, но не больше. Я только получила грамоту, а тонкости образования мы не изучали.

— Мне бы для начала струны научится зажимать и бить по ним. А что взамен, барабан или танец?

— Танец, чему научите, — быстро ответила Мираль.

Мелана согласилась и попрощалась до утра.

На следующий день караван отправился дальше в сторону рудников. Мираль оправилась после лечения. Дети не вспоминали про испорченную куклу, развлекаясь с новой игрушкой Авесы.

Театр передвигался очень медленно. Ехали до обеда, после разбивали лагерь. Артисты репетировали Амаскани. Мираль разрывалась между учёбой и репетициями, продвигаясь везде потихоньку. Отец в юные годы учил её фехтовать, чтобы менестрель могла дать отпор. Сейчас знания весьма пригодились и облегчили обучение. Мелана постоянно хвалила за успехи, и сама успешно справлялась с заданиями, то и дело жалуясь на резь в пальцах. Струны гитары больно впивались с мягкие пальцы, оставляя лёгкие порезы. Мираль уже давно нарастила твёрдые мозоли на подушечках и теперь усиленно вспоминала, чем её лечил наставник в первое время.

В двадцатых числах Ранневсхожня театр прибыл к селу рудокопов. Расположились на большой поляне возле длинного забора. Акитор в компании кузнецов ушёл договариваться. Вернулся он достаточно быстро вместе половиной села, если не больше. Все стало интересно, кто прибыл.

— Веселье! Веселье! — закричали дети, увидев разноцветные повозки. — Магия! Веселье!

Акитор отозвал Мираль в сторону, оторвав от созерцания встречи двух культур.

— У них тут завели новые правила, покупка металлов только через смотрителя — местного барина. К нему надо идти договариваться, а Винеса, сама видишь — беременна. Я не могу с ней отправиться, а без женщины нормального разговора не выйдет. Обычно Винеса мне подсказывала, что и как говорить. Из грамотных только ты у нас остаёшься.

— Пойдём, — согласилась Мираль. Ей было всё равно, чем заняться в этот вечер.

Мираль накинула куртку, и вместе с Акитором и Лекидом отправилась через село к барскому дому.

— Надо договориться о цене на железо. Цену Лекид будет отслеживать. Второе — о представлении, селяне не против, но если барин запретит, ничего поделать не смогут. На месте разберёшься, когда и что подсказать, чтобы мы грубыми не показались, — объяснял по пути Лекид.

— Вы? Грубыми? — удивилась менестрель.

— Ну наукам мы не обучены, гладких речей вести не умеем, только сценарию. А барин может новое что-нибудь подкинуть.

Мираль покачала головой. Всё же отсутствие образования не повод занижать свои знания. Тем более разговор прошёл хорошо, Мираль только пару раз подсказала, а остальное время общался Акитор. Речь его вполне соответствовала месту и не вызывала нареканий. Цену удалось сбить до приемлемой и получить разрешение на завтрашнее представление. Об этом Акитора на обратном пути сообщил старосте, который сразу пригласил гостей на ужин. Так что в лагерь вернулись уже в темноте.

Селянам решили показать Амаскани, танцы с флагами и иллюзии Аразамасы. Весь реквизит люди понесли на себе, а переоделись ещё в лагере. Довольные дети подхватили вещи Аразамасы, которая назначила их своими помощниками. Весело поющую процессию снова встречали всем селом. Люди выходили во дворы, махали руками, всячески выражали одобрение.

По приказу старосты для гостей установили четыре столба и между ними протянули верёвки, обозначив задник сцены. Пока раскладывали реквизит, вокруг крутились будущие зрители. От них осторожно отделилась женщина. Она осторожно спросила что-то у Рутама, тот показал на Аразамасу. Женщина нерешительно оглянулась, решилась и приблизилась к ведьме.

— Мне сказали, вы маг? — тихо спросила она.

— Допустим.

— Вот здесь всё, что мы накопили. Понимаете. У меня сын, единственный. Остальные не выжили, а он остался. Один, самый поздний, самый любимый. Вот ему сегодня пять лет исполняется. Если не побрезгуете, устройте ему магию на день рождения. Вот насколько тут есть денег, — женщина протянула кошелёк.

Аразамаса приняла его и пообещала зайти после основного представления.

— Мы на соседней улице в четвёртом доме живём, — сообщила селянка и быстро ушла. У края площади её ждали муж и сын. Женщина им кивнула.

Ведьма тем временем раскрыла кошелёк.

— Они либо копили со свадьбы, либо приторговывают железом на стороне, — присвистнула она.

— Я тоже такое устрою своему малышу, как подрастёт, — всхлипнула Винеса.

Аразамаса высыпала серебряные монеты на ладонь, отсчитала половину и протянула Винесе.

— Мой взнос в общак. Мираль, я знаю, ты хочешь подзаработать, — весело сообщила ведьма.

— Хочу? — удивилась менестрель.

— Да. Будешь играть на гитаре, а Везав на скрипке. Алекара и Авеса будут помощницами. И каждому по монете. Серебряной.

Мираль согласилась. Аразамаса отвела созданную группу в сторону, и объяснила план.

После основного представления, девочки побежали искать нужный дом. За ними не спеша двинулись остальные. На углу ведьма попросила спутников остановиться и выглянула. Дождалась пока дети с шумом убегут дальше по улице, и продолжила путь.

Заказчики стояли на крыльце.

— Наш только что гулять удрал, — грустно сообщила мать.

— Знаю. Это мои помощницы, — ответила Аразамаса. — Где будет представление?

Родители растерянно переглянулись.

— Здесь можно, — мужчина показал на небольшой дворик, ограниченный забором, домом и огородом.

— Ясно. Мираль, прячься справа от ворот, Везав — слева. Не шевелитесь, сейчас я вас закрою.

Аразамаса махнула руками. По ощущениям всё осталось как прежде, только хозяева охнули. Ведьма осталась довольна произведённым эффектом. Присев возле Мираль, Аразамаса крикнула петухом, достаточно натурально, так что на неё зло покосился настоящий и нахохлился, собираясь прогнать соперника.

На улице послышался топот.

— Вот, видите, Пашка, и он орал, — сказал мальчик. — Странно, что вы такого не слышали.

— А курочки как смешно кричат, — весело крикнула Авеса.

И девочки стали кудахтать, почти как куры.

— Пора, — шепнула Аразамаса и быстро выбралась из укрытия.

Девочки, увлечённые игрой, подбежали к ней. Руки они согнули к подмышкам и махали ими как крылышками.

— Смотрите, какие курочки, — хмыкнула Аразамаса. Девочек окутал синий туман. Настолько плотный, что они спокойно спрятались возле Мираль и Везава. На их месте появились две настоящие курицы.

— Эй, — испуганно крикнул мальчик. — Они не курочки!

— Да? — удивилась Аразамаса и снова создала туман.

Девочки вернулись к ней. Когда туман рассеялся, Алекара начала делать вид, что играет на гитаре, а Авеса, что на скрипке.

— Да, мы не курочки, мы — мызуканты, — серьёзно ответила Алекара.

— Это глупо, — возмутился мальчик. Он всё ещё стоял на улице.

— А так? — спросила Авеса.

Это была команда. Мираль и Вязав заиграли на инструментах.

— Я тоже так хочу! — крикнул малыш.

Аразамаса махнула руками. Туман снова скрыл девочек. Когда она рассеялся, девочки перестали делать вид, что играют.

— А не боишься? — хитро спросила Аразамаса. — Тогда входи. Здесь тебя ожидают настоящие чудеса и магия, что случаются раз в жизни под день рождения.

— Ух ты! — восхитился ребёнок и вбежал во двор. — Вы тоже умеете колдовать? — спросил он девочек.

Те ответили отрицательно.

— Мы всего лишь скромные слуги Великой Аразамасы.

— Ты хотел поиграть на инструменте, — напомнила ведьма. — Что выбираешь — скрипку или гитару?

— А можно рожок? Тогда скрипку.

Аразамаса показала как надо держать руки и дала сигнал. Мальчик изобразил игру, а Везав озвучил. Дальше ведьма показывала фокусы с участием помощниц и без них. Исчезали и появлялись цветы, взлетали птицы и взрывался фейерверк. Громкий смех привлёк соседей, которые смотрели на представление из-за забора, тихо комментируя и хлопая. Аразамаса их не замечала, обращалась только к мальчику и его родителям.

Когда всё закончилось, мальчик поблагодарил ведьму, но попросил больше не превращать своих помощниц в птиц.

— Но это же весело, — возразила Авеса.

— Вам весело, а мне страшно стало. Были друзья, бах, и птицы. Это злое заклинание.

Аразамаса только хмыкнула. Она дождалась, пока все разойдутся, и сняла заклятие с музыкантов.

— Можете подниматься, — разрешила ведьма.

— Легко сказать, — проворчала Мираль. За время представления она отсидела всё.

Спина сильно разболелась от длительного общения с неровным забором. Деревянный чурбачок не помог от онемения ног. Пришлось хорошенько размять конечности, и только потом идти в лагерь. Вязав чувствовал себя примерно также. Мираль слышала, как он обещал себе больше не соглашаться на ведьмины подработки.

Глава 16

Незапланированный праздник закончился. Театр снялся с места. К отъезду готовились ещё с вечера, хотели засветло добраться до селения лесорубов. Мираль собиралась недолго, за время пути она перестала собирать нары, просто хорошо закрепляла сумки и закрывала двери.

Перед отъездом девушку привлёк чёрный дым, идущий из-за леса. Мираль обратилась с вопросом к проходившему мимо Лекиду — вдруг нужна помощь, тот отмахнулся. И пояснил, это переплавляют руду в железо в огромных печах. Люди вернулись к работам и зажгли печи.

Менестрель вспомнила Ладимира. Там, возле моря, он сейчас тоже стоял около печи и готовил элементы карет. Помогал отцу или уже выполнял собственный заказ... Мираль сжала в руке кулон, подарок на помолвку. После забралась на козлы и поехала следом за балаганом.

Дни тянулись однообразно. Театр спешил прибыть в столицу к середине Тепловетра*. Пока они ехали, Мираль размышляла, во второй половине дня готовилась к представлениям и занималась с Винесой и Меланой. Во время занятий девушка ощущала на себе злобный взгляд из кузнецкого угла. Сам Дитий не показывался и не давал повода для стычек, но напряжение в лагере росло с каждым днём. По несколько раз в день вспыхивали ссоры, многие ходили, оглядываясь. Даже Аразамаса поддалась всеобщей панике и старалась не покидать лишний раз палатку. Винеса объясняла это приближением столицы, где всем надо будет выступить очень хорошо. Про себя же говорила — это приближение срока.

Когда пятнадцатого числа впереди показались белые стены и зелёные крыши столицы, Мираль почувствовала приближение свободы. Здесь к ней относились хорошо, не ограничивали, кормили, даже удалось немного заработать. Люди в театре отличались большей раскованностью и свободой, они спокойно наряжались в наряды друг друга, переодевались за каретами и в кустах, постоянно шумели, особенно взрослые. Такие различия сначала забавляли менестреля, но с каждым днём всё больше утомляли. Мираль хотелось немного тишины, четырёх крепких стен с не менее крепкой дверью. Так что после выступления в столице, девушка решила тихо покинуть театр, чтобы Дитий не проследил за ней.

Балаган остановился на обширном поле в десятке саженей от стены. Акитор вместе с Лекидом пошли в город договариваться. Мираль быстро разобрала вещи и тоже отправилась в Принус.

— Я с тобой пойду, — предложил Тепан. — В городе так много всяких разных бродят.

Менестрель не возражала, но предупредила, что сперва заглянет на почту. Парень не возражал. Ему не было большой разницы куда идти.

Они спокойно прошли в город. Очередь давно рассосалась, а следующую ожидали вечером, когда крестьяне поедут по домам. За северными воротами находились деревенские участки. Их поглотил город во время расширения. Землю селянам урезали, оставив огород и сад, а из животных разрешили держать только собак и кошек. Некоторые продали участки и уехали подальше от города, другие остались, продав скот. Бывшие деревенские улицы замостили, а на краю разметили небольшой гарнизон для охраны северных ворот. На бывшей деревенской площади, превращённой в Североселянскую, расположилась ярмарка со свежими продуктами. Здесь Тепан исчез и снова появился с двумя пирожками. Один он протянул девушке.

— Угощайся. Ещё горячий. Ух, давно я таких не ел.

Мираль взяла тёплый пирожок и аккуратно откусила. Тесто оказалось очень вкусным и мягким, прямо таяло во рту.

— Их готовят прямо здесь недалеко и сразу продают. Там внутри клюквенное варенье. Горячее, так что осторожнее, — сообщил Тепан, махая рукой перед ртом. — Горячее, но вкусное. В театре таким не кормят. Ужасно соскучился по мамкиным пирожкам.

Девушка закивала, втягивая воздух и махая рукой. Она тоже обожглась о варенье.

— Моряна очень хорошо готовит, но как-то однообразно, — продолжил Тепан. — Так что иногда можно себя побаловать на ярмарке.

— С такой оравой не до изысканных блюд, — заметила Мираль. — Идём.

Прямая северная дорога вывела людей к домам без участков и близко стоящих друг к другу, мимо некоторых не могла пройти лошадь не то, что карета. Здесь находились различные лавки, постоялые дворы и трактиры. Среди всего многообразия вывесок Мираль заметила жёлтую вывеску с голубем, держащим на шее свиток с ленточкой, знак почтовой службы. Девушка бодро направилась к ней.

Внутри толпились люди, каждый стремился быстрее отправить послание. Время от времени слышали гневные крики, когда кто-нибудь лез без очереди. Тепан зайти внутрь не рискнул, пообещал дождаться снаружи. Менестрель тем временем заняла очередь и облокотилась на стену, стараясь отрешиться от шума. В руке девушка сжимала пухлый конверт. Каждый день она писала Ладимиру по одному листу, рассказывая о происходящем. Умолчала только о Дитии — не стоило лишний раз волновать жениха, он бы рассказал всё делиции или отцу Мираль. Это могло повлечь неприятности для самой девушки.

Очередь двигалась медленно, люди возмущались, что не успеют отправить послания до закрытия. Тепан пару раз заглядывал, вздыхал и закрывал дверь. "Наверно, сожалеет, что со мной отправился", — решила менестрель, когда приятель закатил глаза и в третий раз исчез за дверью.

Колокола на башне пробили шестнадцать раз, и девушка оказалась напротив почтового служащего.

— Быстрая доставка по этому адресу, — сообщила Мираль. — Это у вас городской вестник? — удивилась девушка.

— Да. Будете брать? Поорле стоит, зато новости за два месяца, — мужчина в синем костюме протянул Мираль три больших листа, сложенных пополам и вложенных друг в друга.

— А... Как это сделали? — ещё больше удивилась менестрель, рассматривая аккуратные буквы и ровные строчки.

— Провинциалка, — снисходительно улыбнулся служащий. — Ещё три года назад Их Светлости был представлен станок. Там буквы вырезают, а потом как печать — хлоп, хлоп. И не раз, а сколько нужно. Государь одобрил новшество, поблагодарил мастеров и приказал книги и вестники печатать. Книги эти пока только князья купить могут, там буковок много вырезать, а вестники для всех сделали. Раз в два месяца выпускаем. Берёте?

— Да, — рассеяно ответила Мираль. Ей страшно захотелось изучить новый вестник, посмотреть буковки и даже картинки. Кроме того, сзади люди напирали, требуя пошевелиться.

Вестник и письмо обошли девушке в два серебряных. Мираль случайно отдала три, но поняла это уже на улице.

— Ты как-то странно выглядишь. Тебе там по голове заехали? — поинтересовался Тепан, схватив девушку за руку.

— Нет. Я такое там увидела. Большие буквенные печати, чтобы новости сообщать. И так растерялась, что лишнюю монету вручила. Кажется, служка её посчитал презентом, и вряд ли вернёт.

— Про деньги я понял. Предлагаю заесть утрату в трактире, я тут за углом увидел симпатичный. За мой счёт. И не возражай. А вот про новости я ничего не понял.

Мираль развернула листки и показала приятелю.

— Яснее не стало.

— Здесь новости за последние пару месяцев. Вот написано — за Рожденец и Ранневсхожень. Они написаны не от руки, а отпечатаны.

— Слушай красиво. Даже жалею, что читать не умею. Давай ты мне почитаешь, пока мы будем еду ждать.

— Идёт.

Трактир Мираль понравился. Помещение чистое, на окнах разноцветная слюда и занавески. Подоконники украшены горшочками с цветами, а на стенах картины с сельской жизнью. На старых столиках отпечатки ножей и вилок, но сами столешницы тщательно оттёрты. В дальнем углу девушка заметила возвышение вроде сцены.

— Сделай заказ, а сейчас приду, — сообщила Мираль.

— Удобства в ту дверь, — показал Тепан, по-своему поняв её поспешность.

Менестрель кивнула, но всё равно направилась к стойке. Тучный мужчина там делал записи в книгу, но сразу оторвался, как Мираль поздоровалась.

— Чем могу служить, тяэли?

— Скажите, у вас есть в этом месяце свободные дни для выступлений?

— Что вы можете предложить? — заинтересовался мужчина.

— Я — менестрель. Исполняю общеизвестные песни и немного своих. Сейчас выступаю вместе с театром, но через неделю буду свободна.

Хозяин трактира уточнил информацию о Мираль. Ему не очень понравилось, что это первый год самостоятельных выступлений. Менестрель предложила посмотреть её выступление в театре Акитора или исполнить прямо сейчас. Мужчина согласился посмотреть и найти девушку, если ему понравится.

— Ты ходила делать заказ? — поинтересовался Тепан. — Я тоже сделал, на нас двоих, но второй оплачивать не стану.

— Нет, пыталась договориться о концерте здесь. Похоже, безуспешно.

— Потом что тут только свои выступают или известные, — уверенно заявил Тепан. — Так что могла бы и не пробовать, а сразу почитать.

Мираль только вздохнула. Матей не обещал, что её везде будут радостно встречать, но очень хотелось бы меньше предвзятости к новичку.

Ожидая заказ, девушка прочитала первые две страницы новостей. На третьей она увидела схематичный портрет Дития с большой подписью — опасен и разыскивается. Сообщать об это Тепану прямо здесь Мираль не хотелось. Менестрель резко обернулась, разносчица несла заказ.

— Пока всё, — девушка сложила вестник и спрятала его за пояс.

— Всё так всё, есть лучше молча. Голодные всегда так питаются.

За столом Тепан старательно показывал насколько он голоден — ел быстро и молча. Мираль старалась не отставать, но порцию не доела, она оказалась слишком большой для маленькой девушки.

— А ты не очень-то голодная, — заметил Тепан отставляя пустую кружку.

— Мне меньше еды нужно, я же маленькая, — заметила менестрель.

— Это точно. Не выше Люминки моей, а ей сейчас двенадцать стукнуло. Осенью на Выбор собирается, — последние слова Тепан произнёс с грустью.

— Поедешь её провожать?

— Нет, родители сами справятся. Я решил год путешествовать, и от слова не отступлюсь. Лучше я всем сестрёнкам подарков пошлю. Каких в нашей деревне нет. Подпишешь мне подарок, а то почтовики не туда ещё отправят.

— Хорошо.

Тепан расплатился за обед, и они пошли дальше гулять. Мираль хотела дойти до дворца, но приятель увёл её на ярмарку в восточной части города. Ему не терпелось купить подарки для сестёр и родителей. Мираль сначала ходила за ним тенью, но позже заинтересовалась. Оказалось, в столице продаётся много новых вещей. Таких в Алидве ещё ждать и ждать. Первым приобретением девушки стали носки тонкой вязки с пяткой. Молодая женщина уверяла, что они будут носиться дольше, а ногу облегают лучше именно благодаря этой самой пятке. Мираль примерила один, даже надела сапог сверху, оказалось, действительно удобнее и нигде ткань не упирается.

— Хорошо, возьму на пробу. Ещё две пары мужских.

— А какая у него нога? — поинтересовалась продавщица.

Менестрель задумалась. Как-то она не обращала внимания на это. Ноги больше, чем у неё. Обычные мужские. Насколько больше? Они как-то не сравнивали. В детстве было время, когда ноги, руки и рост у них был одинаков, а потом Ладимир вытянулся, а Мираль так и осталась крошечной.

— Не помню, — сказала менестрель после длительного раздумья. — Высокий, сильно меня выше. Длину ног мы измеряли.

— Тогда могу предложить почти универсальные для высоких мужчин с обычной ногой.

— Да, давайте.

Носки продавщица завернула в большой лист и перевязала бечёвкой. Дальше Мираль купила ещё чернил, перьев и грифелей. Бумаги ей пока хватало, девушка впопыхах прихватила толстую стопку графской. Когда Мираль это обнаружила, она находилась уже далеко от Летней Бабочки и не горела желанием возвратиться и отдать. Позже девушка убедила себя, что это моральная компенсация.

После рынка друзья отправились обратно к театру. Впервые за долгое время Мираль не хотелось туда возвращаться. Она старалась задержаться на каждой улице, разглядывала людей и здания. Прислушивалась к разговорам. Город выглядел просто райским местом по сравнению с балаганом, где громко репетировали, постоянно ссорились. Здесь не было ощущения внимательного взгляда в спину. Люди скользили взглядом и тут же забывали о них. "Я дала обещание сыграть Амаскани, большее не давала, отыграю и буду свободна, пойду, куда мне хочется", — убеждала себя девушка по дороге к лагерю.

На поляне уже развернулась ярмарка. Место огородили флажками, поставили аттракционы, среди них несколько палаток. У дальнего края флажком поставили сцену, за ней начиналась жилая часть. По периметру флажков ходили двое охранников. Приходу Тепана они очень обрадовались.

— Ты где пропал? — поинтересовался Афоня. — Мы тут готовимся к завтрашнему дню, мужские руки очень нужны. Только не занятые.

— Так я думал управиться до начала работ. Не успел. Сейчас занесу и вернусь, — пообещал плотник.

Мираль оставила вещи в карете и отправилась к Винесе. Царевна театра сидела на троне и обмахивалась веером.

— Здравствуй, давно тебя не видела, — обрадовалась она Мираль. — Будем продолжать? Или отдохнёшь перед трудовой неделей.

— Отдохну, если не против. Я только из города. Хотела отправить письма, нашла много чего интересного. Например, вот это.

Мираль развернула вестник на третьей странице, заложила и показала Винесе. Та быстро пробежала по строчкам.

— Это такая книжка? — поинтересовалась женщина.

— Нет, это новшество. Вестник за два месяца, продаётся на почте. Дорогой, но кажется, пользуется спросом у горожан.

— Ага, то есть Дития тут ждут. А что там про тайные кланы, можно глянуть.

Мираль дала вестник ей в руки. Винеса прочитала, что хотела и отдала.

— Спасибо. Я так рада, что ты нас предупредила, хотя и не любишь Дития. Я позабочусь, чтобы его не нашли.

Царевна медленно слезла и побрела к кузнечному углу. Мираль почувствовала укол совести. Не из-за этого она помогала актёрам. Просто не хотела пятнать свою репутацию.

Девушка спрятала вестник и отправилась к домику Оканы.

— Здорово, порвалось что? — поинтересовалась портниха. Она в этот момент дошивала рубаху одного из актёров.

— Нет, я подумала, тебя это заинтересует. Видела такие? — Мираль протянула только купленные носки.

— Неа, интересно. А удобно?

— Я только купила, один раз всего примера. Тогда не жали и не давили.

— Можно я пару дней по-изучаю? Если они такие удобные, можно будет всем связать.

Мираль разрешила.

Закончив с новостями, девушка забралась в карету, где до ужина играла на гитаре и тихо пела.

Утром театр ожидал неприятный сюрприз. Все балки оказались подпилены, так что качели, карусели, лестницы и столбы сцены пришли в негодность. Ночные сторожа оказались спящими, и ничего не помнили. Аразамаса, тоже ночевавшая на территории ярмарки в своей палатке, дрожала под одеялами и бормотала о проклятьях и погоне. Мираль узнала всё это от Моряны, пришедшей к менестрелю с поручением.

— Возьми сейчас Винесу и уведи подальше от лагеря. Придумай что хочешь.

— А помощь не нужна? — осторожно спросила менестрель.

