Воды Мары

Анх-кэш, сама магія не даёт мнѣ покоя. На Мидгардѣ я всѣгда ломал свою голову надъ вопросом какъ связана магія и технологія. Здѣсь этот вопрос отпадает сам собой. Опредѣлённо кольца представляют собой технологію Дрѣвних. Хотя какъ трорят свою магію сарумы — парадокс. Видимо орки были подвергнуты необходимым мутаціям. Если подумать, то у такров, то бишь людей тоже не всё въ геномѣ однозначно. И есть сильное подозрѣніе, что Дрѣвніе генетически не очень то на своїх предков похожи. Даз процента генома опредѣляют разнообразіе тарков, но эти проценты дают нам разброс отъ Джека-Потрошителя до Вернадского. Любопытно, сколько процентов у орков?

— Кто ты такой? — Полный потрясенія голос застаёт мѣня вразплох. Медленно поворачиваюсь, чтобы не показать собесѣднику своего изпуга. Замечтался я однако, раз кто-то смог мѣня подловить вотъ такъ. Молча и внимательно, гляжу на этого орка. Ещё один неправильный орк — дрыщ мускулистый, зеленокожій, черноглазый. И это фашмор-некромант, вызывающій у прочих орков животный страх? Тут впору отдать этого молодца какой-нибудь оркобабушке, чтобы та откормила его для проформы. Но нѣт, на мѣня устрѣмлён холодный взгляд. Бывшій пленник щурится и быстро прикидывает варіанты. По его лбу катятся капли пота, но видно он их не замечает, всё своё вниманіе сосредоточив на мнѣ.

— Ты любопытный и осторожный — это хорошо.

— Ты новый унрош? — У мѣня аж дыханіе перехватывает. Нехило он замахнулся. Значит надо отвѣчать соотвѣтственно.

— Пока нѣт, и двигать Маркоша не собираюсь. А дальше пожуём-увидим. Перстень унроша мнѣ кажется... слишком мелковат для моей руки. — Набирающее обороты глазовыпучиваніе и судорожные попытки кашлем скрыть обвал челюсти — прямо мёд на душу. Ну-ну, не только у мѣня должна голова болѣть по поводу заявок на нескромность. Я конечно не подарок, и скромностью не страдаю, но въ данное время у нас на повѣсткѣ дня стоит вопрос войны съ клонами. А потом только будем разбираться, кто и что. Почѣму-то я твёрдо убѣждён, что Маркош на нас съ Сакешем, назначив рошами, перекинул кучу проблем. А самое главное у мѣня вдруг стало просыпаться какое-то желаніе командовать. Да и Сакеш въ послѣдніе дни стал входить во вкус, погонять снагами и въ цѣлом руководить. Охохонюшки, что-то терзают мѣня смутные сомннія... Ну-ка, какъ дѣла пойдут въ совсем ином руслѣ. Мать-перемать.

— Рош примет мою личную клятву верности? — Да что жеж это со мной! Совсем разсѣянным стал. Уж и не обратил вниманія на фашмора, успѣвшего встать на колени и приложившего сжатый кулак десницы къ сердцу. Рука-лицо. Хотя, я жеж этого и хочу.

— Въ чёмъ суть твоей клятвы? — Чёрные глаза удивлённо поднимаются на мѣня. Судя по его реакції, я спросил какую-то глупость. Теперь играем въ гляделки. Я побѣждаю, а фашмор отводит взгляд.

— Я разработал магическую клятву, нарушив которую клятвопреступник умрёт.

— Каковы твої мотивы повесить на сѣбя такой поводок? — Недовѣрчиво хмыкаю. Можно назвать мѣня параноїком, но альтруизм гуманоидных форм жизни — точно брехня. Своя рубаха всѣгда ближе къ тѣлу. А если этот разумный — некромант, тогда вдвойне.

— Анх-аш, обратно въ тюрьму мнѣ не хочѣтся. Анх-даз, быть частью племени, а не забытым всѣми трупом. Анх-тош, хочу поглядѣть и поучаствовать въ дѣлѣ надѣванія большого кольца на твою руку рош. — Когда-то давно, ещё до войны мнѣ довелось лицезрѣть подобную улыбку. И надо сказать кавайным няшам рядом съ этим фашмором дѣлать нечѣго. Что тут ещё скажешь? Всѣленнское sло; въ дѣтствѣ оно бѣлое, пушистое и жутко милое.

