— Привет, — раздалось позади меня. — Ты и плавать умеешь?
Я тут же чуть и не пошла ко дну. Топориком.
— Нэль! Больше так не шути.
— Извини, я думал, ты меня видела, — Хранитель встряхнул мокрыми волосами, откидывая их назад, и расплылся в улыбке. — А в чем это ты?
— Купальник обыкновенный, — поучительным тоном ответила я. — А у вас в чем... — я осеклась, потому что... — Нэль, ты что, без ничего?!
— Я всегда так плаваю. А что?
— Ну, знаешь! — я лихорадочно начала выгребать к берегу.
— Мне казалось, в твоем мире границы дозволенного гораздо шире, — Хранитель играючи нагнал меня в пару взмахов руками. — Взять хоть твой купальник. Я бы сказал, что ты очень красиво в нем раздета.
— Что-о?! Я на тебя Дэну пожалуюсь, так и знай!
— Хо-хо, напугала, я даже знаю, что бы он сказал, поглядев на тебя в подобном виде. Примерно то же, что и я.
— Он не как ты. Приличный человек.
— Он?! — Хранитель со смехом ушел под воду. Я испуганно посмотрела на то место, где он скрылся, но ничего под водой не увидела. Так, эти шутки не по мне, надо выбираться на берег. Только подумала, как снизу меня охватили руки. Я аж взвизгнула:
— Отпусти меня! — терпеть не могу подобные игры в "утапливание" друг друга. Но Нэль не думал тащить меня под воду. Он вынырнул впереди, настойчиво прижимая меня к себе, так что мы оказались лицом к лицу, видимо, прочел панику в моих глазах, медленно разжал руки и демонстративно поднял их вверх:
— Все. Я тебя не трогаю
Надо же, какой понятливый. И до чего он сейчас похож на Дэна.
— Это ты правильно придумал. А теперь изыди, испарись! А я возвращаюсь, домой! — мое продвижение к берегу как-то затянулось. Полоска светлого песка маячила все еще вдалеке. Что за чертовщина?
— Эй, не злись! — Нэль вновь оказался рядом, но на этот раз он был одет, и еще как! Какие-то кружевные манжеты на длинных рукавах рубашки и вычурное жабо на вороте, на ногах тоже что-то кружевное, в воде не разберешь. Парика с буклями для полноты образа не хватает. — Давай и тебе сделаю подходящий наряд, раз уж ты ратуешь за приличия.
Я не успела и пикнуть, как почувствовала, что меня потянуло ко дну. Потяжелевшие ноги запутались в складках ткани моментально намокшего платья, рукам здорово мешали пышные рукава, а бока сдавило чем-то тесным, так что толком не вздохнуть.
— Вам помочь? — любезно предложил Хранитель, подставляя свое плечо. И как он так легко на воде держится в такой одежде?
— Иди ты лесом! Сама доплыву.
— Не доплывешь, спорим? Эта одежда не предназначена для плавания. В ней разве что на мелководье плескаться.
— Тогда какого черта ты мне это наколдовал? — задыхаясь и из последних сил держа голову над водой, спросила я.
— Такого... хм-м, черта, что это единственно принятая форма одежды для купания в приличном обществе.
Не слушая больше моих возражений и слабых попыток сопротивления, он буквально на руках вынес меня на берег, приблизившийся как по волшебству. Впрочем, почему как?
— Нэль, изверг! Сними с меня этот чертов корсет! — пытаясь устоять на ногах и отдышаться, простонала я.
— Снять? С удовольствием, — подступил он ко мне с радостной улыбкой.
— Ох, Нэль! Отстань, Христа ради!
— Кого ради?
— Тебе этого не понять. Ты даже не человек, какого черта тебе от меня надо?
Сама себе напоминая мокрую курицу, я побрела в том направлении, где, помнится, была беседка с выходом. Мокрый Хранитель, с которого откровенно капала вода, не отставал ни на шаг. Пряди волос прилипли к лицу, но он, казалось, не замечал их. Что это у меня на ногах, ботинки, что ли? Пришлось присесть на весьма кстати попавшийся пенек, руками сгрести прилипшую к ногам длинную юбку. Правда, ботинки, и, конечно же, полные воды. А они-то для чего в купальном наряде приличной дамы?
