— Ты обедала? — Донеслось мне вслед.
— Можно сказать, ужинала, аппетит проснулся, наелась за два прошедших дня. — Я покрутилась по комнате, соображая, где тут должен быть книжный шкаф, нашла в углу стеллаж и выложила свои книги туда. И тут вспомнила, что Дэн даже не рассказал, удачно ли съездил к Санычу. Вернулась на кухню. Король расположился за накрытым столом и уже приступил к трапезе, запивая ее, как всегда, вином, но при виде меня тут же отложил приборы.
— Дэн, как все прошло с золотом? — Парень дожевал и проглотил то, что было у него во рту, промокнул губы салфеткой, и только после этого поднял на меня непроницаемое лицо:
— Нормально. Могу вернуть свой долг прямо сейчас. — Чего это он? — У тебя еще вопросы?
— Деньги мне сейчас ни к чему, как ты сам понимаешь. Я просто хотела поблагодарить тебя за заботу. Обед был очень вкусным. И пирожные тоже. Ты ведь их для меня сделал? — на лице короля появилась улыбка:
— Почему ты решила, что пирожные предназначались тебе? Может, сладкое — моя слабость?
— Что?! Ты шутишь?! Не заметила в тебе любви к сладостям.
— Значит, я хорошо скрываю этот порок. — Я изумленно уставилась на него. Дэн! Сладкоежка?! — Или ты считаешь, что у меня не может быть пороков? — Наклонив голову, он наблюдал за моей реакцией.
Я растерянно пожала плечами:
— Не знаю. Может, наверное. У каждого есть недостатки.
— Хорошо, что ты это понимаешь. А теперь, удались, пожалуйста, в комнату! — я встала на месте. — Терпеть не могу, когда кто-то смотрит, как я ем. — Меня резанула жгучая обида. Опять! Он опять меня прогоняет! Что я такого сделала?
Я плюхнулась на шикарную кровать, чувствуя себя несчастнейшим человеком. И тут увидела на столике рядом с кроватью высокий стакан матового стекла с зеленоватой жидкостью, к которому была прислонена записка "Маша, пей отвар!" Раньше я его как-то не заметила. Ну и черт с ним. Скинула платье и осталась в ночнушке, передернув плечами. Чего уж мне теперь стесняться, после того как он ворочал меня голой, пока я была в горячечном бреду. Закуталась в одеяло — что-то меня опять слегка морозит, и отвернулась от дверей. Минут через десять услышала, что Дэн прошел в прихожую и чем-то там зашуршал. Потом вернулся на кухню, и, наконец, зашел в комнату. Я крепко закрыла глаза — пусть думает, что сплю.
— Почему не пила лекарство? — я промолчала. — Маша, не притворяйся, я знаю, что ты не спишь. — Пришлось открыть глаза. Прямо перед моим лицом находилась рука Дэна со стаканом гадкой на вид жидкости. — Пей. — Перевела взгляд выше: вот смотрит!
— А если не хочу? — парень вздохнул и присел на край постели:
— Ты обиделась? Извини, резковато вышло. Это была претензия не конкретно к тебе. Просто есть у нас одна традиция — публичный обед короля. На него в качестве зрителей допускаются все желающие из благородного сословия. Вот и представь себе, что король в гордом одиночестве вынужден вкушать блюда, под внимательными взглядами сотен глаз. Как это терпел отец, ума не приложу. Я ведь видел эти обеды в его исполнении: он невозмутимо ел, совершенно не обращая внимания на присутствующих и их перешептывания и комментарии. Лично мне хватило пары таких представлений с моим участием, чтобы навсегда отказаться от обедов и ужинов в пользу очень ранних завтраков, желательно в постель, и чтобы рядом не было ни одной живой души. А когда советники мягко намекнули мне, что не стоит ломать вековые традиции, я предложил им по очереди занимать королевское кресло за обеденным столом на потеху публике. Думается, зеваки не будут прочь понаблюдать и за обедом министра или канцлера. Почему-то желающих не нашлось.
После такого признания короля от сердца у меня отлегло:
— Я читала о чем-то подобном. В нашем мире тоже была такая традиция. Это ужасно, я бы ложку до рта не донесла, наверное, на твоем месте. Извини, больше никогда не буду тебе мешать.