— Это и будет твоя помощь. Хотя нет, пары серебрушек не найдётся? Попробуем восстановить городок.

Менестрель послушно отсчитала две монетки из старых запасов и вручила кухарке. Та спрятали их в большой кошелёк, пообещав вернуть, если дело выгорит.

— Да, Акитор вроде пока тоже спит. Спокойно скажи ему, чтобы ко мне подошёл. И Винесу как можно скорее подальше уведи, чтоб наш лагерь не было слышно.

Моряна развернулась и удалилась на кухню.

Мираль накинула куртку и, заперев карету, отправилась будить Винесу. Девушка аккуратно постучала в жёлтый домик. Оттуда спустя время донеслось тихое мяуканье.

— Винеса, это Мираль. Я волнуюсь за голос, давай до начала представления повторим.

— Да всё с ним в порядке, — в окошке появилось заспанное лицо Винесы.

— Я не уверена. Пожалуйста. — Мираль постаралась сделать самое жалостливое лицо, какое умела.

Винеса сдалась. Она быстро привела себя в порядок и растолкала мужа, чтобы шёл руководить процессом.

— Акитор! — Мираль вспомнила втрое поручение. — Тебя Моряна зовёт, говорит какое-то особо важное дело.

Мужчина ответил что-то вроде м-мяф.

— Он уже собирается, — перевела Винеса, выбираясь из повозки.

Мираль подхватила девушку под локоть и повела в сторону от лагеря и города.

— Зачем так далеко? — подивилась царевна.

— Чтобы мы ничего не слышали. В смысле, чтобы мне чужие голоса не мешали, — ответила менестрель.

Уйти пришлось далеко, почти до соседней деревни. Шли не спеша, время от времени останавливались, и Винеса отдыхала.

Мираль выбрала место в овражке с большим количеством колокольчиков и отцветающих ландышей. Винеса сразу плюхнулась на землю, объявив, что она либо умрёт сейчас, либо будет рожать.

— Ой, — покраснела Мираль. — Я забыла, что тебе тяжело так долго ходить. Извини.

Царевна вместо ответа спрятала лицом под локтем и часто задышала. Мираль устроилась на земле в отдалении.

Женщины молчали. Менестрель слушала жужжание насекомых и трели полевых птиц. Иногда звуки разбавлял рёв скота. Мираль насчитала шесть мычаний, прежде чем Винеса заговорила.

— Ты не думаешь, что я от неведения больше волнуюсь? — всхлипнула она.

Мираль оторвалась от созерцания шмеля на клевере. Менестрель недоумённо взглянула на подругу, желая понять смысл сказанного.

— Пол ребёнка тяжело угадать, — сделала попытку девушка.

— Я прекрасно обхожусь без этого знания, — возразила актриса. — Я просто понимаю, мы не просто так ушли далеко от лагеря. Ты могла бы потренироваться и там. В чём причина? Дитий набедокурил, и его хотят судить? Или они прознали, что его лучше сдать?

Винеса привстала, ужасаясь своему предположению. Она плотно сжала губы и широко раскрыла глаза. Мираль не выдержала и отвела взгляд.

— Я права, да? — уточнила женщина.

— Нет, Дитий тут не причём. Здесь удобнее...

— Хватит мне врать! — рявкнула Винеса.

Мираль не ожидала от неё такого и инстинктивно откатилась назад.

Царевна поднялась и нависла над менестрелем. В этот момент Мираль показалось, что Винеса крупнее её раза в четыре, а не на треть локтя.

— Что происходит в моём театре? — прорычала женщина. Казалось, она сейчас растопчет менестреля.

Мираль проворно села и ответила:

— Ярмарочный городок ночью уничтожили.

— Так какого шута, от меня это скрывают? — Винеса покраснела от гнева и ударила кулаком в ладонь.

— Это ещё не всё.

— Что ещё?

— Охранников нашли усыплёнными, а Аразамаса в ужасе прячется внутри палатки.

Винеса хотела ответить, но начала задыхаться. Она схватилась за живот. Мираль подбежала, чтобы помочь, но женщина её грубо отпихнула. Менестрель не удержалась и села.

— Иди прочь, и не лезь в мой театр, — прохрипела актриса.

Тяжело дыша, она быстро пошла в сторону лагеря.

Мираль хотелось разреветься. Она согласилась помочь людям, а вместо этого получила удар. "Шёл бы этот театр далеко", — прошептала менестрель. Она вытерла выступившие слёзы, отряхнула платье от цветочной пыльцы и тоже двинулась в сторону лагеря. Вскоре она обогнала Винесу и первой скрылась в повозке.

— Где Винеса? — удивлённо спросила Моряна, заглянув в карету. Мираль злобно на неё посмотрела, но не ответила — в голове вертелись только крепкие выражения. — Ты ей всё сказала?

— Да, пока она не дофантазировалась до выкидыша, — прошипела менестрель. — Похоже, это не помогло.

— Успокойся, это моя вина. Царевну я приведу в порядок, но что делать с тобой не знаю, так что сама-сама. Ведьма наша до сих пор не в себе.

— Да тут все не в себе.

Мираль плотно задёрнула штору, чтобы не видеть лица Моряны. В карете резко стемнело.

Менестрель легла и часто задышала, надеясь, что так её скорее отпустит. На улице послышались голоса. Это Винеса выясняла отношения с остальными актёрами.

— То-то у них никто не задерживается, — зло пробормотала Мираль. — Таким-то отношением. Мне такое не нужно.

Она закрыла лицо ладонями и стала кататься с бока на бок и рычать. Хотелось что-нибудь уничтожить или порвать. Побиться головой о стенку, в конце концов. Мираль выругалась и села. Раз она собралась уезжать, можно выместить злость в сборах. Менестрель схватила спальный мешок и стала его утрамбовывать в сумку. Швы затрещали, но выдержали. Матушка хорошие вещи делала, крепкие надёжные. Мираль задумалась, как она сейчас там. Переживает, небось, за дочку-бродяжку.

Мысли о матери и сбор вещей успокоили девушку.

— Теперь надо понять — совсем меня изгнали или что-то я должна, — решила менестрель.

Она вылезла наружу. Там всё выглядело спокойным. Люди выстроились в очередь за едой и тихо переговаривались. Менестрель взяла свою посуду и подошла к Моряне.

— Успокоилась? — поинтересовалась кухарка, накладывая гречку.

— Почти. Я поговорить хотела.

— Давай отойдём.

Моряна подала знак помощнице сменить её, и они с Мираль отошли в сторону.

— Винеса меня выгнала, — сообщила менестрель.

— Тебе показалось. Она в запале это сказала, — заметила кухарка. — Она сильно разозлилась. Это не твоя вина. Откуда ж тебе знать про её характер.

— Я — интуит.

— Всем свойственно ошибаться, Мирка. Винеса уже успокоилась. Сейчас она с Аразамасой сидит. Ведьмочка никак не отойдёт, всё дрожит.

Мираль опустила взгляд и задумалась, собираясь с ответом.

— На меня столько всего навалилось. Личные страхи, чей-то постоянный взгляд, ощущение беспомощности перед неизвестностью, ваша раскрепощённость, да ещё это. Тяжело. Завтрашний день уже кажется кошмаром. Хочется бежать без оглядки.

— Это тайный враг. Его происки. Мы все вместе выдержим, поверь мне. Каждый испытывает нечто похожее сейчас. Ты можешь поделиться переживаниями со всеми здесь. С кем захочешь. Никто не оттолкнёт. Только не держи в себе.

Мираль всхлипнула. Сдерживаемые слёзы потекли по щекам. В этот момент ей хотелось стать маленькой девочкой и спрятаться в материнских объятиях. Моряна аккуратно обняла её, стараясь не задеть миску с кашей.

— Не держи это в себе, — посоветовала кухарка, когда Мираль успокоилась. — Это до беды довести может.

Девушка кивнула, после слёз полегчало, но маленькая обида всё ещё грызла внутри.

— Что будет с ярмаркой?

— Акитор и Лекид ушли на поиски элементалиста земли. Он сможет срастить дерево, но пару дней придётся отдавать всё заработанное ему. И это лучше, чем с нуля делать.

— А в прошлый раз почему не так?

— Разгромили только сцену и почти в щепки. Сейчас просто подпили всё и не до конца, может, рассчитывали, что проверять не станем, и первые гости зашибутся, — объяснила Моряна.

— Так легко взять и срастить...

— С деньгами что угодно можно сделать. Ты кушай, пока каша не остыла.

Кухарка усадила Мираль на скамью и вернулась к котелкам.

Менестрель съела две ложки и остальное выбросила в мусорную бадью. Выпив остывший чай, девушка отправилась к городку. Ей хотелось выяснить обстановку. На первый взгляд всё выглядело целым, только слегка покосилось. Четверо мужчин ходили вдоль ограды и не пускали никого внутрь.

Мираль пыталась разглядеть надрезы на деревяшках, но ей не удавалось. За таким занятием её застал Тепан.

— Видишь карета едет?

Мираль взглянула в сторону города. Оттуда выехала карета с эскортом, и встречные телеги достаточно быстро уступали ей дорогу.

— Видать к нам. Неужто царь сам едет разбираться, — хмыкнул парень.

— Это странно.

— Не думаю, что у каждого театра такие сюрпризы по утрам.

— Здесь всё странно.

Мираль облокотилась о целый заборчик и стала наблюдать. Из кареты вышли двое мужчин в мантиях и девочка лет семи с пушистыми вьющимися волосами. Солдаты распределились по периметру всего лагеря и застыли.

— Царский маг, — удивлённо прошептала Мираль, разглядев нашивку.

— Врёшь, — поразился Тепан.

Менестрель не ответила.

Мужчины тем временем водили рукой в воздухе, будто что-то щупали, и перебрасывались репликами. Девочка оставила их беседовать и вошла на территорию ярмарки. Остановилась возле качелей и стала их внимательно осматривать. Мужчины заметили это и присоединились к ней. Через некоторое время тот, что старше со всей силы удалил в столб. Тот не шелохнулся. Тогда девочка перешла к каруселям.

— Она выбирает, что чинить? — удивилась Мираль.

— Это она чинит, — удивилась ещё больше менестрель, спустя некоторое время. — Ты видишь, те о чём-то разговорились, а на столбе листики выросли и исчезли.

— Тебе показалось. Так не бывает. Стихии — не женское дело, — отмахнулся Тепан.

— Бывает, я чувствую это.

В этот момент девочка обернулась и посмотрела в глаза Мираль. Подмигнула и пошла к сцене. Менестрелю показалось, что девочка не только восстанавливала дерево, но и слышала её мысли. Мираль от такого стало страшно. Ноги подкосились, заставив опереться на забор.

— Слу...шай, где Ак...и...тор? — спросила она.

— В лагере, он с одним из солдат приехал. Пойду, узнаю в чём дело.

Мираль кивнула и пошла в свою повозку. Ей требовалось осмыслить увиденное.

Менестрель лежала на настиле без движения, смотрела на кусочек неба, видимый через маленькое окошко под потолком. Мысли отсутствовали, чувствовалась пустота. Нерастраченные силы не давали заснуть. Мираль казалось, она застряла где-то на пограничной зоне и не может сдвинуться. Да этого и не хотелось.

Казалось она долго лежала, прежде, чем в окне появилась голова Тепана.

— Ты здесь? Не спишь? Я вот всё узнал. Они сначала хотели простого елементаиста нанять, но тот послушал и повёл к главному. Там пришлось ещё раз говорить. Цармаг цену набивать не стал, только потребовал, чтоб ему не мешали и всяческий содействовали. По городам ходят слухи о тайных кланах. Они плетут заговоры и мучают людей. Вот и здесь решили, что так.

— К-каких кланах? — Мираль резко села, так что голова закружилась.

— Тайные. Они по всему царству растут и множатся аки грибы. В каждом городе свой есть, только их поймать не могут. Хранит кто-то, не иначе Морей с Мереем.

Мираль затряслась. Неужели её будут преследовать до конца? Можно ли скрыться? Может попроситься во дворец? Вдруг там спасут... или там свой клан, и девушка обречена поменять одну клетку на другую. Может дома её не достанут. Ладимир и отец не дадут ей погибнуть.

— Ты совсем раскисла, — прервал мысли девушки Тепан. — Понимаю, столько потрясений за день. Крепись. Городок нас восстановили. Сейчас цармаг с Аразамасой беседует.

Мираль накинула на плечи куртку, укуталась в неё и выглянула в окно. Возле повозки Акитора и Винесы бродила девочка, не обращая внимания на любопытные взгляды местных детей. Один мужчина, рыжеволосый и более молодой, пил что-то на кухне. Другой неожиданно выскочил из домика Винесы.

— Земи, тяэли хочет с тобой поговорить, — бросил он и направился к костру.

Девочка ловко забралась в домик. Цармаг тем временем принял у кухарки кружку и быстро её осушил. По его просьбе Моряна налила ещё холодного чая. Вскоре к ним присоединилась довольная девочка. Она попила и все трое в сопровождении солдат покинули лагерь.

После их отъезда, Акитор объявил быструю подготовку к открытию. В лагере остались только кухарки, два охранника и Винеса с Аразамасой.

В ожидании выхода Мираль сидела за сценой и изучала место соединения брёвен. Оно нашлось очень легко — в этом месте шёл ровный узор в виде цветочков, похожий на вышивку. Мираль прямо чувствовала женскую работу.

— Девочка делала, не маг. Что это значит? Почему так...

Долго размышлять менестрель не смогла. Вскоре набралось достаточное количество зрителей. Сначала им показали Амаскани, где Мираль пела и играла. В перерыве между ним и фокусами решили пустить сольное выступление девушки. После него опустошённая Мираль вернулась в лагерь. Проходя мимо палатки ведьмы, она увидела, что вход закрыт и охраняется. Комок страха поселился в груди менестреля. Аразамаса пострадала. Просто так, случайно.

В лагере Мираль встретила Винеса.

— Извини, что накричала. Ты не виновата, что решила послушать Моряну.

Мираль вздрогнула, но помирилась с беременной.

— С тобой хочет поговорить Аразамаса.

Винеса отвела Мираль в свой домик. Внутри него на полу валялись вперемежку одежда и инструменты, листы бумаги перемешались с украшениями. В дальнем углу лежали шкуры, а под ними Аразамаса.

Царевна усадила гостью и вышла.

— Ты уже знаешь, что за твари похозяйничали у нас, — сообщила Мираль ведьма. — Да, те самые, что испортили тебе кровь. Твари в людском обличье. Знаю, ты хотела нас покинуть. Сейчас самое время.

— Почему?

— Они уйдут вместе с тобой. Ты им нужна, не мы.

— Ты хочешь, чтобы я отдалась на растерзание? — возмутилась менестрель.

— На тебе больше нет их следов, так что сможешь скрыться, если умная. И ты сможешь. Я видела в будущем, как вы с той девчонкой оказываете друг другу услуги.

— Маленькой ведьмочке?

Аразамаса рассмеялась, хрипло, почти как старуха.

— Она не ведьма. Нет, другой такой не существует на земле, её сила в другом. Она желанней в этом мире в отличие от меня. Солнце идёт к закату. Если уедешь сейчас, успеешь попасть в город с каретами. Там девчонка укроет магией, тебя не найдут.

— Она — сердце города? — уточнила Мираль.

— Можешь называть её так. Я попросила её охранить и тебя, если ты не проговоришься о ней.

— Конечно, не проговорюсь, — согласилась Мираль. — Спасибо. Но как остальные отнесутся?

— Ты вольна идти куда захочешь в любой момент. И хватит меня благодарить, я забочусь о театре.

Аразамаса пряталась под шкуры и отвернулась. Мираль выбралась наружу. Возле домика на стуле сидела Винеса и плакала.

— Ты чего? — удивилась Мираль.

— Ты всё же уходишь. Ме...Аразамаса сказала, так лучше, — всхлипнула царевна. — Я к тебе так привыкла. Ты моя лучшая ученица.

— Винеса... — Мираль растерялась и не знала что сказать.

Актриса поднялась и аккуратно обняла менестреля.

— Пусть Геньши смотрит на тебя. И не бойся дорог, они не так страшны, как могут показаться. Вот здесь деньги за сегодня и за помощь в наёме мага. Чем я ещё могу помочь?

— Присмотри за Дитием. Не хочу, чтобы он исчез следом за мной.

— Хорошо.

Мираль взяла деньги и направилась к повозке. События шли как-то очень быстро. С одной стороны хотелось скорее уехать, с другой было страшно бросать театр, не доведя сезон до конца. Видимо с её отъездом уже всё решили, да и Винеса будто бы откупалась. На козлах Мираль нашла свои носки, которые давала портнихе. Утренняя обида вновь шевельнулась внутри девушки. Менестрель быстро превратила кровать в сиденья, закрепила гитару и бросила носки в сумку. Когда она вылезла, Звёздочка уже стояла запряжённая.

— Надеюсь, мы ещё увидимся и не при таких обстоятельствах, — сказал Акитор, помогая Мираль залезть на козлы.

— И я надеюсь, — ответила менестрель.

Глава 17

В городе Мираль растерялась. Куда они с Тепаном заходили вчера? Вроде бы на широкой улице за ярмаркой и почтой. Ещё вывеска у того трактира выглядела забавной. Какой символ там был? Девушка пыталась вспомнить, но тщётно. "Ладно", — решила Мираль. — "Поеду до ближайшей гостиницы". Менестрель узнала дорогу у прохожего. Ближайшая гостиница находилась совсем рядом, но мест там не оказалось. Девушку направили на соседнюю улицу, где тоже все комнаты были заняты.

— Где могут быть комнаты? Может кто сдаёт? — обречённо поинтересовалась Мираль.

— Может и сдаёт, нам не докладывают, — флегматично отозвался охранник. — Тяэли, это столица, здесь всегда полно людей.

Мираль сквозь зубы поблагодарила его и поехала дальше. Обогнула дворец, даже не взглянув на него, настолько она рассердилась на негостеприимный город.

Впереди показалась Приуска и ажурный мост через неё. За рекой богатый район, там девушке искать нечего. Если только не попробовать устроиться придворным менестрелем. От этой мысли девушка передёрнулась. Она поскорее развернула лошадь направо. Может у ремесленников повезёт больше.

Голод тем временем усиливался, время ужина давно прошло. Почти все лавочки закрылись, еды не купить. Мираль уже не высматривала гостиницу для ночлега, а искала, где поесть. Ей повезло, среди рабочих вывесок нашёлся трактир.

— Я хочу поужинать и покормить лошадь, — сообщила девушка охраннику.

— Эт можно, — ответил мужчина. — За коня с поклажей — три серебряника вперёд.

— Один сейчас, один в стойле и один при расчёте, — возразила Мираль. Голод голодом, но деньги терять не хочется.

Охранник хохотнул.

— Идёт. Пошли в наше стойло, — последнее слово он особо выделил.

Мираль кинула серебряную монету и повела карету к въезду на двор. Охранник отпер ворота и зашёл первым. Девушка заехала следом и оказалась в загоне. У одной стены крепилась коновязь, в дальнем углу стояло отхожее место, куда вела каменная тропинка. Здесь уже стояли пять лошадей и отцепленная повозка. Она как раз разграничивала тропинку и конюшню.

Охранник показал куда поставить карету и помог отцепить лошадь. Пока он привязывал её, Мираль достала сумки и гитару. Потом подумала и завела звонок.

— Вторую монету, тяэли, — попросил мужчина.

— Предупреждаю, что на карете специальное устройство. Вопит, если кто пытается взлезть. Во избежание недоразумений, — сказала менестрель, отдавая вторую монету.

— Как скажете. Буду знать, что спасать.

Охранник запер ворота и открыл дверь в трактир.

Там оказалось многолюдно. Очень многолюдно. Мираль потопталась у входа, решая куда пройти.

— Чего желаете? — спросила разносчица.

— Ужин и сесть куда-нибудь в уголок.

Девушка кивнула, и повела менестреля между столов. Место нашлось возле камина. Он сейчас не топился, и Мираль предложили сесть к нему спиной.

Мираль задвинула сумки под скамью, намотав на руку лямки, и прислонила рядом гитару. От профессиональных воров не спасёт, зато спокойнее.

Рядом вперемежку сидели мужчины и женщины, по виду лотошники, и разговоры они вели о торговле. Беседовали довольно громко, так что у менестреля голова пошла кругом.

Мираль спрятала лицо в ладони и закрыла большими пальцами уши. Стало тише, но не сильно. Внезапно закружилась голова. Девушка опустилась на стол, казалось, он ходил ходуном под ней. Глаза пришлось закрыть, картинка перед глазами двоилась и прыгала. Сердце бешено заколотилось, попыталось выскочить из груди.

— Ваш ужин, — громко сообщила разносчица и плюхнула тарелку на стол.

Мираль дёрнулась от резкого звука и поняла, что недомогание прошло так же резко, как и началось.

— Спасибо, — поблагодарила она разносчицу и набросилась на тушёные овощи.

Ужин девушка поглотила быстро, после чего прилегла на стол от сытой слабости. В голове постепенно начало проясняться. Менестреля затрясла мелкая дрожь. Приступ слишком похож на тот, что произошёл у Атальи дома. Неужели девочка не всесильна и клан опять нашёл Мираль.

— Эй, это ж вы сегодня пели на представлении? — прервал размышления Мираль сосед слева.

Девушка выпрямилась и подтвердила догадку.

— И много дают?

Мираль пожала плечами, отвечать на бестактный вопрос она не хотела.

— А что в лагере произошло? — поинтересовалась женщина с дальнего конца. — Правда, тайный клан напал?

— Не знаю. Я ничего такого не видела.

— Ведьмину палатку закрыли и никого не пускали. Неспроста.

— Аразамаса сама решает, когда и кого принимать.

— Всё-таки мне кажется....

Женщина не договорила. На улице поднялся жуткий вой. Люди вскочили и бросились смотреть, где это. Мираль поймала вторую разносчицу, вместе они выбежали во внутренний двор. Мираль заметила, как из её кареты кто-то выскочил. Девушка бросилась в погоню, но вор перемахнул через забор в соседний двор.

Подол зацепился за камень, менестрель споткнулась и растянулась на дорожке. Ругаясь, как отец после неудачного манёвра, Мираль добрела до кареты. Морщась от звука, она выключила изобретение кузнеца и плотника. Устройство замолчало, но в ушах продолжило звенеть. Девушка упала на видение и лежала там некоторое время, массируя уши. Когда звон утих, она исследовала карету. Злоумышленник ничего не взял. Брать было нечего, все вещи Мираль перенесла в трактир. Теперь они там лежат без присмотра.

Менестрель вылезла из кареты, заперла её и побежала внутрь. Сумки всё ещё лежали под лавочкой, а гитару кто-то запихнул под стол.

Девушка облегчённо выдохнула. Денег в кошельке оставалось не так много, лишний раз их тратить не хотелось.

— Принесите компот и рассчитайте меня, — попросила Мираль у разносчицы.

В ожидании напитка, менестрель прилегла на стол. Соседи не обращали на неё внимания, а если и бросали косые взгляды, то Мираль их не видела.

Менестрель пришла в себя, когда разносчица принесла горячий компот. Рассчитавшись, Мираль подтянула гитару ближе, зажала её коленями, чтобы не упала. И стала медленно пить. В горле пересохло от волнения, но напиток оказался слишком горячим.

— Тяэли Мираль? — шёпотом спросил некто над ухом.

Менестрель поперхнулась и разлила часть компота на гитару и себя.

— Вот какого лешего, вы меня пугаете? — возмутилась девушка, отряхая юбку. Поздно, часть компота впиталась, а пятно стало липким.

— Простите. Я распоряжусь почистить ваш наряд.

Мираль подняла голову. Над ней склонилась молодая девушка, не сильно старше её, закутанная в коричневый плащ, так что было видно только одно лицо.

— Вы, собственно говоря, кто?

— Валери Охолова, секретарь царьмага, — девушка показала кольцо на указательном пальце правой руки. На печатке зелёного цвета были изображены две горы и орёл, летящий перед ними. — Ваша карета уже готова, прошу следовать за мной.

— Куда?

— В место ночлега.

— В тюрьму.

Секретарь рассмеялась.

— Идёмте по дороге расскажу. Забавная вы, Мираль Аленовна.

Менестрель сморщилась, но взяла вещи и последовала за Валери.

Звёздочку действительно уже пристегнули и вывели. На козлах сидел мужчина в кучерской форме.