— Приноси свою клятву.

Вечер седьмого дня осады

Ярук

Въ общей сложности мы рат часов провели въ мертвятникѣ, передѣланном изъ заброшенной кухни, препарируя клонов наизнанку. И главная роль тут по праву принадлежит освобождённому фашмору. Он сразу дал мнѣ почувствовать разницу въ уровнѣ познаній между любителем и профи. Будучи гумнаром по алхимії, он посвятил всѣго сѣбя направленію лекарств. Безо всякого преувѣличенія могу сказать: жизнь свела мѣня съ мѣстным Парацельсом. И даже болѣе того, ибо если Парацельс по сути являл собой типичную для зѣмного средневѣковья смѣсь схоластического невѣжества и прозорливой геніальности, то мой новоізпечённый слуга имѣл въ своё время возможность почерпнуть нѣкоторую долю знаній Предтечь. Въ связи съ этим мой чин старшинства надъ фашмором спасают только моя соображалка и высшее образованіе. Всё-таки есть у людей Мидгарда плюсы не смотря на их многочисленные минусы. Слава Роду, что всю свою жизнь мнѣ всѣгда въ радость были, есть и будут естественные науки.

Что я могу сказать о своём подчинённом, какъ объ оркѣ? Зовут его Килрог Ухо Эрга, кэшр аум лет отъ роду, и приходится он единственным сыном сгинувшему рошу Наркогу и племянником Углуку. Зная особенности мѣстной политики проводимой Охотниками, становится понятным дикое бурленіе говна у послѣднего въ отвѣт на освобожденіе Килрога. Сѣйчас я перестаю считать Углука таким хорошим, и столь негативной оцѣнки дѣйствія семьї фашмора вполнѣ заслуживают. Я ещё смѣло матерный окрас въ оцѣнку добавлю. Раздражают такіе 'весёлые родичи', готовые собственноручно устроить аутодафе своему же, только за то, что тот обладает какой-либо необычной силой или умѣніем или знаніем. Не моё конечно дѣло судить-рядить, однако на своей шкурѣ пару раз доводилось побывать на мѣстѣ Джордано Бруно. Килрог свой въ доску парень, потому собственно я и согласился на эту авантюру съ его магической клятвой. Тѣм паче он, оказавшись на поверку рядовым чудиком и фанатом своего дѣла оставил о сѣбѣ отличное впечатленіе. Въ очередной раз аксіома объ обманчивости начального впечатленія подтвердилась. Будучи въ даз раз мѣня старше по возрасту и имѣя талант въ своей сферѣ, Килрог психологически по-прежнему остаётся подростком. Тихій, спокойный, задумчивый и замкнутый, съ сопутствующими наївностью и тараканами въ головѣ. Прям не жуткій фашмор, а какой-то домашній мальчик-ботаник.

Это поспособствовало тому, что мы весьма увлеклись теоріей и практикой оркской анатомії, наплевав на время и пропустив потому ужин. И это не могло не остаться безнаказанным. Сіѣ наплевательство явно вошло въ противорѣчіе съ желаніями моей благоверной. Жена объявилась сюда съ ѣдой. Подчёркнуто равнодушное лицо, будто ничѣго необычного не произходит. Всё ясно: обидѣлась на мѣня.

Киса обладает болѣе спокойным характером чѣмъ Няха, потому резкіе и импульсивные порывы — не ёё стиль. Однако, сколько раз жена мѣня удивляла. Она изъ той породы бабьего 'племени', которые предпочитают крикам, сценам, соплям со слезами и прочим подобным штукам эффектные дѣйствія, когда ты сам понимаешь, что гдѣ-то неправ. Подобный стиль поведенія цѣлое искусство. И за это я больше всѣго люблю свою жену.