— Выпей отвар. — Я села, и Дэн подал мне в руку стакан, покосившись при этом на мои голые плечи с тонкими бретельками. Наверное, в этот момент у нас промелькнула одна и та же мысль: ну и зачем нужна эта полупрозрачная тряпочка, если в любой момент опять придется снимать ее по состоянию здоровья? — Я купил бруснику, если расскажешь, как приготовить морс, будет тебе любимый напиток. Действительно, стоящая ягода, столько всего содержит.
Пока я маленькими глотками пила траву, добросовестно исполняя долг больной, плечи покрылись гусиной кожей. Брр! Отдав стакан, я поскорее нырнула под пуховое одеяло, укрывшись до самого носа.
— О-о! Опять морозит? — я кивнула, пытаясь не дрожать. — Ну говорил же я тебе! — Досадливо воскликнул Дэн. — Что за болезнь такая? Вроде все сделал, магические повреждения исправил, алкогольную интоксикацию вычистил, очаги воспаления залечил, вот ведь... зараза! — парень лихорадочно скинул через голову свитер, закатал рукава рубашки. Достал из шкафа еще одно одеяло, накинул его на меня и принялся подтыкать края. — Тепло? — я кивнула и спрятала нос в складках ткани, а Дэн приложил ладонь к моему лбу, щеке — Но как у тебя поднимается температура! Просто феномен!
— У меня всегда так. Мама тоже была в ужасе, если я болела. — Я постаралась не стучать зубами, когда говорила это.
— Расскажи про морс, пока сознание не путается, — велел Дэн. Похоже, он не сомневается, что у меня опять будет бред. Я объяснила, что все просто — ягоды, вода, сахар. Кипятишь, и готово. Дэн ушел на кухню, а я подтянула руки и коленки к груди, стараясь улечься покомпактнее. Голова стала наливаться тяжестью и болью.
Дэн вернулся со стаканом рубиновой жидкости, внимательно всмотрелся в мое лицо:
— Попробуешь, что получилось? — я вяло кивнула. Пить не хотелось абсолютно, но не хотелось и обижать парня. Осторожно глотнула — горячо ведь, наверное — и улыбнулась: все было именно так, как и должно быть — сахара в меру и совсем не горячо.
— Просто здорово! Настоящий таежный морс. Такой, как я люблю.
Дэн поставил стакан на столик и решительно протянул ладони к моей голове:
— Я остановлю процесс. Хотя это неправильно. Если поднимается температура, значит, организм борется. Но мне необходимо уйти, чтобы пополнить силы. А оставить тебя одну с высокой температурой я не рискну — уже видел, до какой степени она может подняться.
Пальцы осторожно коснулись моих висков и начали массировать их медленными круговыми движениями. Я почувствовала, что меня перестало трясти, а руки и ноги потеплели. Мышцы расслабились, и меня потянуло в сон.
— Что бы ты хотела сейчас больше всего?
— Лето. Хочу лето.
— Лето? — немного удивленно переспросил Дэн. — Это хорошее желание. Будет тебе лето.
Засыпая, я видела, как он с утомленным видом отстранился от меня, посмотрел долгим взглядом и ушел.
* * *
Ощущение полета. Перекресток. Мне туда, где лето. Путеводная нить указывает дорогу. Почему сюда? Я не хочу. Хочу вон туда, там есть что-то близкое, знакомое. Отпускаю нить и лечу в другую сторону. Хм, закрыто. Обидно, там за дверью мне будет хорошо, я же знаю. А если попробовать сквозь стену? Это же сон, а я уже ходила во сне сквозь стены. Это непросто, но если сильно захотеть...