— У тебя такая своеобразная речь, но мне нравится. — Нэль изящным движением опустился на одно колено и принялся расшнуровывать на мне ботинки. — Ты так и уйдешь, даже не узнав новости? Вчера приходила Элиа.
— Почему ты сразу не сказал? Дэн там извелся весь! — возмутилась я. Нэль внимательно оглядывал меня. Было такое ощущение, что он выбирает место, куда бы впиться поцелуем. — Что ты на меня уставился? Говори, и я пойду.
— Да вот, любуюсь на мокрое платье, в котором ты так соблазнительно выглядишь, и все жду, когда же ты догадаешься сменить его на сухую одежду.
— Ах ты! Бездушное существо! Хоть бы напомнил! — стукнула я его по плечу. А он искренне рассмеялся и мановением руки организовал рядом уютный костерок.
— А лучше не переодевайся. Сохнуть у костра, да в приятной компании — так здорово. Давай греться, и я попутно расскажу тебе новости, — на моих плечах оказалось то ли полотенце, то ли плед. Я, уже зажмурившись, чтобы сменить одежду, недоверчиво открыла глаза. — Не бойся, я тебя пальцем не трону. Неприятие ситуации так и хлещет из тебя во все стороны. Мне этого достаточно, чтобы держаться на расстоянии.
Пока мы сохли и попивали горячее вино, Нэль поделился следующей информацией.
Оказывается, суточное время в наших с Дэном мирах диаметрально противоположно. Когда у нас ночь, в Лаэнтере день. Поэтому принцесса может приходить сюда лишь урывками, во время дневного отдыха, который выдается ей не так часто. А в ее ночное время у меня самая учеба. Да и ночью она не всегда может сюда прийти, потому что в ее покоях теперь дежурит куча придворных дам, якобы полагающихся по статусу единственной наследнице престола, и выдворить их получается крайне редко. Поэтому Элиа, придя где-то через час после моего вчерашнего ухода, лишь бегом рассказала Нэлю, что лорд Дэйтон вернулся во дворец, и со дня на день ожидается прибытие эльфийского посольства.
Хранитель рассказывал, а я смотрела на него и пыталась понять, в чем же заключается то неуловимое отличие его от Дэна. Моложе? Да, но разница не критична. Ведь те же глаза, губы, линия подбородка. У Дэна нет морщин и его лицо не полнее и не суше. Так почему он выглядит настолько серьезнее и взрослее? Вот разве что улыбка. Скупая она какая-то у него, по большей части, и не касается глаз. А Нэль, если уж улыбается, так во все тридцать два зуба, и в черных глазах пляшут веселые искорки. Неужели и Дэн когда-то был таким, веселым и беззаботным? И тут мне в голову пришла мысль, от которой я застыла, не донеся кубок с вином до рта. А ведь Нэль точно так же подходит под описание гадалки, как и Дэн. Но, в отличие от короля, внимание ко мне он проявляет, и совершенно открыто, не стесняясь. И ее слова, что это будет где-то... Все, я точно схожу с ума.
Выбравшись из сна, я рассказала Дэну новости. Услышав их, он до утра ходил по кухне, отправив меня досыпать.
* * *
Поскольку началась сессия на заочном, в свою очную группу я не ходила и была этому только рада. Встречая меня в коридорах, ребята спешно опускали глаза и смущенно здоровались. Стало быть, заклинание работает. Интересно, надолго ли?
Среди недели у меня случился интересный разговор с Пашкой. Сначала Танька Герасимова потихоньку сообщила мне, что после пятницы Звонок ходит мрачнее тучи, но доставать всех перестал. Как отрезало. Пихнув меня могучим локтем в бок, она хихикнула:
— Хорошо его твой Данил воспитал, — подружка осеклась и закрыла рот рукой. — Ой, прости, Маш, что я так сказала — твой.