Вотъ сѣйчас я забыл про ужин, и потому теперь буду вынужден кушать здѣсь. Надо бы кожаный фартук и изгаженный халат снять да кровь смыть. Собственно съ приходом Кисы вся наука закончилась. Даю Килрогу команду на окончаніе дѣл и необходимость упорядочить наши замѣтки къ опытам. И пока я смываю съ сѣбя кровь, жена успѣвает накрыть мнѣ на сосѣднем письменном столѣ покушать. Запах ѣды сам собой разгоняет аппетит. Ловлю жену, порывающуюся уйти, въ свої загребущіе объятія.

— Солнышко моё, прекращай дуться на мѣня. Мы здѣсь куём оружіе побѣды. Потому будь хорошей дѣвочкой, позови сюда унроша и возвращайся сама. Нам удалось нарыть нечто любопытное, и будут вопросы по твоему профилю.

Маркош

Боги, какой выматывающей была прошлая ночь и сѣгодняшній день. Въ головѣ полное отсутствіе мыслей. Книга оказалась выматывающей. Это плаванье въ мутных водах былых времён. Слава тьме, что я принял их семью въ племя. Но кто он такой, этот молодой орк? Владѣть легендарным артефактом — невозможно, но факт. Сижу на своём тронѣ и разсуждаю про сѣбя о возможностях. Къ сожаленію для мѣня книга безполезна. Толку отъ знанія, коли примѣнить его нельзя. Между тѣм ничѣго не бывает случайным. Новички низпосланы нам Богами. А Тѣ ещё никогда не посылали къ оркам своїх слуг. Можно сказать точно: орки на порогѣ больших перемѣн. Ох, не даром мы съ братьями чуяли бѣду давно.

Въ этот миг въ зал рошей входит Киса и говорит.

— Унрош, Ярук зовёт въ мертвятник. Они там нашли что-то любопытное. — Она разворачивается и уходит вѣличественной походкой. Жена подъ стать своему мужу: скромная тихоня съ арканитовым стержнем внутри. А ещё она наш единственный гойтан на всё племя. Пыргачье вымя, да какого дрыпта я прихватил съ собой всѣх гойтанов на битву съ врагами! Прямо помутненіе разсудка какое-то нашло на мѣня тогда. Ах, я — глупец, да толку горевать. Взгляд на шарку; мы прекрасно понимаем друг друга безъ слов. Встать, поправить перевязь меча и на выход. Вышли изъ зала рошей и направились къ мертвятнику вмѣстѣ съ Хернаком, а за поворотом нас ждёт Углук. Мрачный и задумчивый он начинает разговор.

— Маркош, тѣбѣ виднѣй, что правильно, а что нѣт, но знай: я буду несогласен съ опредѣлёнными вещами. Ты всѣгда говоришь остальным объ осторожности, потому я напоминаю тѣбѣ твої слова. — Рядом со мной сѣйчас стоит не младшій рош, а послѣдній верный друг оставшійся въ живых. Въ его глазах безпокойство и тревога. Прекрасно его понимаю.

— Углук, мы какъ раз идём съ провѣркой, пошли съ нами. — Он спокойно слѣдует за нами, безо всякого смущенія. Словно мы идём на боевой смотр дружины варг-хаев, а не въ мертвятник къ фашмору.

Заходя въ мертвятник, я ожидал узрѣть всякое. Жизнь круче всяких придумок: Ярук ужинает за столом напротив выпотрошенных клонов. Главное смотрит спокойно, словно вокруг обѣденный зал, а не горы выпотрошенных трупов, лужи крови да тазы и горшки съ вынутыми органами. Изъ сосѣдней комнаты выходит Киса въ кожаном фартукѣ и халатѣ изъ мѣшковины, неся чистый тазик. Тазик этот сразу оказывается у Килрога, который начинает въ него блевать. А эта парочка ехидно смотрит на него и ухмыляется. Отблевавшись, фашмор обращает къ нам свої глаза и говорит.

— Унрош, ты — задница габта. Только къ тѣбѣ могла прійти въ голову мысль отдать мѣня въ подчиненіе законченным оркоѣдам. — Тут ему на глаза попадается Углук. — Я смотрю стрый пришёл поsлорадствовать надо мной. А гдѣ мой отец? Что, ему на сына взглянуть честь не позволяет?

