Петля времени

Игорь Грач

Петля времени

В этой книге нет эпических битв и величественных сражений.

Как нет и повествования о повседневной жизни героев, с описанием подробностей быта, знакомства с девушками и прочей ерунды.

Все события, изложенные ниже, вполне могли произойти, если бы наше желание покорить непознанное было чуточку сильнее.

Все совпадения случайны.

Вместо пролога.

— Ну, вот представь себе, что ты... — Лёха покрутил правой рукой в воздухе, как бы подыскивая нужную аналогию, — Ну, вот представь, что ты изобрёл новые правила дорожного движения. Универсальные. То есть такие, что их применение позволяет изучившему использовать их везде. То есть, для того чтобы двигаться по дорогам общего пользования — нужно знать эти самые правила. Для движения по водной поверхности — нужно просто выучить эти же УПДД. Для передвижения под водой, перемещения в космосе... Да везде, там где нужно двигаться, можно и нужно применить твоё изобретение.

Лёха дернул себя за мочку правого уха и продолжил:

— И ты понимаешь, что использование этих самых твоих правил сразу решает целую массу проблем. Во-первых, для того чтобы научить водителя любого транспортного средства, достаточно сделать только две вещи. Освоить эти самые правила и привить моторику управления конкретным транспортным средством. То есть практически всё это означает, что достаточно только научить человека 'рулить' своим средством движения — автомобилем, самолетом, подводной лодкой... А правила движения для всего этого — едины. Во-вторых, раз всё это определяется едиными правилами, то и обучение можно сделать более простым и понятным. И контролировать всякие нарушения, если они и будут, нужно и можно по единым стандартам. Всякие там ГИБДД, водная инспекция, воздушный контроль и прочие, могут работать единообразно. То есть человек, который знает УПДД, может работать в любой области контроля. А водитель — сдавать экзамен только на особенности управления своим конкретным мобилем...

Лёха замолчал, а я задумался.

— Ну и что? Что это даёт, кроме этого самого единства и единообразия?

— Как это что? Единая служба движения. Раз. Значит, единый подход к контролю и критериям оценки их труда. Единая методика оценки выполняемой работы. Два. Значит единая база и систематизация накопленного опыта. И создание единых методик обучения, что тоже немаловажно. Единая структура управления службой движения. Три. Ну и, естественно, экономия ресурсов, как финансовых, так и человеческих. Поскольку не нужно будет никакого взаимного согласования и создания разных межведомственных комиссий, которые должны решить банальный вопрос о наказании пилота, который посадил свой самолёт на автомобильную дорогу общего пользования...

Лёха опять замолчал, а я, подумав, снова его спросил:

— И для чего ты всё это сказал?

— А вот ты представь, что пользы от твоего изобретения — вагон. А внедрить ты его не сможешь.

— Это ещё почему? Ведь если предположить, что такие правила можно создать, то это же решит целую массу проблем!

— И породит целую кучу недоброжелателей, которых ты оторвешь от кормушки и лишишь их законного куска черной икры, который они кладут на свой тонкий кусочек масла.

— Это ещё почему?

— Ну, так вот сейчас что есть? ГИБДД на автомобильных дорогах. Контроль воздушного движения. Контроль морского движения, который неявно выполняет функции и подводного. Благо подводный флот у нас государственный. Да и среди всех этих служб есть общегражданские, а есть и корпоративные. Военные те же. Так что если пилот посадит самолет не в том месте, то заниматься всем этим будет целая прорва охламонов, которых по большому счёту и допускать до такого дела совсем нельзя. Ведь конечная цель любой проверки — это получение преференций именно для своей структуры.

Лёха посмотрел на мою удивленную физиономию и продолжил:

— Непонятно? Ну, хорошо, слушай. Вот ты, к примеру, представляешь МЧС. К данному воздушному происшествию отношения не имеющее никакого. Но! Ты ведь имеешь контрольные функции. И должен соответствовать. Поэтому тебя включают в состав комиссии, которая разбирается с данным происшествием. И обладаешь властью поставить или нет свою подпись под неким протоколом. И не важно, что данный случай не привел ни к чему значительному: горючее там не вылилось на дорогу, дома не пострадали, не наступил вселенский катаклизм. Могло же быть, верно? Главное, что ты можешь выразить свое личное мнение, которое можешь внести в протокол. А у твоего начальника сложные отношения с... ну какой-нибудь другой контролирующей службой. Не включили, стервецы, ваших ребят в обслуживание пожарной сигнализации на своём жирном объекте. И вот тут-то ты и можешь показать свою значимость, внеся особое мнение своей службы в протокол. Все, конечно же, поймут, что это личные счёты. Но ведь особое мнение есть? Есть. Значит, не всё в порядке в датском королевстве. И будут дополнительные проверки. Мстя! Мелкая такая, но вода камень точит.

— И к чему ты это всё говоришь? Вроде как начали с правил...

