Напряжение растет

— Там скрипка! — Возмущенно воскликнул он.

— Как скажешь, напарник.

— Я серьезно! Показать? — Нацелился расстегнуть он застежки на чехле.

— А дашь пострелять?

— Нет!

— Тогда не надо.

— ПОТОМУ ЧТО ТАМ СКРИПКА! — Тряхнул он чехлом.

— То есть, первым делом мы выведем противника из себя. Это первый козырь.

— А? — ярость на лице сменилась недоумением. — То есть...

— А второй наш козырь — несчастный случай. — Не дослушал я его, заметив двух тех самых парней, решительно шагающих прямо на меня.

Даже пиджаки скинули, рукава закатали, а один из них обзавелся сучковатой палкой в метр длиной.

— За реваншем, похоже, — заприметив их тоже, сглотнул Артем и прижал к себе чехол, желая уберечь скрипку от грядущих событий.

— И мы делаем так. — Резким жестом выпрямил я руку, выпуская трость из ладони.

Тяжелая, отлично сбалансированная, она сделала всего два оборота до того, как врезаться двум мстителям по лбу.

— Э-это ты к-как... У-удачно, — после паузы в секунд десять, вымолвил мой напарник, глядя на лежащие на земле тела.

— Это не я, — поучительно поднял я палец. — Это — несчастный случай.

— Несчастный? — нерешительно повторил он.

— Но ведь явно не счастливый, верно?

— Д-да. Но они ведь знают, что это мы?

— Если правильно ударить палкой по голове — не вспомнят. Рекомендация специалиста, — веско поднял я палец. — Так что — несчастный случай. И, будь так добр, принеси трость, — чуть виновато указал я на ноги. — Без нее ходить сложно.

— А есть третий козырь? — Спросил он издалека, оглядев соперников и подняв тросточку.

— Разумеется! Но его я выдам только своей команде.

Артем хмыкнул и не торопясь подошел, о чем-то серьезно раздумывая.

— Ладно, если вас запишут, считай, я с вами. — Решительно обратился он ко мне. — Что за козырь?

— Бранд.

— Бранд? — Поднял он брови.

— Бранд, — солидно подтвердил я.

— А кто... Кто такой Бранд?

— Боевой Робот Аннигилятор Номер Два.

— А-а... — Округлил он глаза и с неподдельным интересом уточнил. — А что с первым?

— Инвестор заморозил финансирование. — Поправил я бабочку на белоснежной сорочке.

— Да ну? — Блеснуло сомнение в линзах очков.

— Папа не дает алмазы, — повторил я фразу и вздох Федора.

— Мне папа тоже не дал бы алмазы. — признал он.

— А в сережках сестер только рубины.

— И сережки бы не дали.

— Ну, мы их потом вернем, — пробормотал я еле слышно и тут же повысил голос. — Извини, дела. Спасибо и удачи!

И заковылял в сторону корпуса, но не ко входу, а к левому крылу, где, как рассказывали на вводном уроке, крепились самоспасы — это такие лебедки на самой крыше, веревки которых тянулись возле окон до уровня второго этажа, на случай 'пожара, эвакуации или еще какой беды'. 'Еще какая беда' случилась лично со мной.

Перехватив трость, с интересом глянул на самый верх, разглядывая угловатые выступы распределительного устройства. А затем — на свою ладонь, где уже сияла ярким светом любопытства моя 'искра'.

— Должен же там быть обратный режим? — Поделился я с ней интересом, и та воодушевленно мигнув, отправилась это выяснять.

Механизм глуховато зажужжал с высоты и размотал пару метров каната на землю.

— Хм, — еще одна искра взлетела ввысь.

На этот раз лебедка замотала в нужном направлении, вроде и неспешно, но, в целом, достаточно шустро — только и успел поставить ногу в самодельную петлю.

— Бонжур, — поздоровался я с классом французского на втором этаже и медленно поехал на третий.

— Та-ак, — признал я знакомые очертания кабинета директора и с довольством констатировал. — Вроде никого.

