Зона контакта

— Что вы хотите знать? — спросил он, понурив голову.

Парни в салоне автомобиля переглянулись.

— В общем-то, все, — сказал Кондратьев.

— На все у нас нет времени, — вставил свое слово Макс. — Нам нужен выход на людей Круга. Если у тебя он есть, то советую им поделиться.

— А если у меня его нет?— спросил Реутов.

— Тогда ты нам не нужен. Гриша высосет из твоей башки все полезное, а потом мы тебя шлепнем. Уверен, ты скрываешь много секретов, а мы умеем ими правильно пользоваться.

На лице Реутова заиграли желваки. Он страшно не любил проигрывать, но этот человек всегда адекватно оценивал ситуацию.

— На всех членов Круга у меня и правда нет выхода, — сказал он, невольно косясь на Мезенцева. — Можете пытать меня, можете... забраться ко мне в голову, но я говорю правду.

— Все не нужны, — как ни в чем не бывало сказал Михаил. — Дай то, что есть, а мы разберемся.

— Дай то, что есть, — проворчал генерал, передразнивая суперсолдата. — Это не так просто, выйти на столь защищенную персону. Одни вы не справитесь.

Брови Кондратьева, казалось, взлетели до небес.

— О-па, мама дорогая, что я слышу! — воскликнул Михаил. — Уж не желаете ли вы нам помочь?

— Желаю, — прошипел в ответ Реутов. Наверное, это были самый тяжелые слова, произнесенные им в жизни. — Я отдаю себе отчет в том, что, даже если вы меня отпустите, мне долго не ходить на этом свете. А я... хочу жить.

— Не удивительно, — хмыкнул Долматов. — Каждая мразь мечтает о долгой и, по возможности, приятной жизни.

Генерал, казалось, не обратил на реплику Удава никакого внимания.

— Единственное, что я могу сделать, это попытаться отвоевать себе место под солнцем, используя вашу помощь.

— Проще говоря, уничтожить конкурентов нашими руками? — уточнил Кондратьев.

— Если тебе так будет угодно, то да, — согласно кивнул Реутов. — Я помогу вам, поделюсь информацией, кое-какими секретными сведениями. Я буду сам участвовать в операции, поскольку без моей помощи вам не обойтись, а вы сделаете так, чтобы никто из Круга уже не смог меня достать.

Мезенцев прыснул, услышав крайнюю реплику генерала:

— Как это вы однако мастерски завуалировали приказ истребить ваших Хозяев. Прям и не подкопаешься. Вот они — чудеса юридического языка. Никто ни хрена не понял, а, оказывается, народ уже и приговорили. Браво! Хочется аплодировать стоя.

— Хочется, так аплодируй, — совершенно равнодушно заявил Реутов, — но когда дойдет до дела, уверяю тебя, шутки отойдут на задний план.

— Не сомневаюсь. В последнее время нам крайне мало удавалось пошутить. Все больше воевать. А когда воюешь, не зная цели, это утомляет.

Реутов поморщился, словно от зубной боли, взглянул на Михаила.

— Вы специально его посадили рядом со мной, чтобы он меня раздражал.

— А то как же, — осклабился Кондратьев. — Он и без своих способностей зажарит мозги любому, а уж если дать ему развернуться..., — суперсолдат махнул рукой, пытаясь тем самым показать, что с Григорием связываться себе дороже. — Ладно, это все лирика, товарищ генерал. Давайте перейдем к делу. Кого вы собираетесь нам сдать?

Реутов упер взгляд в пол, надолго замолчал. Пауза затягивалась. Напряжение нарастало, и Мезенцев уже начал демонстрировать первые признаки беспокойства и недовольства.

— Я сдам вам того, — наконец медленно проговорил генерал, — по чьей инициативе были созданы "Изумрудный город", "Хрустальные небеса" и еще некоторые военные особо секретные лаборатории на территории нашей страны и ближнего зарубежья.

