Зона контакта

Михаил коротко кивнул, соглашаясь с доводами псионика.

"Пункт два, считай, решили. Что будем делать с пунктом один?"

Григорий глубоко вздохнул, собираясь с силами.

"Мне придется кое-что поменять в собственном мировосприятии, и это... может оказаться опасным. Для меня."

"А по-другому никак нельзя? Без геройства?" — спросил суперсолдат.

"Боюсь, что нет, — сказал как отрезал Григорий. — Я буду не только отслеживать перемещения противника. Мне придется наводить атаки Макса, поскольку его чувствительность слабее моей. Все это потребует огромных затрат психической энергии и концентрации. Ты мне понадобишься для подстраховки, если я... ну... начну отдавать концы."

Он произнес это столь спокойно, что любого, услышавшего эти слова, пришлось бы немедля откачивать. К счастью диверсанты оказались людьми понимающими и психически крепкими. Они доверяли друг другу. Они верили в то, что говорил Мезенцев, и принимали любые его решения.

"А почему бы тебе, Макс, не долбануть по площади чем-нибудь тяжеленьким?— спросил Кондратьев, удивляясь, почему он до сих пор не предложил нечто подобное."

"Я думал об этом и пришел к выводу, что это ничего не изменит", — ответил ему Долматов.

"Почему?" — не унимался Михаил. Неаргументированные ответы никогда не устраивали суперсолдата.

"Потому что это не поле и не лес. Мы под землей, и если нашим глазам кажется, что эта пещера достаточно просторна, то мне здесь развернуться негде. Если я начну бить по площади, то, скорее всего, я, конечно, смогу достать наших противников, но при этом разрушу здесь все до основания. Нас просто завалит ко всем чертям."

Кондратьев буквально выстрелил глазами, окинув Макса своим взглядом.

"Значит, последний аргумент?"

"Если понадобиться, то да, действительно последний" — кивнул Удав.

— Что-то мы рано начали себя хоронить, — сказал Мезенцев. — Давайте лучше начнем, а то нас, пожалуй, заждались.

Михаил кивнул, выводя все психофизиологические процессы в собственном теле на максимальный уровень.

— Давай, Гриша, — сказал он, — на тебя вся надежда.

Ободряющие слова напарника в подобной ситуации отнюдь не были лишними. Григорий сосредоточился, привычно концентрируясь на чувствах внутри себя. До сей поры он занимался сканированием психо-энергетических оболочек людей и животных, попросту говоря, считывал ауры живых существ, что помогало псионику всегда ощущать присутствие других представителей животного мира. Сейчас же его задача заключалась несколько в ином. Он должен был отыскать границу взаимодействий континуумов с разными временными потоками. Для столь мощного и искусного пси-оператора, каким считал себя Григорий, плевая задача, если б не одно но: он не знал, как должно выглядеть то, что ему следовало отыскать. Он не знал, с какими энергиями ему придется работать. Сейчас парачувствительная сфера Мезенцева напоминала собой обыкновенный радиоприемник, а сплав его сознания и воли — палец оператора, который перебирал частоты, пытаясь поймать нужную ему волну.

К тому же, сказывалась ограниченность во времени, из-за которой Григорий вынужден был работать очень быстро, а скорость, как известно, важна была лишь при ловле блох. Никогда еще излишняя спешка не приводила к положительным результатам, но сейчас у псионика просто отсутствовал всякий выбор. Он должен был справиться со своей задачей или погибнуть, и никакой третьей альтернативы для него не существовало.

Паранормальное зрение кардинальным образом отличалось от общепринятого человеческого. Мезенцев ощущал себя в роли подопытного, согласившего на безумный эксперимент, входе которого ему прививали биологический локатор, призванный заменить обычное зрение. Григорий ощущал пространство сразу целиком, а психоэнергические сферы живых существ видел яркими точками, разбросанными по объему. Теперь же перед его внутренним взором распахнулась настоящая тьма, и псионик во все "глаза" пытался разглядеть в ней сполохи, просветы, вспышки — все, что хотя бы теоретически могло обуславливаться взаимодействием двух континуумов с разным коэффициентом хронокомпрессии.