Я только махнула рукой. А расставшись с Танькой, и забыла о разговоре. На следующий день Пашка подкараулил меня около нашей аудитории, и как-то странно глядя, потащил в соседнюю пустующую "поговорить". Я, недоумевая и, честно говоря, побаиваясь, неохотно плелась за парнем. Чего ему от меня надо?
— Машка, ты вообще представляешь, с кем связалась? — начал он, едва за нами закрылась дверь.
— О чем ты? — посмотрела я невинными глазами.
— Знаешь? Ты знаешь, кто он!
— И кто?
— Я не могу сказать! Он... он что-то со мной сделал! Как только я хочу это озвучить, жуткая боль скручивает.
— Так тебе и надо! Если по-другому ты свой язык придержать не умеешь. Получил по заслугам! Сколько людей ты достаешь? Слов не понимаешь. Ведь из-за тебя, урода, хорошие люди страдают!
— Маша, я все уже понял. Клянусь тебе, никогда больше! Только попроси его снять наказание, — Пашка смотрел на меня лихорадочно блестящими глазами.
— Ты теперь не можешь гадости говорить, да? Ничего, со временем привыкнешь, что можно по-человечески с людьми общаться. Это только вначале трудно. А потом ломка кончится, может, даже станешь нормальным человеком, — я не собиралась давать Звонку спуску. Слишком свежи были воспоминания о прилюдных оскорблениях, особенно жгли слова Дэна, что он за один день отнял у меня три года жизни!
— Я не об этом, душа ты невинная. Знаешь, что он со мной сделал? Он же меня... — Пашка зажмурил глаза и даже сжал кулаки, силясь выговорить следующую фразу: — Не могу сказать, — выдохнул он наконец, смахивая пот со лба трясущейся рукой. — Ладно, это фигня. Прошу тебя, поговори с ним, скажи, что я поклянусь, чем он захочет. Пусть только снимет наказание!
В дверь кто-то толкнулся, Звонок испуганно обернулся, увидел, что это студенты, и гаркнул:
— Дайте поговорить!
Дальше, видимо, должны были последовать маты, но Пашка только бессильно разевал рот, из которого не доносилось ни звука. Нифига себе, Дэн его обработал! Парень опять обернулся ко мне, припер спиной дверь и лихорадочно зашептал:
— Я на выходных в ночном клубе такую девчонку склеил! Привел к себе, ну, понимаешь, то, се... а-а, не понимаешь, откуда тебе знать! — махнул он на меня рукой. Так вот... и не смог! Машка, что я теперь делать буду? Он сказал, на пять лет! Я не поверил сразу, а теперь верю. Я ж чокнусь за это время! До двадцати трех лет монахом жить?! Поговори с ним, попроси. А я для тебя что хочешь сделаю!
Пашка вцепился в мои плечи, умоляюще глядя в глаза. До меня с трудом доходило, о чем это он. А когда дошло, стало жутко неудобно, и в то же время хотелось хохотать в голос. Покраснев от сдвоенного чувства, я отступила и замотала головой:
— Нет, Паша, не проси. Раз он так сделал, вряд ли изменит свое решение. А у нас с ним не те отношения, чтобы говорить о таком.
— Маша, я тебя умоляю!
— Сам с ним говори, — отрезала я.
— Я его боюсь, — потупился парень.
— Ха, а я, значит, не боюсь? Да с чего ты вообще взял, что он меня слушать будет?
— Будет, он за тебя вон какой разгон устроил, вся группа пришибленная ходит, друг на друга смотреть стесняются, а уж на тебя подавно. Никто не понимает отчего. Машка, откуда он такой?
— Издалека, Паша, издалека. Выпусти меня, а то на пару опоздаю.
Парень, опустив голову, отошел от двери, потом вскинулся:
— Надеюсь, он тебя... не обижает?
Я фыркнула в ответ — тоже мне, защитник.
— Обижает. И я его. Только и делаем, что ругаемся.
— Ты еще с ним ругаешься? — тихо спросил он. — Смелости хватает?
— Куда ж мне деваться? Не думай, он хороший человек.
— Хороший, — хмыкнул Пашка. — Какая ты наивная. Видимо, не все знаешь.
