Путь к славе. Нарциссовая мандрагора

Её серые глаза как-то слишком пристально смотрели на гостью, словно гипнотизировали, но в тоже время смеялись. Женщина и так улыбалась, а глаза делали её добрее и веселее. Из-под жёлтого чепчика выбились пряди пышных волос каштанового цвета. Они тоже завивались, но не так сильно как у Мираль.

— Муж сказал, ты хочешь учиться нашему мастерству? — поинтересовалась Винеса, присаживаясь на деревянный трон, который перед этим резво освободил мальчик лет девяти.

Мираль села на скамью рядом и подтвердила слова Акитора.

— Удивительно, — восхитилась женщина, поправляя подушки. — В первый раз такое встречаю. Все менестрели, что оставались с театром, просили сольные выступления и громкое объявление их на подмостках.

— Это же интересно, и полезно узнать, — ответила Мираль, почувствовать себя тринадцатилетней девочкой перед новым наставником. В этот момент ей показалась глупой мысль учиться после получения грамоты. Всё возможное Матей ей рассказал, и надо быть наивным ребёнком, чтобы просить у посторонних помощи вместо личного совершенствования.

— Я тоже так считаю, — согласилась Винеса. — Мы здесь всех готовы обучать всему, что знаем. Но людям это не надо. Им достаточно своих умений. Отмахиваются: "Я не артист, зачем мне ваши кривляния". Раз не надо, так, не надо. А может стыдно им. Актёров же ниже менестрелей считают. Бродяги мы, а менестрели вроде элиты — их в гостиницу пустят и к столу царя, коль понравится, а для нас только улица. Выступать вместе не зазорно, а учиться уже плохо. Но раз хочешь, буду учить. Я это дело люблю. Правда, Моряна?

— Ещё как любит, — подтвердила дородная женщина, похожая на трактирщицу внешностью и повадками. Она принесла кружки с горячим напитком. — Пробуйте, это мой новый сбор, только вчера выменяла у секринца сушёную рыбу на молотый чабрец. А Неску нашу с детства учили и мастерству и преподаванию. Отец думал, наставницей у богатых деток будет. Им жеж тоже интерес — пляски, песни, домашний театр. Только она возьми и сбеги с сыном наставников, — рассмеялась Моряна.

Мираль улыбнулась, хоть и не совсем поняла, что в ситуации смешного.

— Начнём с голоса, — решила Винеса. — Вон там за деревьями озерцо, где мы моемся и стираемся. И воду берём. Не из озера, конечно, а из ручья, что в него впадает. Так вот, озеро. Предстоит научиться говорить через него, а не кричать. Это будет нелегко. Придётся пройти через серьёзное испытание, и только сильнейший сможет постичь тайны мастерства.

Моряна при этих словах отошла подальше. Мираль слышала как она кашляет, подавляя смех.

— И что всё насколько пафосно? — поинтересовалась менестрель, косясь на костёр, за которым уже в открытую смеялась кухарка.

— Не веришь?

Мираль покачала головой. Слишком уж похоже на фрагмент комедии.

— И правильно. Если серьёзно, сначала надо посмотреть голос и понять куда двигаться. Но это уже не сегодня. Закон всех лицедеев — обучение начинать утром, песни вечером. Споёшь после ужина? — попросила Винеса.

— Конечно, — согласилась Мираль.

Она вспомнила о брошенной карете, и, допив чай, отправилась распрягать Звёздочку. Перед этим поставила карету к остальным повозкам, чтобы не мешать случайным всадникам. Когда лошадь занялась щипанием травы, девушка вернулась в повозку и села возле гитары. Ладимир показывал ей способ раскладывания сидения, но девушка успела позабыть его механизм. Мираль провела рукой по кромкам сидений и определила — раскладываются задние. Переложила вещи и потянула сидение на себя. Оно не сдвинулось.

— Ну да, иначе само раскрывалось бы.