И он узрел их. На самой границе своих непомерно раздувшихся чувств, на пределе собственных отнюдь не слабых возможностей. Призрачный, едва заметный свет, окружал пять сфер, радиусом чуть больше одного метра. Каждая из них с дикой скоростью перемещалась по пространству, и чем выше была эта скорость, тем ярче сияли сферы. Пять противников окружили безопасное пространство внутри психо-китетического щита Макса и готовились к решающему штурму. Ликвидаторам была поставлена четкая задача: во что бы то ни стало нейтрализовать назойливых людишек, зашедших слишком далеко.

"Нашел, — бросил короткое Григорий. — Готовься, Макс, переключаюсь на тебя."

"Всегда готов, — ответил пионерским девизом Удав. — Показывай цели. Сейчас я поджарю им хвосты."

Но, вопреки ожиданиям, проще было об этом сказать, чем сделать. Скорость распространения психо-кинетической волны, создаваемой кинетиком, действительно была чрезвычайно высока, однако "система прицеливания", базирующаяся на чувствах Мезенцева, находилась во власти обычного пространственно-временного континуума, время в котором текло без всякой компрессии. После первой же атаки, стало понятно, что Макс элементарно не успевает прицелиться в очень юркого и фантастически быстрого противника. Первый "выстрел" оказался не точным и просверлил в стене подземной крепости глубокую дырку размером с добротный арбуз.

Несколько следующих атак также ушли в молоко, не причинив противникам никакого вреда, и ребятам пришлось срочно менять тактику.

"Атакуй фронтом, — предложил Мезенцев свою идею. — Не стоит с ними фехтовать. Не успеваем."

Долматов моментально понял задумку Григория и поспешил воплотить ее в жизнь. Первая атака Удава вновь не принесла диверсантам успеха — бойцы Поводырей успели разбежаться в разные стороны, и психо-кинетическая волна срезала одну из многочисленных колонн.

А вот следующий выпад оказался более чем удачен. Невидимая глазу волна разрушительной энергии перечеркнула сразу двоих противников. Сфера континуума с иным коэффициентом компрессии времени лопнула словно мыльный пузырь, и на отполированных до зеркального блеска черных плитах пола остались лежать разрезанные напополам тела в футуристического вида боевых костюмах.

— Ха-ха, получили, твари?! — выкрикнул Макс. — Ничего, сейчас я вас всех ухлопаю, сучьи отродья!

Однако праздновать победу, как оказалось, было немного преждевременно. Да, противник понес серьезные потери, и против тройки диверсантов теперь боролась тройка ликвидаторов. Но они все так же являли собой крайне неудобные цели, а с учетом того, что со смертью пары бойцов Поводырей, плотность противника резко упала, попасть по оставшимся в живых врагам сделалось практически невыполнимой задачей. Макс мазал, хотя и старался изо всех сил бить точно. Каждый его удар грозил серьезными повреждениями подземной обители. Удав здорово рисковал, даже не вкладывая в собственные атаки все свои силы, поэтому вскоре наступил момент, когда над ребятами возникла нешуточная угроза обрушения всей крепости целиком.

"Надо что-то сделать, иначе мы уничтожим не только их, но и себя."

Предложение Кондратьева восприняли без особого энтузиазма, поскольку было не понятно, что следует менять и в каком ключе стоит вести боевые действия дальше.

"Нам кажется, что мы действуем быстро и слаженно, — заявил Мезенцев, — но на самом деле для наших противников наше время течет чрезвычайно медленно."

"Можешь предложить выход из ситуации?" — спросил Макс.

"Не уверен, что могу, но можно кое-что попробовать".