Преждѣ чѣмъ кто-нибудь успѣвает что-то сдѣлать, Ярук вылетает изъ-за стола и начинает во всю силу дубасить своего подчинённого. Слышен стон Килрога между чавкающими ударами жилистых кулаков Ярука. Киса даже глазом не ведёт, стоит рядом и наблюдает за избіеніем.

— Ярук, будет съ него. Я его лѣчить не стану. Мнѣ ещё раненных послѣ битвы вытягивать изъ объятій безносой. Прекращай! — Ярук её слушается, поднимается съ корточек и, пнув фашмора напослѣдок, добавляет тихим голосом.

— Твой отец погиб защіщая племя. И больше не ёрничай! Такъ что, я думаю, он теперь тѣбя всё время видит, сволочь немощная. Вставай! — Взгляд на нас, и рош-иномірец возвращается къ прерванной трапезе. Ложка шкрябает по мискѣ. Челюсти размѣренно жуют ѣду. Он явно даёт понять своё раздраженіе. Осушив кубок съ хаомой, Ярук встаёт и указывает на самый дальній стол.

На столѣ лежит блѣднорожій мертвец. Судя по сильной вмятинѣ на головѣ, он был убит ударом шапгая. Могучій замах этого оружія не просто повредил кости черепа, но и загнал осколки въ мозг. А кромѣ этого видны переломы рук и ног отъ паденія со стѣны крѣпости. И около этого мертвеца Ярук собирает всѣх нас. Киса занимает мѣсто рядом съ мужем по правую руку. Побитый Килрог съ опаской подходит къ нему слева. А мы занимаем мѣста напротив, ожидая представленія на наш суд тайн мертвых.

— Маркош, я думаю избыточный боевой опыт всѣх здѣсь присутствующих даёт представленіе о том, какъ выглядят нормальные органы. А вотъ у такъ называемых клонов наблюдается нѣчто невероятное.

Мы только успѣваем слѣдить за дѣйствіями Ярука, Кисы и Килрога, слаженно раздѣлывающих мёртвое тѣло. Смысл вступительной рѣчи роша доходит до нас довольно быстро. Едва только он начинает дѣлать разрез на груди доносится невыносимая вонь. Съ чавкающим звуком разрубается грудина и Ярук кузнечными клещами разводит рёбра въ стороны, открывая на вид чёрные органы твари. Во имя всѣх Богов, что это за существо перед нами? По долгу унроша, возглавляющего фракцію консерваторов, мнѣ доводилось бывать и видѣть по частям искусственных орков Унгимроша. То были просто блѣднокожіе орки безъ дѣтородных органов изъ обычного мяса. ѣтородных органов изъ обычного мяса. А что же это такое? Рядом не выдерживает и начинает блевать Углук. Мѣня и самого тянет опустошить желудок. Клянусь тёмным пламенем, большѣй мерзости видѣть не доводилось никогда въ жизни. Какъ только у остальных хватает сил смотрѣть на это со спокойным лицом?

— Что Маркош, я вижу тѣбѣ конкретно не по сѣбѣ отъ такого. Не волнуйся, я сам ещё никогда въ прежней жизни ни съ чѣмъ подобным не сталкивался, а доводилось всякое видѣть. — Ярук начинает ковыряться клещами прямо въ груди мертвеца. Что за издѣвательство надъ моїм желудком.

— Ярук, а можно быстрѣй перейти къ тому, что ты нашёл?

— Унрош, я какъ раз къ этому веду. — Шмакает: сердце твари оказывается на виду у всѣх. Хотя сердцем кусок вонючего мяса съ крупными сосудами, изтекающій смолой можно назвать условно. Удар кинжала и клещами изъ этой насмѣшки надъ орочьїм сердцем Ярук вытаскивает малюсенькій чёрный кристалл.

— Что это?

— Эта штука не позволяет Килрогу призвать этих жмуриков нам на помощь въ битвѣ. Почти всѣ клоны уничтоженные нами имѣют такое же измѣненіе органов, кто-то больше, а кто-то и поменьше. И у каждого есть такой кристалл внутри. — лицо Ярука словно маска усталости.

— Любопытно зачѣмъ это было сдѣлано? — Ярук смотрит на мѣня словно на глупца. Что это всё значит?