— Пустите нас внутрь? — поинтересовалась секретарь.

— Тогда держите, — Мираль передала сумки и гитару. Забралась на подножку и аккуратно отключила звонок.

— Вам не хватает света, — заметила Валери. — Но ладно.

Менестрель скривилась, но не ответила. Она закрепила вещи и села рядом. Валери устроилась напротив спиной к дороге, и закрыла дверь. Карета сразу тронулась.

— Юная Земира Омаровна настоятельно требовала у наставника позаботиться о вас. В обмен на сведения.

— Удивительное требование. А если я не захочу делиться?

— Вряд ли. Речь идёт о том клане, что преследует вас. Тайные агенты нашего царства собирают по крупицам информацию о подпольных кланах. Вы можете им помочь, чем быстрее мы найдём эту заразу, тем будет лучше. Для вас в первую очередь.

— Почему вы думаете, что за мной охотятся? — удивилась Мираль.

— Мы не думаем, мы знаем. Знаем, что за всплеск магии прошёл сквозь городской купол и кому предназначался. Только вот источник определить не получается.

Мираль обхватила себя руками. Ей резко стало холодно.

— Вы сможете меня защитить?

— Мы попробуем, но нужна информация.

— Я расскажу, где и что началось, — согласилась менестрель.

— Вот и хорошо. Выходим.

Карета действительно уже остановилась. Девушки выбрались наружу. Перед Мираль находился тот самый трактир, где они с Тепаном вчера обедали.

— Надо взять вещи, — пробормотала менестрель и вернулась внутрь.

Валери терпеливо ждала, пока Мираль закончит с сумками. После жестом показала идти за ней к боковому входу. Охранник у крыльца на это не отреагировал. Менестрель решила, здесь такое случается часто.

Через боковую дверь они прошли по узкому коридору на кухню, а оттуда в спальный номер на втором этаже.

— Здесь вы будете жить, — Валери со звоном положила ключ на стол. — Хозяева в курсе. Выход здесь только на кухню, а там хоть через зал, хоть через второй ход. Лошадь и карета в сарае напротив.

Мираль подошла к окну и отодвинула штору, но ничего не увидела, на улице оказалось слишком темно.

— Что-то ещё хотите узнать?

— На каких правах я тут? И сколько мне придётся задержаться?

— На каких? Менестреля, конечно же. Насчёт срока договоритесь сами. Фелис Адеевич разъяснит текущее положение дел. Вот и он.

Мираль обернулась. В комнату неслышно зашли мужчина с девочкой, оба одетые в зелёные платья.

— Царьмаг, — Мираль склонила голову, приветствуя вошедшего.

— Тяэли Мираль, — ответил мужчина.

— Меня зовут Земи, — представилась девочка и быстро забралась на кровать.

Царьмаг запер дверь и сел в кресло возле камина.

— Рассказывайте, что и когда началось, — приказал он.

Мираль поёжилась, слишком властным и жестоким показался ей голос. Немного подумала, вспоминая события и начала подробный рассказ о злоключениях в Манисте и последующем преследовании в театре. Её не перебивали, только кивали время от времени, что очень раздражало. Менестрелю казалось, её не слушают, но остановиться девушка боялась. Мало ли что придумает царьмаг, если не выполнить его приказ.

— Состоите ли вы в преступной банде? — спросил Фелис Адеевич как только Мираль закончила рассказ.

Хоть голос её напугал, девушка разозлилась.

— Нет, я дочь честного защитника Лоаза.

Царьмаг хмыкнул:

— Вы — менестрель. Совсем зелёный менестрель. Ладно, не об этом сейчас речь. Валери, по всем упомянутым именам устроить проверку, нам нужны доказательства. А вы, тяэли, слишком здоровы.

— Это как-то не очень заметно, — возразила Мираль. Она всё ещё злилась.

— Насморк, как и посаженное горло или потянутые связки, это не болезнь. Это так. Защита от излишней работы. Настоящие хвори вас не берут, а энергии у вас столько... Впрочем, сами знаете.

— Вы можете меня защитить?

— С этим к Земире. Это её инициатива.

— А когда я смогу уехать?

— Когда угодно. Доброй ночи, тяэли. Земи, жду тебя в карете.

Царьмаг поклонился и вышел из комнаты. Сделал он это очень быстро, Мираль даже не успела заметить, когда отперли замок. Следом выскользнула Валери. Дверь за ней сама закрылась, а замок щёлкнул.

— Обычная магия, — прокомментировала Земира. Девочка скинула туфельки и теперь лежала на животе, подпирая руками голову. — Ведьма из повозки сказала — вы мне поможете. Но до этого ещё далеко. Пока мне нужно помочь вам.

— И как вы мне поможете? — спросила Мираль, присаживаясь в кресло.

Девочка села и достала из кошелька деревянный кулон.

— Это оберег. Он скроет от магии. Только от неё. Я не знаю, как защитить от нападения. Только от магической слежки. Носите всегда на шее и не снимайте.

— Спасибо, — улыбнулась Мираль, принимая подарок.

— Ещё рассчитаемся, — ответила Земира и убежала.

Замок щёлкнул за ней. Менестрель подёргала дверь, то оказалась заперта.

— Вот маги...

Девушка надела кулон и легла на покрывало, намереваясь немного прийти в себя и лечь уже в постель.

В следующий раз Мираль открыла глаза утром. За ночь она умудрилась отлежать щёку, теперь на ней красовался розовый отпечаток кулака, а рука занемела. Стоило ей пошевелить и в руку впились маленькие иголочки и начали бегать вверх-вниз, возвращая чувствительность. Мираль дождалась, пока онемение совсем пройдёт, и умылась, забрызгав медное зеркало. След на щеке постепенно бледнел.

— Что мне теперь делать? — спросила девушка. — Неужели я в безопасности? Земира говорила только про магию, а им известна моя карета.

Мираль упала на кровать и закрыла рот рукой. Как ей сейчас хотелось, чтобы кареты и Звёздочки не было, чтобы Ладимир их не дарил. Пешему намного проще затеряться в городе и покинуть его. Может быть продать? Вернуться в театр и предложить кому-нибудь из балагана в обмен на их повозку. Если не возьмут? Посчитают, что повозка принесёт несчастья и испугаются предложения. Тогда стоит попытаться продать в городе. Здесь-то она ещё не успела получить столь неприятную известность "жертвы клана".

Девушка поднялась. Трясущимися руками открыла дверь. Заперев комнату, она осторожно спустилась на первый этаж. Ноги слушались плохо, и пришлось опираться на поручень.

Лестница привела Мираль на кухню, где женщина, судя по одежде, повариха, замешивала тесто.

— Здассти, тяэли, — не поворачиваясь, поздоровалась она.

— Здравствуйте, — бодро ответила Мираль, радуясь тому, что голос её слушался.

— На завтрак есть пшено с сухофруктами, если чего другое хотите, так я сейчас крикну ребят. Они приготовят.

— Спасибо, пшено сойдёт.

Мираль обошла женщину и присела на дальнем краю стола. Подумала и задала волнующий вопрос:

— Где можно продать карету?

— Ой! Это вы про свою красоту? — женщина перестала месить и вытерла руки о передник, оставив на нём с двух сторон тесто.

Мираль кивнула.

— Очень нужно.

— Так ведь какая работа-то! Тонкая и с любовью... Я мужа сейчас позову, у него связей в городе много. Впрочем, вы в курсе.

Трактирщица поставила перед Мираль еду и крикнула мужа. Он сразу появился в проёме. Женщина махнула рукой в сторону Мираль и объяснила причины.

— Интересный вопрос, — задумался трактирщик. Он присел на другом конце стола и подпёр руками подбородок. — Не жалко продавать-то?

— Жалко, — всхлипнула менестрель, — но нужно. Очень нужно сменить карету.

— Сменить... слушай, мать, может, поменяем девице нашу. Она простенькая, но добротная, много лет верно служит.

Трактирщица расхохоталась и с грохотом поставила кастрюлю в таз.

— И в такой красивой карете будешь на рынок кататься? Мешки вместо господ возить! Запачкаешь ведь, как кровь потом оттирать будешь?

— К-какую кровь? — испугалась Мираль.

— Животных, свиную, говяжью, куриную, в конце концов, — объяснила женщина. — Мы уже разделанные туши покупаем.

— Ааа, — кивнула девушка, мысленно ругая себя за чрезмерную подозрительность.

— Мать, ну я ж смогу её сменять одному. Дать так сказать на дело, а числиться карета будет за мной. Мало ли что с ней сотворят, а так смогу потребовать ремонт. Вернуть ведь потом захочешь? — обратился трактирщик к Мираль. Девушка согласилась. — Вот, лучше вернуть целую. Составим бумаги, заверим у стряпчего, и всё будет как надо.

— Спасибо вам, — улыбнулась Мираль.

Трактирщик махнул рукой и, попросив дождаться, ушёл за стряпчим. Хозяйка тем временем закрыла тесто одеялом и принялась мыть посуду.

Менестрель доела завтрак и хотела подняться к себе, но повариха её остановила.

— Не торопитесь, куда сейчас спешить? — поинтересовалась женщина.

— Репетировать надо.

— А отдых? Вы себя в зеркале давно видели? Посидите на кухне просто так без дела.

— Я могу так же в комнате полежать, — предложила Мираль.

— Муж сейчас уже вернётся. Вас как звать-то? Мираль, нас с мужем ввели в курс дела. Без подробностей, но этого достаточно понять, что вы куда-то бежите без оглядки.

— У меня есть на это причины.

— Если, не приведи Мать Земля, это не болезнь с поиском лекарства, заклинаю вас остановиться. Здесь вы в безопасности. Клянусь всеми плодами Геньши, что это так.

Девушка хотела возмутиться, но дикая боль в глазах говорящей её остановили. Мираль задумалась, что такого могло произойти в её жизни. Расспросить или не стоит?

Менестрель опустила голову на стол, уткнувшись лбом в скрещенные руки.

— Я настаиваю, чтобы концерт вы дали не ранее послезавтра. Сегодня оформим бумаги, завтра отдыхайте.

Мираль хотела попросить не лезть в её дела, но ей помешал вернувшийся трактирщик.

— Вот и стряпчий, — объявил хозяин. — Он согласился помочь со сделкой.

— Замечательно. — Мираль резко села, от чего у неё закружилась голова. — Давайте договариваться.

Всё время до обеда Мираль, стряпчий и трактирщик Евений Вирович обсуждали детали договора и осматривали повозки. Трактирщикова повозка оказалась старой и замызганной. Её всю покрывал толстый слой пыли смешанной с жиром. Во многих местах виднелись пятна крови. Мираль передёрнуло от отвращения.

— И что моя станет такой же?

— Нет, что вы, — удивился Евений Вирович. — В вашей мы не будем на рынок ездить. Вернём как было.

— Надеюсь... а это не отмывается? — с надеждой спросила девушка.

— Боюсь, что нет. Если только снять верхний слой. Прочно впиталась. У нас вещи без дела не лежат, вот так используем.

Мираль села на козлы и обернулась на короб. Ей надо будет только ездить, может пару раз переночевать. Место там есть, как и солома. Непромокаемая ткань без дырочек, если закрыть, можно спрятаться от непогоды. Во всяком случае, такое впечатление создаётся.

Менестрель наклонилась и провела рукой по лавке. На ощупь не страшно и не пачкается, запаха тоже нет. Другого варианта здесь, видимо, не предвидится.

— Хорошо, я согласна обменяться.

— Великолепно, пойдёмте, подпишем бумаги. — Евений Вирович помог девушке слезть.

Все вернулись в трактир, где Мираль подписала бумаги.

— Я хотела бы завтра выступить, а потом уехать дальше, — сообщила менестрель.

— Кто вас гонит в путь? — удивился трактирщик. — Отдохните, вы в столице.

— Моя мечта.

— Она не лопнет же, если вы задержитесь и отдохнёте. Маленькими шагами к большой мечте, разве так не лучше?

Мираль вздохнула.

— Мне начало казаться, что я смогу получить её уже в этом году, стать самой молодой из известных менестрелей. Может быть, это защитит от недоброжелателя...

— Тяэли, что случится, если вы сделаете это через год или два, но не станете загонять себя? Поверьте мне, известность ещё никого не защитила.

Девушка в ответ отмахнулась. Она не считала, что слишком много работает. Не больше других. Вот страх есть. Страх, что её настигнут, пока она сидит на месте. Надо быстрее покинуть место, пока клан не узнал, что Мираль поменяла повозку. Узнают ведь, когда трактирщик воспользуется её каретой, и быстро поймут на что она поменяла.

— Пожалуйста, не настаивайте, прошу вас. Я завтра выступлю, а послезавтра отправлюсь дальше.

— Удерживать вас здесь не в моих силах, так что... пусть будет так, — в глазах Евения Вировича появилась грусть пополам с болью.

Мираль не смогла на это смотреть, и, подхватив бумаги, поднялась в комнату. У каждого свой путь, и если эта семья споткнулась на чём-то, это не значит, что и её ждёт тоже самое. Да и не перерабатывает она. Когда за тобой гоняются люди из тайного клана, тут легко призраком станешь.

Менестрель спрятала бумаги и поставила стул к окну. Девушка видела только стены и крыши соседних домов. Казалось, дом прячется среди себе подобных.

Зазвонили колокола, сообщая время. Мираль насчитала пятнадцать ударов. Прошла всего половина дня, а казалось, уже давно вечер. Раз так много времени впереди, она может ещё успеть на почту, решила менестрель.

Мираль подтянула к себе сумку, и достала письменные принадлежности. Ей совсем не хотелось уходить от окна. Здесь прохладнее, чем за столом, а вид домов располагал к размышлениям. Мираль пока не знала, что расскажет Ладимиру.

Глава 18

Через день Мираль покинула город через южные ворота. Концерт понравился и гостям, и хозяевам. Менестрелю предложили заехать на будущий год в это же время.

В старой повозке ехать оказалось не так удобно. Сильнее трясло, и я не было козырька. В случае дождя пришлось бы забраться под брезент и управлять лошадью, сидя в неудобной позе. И вещи просто так не оставишь, при желании очень легко пробраться внутрь.

Звёздочка единственная обрадовалась замене кареты на повозку, и первые вёрсты шла быстрее, чем обычно. Повозка оказалась легче, везти её стало проще.

Поначалу Мираль внимательно следила за дорогой, надеясь понять, следят за ней или нет. Ближе к вечеру расслабилась. Мимо проезжали только крестьяне и патрули, которые совершенно не интересовались одинокой девушкой на старой повозке.

Весь день Мираль подгоняла себя, не решалась остановиться без веской причины. О месте для ночлега она начала думать незадолго от заката. На выбор представлялись два варианта — заночевать в поле или попробовать напроситься в деревню. Одну менестрель видела у горизонта слева от дороги, другая была отмечена на карте сразу за небольшим лесом. Поразмыслив, Мираль решила попытать счастье в селе за лесом.

На опушке девушка заметила одинокого путника. Он сидел, прислонившись к дереву, и не двигался. Менестрелю сразу вспомнились истории о лесной нечисти и грабителях, просящих подвезти. Матей часто о них рассказывал, но сама девушка ещё не встречала ни тех, ни других.

Мираль перевела взгляд с одинокой фигуры на дорогу. Та будто уходила в темноту. Острые ветви, торчащие из-за листьев, словно смыкались вдалеке. Менестрель поёжилась, лес внезапно стал недружелюбным. Захотелось повернуть обратно в поле, и заночевать в этот раз там. Девушка натянула поводья, раздумывая, хватит ли места для разворота.

— Девонька, милая, подвези, — услышала Мираль хрипловатый и громкий голос со стороны леса.

От неожиданности менестрель выронила поводья. Тем путником оказалась пожилая женщина в тёмном плаще, из-под которого виднелось бледное сиреневое платье. Она медленно поднялась, опираясь на палку, и улыбнулась.

— Да не пугайся так, не обижу. Сказительница я. Иду в деревню были петь, да вот устала, сегодня уж и не хватит сил добраться.

— Я и не боюсь, — ответила Мираль, пытаясь достать поводья. Не получилось, пришлось спрыгнуть. — Это я от неожиданности.

"Правда, чего я так переполошилась, мало что ли людей ходит?" — подумала девушка. Раньше она так не пугалась путников, всё же ожидание нападения оставило след.

Мираль подъехала к женщине, и помогла забраться на козлы.

— Сама по каким делам родной дом покинула? — поинтересовалась новая попутчица, назвавшаяся Валиной. Несмотря на возраст, отчество она называть отказалась.

— Я — менестрель. Совсем недавно закончила обучение, и теперь езжу в поисках заработков.

— Тогда тем более опасаться нечего. Те, кто приносит с собой дары Геньши в почёте у всех. Думаю, и тебе найдётся в той деревне место. Концерт, как вы любите, не устроишь, зато переночевать пустят в любой дом, накормят и с собой в дорогу дадут.

Мираль повеселела, и теперь недоумевала, откуда у неё появилось чувство беспокойства при виде одинокой старушки.

Часть пути менестрель делилась впечатлениями о первых заработках. Женщина иногда её перебивала, рассказывая, как бы поступила сама.

— Знаешь, девонька. Нашему брату хоть артисту, хоть певцу, хоть сказителю негоже бояться никого. Прогонят в одном месте, примут в другом. Лекарю в другой раз скажи, благодарю за лечение, за спасение, но на службу я не подписывалась. Готова оплатить услугу частями, вы же знаете, как нам живётся, предложи расписку — выплачивать суммы, столько сколько точно сможешь. Да это знание приходит со временем, но надо постараться. Начнёт упираться — иди в народ. Голосом правды добивайся. Люди нам пропасть не дадут. Заступятся, а то и денег подкинут для расплаты. Ты только не бойся, такая жизнь нам, бродягам, уготована.

— Трудно это...

— Поначалу трудно, а потом привыкаешь. Вот не будь у тебя повозочки, быстро научилась бы просить подвезти и выбирать тех, кто точно поможет. На своих двоих далеко не уйдёшь. Да ещё с грузом, как у тебя, — старушка показала рукой на сумки, привязанные к лавкам. — Во время ты мимо проезжала, сейчас как раз к вечернему костру прибудем.

Сказительница была права. Когда повозка выехала из леса, Мираль увидела вдали огонь большого костра. Старушка попросила ехать именно туда. По её словам, в дома стучаться не было смысла, почти вся деревня собралась на вечернюю сходку.

— Всё, дальше не надо, — остановила девушку Валина.

— А как же вещи? — возмутилась Мираль.

— Ладно, съедем немного с дороги. Самое ценное с собой, остальное не тронут.

Старушка первая слезла с козел и направила к кострам.

— Извини, Звёздочка, придётся тебе постоять запряжённой, — сообщила лошади Мираль.

Девушка забралась внутрь повозки, покрепче привязала сумки к лавке и выбралась наружу с гитарой. Всё самое ценное Мираль носила с собой в потайных карманах и на поясе.

Прежде чем приближаться, менестрель осмотрелась. На поляне зажгли три костра. У одного собралась молодёжь и отроки, у второго люди постарше и совсем старики. Около третьего сгруппировались матери с детьми о малышей до "выборного" возраста. Все развлекали друг друга, слышался смех и крики. Валина не стала подходить к ним, а устроилась между тремя кострами. Она оперлась на палку, прокашлялась и запела, не дожидаясь, пока на неё обратят внимание.

Мираль остановилась возле повозки, наблюдая, что будет дальше. Сначала сказительницу услышали те, кто находился близко, они передали остальным новость, и скоро почти все сидели вокруг поющей Валины.

Тогда менестрель тоже решила присоединиться. Она села на достаточном отдалении от костров, чтобы не повредить гитару.

Валина пела известную былину о защитниках царства. Голос старушки изменялся вместе с действием истории. Он то становился низким и глухим, то превращался в тоненький голосок. Мираль отметила, как удачно сказительница делала паузы, ускорялась и замедлялась. Никаких лишних движений и эмоций. Валина закрыла глаза и лишь слегка покачивалась в такт словам.

— Поразительно, — прошептала Мираль. — Сколько же часов надо работать, чтобы так вырасти?

В эти мгновения менестрель почувствовала себя неумехой, девочкой, пытающейся выдавать робкие попытки петь за настоящее искусство. Разве могла Мираль выступать за деньги, будучи начинающей, когда рядом такие мастера.

— Рано меня наставник отпустил, очень рано. Мне ещё многое предстоит изучить, чтобы добиться высот...

Девушка представила лицо наставника. Светлое, светлее, чем у неё, всё в морщинах. Под толстыми седыми бровями серые глаза, смотрящие надменно и весело. Матей знал себе цену, не позволяя занижать или завышать её. Ещё он всегда говорил, что необходимо знать, где ты сейчас находишься, на какой ступени, и не стесняться этого.

Мираль знала, ей есть куда расти, и она уже не в самом начале пути. Людям нравятся её песни, они хотят слышать её голос. Быть может, многие из них не замечают ошибок девушки, а кто-то другой наоборот слышит. И уходит или прощает молодость.

Мираль устыдилась это приступа сомнений в своих способностях. Восхищение чужим даром не должно превращаться в самобичевание и зависть. Она же ощутила сейчас и то, и другое вместо того, чтобы насладиться историей и голосом пожилой Валины. Почему-то далёкие идеалы вызывают иногда такие приступы, даже если обычно уверен в своих способностях и готов идти и бороться. Мираль уже несколько раз задумывалась над этим, и никак не могла понять настоящей причины зависти и страха показаться сильно хуже. В такие минуты заверения наставника и слушателей в её способностях и том, что она просто другая не помогали. Девушке хотелось стать лучшей, лучше себя, лучше всех и не в далёком будущем, а прямо сейчас.

Менестрель закрыла лицо руками. Что ж с ней такое опять? И стыдно, и завидно. Только бы люди не заметили, ведь они могут обидеться за сказительницу.

На счастье девушки, её внутренняя борьба так и осталась внутри. Ближайшие соседи слышали только восхищённый шёпот, не заметив в нём нотки зависти.

Валина решила отдохнуть после третьей былины. К ней сразу поднесли тюк соломы и помогли на нём устроиться. Старушка рассказала всем, что привезла с собой молодого и талантливого менестреля, и предложила её послушать, чтобы скрасить время перед уходом домой. Селяне поддержали предложение криками и аплодисментами. Покрасневшая Мираль вышла на середину и исполнила общеизвестные песни. Люди подпевали, танцевали и прыгали через костры и друг друга. Казалось, они совсем не устали после дневных трудов, и сейчас избавлялись от накопившейся силы. Мираль, глядя на них, сама распалялась, голос её становился громче и сильнее. Темп ускорялся, достиг своего максимума и пошёл на спад.

Мираль закончила песню и устало присела возле Валины. Голова слегка кружилась, в ушах шумело, очень хотелось пить.

— Нда.... — протянула сказительница. — Сил вышло больше, чем ты могла себе позволить.

— Сильно больше, — просипела менестрель.

Кто-то поднёс кружку с горячим напитком. Мираль поблагодарила и медленно отпила.

— Тебя не учили работе с голосом?

— Учили, — прохрипела Мираль и закашлялась. Голос постепенно возвращался, что её очень радовало.

— Сначала наставник, потом подруга. Только я ещё не настолько хорошо им владею, чтобы вовремя остановиться, — сказала менестрель нормальным голосом. — Ещё два месяца назад от плохой погоды или долгого пения он садился.

Сказительница взяла у Мираль остатки напитка и залпом их выпила.

— Да уж, многие из вашего клана предпочитают травяные сборы работе над голосом. Считают, что достаточно много петь, чтобы не терять его. Редкий наставник знает упражнения артистов.

— Мой знал какие-то, но я их запамятовала.

— Не посчитала важными, обычное дело. Подруга-то их смогла вернуть?

— Не совсем. Мы с ней другие выполняли, более простые.

— Уже лучше. Устроимся на ночлег, я тебе расскажу, как долго петь. Это будет платой за проезд. Денег у меня с собой нет, другим отплатить тоже не могу. В долгу быть не люблю. Сейчас возраст такой, что можем и не встретиться больше.

Мираль с радостью согласилась, подивившись тому, как Геньши удачно её сводит с нужными людьми. Быть может и Голос Ундины близок...