Чудесный, чудесный сон! Я попала в настоящую Волшебную страну, где было лето, зеленая трава под босыми ногами и много цветов. Пели птицы, и журчал ручей. На мне было длинное белое платье из какой-то легкой ткани, волосы распущены по плечам. Я вдыхала ароматный воздух, напоенный запахами зелени и цветов. Потом по звуку нашла прозрачный ручей, в котором плескались серебристые рыбки. Я опустила в воду руку, но рыбки не расплылись, а собрались в стайку и провожали мои движения любопытными, как мне показалось, взглядами. "Как будто дрессированные", — подумала я, зачерпнула воды и выпила ее. Мм, какая вкусная! Чуть сладковатая, похожа на березовый сок. Я дошла до ближайшего дерева, и обнаружила, что на нем висят крупные спелые персики, источающие головокружительный аромат. Ух ты! Я сорвала ближайший и впилась зубами в нежный, покрытый пушком бок. Как вкусно!
Набегавшись по цветущему лугу, и нарвав охапку разных цветов, названия которых даже не знала, села на коленки и стала плести венок. Вышло очень красиво. Я надела венок себе на голову, опустилась в траву и так лежала, глядя в ярко-синее небо. А когда закрыла глаза, что-то стало щекотать мое лицо. Я попыталась убрать надоедливую травинку, но мне это никак не удавалось. Тогда я открыла глаза. Увиденная картина изумила меня — надо мной сидел озорно улыбающийся Дэн, и щекотал меня сорванной пушистой метелкой на длинном стебельке. Его юное лицо, не искаженное маской короля, было просто прекрасным, и я открыто, не смущаясь, любовалась им. Одет он был в белую рубашку и темно-синие бриджи. И, как и я, босой.
— Привет, — просто сказал он.
— Привет, — отозвалась я.
— Тебе очень идет этот наряд, — он отвел волосы с моего лица. — И венок тебе к лицу.
— Хочешь, и тебе сплету? — спросила я, садясь.
— Хочу, — все так же улыбаясь, ответил Дэн. Я потянулась к ближайшим цветам, и по одному стала вплетать их в новый венок. Парень опустился рядом в траву и наблюдал за мной, покусывая травинку. Когда венок был готов, я потянулась к нему и водрузила свое творение на голову. А он вдруг поймал мои руки и по очереди поцеловал каждую.
— Мне очень хорошо рядом с тобой. Я рад, что ты сюда пришла.
— И мне хорошо. Хочу, чтобы этот сон никогда не кончался.
— Увы, сейчас твое время здесь на исходе, но я буду ждать твоего следующего посещения.
— На исходе?! Но я не хочу уходить!
— Тебе пора. Но ты можешь вернуться.
— А ты здесь будешь?
— Если ты этого захочешь — буду. Ведь это твой сон, сон твоих желаний.
— И все исполнится, что бы я ни захотела?
— Да.
— Тогда обними меня. Мне очень этого хочется.
— Знаю. Все знаю, можешь ничего не говорить, — парень притянул меня к себе, и бережно взял за плечи. — Ты такая хрупкая и юная, девочка Маша. Твои глаза, губы, волосы — мне все в тебе нравится. — Иллюстрируя слова Дэна, его руки пришли в движение — одна скользнула вниз по моей спине на талию, прижимая крепче, а вторая вверх по шее, волосам, потом по щеке. Пальцы пробежались по моему лицу, губам и, наконец, приподняли мой подбородок. Я взволнованно дышала, впитывая ощущения. В груди теснилось чувство, которое я бы не смогла выразить словами. Руки сами поднялись и обвили шею парня. Его лицо оказалось совсем близко, и губы, наконец, коснулись моих губ — нежно, осторожно. Боже мой! Какое ощущение! Чистый восторг!
— Маша, твои губы пахнут персиками! — тихий шепот. И вдруг Дэн куда-то отдалился, ощущение тепла и нежности пропало. Осталась лишь одна рука — на лбу.
* * *
Я заморгала. Полутьма. На меня смотрят черные глаза, ласково и немного грустно:
— Прости, я тебя разбудил? Хотел проверить температуру. На твоем лице блуждала такая улыбка, что я просто залюбовался.
— Дэн, что с тобой? — на щеке парня был свежий длинный порез.
— Ничего страшного, к утру затянется, даже следов не останется.
Я прикрыла глаза и вздохнула: сон, это был всего лишь сон. Но какой яркий! Из тех, которыми потом можно грезить наяву несколько дней. Сквозь ресницы глянула на Дэна: одет в ту самую черную толстовку с капюшоном и спортивные штаны, в которых в воскресенье ходил на встречу с таксистом, волосы опять же убраны в хвост. Кстати, ему идет.