В это время в психо-кинетический щит Макса ударили три ярчайших луча, свет от которых, казалось, исторг тьму даже из самых удаленных закоулков подземной пещеры. Удав заскрежетал зубами, разъяренно зарычал, словно проголодавшийся хищник, только что упустивший лакомую и казавшуюся такой доступной добычу.

"Бысстрее, — прошипел он, — я еле держусь!"

Как выяснилось, их враг окончательно понял, что троица диверсантов, представителей вконец обнаглевшего человечества, являла собой серьезного противника, с которым стоило считаться, и это вынудило защитников Поводырей прибегнуть к применению тяжелого вооружения. В ход пошло некое лучевое оружие, мощи которого не могло выдержать даже защитное поле Макса.

На то, чтобы сделать ответных ход, у парней совершенно не оставалось времени. Противник не оставлял Кондратьеву и компании ни единого шанса. Все, что диверсанты могли предложить своему могучему врагу, это лишь жест отчаяния или...

На то, чтобы достигнуть феноменальной степени ментальной, психической и энергетической концентрации внутри собственного сознания, у Мезенцева ушло примерно полсекунды. Никогда прежде он не проделывал ничего подобного, и теперь не мог дать определения тому, что с ним происходило. Новое, особое состояние сознания, в которое ввел себя псионик, предстало перед его внутренним взором призрачным кристаллом, сверхпрочным, сверхупругим, невидимым и, по большому счету, нематериальным каркасом, который, подобно дополнительному скелету, пронзил его тело с макушки до самых пят. Кристалл духа — высшая форма организации психо-ментальной и психо-энергетической материи — сверкнул в сознании Григория вспышкой, подобной взрыву мириад сверхновых звезд, и мощь, вырвавшаяся на свободу, казалось, заставила содрогнуться саму Землю.

Удар был направлен за периметр защитного барьера, поэтому ни Макс, ни Михаил не пострадали. А вот всем остальным досталось с избытком. Сферы континуумов с иным потоком времени не смогли защитить ликвидаторов от волны психической энергии, захлестнувшей подземную обитель Поводырей. Тайные солдаты Кукловодов человеческой цивилизации уже на второй версии имели встроенную защиту от пси-атак, сломать или обойти которую, как считали создатели этой внеземной технологии, было практически не возможно. Третья версия стражей снабжалась еще более впечатляющей пси-защитой, но против мощи, высвобожденной Григорием Мезенцевым, и она не устояла.

И тогда, лишенная пси-компенсаторов, тайная стража Поводырей застыла, потрясенная, словно группа боксеров, разом оказавшихся в стоячем нокдауне.

На то чтобы добить смертельно опасных противников, враз растерявших всю свою силу, у Макса ушло не больше трети секунды. Три психо-кинетические волны разорвали человеческие тела в навороченных боевых скафандрах на части, разметав кровавые ошметки по всей подземной цитадели.

В следующее мгновение Мезенцев рухнул на блестящий черный пол словно подкошенный. Силы оставили молодого псионика, отдавшего всего себя ради победы. Это была та жертва, без которой нельзя было победить ни в этом бою, ни, тем более, в войне со столь коварным и могучим противником.

Кондратьеву ничего не оставалось, как только взгромоздить безвольное тело парня себе на шею, и попробовать дотащить его до места, где бы Григорию могли оказать квалифицированную помощь. Михаил не хотел верить, что его наверное единственный настоящий друг, отдал свою жизнь ради всеобщего блага. Суперсолдат изначально подозревал, что этот поход может статься для него последним, но сейчас отказывался верить в смерть своего боевого товарища. Брата.

— Пошли, — уставшим голосом произнес Макс. — Думаю, у нас остался еще один незаконченный разговор.

Кондратьев медленно поднялся, оберегая драгоценную ношу на своих плечах.

— Пошли.

Ребят ждало последнее испытание. Испытание правдой.

Глава 20.

Завтра не умрет никогда.

Шаги двух пар ног звучали приглушенно, неестественно. Двое диверсантов брели по гладкому блестящему черному полу медленно и осторожно, инстинктивно готовые к внезапному возникновению опасной для их жизней ситуации.