Реутов поднял голову, посмотрел Григорию прямо в глаза.

— Я сдам вам основателя.

Глава 15

Змей Горыныч.

Утро 28-го июля в Москве выдалось пасмурным, но достаточно жарким. Уже к девяти утра столбики термометров показывали плюс двадцать пять, а к полудню температура грозила перевалить за тридцатиградусную отметку. Повышенная влажность воздуха так же не способствовала комфортному существованию граждан, которые, несмотря на отсутствие прямых солнечных лучей, изнывали от жары, и даже в будний день предпочитали если и высовываться наружу из офисов, то непременно на открытые верандочки многочисленных кафешек.

Мимо одного их таких летних кафе в центре Российской столицы проехал респектабельный, шикарный автомобиль фирмы Maybach с затененными и зашторенными окнами. Симпатичный молодой человек, вяло потягивающий апельсиновый сок и листающий на своем планшете свежие интернет-новости, проводил четырехколесного красавца безразличным, отсутствующим взглядом.

Тем временем шедевр немецкого машиностроения проехал еще метров сорок, притормозил на повороте и завернул за угол трехэтажного дома. Переулок, в который водитель направил свой дорогостоящий автомобиль, раньше выглядел куда более оживленным, но теперь, на нем всецело властвовал ремонт. Несколько десятков кучек "Равшанов" и "Джамшутов" неспешно ковыряли асфальт, выравнивали песчаные и гравийные насты и пытались заменить старые, полуразвалившиеся бордюры на новые, более современные. Люксовому автомобилю пришлось сбросить скорость до каких-то жалких тридцати километров в час, и триста метров ремонтируемого дорожного полотна он преодолевал пару минут — непозволительно долго, особенно для тех людей, кто может себе позволить столь дорогой и респектабельный VIP-транспорт.

Но ремонт в России — дело проходящее. Maybach вырвался на уже отремонтированную часть переулка, проехал по нему еще метров сто и плавно затормозил у старинного двухэтажного здания с железными черными воротами. Спустя пять секунд створки ворот плавно распахнули вовнутрь, и люксовый транспорт величаво въехал на огороженную территорию. Мало кто знал, что этот участок земли, практически в центре Москвы, не просто был огорожен, но и великолепно охранялся, причем с применением таких технологий, о которых многие жители Земли даже не подозревали.

Черная автомашина, тем временем, проехала во внутренний дворик, повернула направо, проскочила под аркой и остановилась прямо перед парадным входом, вымощенным идеально ровной, сверкающей чистотой мраморной плиткой формата метр на метр. Трехэтажное здание, выполненное в Екатерининском архитектурном стиле, имело четыре колонны. К парадному входу вела белоснежная лестница, вымытая и вычищенная до идеального состояния. Массивные лакированные двери из красного благородного дерева были украшены резными позолоченными ручками. В настоящее время перед ними стояли двое рослых представительного вида мужчин, в идеально выглаженных и пошитых по фигуре фраках с "надетыми" вежливыми улыбками на мужественных красивых лицах.

Водительская дверь Maybach распахнулась. Из нее вышел крепкого телосложения мужчина с красивой бородкой вокруг губ, одетый в деловой костюм черного цвета и лакированные туфли. На правой руке сверкнул золотом дорогущий швейцарский хронограф. Водитель и по совместительству бодигард неспешно, обстоятельно, но и не вальяжно, обошел машину слева, и открыл пассажирскую дверь. Спустя несколько секунд оттуда плавно выплыла массивная широкоплечая фигура мужчины средних лет, спортивного телосложения, властные глаза которого практически по-хозяйски обвели уютное подворье пристальным оценивающим взглядом.

VIP-пассажир, также одетый в строгий деловой костюм, пошитый на заказ у одного из ведущих итальянских мастеров, плавно вдохнул душный, влажный московский воздух, по-военному развернулся на сто восемьдесят градусов, обошел сзади транспорт, на котором приехал, и направился вверх по лестнице, где его, судя по всему, уже заждались.

