Напряжение растет

— Каких призовых? — Недоуменно повел я взглядом в сторону щита с информацией.

Не было там никаких призовых! И кроме туманного обещания достойной награды, вместе с титулом победителя — тоже ничего не было!

— А ты не знаешь? — Настороженно спросил он.

— Медаль золотая? Ценный сувенир? Медаль и сувенир? — предположил я, получил настолько шокированный взгляд, что тут же с возмущением оправдался. — Да не написано там!

-Давай я сначала верну тебе твое обещание? — с грустью сказал Паша.

— Да ерунда, — махнул я рукой. — Серьезно. Что там вообще такого может быть?

Хотя за двести миллионов обязано бы — но у аристократов довольно часто признание и статус стоят дороже денег. Странные они.

— Ну... Алюминиевый комбинат, ГЭС и двадцать миллиардов, — с кривой улыбкой выдал он.

А нет, не странные. Вполне такие нормальные — все как я люблю.

— Так я возвращаю слово? — смотрел Паша чуть нервно, тщательно закапывая надежду безверием и тоской.

— Нет, — задумчиво огладил я трость.

Надо будет по алюминию книжки почитать.

— Ты не подумай, я на станцию и комбинат не претендую! — Замахал он руками. — Просто очень деньги нужны.

— Все в силе. Так даже интересней.

— Здорово! То есть... Выиграем, ты не переживай! — С жаром произнес Пашка.

— Само собой выиграем, — отмахнулся я, поднимаясь с пола. — Только придется подойти серьезней.

— Конечно!

— Значит, займемся прямо сейчас, — подошел я к нему и отстегнул тонкую цепочку от скамейки и петли его брюк.

— Э-э, — ошарашенно протянул он.

— А то опять бы сбежал, лови тебя потом, — буркнул я, сматывая цепь обратно в карман.

— Ты нормальный вообще?! — возмутился он искренне, поднимаясь рядом.

— Отставить панику! Кто из нас капитан? — Рявкнул я в ответ, пресекая ненужную панику.

— Я! — Изобразил он стойку 'смирно'.

— Вот именно! Так что кругом марш и вперед искать девчонку, которая хорошо танцует!

И первым направился в сторону выхода и лестничных пролетов.

— Есть!.. Слушай, — замялся он после третьего шага от бедра и перехода на нормальную походку. — А у тебя какое звание в нашей команде?

— Маршал. Но поскольку это сухопутное звание, главный на корабле ты.

— А, ладно, — успокоился он, но изредка поглядывал со странным сомнением. — А как мы будем ее искать?

— Обстановка на нашей стороне, капитан! Эвакуация! Все кандидатки собраны перед школой.

— Значит, мы идем туда? — посмотрел он сквозь окно на веселую массу учеников и учителей, с любопытством наблюдавшую за работой пожарного расчета.

Кровлю все-таки немного пожгло, но там куда больше дыма, чем огня — я на всякий случай проверил, предусмотрительно направившись после крика Руслана не вниз, а на крышу.

— Нет, капитан. Мы идем в учительскую, потому что там есть микрофон, ведущий на уличные динамики.

— О! Мы объявим о поиске через усилитель!

— Только не о поиске, а о конкурсе, — поправил я его. — Жестком отборе! Ультимативных соревнованиях! За право выступать в лучшей команде мира!

— Так и сделаем!

— Отличное решение, капитан!

Пашка гордо приосанился и огладил невидимый погон.

— Только объявлять будешь ты, потому что я пока медленно бегаю.

Мы остановились перед раскрытой дверью, оглядывая заваленные бумагами столы, оставленные в спешке сумки и личные вещи со внезапно накатившей робостью — так, наверное, чувствуют себя рыцари на пороге логова дракона.

— Ну же, никого нет, — нетерпеливо обернулся сэр Макс.

— А если они вернутся? — заозирался сэр Павел.

— Мы услышим их поступь и выскользнем быстрее! — в тон словам разрезал воздух меч-трость.

— Но если они узнают, что мы тут были?