Люди тем временем начали расходиться. Валина договорилась о ночлеге. Мираль под руководством семилетнего провожатого завела повозку во двор. Лошадь отвязали и завели в сарай, где жила вся живность этой семьи. Спать предполагалось здесь же на втором этаже.

Мираль повесила на плечи сумки и аккуратно забралась по шатающейся лестнице. Наверху оказалось темно, Луна не светила, а свечи в руках хозяев светили очень тускло, и не достигали второго этажа.

Девушка на ощупь проползла вперёд. Уткнувшись в сено, она сняла сумки с вещами, оставив на спине гитару. Аккуратно вытащила отцовский подарок и осмотрелась. Пол занимал где-то треть длины сарая, на нём повсюду лежала солома. У самой длинной стены находилось небольшое окошко, крепко закрытое ставнями.

Менестрель тщательно осмотрела щели между углом и полом, и поставила туда гитару и сумки. Спать на соломе Мираль совершенно не хотелось, и она достала спальный мешок, и к нему дополнительно одеяло. Сумка сразу резко похудела и поникла. Девушка застегнула её и поднялась. Обернувшись, Мираль подпрыгнула и чуть не выронила одеяло.

— Забавная вещица, — прокомментировала Валина. Старушка устроилась на сене возле открытого окошка. Свет кулона едва достигал её, накладывал глубокие тени на лицо и руки. Со стороны пожилая женщина казалась мертвецом или пришельцем из Заграни.

— Отцовский подарок, — ответила Мираль. — Надеюсь, дождя не будет.

— Вряд ли. Спать не мешает?

— Он не просвечивает сквозь одежду.

— Юная звёздочка, нет в тебе романтики, — усмехнулась Валина и добавила, — путешествуешь в своей повозке. С собой достаточно денег и вещей. Даже огонёк имеется. Разве не хотелось ни разу без вещей идти куда глядят глаза? Не знать будешь ли ночевать сегодня в тепле и уюте, и будет ли тебе что поесть? Потом забраться вот так в чей-то хлев, зарыться в солому и спать, пока хозяева не придут возмущаться.

— Мама пришла бы от такого в ужас, — прошептала Мираль.

— Да и у тебя на лице не меньший написан. С твоим характером только в богатых местах и выступать.

— Пробовала, не интересно.

Валина откинулась назад и рассмеялась. Нижний конец палки стучал по полу в так её смеху.

— Тебе подавай сразу всё: свободу, славу, деньги и комфорт. Чтобы играть в приключения и находиться при этом в безопасности. Я не осуждаю, нет. Твой путь, по нему и иди. Только помни, многие тебя будут воспринимать пока как папенькину дочку, которая развлекается.

— Родители мне не помогают, — возразила Мираль.

— Им сейчас и не надо, что нужно они уже дали, я про твои вещи. И главное — ты знаешь, остальным это не ведомо. Они считают такой, какой видят.

— Ну и пусть видят. Платят по итогу за пение.

— Вы хорошо поёте, — сообщил появившийся на лестнице мальчик. Он поставил кувшин и снял с шеи торбочку. — Я еды принёс. Баба Валина сказала, вы не ужинали. Вот хлеб, масло, там молоко. Завтра всё заберу, вы только крынку не разбейте.

— Хорошо, — пообещала Мираль. — Спасибо большое.

Мальчик исчез быстро и очень тихо. Менестрель поделила хлеб на две части и хотела достать кружку, но Валина её остановила.

— Молоко так вкуснее. Пусть каждая выпьет, сколько ей нужно. Обещаю не жадничать.

За ужином женщины молчали. Мираль быстро съела свою часть, не притонувшись к маслу, отпила молока и забралась на сено. Звёзды слабо светили на небе, в леске за полем мерцали такие же огоньки, то ли костры, то ли лесные духи. На поле выделялись отдельные силуэты, похожие на застывших людей.

— Кто сейчас может бродить по лесу? — поинтересовалась Мираль.

— В такой час? Путники да разбойники, может молодёжь... Хотя нет, молодёжь ещё через несколько дней только гулять будет. На самую короткую ночь.

— Скоро Летний светиловорот*. Светило повернёт солнце к зиме, хотя лето только-только началось. Забавно это готовится к приходу зимы в начале лета, а к приходу лета в начале зимы. Как же давно мы с Миром не встречали вместе летние праздники. Почти половину моей жизни.

— Так у нашего племени самое ходовое время, пока тепло. — Валина тоже устроилась возле окна. — Можно попробовать зимой петь, думаю, люди рады будут, да только добираться на место трудновато. Или наоборот засесть в одном месте и выступать только там. Да сама знаешь, сколько денег от такого будет.

— Знаю. Я столько раз уже покидала Алидву летом, но только сейчас так по ней тоскую. Ладимира вижу всякий раз, как закрываю глаза. Я хочу к нему, хочу путешествовать, хочу петь. Просто разрываюсь на части.

— Так напиши песню, избавься от груза. Я уже и забыла, каково это в первый раз отправиться в свободный путь. Прошлые годы ты училась, на глупости не было времени, казалось закончится учёба, и будет всё по-твоему. А вместо этого тебя словно выбросило на пустынный берег и ты ищешь, ищешь способы выжить на нём, пытаешься научиться жить самостоятельно.

Мираль удивлённо повернулась к старушке. Та отвернулась от окна и вертела в руках посох, раскидывая его кончиком солому.

— Лет пять назад я выпустила ученицу. Она вернулась через два месяца в слезах и отощавшая. Не хватило сил для новой жизни. Я тогда не поняла, где была моя ошибка. Уже не помнила, как сама начинала. Не знала чем ей помочь, пыталась разобраться, да без толку. Кое-как успокоила её и пристроила в проходивший мимо театр. Там её с радостью приняли, обещали присмотреть. Спустя пару лет встретила их снова. Ерина поправилась, разрумянилась, мужем командует, живот уже большой. Да всё время радостная и довольная, не узнать ту оборвашку, что ко мне явилась. Расспросила её о жизни, сказала мне тогда ученица — опоры ей не хватало, чтоб было кому на первых порах направить, вовремя остановить и поддержать. Для неё такой опорой стал театр. Когда вырастет из него, пойдёт своим путём, а может там так и останется.

— У меня не так всё плохо, — возразила менестрель. — Работу нахожу, деньги есть, кров есть, а всё равно будто не знаю куда идти.

— Так будет первое время. Потом поймёшь или привыкнешь. Давай спать. Завтра с утра покажу приёмы.

Валина разворошила посохом сено и забралась в получившуюся ямку. Потом закопалась так, что осталась одна голова и конец посоха.

Мираль постелила одеяло, а сверху спальник, в который забралась сама. Ей хотелось получить как можно меньше уколов от сена.

Утром Валина, казалось, забыла про данное обещание научить долго петь. Они неспешно позавтракали кашей на молоке, после чего сказительница задремала. Мираль не могла сообразить, что ей сейчас делать. Дожидаться, пока женщина проснётся или собирать вещи и отправляться дальше. Судя по карте, в полудне пути располагался крупный город, где можно было попробовать устроить концерт. Менестрель надеялась попасть туда засветло.

Будить сказительницу Мираль не решилась, всё же пожилой человек, требуется больше времени на отдых. Помаявшись, менестрель взялась за гитару.

Девушка устроилась на завалинке. Под ногами бегали курицы. Среди них важно расхаживал рыжий петух с длинным красным пером. Временами он останавливался, вглядывался в землю и начинал срочно звать свиту. За петухом из кустов внимательно наблюдала рыжая полосатая мордочка. Глаза кошки двигались вслед за птицей, вибрисы время от времени слегка подрагивали, в остальном охотница оставалась неподвижной. Внезапно кошка развернула ухо, прислушиваясь. Следом резко выскочила из укрытия. Птицы с кудахтаньем разлетелись по двору. Петух голосил сильнее всех, рыжая охотница в полёте сорвала красное перо и мягкой походкой убежала в огород. Мираль проследила за ней и перебрала струны, подражая кошачьим шагам. Получилось забавно, но не достаточно для полноценной мелодии.

— Опять Мяука всех пугает? — спросил мальчик, принёсший еду в сарай. Сейчас он держал в руках большой кусок хлеба, а через плечо перебросил сумку.

— Пугает, — согласилась Мираль. — Охотница. За ней интересно было наблюдать. Спасибо.

Менестрель взяла протянутый мякиш.

— Вы с Валиной знакомы? Расскажите о ней, — попросила Мираль.

Ребёнок призадумался, а потом быстро ответил:

— Добрая, умная, загадочная и много спит. Очень много. Почти до вечера. Говорит, спит после долгого пути

— То есть она до вечера не очнётся? — огорчилась Мираль. — Я хотела бы уехать дальше.

— На праздник с нами не останетесь? Здесь весело будет, интересно.

Мираль покачала головой. В деревне хорошо, но хочется дальше ехать.

— У нас в лесу чудо зверь есть. Исполняет желания, предсказывает будущее, но только тем, кто с ним подружится. Мы его сегодня пойдём искать с ребятами. Пойдёмте с нами. Обернёмся до ужина.

— Местная легенда?

— Что это? Чудо зверь — это чудо зверь, других таких не бывает.

Мальчик начал махать руками, описывая его. Девушка из вежливости слушала рассказ, раздумывая продолжать ли репетицию или поддаться на уговоры и пойти вместе с детьми на поиски местного чуда. Есть ли он, или его нет, в итоге может возникнуть песня. Или не возникнет, как получится.

Пока Мираль размышляла над этим и слушала про дивные свойства зверя, к дому подошла компания ребят лет от семи до пятнадцати. В ней были и мальчики, и девочки. Все с верёвками и сумками

— Тётя Яруна, отпустите с нами Веньку, — громко попросил самый старший из них.

— Что ты кричишь? — с негодованием спросила женщина, высунувшись из окна в двух локтях от Мираль. — Валина спит после дороги, нечего её будить.

Парнишка изобразил раскаяние на лице и пообещал говорить тихо-тихо. Яруна погрозила кулаком и отпустила Веньку с ребятами.

— Ну вы с нами пойдёте с нами? — спросил мальчик. — Там интересно будет.

— Ты-то откуда знаешь? — со смехом поинтересовалась девочка с двумя длинными росами белого цвета. — Сам же в первый раз идёшь.

— Так я слышал, — ответил мальчик. — Мне Евенька рассказывал.

— Мало ли что он рассказывал...

— Манька, перестань, — остановил девочку старший паренёк. — Мираль Аленовна, простите настырность Веньки. Если к нам присоединитесь, мы будем рады.

После этих слов, менестрель окончательно определилась. Она занесла гитару в сарай, взяла косынку и нож с кружкой, и вернулась к ожидающим её детям.

По дороге к лесу Мираль узнала, что верёвки дети взяли для хвороста в костёр и для куклы, а в сумках несли с собой обед и маленькие подарочки для чудо зверя.

— Как он хоть выглядит? — поинтересовалась Мираль у старшего, назвавшегося Лесем.

— На большую кошку похож. Шерсть цветом как волосы у Маньки, и весь с чёрными пятнами. На кончиках ушей чёрные кисточки. Я его только издали видел, поговорить не смог.

Мираль призадумалась, описание ей кого-то напоминало. В какой-то книжке она уже видела такую кошку. Только там она была опасной.

— Ты уверен, что это ваш чудо зверь? По описанию на дикую кошку похоже...как же называется-то... рысь, точно, рысь — быстрый и опасный хищник.

— Наш чудо зверь не опасен, — заверила Манька. — Я тоже его видела, никогда из наших не тронул, всё обходил стороной. Мы знаем, это точно волшебное существо. Наверно, клад охраняет. Дед говорит, разбойники у нас часто клады закапывали.

Мираль всё же начала сомневаться. Тому, что видели дети, она верила. Только они легко могли назначить появившуюся рысь магическим существом, и нарываться на встречу с ней всё же не стоило. Пока эта кошка не видит опасности, не трогает, но если детишки будут слишком настырны, может пустить в ход когти и клыки, что опаснее, чем у домашних. Девушка не представляла, как сможет защитить детей, если окажется права, и могла только молиться стихиям, чтобы детей не тронули.

На опушке леса компания устроила привал. Дети упали на траву. Лесь начал раздавать указания по поиску чудо зверя и сбору хвороста. Выходило так, что ребята разойдутся по лесу, будут ходить недалеко друг от друга, делая вид, что пришли только за палочками. Чудо зверь совсем не любил, когда его ищут. Сразу после объяснений трое ребят поднялись и углубились в лес.

— Сильно не разбегайтесь и хозяина не злите! — крикнул им вслед старший.

Следом разбрелись остальные дети. Мираль поднялась последней. Ей собирать хворост не требовалось, так что девушка не знала чем привлечь большую кошку и надо ли это вообще делать.

— Мираль Аленовна, вы только от наших голосов далеко не уходите, а если заманивать начнут, обувь поменяйте на ногах. Лес большой, не хотелось бы вас искать, — объяснил Лесь, убегая вслед за остальными детьми.

Мираль кивнула и отправилась по тропинке. Та вышла на поляну, где, по всей видимости, на ночь кто-то останавливался. В центре на серой золе чернели угли, вокруг них лежали брёвна. В одно из них был воткнут нож. Мираль сразу вспомнились истории об оборотнях, что перепрыгивают через ножи и оборачиваются то в зверя, то в человека. Девушка подошла ближе и заметила ещё несколько блестящих лезвий, разбросанных на земле, погнутых и без рукоятей. Тут же нашлись такие сломанные деревянные ложки. Просто кто-то оставил после себя мусор, не сжёг в костре и не закопал в земле. Может, они сюда ещё вернутся? Оставили сломанные вещи как метку своей территории.

Менестрель обошла поляну, и нашла среди кислицы грязные тряпки. Девушка скривилась, вряд ли их будут использовать ещё раз. Всё же какие неопрятные люди здесь ночевали. Мираль собралась покинуть испорченную поляну, но внезапно остановилась и обернулась. С этого места всё выглядело прилично, но девушка помнила, где валяется мусор. Дети могут наткнуться на него или звери. Поранятся или испачкаются.

Мираль вернулась к кострищу и поглядела на угли. Их путники потушили по всем правилам — водой, чаем или ещё чем. Девушка оторвала берестяные лоскуты, рядом положила тоненькие веточки и занялась костром.

Спустя полчаса весь мусор был сожжён в костре и спрятан в золе, Мираль не решилась только вытащить нож из бревна. Остальное всё собрала и сбросила в огонь. Теперь после этих манипуляций, девушка отряхивала руки, мечтая поскорее помыть их в ручье.

— Какая ты молодец, — внезапно сообщил голос.

Мираль резко подпрыгнула и развернулась, боясь увидеть своих преследователей и ожидая встретиться с лешим, или бывшими хозяевами тряпок. За спиной никого не оказалось. Девушка медленно подняла голову и увидела на сосновых ветках большую светлую кошку в чёрных пятнах и с кисточками на кончиках ушей. Точно как описывал Лесь.

— З..зд...равствуйте, — с запинкой произнесла менестрель.

— И тебе мрривет. — Чудо зверь качнул свисающим хвостом. — А что нож туда же не бмросишь?

— Вдруг за ним вернутся....

Кошка фыркнула и выразительно посмотрела на девушку. Мираль решила всё же закопать нож в золу. Достала из рукава платок, обмотала им рукоятку и выдернула нож. Его вместе с платком бросила в костёр.

— Вот суевемррная ж.... Что ты такая напуганная? Ушли мрразбойники, сюда долго ещё не вемррнутся.

— Это было разбойничье? — похолодела Мираль и схватилась за голову, забыв, что руки грязные.

— Ничьё это. Хлам, они его выкинули. Мрррр... Говомри, что хочешь знать.

Мираль задумалась. Разве она что-то хотела узнать? Скорее просто посмотреть на чудо... на говорящую рысь.

— Обемррег на тебе, — сообщила кошка, не дожидаясь вопроса. — Только они близко. Как солнце на убыль пойдёт, пмрроедут по домрроге на севемрре гомррода. Да, того гомррода. Или сейчас бежать, или совсем потом. Мрразбойники тоже на севемрр ушли, в гомррод им не надо.

— Спасибо, я приму это к сведению.

— Только пмррятаться долго не получится. Пмрридётся быть готовой. От судьбы не уйти.

Менестрель ещё раз поблагодарила кошку и замерла. Она понятия не имела о правилах общения с чудо зверями.

— Что хочешь узнать? — ещё раз поинтересовалась рысь.

— Как там Ладимир? — тихо сообщила Мираль.

— Мрработает, тмррудится. Ему ещё много тмррудится. Хочешь к нему вемррнуться?

— Прямо сейчас? — растерялась девушка и покраснела.

— Неа, выжить и вемрруться, чтоб стать его женой?

Мираль кивнула, подозревая подвох. Кошка мяукнула и показала на большой корень сосны. Он вылез из земли и изгибался наподобие лавочки или моста. По указанию зверя, девушка просунула руку и вытащила колечко.

— Это разбойничье? — ужаснулась она и хотела положить обратно, но кошка остановила возмущённым мяуканьем.

— Моё это. Плата за убомррку. Мрразбойничье, ха! У меня этих безделушек полный лес. Плата за жизни. Чего ты боишься? Соглашение у нас с мрразбойниками. Платят мрразыми вещами. Кольцо возьми, спмррячь тщательно, и когда будешь спасать жизнь покажи мрразбойникам. Поймут всё.

— Т-только им? — уточнила девушка.

— Мрряу. Дмрругие не поймут.

— Как я узнаю, что это те самые?

— Захочешь спасти чужую жизнь.

Рысь мягко приземлилась перед Мираль.

— Мало кто по своей воле убимррает чужой мусомрр, — сказала кошка и быстро погрузилась в землю, так что остались торчать только два чёрных кончика ушей, похожие на остатки хвоща.

Глава 19

Как оказалось, чудо зверя спугнул Венька, он набрал хвороста и теперь искал Мираль. Мальчик хотел разделить с ней обед, чему девушка весьма обрадовалась.

Менестрель не решилась рассказать ребятам о встрече с кошкой, только выслушала их, огорчённых тем, что её не удалось даже увидеть.

После обеда оправились обратно. Дети набрали достаточно хвороста, и намеревались до ужина заняться изготовлением кукол. Мираль простилась с ними возле сарая, и забралась наверх. Ей хотелось отдохнуть и переварить полученную информацию, но желание выполнить не удалось. Валина успела выспаться и теперь хотела отплатить Мираль. Менестрель, боясь, что сказительница позже не найдёт время, сразу согласилась. Следующие три дня в промежутке между обедом и ужином Мираль и Валина упражнялись в пении. Старушка убедила девушку остаться в деревне до праздника, чтобы набраться и сил и запомнить упражнения. На костры Мираль больше не ходила, впрочем, селяне и не настаивали, надеясь, что менестрель выступит в ночь Летнего светиловорота. Заплатить девушке они не могли, но с радостью оказывали мелкие услуги и соглашались с желанием поберечь голос. Такой расклад смущал менестреля, но не настолько сильно, чтобы всё бросить и уехать.

За три дня Мираль выспалась, отдохнула, набралась сил для путешествия и помылась в бане, затопленной за день до светиловорота. Валина только усмехалась преображению менестреля и то и дело замечала, как славно она придумала оставить девушку на несколько дней.

В праздничный вечер возле реки собрали огромные кострища. По замыслу их жар должен был приблизиться к жару солнца. На некотором отдалении установили чучела основных богов — Светила, Геньши и Плеиды. Именно их благословения ожидали селяне, у них просили тёплые дни, благополучие, богатый урожай и вечную любовь. Весь вечер чучелам подносили дары — остатки прошлогоднего урожая. На рассвете с первыми лучами солнца чучела сжигали, это символизировало переход от человеческого к божественному. По древним легендам, боги тоже когда— то были людьми, Стихии посчитали их достойными стать бессмертными и жить в Заграни.

Мираль тоже преподнесла дар Геньши. Она подошла позже остальных, когда некому было услышать её просьбу. Девушка опустилась на колени и аккуратно положила исписанные листы между мешочками с крупами. Правую руку Мираль поднесла к груди, левую опустила на колени.

— Геньши, прошу тебя, защити в пути, не дай погибнуть, — прошептала она и нащупала под платьем кулон, подарок Земиры. — Спасибо за всё, что уже сделано. Пусть к моим родителям вернётся живая и невредимая дочь.

Менестрель прислушалась к ощущениям. Ничего не изменилось, впрочем, она и не ожидала, что богиня откликнется в чучеле и пройдёт рядом призраком. Зато подвернувшийся амулет вполне можно посчитать знаком защиты. Девушка ещё раз поблагодарила Геньши за всё и вернулась к кострам, не заметив притаившегося среди деревьев человека.

Селяне разошлись по домам под утро, когда догорели все собранные дрова, а от чучел и даров остался один пепел. Мираль и заснула прямо на соломе, ей не хватило сил сделать какие— либо приготовления ко сну.

Проснулась она ближе к полудню. Валина ещё спала.

В углу возле сумок менестрель заметила крынку молока и хлеб. Видно, Венька рано пришёл и оставил завтрак.

Мираль выбралась из соломы и стряхнула её с себя. С непривычки исколотое тело чесалось, хуже всего пришлось левой щеке, она горела и была украшена отпечатками травы.

— Я точно сегодня еду дальше, — проворчала Мираль, отрывая хлеб. Под жёсткой корочкой оказался нежный мякиш, его девушка и съела первым делом.

Пока менестрель завтракала, проснулась Валина. Девушка рассказала ей про планы. Сказительница их поддержала — она тоже собиралась идти дальше.

Оставив старушку доедать завтрак, Мираль спустилась вниз. На завалинке она увидела их хозяйку Яруну и её мужа Лавима.

— День добрый, хозяева, — обратилась к ним менестрель.

— И тебе здравствовать, певунья, — ответил Лавим.

— Я сегодня уезжаю дальше, хотела спросить, где могу достать еды.

— Еды? У нас в погребе лежит как раз подношение от соседей вам с Валиной за работу, — ответила Яруна.

— Когда уезжаете— то? Пора кобылку выводить иль нет? — поинтересовался мужчина.

— Да как соберёмся, так и поедем.

Лавим спрыгнул и молча отправился запрягать лошадь.

— Я подношения позже вынесу, как всё готово будет. У нас в погребе прохладно, самое оно для еды, — объяснила хозяйка.

— А что там?

— Сухофрукты, крупы, вяленое мясо, немного варёного — сегодня дочка принесла вам на обед иль ужин.

Девушка поблагодарила хозяйку и вернулась в сарай. Валина уже доела и теперь разминалась.

— Не вредно? — удивилась Мираль.

— Это нет. Я же не по— солдатски, так руками махаю. Тебе тоже полезно, а то вечно сидишь в телеге или на стуле.

Мираль не ответила, она считала, что ей достаточно нагрузки и без разминок. Девушка перетряхнула вещи, проверяя не забыла ли чего, и с сумками на плечах и гитарой за спиной спустилась. Лавим уже выкатил повозку, и теперь вёл Звёздочку. Пока он пристёгивал лошадь, Мираль покидала сумки в телегу и сама забралась туда, чтобы пристегнуть их к бортикам. Вскоре к девушке присоединился Венька. Он вместе с матерью принёс дары селян в пяти мешках, и теперь помогал их закрепить.

— Валина, может сразу поделить что кому? — Менестрель выглянула из повозки.

— Нет, Мира, мне с тобой ещё ехать. Обедать точно вместе будем, там и разделим. Я ж старая нынче, много не унесу, — ответила сказительница.

Она тоже вышла на улицу, и теперь сидела в тени, ожидая, когда придёт пора ехать.

— Готово! — сообщил Венька и выскочил наружу.

Мираль перебралась на козлы. Лавим тоже закончил с креплениями. Он подал девушке поводья и помог Валине сесть рядом с менестрелем.

— Удачной дороги, — пожелал Лавим.

— Пусть Геньши вас не оставит, — добавила Яруна.

Мираль поблагодарила, а Валина помахала палкой, говорить старушка не могла, горло перехватило, и на глазах выступили слёзы. Только за околицей сказительница пришла в себя и пояснила, что стала слишком чувствительной на старости лет, каждый раз, прощаясь с людьми, плачет.

Обедать Мираль с Валиной не стали. Только перекусили в дороге, и остановились лишь на ужин. Он вышел холодным, обеим женщинам было лень разводить огонь и готовить.

