Двойной кошмар

Товарищи жилистого солдата налетели с двух сторон на молодого охотника, сбили его с ног и принялись охаживать по бокам. Его брат, отдышавшись от удара в живот, обернулся к Ромке и крикнул:

— Останови их, сын бога! Это моя Лисичка!

Звук, пронзительный, словно десяток девиц взвизгнули разом, раздался прямо над ухом в Романа. Драчуны застыли на месте. Рэм ухмыльнулся двойнику. Он стоял рядом, и в руках его был тот самый рог, затянутый в металл, длинный и блестящий, который они нашли в горящем городе.

Похитители, только сейчас заметившие своего вожака, смутились. Девушка умолкла и отняла ладошки от лица.

— Это Лисичка! — повторил сын Дикого Кота.

— Хватит! — скомандовал Роман. — Делить добычу — обязанность вождя! Кто из вас хочет бросить мне вызов?

Он увидел испуг на лицах своих вояк. Бывшие рабы, которых совсем недавно пороли плетью и гоняли на работу без пощады. Ромка сжал зубы. Ещё немного, и его войско превратится в стадо головорезов и насильников.

— Что, никто не хочет? — он повернулся к Рэму: — Играй сбор командиров. Я буду ждать их под сосной. А ты, Лисичка, пойдёшь со мной. Мои люди будут охранять тебя.

— Здесь ещё Кошка, — пискнула девушка. Теперь она смотрела на Ромку во все глаза. Он невольно скользнул взглядом по её тоненькой фигурке, едва прикрытой тряпицей жалкого платьица. Будь это в его мире, где-нибудь на пляже, он решил бы, что на ней нечто вроде купальника в стиле сафари.

Из-за дерева робко выглянула вторая девушка. Личико её было перепачкано сажей, волосы спутались, от платьица осталось ещё меньше, чем у подруги. Она вышла вперёд и, не пытаясь прикрыть обнажившуюся маленькую грудь, взглянула на Романа.

Глаза её влажно блеснули из-под упавших на лоб локонов, и Ромка ощутил мгновенный укол в сердце. Что-то заныло там, где, как он наивно думал, давно всё зажило.

Ни ростом, ни фигурой, ни лицом — ничем эта девушка не напоминала Ангелину. Только взгляд, и от этого взгляда — сладкое и одновременно мучительное чувство в груди. Да ещё мурашки по коже. Так было всегда, когда Ангелина смотрела на него, прикасалась к нему или просто брала за руку.

— Охраняйте добычу! — коротко бросил Роман своим телохранителям, отвернувшись от этого взгляда, от манящих глаз русалки. — Рэм, сигнал командирам — на совет.

Рэм приложил крохотный металлический раструб ко рту и выдул призывный сигнал. Ромка поморщился, уловив в раздавшейся весёленькой мелодии что-то вроде: "Вставай, вставай, штанишки надевай!"

Он отвернулся от своих людей и решительно зашагал вперёд, отыскивая взглядом подходящее место для совета. Дыхание постепенно выровнялось, и он теперь он ощущал только ледяную, неутихающую ярость.

* * *

Ромка остановился возле старой, раздвоённой, словно вилка, сосны, и воткнул трезубец в землю. Заострённое на конце древко вошло в почву на добрую ладонь. Он вытянул руку, закрыл глаза и коснулся пальцем кончика носа. Потом открыл глаза и посмотрел на ладонь. Пальцы не дрожали. Совсем.

Никогда он ещё не чувствовал себя так странно. Он был зол и одновременно очень спокоен. Сам себе Ромка казался сейчас не человеком, а роботом из фильма. Хорошо отрегулированным автоматом с имитацией жизни.

Он отыскал взглядом подходящий камень, плоско выпиравший из-под сухой хвои, и уселся, положив под ноги синий щит.

Опустив голову, он слушал шуршание шагов своих командиров. Видел, как ноги в грубых кожаных сандалиях, в сандалиях, сплетённых из верёвки, и просто босые ступни топчутся возле него, и выстраиваются в неровный полукруг напротив. Потом он поднял голову и оглядел тех, кто собрался на совет.

Они стояли молча и смотрели на Ромку в упор. Загорелые, жилистые мужики и несколько совсем молодых парней. Губотряс, в своей кожаной безрукавке и с мечом у пояса занял место с края, и встал там, прочно расставив ноги. Лицо его было густо покрыто копотью в извилистых полосках пота.