— Начали-то с правил, а закончили отношением различных организаций. Потому, что каждый хочет показать себя значительным, при самом незначительном деле. Так что придуманные тобой правила, дающие самые глобальные и очевидные преимущества, никогда не пробьются сами по себе, даже если все окружающие будут понимать те блага, которые они несут.

— И в чём же дело? Что надо сделать, чтобы эти правила вошли в жизнь?

Но Лёха, похоже, уже потерял интерес к данной теме и, посмотрев на меня каким-то задумчивым взглядом, проговорил:

— Да ерунда всё это. Забудь. Пошли лучше в кабак, напьёмся с горя.

— А что за горе у тебя случилось?

— Вот там и поговорим.

* * *

Лёха Шихман мой единственный друг. Ну, может быть, до той самой преданной мужской дружбы он и недотягивает, но, по крайней мере, он именно тот, с кем можно поговорить в стенах нашего НИИ. И этот разговор, во-первых, никому не будет передан, а, во-вторых, с Лёхой можно поговорить обо всём. И если это в его силах, то поможет. И подскажет. За просто так.

Ах, да! Совсем забыл.

Роман Гончаров, мнс, хотя и остепененный. Это я. Но, как водится с должностями для тех, кто не... мммм... имеет с начальством нашего института родственных или коммерческих интересов, всего лишь простой сотрудник рядовой лаборатории нашего славного богоугодного заведения. Да и наш институт, ФТТ, совсем не на слуху. Всё-таки физика твердого тела, она не то чтобы совсем не нужна, а востребована в очень специфических областях. И там где востребована, там пристроились либо родственники нашего славного руководителя, либо его старые друзья, которые прекрасно понимают, что уже настолько старые, что в любом другом месте и не нужны. А здесь, смахивают пыль с, ещё в старые времена положенных в архив, диссертаций на соискание... и внедряют в нашу жизнь то, что может быть и не совсем нужно, но может дать хоть какой-то экономический эффект. На который можно жить и не тужить. Вот и приходят все эти заслуженные кандидаты и доктора на работу только лишь для того, чтобы получить свое денежное содержание, да ещё дать указания молодым дарованиям, чем именно им нужно заниматься, отбирая в институтском архиве старые работы и выискивая в них какие-то проблески ещё не комерциализированных знаний.

Вот и я тоже смог отметиться на этой стезе. В смысле, сортировать старые разработки. А теперь должен создать полупромышленную установку для нанесения одного очень хитрого покрытия на... В общем, не суть. За данную работу зацепились военные, и деньги на этой теме есть. Так что, приходится сейчас хоть что-то делать практически и писать толстые отчеты о проделанной работе. Правда, пока всех расписанных в найденном мною материале параметров достичь не получается. Похоже, автор всё же был не настолько глуп, чтобы описать весь технологический процесс для наших перд... старых сотрудников. И теперь приходится мудрить с магнитными полями и накачкой плазменного контура, для того, чтобы описываемый в диссертации процесс получился как надо. Хотя, по моему глубокому убеждению, автор где-то схитрил и описал... мммм... несколько модифицированные условия получения нужного покрытия. А в чём эта самая модификация, благоразумно умолчал. И достичь заявленных свойств получится совсем не скоро. Да и есть у меня смутные подозрения, что, на самом деле, та установка, которая описана в найденном мною материале, совсем не соответствует тому, что декларируется в выходных данных. Поскольку даже моих скромных познаний хватает для того, чтобы понять, что с такой напряженностью магнитного поля...

В общем, ни хрена у меня не получается.

Вот собственно именно из-за этого я и пошёл к Лёхе.

Алексей Арнольдович Шихман. Тридцать четыре года, доктор наук. И это вам совсем не хухры-мухры. Голова у Лёхи очень светлая. Собственно собираемся мы уже не в первый раз, и не в первый раз все его советы позволяли достичь некоторого улучшения качества выходного покрытия. Но, всё же, до окончания моих мытарств, всё ещё очень далеко. Да и Лёха не стремится особенно въехать в тему. У него своих забот хватает.

Вся его лаборатория, а в её составе есть даже пара кандидатов, трудилась над одной внешне малоперспективной темой, имеющей, тем не менее, большое научное значение. Только вот ведь какая странность. Тема малоперспективная, а денег у них... Ну, в общем, хватает. Я даже пару раз занимал у них аппаратуру, чтобы провести исследование своего покрытия.

А всё это связано с тем, что сугубо формально, наш славный институт — научно-исследовательский. А что можно исследовать там, где всё уже исследовано и изучено. Вот и дали Лёхе тему, которая позволяет (гипотетически) произвести прорыв в наших институтских делах. И он один прикрывает своей..., ну, в общем, закрывает все научные разработки института. И даже уже пару раз выступал на собраниях Академии, где его вклад в 'большую науку' был соответственно отмечен.

