Зона контакта

Совокупность ментальной, психической и энергетической сфер технического специалиста предстала перед внутренним зрением Григория во всей своей красе и полноте. Казалось, ничто не могло ускользнуть от его пристального взгляда. Псионик окунулся в мир, в сущность другого индивида, представленную сочетанием отпечатков сознания и подсознания, почувствовав себя человеком, нырнувшим в ледяную купель во время крещенских морозов.

Однако это было лишь начало. Оторвавшись от созерцания чужой сути, Мезенцев переключил часть своего внимания на другого техника, и начал параллельное сканирование его ауры. Найти нужный ее участок, отвечавший за своеобразное психо-ментальное отображение реальности, для псионика не составило особого труда, после чего Григорий без проблем смог сравнить две картины.

— Не спи Макс, действуй.

Пробубнив себе под нос нечто нелицеприятное, Удав взялся за дело. Вопреки опасениям, он не прыгнул в омут с головой, не попытался включиться на полную катушку, а начал наращивать давление постепенно, пытаясь воздействовать на пространство (фактически, невидимый объект) крайне осторожно. Задача, поставленная перед ним Григорием, не была тривиальной и, самое главное, она выглядела расплывчатой, неосязаемой, нечеткой. На то, чтобы понять, что же от него хотят, у Макса ушло довольно много времени. Порядка двух минут он приноравливался к своим возможностям и изучал собственные ощущения, прежде чем до него наконец-то дошло. Удав ощутил... некий пространственный объем, который до некоторых пор пребывал для него в скрытом состоянии. Это объем совершенно точно не находился в помещении Буферного объекта. Он ощущался далеким, и одновременно настолько близким, что, казалось, протяни руку, и получится его ощупать.

— Что б меня, — выругался Макс, — я и не знал, что такое возможно!

— Не отвлекайся, — крикнул Мезенцев, — продолжай работать! У нас, кажется, получается!

У них действительно получалось. Сравнивая обе ауры, Григорий стал замечать, что наблюдаемый им участок ментально-энергетических оболочек одного человека, стал постепенно походить на такой же у другого. Абсолютно точно Макс сумел воздействовать на пространство... внутри телепортационного кольца и проник своими парапсихическими чувствами... интересно куда?

Собственно, это было уже не важно. Что-то происходило, и это могло привести к неожиданным последствиям.

— Черт, — выругался Макс, скрежеща зубами.

Мезенцев резко выдохнул, пытаясь успокоиться. Он добился, чего хотел: исследуемая часть ауры одного техника стала полностью походить на таковую у техника-эталона, а это означало, что кольцо портала излучало в окружающее пространство те самые энерго-информационные пакеты, которые были характерны для нормальной работы инопланетного аппарата в штатном режиме.

— Дьявол тебя забери! — заорал Макс.

Его гнев, казалось, стал физически ощутимым, и Мезенцеву на некоторые время сделалось не по себе.

— Что случилось? — спросил он, тем не менее стараясь не отвлекаться от выполнения собственной части общей задачи. В этот момент он пытался "запаковать" ментально-психические ощущения в информационный пакет, который потом планировал привить одному из техников. — Чем ты не доволен?

— Упираюсь в дверь, — зарычал Удав. — Меня не пускают дальше! Бьюсь... словно в барьер.

Григорию понадобилось несколько секунд, чтобы завершить задуманное, и только после этого он смог сосредоточиться на Долматове.

— Стоп! — замахал руками псионик, — остановись! Это и следовало ожидать!

— Дверь? — не понял его Удав.

— Именно!

На лице Мезенцева заиграла задорная улыбка.

— Чему ты так радуешь!?— продолжал негодовать Удав. — Я тут...

— Тебе удалось, — воскликнул псионик, — Дверь — это... как бы так выразиться-то... межпространственный барьер или что-то вроде того, который разделяет мир реальный, в котором ты и я сейчас находимся, от пространства телепортационной трассы. Короче, я не физик, но мне кажется, что ты, своего рода, постучался в портал на том конце трассы, а поскольку он был отключен, тебя не впустили.

Как ни странно, но такое объяснение Макса вполне удовлетворило. Григорию даже показалось, что кинетик сумел понять все, что ему объяснили, и теперь пребывал в относительно нормальном расположении духа.

— И что же дальше? — подал голос Кондратьев.

— Сейчас посмотрим, — ответил ему Мезенцев и повернулся в сторону техника. — Готов стать нобелевским лауреатом?

Николай, так звали техника, отрицательно замотал головой. Ему хотелось, чтобы его поскорее оставили в покое. Четверка диверсантов, так легко уничтожившая полроты крепких, хорошо вооруженных бойцов охраны, представлялась ему не иначе как ангелами апокалипсиса. Само человеческое нутро противилось помощи таким тварям, вот и Николай не желал иметь с ними ничего общего.

— Закрой глаза, и расслабься, — приказал ему Григорий, которому в данном случае было наплевать на чужое мнение. — Ты ничего не почувствуешь, а когда придешь в себя, я надеюсь, станешь чуточку умнее.