— Валина, давайте делить провизию, — сказала Мираль, вытирая руки о старый платок. После варёной курицы они стали жирные и липкие, и девушке очень не хватало воды, тратить на это питьевую менестрель всё же не решилась.

— Что там? — Сказительница заглянула в мешки, потом огляделась. — Значит так, я возьму остатки курицы и немного сухофруктов. Вот, тут как раз есть мешочек по размеру. Остальное тебе.

— Но...

— Сейчас доедем до развилки, я сверну в деревню, идти тут недалеко, так, что завтрак мне обеспечен, а лишнее старухе тащить тяжко.

— Уверены? — Мираль всё ещё смущалась такому неожиданному дару.

— Уверена, тяжко.

Менестрель сложила мешки обратно и забралась на козлы, где уже сидела Валина.

В следующий раз Звёздочку остановили у развилки. Мираль помогла старушке слезть. Та обняла её на прощание.

— Пусть Геньши будет с тобой, девочка! Никого не бойся и ничего, тебе не причинят вреда, запомни.

— О чём вы? — спросила Мираль, схватив Валину за руки.

Та лишь слабо улыбнулась:

— Просто запомни, тебе не имеют прав причинять вред, у тебя большой дар и благословение Геньши.

— И всё же?

— Мираль, я не твой наставник, и я плохо тебя знаю. Кстати, та девушка, что учила тебя работе с голосом не Винеса, случаем?

Менестрель невольно отшатнулась. Неужели сказительница связана с тайным кланом? Иначе о чём таком она предупреждала, и откуда ещё может знать Винесу... Девушка почувствовала как запылали щёки, а волосы начали шевелиться.

— Н...нет, это Матей, — проговорила Мираль, понимая, что сейчас любой догадается, что она врёт.

— Матей, так Матей, — хмыкнула старушка. — Прощай, комнатный цветочек.

Валина помахала рукой и бодро пошла через поле в деревне. Мираль слабо махнула в ответ и прислонилась к повозке. Та лесная кошка предупреждала о проезде графа и его свиты через городок, и Валина сейчас намекнула. Если здесь засада?

Мираль забралась в повозку. Долго оставаться на одном месте не стоило, если поехать сейчас, она как раз успеет попасть в город до темноты. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом и вокруг рядом с ним алые краски вместо уютных оранжевых. Менестрель резко взмахнула поводьями, ей не хотелось обнаружить ещё какой— нибудь неприятный знак. Звёздочка недовольно заржала, но побежала.

Возле города оказалось столпотворение. Множество телег остановились на дороге и не могли сдвинуться в сторону. От скуки люди прохаживались вдоль тракта, отдыхали на поле и подходили к соседям.

Мираль слезать не решилась, опасаясь за имущество. Тем более что она оказалась в самом конце очереди у развилки дорог. Тут её могли незаметно обокрасть или даже угнать повозку. Из разговоров соседей по несчастью, девушка выяснила, что прямо посреди ворот поломались две кареты. Их хозяева сначала выясняли, кто виноват, а теперь ждали, когда починят. Стража их торопить не решалась — пострадавшими оказались местный граф и его гость— сосед. К приезду Мираль кареты практически починили и обещали скоро начать пускать людей в город.

Девушка надеялась успеть до ночи, ей совершенно не хотелось искать постоялый двор в темноте. Солнце уже скрылось за горизонтом, последние лучи исчезли, уступив место сумеркам. Менестрель поёжилась и накинула плащ, спасаясь от прохлады и комаров. Действие мази закончилось, но Мираль было лениво лезть за новой порцией. В городе всё равно не потребуется, почти во всех домах находятся засушенные травы, чей запах назойливые насекомые не переносят.

Люди впереди девушки зашептались. Мираль поняла, что очередь начала движение. Девушка удовлетворённо улыбнулась и перехватила поводья, скоро, очень скоро она окажется в уютной комнате в гостинице. Даже, если им не нужны исполнители, Мираль снимет комнату за свой счёт. Она представила мягкую гладкую постель, тёплую ванну и запирающуюся комнату с хорошим крепким замком, где можно скрыться ото всех. Слюдяные окна с забавной сеточкой и каминную трубу или даже сам камин. Если комната будет с камином, Мираль попросит его разжечь, стоять в очереди оказалось холоднее, чем ехать. Ещё обязательно закажет горячие блюда с мясом, какие окажутся у хозяев.

Приятные мысли девушки внезапно прервал рожок, призывающий уйти с дороги. Мираль сначала замешкалась, не понимая как ей в такой ситуации уйти в сторону, а потом решила взглянуть, кто едет. Осторожно выглянув, девушка увидела группу всадников впереди кареты. Она не смогла разобрать чьё это сопровождение, но сердце предательски забилось, сбивая дыхание. Ещё один граф едет, не ниже, а посторониться Мираль не может. Стража или снесёт её, или задержит за неуважение.

— Звёздочка, прошу тебя, поверни в сторону, пожалуйста! — Мираль с силой потянула правую сторону повода на себя.

Лошадь недовольно повернулась и заржала, такое отношение ей определённо не нравилось.

— Будет ещё хуже, пожалуйста! — Девушка, продолжая тянуть, ещё и хлестнула лошадь, вынуждая её сойти с дороги.

Звёздочка сделала шаг и остановилась.

Менестрель снова выглянула. Стража приблизилась, стали видны знамёна. Мираль пригляделась, и завопила от ужаса. Бабочку за фоне заходящего солнца — знак графства Поторая, она узнала бы в любое время. Страх придал девушке сил. Она стегнула из всех сил лошадь. Звёздочка от неожиданности взбрыкнула и спрыгнула с дороги. Повозку тряхнуло, Мираль подбросило. Девушка вцепилась в бортик и стегнула Звёздочку ещё раз. Та испугалась. Мигом пересекла сажени между дорогами. Повозку вновь подбросило и едва не перевернуло. Мираль второй рукой вцепилась в крышу, молясь, чтобы она не порвалась.

Лошадь, оказавшись снова на прямой дороге, пустилась галопом. Мираль замерла, боясь свалиться на такой скорости. Постепенно она приноровилась, и села на козлы. Девушку трясло, и от неровностей на дороге, и от пережитого. Усилием воли она остановила Звёздочку. Та тяжело дышала и покрылась пеной.

Мираль с трудом разжала руку с поводом. На руке остался отпечаток, пальцы болели, особенно саднило под ногтями. Следом начало болеть всё тело, ощущения оказались близкими к тому ночному нападению, когда она несколько раз ударилась о брусчатку.

— Что мне теперь делать? — хмыкнула девушка, вытирая с лица пот. — Проверю, что с вещами.

Сжимая зубы от боли, Мираль перебралась в повозку. Первой она проверила гитару, та оказалась цела, не зря девушка закрепила её под лавкой. Хуже пришлось сумке, где лежали письменные принадлежности. Чернильница треснула и испачкала добрую часть вещей, и ещё натекло под сумку. Мираль со слезами на глазах вытащила испорченные письма Ладимира и подарки семье.

— Чтоб вас Мерей сожрал, — выругалась девушка.

Она кинула в дальний угол пачку писем и обессилено легла. Было жутко обидно. Эти письма Мираль берегла, они помогали легче переносить разлуку с Ладимиром. Теперь от них осталось одно воспоминание.

Отбитые места ныли всё сильнее. Мираль, рыдая, прижала к себе руку, уже начавшую распухать на запястье. "Хотя бы не перелом", — подумала девушка и заревела ещё сильнее.

Очнулась Мираль, когда совсем стемнело. Плакать больше не хотелось, спать пока тоже. Менестрель приподнялась и вытерла мокрым платком лицо. "Что сделано, то сделано. Прошлое не повернуть", — решила она. Сейчас предстояло заняться Звёздочкой. Мираль плохо представляла, что может сделать. Она помнила об опасности долго стоять потным, а значит, лошадь придётся помыть или протереть и укрыть чем— нибудь.

Мираль потянулась за светящимся кулоном, глаза девушки так и не привыкли к темноте, и вещи скорее угадывались, чем виделись.

— Закончила сырость разводить? — внезапно раздалось за спиной.

Девушка отдёрнула руку и резко развернулась, так что закружилась голова.

— Кто здесь?

— Досмотр, — хохотнули снаружи. — Вот досматриваем. Лошадка симпатичная. Была. Только ты, деваха, замордовала её совсем. Придётся изъять, пока не померла.

Мираль растерялась. Голоса были мужские, хриплые, слегка простуженные, наводили мысли на грабителей, а не тайный клан. Девушка не знала, как реагировать, реветь, или возмущаться, или без эмоций всё отдать. Если разбойники, они в таком случае хоть в живых оставят, а добро можно и заново собрать.

— Ты кем будешь— то? — спросил третий голос с другой стороны.

— Менестрель я, — Мираль попробовала ответить спокойно, но голос всё равно дрожал.

Снаружи раздался дружный хохот, казалось, вокруг собралось не меньше полусотни мужиков, но девушка насчитала восемь голосов.

— Поторайский менестрелей... совсем довёл... драпают едва... знамёна увидят, — запинаясь, произнёс ещё один. Ему в ответ угукнули.

— И где это такие богатства менестрелям выдают? — спросил первый, забиваясь в повозку.

Мираль с визгом отпрянула назад, но её поймали за ворот.

— Не рыпайся, хуже будет.

— Вы тут аккуратнее, у меня чернильница лопнула, — на всякий случай предупредила Мираль. Разбойник хмыкнул. Девушка перевела дыхание и продолжила:

— Мой жених решил сделать подарок на помолвку — повозку и лошадь, чтобы быстрее передвигаться.

— Допустим. Где инструмент?

Мужчина отпустил воротник, и Мираль подползла к гитаре и постучала по ней.

— Поехали! Девчонка с нами, — скомандовал первый.

Повозку легко тряхнуло, отчего Мираль судорожно вцепилась в лавочку, и они поехали. Девушка слышала, что на козлах сидят двое, остальные на лошадях двигались следом. Тот, что сидел в повозке, переместился ближе к своим. Глаза девушки привыкли к темноте, и она видела неясный силуэт на фоне подрагивающего полога.

Ехали долго. Мираль перестала цепляться за лавочку и забралась под неё, где свернулась калачиком и тихо лежала. Сначала девушка всячески жалела себя, когда ей это надоело, Мираль стала обдумывать планы бегства и мысленно прощалась со всем имуществом. Оставлять его было жалко, а с ним бежать труднее. Только бы добраться до ближайшего города, а там можно будет направить стражу в этот лес. Мираль знала, что сказать главе отряда, чтобы ей поверили, отец научил. При мысли о родителях девушка всхлипнула. Не такого они желали единственной дочери, а узнают о приключениях — вовсе побоятся отпускать. Матушка будет плакать, так что совестно станет оставлять. Мираль нестерпимо захотелось оказаться дома подле матери, может быть даже сделать ненавистные стежки гладью, зато в тепле, уюте и безопасности. Самой сшить себе приданое, обсуждать последние новости, может быть даже стать портнихой или домохозяйкой, если у Ладимира хватит на это денег. Как же далёк дом, когда в него так хочется. Мираль вытерла слёзы, не хватало снова разреветься при разбойниках. "Я ещё вернусь", — решила она, и тоска начала отступать, девушка закрыла глаза и заснула.

Во сне Мираль бежала к Ладимиру, она уже выбилась из сил, а он всё же стоял вдалеке. От усталости менестрель споткнулась и ударилась лбом о камень. Она увидела брызнувшую кровь и от страха открыла глаза.

Повозка как раз остановилась, Мираль ударилась о перекладину под лавочкой. Девушка не сразу поняла, где находится. На стенках и крыше плясали отсветы огня, со всех сторон раздавались голоса: женские, мужские и даже детские. Мираль даже почудилось, что она снова попала в бродячий театр, но это ложное впечатление. У дальнего конца лавочки сидел бородатый мужик и вертел между пальцев нож. Глаза его недобро смотрели на девушку.

— Приехали, кукушка, вылезай! — скомандовал он.

Менестрель от неожиданности сильнее вжалась под лавочку. Разбойник выругался и метнул нож. У Мираль ёкнуло сердце. Она зажмурилась, закрыв голову руками, и приготовилась к резкой боли. Сверху просвистело, и нож уткнулся в лавочку. Страх парализовал девушку. Она слышала как заскрипела скамья, когда с неё поднялся разбойник, как сделал пару шагов и вытащил нож из скамьи. В следующее мгновение он схватил Мираль за руку и ногу, так что чуть не вывернул их, и вытащил из— под лавки. Подхватил на руки и выбросил из повозки.

Не успела менестрель закричать от страха, как оказалась в чьих— то руках. Поймавший аккуратно поставил её на ноги и, держа под локоть, повёл к костру. Мираль спотыкалась, пока шла, всё нестерпимо болело, но девушка крепко сжала зубы. Не хватало разреветься при этой сброде, ещё прибьют из интереса.

Мужчина подвёл её к огню и поставил так, что девушку видели все, а они от неё оказались скрыты темнотой.

— Лот номер один, — захохотал он. — Менестрелька. На личном транспорте.

Кругом захохотали в ответ.

— И на чём ты играешь? — поинтересовалась крупная женщина, угрожающе размахивающая половников.

— На... — начала Мираль и согнулась от кашля.

— Тю, дайте ей воды, не ровен час ещё помрёт, не ответив, — распорядилась разбойница.

Мираль тут же подали чуть тёплой воды. Она выпила немного и смогла ответить. В темноте сначала замолчали, а потом хором начали говорить.

— Я считаю, — негромко сказал мужчина, выкинувший Мираль из повозки, но его услышали и все замолчали, видимо он здесь был главным, — пусть девка покажет на что способна, а мы посмотрим.

Он вышел к костру и ткнул в девушку грифом. Она взяла гитару. Перекинула через плечо ремень. Струны на пробу оказались расстроены. Мираль замешкалась, играть так или подтянуть. Так они могут не поверить, а пока она будет настраивать, терпение разбойников может лопнуть.

— Что застыла как цветок в комнате? — поинтересовался кто— то.

Мираль ласково перебрала струны, перед её глазами возникла сцена прощания с Валиной. "Никого не бойся и ничего, тебе не причинят вреда, запомни". О ком тогда говорила Валина? Девушка сначала думала о клане, но теперь поняла, не о нём, о разбойниках. Матей о чём— то похожем иногда намекал Мираль, но вслух говорить опасался из— за отца.

Менестрель, не обращая ни на кого внимание, занялась подтягиванием струн. Разбойники не двигались, но девушка чувствовала на себе пристальные взгляды. "Потерпят", — решила она, уверенность медленно возвращалась. С последней струной настроилась и Мираль. Она огляделась, прикидывая с какой песни начать. Выбрала танцевальную народную песню, подходящую ко всем, даже разбойникам. Глаза Мираль на всякий случай закрыла, ей показалось, так менее страшно петь.

Люди кругом слушали молча, это придавало уверенности. Сердце перестало сжиматься от страха, Мираль начала пританцовывать в такт. Её пару обдало жаром от всполохов огня, девушка сделал, что таки надо, а потом аккуратно отошла от костра, всё так же не открывая глаз.

На третьей песне Мираль почувствовала движение вокруг, а потом к этому прибавились и хлопки. "Им понравилось!" — возликовала девушка и рискнула открыть глаза.

Разбойники танцевали, мужчины, женщины и среди них немного детей. Сейчас они казались Мираль простыми бродягами, а не чудовищами, готовыми уничтожить ради добычи. Простые люди из леса... В этот момент нога у девушки подвернулась, и она упала на бок, развернув гитару при падении так, чтобы не разбить.

Все замерли. Мираль показалось, у каждого у руке блеснул нож. Воображение резво дорисовало картину её убийства, и менестрель побледнела.

— Хорошо поёт, кукушка. Только вот устала, — хохотнул тот первый. — Так уж и быть, поблагодарим выскочку.

Он подал знак. Двое мужчин подбежали к девушке, подняли её за локти и подвели к нему.

— Как звать— то?

— Мираль Аленовна Клёнова. — Хоть девушка была напугана, но ответила спокойным голосом. Ей совершенно не хотелось выдавать свой страх.

— Значит так, Мираль, отныне я беру над тобой покровительство. Это будет стоить... на первый раз пару серебряных. Всё ж как никак молодая.

Главарь ловким движением руки сорвал с пояса девушки кошелёк и засунул в него руку. Мираль покраснела от негодования и собственной глупости. Всё же деньги надо лучше прятать.

Разбойник достал две серебряные монеты и прицепил кошелёк обратно.

— Следующий взнос через год или через сколько там мы встретимся, но возьмём за все года, — предупредил мужчина.

Он махнул рукой, и Мираль аккуратно подвели к повозке и посадили внутрь. Тут же подбежал низенький мужичок и вынул девушке сложенный листок.

— Ты его храни при себе, не теряй. Будешь показывать другим кланам, чтоб не трогали. Только перейти к другим не пытайся. У атамана память хорошая, всё припомнит, и место встречи, и лицо, и грамоту, — быстро сообщил он и скрылся.

Вместо него появилась девушка с двумя косами. Она мило улыбнулась и поставила возле Мираль миску и кружку.

— Ешь, ты заслужила. Прости, что приём своеобразный, это всё повозка сбила. Ешь— ешь, там нет отравы, — хихикнула девушка и убежала.

Мираль в повозке расслабилась, и конечности теперь зверски заболели. Превозмогая боль, она съела кашу с кусочками мяса, похожего на оленину, но не девушка не была в этом уверена. После запила тёплым компотом со странным вкусом. "Снотворное", — сообразила менестрель. Пока оно не начало действовать, Мираль закрыла оба входа в повозку, завязав морские узлы, а потом снова забралась под лавочку. О том, что при необходимости ткань можно легко разрезать, Мираль совершенно забыла.

Глава 20

Мираль очнулась солнечного луча, попавшего ей в глаз. Перед глазами тут начали расходиться разноцветные круги. Девушка перевернулась на другой бок, надеясь избавиться от наваждения. Измученное тело отозвалось сильной болью. Мираль сначала не поняла, что происходит, а потом вспомнила побег от свиты Поторайского. Ещё были разбойники, или не были... Мираль прислушалась, ни шагов, ни речи, только птичий щебет и пофыркивание лошади. Значит, приснилось.

Морщась от боли, девушка развязала полог и выглянула. Кругом расстилалось поле, покрытое белыми цветами и редкими деревьями. Позади в паре вёрст виднелся низенький заборчик леса. Через поле вилась широкая дорога, на её краю и стояла повозка, расположенная так, чтобы не мешать ездить.

Девушка аккуратно спустилась на землю, и подвывая от боли в ногах заковыляла к ближайшим кустам.

На обратном пути Мираль присела в траву возле повозки.

— И что нам теперь делать? — поинтересовалась она у Звёздочки. Та лишь махнула хвостом. — Тебе я вижу гонки нипочём, выглядишь свежей и чистой.

Лошадь сделала шаг вперёд и наклонилась к кусту.

— Слушай, а ты совсем чистая какая-то, — заподозрила неладное Мираль.

Она с трудом поднялась и подошла к Звёздочке. Лошадь на это никак не отреагировала, продолжая жевать куст. Мираль задержала на нём взгляд, вспоминая можно ли такое есть или нет. Решила не рисковать и на всякий случай отвела Звёздочку в сторону. Её чистота зародила в девушке страх. Что это? Происки духов, богов, магов? Кому потребовалось почистить лошадь да ещё в поле?

Мираль поёжилась и забралась на козлы. Оставаться в этом месте ей не захотелось, и Звёздочка послушно затрусила дальше.

Незадолго до полудня они добрались до селения Тихлистье, как сообщала таблица у въезда. Девушка остановила повозку и достала из кошелька карту. Оказалось, из-за побега они сильно отклонились на запад. Впрочем, Мираль не переживала. На юге вели много дорог. Придётся сделать крюк, с другой стороны, она же ставила чёткого плана поездки и может в любой момент изменить решение.

— Вы к кому? — неожиданно спросили справа.

Мираль вздрогнула и повернулась. Возле повозки стоял парень лет шестнадцати. Босой, в закатанных штанах и застиранной рубашке. В одной руке он держал удочки, с другой туесок с рыбой и с интересом рассматривал повозку и девушку.

— У нас гости редко бывают, — добавил паренёк, когда пауза слишком затянулась.

— Да я сбилась с пути и хотела бы поговорить с вашим старостой, — растеряно ответила Мираль.

— Давайте я вас провожу, — вызвался селянин.

Мираль охотно согласилась и вскоре оказалась возле нужного дома. Парень спрыгнул с козел и убежал дальше по улице. Менестрель аккуратно слезла и постучала по калитке. В ответ где-то на заднем дворе залаяли собаки. На шум из дома выглянул пожилой мужчина с длинной бородой. Он прикрикнула на собак и, когда затихло, обратился к девушке:

— Вы ко мне?

— Вероятно, мне нужен староста.

Мужчина в ответ пригласил Мираль подойти. Менестрель отворила калитку и медленно приблизилась к крыльцу.

— Тебя никак побили? — удивился староста.

— Почти, лошадь погнала, еле остановила, — девушка решила не распространяться обо всех деталях случившегося.

— Э, да тебе к нашей Агипине нужно, враз вылечит. Толковая знахарка.

— Я за этим и приехала к вам. Хочу узнать, где могу остановиться и есть ли у кого подлечиться.

— У Агипины и можно, поехали, свожу к нашей знахарке.

Староста помог Мираль забраться в повозку, а сам устроился на козлах. Они немного поплутали по улицам деревни и остановились у самого края, здесь на отшибе стояла избушка знахарки. Для удобства сбора трав, как пояснил глава.

Пока староста бегал к знахарке, Мираль выбралась из повозки и снова наткнулась на паренька с удочкой.

— Ззздрасти, — сказал он. — Так вы не к старосте, а к мамке?

— И вам здравия. Да нет, сначала я к старосте собиралась, не думала, что здесь знахарка есть, — ответила Мираль. — У вас есть, где лошадь разместить и повозку?

— В сарае, если хотите, я завезу и позабочусь. Я умею, мы тут двор тоже держим.

— Если тяэла Агипина меня примет...

— Примет, примет, — успокоил её парень.

Не спрашивая, он забросил удочки и рыбу в повозку и принялся разворачивать Звёздочку, чтобы завести во двор.

— Там вещи, — напомнила растерявшаяся Мираль.

— Я принесу, всё в целости и сохранности.

— Ладно... Только не берите испачканное чернилами, я позже с этим разберусь, — сдалась менестрель.

В это время из дома вышел староста, а за ним миниатюрная женщина, показавшаяся Мираль ровесницей. Вблизи Мираль увидела, что она старше неё, судя по лёгкой сеточке морщин у глаз и губ, в действительности ей было лет тридцать пять — сорок.

— Здравствуй, путница. Проходи в мой дом, коль привели тебя сюда ноги лошади, — пригласила она девушку.

Мираль поздоровалась и заковыляла следом за женщиной. Староста же молча удалился.

В сенях сильно пахло сушёными травами и кошками. Мираль с непривычки чихнула и, не удержавшись, плюхнулась на сено.

— На что жалуетесь? — поинтересовалась Агипина.

— Отбила всё. Лошадь испугалась и понеслась, еле её остановила. Ноги в щиколотках распухли и руки на запястьях. Очень больно, — всхлипнула Мираль.

— Спину не сломала, шею не свернула, уже хорошо. Я сейчас велю баню истопить, будем синяки выводить.

— С растяжениями в баню не вредно? — подивилась Мираль.

— С чем? А подвёртами с опуханием, не, по моей методике не вредно. Ты пока здесь сидит. Придёт Вилька, сынок, пусть выдаст первым делом чистую одежду, а потом ко мне помогать, — распорядилась Агипина и скрылась за дверью.

Мираль осталась сидеть. Боль то утихала, то возвращалась вновь. Разглядывание подвешенных трав не помогало успокоиться, больше всего девушке хотелось завыть. Что она и сделала.

— Семь стихий. Что вы творите? — подивился вошедший через второй вход Вилька.

— Вою, — спокойно сообщила Мираль. — Мне очень больно, а так полегче. Так что я теперь понимаю волков.

— И заодно оборотней, — ехидно добавил парень. — Мамка небось сказала дать вам одежду и идти помогать баню разогревать?

— И часто у вас такое случается?

— Бывает.