— Здесь не все, — сухо заметил Ромка. Он прекрасно знал, кого здесь нет: Кривоноса и рыжего козьего пастуха. Но пусть командиры скажут об этом сами.

— Ты приказал убить нашего старшего, Шарика, — хрипло сказал молодой парнишка напротив. — Твой слуга отрубил ему голову своим топором. Мои земляки прислали меня сказать тебе...

— Где Кривонос? — холодно прервал его Роман.

— Он убит, — отозвался Губотряс. — Козий пастух ткнул его копьём в сердце.

— Шарик убил своего товарища по отряду, — так же холодно отметил Роман. — Что он ещё сделал?

— Бросил лагерь, — в тон ему ответил Губоряс. Он взглянул на своего предводителя, и в глазах его блеснуло понимание.

— А ещё он попытался ограбить чужой город, — подсказал Рэм со своего места возле Ромки.

Он стоял, прислонившись к сосне, и рассеянно водил пальцем по металлическим полосам на теле рога. Ромка посмотрел на двойника, но не смог поймать его взгляд.

— Это не преступление! — голос парня напротив сорвался и пустил петуха.

Роман оглядел свой совет.

— Преступление — ослушаться моего приказа, — ровно произнёс он, в упор глядя на парня. — Я велел вам ждать, пока бог говорит со мной. Те, кто ушёл, нарушили клятву верности и лишились благословения божества. Видите, к чему это привело?

Губотряс согласно кивнул. Остальные командиры переглянулись, и на их лицах явственно прочиталось облегчение. Ромке даже казалось, что он слышит их мысли: "Сын бога вовсе не против грабежа. Не против девок. Он желает послушания. Шарик ослушался, и был наказан. Только и всего".

— Тот, кто верен, будет вознаграждён. Тот, кто нарушит приказ, будет наказан. — Твёрдо сказал Роман, встав с камня и положив открытую ладонь на сердце. — Сейчас мы должны сделать вот что...

Глава 40

— Полтора землекопа. Две лопаты на троих.

— Не смешно, — Ромка яростно почесался. Комары рядом с болотом были похожи на летающие шприцы со зверским аппетитом. Лагерь пришлось перенести на сухое, обдуваемое ветерком место.

— А механизировать процесс не пробовал? — Рэм сидел на свежесрубленном пне, положив ноги на другой.

Рядом красовался трезубец с насаженной на острия головой злосчастного Шарика. Голову тащил от самого города один из бывших пастухов, чтобы предъявить Роману. Кому из командиров пришла в голову идея водрузить на зубцы страшный трофей в назидание остальным, осталось тайной.

"Рубите деревья. — Скомандовал Роман своему присмиревшему войску. — Возводите полосу укреплений вокруг лагеря. Те, кто ослушался своего вождя и устроил несанкционированный грабёж, назначаются в команду ассенизаторов... э-э, строителей отхожих мест. Во имя богини Гигиены!"

— Механизировать? У тебя есть трактор в кустах?

— Зачем трактор? У нас есть пара хороших волов. Ну, тех, что твой покойный Шарик таскал за собой всю дорогу.

— Я пахать не умею, — Ромка вспомнил волов. Ну конечно, те самые, что остались от вырезанной пиратами семьи торговца, встреченной ими по дороге в царский дворец. Запасливый Шарик гнал их позади отряда всё это время. Они и сейчас паслись вместе с лошадьми, подаренными Ястребом.

— Ты же вождь божественного происхождения. Ты должен всё уметь.

— Где я тебе плуг возьму? — огрызнулся Роман. Ещё немного, и эта отрубленная голова завоняет. Вон, мухи уже налетели. Он прихлопнул одну на ноге и опять почесался. Ещё не хватало заработать себе малярию. Чем лечатся от своих болячек аборигены, ему не хотелось даже думать.

— У дедушки попроси. Он не откажет.

— Нет.

— Туруша не умеют охотиться. Туруша умеют воевать. — Девичий голосок заставил его вздрогнуть.

Это была Кошка. Ромка так старался забыть, что рядом сидят захваченные в городе женщины, что ему это почти удалось. Сейчас он только глянул на голые коленки девушки и поспешно отвернулся. Почему она не прикроет свою грудь? Кудряшки до пояса не в счёт. Ничего они не скрывают. Даже наоборот.