Джентльмены у входа коротко поклонились, расплылись в еще более дружелюбных улыбках.

— Добрый вечер, — сказал один из них как можно более учтиво, — прошу. Господин Марков ожидает вас в своем рабочем кабинете.

— Благодарю, — коротко бросил в ответ широкоплечий, и проследовал внутрь небольшой, но от этого не менее респектабельной усадьбы.

Холл не мог поразить гостей экзотическим великолепием и показной, броской роскошью, но его интерьеры выглядели столь утонченно и изыскано, что у любого, кого коснулась честь посетить сию усадьбу, сложилось бы об ее хозяине однозначное впечатление — он знал, что такое роскошь, и тратил на нее деньги с умом.

Пройдя двойной ряд дверей, гости очутились на мраморном полу, укрытом красным ковром с длинным мягким ворсом. Ковер выглядел чистейшим, но это не означало, что сегодня по нему никто не ходил. Ковер упирался в две прозрачные кабинки установок индивидуального досмотра человека, наподобие тех, что были смонтированы на КПП в здании Дома Правительства России, в Центробанке, в аэропортах или других важных государственных заведениях. Сразу за ними располагались две колонны метровой высоты, цилиндрической формы, выпаленных из какого-то серебристо-серого металла. За колоннами начиналась лестница, выполненная так же из отборного белого мрамора, которая поднималась на высоту третьего этажа. Высокий резной потолок венчала громадная люстра, своей красотой не уступавшая таковой в Большом театре.

Гости молча проследовали в прозрачные кабинки. Процедура досмотра длилась от силы секунд двадцать, после чего выходная дверь отъехала в сторону, и оба представительного вида мужчины прошли между серебристыми колоннами.

Откуда не возьмись, появился седовласый человек лет шестидесяти, с аккуратной профессорского вида бородкой, так же одетый с иголочки в дорогой костюм.

— Все в порядке, — еле заметно улыбнулся он, слегка наклонив голову вперёд. — Прошу вас за мной.

А по-другому и быть не могло. Прозрачная камера установки индивидуального досмотра человека походила на свои распространенные аналоги лишь внешне. На самом деле она представляла собой супертехнологичный агрегат, способный в реальном времени анализировать ДНК-человека. Подобная экспресс-экспертиза являлась следующей эволюционной ступенью в технологии моментального определения личности человека, и оставляла далеко позади дактилоскопическую экспертизу и сканирование сетчатки глаза. И первое, и второе можно было подделать, но изменить ДНК-человека — такого рода технологиями граждане Земли еще не обладали.

Цилиндрические серо-серебристые колонны так же были вделаны в пол не для красоты. Они являли собой антенны, при помощи которых сложная аппаратура в мгновение ока могла анализировать психический фон того или иного индивида, причем не только человека. Проще говоря, пара металлических столбов играла роль своеобразного сканера ауры, и позволяла определить настрой и психическое здоровье любого гостя.

Если бы аппаратура системы защиты обнаружила в гостиной усадьбы нежелательные элементы, способные каким-то образом причинить вред хозяину особняка, она бы мгновенно подняла тревогу. Далее в дело вступали сразу несколько протоколов безопасности, которые могли варьироваться в зависимости от ситуации. Однако неизменным оставалось одно: нарушитель незамедлительно изолировался, и... дальше в дело вступали еще несколько протоколов.... В любом случае, судьбе незваного гостя нельзя было позавидовать.

Хозяин усадьбы умел оберегать от посторонних глаз свои секреты, поэтому на памяти седовласого дворецкого еще ни разу не случалось эксцессов. Кого попало сюда не звали.

Следуя за обладателем седых волос и благородной бороды, двое мужчин в темных костюмах поднялись на третий этаж и повернули направо. Шаги лакированных туфель звучали довольно звонко, а вот дворецкий перемещался практически бесшумно. Очевидно, таково было веление хозяина.