Мираль села на колени и занялась поиском скрытых крючков или щеколд, что не дают сидению сдвинуться. Солнце тем временем быстро приближалось к лесу, и приходилось действовать на ощупь. Щеколда нашлась, но не там, где ожидала девушка, а внизу сидения. Точно такая же обнаружилась на противоположном конце, и сидение раскрылось лёгким движением руки. Да и само оно оказалось не тяжёлым, хоть и деревянным. Мираль опустила раскрытое сидение на другое и забралась сверху. Кровать зашевелилась, заставив переместиться вперёд.

— Ого, какая штука, — восхитился Акитор, заглянув к девушке.

— Только я не умею с ней обращаться, — заметила Мираль, вытаскивая из-под себя сумку. — Уезжает в сторону, боюсь, свалится.

— Посмотрим, — мужчина провёл рукой по месту состыковки двух сидений и чем-то щёлкнул. — С другой стороны должно быть такое крепление.

Мираль провела рукой и нашла щеколду и под ней паз. Поблагодарив Акитора, Мираль перебралась в центр ложа, проверяя его устойчивость. Теперь ничего не разъезжалось.

Хозяин театра тем временем снова убежал, оставив гостью так и с неотвеченными вопросами. Как он её узнал? Откуда получил информацию? Где слышал или видел? Винеса тоже не знала этого и заверила, что и остальная труппа не в курсе. Акитор будто специально не желает отвечать на данный вопрос.

Пока совсем не стемнело, Мираль распотрошила сумку с тряпками, нашла там спальный мешок — два сшитых между собой одеяла. Подушкой снова служила сумка с одеждой.

Девушка взяла посуду, закрепила на спине гитару и направилась к костру. Там Моряна вместе с помощницей уже разливала похлёбку. Аромат куриного бульона распространился по всему лагерю, привлекая людей. Они подходили за порцией и удалялись в сумерки.

Винеса всё так же сидела на троне, рядом с ней расположился Акитор. Вокруг них сидели незнакомые Мираль люди в селянских платьях. Время репетиции прошло, и актёры предпочли превратиться в обычных людей.

Менестрель поздоровалась, на случай если кого-то не видела раньше, и получила свою долю у Моряны. После замерла, стараясь найти место возле костра. Один из мужчин встал, предложив занять его место. Мираль с благодарностью села.

— Рутам, ты сегодня в ночном? — неожиданно поинтересовался у вставшего Акитор.

— Так точно, хозяин, — поклонился мужчина. — Я побегу, а то Волаг уже проголодался.

Он махнул шапкой и побежал к лошадям. Когда пробегал мимо телеги, ему оттуда кинули кулёк, по всей видимости, с одеялом или плащом. Удивлённая Мираль продолжала смотреть на деревья, за которыми он скрылся.

— Стынет же, — вывела девушку из ступора соседка.

— А? — Мираль заморгала. — Почему хозяин?

— Так главный же. Да и любим мы так пошутить. Иногда здорово новички пугаются, когда перед ними разыгрывают картину хозяин и его слуги. Но на самом деле мы здесь все равны, даже не смотря на главенство Акитора. Он вроде отца для всех, а Винеса — как мать. Она у нас одна мудрая, остальные наукам у неё учились. Мы тут кто из других балаганов, кто из деревень или бедных горожан.

— Это как-то жесткого с новичками, — заметила Мираль.

— Мы не только с новичками, мы и при цивильных людях так жеж. Показываем насколько это убого так жить. Меня, кстати, Верукой зовут, — представилась соседка. — Актриса, играю не последнюю роль в Амаскани.

— Мираль Клёнова, менестрель из Алидвы.

— О, и как там? Русалки на камнях поют? Рыбу круглый год едите?

— Да как в других местах, но свежей рыбы много, больше чем мяса. И зимой воздух какой-то мокрый из-за моря. Везде солью пахнет. Русалок я не видела.

За разговором Мираль доела похлёбку, и Верука принесла обеим чаю. Это заметила Винеса и попросила Мираль спеть.

— Я только что так вкусно поела, что голос может подвести, — возразила менестрель. — Может подождать?

— Это просто посиделки у костра, тут нет необходимости стараться. Да и мы подпоём.