Ромка старательно уставился на отрубленную голову на трезубце, так пристально, что заслезились глаза. Смотри лучше на мух, что ползают по мертвечине. Вон, какие жирные, зелёные. Дрянь какая. А коленки у Кошки загорелые, и на правой свежая царапина. И руки, аккуратно сложенные на коленках, маленькие, как у ребёнка. Когда, наконец, они выкопают эти ямы для туалетов?

Всего женщин оказалось ровно две дюжины. Кошка, Лисичка, и ещё пара десятков девиц разного возраста, от тощей малолетки с едва наметившейся грудью, до чернявой толстухи с фигурой табуретки. Эту красотку, больше похожую на раскормленного парня, захвативший её вояка никак не хотел отдавать под присмотр вождей, жадно хватаясь за массивную талию девицы, и пожирая глазами тугие округлости.

Теперь все женщины сидели тесной кучкой возле Ромки и Рэма, ожидая своей участи. "Пока лагерь не будет построен, никаких баб!" — объявил Роман, и работа закипела с невиданной быстротой. После окончания работ — о чём было обещано протрубить в рог — вожди обещали брачный пир и танцы.

"Всех переженим!" — заявил Рэм, и Ромка, не успев ему помешать, согласно кивнул. От костра, на котором жарилась дичь и запекались коренья, плыл умопомрачительный аромат. Чудом не выпитые ещё бурдюки с вином ждали своего часа.

Кошка с Лисичкой сидели рядышком, как два озябших воробья на ветке. Лисичка поддержала подругу:

— Люди царя могут только разводить лошадей. Наши мужчины умеют загонять зверя и убивать врагов. Нельзя тревожить землю. Боги будут разгневаны.

— Молчи, женщина, — веско сказал Рэм.

Лисичка испуганно взглянула на него и прижалась к подруге. Кошка привстала и дотронулась пальчиками до Ромкиной коленки:

— Скажи, вождь злых людей Ром, кого ты предназначил нам в мужья?

— Сыновья Дикого Кота хотят вас... взять себе, — Ромка посмотрел ей в глаза. Лучше бы он этого не делал.

— Мы их не хотим, — презрительно сказала девушка. — Я хотела их отца, но он не будет брать вторую жену. Он слишком любил свою Перепёлку.

Лисичка согласно кивнула.

— Так кого же ты хочешь, красотка? — промурлыкал Рэм. Он беззастенчиво разглядывал девичьи ножки.

— Мне нужен настоящий мужчина. Вождь над людьми, — гордо сказала Кошка, и Лисичка опять кивнула. — Я рожу ему много сыновей.

— И ты уже знаешь, где его искать? — спросил Рэм, расправив плечи и приосанившись. Ромка отвернулся. Его второе "я" явно храбрее его самого. У него язык присох во рту, когда он услышал слова девчонки.

Он услышал, как Лисичка тихо охнула. Рэм молчал, и Ромка услышал, что тот вдруг перестал дышать. Потом двойник хрипло хохотнул, и сказал:

— Я так и знал.

Роман обернулся. Кошка смотрела на него в упор. Лисичка прикрыла рот ладошкой, то ли смеясь, то ли ужасаясь. Рэм кривил губы, и Ромка узнал этот взгляд. Точно такое лицо было у самого Ромки, когда он проиграл первое место на кубке города.

Глава 41

— Пою тебе, бог Гименей, ты соединяешь невесту с женихом... — выводил ломким тенорком Роман слова эпиталамы, нещадно перевирая музыку Антона Рубинштейна. — Ты любовь благословляешь, бог Гименей, бог Гименей!

Брачующиеся внимали. Над поляной гирляндами небесных фонарей мигали первые звёзды. Оглушительно трещали цикады. Пары избранных по жребию женихов и невест стояли, взявшись за руки. Остальные столпились вокруг, предвкушая угощение. Грубо сколоченные столы с жареной дичью и чашами для вина, заботливо покрытые листьями и украшенные дикими цветами, притягивали взоры и носы.