Николай затравленно посмотрел на Мезенцева.

— Что вы со...собираетесь делать? — залепетал он.

— Не бойся, ничего плохого, это уж точно, — ответил псионик.

В следующее мгновение он установил ментальную связь с Николаем и переслал ему информационный пакет, содержащий, как он надеялся, необходимые для перенастройки телепорта данные.

Николай едва заметно затрясся, потом дернулся и застыл, словно изваяние. Сейчас его сознание активно пыталось впитать в себя огромный пласт информации. В настоящий момент техник пребывал в состоянии, чем-то похожем на вдохновение, но в несколько раз сильнее. В его голову нескончаемым потоком рвались идеи, знания, одни революционнее других, и должно было пройти некоторое время (час, может быть, два), чтобы вся эта новая информация усвоилась. А ведь самое смешное заключалось в том, что это, по сути, были именно его собственные знания, только пребывавшие до сих пор в бессознательном, а точнее в непроявленном состоянии. Человек, оказывается, черпал информацию об окружающем мире буквально всем своим телом, но по воле неких высших сил (Сеятелей не иначе) не мог сразу ей распорядиться. И вот теперь с помощью хитреца Григория, техник Николай на краткий миг обрел такую возможность.

Получается, Мезенцеву только что удалось обмануть самих Сеятелей?

Так или иначе, но результата пришлось ждать почти час. Гигантский срок.

— Я знаю, как работает портал, — прошептал Николай, глядя на кольцо телепорта. Его заявление, тем не менее, прозвучало оглушительно. — Я могу перенастроить векторы входа-выхода. Я могу сделать пункт приема, пунктом передачи... Я могу... Я знаю, как устроен телепорт, я могу его создать!

— Опа, — крякнул Кондратьев, хлопнув Мезенцева по спине, — похоже, ты чуток перестарался.

— Лучше уж перебдеть, как говориться, — вступился за псионика Макс. Он критическим взглядом окинул фигуру технического специалиста. — Ты и правда можешь воссоздать телепортатор?

— Телепортационное кольцо, — кивнул Николай. — Да, могу. Разумеется, на это уйдут времягода, поскольку мне придется сначала разработать технологию получения некоторых особых материалов, потребных для конструирования портала, но после того, как все необходимое окажется в моих руках, я смогу...

— Нам не нужно ничего строить заново, — сказал Кондратьев, прерывая хвалебные речи Николая о себе любимом. — Нам сейчас необходимо перенастроить вот это самое кольцо, чтобы оно заработало и отправило нас на ту сторону. Сможешь помочь? У тебя есть все необходимое, чтобы это сделать, или тебе чего-то не хватает?

— Всего хватает,— закивал техник, — дайте мне полчаса и все заработает, как вы просите.

Николай справился за двадцать минут. Гудение кольца изменило свой тембр, стало куда более настойчивым; внутренний его край еле заметно засветился нежно-голубым свечением, а воздух, ограниченный металлической кольцеобразной рамкой, подернулся рябью, словно прибавил в плотности, начал струиться, колыхаться, подобно глади воды от прикосновения руки.

— Милости прошу,— крикнул Николая, тыча пальцем в телепорт, — у меня все получилось. Оказалось, что оба портала связаны друг с другом и представляют собой единую систему, в которой одно кольцо — это всегда аппарат-отправитель, а другое — получатель. Если мы реверсируем работу одной портальной камеры, вторая изменит свой вектор входа-выхода автоматически.

— Так все просто?— изумился Григорий.

— В принципе, да, — ответвил Николай, но есть одно но.

— Какое?— настороженно спросил Михаил.

Техник замялся, но медлить с ответом не рискнул:

— Когда там, на том конце, включался телепорт, мы здесь обеспечивали нормальную, стабильную его работу, но я не знаю, существует ли подобная служба с той стороны. Нам удалось перенастроить этот портал и активировать точно такой же там, но насколько корректно он работает, я не могу сказать.

Михаил бросил гневный взгляд в сторону гудящего кольца.

— Иными словами, ты предлагаешь нам совершить слепой прыжок и довериться судьбе? — спросил он, прекрасно поняв скрытый смысл слов Николая.

Техник понурил голову, расписавшись в собственном бессилие.

— К сожалению, это все, что я могу для вас сделать здесь и сейчас. Если бы у меня было больше времени и возможностей...

— То я бы слетал на Луну, — докончил за него Кондратьев. — Ладно, хорошо, что у нас появилась хотя бы теоретическая возможность пройти через портал. Надеюсь, никто не отступит?

Возражений не последовало. Макс горел желанием поскорее надрать зад всем инопланетянам вместе взятым; Григорий спешил увидеть обитель Поводыря и при случае потолковать с представителем иного разума. Даже Реутов не высказал возражений, хотя из всей четверки он, если так можно выразиться, был самым нормальным, а, точнее, самым среднестатистическим человеком.