— Какая разница, ведь мы не тронем их сокровища!

— Т-ты недооцениваешь их коварство и злопамятность!

— Тогда мы примем бой плечо к плечу!

— За драку нас точно выгонят, — обреченно заявил сэр Павел.

— Не, там другая схема. Победивший дракона — сам становится драконом.

— А? — растерянно повернул он голову.

— Точно говорю, я так директором стал. Да не переживай, все будет хорошо.

И остановились они перед мистической конструкцией из серебристого металла и теплого дерева, что преумножает голоса.

— А что говорить? — Тяжело сглотнув, коснулся Паша трубки.

— Сегодня в шестнадцать часов в спортзале. Хотя нет, лучше дай номер моего сотового, пусть пишут смс, а там всех сориентируем. Погоди, сейчас я тебе текст напишу, — подхватил я чистый лист из лотка принтера и большими буквами, чтобы читать удобнее, составил речь. — Вот.

— 'Ясноокая дщерь'... 'Аки цапля длинноногая'... Сам такое читай, — забраковал мой труд Пашка и решительно поднял микрофон со стойки.

Хотя тоже неплохо справился — оценил я в процессе заблаговременного тактического отступления. Заодно показался на вид Руслану, стремительно пробивавшему дорогу ко входу через океан детворы.

— Это не я! — Поспешил я поздороваться, разумно отгородившись двумя группами первоклассников.

Потому что пробиваться через них — здоровьем рисковать. Я вот, пока шел по самому краю, остался с прокушенным в двух местах рукавом.

Руслан замер, глянул на меня, как Лайка на вторую котлету — внимательно запомнив и зафиксировав положение, и продолжил движение. Надеюсь, Паша успеет сбежать.

А через пятнадцать секунд начали приходить первые смски.

Но вообще, нормально день прошел — думал я ровно до того, как зашел вечером в подозрительно тихий холл родного дома.

На широком диване, установленном по центру, с одинаково сосредоточенными лицами расположились отец и учитель, расставив ноги и скрестив руки на груди. И ни следа Федора и сестер. Тревожное чувство цапнуло за живот.

— Я начинаю подумывать устроиться в его школу на работу, — поделился отец мыслью с наставником. — Все равно там каждый день бываю.

— А я с Пашей помирился, — бодро улыбнувшись, решил зайти я с позитива.

— На секундочку, — мягко произнес учитель моему отцу, плавным движением поднялся и скрылся за кухонной дверью.

Тут же донесся вопль, преисполненный ярости и отчаяния. Затем дверь мягко открылась, и чуть порозовевший наставник лучась загадочной и доброй улыбкой медленно вернулся на свое место.

— Так, — мягко произнес он.

— Мы теперь в одной команде, — продолжал я с прилипшей к лицу улыбке, тщательно давя желание немедленно сбежать.

Потому что, во-первых, это несолидно. Во-вторых, далеко на одной ноге все равно не получится.

— Это с тем мальчиком на видео, — обратился наставник к отцу, указывая на прямоугольник планшета, до того незамеченным лежавший в углу дивана.

— Какое видео? — Заинтересовался я и даже шагнул поближе, чуть приподнявшись, опираясь на трость.

— А вот, просто замечательная запись, — нарочито бодро ответил папа, включая планшет и положив его себе на колени.

Пришлось обойти диван справа, чтобы заглянуть через плечо.

На съемке легко узнавался спортивный зал, снятый с высоты и чуть по-диагонали. Видимо, одна из камер наблюдений, спрятанная в настенных рисунках или под решетками вентиляции. Дата в правом углу — половина шестого, сегодня, да и настенные часы попадают в кадр.

— Узнаешь?! — Грозно заявил отец мне в ухо.

А в середине картины — длинная очередь из девчонок, сытой змеей обвивавшая два стульчика со мной и Пашей, вооруженных блокнотами, внимательно рассматривающих двух конкурсанток, слегка неуклюже танцующих возле спортивных шестов.