Новая искра отправилась остановить движение. Вышло не совсем удачно — сверху что-то хлопнуло и дыхнуло гарью, прямо как на том корабельном насосе. Зато веревка остановилась, как вкопанная.

Чуть приоткрытая форточка легко распахнулась, а там и подцепить ручку тростью и раскрыть большое окно совсем не проблема. Осторожно шагнув с подоконника на ковер, подкрался к системному блоку секретаря и вставил злополучную флешку на то самое место. Все-таки, обещал — и на душе сразу стало легче. Прямо как вчера, когда после обещания медработник спрятал шприц обратно в устрашающего вида чемодан.

Недобро хрустнул замок двери за спиной, будто бульдог раздробленной костью предыдущей жертвы. Спрятаться!

— Максим? — дыхнуло удивлением.

Негнущаяся нога, не совсем вписавшаяся в свободный габарит, предательски выглядывала из шкафа.

— О, а говорили — 'Нарния', — вышел я из шкафа, с возмущением оглядел кабинет и вернулся обратно — на этот раз целиком.

— Ма-акси-им! — Глухо прозвучал рык через добротные дубовые стенки.

— А вот обратно — не работает, — цокнул я, выходя обратно. — Можно воспользоваться вашей дверью?

— Нет!

— Тогда я на геометрию, — приценился я к открытому окну.

— Стоять! Ты что тут делаешь?

— Да я, вот, — замялся, не зная, с чего начать. — А вам не кажется, что что-то горит?

— Максим!

— Я по поводу той цифровой подписи. — Смущенно указал я на чуть вытащенный из под стола системный блок с флешкой.

Кажется, я впервые увидел, как волосы взаправду встают дыбом. Руслан замер на долгие две секунды и ринулся к шкафу возле стола директора, распахнул его и буквально вбил ключ в небольшой сейф, занимавший все пространство одной из полок. Взболтал там все рукой и ошарашенно обернулся, прижав ладони к шкафу и как-то странно глядя на меня. Очень захотелось кушать — не к добру.

— Я подумал, что ее может кто-то украсть... — В свое оправдание привел я довод.

— И спер сам.

— Если вещь может украсть плохой человек, то хороший должен сделать это первым! — Поучительно поднял я палец. — Чтобы отдать потом, конечно.

Руслан резко шагнул в мою сторону, да так, что я аж зажмурился. А когда открыл глаза, он уже выудил флешку и методично разламывал ее в руках. Железо! Руками! Тоже так хочу.

— Подпись скомпрометирована, так что была отозвана днем раньше, — сухим и спокойным голосом, совсем не вязавшимся с его действиями, сказал он. — Но что вернул — молодец. Только в следующий раз просто передай мне в руки, не надо лезть в окно.

— Хорошо, — завороженно качнул я головой, сбившись от разницы в поведении и совсем не зная, чего ожидать.

— Ты ведь понимаешь, что все это, — указал он на накрошенные обломки железа и пластика на ковре, — просто так тебе не пройдет?

— Да, — понурился я.

— Сейчас ты дашь мне обещание, что будешь слушаться свою новую соседку по парте.

— Э-м, а...

— Никаких возражений терпеть не желаю! — категорично махнул он рукой.

— Обещаю, что буду прислушиваться, — вздохнул я.

— Надеюсь, ты осознаешь, что это твой последний шанс... Проявить разум. — Исподлобья смотрел Руслан, скатывая в горошину то, что осталось от носителя информации.

— Да...

— Иди.

— До свидания!

— Через дверь иди.

— Ладно...

Как-то неловко все...

— Максим. — Задержал меня голос на пороге. — Насчет соревнований.

Я обернулся и вопросительно посмотрел на него.

— Не переживай сильно. Если все пройдет успешно, в следующем году поучаствуешь. — Чуть виновато посмотрел он.

И осколки куда-то подевались с ковра. Будто и не было ничего...

— У меня планы на этот год. — Расправил я плечи.

— А как же нога?

— Как раз заживет, — уверенно хлопнул я тростью по носку ботинка. — Месяц до полигона.

— Там новый регламент на первом этаже вывесили. Первый этап через неделю. Танцы.