— Что ж, — резюмировал Михаил, — тогда в путь. Если нас не зашвырнет куда-нибудь на Альфу Центавра, то по ту сторону портала сразу начинаем действовать жестко и решительно. Все, что движется, подлежит моментальному физическому уничтожению. Мы не на переговорах, мы идем предъявлять ультиматум, и если с нами не захотят говорить, значит, получат пулю промеж глаз. Мы у себя дома, и будем вести себя соответствующим образом.

Не дожидаясь ответов, Михаил резко развернулся, сорвался с места и буквально влетел внутрь зоны колеблющегося воздуха. Секундой позже стартовал Долматов, за ним Реутов, а псионику ничего не оставалось, как только совершить прыжок крайним.

Ощутимо плотный воздух ударил в лицо, облек фигуру молодого человека, сковал ее в своих невообразимо крепких объятиях...

А потом все куда то исчезло, и Григорий Мезенцев очутился в компании своих боевых товарищей в странной формы помещении, в котором горел тусклый салатового оттенка свет.

Место, в котором очутились диверсанты, больше всего походило на пещеру естественного происхождения, в которой кто-то за какой-то надобностью в некоторых местах попытался изменить геометрию стен. Портальная камера располагалась в специальной нише, на постаменте, созданном из иссиня-черного гладкого камня. Постамент возвышался над основанием пещеры на добрых три мера, и от него вниз спускались лестницы, выполненные в форме концентрических кругов. Ниша с телепортом имела арочный свод метров десяти высотой, в центре которого образовалась самая настоящая друза кристаллов. Присмотревшись повнимательнее, Мезенцев успел заметить еще несколько таких кристаллических скоплений, свисавших сверху вниз подобно сталактитам. Именно они и светились нежным салатового оттенка светом, наполняя пещеру сказочным, мистическим шармом.

Гигантская каверна по самым скромным подсчетам имела поперечные размеры в несколько сот метров, а средняя высота ее свода держалась в пределах сорока метров. Основание пещеры было вымощено шестигранными плитами, диаметром в пятьдесят сантиметров, поверхность которых содержала весьма причудливую вязь орнаментов, отдаленно смахивающую на хаотичное сочетание иероглифов. Порой отдельные линии, штрихи, завитки или даже целые иероглифы вспыхивали красным, фиолетовым или синим светом, и это придавало интерьеру пещеры и вовсе инфернальный оттенок, особенно в тех местах, где вспышки засвечивали стесанные участки стен или гигантские, в четыре обхвата колонны, выполненные из того же угольно черного материала, из которого неведомые архитекторы создали постамент под телепортом. На поверхности ближайшей колонный, порой, что-то мелькало, но Григорий, сколько ни вглядывался, так и не смог распознать, что же ему виделось.

— Мать честная, — прошептал Кондратьев, позволивший себе первым нарушить тишину этого таинственного места. — Куда ж нас занесло-то?

— Куда-то туда, где есть принимающая камера портала, — счел за лучшее ответил Григорий. — Не могу ручаться, что сия замечательная пещера — именно то место, куда мы планировали попасть изначально, но что к созданию ее внутреннего убранства приложили руку инопланетяне, это, как говорится, и к гадалке не ходи.

Ребята спустились вниз, озираясь по сторонам, словно малые дети, впервые очутившиеся в музее мультипликации. Подземное убежище неведомых Поводырей поражало воображение и, волей-неволей, заставляло задуматься о силе и потенциале истинных Хозяев планеты Земля. Какими же технологиями они обладали, если смогли соорудить такое, если без труда ни единожды сводили человеческую популяцию до безопасного для себя минимума?

— Это все конечно здорово, — пробормотал Макс, — ходить тут можно часами, осматривать все эти достопримечательности и тому подобное, но нас вообще встречать-то собираются, или как?

— Мне это тоже не нравится, — пробурчал Кондратьев, напряженно вглядываясь в каждый темный уголок жилища здешнего обитателя.

Но ни суперсолдат, обладавший отменной реакцией и поистине феноменальным, фантастическим чутьем на опасность, ни Григорий Мезенцев, который не переставал сканировать окружающее вокруг себя пространство с того самого момента, как прошел кольцо портала, ни Макс, чуть ли не больше всех желавший расквитаться с проклятыми узурпаторами человечества, не смогли засечь ни единого представителя разумной жизни. А они, меж тем, внимательнейшим образом наблюдали за четверкой людей, дерзнувшей нарушить их покой и перевернуть привычный уклад жизни разумных паразитов.

— Добро пожаловать, — раздался под сводами пещеры приятный мужской голос, заставивший диверсантов замереть на месте. — Чем могу быть обязан?

Враг, чувствуя за собой силу, сделал ход первым.

Глава 19.

Рубеж обороны.

Сложно вести бой, если не знаешь о возможностях противника ровным счетом ничего, когда находишься на его территории и понимаешь, что он, противник, как ты не старался, а все же сумел застать тебя врасплох. И хоть Кондратьев был единственным человеком из четверки отважных диверсантов, кто первым снял с себя оковы оцепенения и начал действовать согласно заложенным в него боевым инстинктам, его поведение ровным счетом ничего не изменило. Враг по-прежнему оставался недосягаем для атак людей и, похоже, знал о проникших в его убежище если и не все, то многое.