Мираль поставила кружку на землю возле ножки скамьи так, чтобы не сбить во время игры, и перестегнула гитару. Подтянула струны и начала играть. Сначала голос её слушался, девушка этим воспользовалась и исполнила свои песни. Длилось это недолго, от прохладного ночного воздуха в горле снова запершило, и голос начал садиться. Мираль заиграла известную песню, которую подхватили все лицедеи, заглушив гитару. Этим девушка воспользовалась, чтобы выпить остывшего чаю и перевести дух. На замолкшую гитару никто не обратил внимания, как и на то, что вскоре Мираль снова присоединилась. Потом гитара пошла по кругу. Девушка совершенно не возражала, и в итоге пополнила свой запах новыми песнями.

Разошлись все ближе к полуночи, когда месяц ярко светил над лесом. Акитор громко объявил отбой и пообещал ранний подъём. До повозки Мираль проводили. Сама она бы не нашла карету в темноте, особенно сильной после яркого костра.

В повозке пришлось располагаться на ощупь. Мираль плотно закрыла одно окно и оставила небольшую щель у другого. Дверцы заперла изнутри, после чего закрепила гитару не стене. Пока переодевалась, из-под рубашки выскользнули кулоны. Один из них осветил повозку тусклым голубым светом, достаточным для переодевания и укладывания в постель. Девушка повесила его на крючок, ругая себя, что раньше не вспомнила про отцовский подарок. Уже перед тем как закрыть глаза, она сняла кулон и спрятала в сумку, которую не сняла даже на ночь. Мало ли кто бродит здесь в темноте...

Соседи долго укладывались, перешёптываясь или тихо разговаривая. Телеги скрипели от передвижений, им вторили деревья. Время от времени ржали лошади на пастбище, и кто-то ходил. Слышались крики ночных птиц.

Карета легонько покачивалась, Мираль казалось, она лежит на лодке и плывёт по тихому морю, где единственное движение — взмахи вёсел. Она воображала рядом Ладимира на вёслах, как в детстве, когда они катались на рыбацких лодках. Это было так давно, почти десятилетие назад. С начала обучения Мираль все тёплые дни проводила в пути в компании наставника. В груди появилась тяжесть, двигаемая то ли обидой, то ли горечью. Как мало времени она проводит с женихом, столько возможных прогулок упущено ради желания стать известным менестрелем. Как там сейчас Мир? Скучает ли? Переживает ли? Мысли Мираль снова вернулись к той прогулке на лодке.

Они взяли судно у рыбака под честное слово. Ладимир грёб, а Мираль сидела на корме, опустив руку в воду, и напевала только что выученную песенку. Мир иногда подпевал, но больше стеснялся. Когда парень устал, они просто качались на волнах — грести ей Ладимир не позволил. По возвращении назад, они увидели на берегу Дития с котёнком в руках. Он макал его в воду, приговаривая "Знатное дело"... Нет, он говорил "Мри, мри тряпка", вспомнила девушка и присела. Она не могла придумать фразу, которую кто-то так удачно сказал во время размышления да ещё голосом Дития. Неужели он здесь, забеспокоилась девушка.

Мираль прислушалась. По лагерю шли. Два или три человека. Они тихо переговаривались, но их голоса не были похожи на тот, что менестрель услышала. Они не гнусавили и говорили вполне разборчиво. "Наверно, я задремала, и мысли спутались", — решила девушка.

Она снова легла, но сон не шёл. Сердце бешено стучало, заставляя прислушиваться к ночным звукам. Люди скоро затихли. Стал слышен чей-то храп. Вдалеке запели русалки, им подпевал сторож Рутам. Ёжики забегали в траве возле повозок, а может это мышки выбрались на поиски корма. Какой-то крупный зверь выбежал на поляну, и принялся громко сопеть и что-то переворачивать. Шуршание в траве резко стихло, видимо, за ними явился. Побегал, побегал и ушёл. Стая птиц пролетела, громко крича. Охотились, или спасались от кого. Потом всё затихло, остался один шелест листьев, под него Мираль, наконец, заснула.

Утром лагерь проснулся от вопля. Мираль тоже, но она сначала выглянула в окошко. Посуда оказалась раскинутой по всей поляне, скамьи перевёрнуты, скатерть валялась в костре и уже частично сгорела.