— Хм, — посмотрел я на ногу. — Ладно.

— Ладно? — вскинулся он. — А как же гипс?

— Есть варианты, — пожал я плечами. — Скажем, если у всех будет гипс...

— Максим!

— Я просто предположил! Да не переживайте, выиграем. Я ведь не один буду.

Не мне же все на себе тащить! Приз — он на всех рассчитан. Интересно, а какой он там? Хотя ведь не в нем дело — главное, с Пашей помириться.

— К-хм, — закашлялся Руслан чуть смущенно. — Понимаешь, там не только это нововведение. Я просто думал, что хватит и первого.

— Вы не хотите, чтобы я участвовал? — догадался и как-то разом погрустнел.

— Участвуйте, конечно! — Вскинулся он. — Просто... Вторая причина, она гораздо болезненнее. Стоимость регистрации каждой команды двести миллионов...

— Я слышал, для княжества сделали исключение? — Холодно уточнил.

— Верно, с нас не возьмут ничего. Поэтому мы берем залог в двести миллионов с каждого участника. С возвратом, разумеется.

— Н-но, зачем? — Искренне воскликнул я.

— Вот когда ты устраиваешь игру, ты ведь сам выбираешь, с кем тебе будет интересно? Тут то же самое. Организаторы хотят играть с теми, у кого есть двести миллионов. — Развел он руками. — Нам сделали непрозрачный намек, что будет невежливо нарушать финансовый ценз.

— Да какая разница, сколько у человека денег? — возмутился я.

— Деньги равны связям, военной мощи, возможности мстить и отстаивать свои права. Это сделано для того, чтобы участники не смотрели на команды нашего княжества сверху вниз и не позволяли себе подлости в их отношении.

— То есть, надо двести миллионов? — Отбросив ненужные подробности, подвел я черту.

— Увы. Думаю, в следующем году условия станут помягче, — успокаивающе произнес он.

— И если они у меня будут, то вы обещаете записать команду и не мешать? — Настоял я на всякий случай.

— Обещаю. — грустно улыбнулся он.

— А это сколько килограмм денег?

— М, не знаю даже. — Сбился Руслан. — Килограмм двести?

— Отлично! Всего наилучшего!

Приободрившись, закрыл за собой дверь и выудил из кармана сотовый.

* * *

Чуть опешивший (впрочем, как после каждой беседы с Максимом), Руслан Артемьевич мотнул головой, выгоняя из ушей странные, явно послышавшиеся слова:

'— Алле? Толик? Как там с заводом? Еще полгода на проект? Отлично! Грузи на газель двести миллионов и вези ко мне... Это килограмм двести-двести пятьдесят, весы там найди. Мне на месяц, есть верное дело. Ага, жду.'

Потому что у детей не может быть двести миллионов! И их нельзя возить на газели!

Нет, ему точно послышалось. Или нет? Тогда что за завод? И какой еще Толик! Нет у Самойловых никаких заводов, Толиков и двухсот миллионов на счету! О последнем Руслан знал точно, оттого обещание давал с легкой душой.

Значит, показалось.

И вообще — у него нога! Которую, посовещавшись, было решено лечить традиционными методами, чтобы Максим в полной мере ощутил ответственность за свои поступки. Ну и потому, что с ограниченной мобильностью Максим менее опасен для окружающих. Руслан скептически посмотрел на раскрытое окно и признал последний довод довольно наивным.

В общем, по молчаливому согласию, соревнования должны были состояться без Максима. Руслан искренне считал — к лучшему. Слишком жестокими могут быть высокородные дети — уровень опасности, особенно с такими призами, запредельно высок. Заодно три специально подготовленных клановых отряда не обидят его поражением.

Да и что переживать — не найдет он двести миллионов. Так что все нормально. Все будет хорошо.

Руслан поймал себя на том, что говорит успокаивающие слова в вслух, как мантру, перемежая глубоким дыханием.

'— Бр-р, совсем мозги плавятся, что аж горелым пахнет... Или не кажется?' — замер он, склонив голову.