Вилис, так было полное имя сына знахарки, поставил возле Мираль сумку с одеждой и гитару. Пообещав вернуться и проводить в баню, он убежал помогать матери.

Девушка аккуратно достала смену одежды и положила рядом. Руки отозвались пронизывающей болью, от которой закружилась голова. Снимать с себя плащ Мираль не решилась, упала на сено и замерла.

Она не заметила сколько прошло времени, но довольно долго. В сени вернулись знахарка с сыном. Агипина подхватила смену одежды, а Вилис девушку. Он отнёс Мираль в комнатку перед парилкой и усадил на широкий пень.

— Всё, иди, — отослала его Агипина и принялась раздевать Мираль. — Значит, сначала я тебя обмою, потом займусь синяками, а последним подвывертами.

Мираль только кивнула соглашаясь. Девушка по команде приподнимала и опускала руки. От боли перед глазами стоял туман, мысли расплывались.

— Так, девчушка, обувь твоя хорошую службу сослужила, почти вместо бинта была, но теперь придётся избавиться.

Мираль заметила как знахарка отошла к столу и вернулась с большим ножом. Она наклонилась, приподняла одной рукой ногу за сапог и поднесла к ней нож. Мираль запаниковала и закусила губу, перед глазами потемнело, уши заложило, она почувствовала как падает на бок.

— Ну ты даёшь! — услышала Мираль, когда резкий запах привёл её в чувство.

— Где мои ноги? — прохрипела Мираль.

— Совсем сдурела. Вот, смотри твои распухшие ноги. А вон в том углу сапоги. Не, ты сглупила, но не до отрезания ног.

Агипина помогла Мираль подняться и усадила обратно на пень, который перед этим застелила чистой простынёй. Наказав не падать, она удалилась в парилку и вернулась с ведром. Вылила из него воду в кадку и набрала снова уже из неё. После поднесла к Мираль и дала потрогать. Вода оказалась горячеватой. Тогда знахарка добавила в кадку воды из второй и снова дала Мираль на пробу. Девушка одобрила.

— Если вдруг поплохеет, говори, нечего мне тут падать, и так синяков как пятен у кошки.

Знахарка принялась поливать девушку чуть тёплой водой с ощутимым запахом ромашки. Когда ей показалось достаточно, отвела Мираль к лежанке. Мираль легла на живот и почувствовала как по телу проходятся кисточкой с мазью. Закончив со спиной, знахарка развернула девушку и повторила тоже самое с другой стороны.

— Теперь посмотрим, что с руками.

Агипина поменяла мазь и достала клубки бинтов. Она принялась по очереди смазывать распухшие места и бинтовать их. Делала она всё быстро и умело, а когда закончила, Мираль почувствовала, как у неё начали замерзать щиколотки и запястья. Знахарка тем временем принесла сорочку и надела её на Мираль. Дл этого пришлось сесть, что девушка, сцепив зубы, и сделала.

— Теперь в кровать на покой. Панталоны после наденешь. Сейчас Вилька тебя отнесёт. Да не стесняйся ты его, в сорочке ж, а он лекарь, — добавила Агипина, заметив как менестрель покраснела. — Не будем лишний раз ноги утруждать. У тебя сапоги-то запасные есть?

— Вроде бы... — неуверенно ответила Мираль.

— Вроде или заказать новые, пока лежишь?

Девушка стушевалась. Новые сапоги требовались в любом случае, но хватит ли у неё денег на них, ведь ещё придётся расплачиваться со знахаркой за лечение.

— Мне надо посмотреть, сколько у меня денег осталось. А где мой амулет? — вспоминал Мираль.

— Деревянный?

Агипина подошла к сложенной у дальнего угла одежды и достала оттуда подарок Земиры. Мираль кивнула. Без вопросов знахарка надела его на девушку.

Когда Агипина ушла звать сына, Мираль слезла с лежанки и поправила сорочку, а потом села обратно. С бинтами стоять оказалось удобнее, но ногам всё ещё было больно.

Вскоре Агипина вернулась вместе с Вилисом. Парень аккуратно поднял Мираль и отнёс в комнату в дальней части дома.

Девушку уложили на кровать, под ноги положили подушки и накрыли мягким одеялом.

— Теперь отдохни, я пока обед сготовлю, проголодалась небось. Вещи твои в углу, если понадобимся зови. Делать ничего не пытайся, отдыхать телу надобно.

Мираль и самой не хотелось шевелиться. Она закрыла глаза и задремала. Проснулась Мираль, когда в комнате заметно потемнело. Знахарка где-то готовила, девушка ощущала сильный запах томящегося в печи мяса.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — позвала менестрель.

— Я тут. — Вилис распахнул дверь и заглянул. — Есть хочешь? Сейчас принесём.

Вместо него пришла Агипина. Она принесла миску с тушёными овощами и мелко порезанной курицей и кружку молока. Женщина помогла Мираль сесть и поставила миску на колени.

— Заказывать сапоги или нет? — вернулась к нерешённому вопросу знахарка.

— Сколько мне лечение обойдётся? — спросила Мираль. Она аккуратно взяла ложку и смешала мясо с овощами.

— Ну ты и спросила... думаю, на серебряник наберётся.

— Серебряник.... а сапоги?

— Сапоги дороже выйдут. У нас тут мастер работает, так что не меньше пяти серебрушек, а то и все десять.

Мираль закрыла глаза. Она пыталась вспомнить, сколько всего денег у неё осталось. Вроде хватает, но точно ли. Ведь, если не хватит, здесь не удастся заработать, придётся договариваться об отсрочке, просить довериться случайной приезжей.

— Ладно, давайте закажем, но если не больше десяти поорле.

Знахарка кивнула и ушла давать распоряжения сыну. Когда она вернулась, Мираль поменяла пустую миску на кружку молока. После ужина ей помогли лечь обратно, и менестрель заснула теперь уже до утра.

Проснулась Мираль вместе с петушиными криками. Сквозь маленькие окошки виднелось, как светает за окном. Комната оставалась тёмной, свет сюда не проникал.

Девушка пошевелилась. Боль почти не ощущалась, осталось немного в щиколотках и на запястьях, а остальное прошло. Всего за одну ночь. Мираль улыбнулась, как хорошо, что ей удалось так легко отделаться от этих повреждений.

Она слезла с кровати и подошла к вещам. Взяла сумку и одежду и вернулась обратно. Первым делом девушка подсчитала деньги, и успокоилась — их хватало на оплату расходов, и ещё оставалось с собой.

Из одежды, в которой Мираль приехала, она нашла только плащ, остальное забрали, как решила девушка, постирать. Мираль развернула плащ, надеясь найти в нём кулоны, и увидела два сложенных листа. Сердце учащённо забилось, девушка аккуратно раскрыла первый лист. "Податель сего, Клёнова Мираль Аленовна, есть народный менестрель, и находится под покровительством их святейшества Митофана Кровожадного. Посему запрещено учинять ей, её вещам и спутникам какой-либо вред", — прочитала она. Сердце забилось ещё сильнее, Мираль осознала, что встреча с разбойниками не была сном, и теперь она ещё и под защитой самого грозного бандита Лоаза. Её бросило сначала в жар, потом в холод. Если отец, честный человек и защитник Алидвы, узнает, что дочь находится под крылом разбойников, он этого не перенесёт. Может даже отречётся от неё, как это сделали бабка с дедом с матушкой...

— За что мне такое? — Мираль облизнула высохшие губы и открыла второе письмо.

Оно оказалось содержательнее первого: "Уважаемая Мираль, мы в лице двух восхищённый вашим талантом людей просим прощения за столь недружелюбно оказанный вам приём. Наш атаман не признал сразу в вас мастера звука и слов, но поверьте, мы все-все восхищены вашей игрой, и в следующий раз наша встреча будет более дружелюбной. Та грамота действительная по всей нашей земле, только умоляю, ни за что не показывайте её ищейкам и другим благородным лицам, сие плохо отразится на вас и на нас. Да и лучше держите сие в тайне, мы знаем, земля слухами полнится, но доказательств нету. Это письмо после прочтения сожгите, а грамоту храните при себе, чтобы честные люди не видели, а нашему брату можно было б быстро подать. Не все грамотой владеют, но знак нашего Митофана признают. Будет кто предлагать сменить "крыло" — отказывайтесь, Митофан многое стерпит, но не перебежчиков. Коли настанет день, что помощь потребуется, не откажем, поможем — ищите нас в этом княжестве. За сим прощаюсь, атаманов писец".

Мираль сложила письма и спрятала под подушку. Никому не говорить. На такое она согласна. Вот насчёт помощи не уверена, не хотелось бы обращаться к столь тёмным личностям. Узнать бы теперь смотрела знахарка письма или посчитала недостойным честной женщины. Получается, что каждый любимец Геньши, бродящий по стране, имеет своего хранителя в лице преступников, и об этом все знают и все молчат. И ей ничего не говорили из-за отца военного.

— Самое лучшее сейчас — не думать про это, — сказала себе девушка.

Ей стало противно от самой себя и от произошедшего. Как теперь смотреть в лицо родителям? Жениху? Ладимир ведь самый честный, самый добрый и самый добросовестный человек. Как он будет жить с менестрелем, чья судьба связана с разбойниками?

Мираль забралась под одеяло и ногами задвинула плащ к дальнему концу. Из него выкатился отцовский кулон, про который девушка совсем забыла. Мираль схватила его и вытянула за него ещё один. Кулоны сцепились верёвочками, пришлось потратить время, чтобы их распутать. Надев их, Мираль опустилась на подушки и закрыла глаза. Перед глазами появились отец и Ладимир с грустными улыбками на лице. Они дружно вздохнули и начали удаляться. Мираль мысленно потянулась к ним, но только ещё больше удалилась.

— Нет-нет-нет-нет, — зашептала девушка, с силой зажмурив глаза вместо того, чтобы их открыть. — Пожалуйста, нет-нет-нет.

Ей казалось, это не просто видение, это знак, его стоит досмотреть, узнать как действовать. Только от удаляющихся фигур самых близких мужчин ей становилось больно и неприятно.

— Мир! Мир! — всхлипнула девушка и почувствовала, как её трясут за плечо.

— Мираль, ты чего это? — озабоченно спросила Агипина.

— Я закрыла глаза и увидела, как папа и жених от меня уходят.

— Просто закрыла и увидела? Не во сне, а так просто? Милая, это твоё воображение беспокоиться. Чувствуешь себя одинокой, вдали от семьи, — попыталась успокоить девушку знахарка.

Мираль от её заботливого участия разрыдалась.

— Не только в этом дело. Просто... просто... есть такое, что я не могу им сказать. Им будет больно и неприятно.

— Милая, у каждого есть такое. Неужели ты никогда ничего не скрывала от них?

Менестрель вздохнула. Конечно, она скрывала, даже от Ладимира, но это всегда было в рамках закона, а не как сейчас.

— У жениха твоего тоже есть скелеты в шкафу, такие, чтобы тебя не расстраивать. Ты же его от этого меньше не любишь?

— Нет, но я про них и не знаю. "Это" так на меня давит, а невозможность поделиться с Миром... то есть с Ладимиром давит ещё сильнее.

— А если рассказать другому? Тому, кто правильно поймёт, — при этих словах Агипина взглянула на плащ, и Мираль догадалась, что знахарке известно про письма.

— Вы знаете о чём я? — растерянно поинтересовалась девушка.

— Да, ты не первый странствующий артист, что заходит ко мне. Я многое знаю и о многом молчу. Об этом много кто знает. Я советую принять это как благо, не каждый может свободно ходить по миру и не бояться за свою жизнь. — При этих словах Мираль нервно рассмеялась. — Ну да, с повозки упасть и в городе можно. Я про другое, думаю, сообразишь. От наличия этой бумаги ты не стала преступником, ты только защищаешь себя. Считай именно так.

— Я всё равно не могу рассказать про это, а раз не могу, значит, это плохо.

— Мираль, правила твоей чести хотят обновиться. Они были, есть и будут у каждого свои, и у каждого изменяться. Тебе трудно принять изменения, не принимай, но не печалься. Придёт время, ты их примешь.

— Всему своё время...

— Именно так. Теперь давай я посмотрю, что с тобой. Сначала ушибы, потом опухание.

Агипина закрыла дверь за щеколду и занавесила окно. По её знаку на стенах зажглись чаши с огнём. Мираль немного помедлила и стянула сорочку. Осмотр знахарку удовлетворил, Мираль и сама заметила исчезновение синяков. Когда Мираль оделась обратно, натянув ещё и панталоны — без них девушке были сильно непривычно и холодно, Агипина занялась растяжениями. Опухоль за ночь спала, конечности приобрели нормальный вид.

— На тебе прекрасно всё заживает. Целительная магия работает потрясающе, — восхитилась Агипина. — В этом немного заслуги амулета, а всё остальное — реакция твоей жизненной силы на зелья и заговоры. Она очень хочет, чтобы ты поправилась. Я просто в восторге. Завтра-послезавтра будешь здорова. И сапоги будут готовы.

Знахарка открыла окно, впуская в комнату птичий щебет и свет нового дня. Одновременно с этим погас огонь в чашах.

— Захочешь посидеть возле окна, прошу, но много двигаться не советую, — сказала Агипина, уходя.

Мираль приняла это к сведению и закуталась в одеяло. Вскоре девушка задремала и очнулась только, когда знахарка принесла завтрак и поставила на столик возле кровати.

— Спасибо, — откликнулась менестрель, приоткрывая глаза. — Агипина, простите, что тревожу, мне очень хотелось бы посмотреть, что с моей повозкой и вещами. Я там разлила чернила...

При этих словах Мираль покраснела.

— Я попрошу сына, он вас отнесёт. Заодно почистим повозку.

— Но...

— Тяэли Мираль, под моим кровом заботятся обо всех больных.

Агипина помогла девушке сесть и оставила завтракать в одиночестве.

Вскоре после завтрака появился Вилис и отнёс Мираль во двор. Её повозку уже вывезли и сняли крышу, оставив один остов.

Вилис посадил девушку на бортик и вернулся к чистке покрытия. Мираль переместилась на лавочку и оглядела размер бедствий. Под лавочкой в центре и в углу остались два больших чернильных пятна. Сумка испачкалась почти вся, как и посуда. Чернила уже глубоко впитались в древесину, так что испачканное не срежешь без вреда. Мираль с сожалением отложила их на выброс. Туда же отправилась вся бумага и остатки чернильницы. Грамота менестреля, к удивлению девушки, осталась цела. Чернила просто образовали сверху корочку и осыпались, стоило их поковырять.

— Как же работодатели её заполняют? — озадачилась Мираль. В тоже время она была рада, не придётся восстанавливать документ.

Последними Мираль достала письма. За полтора дня чернила высохли, превратив пачку к кирпич. Девушка попробовала извлечь те, что ей показались наименее испорченными, но не вышло. От письма лишь оторвался кусок. Мираль развернула его. "Я тебя люблю". Девушка всхлипнула и поцеловала обрывок.

— Я тебя тоже, — прошептала она и достала из-за пазухи кулон с маком. — Вот и всё, что у меня осталось от тебя, Ладимир. А ведь до дня встречи ещё совсем далеко.

С тяжелым сердцем Мираль положила письма в сумку и отдала её Агипине с просьбой сжечь. Знахарка без расспросов забрала сумку и ушла на задний двор разводить костёр.

Мираль тем временем спрятала остатки грифелей и попросила Вилиса отнести её обратно, пока её в одной сорочке не увидел кто-нибудь из деревни.

Глава 21

На следующий день Мираль покинула гостеприимную знахарку и её сына. Сапоги принесли ещё вечером, тогда же менестрель со всеми и расплатилась, отдав почти все поорле.

С собой знахарка дала ей небольшой пузырёк мази дл лечения растяжений и спасённые от чернил носки для Ладимира и платок для матушки. Девушка про них совсем забыла, и даже не сразу поняла, что и зачем Агипина ей даёт. Растроганная Мираль прослезилась и пообещала не допустить, чтобы они вновь пострадали.

Следующие дни Мираль и Звёздочка ехали через огромный лес. На их пути встретилась всего одна деревенька, где они переночевали, спасаясь от ливня. На основной тракт выбрались только в первый день Горячеветра*. Это событие было отмечено тем, что на раскисшей дороге повозка соскользнула с колеи в грязь и там застряла. Звёздочка попыталась вытащить телегу, но не смогла даже, когда Мираль слезла и стала тянуть вместе с лошадью. Оставалось надеяться на оживлённость дороги и случайных прохожих.

— Стой! — скомандовала девушка и забралась в повозку.

Укутавшись в плащ, Мираль достала остатки мяса и устроила себе перекус. Звёздочка те временем наклонилась к ближайшему кусту, но не смогла дотянуться и возмущённо заржала.

— Будем надеяться, что это ненадолго, — проворчала Мираль и взглянула на небо.

С запада ползли тёмные тучи, если остановятся, дождя не избежать. Девушка вздохнула, его в любом случае не избежать, тучи-то ползут прямо в её сторону и вряд ли изменят направление. Вдали загрохотало. Девушка поёжилась, воспоминания о последнем дожде были не самые приятные. За грохотом появилось эхо, перешедшее в лошадиный топот. Мираль насторожилась, вдруг это её спаситель.

— Вам помочь? — услышала она смутно знакомый голос. Мираль его слышала некоторое время назад, но помнила когда и при каких обстоятельствах.

— Да, — прохрипела она и выглянула.

Возле повозки остановилась лошадь, и всадник резво спрыгнул на землю. Тепан! Мираль мигом узнала плотника-экспериментатора. Ещё в начале весны он вытащил ей карету, и теперь остановился по той же причине.

— Мираль! Не верю, снова ты. Снова застряла! — хохотнул парень. — Вот и отпускай тебя после этого.

— Ты не представляешь, как я рада тебя видеть. — Мираль спрыгнула и обняла плотника. — Ты не с театром?

— Да надоело с ними путешествовать. Давай сейчас по-быстрому вытащим эту телегу и уйдём, пока не полило.

Девушка согласилась. Тепан притащил из леса ветки и засунул их под колесо. После отцепил Звёздочку и запряг сразу двух лошадей. Повозка с чпоканьем выбралась из жижи.

— Теперь внутрь и прячемся, — скомандовал Тепан, забрасывая свои сумки в повозку. Он помог девушке забраться внутрь и сам устроился на козлах.

Небо тем временем совсем потемнело, и гром звучал всё ближе.

— В трёх верстах город, хорошо бы в него успеть. Пока едем, рассказывай, как ты оказалась в такой глуши.

— Лучше ты расскажи, почему решил уехать из театра, — попросила Мираль.

Тепан помедлил с ответом.

— Скучно стало, дел там после твоего ухода убавилось, ничего не ломают, не крушат. Что надо было сделать, мы быстро сделали. И ехали очень медленно.

— Понятно. А Дитий там оставался, когда ты уехал?

— Да, он ещё там был. Винеса вот-вот должны была родить. Я буквально пары дней не дождался. Знаешь, она уверовала, что у неё мальчик будет. Ходила всё Аликом его звала. Вот так совсем-совсем уверенно.

— Я думала, она ближе к осени рожать будет.

— Тогда все так думали, Аразамаса позже уточнила, когда Винеса пожаловалась, что ей совсем трудно ходить. А у тебя что случилось? Карету украли? Я ж даже не сразу признал.

Мираль в общих чертах рассказала о случившемся, опустив про тайный клан и разбойников, настолько откровенничать девушка не была готова.

Дождь начался на подъезде к городу. Пока искали свободную гостиницу, редкие капли превратились в сплошной ливень, и Тепан полностью промок. Свободные места оказались в третьей по счёту гостинице. Конюх помог завезти телегу под навес и занялся лошадью. Тепан с Мираль тем временем собрали все вещи и зашли внутрь через вторую дверь. Там их ждал хозяин гостиницы.

— Так вы играете? — поинтересовался мужчина. — А чего сразу не сказали?

Мираль замешкалась, сходу придумать ответ оказалось трудным. Она только оглянулась на спутника. Тепан воспринял это как разрешение говорить:

— Так мы хотели от дождя спрятаться, тут уже не до игры.

— Вы на чём играете? Поёте? — уточнил хозяин.

— Не, я плотничаю. Это тяэли великолепно играет и поёт.

— Надо подумать... Идёмте на второй этаж, нечего тут мёрзнуть. Обсохнете, осудим условия, если вы, конечно, не желаете просто переждать у нас.

Мираль с Тепаном переглянулись и хором ответили, что готовы работать, чем сильно обрадовали трактирщика. Он представился Атимом Нилавичем и отвёл постояльцев на второй этаж, где выделил соседние комнаты. Он их по очереди открыл, показал, что внутри, а после отцепил ключи от общей связки и отдал Мираль.

— Они в одном экземпляре, прошу не терять. На ключах выбиты номера комнат, так что не перепутаете. Вы с зал спуститесь ужинать или в комнатах?

— Мы у Мираль поужинаем, — решил Тепан.

— Не раньше чем через час, — быстро добавила девушка, опасаясь как бы ей не помешали привести себя в порядок. — Как у вас с горячей водой?

— Стихии хранят, всё хорошо, всё современное, — заверил их Атим Нилавич.

После простился и ушёл вниз. Мираль его фраза смутила, и девушка, оставив вещи в центре комнаты, заглянула в ванну. Там действительно всё было современным: ванна, слив, краны и душ, с магической подачей воды и хорошо продуманным сливом.

— Тепан, ты спросил, сколько стоит здесь ночь? — поинтересовалась девушка у приятеля, который заинтересованно следил за ней.

— Нет, я только про места спросил. А что не так?

— Как тебе сказать.... номер стоит не меньше золотого. Это очень дорогая система для мытья, её обычно зажиточные люди дома ставят, или в дорогих гостиницах. Нам такую в том году установили, подарок отцу за спасение графа.

— И чё? Он из-за магии такой дорогой? Мебель-то вроде обычная, — Тепан обвёл рукой комнату.

— Обычная, но сделан очень добротно, и камин есть, и чаши с огнём, и слюда на окнах. Молись Стихиям, чтобы для тебя нашлась работа. И хватит капать на пол.

— Не бузи, ухожу. Значит, через час можно стучаться?

— Да, только одежду на камин не вешай! — крикнула Мираль в спину Тепану.

Тот оглянулся:

— Клёнова, я в деревне рос, знаю как с каминами обращаться.

Мираль кивнула и заперла за ним дверь. Девушку распирало от смеха. Два практически нищих путника вышли из леса и первым делом устроились в дорогой гостинице. Если не самой дорогой в городе.

Через час, когда Тепан постучал в дверь, Мираль уютно устроилась в кресле. Она надела чистую одежду, на плечи накинула шаль. Волосы тщательно расчесала, чтобы, когда они высохнут, не пришлось распутывать колтуны.

— Для полного счастья сейчас не хватает горячего чая и книги, — сообщила менестрель, впуская друга.

— Эм? Чай, чтобы согреться внутри, это я понимаю, а книга зачем? — удивился Тепан.

Он ещё в прошлый раз заметил, что в комнате всего одно кресло и теперь принёс второе и поставил у камина с другой стороны.

— Как зачем? Чтобы перенестись в мир истории.

— Всё равно не понимаю...

Мираль подошла к окну и открыла штору. Из-за плотной пелены дождя совершенно не было видно, что происходит снаружи.

— Мы только что оттуда, там мокро, сыро, неприятно. Здесь тепло, мягко, самый лучший настрой для того, чтобы узнать о приключениях вымышленного героя. Ты никогда под дождём не слушал рассказчиков? — поинтересовалась менестрель, видя, что взгляд приятеля не становится более осмысленным.

— Было дело. Сидим в сарае, у всех картоха только из печи, трава разная заваренная, больше ромашки и зверобоя, и кто-нить по сообразительнее начинает рассказывать историю.

— Это почти так же, только не с группой людей, а вдвоём: ты и книга.

— А.... Я читать не пробовал, может оно так же, а может не так интересно. В любом случае, я рад, что здесь, а не за окном.

В этот момент в комнату снова постучали. Служанка принесла ужин на двоих: большой чайник и две тарелки овощей с мясом. Поднос девушка поставила на прикроватный столик.

— Может быть принести стол и стулья? — поинтересовалась она.

— Нет, спасибо, и так хорошо, — ответила Мираль.

Служанка поклонилась и ушла.