Рэм извлёк последний дрожащий звук из арфы, и звон струн ещё какое-то время висел в воздухе, постепенно затихая над поляной. Роман поднял с камня чашу с вином, погрузил в неё пальцы и обрызгал густой багровой влагой стоящие перед ним пары.

— Плодитесь и размножайтесь. Любите друг друга в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас. Да благословят боги ваш союз. Нарекаю вас мужьями и жёнами!

Счастливцы, которым по жребию выпали невесты, заулыбались. Девицы опустили глаза.

— А теперь мы будем есть, пить и веселиться, — торжественно объявил Роман, обводя строгим немигающим взором толпу своих вояк. Рэм рядом с ним скорчил такое суровое лицо, сделавшись похожим на известного артиста в роли подставного Ивана Грозного, что Ромка едва не фыркнул в самый неподходящий момент. — Во славу богов совершили мы это бракосочетание, и пусть ни одна ссора или обида не омрачат этот праздник!

Он перевёл взгляд на Кошку. Девушка сидела у его ног, прикрыв волосы и укутав плечи платком. Пёстрый кусок ткани принёс Свистун и протянул Ромке: "Свадебный подарок. Возьми, Ром". И смущённо добавил: "Негоже невесте вождя ходить с голыми сиськами". Лисичка сидела возле Рэма. Длинные, курчавые волосы её были убраны под полотняную повязку, глаза опущены, тонкие пальчики теребили помятый цветок маргаритки.

Ромка протянул руку, взял девушку за локоть и поднял Кошку на ноги. Она посмотрела ему в глаза и изогнула губы в улыбке.

— Женщинам не место на мужском празднике, — сказал он. — Жёны будут ждать своих мужей в отведённых для новобрачных жилищах. Жена моя, Кошка, ты подашь пример всем остальным и пойдёшь в наш шалаш. Жди меня там.

— Да смотри не засни, — проворчал Рэм, в свою очередь подняв на ноги Лисичку.

Мужчины дружно загоготали. Девицы, опустив глаза и густо краснея, потянулись с поляны к свежеустановленным шалашам. Кошка шла впереди, аккуратно переступая стройными ножками по траве. Принесённого Губотрясом платка не хватило, чтобы прикрыть девушку даже до коленок.

Кошка обернулась, блеснула улыбкой, и Ромка поспешно отвернулся. Он таращился ей вслед, как мальчишка.

* * *

Когда все отхожие места были устроены, шалаши поставлены, а столы утвердили посреди поляны, Рэм протрубил в рог, и Ромка в который раз удивился выносливости аборигенов. После всего, что случилось, любой его знакомый из того, покинутого им мира, давно свалился бы без ног. Его же войско, в предвкушении брачного пира, бросилось наводить чистоту в ближайшем ручье и отчищать одёжки от пыли и грязи.

Потом все собрались на поляне, и Кошка, потупив взгляд, протянула Ромке сплетённый ею венок из мелких цветов. Ромка повертел в руках кольцо из плотно переплетённых стеблей ромашек, маргариток и неизвестных ему мелких ярко-синих звёздочек. Наверное, это какой-то местный обычай.

Он обречённо зажмурился, водрузил на голову девчачье украшение, а когда открыл глаза, на него смотрел Губотряс.

Тот молча подождал, пока его вождь утвердит на макушке парадный венок, смущённо кашлянул, оглянулся на других командиров, что робко топтались сзади, и сказал: "Мы тут посоветовались и решили... Жребий, это справедливо, спору нет. Для нас, простых парней..." Он ещё помялся, и Свистун толкнул его в бок. Губотряс набрал в грудь воздуха и решительно произнёс: "Возьмите двух самых красивых девок себе, сыновья бога. Это наш дар для вас. Мы не будем бросать на них жребий".

Ромка посмотрел на свой совет. Не должны здоровые мужики смотреть на него, как школьники на учителя. Это неправильно. Он уже хотел отказаться. Хотел сказать, что это не справедливо. Но Рэм вдруг тихо сказал: "pourquoi pas?" и Ромка застыл с открытым ртом. "Почему бы нет?" — повторил по-французски двойник, и Роман вспомнил Ангелину. Её любимые словечки из фильма про мушкетёров. Миледи была любимой героиней девушки, и Ангелина всегда тщательно ухаживала за своими белокурыми локонами, считая, что они делают её похожей на ту стервозную дамочку с клеймом на плече.