— Это ты не все знаешь. А мне моего знания уже вот, — я чиркнула пальцем по горлу, имея в виду сейчас и гадалкино предсказание.
А вечером этого же дня, когда я попросила Дэна экстренно снять заклинание памяти, он в очередной раз попытался разговорить меня на тему моего предсказания. И я, уже вроде набравшись смелости выдать все как на духу, опять сдулась и, нахохлившись, молчала как партизан на допросе. Ну не могу я ЭТО ему сказать.
— Маша, я вижу, тебе тяжело. Предсказание снова вызвало утечку силы. Ты пятый день фонишь. Так не может продолжаться. Позволь помочь тебе, — я испуганно сжалась, ожидая, что он опять полезет целоваться. Ага, по-черномагически. Не хочу! Мне не нравится, страшно до жути!
— Не буду я тебя целовать! Как бы я твою силу собрал, без посредника? — мне захотелось завопить: "Ты мои мысли читаешь?!" Читает, читает, читает!!! — Не читаю я твои мысли, успокойся. Это очень сложно, и крайне редко используется. А в твоем случае абсолютно не нужно. У тебя все всегда на лице написано. И в глазах.
— Ладно, поверю. Так как ты мне помочь хочешь?
— Помнишь, как усталость снимал? Вот приблизительно так. Тоже род лечения усталости, но не телесной, а умственной, — успокоенная, я кивнула. Если мне полегчает, пусть колдует. Дэн улыбнулся мягкой, чуть грустной улыбкой и зашел за мое кресло. Я откинулась на спинку, постаравшись максимально расслабиться, уже зная, что это — непременно условие для любого магического воздействия. Руки парня осторожно охватили мою голову...
Очнулась я, лежа на кровати. Рядом сидел Дэн, с грустью глядя на меня.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Что случилось, почему я здесь?
— Потеряла сознание. Ты работала под заклинанием, устала и попросила снять его. Пока я снимал, упала в обморок. Ненадолго. Переутомление. Ничего страшного, сейчас хорошо поужинаешь, и все будет в порядке.
Я пыталась восстановить в памяти предшествующие события, но все помнилось как-то смутно. Зато почти физически чувствовала, как будто с плеч свалилась тяготившая меня ноша. На душе было легко-легко.
— Дэн, я не помню, что было до того, это плохо?
— Не помнишь? Может, я случайно задел не тот центр? Давай проверим. Что ты последнее учила? — я напрягла память, и тут же послушно всплыли сведения из учебника. Билет восьмой, второй вопрос: "Создание и причины возвышения Московского княжества в XII-XIV веках". Князь Данила Александрович, Иван Данилович Калита... все помню. Схватилась за листок — действительно, последний обведенный кружком билет. Уфф, вроде все на месте. Я благодарно улыбнулась Дэну:
— Зря переполошилась. Ничего не забыла.
— Это хорошо. Но все равно, больше не перенапрягайся, — улыбнулся он в ответ.
— Добрый вечер. Это Данил Иванов. Да, тот самый. Могу я поговорить с Наташей? Всего пара минут (пауза) Наташа, здравствуйте. Это Данил. У меня к вам большая просьба. Маша рассказывала вам, что ходила к гадалке? Не беспокойтесь, спрашивать о том, что она ей наговорила, я вас не буду, все равно не скажете. Знаю, что ничего хорошего. Она вбила себе в голову, что все это непременно сбудется. Пожалуйста, не напоминайте ей больше об этом. Ни одним словом. Я поговорил с ней, убедил, что это обман, она успокоилась и вспоминать об этом больше не хочет. Но тема для нее болезненная в любом случае. Так что я вас очень прошу, если вы любите свою подругу, никаких разговоров на эту тему. Договорились? Я на вас надеюсь, не подведите. Всего доброго.
Сквозь шум льющейся воды я слышала голос Дэна. С кем-то он разговаривает, что ли? Закутавшись в новый махровый халат (я еще и костюмчик для сна новый купила), вышла из ванной, заглянула в кухню. Парень встретил меня улыбкой и вопросом:
— Ужинать будем? Я вспомнил замечательно блюдо, которое любил в детстве. Кажется, получилось его воссоздать.