— Кто мне за это отвечать будет? — обратилась к сонным актёрам Моряна. — Что смотрите? Кто вчера еду не спрятал, а?

— Так мы ж её еду сразу убрали. Вон мешки не тронутые в телеге под надзором, — отмахнулся один из мужчин.

— А это что? — кухарка кинула в него миску.

— Это что? — она ногой отбросила скатерть из костра. — Я сколько раз говорила: недоел — прячь, не хочешь доедать потом — отдай товарищу или дальним кустам. Нравится есть из погрызенной миски, ешь. У меня других нет.

— А что сразу я? — возмутился мужчина. — Это вон Мирошкина.

— Мне плевать чьё. Быстро все поднялись и привели кухню. Акитор, голубчик, — Моряна увидела хозяина балагана и с недоброй улыбкой направилась к нему, — ещё одна такая выходка, и готовить будете сами. Без меня!

— Ладно-ладно, — разберёмся откликнулся Акитор. — Коша моя, ты спишь ещё? Нужно будет составить опись вещей. Ты у нас одна грамотная.

Растрёпанная Винеса уселась в дверях домика.

— Сделаем, — сонно ответила она. — Опять мусор за территорию не унесли? Там такие вкусные косточки были.

Актёры собрались в центре и занялись приведением лагеря в порядок. Мираль решила, что дальше сидеть в карете не прилично. Она собралась так быстро, как ей позволяли непослушные волосы, и вылезла наружу, где оказалось прохладно. Ёжась и разминая конечности, девушка подошла к Винесе. Та занималась переписью.

— И что это даст? — поинтересовалась Мираль.

— Будем знать, что требуется изготовить. Не мешай, пожалуйста, мне тяжело считать.

— Я могу помочь, мне счёт очень даже неплохо даётся.

— Точно, ты же из образованных, — обрадовалась Винеса.

Она передала Мираль доску с листами и грифелем и объяснила, что и как требуется подсчитывать.

— Нас всего сорок вместе с тобой. Если что не сдавала — считай без себя. Каждый собирает сейчас что-то одно, приносит вот такой листик. Палочка — найдено, зачёркнутая палочка — сломано. А я пока буду следить, чтобы всё подсчитали.

Мираль принялась подсчитывать. Это оказалось не так легко, от палочек рябило в глазах, менестрель время от времени сбивалась. Приходилось начинать заново, а количество листочков всё росло. Ночной гость в поисках еды раскидал много вещей, и посуда среди них была в меньшинстве.

— Вы только на это посмотрите! — возмутился Акитор. — К нам медведь что ли заходил?

Все сразу же побежали к дальнему углу поляны смотреть, что там обнаружил глава. Мираль тоже к ним присоединилась. Там лежали дрова. Иначе назвать было трудно. Сломанные брёвна и ветки, с торчащими погнутыми гвоздями, разорванная в клочья ткань.

— Чё, и там жратву прятали? — поинтересовался кто-то.

— Ежели так, убью, — пообещала Моряна.

— Месяц работы! Столько сил! Столько денег! — послышалось со всех сторон. — Оборотни, небось, пожаловали! Точно, зверь такое не тронет! Неспроста вчера русалки пели. Куда Рутам смотрел? А ежели его тоже? Нет, у лошадей тихо было. Проверьте, кто-нить, жив он там ещё.

Акитор развёл руки в стороны и приказал всем замолчать.

— Обидно, да, придётся снова рубить-строгать. Окана, выбери себе женщин. Осмотрите рваньё. Что можно — зашейте, а потом список чего нужно Винесе. Лекид, на тебе гвозди. Нитас — брёвна, годные хоть на что-то. Все готовьтесь к выходу, после завтрака в — путь.

Сказав это, Акитор быстро пошёл к своему вагончику.

— Зверь может больше и не придёт. Отдохнём ещё денек! — попытался остановить Акитора мужчина в шутовском колпаке.

— Ты не видишь, Бобарис, это не зверь. Это человек. И эта тварь где-то здесь рядом. — Акитор с грохотом закрыл дверь домика.