'— Внимание, пожарная тревога!' — развеял сомнения приятный женский голос.

— Ма-а-акси-им! — Дрогнули стекла от жуткого голоса, а где-то за дверью захромал шустрее отдельно взятый восьмиклассник.

Глава 8

Каждый шаг с тростью гулко разносился по пустым коридорам, исчезая в распахнутых дверях и пролетах лестниц. Есть в этом особенное удовольствие — щелкать прорезиненной накладкой по мрамору пола, добиваясь особенного, солидного эха. Но для этого нужно одиночество, чтобы чистый звук не перекрывала чужая суета. Ну или чтобы остальные замерли, как Пашка на скамейке возле расписания. Он даже не повернулся, так и сидел, будто составив единое целое с деревянной скамьей, сотканной из продольных досок и затейливо кованных ножек. В противоположность легкой на вид конструкции, нависал монолитом иссиня-черного костюма и рубашки над краем скамьи, памятником самому себе, уставившись в волнорез между бежевой и белой горизонтальными полосами на стене. Появилось желание пройти мимо и не тревожить, но и шанс упускать совсем не хотелось. Все таки, надо объясниться.

— Там эвакуация, — присев рядом и приготовившись к беседе, произнес я нейтрально.

Пашка вздрогнул и медленно повел взгляд от точки где-то на горизонте двух цветов в мою сторону.

— Извини, — поспешил я сказать то, что не успел в прошлый раз.

Парень некоторое время посмотрел на меня с непонятным выражением лица, хмыкнул, огладил выбритую налысо голову и вернулся к созерцанию стены.

День назад он мог похвастать красивой шевелюрой, отливающей блеском, как шерсть у кота после шпрот. Неловко вышло.

— Я не хотел. — Не дождавшись ответа, продолжил говорить. — Думал, ты там замерз. Кофе вынес. А у тебя там зонт загорелся и на волосы перекинулся. Не потушишь — след на всю жизнь останется. Вот и... Правда, извини.

Тот дернул плечом, то ли соглашаясь, то ли выражая раздражение.

— А хочешь в мою команду? — рискнул я. — На соревнования.

— Двести миллионов, — без капельки эмоций произнес он.

Но он ответил!

— Да это ерунда, — отмахнулся я, с энтузиазмом зацепившись за нить разговора.

— Двести миллионов? — добавился скепсис к тону, голова же не повернулась ни на градус.

— Конечно!

— А у меня нет двухсот миллионов, — вернул он прежнее равнодушие.

— Так у меня есть, — потеряв терпение, уселся я на пол так, чтобы он смотрел на меня, а не на стену.

Правда, ногу пришлось вытянуть и трость отложить в сторону, но это мелочи.

— У тебя есть, у меня нет. Ювелиры — они богатые. А у нас только проблемы...

— Ладно, — хмыкнул я. — Хочешь, займу тебе две сотни моих миллионов?

Пашка вопросительно поднял брови.

— Там ведь залог все равно отдают назад. Я серьезно.

— А отец твой что на это скажет? — Со странным выражением лица, в котором было больше недоверия, чем надежды, спросил он....

Но надежда — она была! А мне без разницы, кто внесет деньги за нашу команду.

— Это мои личные деньги, — подчеркнул тоном. — Мне за них отчитываться не надо. Но будет условие. — поднял я палец.

— Проценты? — Вернулась к нему обреченность.

— Возьмешь к себе в команду меня, Федора и Артема с 'а' класса.

— Хм, — задумался он, пытаясь скрыть слабую улыбку. — А пятый кто?

— Ты капитан, тебе решать, — торжествуя, не поддался я радости и постарался сохранить солидность в словах. — Но я рекомендую девчонку. Через неделю — танцы.

— Найдем, — утвердительно качнул он головой, на глазах становясь румяней и веселее. — Только это, — вернулся к нему испуг. — Ты серьезно?

— Слово! — хлопнул я ладонью по полу.

Кажется, получилось!

— Не шутишь? То есть, извини! Так это здорово, правда! Я все папины проблемы с призовых закрыть смогу! — Подпрыгнул он на месте.