— Будешь есть на коленях или кровати? — поинтересовался Тепан.

— На коленях. Миска не такая уж и горячая.

За ужином Мираль и Тепан молчали. Девушка незаметно наблюдала за приятелем, и ей начало казаться, что он хочет с ней поговорить, но не решается это сделать. Мираль решила взять инициативу на себя:

— Тепан? Какие у тебя дальнейшие планы?

Плотник замер, обдумывая ответ.

— Пока не думал, я же человек свободный, ни к чему не привязан.

— И деньгами не обременён.

— Не-что? У меня их мало, да. Хочется поискать места, где бы мой талант был нужен. Но это через раз-два получается. Сейчас разберусь с этой гостиницей. Остальное буду позже решать. Ты что думаешь делать?

— Хочу к южанам съездить. Из этого города вроде есть прямая дорога в Венисаю.

— Может и есть, это надо в карте смотреть. А с преследователями, что собираешься делать? Ну теми, что нападали в театре.

— Так пока они не трогали, я надеюсь, смена кареты на повозку помогла.

— Давай, как дождь закончится, я посмотрю, что там с пятнами, может вывести их удаться.

— Давай, — согласилась девушка.

Тепан тем временем стал восхищаться неожиданными удобствами и комфортом комнат, ему ещё ни разу не приходилось бывать в таком месте.

— Я так понимаю, ты доволен тем как судьба сложилась? — хмыкнула Мираль в конце рассказа.

— Ещё бы. Только бы работа нашлась, я сам понимаю теперь, жить тут недёшево.

Работа для Тепана нашлась. Ей оказалось столько, что Атим Нилавич заплатил не только питанием и кровом, но и доплатил монетой. Тепан с утра уходил с помощниками чинить перекрытия внутри дворовых построек и возвращался только к ужину, когда заниматься повозкой не оставалось времени.

Мираль за это время дала два вечерних концерта подряд, куда пришло достаточно зрителей. Атим Нилавич хотел предложить ещё и третий, но дождь закончился, и менестрель засобиралась в путь.

— Эх, жаль, я твою телегу не осмотрел. Зато получил аж золотой за работу, — похвастался Тепан вечером, когда они ужинали в комнате Мираль.

— Неплохо за два дня работы.

— Я тоже так считаю, хотя и работы была достаточно муторной. Ты точно завтра собираешься дальше.

— Да, иначе можно дальше так и не уехать. И отдохнуть мне нужно, — проворчала Мираль, уронив на платье капусту. — Надеюсь, масло ещё не впиталось.

Она поспешила ванную, где резво сняла кофту и намочила испачканный кусок и несколько раз его потёрла. Пятно исчезло, во всяком случае, в мокром состоянии, и девушка надеялась, оно не появится, когда кофта высохнет. Мираль надела её обратно и вышла в комнату. Краем глаза она заметила, как Тепан быстро сел на кровать, слишком быстро для того, кто просто решил пересесть. Мираль ничего не сказала, только взяла другую кофту и снова вернулась в ванну. Когда она вышла, Тепан уже сидел в кресле и спокойно доедал ужин. Мираль решила, что у неё слишком разыгралось воображение, вероятнее всего, что плотник решил сначала дождаться её возращения и тем временем ходил по комнате, но потом не выдержал и продолжил ужинать.

— Мираль, я вот подумал, может нам вместе ехать дальше? — предложил Тепан, после того как выпил чай.

— И в чём твоя выгода? — поинтересовалась девушка.

— Вдруг банду накрою, что за тобой охотится. — Мираль при этих словах расхохоталась. — Ну правда. Я может тебя защитить смогу, или на помощь позову. Вдвоём путешествовать-то не так страшно, да и работу предлагать проще. Я, честно, не буду на твоей шее висеть или мешать концертам. Даже слово не скажу, если ты круто развернёшься и поедешь в другую сторону.

— Не знаю... Мне одной привычнее и уютнее путешествовать.

— Мне самому тяжело куда-то ехать. Я ж селянин, а так есть на кого равняться.

Мираль задумалась. Как-то её не радовала перспектива ехать вдвоём, лишняя ответственность, лишняя морока. Это к Матею девушка привыкла за прошедшие годы, а тут совсем новый человек, хоть и выручивший её пару раз.

— Я тебя теснить совсем не буду. Только позволь быть этим... ну при рыцарях... как их... оруженосцем.

— Чего-то тебя не туда понесло, — заметила менестрель. — Какое оружие таскать будешь? Гитару.

— Могу и гитару. Возьмёшь?

— Я завтра отвечу, — сказала Мираль. — Сейчас я устала после концерта, могу поссориться из вредности. Я раньше завтрака не уеду, за ним и обсудим.

— На кухне?

Девушка кивнула. Тепан понял это как намёк, и быстро попрощался и ушёл, пообещав прислать служанку за посудой.

После его ухода, Мираль закрыла окно, хоть душно, но спокойнее, и решила перебрать сумки. Когда она взяла одну, заметила открытую застёжку. Девушка точно помнила, что утром закрывала обе. С другой стороны с утра прошло много времени, и может быть она по привычке открыла и забыла застегнуть. Тем более, что внутри вещи лежали так же.

— Я действительно сильно переутомилась, подозреваю всех и всё, — пробормотала Мираль.

Убедившись, что вещи собраны и улучшать ничего не требуется, девушка приглушила свет в чашах и забралась в постель. Усталость оказалась сильной, и менестрель быстро заснула.

Городской колокол ударил раз, когда Мираль выбросило из сна. Она попыталась пошевелить конечностями и не смогла. Сердце бешено колотилось, дыхание участилось. Мираль чувствовала, она не одна в комнате. С усилием девушка перевела взгляд на окно, и закричала. За занавесками мелькнул силуэт отскочившего от окна существа.

От крика в комнате зажглись чаши, и раздался топот. Потом в дверь начали стучать. Трясясь от страха, Мираль открыла дверь, и в комнату ворвались Тепан и пара слуг с охранником. Мираль бросилась к Тепану:

— Ты принят!

— Что такое? — спросил Тепан.

— Я за водой, — быстро сориентировалась служанка и убежала.

Мираль уже начала приходить в себя и заплакала.

— Мне показалось, в комнате кто-то был. И за окном тень отбежала.

— Как она могла убежать? Это же второй этаж, — подивился охранник, осматривая комнаты. — Знаете, никого тут нет и не было. Если только... хотя нет. Хозяин обновлял вроде заклинание от грызунов.

— Обновлял, — согласился второй слуга. — Тяэли, вы, наверно, слишком утомились, вот и мерещится чертовщина.

— Тепан, я точно видела в окне. В комнате могло и не быть, но за окном...

— Мы сейчас проверим, — заверил девушку плотник. — Пойдёмте, раз здесь никого, то Алека справится без нас. Девушкам легче понять друг друга.

Как раз в это время вернулась служанка с кружкой воды. Мужчины быстро удалились и прикрыли дверь.

Мираль трясущимися руками взяла кружку и медленно выпила.

— Вам легче стало? — поинтересовалась Алека.

— Да, спасибо.

Мираль взяла с кресла шаль и накинула на плечи.

— Вы правда кого-то видели?

— Теперь уже не уверена, — ответила Мираль. — В тот момент мне казалось всё таким реальным, а сейчас... Может быть это один из тех снов, что продолжаются, когда крепко спишь и открываешь глаза...

— Тогда Теп... тяэль Тепан не найдёт никаких следов. Вам есть чего бояться?

— Конечно! Когда путешествуешь впервые одна, много что выглядит страшным. Это пройдёт только с годами.

— Дай сие Стихии.

Вскоре вернулся Тепан. Остальные вернулись к своим обязанностям.

— Мираль. Как бы тебе сказать... В общем, это всё приснилось, нет там ничего.

— Хвала Стихиям! — воскликнула служанка. — Тогда я пойду.

Она забрала кружку и удалилась.

— Я очень рада. Извини, что напугала тебя, — смутилась Мираль.

— Да ты своим голосом всю гостиницу переполошила, — хмыкнул Тепан. — Не передумала меня брать?

— Перед хозяином я тоже завтра извинюсь. Ты без вопросов побежал смотреть, что мне привиделось, как тут передумаешь!

— Тогда спокойной ночи, и постарайся больше не пугать людей.

Девушка пообещала спать тихо и закрыла дверь за Тепаном. Некоторое время она сидела на кровати. Когда сердце успокоилось, менестрель приглушила свет и забралась под одеяло. Остаток ночи прошёл тихо, но Мираль то и дело просыпалась, приподнималась на локтях и оглядывала комнату. Девушка не понимала, что её тревожит и не даёт заснуть. Две предыдущие ночи прошли нормально, так что это нельзя было списать на новое место. Скорее это было предчувствием наступающей беды.

Когда за окном начало светлеть, Мираль наконец успокоилась и заснула, в следующий раз она очнулась после десяти часов. Неспешно переоделась, долго причёсывалась, и когда на колокольне начали бить одиннадцать, спустилась на кухню. Там находились повар, трактирщик и Тепан. Последние тихо разговаривали в углу, но тут же прекратили разговор, когда Мираль громко поздоровалась.

— Атим Нилавич, я прошу прощения за ночную неприятность. Надеюсь, мои соседи не сильно пострадали от моего крика?

— Ну что вы, тяэли. Не стоит беспокоиться. Лучше садитесь завтракать, вы не передумали? Отдавать приказ готовить повозку?

Мираль ответила утвердительно. Трактирщик ушёл давать распоряжения, а повар поставил перед девушку овсяную кашу на молоке и кружку с кефиром. Мираль это не сильно любила, но попыталась себя убедить, что нужно есть перед долгим путём.

— Мираль... — позвал Тепан.

— Что?

— Нет, ничего... хотя... ты какая-то сонная.

— Плохо спала. Что-то никакого настроения нет. Надеюсь, дорога меня взбодрит. — Мираль с отвращением проглотила ложку каши, посмотрела на оставшуюся половину в тарелке и решила больше себя не мучить, а доесть по дороге остатки сухофруктов. — Там ещё не готово?

— Да мы можем прямо сейчас выйти с вещами и подождать на улице. Может солнце хоть порадует, — предположил Тепан.

Мираль неопределённо пожала плечами. Она залпом допила кефир и поднялась к себе. Там посмотрела не оставила ли где чего, подхватила сумки и спустилась во двор.

Конюх как раз заканчивал пристёгивать Звёздочку. Лошадь Тепана уже осёдланная и с вещами стояла в стороне, и хозяин кормил её морковкой.

Мираль пристегнула сумки и перелезла на козлы. Конюх как раз взял Звёздочку под уздцы, чтобы помочь вывезти со двора.

До выхода из города Тепан ехал позади телеги, но за городом поравнялся с девушкой, чтобы иметь возможность беседовать. Мираль была ему благодарна за это, разговоры помогали отвлечься от тревоги, которая и не думала покидать девушку.

В шестнадцать часов путники устроились на обед. Чтобы сэкономить время и прибыть в город до закрытия ворот, они решили не разводить огонь и пообедать холодной курицей с овощами, данной поваром им с собой, и запить родниковой водой.

Во время привала Мираль казалось — за ней наблюдают, и пару раз девушка слышала, как за деревьями хрустела ветка. Сердце вновь начало учащённо биться, грозясь выскочить. Девушка осторожно оглянулась и задумалась сказать про свои ощущения Тепану или не стоит.

Плотник вёл себя как обычно, ничего не опасался и что-то рассказывал, что Мираль не слушала, только кивала в нужных местах и между паузами. Только один раз девушке показалось, что Тепан забеспокоился, но это произошло так быстро, что Мираль списала это на своё воображение.

Мираль закончила обед и вскочила ноги. Ополоснула руки и забралась на козлы.

— Теперь в путь! А то не успеем до темноты, — она сказала достаточно бодро, хотя голос слегка дрожал.

Тепан оторвался от мытья рук и удивлённо посмотрел на девушку. Ей показалось, он собирался возразить, но передумал. Прошёл по поляне, смотря все ли вещи взял, спрятал всё в сумку и запрыгнул на лошадь.

— Поехали.

— Поехали, — довольно отозвалась Мираль.

Они некоторое время ехали молча. Девушка временами оглядывалась вокруг, Тепан некоторое время это терпел, но вскоре поинтересовался:

— У тебя настроение так и не улучшилось с утра?

— Нет, скорее ухудшилось.

-Ясно, — тихо ответил Тепан и потянулся за флягой. — Вот это да... Слушай, я флягу забыл. Она такая хорошая была, не купишь. Подождёшь, пока я до поляны и обратно? Или медленнее езжай, — предложил Тепан, когда Мираль слишком зло на него посмотрела. — Только с дороги не сворачивай. Я постараюсь быстро. Лад?

— Хорошо, но быстро.

Тепан развернул лошадь и ускакал. Мираль притормозила ход Звёздочки и вновь огляделась. Никого. Тишина, даже птиц не слышно, только ржание. Девушке стало не по себе, она прикусила кончик косы. Потом пожевала его. Опомнившись, Мираль вытащила волосы изо рта и растёрла между ладоней, стряхивая слюну. В этот момент слева хрустнула ветка. Мираль подпрыгнула и повернула туда голову. В следующее мгновение она получила удар в ухо справа. От неожиданности девушка сняла с косы ленточку и бездумно на неё уставилась. Не успела она что-то предпринять, как получила второй удар в живот. Мираль выронила ленточку и чуть не слетела сама. Ей не дали, схватив за руку. От третьего удара в шею менестрель отключилась, успев заметить перекошенное лицо, похожее на Дитиево.

Глава 22

Натеся Веминовна остановила приступ у мальчика и подбежала к Мираль. Она сняла с девушки все три кулона и бросила их в камин. Мираль непонимающе следила за их полётом и не отводила взгляда от места, где они приземлились. В голове крутилось только "Папа! Ладимир!". Сквозь туман девушка услышала сначала удовлетворённый крик нянюшки, потом хрип очередного приступа Сотялава, и дальше крик Люсава Демяновича. Девушка перевела взгляд на лекаря. Тот медленно оседал на пол. Инструмент он уронил, а из запястья торчал арбалетный болт. Следующей вскрикнула Натеся Веминовна и тоже стала оседать на пол. Кончик стрелы торчал у неё из плеча.

В комнате справа от Мираль послышались звуки борьбы, потом к ним прибавился приглушённый крик, перешедший в стон. Из больших окон позади девушки в комнату впрыгнули двое с чёрными повязками на голове, закрывающими половину лица. Ещё двое появились из-за двери, где шум уже стих.

— Мы вовремя, — удовлетворённо сказал один из ворвавшихся, высокий мужчина с бородой.

Мираль удивлённо пригляделась. Голос говорившего был ей знаком, именно он ехал в ней в повозке, когда девушка попала к разбойникам. Митофан Кровожадный со своей командой пришёл сюда.

— Опять эти твари убивать собрались, — поддакнул мужчина с окровавленным ножом с руке.

— Как вы сюда проникли? — прошипел Люсав Демянович.

Вместо ответа Митофан наступил на раненое запястье и потоптался по нему. Лекарь завыл и получил сапогом в челюсть.

Мираль стало дурно, во рту появился металлический привкус, к горлу подступила тошнота. Девушка закрыла глаза и взмолилась.

— Ладно, этой жертве и без того плохо.

Митофан перестал измываться над запястьем и что есть силы ударил лекаря в живот, а после ниже. Тот изогнулся и завыл ещё сильнее. Двое из разбойников перестали обшаривать домик и оттащили жертву в угол под стол, оставив на полу длинный кровавый след. Туда же кинули Натесю Веминовну. Женщина почти сразу потеряла сознание и не приходила в себя от пинков разбойников.

— Ой, смотрите, это ж учитель. Небось того волчонка, — хохотнул Митофан и со всех силы ударил Вевола по шее.

Учитель отлетел на диван и ударился головой об окно. Он тут же сполз вниз, оставив красный след на раме.

Мираль снова подурнело, и она отвернулась. Девушку разбойники будто специально не замечали и обходили стороной во время обыска комнаты.

Тут третий разбойник нашёл баночку с лекарством Сотялава и уже собрался его раздавить. Мираль вновь взмолилась. Разбойник замер с занесённой ногой.

— Это лекарство любимца Геньши. Мальчик, дайте ему, пока не поздно, прошу вас. Он любимец Геньши.

— У нас нет времени проверять правдивость твоих слов, — ответил Митофан.

— Пожалуйста, поверьте мне. У ребёнка дар игры на флейте.

— Он графинёнок, нам какое дело до музыки в замках?

Мираль обречённо повернулась к Сотялаву. Мальчик перестал хрипеть и казалось уже не дышал. Девушка закусила и губу. В этот момент перед глазами появился неясный силуэт лесной кошки. "Плата за жизни, возьми. Они поймут, когда захочешь спасти чужую жизнь", — услужливо подсказала память.

— Вот это.

Мираль впилась зубами в край воротника и дёрнула на себя. Ткань затрещала. Девушка дёрнула ещё раз, и у неё во рту остался кусок ткани. Она выплюнула его вместе с тоненьким колечком.

Митофан подошёл к кольцу и наступил каблуком. Это послужило сигналом. Разбойник убрал ногу и поднял баночку, поднёс её к носу Сотялава. Сначала Мираль показалось, что уже поздно, но вскоре мальчик начал шевелиться и часто задышал. Девушка не видела, что ему сделал разбойник, но Сотялав хоть и дышал, но лежал совершенно неподвижно.

— Это что? — заметил на диване кошелёк Мираль Митофан. — И что он там делает, щенок? — грозно поинтересовался разбойник, и, не дожидаясь ответа, кинул его Мираль на колени.

В этот момент раздался свист. Разбойники, не сговариваясь, выпрыгнули в окна.

Дверь слева осторожно открылась, и в комнату вошла Селана. Служанка огляделась и подошла к пленнице.

— Мираль Аленовна, как вы себя чувствуете? — поинтересовалась она.

Менестрель рассеяно посмотрела на служанку. Тошнота уже прошла, вместо неё появилась апатия.

— Хотя бы жива, — хрипло ответила Мираль.

— Они больше вас не тронут, — заверила её Селана.

— А моим самочувствием ты поинтересоваться не хочешь? — заплакал Сотялав.

— Что им интересоваться? Ты же большой симулятор. То я не знаю о твоей способности вызывать приступ, — рассержено ответила Селана. — Советую с этим покончить, тебе же хуже будет.

— Да как ты со мной разговариваешь!? — Сотялав разрыдался ещё сильнее и соскочил с дивана.

Селана тут же посадила его обратно, запретив слезать и смотреть по сторонам, и вручила баночку с лекарством.

— Тебе такое рано ещё видеть. И мне, и Мираль, но мы уже увидели, и теперь хотим уберечь тебя, — пояснила служанка.

Мальчик не стал спорить, а принялся вдыхать лекарство.

В этот момент послышались возгласы в комнате справа, сменившиеся ругательствами.

— Вот и помощь, — радостно сообщила Селана, помахивая ножом.

Дверь открылась, и в комнату вошёл начальник отца Варонор Едокимович в сопровождении мужчины в коричневом костюме. Они огляделись, и второй скомандовал:

— Лисова, доложить обстановку.

Селана вытянулась и затараторила:

— Клан "Эгоистичной мандрагоры" собирался провести опыт по созданию "куклы-лекарства". Члены клана в данный момент под столом. Жертва сидит привязанная на стуле. Мальчишка нужен был для привязки, чтобы ему передавать силу жертвы, его наставник для приворота. Ритуал был прерван нападением разбойников. Судя по всему, среди них был сильный маг, а сами они имели зуб на клан. Ваш приход их спугнул, но забрать ценности они успели.

— Ясно. Бери мальчишку и через второй выход идите во дворец. Подготовь семью к разговору, — распорядился незнакомец.

Селана отложила нож и вместе с Сотялавом удалилась через левую дверь.

Мужчины подошли к Веволу и, осмотрев его, убедились, что жив, и только нужен лекарь. Тем временем правую дверь открыли нараспашку и мужчины в таких же коричневых костюмах вынесли лекаря и нянюшку. Пока их выносили, в домик просочился Тепан.

— Клёнова! Живая! — обрадовался он. — Я уж думал, тебя не увижу.

Тепан взял со стола всё тот же нож и резво перерезал верёвки на запястье.

— Ещё где?

— Внизу. — Мираль размяла руки и приподняла подол. Тепан разрезал верёвки и там. — Тут каждый второй хотел этим ножом меня освободить.

— А смог только я, — добавил Тепан, весьма довольный собой.

Мираль кивнула, разминая затёкшие ноги. Потом рухнула на пол и поползла по луже крови к камину. Опершись одной рукой о решётку, другой она полезла в угли.

— Сдурела?! — завопил Тепан, оттаскивая Мираль за талию.

— Ладимир, отец, — всхлипнула девушка.

— Не шевелись и лицо не три. Руки все в крови.

Мираль посмотрела на руки, они действительно все испачкались в крови. Когда девушка повернулась в Тепану, тот кочергой ловко ворошил угли. Те отзывались вспышками пламени. Вот парень что-то нашёл и выкинул на пол. Это попрыгало по полу и остановилось, даже сквозь копоть пробивался голубой огонёк. Мираль хотела взять отцовский подарок, но Тепан не дал, загородил его собой. Вторым из камина полетел кулон Ладимира. Он не стал прыгать, а приземлился ровно возле кровавого пятна, едва его не задев. Мираль потянулась к нему, но Тепан снова не дал.

— Сиди. Сейчас остынут и наденешь. Видишь, они целы.

— Спасибо тебе.

Мираль попыталась вытереть слёзы, но Тепан ей не дал.

— Не пачкайся ещё больше, хорошо. Давай я сейчас принесу воды, ополоснём руки и твои кулоны. Только обещай мне их не трогать. Обещаешь?

— Обещаю, — ответила Мираль.

Тепан убежал, по дороге едва не сбив лекарку.

— Вот ненормальный, — проворчала женщина. — Ой, деточка, что с тобой?

— Испачкалась, — смущённо ответила Мираль, внимательно следя, чтобы на её кулоны не наступили.

— Ну-ка, покажи мне глаза. Так, ясно. А чего на полу сидишь?

— Слежу, чтобы кулоны никто не повредил, они из камина и горячие, это последняя память об отце и женихе. Они сейчас очень далеко.

— Хорошо, милая, как твои кулоны остынут, давай мы с тобой к водопаду прогуляемся. Тебя помоем, и твои кулоны.

Лекарка поднялась и подошла к Веволу.

— С ним что? — поинтересовался Варонор Едокимович

— Заклинание обездвиживания, причём его сняли весьма оригинальным способом. Как я могу судить, травмы головы нет, так что буду снимать побочку от заклинания и лечить ссадину.

Женщина провела по голове Вевола, и тот зашевелился.

— Мираль, я не хотел, честное слово, я не знал, что это так, — заговорил учитель.

— Хорошо, хорошо, — ответила лекарка. — Это мы потом выясним. Сейчас вам надо пройти в повозку. Идёмте. Мираль, я тоже жду вас на улице.

Менестрель рассеяно кивнула.

Вернулся Тепан с ведром воды. Мираль пришлось встать, чтобы он полил ей на руки. Отходить в сторону девушка отказалась. Полившаяся вода быстро смешалась с кровью и заструилась между досок и к окнам.

В оставшуюся воду Тепан кинул уже остывшие кулоны и тщательно их там промыл. После извлёк из кармана моток толстой нитки и отрезал два длинных куска, которые сложил вдвое, надел кулоны и снова сложил, и завязал узелки.

— Пока так, носи свои сокровища, — протянул он Мираль. — Только пусть лекарка их проверить на магию.

— Спасибо тебе, — пробормотала девушка.

Тепан взял её за руку и повёл через левый выход.

— Что с Дитием? Он ведь был у другого входа... или снова сбежал?

— Не сбежал. Лучше тебе не знать что с ним. Кровищи там...

— Он мёртв? — Вновь подступила тошнота. Мираль отошла к дереву и оперлась на него. После чего её стошнило.

— Когда его несли в телегу, ещё был жив. Выглядел намного хуже двух других, так что тебе его лучше не видеть. — Тепан передёрнулся. — Для него смерть была бы лучше. Лекарка просила тебя под водопад поставить. Идём.