Тридцатиметровый коридор был украшен всевозможными картинами. На потолке висели хрустальные люстры; в нескольких нишах, сооруженных в стенах справа и слева, хранилось раритетное холодное оружие, средневековые доспехи и археологические находки со всего мира. Широкоплечий мужчина, однако, не обратил на эту красоту никакого внимания — он бывал здесь ни единожды. Его телохранитель и водитель так же не собирался глазеть по сторонам.

Коридор повернул под углом в девяносто градусов и окончился массивными дверьми, которые охранял еще один человек, одетый во фрак и держащий в руках серебряный поднос.

— Прошу ваше сопровождение остаться снаружи, — как можно более любезно, но, в то же время, настойчиво, повелительным тоном посоветовал дворецкий.

— Будь здесь, — бросил через плечо короткую фразу широкоплечий и немного бесцеремонно попер прямо вперед.

Водитель, будучи вышколенным, встал как вкопанный. Человек во фраке очень ловко распахнул двери, и могучего телосложения мужчина вошел в рабочий кабинет хозяина усадьбы.

Мимо железных ворот особняка вяло, изнывая от жары, прошелся симпатичный молодой человек, одетый в клетчатую рубашку с коротким рукавом и бежевого цвета бриджи. В руках он держал планшет известного заокеанского IT-гиганта, через его плечо была перекинута сумка. Парень походил ни то на студента, ни то на типичного работника офиса, коих в окрестности имелось неимоверное количество.

"Закат", — прошелестел в голове парня тихий, уверенный в себе голос.

Во внешнем виде молодого человека как будто бы ничего не поменялось. Он все так же неспешно брел мимо бетонного двухметрового забора, вот только самый внимательный прохожий, если тому вдруг вздумалось посмотреть на лицо парня, обнаружил бы, что губы прохожего едва заметно подрагивали, мышцы лица были необычайно напряжены, а лоб покрывали многочисленные капельки пота. Молодой человек словно боролся сам с собой, словно старался пережить тяжкие муки, испытываемые им в настоящий момент.

Так показалось бы любому, и лишь немногие знали истинную причину происходящего.

Услужливый седовласый дворецкий хотел было предложить водителю уважаемой VIP-персоны место в соседнем зале, где тот смог бы культурно расслабиться, послушать хорошую, успокаивающую музыку, посмотреть телевизор, немного выпить и даже развлечься в компании обворожительной девушки, но так и не успел ничего произнести. Внезапно ему стало плохо; он почувствовал удушье. Глаза сделались тяжелыми, неподъемными; на голову навалилась ужасная тяжесть, и человек, не произнося ни слова, упал на пол. Секундой спустя рядом с ним лежало еще одно тело, во фраке.

В этот момент стоявший без всякого движения водитель сорвался с места, распахнул массивные двери рабочего кабинета хозяина особняка и влетел внутрь.

Он очутился в просторном зале, в центре которого на дорогом ковре покоился стол неопределенной формы. По периметру кабинета располагались шкафы и полки, до отказа забитые всевозможными книгами; во главе стола на мягком удобном кресле, совершенно не вычурном, а очень даже элегантном, выполненном со вкусом, восседал пожилой мужчина лет семидесяти с очень коротким ежиком седых волос, умными, пронзительными серо-голубыми глазами и пухлым, практически идеально круглым лицом. Позади него имелось окно, в настоящее время занавешенное гардинами, сзади и справа располагался самый настоящий бар, в котором находились несколько бутылок с элитным, эксклюзивным алкоголем. На потолке висела ажурная люстра, заливавшая рабочий кабинет приятным для глаз мягким светом. По правую руку от хозяина кабинета сидел давешний широкоплечий человек, вертя в руках коньячный бокал, на треть заполненный темно-бежевой жидкостью.