— Ты уходил на улицу?
— Да. Только что вернулся.
— Удачно?
— Если не считать этого, — показал на свою щеку. — То вполне. А тебе снилось что-то хорошее?
Я смутилась при мысли о своем сне. Вот он, Дэн, сидит рядом, но как он отличается от того, во сне. А я еще не потеряла ощущение полной реальности произошедшего там. И еще чувствую прикосновение его губ. И сердце продолжает сладко сжиматься и замирать. Закрыть бы глаза, и вернуться туда.
— Да, Дэн, — я прямо посмотрела на него. — Такой замечательный сон! Только жаль, что это мне лишь приснилось. — На лице парня появилась чуть насмешливая улыбка:
— А почему ты решила, что это был всего лишь сон?
— Что-о?! — я аж подскочила от пришедшей в голову догадки. — Не сон? Но тогда... ты... — мои щеки начали предательски наливаться румянцем.
— Что, я? — натурально удивился он.
— Сам знаешь, что! — я пристально смотрела в его глаза. — Это был ты?
— Я там был? — не менее пристально уставился на меня Дэн.
— А не был?
— Что тебе приснилось?
— Ты надо мной издеваешься? Если ты там был, то знаешь сам! А если не был, то и знать не положено!
— Вот так интересно. С чего такая реакция?
— А кто только что сказал, что это был не сон?
— Подожди, что ж такое тебе приснилось, что ты так кричишь?
— Скажи честно, это был сон или нет?
— Хм, было лето?
— Да, было лето.
— Значит, не сон, — уверенно ответил Дэн. — Я же не зря тебе обещал лето.
— И ты там был, — я решила уж прояснить вопрос до конца. — Это сон?
— Вполне допускаю такую мысль, что нет.
И это он так спокойно говорит? Я смотрела в его глаза, пытаясь найти там насмешку или то, что увидела в них во сне. Ни того, и не другого. Обида и горькое разочарование затопили меня. Ему все равно. Похоже, для него это лишь игра.
Я отвела взгляд и легла, отвернувшись от парня.
— Маша, — плеча коснулась рука и мягко повернула меня на спину. — Ты опять обиделась? Я не понимаю, с чего. Ну, трудно тебе, не магу, объяснить принципы магического сна. Здесь такие дебри, что их нужно чувствовать, словами не передать. Что бы тебе ни приснилось, это было только для тебя.
— Значит, ты не помнишь, что там было?
— Не помню. Но если хочешь, есть средства, чтобы вспомнить.
— Лучше уж не надо. Если это было для меня, пусть так и останется. Вот только... ты обещал, что я туда вернусь.
— Обещал?
— Там, во сне.
— Ну, если обещал, значит вернешься. Королевское слово дорогого стоит, — улыбнулся он.
— Да... только там ты совсем не был королем. — Я попыталась найти сейчас в его лице того Дэна, из сна. Попытка была напрасной.
— Знаешь, Маша, — по лицу парня вдруг скользнул лучик искренней радости. — Что бы там ни приключилось во сне, а тебе это пошло на пользу. Торжественно объявляю — ты пошла на поправку! Сама-то чувствуешь?
Я и впрямь почувствовала, что мне не только не холодно, но наоборот, жарко. Лоб покрыт испариной, а головной боли как не бывало.
— Ложись, закрывайся одеялом, — Дэн деловито укутывал меня. — И лежи, пока не пропотеешь, как следует. Я практически на сто процентов уверен, что температуры у тебя больше не будет. Пей свой морс. Организм сейчас теряет много жидкости. Лежи, спи, а как проснешься, можно будет уже встать и помыться. К обеду будешь на ногах.
Дэн встал, чтобы уйти, но я попросила его:
— Не уходи, посиди со мной еще немного. — Чувство острой тоски, когда все уходят, а ты вынужден лежать — самое неприятное для меня в болезни. Он опустился обратно:
— Я хотел пойти в ванную, смыть с себя следы Черной магии.