Но вся Лёхина беда в том, что хотя тема его и не секретная, и хорошо финансируемая, а интереса как у руководства, так и институтской общественности, не вызывает. И даже его выступления на институтских НТС совершенно не приводят к горячей полемике и бурным обсуждениям. Так, зададут пару вопросов для проформы и всё.

Вот и нервничает Лёха, постоянно пытаясь придумать что-то такое, что показало бы необходимость и значимость всей его работы для институтских дел. Правда ещё пару-тройку лет его трогать никто не будет. Всё же понимает руководство, что даже пары его академических выступлений вполне достаточно, чтобы дать ответ заинтересованным — всё у нас с наукой в порядке. И нечего к нам с проверками лезть. И копать под нас не надо.

* * *

В кабаке (а на самом деле во вполне приличном ресторане) Лёха выбрал отдельную кабинку и сам сделал заказ. Ну, собственно, пить на халяву да ещё выпендриваться — это не в моём стиле. Хотя я и попросил включить его в рацион томатный сок. Как-то вот ещё со времен обучения в альма матер привык. Водка и томатный сок. Делать каждый раз 'кровавую мери' лениво, а вот запить холодную водочку томатным ароматом — самое то.

Когда местные халдеи притащили всё заказанное и благополучно покинули поле предстоящего боя, Лёха посмотрел на меня и спросил:

— Что ты знаешь о времени?

Вот я уже давно заметил, что стоит только кого-то из окружающих спросить, что он знает о времени, как тот тут же начинает тянуться к часам на левом запястье или более современным средствам коммуникации и синхронизации с реальностью, к примеру, своему смартфону, ну или, на худой конец, озираться и искать большие настенные часы, чтобы проверить, что стрелки всё ещё движутся.

Но этот фокус я знал. Был у нас на курсе один такой любитель. И поэтому я, конечно же, сунул руку в карман (исключительно для того чтобы убедиться в том, что мой телефон всё ещё на месте), и посмотрев в честные Лёхины глаза, спросил:

— В смысле источника сигнала синхронизации или общефизическом представлении?

Такой ответ-вопрос ввёл спрашивающего в некоторый ступор. Но заставить моего оппонента долго находиться в этом состоянии мне не удалось.

— Хорошо. Зайдём с другой стороны. Дай определение массы тела, — как ни в чём не бывало, продолжил Лёха.

Вот ведь, экзаменатор какой. Да ещё в школе нам дают это самое определение. Только вот, судя по несколько лукавому взгляду моего коллеги, его интересовало совершенно не это.

— Скалярная неотрицательная релятивистски инвариантная физическая величина. В нерелятивистском приближении, когда скорости тел много меньше скорости света, определяет их инерционные и гравитационные свойства. Отсюда следует несколько понятий, определяющих массу как пассивную гравитационную, активную гравитационную и инертную.

— О как! Ты что же помнишь все эти определения?

— Да нет. Просто совсем недавно это потребовалось в моих расчётах, вот и пришлось освежить память.

— Хмм. Ну, тогда давай поговорим о самом простом — инертной массе. Тебе никогда не приходило в голову, почему вообще в нашем физическом мире проявляется эта самая инертность?

— А что здесь такого необычного. Открываем учебник и там всё разжёвано...

— Нет, нет. Я не об этом. Фотоны, глюоны, гравитоны... Взаимодействие с полями Хигса... Всё это, конечно, очень здорово. Только вот ведь какое дело. Всё это искусственно слишком. Не находишь?

— Ну, я не физик-релятивист, чтобы с тобой поспорить. Ну да. Как-то уж слишком всё получается сложно. И самое очевидное, на мой взгляд, это то, что все эти построения очень похожи на попытки притянуть готовые формулы к существующему строению мира.

— Хмм. Строению мира... Вот тут не будем спешить. Всё же попробуй объяснить, почему мы ощущаем это самое инерциальное воздействие? Ведь из всех формул, что так любят пришпиливать к теории, всего этого не следует.

— То есть, как это не следует?

— Ну не объясняют современные научные теории, почему на самом деле существует инертность тела. Да, есть масса моделей, которые пытаются всё это как-то понять и показать. Есть притянутые за уши к этим моделям математические построения... Только вот что самое странное. Сами по себе, в отдельности, все эти модели вполне себе уместны. Ну, допустим, то же инерциальное проявление свойств частиц. Там всё достаточно хорошо уложено и придраться практически не к чему. Но вот ведь в чём проблема. В общее строение мира, все эти модели вписываются достаточно плохо.

— Почему?

— Да потому, что наш мир многогранен и живёт не по принципу последовательного использования физических явлений, а использует их одновременно. То есть, все эти модели должны сработать сразу. Единовременно. И вот тут-то и начинают появляться вопросы. Время во всех этих моделях скалярная величина. И участвует в расчётах только как параметр. А на самом деле объяснить, разумно объяснить, почему пущенный камень не падает, а продолжает своё движение, ни одна модель не может.

— Это ещё почему? Камень получил некоторое количество энергии, кинетической энергии, и расходует её на своё движение.