— Ага, это Катя Краснова и Елена Мудрая из десятого 'а'. У Кати четверка за пластику и троечка за артистизм, ну вы сами видите. А Елена прошла в следующий тур.

— На секундочку, — после короткой паузы произнес наставник, вновь плавно поднялся с места и опять исчез за дверью кухню.

На этот раз вместе с воплем определенно что-то разбилось, причем с размаху и высоты.

— Хорошо-о, — вернувшись, вздохом поделился своим состоянием учитель.

— Максим, — с легкой опаской покосившись на старика, решил быть чуть мягче отец. — Мы, разумеется, рады тому, что ты подружился с Пашей.

— Но зачем было ссориться со всеми семьями девочек в школе?!! — Разъяренным медведем возопил наставник.

— Да я не ссорился, — пожал я плечами.

— Ты понимаешь, что за эти твои туры и конкурсы, отцы вот этих вот девочек тебя завтра подвесят за здоровую ногу и скажут, что так и было?!

— А мы результаты еще никому не говорили, — спокойно держал я ответ. — И на конкурс каждая из них пришла сама.

— Д-да? — Выдохнул папа воздух заготовленный для обличительной фразы.

— Мы же понимаем все. — Пожал я плечами. — Потому подарки не брали, в гости идти не соглашались.

— А приглашали? — Заинтересовался папа. — А кто?

— Примерно пятая часть, смсками. Правда, две лично подошли. Но это ко мне, не знаю, как у Паши. Его уволокли куда-то потом, я не видел.

Жалко парня, тяжело ему без костыля отмахиваться. Но да ладно — главное, блокнотики с оценками я сберег.

— Хм, — задумался отец. — Выходит, что...

— Ничего хорошего не выходит! — Категорично махнул старик рукой. — То, что эти ваши девочки думают — вообще ничего не значит! У родни будет свое мнение!

— Но мальчики еще ничего не успели натворить, — встал на мою защиту папа.

— Их счастье. — Выдохнул учитель. — Ни один отец не позволит, чтобы красоту и способности его дочери оценивали два шкета. То, что додумались не объявлять лучшую, выдает хоть какой-то признак наличия мозгов! Может быть, даже обойдется. Но конкурс непременно надо закрыть, красиво, с подарками каждой девочке! Одинаковыми!

— Заодно устроим рекламную акцию, — успокаивая скорее старика, чем меня, произнес папа. — Как раз есть легкие в производстве, но очень полезные кулоны. А там новые заказчики появятся, верно, сын?

— Верно, — ощущая, как на плечи ложится камень вины и обязательств. — А вот... Мы ведь не просто так все устроили...

— Думать забудь, — построжел отец. — Выделишь кого-то — остальные порвут на мелкие лоскуты. И подарками тут не отделаться.

— Скорее, родители запретят принимать победу. Им тоже проблемы не нужны. — успокоился старик, откинувшись на диван.

— Девчонок жалко, — понимая, что спорить бесполезно, все же робко вставил я.

— М?

— Так на соревнования хотели — не выиграть, так хоть посмотреть. Говорили, там принцы будут. Только там взносы такие сделали, что шансов попасть нет. Вот и пришли почти все — мы ведь пятого человека в команду искали.

Для них это действительно казалось очень важным — оказаться рядом с вышей аристократией империи, побеседовать, понравится и запомниться им. Девушки дышали этим шансом, что становилось неловко — именно поэтому мы спрятали все оценки и условились ни под какими пытками их не выдавать.

— Сын, извини, но у нас тоже нет денег на участие, — виновато улыбнулся отец.

— Вот, — обратился старик к отцу. — Не зря панику подняли. Это ведь если после всего еще и соревнования сорвались, какой скандал бы вышел!

— А вот, если бы у меня были деньги, — припомнив разговор с Русланом, решил я получить обещание втемную. — Вы бы не мешали мне участвовать?

— Разу... — начал папа.

— Мы подумаем, — прервал его старик, жестко посмотрев на соседа по дивану.

— Что? — возмутился он.

— Еще не хватало, чтобы кто-то в городе ограбил банк!