Но никто не спешил на них нападать. Ни ликвидаторов, ни Поводырей — подземная галерея, превращенная в засекреченную и прекрасно защищенную крепость, вымерла, обезлюдила, стала безжизненной и необитаемой. Неужели атака псионика была настолько мощной, что за пределами защитного барьера, возведенного Максом, никому не удалось выжить? Неужели то существо, с которым они так стремились потолковать по душам, теперь не сможет ответить на их вопросы? Или же хитрый, осторожный Поводырь, почувствовавший неладное, попросту улизнул от рук варваров-людей?

Отойдя от места последнего боя метров на пятьдесят, ребята очутились в небольшом зале, уровень пола которого находился несколько выше, чем таковой окрест. Стены данного зала были вымощены гладкими зеркального типа панелями, некоторые из которых переливались яркими цветными гармонически правильными картинами. Посреди помещения прямо в воздухе висели несколько плоских и объемных голограмм, сверкавших различными геометрическими фигурами, сферами и гиперболами всевозможных размером и оттенков. На полу рядом со стенами по периметру зала были установлены пять постаментов из черного гладкого материала. Три из них имели цилиндрическую форму разных диаметров и высот, а два представляли собой кубы. На одном из черных кубов лежало легкое светящееся разноцветными огоньками полотно или покрывало. На другом кубе покоились четыре кувшина или амфоры совершенно одинаковой формы и габаритов. Два кувшина еле заметно дымились, испуская из своего чрева голубоватого цвета испарения. Аккурат в центре зала располагалась впадина эллиптической формы, размерами метра три на полтора, в которой находилась ярко алая, похожая на кровь, жидкость. А в ней...

Кондратьев невольно присвистнул, разглядывая тощую длинную антропоморфную фигуру существа, нежившегося в красной воде. Существо больше всего походило на рослого и очень худого человека с длинными тонкими руками и жилистыми ногами. Серая кожа пловца туго обтягивала дистрофичный торс инопланетного гостя; лысый череп покрывали мутные капли слизи. Его глубоко посаженные глаза были закрыты, а скуластое отталкивающее своими нечеловеческими чертами лицо застыло маской боли и мучений. Тело почти двухметровой длины лежало совершенно неподвижно, будто изваяние, исполненное из серого мрамора. Мышцы рук и ног существа были сведены судорогой, на что Михаил Кондратьев поспешил указать своему напарнику.

— Вижу, — буркнул Макс, осторожно обходя ванну против часовой стрелки. — Это, видимо, и есть наш Поводырь.

— Скорее всего, — согласился с ним суперсолдат.

Долматов недовольно покачал головой.

— Принимал ванну и тут его, по всей видимости, накрыло. Ничего не скажешь, Мезенцев постарался на славу. Лысый гигант, похоже, двинул кони.

Однако Удав поспешил с выводами. Да, Поводырю действительно серьезно досталось. Психическая атака Мезенцева была очень мощна. Поводырь, как и стражи — его личная гвардия — имел при себе высокотехнологичный аппарат (еще более продвинутую его версию), позволявший хозяину подземной обители, фактически, не беспокоиться насчет пси-атак, но сила, высвобожденная псиоником, имела столь разрушительный потенциал, что никакая технология не смогла уберечь инопланетного паразита от пси-удара. Безусловно, львиная доля той мощи, что Григорий невольно вложил в свое "последнее слово", ушла на преодоление пси-защитника Кукловода, но и оставшейся ее части серому гиганту хватило с избытком. Поводырь получил столь чувствительный удар по своей нервной системе, что едва не умер, принимая расслабляющую ванну в своем рабочем офисе. Лишь по чистой случайности его организм выдержал то чудовищное нервное напряжение, которое возникло в его теле в результате наведенных психических полей негативных энергии, и чтобы прийти в себя, серому гиганту требовалось время.