Он потянул Мираль к водопаду, оказавшемуся недалеко от домика. Мираль несколько равнодушно отметила, что раньше не слышала его, и что он красиво спадает с искусственного обрыва. Девушка понимала, здесь красивый вид, но не испытывала эмоций. Держась за руку Тепана, она ступила в пенящуюся воду и быстро встала под струю, не давая себе времени передумать. От холодной воды Мираль громко завизжала, но не посмела отойти. Только наклонила голову, чтобы вода не попала в нос и рот. Постепенно вопить расхотелось, подавленные эмоции выплеснулись и утихли. Тепан потянул её к себе. Трясясь от холода, Мираль вышла на берег. Говорить она не могла, только открывала и закрывала рот, судорожно хватая воздух.

— Вот девочке и полегче стало, — прокомментировала лекарка.

Мираль почувствовала, как ей становится тепло и увидела улетающие вверх капли. Довольно быстро она стала сухой, и женщина закупала её в плед.

— Милая, теперь, пожалуйста, молчи до дома, а лучше всего поспи в телеге. Юноша, отнесите её, — распорядилась лекарка.

Тепан подхватил Мираль на руки. Быстро донёс до телеги и уложил на сено.

— Мирка, до встречи у лекарки. Завтра поговорим, — сказал он девушке. Мираль в ответ кивнула.

— Вот, что милок, заведёшь в городскую конюшню, оттуда иди прямо до второго перекрёстка, там направо третий дом по левой стороне. Заблудишься, проси Мавину Ладову. Запомнил?

Тепан повторил указания и скрылся. Лекарка забралась в телегу подле Мираль и дала приказ трогаться. Менестрель плотнее укуталась в плед и закрыла глаза.

Глава 23

Мираль очнулась на следующий день около полудня. Девушка почувствовала лёгкость в теле и прислушалась. Где-то за стенкой ходили и переговаривались люди. Голоса казались смутно знакомыми, но вспоминать чьи они девушке было лень.

Перевернувшись на спину, менестрель припомнила события прошедшего дня. Выезд из городка, похищение, сорванный эксперимент, нападение разбойников, появление стражи, отъезд в дом лекарки. Кажется, это было настолько давно. Чувства и эмоции притупились, и больше не было ни страха, ни злости. Только спокойствие и безмятежность. "Или меня опоили, или я Загранью", — решила девушка потягиваясь. Потом попыталась сесть, но голова закружилась, и пришлось лечь обратно. "Нет, я точно не в Заграни", — пришла к выводу менестрель. Она огляделась в поисках того, чем можно позвать, и нашла на прикроватной тумбочке колокольчик, в который тут же позвонила.

За дверью послышались шаги, и вошла вчерашняя лекарка.

— Я себя как-то странно чувствую, — сообщила Мираль. — Мне видится абсолютно белая комната, в которой вы единственное цветное пятно. Ещё слабость и какая-то расслабленность.

— Комната действительно белая, здесь почти ничего нет. Твои ощущения, это последствия лекарств. Мне сказали привести тебя в форму к завтрашнему дню. Ничего страшного или особенного. Просто месяц где-то все эмоции будут приглушены. Ты будешь спокойно воспринимать всё, даже боль.

— Как это?

— Примерно так: я порезала палец, идёт кровь, щиплет. Нужно обработать рану и забинтовать. Теперь мне легче.

— То есть то, что мне всё равно, что будет дальше и что произошло там, это совершенно нормально?

— Да, любопытство ещё некоторое время будет отсутствовать. Твоего спутника я предупредила.

— Кого? Тепана? Наверно, зря я пообещала ехать с ним...

— Тут уж вам виднее, — ответила лекарка и ушла.

Вскоре она вернулась с белым подносом. На нём стояли белая посуда. Пища резко выделялась на фоне всей белизны.

— Ешьте всё, это прибавит достаточно сил, — сообщила Мавина, усаживая Мираль на кровати.

Девушка послушно всё съела, отмечая про себя, что вроде бы вкусно, но ей как-то всё равно это есть или что-то ещё. После завтрака Мираль забралась обратно в постель и задремала. Очнулась она от ощущения присутствия возле постели. Приоткрыла глаза и заметила неподвижно стоящего Вевола.

— Здравствуйте, — поприветствовала его девушка, заслоняя глаза от света. В белой комнате его было как-то многовато.

— О, Мираль, вы пришли в себя, — обрадовался учитель. — Я так надеюсь на ваше прощение. Я так глупо себя повёл, не смог вас защитить. Это такой позор. Как я мог допустить, чтобы с вами что-то сделали эти злодеи...

— Вевол, вы тут не причём, — остановила его речь Мираль, удивляясь своей смелости. — Вы же не телепат. Просто забудьте про этот кошмар. Смените работу, если всё так плохо.

— Нет, с работой вроде не так плохо... но вы меня видели с такой неприглядной стороны. Это ужас, кошмар. Как мне заслужить прощение?

— Заткнуться и свалить, — ответил вместо Мираль раздосадованный Тепан. Плотник заглянул в комнату девушки и жестом показал учителю на дверь.

— Да-да, конечно, вы в своём праве, признаю. Ох, Мираль, как я мог показать себя таким слабаком.

Причитая, Вевол удалился.

Тепан подошёл к изголовью кровати и поставил рядом стул. Тоже белый. И сел на него.

— Что это с Веволом? Сильно ударился? — поинтересовалась Мираль.

— Завидует. Пока он в отключке валялся, я стражу пригнал и тебя освободил. Ещё, — Тепан понизил голос до шёпота, — он считает, что ты теперь просто обязана влюбиться в своего спасителя.

Плотник расхохотался. Мираль слегка покраснела и тоже рассмеялась, как ей показалось, слишком нервно.

— С чего это?

— Книг начитался, наверняка, слышал в книгах про такое часто пишут.

— Смотря какие книги, — заметила девушка.

— Тебе виднее. Только глупость всё это. Я же видел как ты берёшь память о женихе. Везёт, — понурился Тепан, но, увидев как заинтересовалась Мираль, перевёл тему. — У тебя, говорят, чувства отключили? Как ощущение?

— Странное, я вроде их испытываю, реагирую как обычно, но они бесследно проходят. Ощущение, что я не могу зацепиться, или что я раздвоилась. Расскажи мне, как ты стражу-то привёл.

— Ты меня возненавидишь за это и будешь права, — стушевался Тепан.

— Эм... с чего такие напыщенные речи? Тёпка, пользуйся моментом, я сейчас спокойно восприму любой рассказ.

— Ну хорошо. Тем более путешествовать и скрывать от тебя правду будет трудно.

После отъезда Мираль из театра Аразамаса около недели находилась в невменяемом состоянии и отказывалась кого-либо принимать, исключение сделала только для Винесы. На восьмой день рано утром ведьма постучалась в палатку кузнецов и потребовала Тепана. Парень, под смешки остальных о принесении жертвы в угоду спокойствия театра, выбрался наружу, где обнаружил смущённую Аразамасу. Он ни разу не видел ведьму такой, и даже сначала не поверил, что это она, а не морок.

— Плотник, у меня к тебе важное дело. Я тут ошиблась. И ошибка может стоить жизни Мираль. Скажем так, на время её пребывания я изъяла амулет вызова стражи. Сам понимаешь, нам тут они ни к чему. Я отдам тебе этот амулет, твоя задача нагнать девушку и подкинуть до того, как будет поздно.

— Что ей грозит? — испуганно спросил Тепан.

— Те, кто громили наш театр в последнее время, поймают её и лишат жизни.

— Они же сильнее тебя...

— Вот именно поэтому ты сейчас собираешь пожитки и едешь на поиски Мираль. Я тебя очень прошу, ради нашей царевны, подбрось ей амулет аккуратно, пусть думает, что сама его переложила. Куда хочешь положи, только, чтобы она его быстро обнаружила и не подумала ни на тебя, ни на нас. По этой карте ты можешь узнать, куда Мираль поедет и перехватить её. Удачи. Да сохранят тебя Стихии.

Сказав это, Аразамаса удалилась в свою палатку. Тепану не оставалось иного как собраться и выехать, ориентируясь по карте. Это оказалось непростой задачей, не помогал даже подсчёт поворотов, плотник не мог отличить дороги и соотнести с картой. Около половины месяца Тепан плутал по дорогам, пока один из путешественников не вывел его на тракт, где плотник и встретил Мираль.

Пока они жили в гостинице, Тепан несколько раз пытался подбросить амулет в сумку, но Мираль каждый раз не вовремя возвращалась, а лезть в комнату девушки в её отсутствие Тепан не решился. В последнюю ночь там он плохо спал, раздумывая уже наплевать на просьбу Аразамасы и вернуться амулет лично в руки. Эти размышления были прерваны криком. Оставив Мираль на попечение служанки, Тепан с охранником и слугой осмотрели землю под номером Мираль и нашли отпечатки ботинок. Маятник охранника подсказал, что это след разыскиваемого человека. Мужчины посовещались, и решили не поднимать панику. Мираль попытались убедить, что ей это приснилось, а вот с хозяином гостиницы состоялся долгий разговор, конец которого увидела менестрель.

— То есть это Дитий приходил? — уточнила Мираль.

— Думаю, он. Даже нет, я уверен, это он, — ответил Тепан.

Трактирщик пообещал сообщить информацию страже, но после их отъезда. Тепан с момента выезда из гостиницы места себе не находил, но пугать девушку ему совершенно не хотелось, так что плотник прибегнул к проверенному способу, и весь путь рассказывал истории. Во время обеда Тепан постарался вести себя как можно естественнее, но треск за деревьями его насторожил. Под видом поиска вещей, он обошёл поляну тщётно вглядываясь в лес, но никого не увидел.

Когда они отъехали от поляны, плотника обуяла сильная жажда, и в этот момент Тепан обнаружил, что фляги нет. Взбешённый своей забывчивостью и необходимостью оставить Мираль, парень вернулся на поляну. Первое, что он увидел — беличью шкуру, натянутую на то, что плотник опознал как свою флягу. Тепан перепугался и поспешил к Мираль. Он сделал несколько кругов, в поисках девушки, раздумывая как далеко она могла за это время отъехать, пока не заметил в пыли голубую ленточку. Плотник соскочил с лошади и поднял находку, надеясь, что это обронила менестрель.

Дрожащими руками Тепан извлёк из кармана амулет и сломал его. Прошло немного времени и со стороны города приехали десять стражников. Их капитан сразу поинтересовался местонахождением Мираль. Тепан в общих чертах обрисовал ситуацию. Капитан вызвал на помощь ещё людей и собак. След девушки вскоре был найден и привёл к владениям графа Сизевского, тестя графа Поторайского. Дожидаться разрешения на вход стража не стала, просто вошла через заднюю калитку и прямиком направилась к Летнему домику. Тепана никто не прогонял, так что он ехал вместе с остальными. В домик соваться он не стал, решил подождать, пока всё закончится, но не выдержал, когда к телеге понести Дития. Он ещё слабо шевелился, но лежал в неестественной позе и был весь в крови.

— Что было дальше, ты знаешь, — закончил Тепан. — Сейчас мы гостим у "белой" лекарки. Ты же уже заметила, что тут всё белое. У меня от этого уже в глазах рябит. Хотя я не это собирался сказать. Прости, что не сразу отдал амулет. Не надо было слушать эту ведьму.

— Наоборот, хорошо, что послушал, — ответила Мираль. — Мне бы не удалось им воспользоваться. А ты смог вызвать стражу и освободить меня.

— Значит, друзья? Тогда расскажи, что там было. Можно без подробностей.

Мираль рассказала ему почти всё. Умолчала опять только о том, что узнала чьи люди напали на дом.

— Интересное совпадение. Эти ребята вовремя пришли, но не хотел бы я оказаться их противником, — передёрнулся Тепан.

— Я бы тоже не хотела.

На следующий день из местного отделения делиции прислали экипаж. Невысокий мужчина с лысиной и тонкими усиками потребовал тяэли Клёновой срочно явиться для снятия показаний. Лекарка помогла Мираль одеться, девушка ещё не до конца пришла в себя. У неё мелко дрожали руки, так что застёгивать пуговицы и завязывать юбки пришлось Мавине.

Тепан усадил Мираль в карету и пообещал подыскать приличную гостиницу. Белый цвет помещений им уже порядком надоел, и лекарка к тому же посчитала менестреля уже совершенно здоровой, а если что не так, так то побочное явление от лекарств.

Мираль отвезли в гарнизон, и проводили в небольшую комнату. Провожатый сказал девушки ждать и удалился.

Менестрель огляделась. Кирпичную кладку, уже начавшую крошиться, даже не пытались штукатурить и покрывать красками или обоями. Из комнаты выходили две двери, окна не было. Освещалась она с помощью чаш на четырёх стенах. В центре комнаты стоял стол, на нём кувшин и две кружки. Возле стола два стула, на одном из которых сидела девушка. Отдельно в стороне находилась трибуна для секретаря. "Больше на допросную похоже", — отметила про себя девушка.

Ожидание затягивалось. Мираль попробовала напевать, но сил и настроения на это не хватало. Тогда она прилегла на стол и закрыла глаза.

Очнулась девушка от лёгкого потряхивания за плечо.

— Тяэли Клёнова, очнитесь, очнитесь, тяэли, — услышала она.

— А? Я заснула? — пробормотала девушка, пытаясь поднять голову. Получалось плохо, всё тело расслабилось и совершенно не хотело двигаться.

— Да, прошу, прощения, вас слишком рано привезли. Мавина Котиновна предупреждала о побочных эффектах. Надо было её в приёмной оставить, — сказал второй мужчина.

— А как же протокол? — откликнулся тот, что разбудил.

— Вот иди писать свой протокол.

Мираль тем временем пришла в себя и села. Напротив неё расположила тот самый мужчина в коричневом костюме, что приходил вместе с начальником отца.

— Келир Адеевич, — представился он. — Мой секретарь Русам Масимович. Мы относимся к отделу по борьбе с запрещёнными кланами на территории Марольского княжества. Нарц.... Эгоистичная мандрагора как раз одно из них. С вашей помощью мы смогли поймать главарей, надеемся в скором времени добраться до остальных. Я прошу подробно рассказать всё связанное с этим кланом.

— Хорошо. Только мне не хотелось бы огласки, — заметила менестрель.

— Мы постараемся сделать всё минимально тихо, — пообещал Келир Адеевич.

Следующие два часа Мираль подробно рассказывала о жизни в Манисте и преследовании её "Эгоистичной мандрагорой". Мужчины её внимательно слушали, а секретарь быстро заносил информацию на бумагу.

— Значит, вы и ваши друзья считаете, что клан Нарц... тьфу, прибью эту Селану, — выругался Келир Адеевич.

— Так девчушка права, нарциссовая мандрагора они и есть, — вставил секретарь. — С виду красиво и мило, а внутри настоящая отрава.

Глава отдела скривился, но согласился.

— Ладно, короче, вы считаете, что клан был достаточно силён, чтобы издали вредить театру?

— Да, но я не знаю как.

— Хорошо. Русам, проводи тяэли в общую допросную. Да, после того как она прочтёт и подпишет документ.

С этими словами Келир Адеевич поднялся и покинул комнату. Секретарь высушил песком последний листок и протянул всю пачку Мираль.

— Всё это надо прочитать? — устало поинтересовалась Мираль.

— Для вашего же блага, вдруг я случайно не так факты записал и вам хуже сделал, — смиренно ответил Русам Масимович.

Мираль, зевая, принялась внимательно изучать листы. Когда голова совсем распухла, она поставила на каждом подпись, и довольный секретарь отвёл её в комнату побольше, где кроме Келира Адеевича сидели Винеса и Аразамаса.

— Вы знакомы? — поинтересовался глава отдела, хотя ответ уже знал, но того требовал протокол.

Мираль и Винеса подтвердили. Аразамаса смолчала. Тогда Келир Адеевич пересказал рассказ Мираль о её пребывании в театре, и Винеса подтвердила сказанное, добавив:

— Мы знаем, кто это рушил. Этот человек, насколько мне известно, уже понёс наказание.

— Не с вашей ли подачи? Наши источники сообщили о банде, предположительно Митофана Кровожадного. Эти ребята без видимых причин напали на Летний домик.

— Без понятия. О случившемся с Аликом знали многие, а разбойники не меньше остальных чтят труд артистов, — ответила Винеса.

— Что с Аликом? — напряглась Мираль.

— На третий день после его рождения Дитий попросил подержать его. Я согласилась. В этот момент меня кто-то окликнул, и я повернула голову. Тут же краем глаза заметила, как это чудовище размахнулось... — Винеса разрыдалась. — Если бы Моряна не выхватила Алика, его бы размозжили о тот камень. Я до сих пор вижу эту картину...

— С мальчиком сейчас всё хорошо, — холодно добавила Аразамаса, и протянула Винесе фляжку. Она сделала пару глотков и вернула флягу.

Мираль не знала, что ответить. Вроде всё хорошо закончилось, а поздравлять язык не поворачивается, как и сочувствовать.

— Я так понимаю, вы не изменили показания о том, почему Дитий находился так долго у вас в театре? Тогда почему Мираль его не видела? — Келир Адеевич внимательно посмотрела сначала на менестреля потом на артистку.

— Я не всех людей видела и знала в лицо, — ответила Мираль.

— Дитий жил в кузнечном углу, Мираль туда не ходила, и общалась только с Тепаном, — добавила Винеса.

— Хорошо. Тяэли Клёнова, вы знаете имена этих двух женщин?

— Винеса и Аразамаса, фамилии мне неизвестны.

— Так вот это Винеса Лименовна Рисетова, девица, которую родители и жених почти два года разыскивают. А вторая — беглая ведьма Мелуна Коратова.

Мираль непонимающе посмотрела на главу отдела, она совсем не поняла, как должна реагировать на такие заявления. Сбежали, и дальше что?

— Вы знаете, зачем меня разыскивают? — хмуро поинтересовалась Винеса. — И Мелуны здесь нет, я в последний раз видела её в день побега.

Келир Адеевич и Мираль одновременно повернулись к Аразамасе, но та сидела неподвижно, без эмоций. Мираль пыталась вспомнить, где могла слышать это имя, но не получалось.

— Хорошо, тяэла Рисетова, расскажите нам.

— Я не Рисетова, я уже больше года как Сказочникова, — поправила Винеса. — Всё началось, когда мне было три года. Отец проиграл в карты сначала все деньги, потом дом, потом меня, мать и самого себя. Помню, в тот день к нам пришли, а после мама очень долго плакала и ругала отца. Я не понимала, почему. Несколькими днями позже, мать пошла к тем людям и внезапно вернулась очень довольная. Позже я узнала, что она смогла добиться от нашего хозяина запрет для отца играть и волю для последующих детей, мама как раз ждала сестру. Этим же детям было запрещено говорить, что мы сами рабы. Хозяева разрешили родителям работать, обеспечивали нас едой и вещами, но только нас троих. Младшим сестре и брату приходилось покупать всё на скудное жалование — такое было условие, ещё в шестнадцать их должны выгнать из дома. Так вот, мне было пять, когда хозяин решил определить меня в театр, он и наш граф очень любят это искусство и мечтают о личном театре. Мне наняли учителей — родителей Акитора. Зимой они занимались со мной вдвоём, а летом по очереди. Когда мне исполнилось двенадцать, Акитор изредка стал навещать родителей, находящихся при мне. За месяц до моего совершеннолетия он признался в чувствах. Поскольку они были взаимны, я рассказала по своё положение. Мы решили сбежать, решали спонтанно, так что никто ничего не заподозрил. Я только обратилась к Мелуне, она смогла снять браслет с моей руки и сделать брешь в щите, окружающем дом. Месяц нам пришлось скрываться, после моего дня рождения мы поженились, и я перешла жить в театр Акитора.

— Допустим, информацию мы проверим. Надеюсь, вы дадите все имена? — Винеса кивнула, а мужчина продолжил. — Осталось уточнить, что за ведьма эта Мелуна. Кто-то могущественный снял защиту с Летнего домика.

— С Мелуной всё просто. Наш хозяин был главой клана "Серебристой Лилии", и его последователи не меньше десяти поколений выращивали ведьму вроде Мелуны.

— "Серебристой Лилии"? Он существует разве? — недоверчиво переспросил Келир Адеевич.

— Существует. Все известные имена я вам скажу, — пообещала Винеса. — Так вот, перед зачатием и во время беременности предки Мелуны принимали разные зелья, и так получилось, что по её линии пошли самые сильные ведьмы, и Мелуна вобрала в себя все способности своих предков. Только в отличие от них служить "Серебристой Лилии" не желала, и воспользовалась моим побегом, чтобы тоже удалиться.

— Это тоже стоит проверить. Подумай только, Русам, взяли эту Нарциссовую мандрагору и может удаться поймать "Серебристую Лилию". Это же легендарный неуловимый клан, он существует больше трёхсот лет.

— Ну да, и корни пустил уже крепкие, — хмуро добавил секретарь. — Тяэла Сказочникова, я жду имена, фамилии и адреса.

Винеса спокойно и без запинки назвала всех, кого знала. После Келир Адеевич отпустил её и Мираль, оставив Аразамасу для дальнейшего выяснения её личности. Винеса хотела возмутиться, но ведьма её остановила, заверив, что всё будет хорошо.

— Спасибо, что не сказала лишнего, — поблагодарила "царевна" в коридоре, когда стражи порядка остались далеко. — Прости, что не верила тебе. Мне так хотелось всем доказать, что я могу изменять людей.

— Я очень рада, что этот опыт оказался не слишком суровым... Банду вы натравили? — тихо спросила Мираль.

Винеса огляделась и утащила девушку за угол.

— Дитий, когда понял, что ему это не сойдёт с рук, практически испарился у нас на глазах — у него, оказывается, был амулет скорости и интуиции. Весь театр стоял на ушах. Пока я лежала с нервной горячкой, Акитор и Аразамаса нашли банду и рассказами им всё. Ещё Аразамаса добавила, что всему виной "Эгоистичная мандрагора". Как любимица Геньши тебе скажу, при неприятностях, можешь делать тоже самое.

— Спасибо за совет. Идёшь?

— Нет, дождусь конца испытаний Аразамасы.

— Она выдержит?

— Конечно, она прекрасно умеет притворяться слабой ведьмочкой, — улыбнулась Винеса.

Мираль попрощалась с ней и вышла на улицу. Там солнце уже село и быстро наступали сумерки. Девушка вздохнула, как добираться отсюда до лекарки она заранее не продумала. Поймать экипаж вряд ли удастся.

— Тяэли Мираль, вы ещё не ушли, какая радость, — окликнул девушку знакомый тонкий голосок.

Мираль обернулась и увидела Селану в строгом коричневом платье. В руках девушка держала увесистый мешочек.

— Селана... Не думала, что вас увижу, — пробормотала менестрель.

— Ну как, если б не увидели, пришлось бы сюда ещё раз возвращаться. Вот это вам от графа Поторайского. Шлёт большие извинения, просит не обижаться и ещё раз подумать над его предложением, — Селана рассмеялась. — Он не знал каких гадов держал подле себя. Тяжело лишиться сразу множества слуг, но мне его не жалко.

— Ваших услуг он тоже лишился? — спросила менестрель, забирая деньги.

— Конечно. Я же специально там работала. Вот ещё ваша схема. Я у "Нарциссовой мандрагоры" позаимствовала, нечего нашим отвлекаться на размышления менестрелей.

Мираль взяла сложенный листок и спрятала его за пазуху.

— Селана, у меня осталось ещё кольцо Сотялава, я бы хотела его вернуть...

— Без проблем, давайте. Я передам мальчику.

Мираль порылась в кошельке и отдала девушке кольцо. Та быстро спрятала его под манжету.

— О, а вот за вами и пришли, — радостно сообщила Селана.

Мираль повернулась, куда показывала девушка и увидела бредущего Тепана. Когда она повернулась обратно, Селаны уже не было.

— Освободилась? — поинтересовался подошедший Тепан. — Больше за тобой охотиться не будут?

— Да вроде нет. Ещё и компенсацию получила.

— Чего? А, денег. Это хорошо, я как раз поселил нас в гостиницу. Только не как в прошлый раз. Комната стоит серебряный. Идём.

Он подхватил Мираль под локоть и повёл вверх по улице. Девушка закрыла глаза, довершившись проводнику, и впервые за много дней ощутила спокойствие.

— — — — —

* Апрель

* Май

* Июнь

* Летнее солнцестояние

* Июль