— Да в жизни не стал бы я банки грабить!

— Вот! — Поднял палец папа в жесте гордости за сына.

— Инкассация наиболее уязвима!

— Стоять! — Рявкнул он, не опуская руку.

— Но и ее я грабить не буду. — Заметив чуть подергивающийся краешек папиного глаза, добавил. — И никого не буду. В этом году.

— Сын, — вздохнул он, обнимая голову руками. — Ну почему ты не обычный ребенок! Чтобы плохие оценки были максимумом твоих проблем!

— Но-но! Я не какой-то обычный ребенок! — Поймав момент, я с важным видом выудил дневник и распахнул на странице с одними пятерками.— Физика, Математика, Физкультура — и это с костылем!

— Другой дневник. — мрачно протянул раскрытую руку отец, игнорируя протянутую книжицу.

— А?

— Максим, у вас в школе электронный дневник с доступом через интернет.

— Какая подлость об этом умолчать! — возмутился я искренне.

— Дневник, Максим!

Но пути отхода увы, не придумывались.

— Итак, — распахнул папа копию первой книжки, широким жестом призвав в свидетели наставника.

— История — два. 'Написал в контрольной о своем детстве'. Зачем?!

Они сами хотели знать биографию Императора!

— Химия — два с плюсом. 'Собрал самодельное взрывное устройство'. Как?! — возопил Михаил.

— Самостоятельная работа, — повел я плечом. — Это должен был быть салют.

— И они дали вам реагенты?!

— Нет, но я подготовился и принес свои, — счел правильным я пояснить. А затем, после настороженной паузы добавил. — А учитель и до меня седой был...

— Ма-акси-м!!!

Сверху, с лестницы, донесся хруст и лязг ломаемой двери, и через короткое время сверху показались перепуганные мордашки сестер и брата, мигом слетевшие ко мне и обнявшие, защищая.

— Все в порядке, — поспешил я их успокоить.

— 'Возможно, поджег школу', — опешив, поднял на меня взгляд папа. — Что значит 'Возможно'?!

— Они сомневаются.

— Все сын, мы переводимся, — глухо произнес он, невидяще зашарил по карманам, затем шагнул к полкам у стены и выудил из верхнего ящика сигареты.

Щелкнула зажигалка. А с моего пояса пропали две пары рук. Катя и Тоня глянули на курящего отца, затем на меня, сверкая слезами обиды и обвинения в глазах, затем развернулись и ушли к себе в комнаты.

— Это и моя вина. Не смог научить, — закряхтел, поднимаясь, старик. — Завтра я съезжаю. — бросил он, направляясь на кухню. — Мой контракт уже кончился.

Отец же молча вышел на улицу, мягко прикрыв входную дверь.

И только Федор остался, не отпуская меня никуда. Так бы я, наверное, тоже нашел, куда пойти. В Верхний Новгород, например.

— Все будет хорошо, — заверил он меня, прижимая сильно-сильно. — Завтра мы извинимся, и нас простят. Только ты больше так не расстраивай папу, пожалуйста?

Защипало в глазах.

— Обещаю.

* * *

Пара месяцев на новом месте — достаточный срок, чтобы случайно приобретенные вещи заставили изрядно задуматься, как упаковать их в два габаритных чемодана, с которыми прибыл в этот дом. Впрочем, не самая великая проблема — кое-что можно оставить, например, преподнести в дар хозяевам учебники и пособия. Часть обезличенных безделушек бросить в урну, предварительно сломав так, чтобы не было искушения починить и вернуть владельцу. Главное, не забыть вещи, которые захотелось бы отослать вдогонку. Потому что эта личина не имеет адреса, а фамилию и имя, указанные в документах, никто не свяжет с его внешностью — кроме как по паре-тройке фальшивых телефонов, которым предначертано навеки замолчать через неделю. Хотя облику тоже суждено измениться.

Холод из раскрытого окна помогал двигаться быстрее, покрывал изморозью холодной логики мысли и эмоции. Его дела ныне завершены, настало время уходить, навсегда.