Стальная тревога 5: Апокалипсис и анабазис

"Блэк Хок" немного уменьшил скорость и сдвинулся назад так, что стекла кабины оказались над задним обрезом кузова. Пилоты хотели видеть, что происходит у них под ногами. Из раскрытой боковой двери, рядом с торчащим блоком стволов Минигана, высунулся еще один противник с автоматом в руках. Он готовился стрелять, как только станет ясно, что к чему.

Увидев, что Рихард расправился с последним десантником, он уже прицелился, но с проклятьем опустил оружие: Мизуки, раскинув руки крестом, шагнула вперед и закрыла Рихарда своим телом. Бешеный поток воздуха от несущего винта яростно трепал и рвал ее волосы, выжимал из глаз слезы. Грохочущее железное чудовище нависло так низко над головой, что, казалось, в следующую секунду изрубит девушку в кровавый фарш. Но она, зажмурившись и до крови прикусив губу, стояла, выпрямившись в струнку, и не собиралась прятаться.

Сквозь грохот винтов прорвался новый звук: яростно гудел клаксон. Рихард вскочил, и, обняв Мизуки и прижав ее к себе, выглянул поверх борта — благо его рост позволял. Таня высунулась из кабины и отчаянно, но неслышно что-то кричала. Потом, видя, что он не слышит, поманила его к себе: "лезь быстрее"!

— ... Кабину!!! ... В кабину... живо!!!

Рихард кивнул и, наступив на труп одного из противников, прыгнул на переднюю стенку кузова. Пихнув вперед Мизуки и увидев, как она рыбкой нырнула в люк на крыше кабины, он уцепился руками за горячую выхлопную трубу, торчащую между кузовом и кабиной. Неожиданно он услышал пронзительный визг тормозов и почувствовал, как кузов уходит из под ног. Точнее, выпрыгивает вверх, практически перевернув его вверх тормашками.

"Комацу" резко затормозил, клюнув носом, а его громадная коробка кузова внезапно откинулась назад, встав торчком и подняв верхний край на несколько метров... как раз перед блистером "Бэк Хока". Вертолет, естественно, затормозить не успел и со всего размаха врезался в стальную раму. От удара кузов захлопнулся, едва не убив прижавшегося к трубе Рихарда, а вертолет с размозженным носом и лобовой частью кабины клюнул носом и завалился набок. Лопасти винта рубанули по асфальту, округлая десятитонная туша "Блэк Хока" рухнула на обочину и перекатилась несколько раз, подняв в воздух тучу грязи и разлетающихся камней.

Самосвал победно взревел дизелем и снова устремился вперед, трубя гудком, как мамонт, празднующей победу над саблезубым тигром.

Перехожу в водители. Уж очень веселая у них профессия... Подтянувшись на руках, Рихард оказался на крыше кабины. Залезть внутрь было делом десятка секунд. Выглядел он странно:

— Поздравляю! Мы избавились от вертолета, а заодно и от всех автоматов и моего пистолета. Единственное бесшумное оружие, можно сказать, именное...

— А, снявши голову, по волосам не плачут! — беспечно махнула рукой раскрасневшаяся Таня. — Мизуки — ну, ты и молодец! Если б тебя не было в кузове, они бы нас изрешетили и заставили остановиться! Прости за акробатику, но выхода другого не было. Я волновалась, что Ри прихлопнет, он ведь не похож на человека, который первым полезет в кабину, прикрываясь девушкой. Но как только он тебя закинул, то остался беззащитным: пришлось, хочешь — не хочешь хлопать мышеловкой!

За ствол извини, Ри, но вон валяется грузинская Беретта — больше у меня ничего нет, разве что магазин от М14 остался в кармане.

— А за меня ты не волновалась?! — сквозь слезы выкрикнула Мизуки. — Я там чуть не умерла!!! — она взмахнула руками, чуть не засветив при этом Рихарду по лицу, и, вцепившись в Танину руку, принялась ее тормошить, что не замедлило сказаться на качестве вождения.

— С ума сошла?! — воскликнула Таня, отталкивая Мизуки и судорожно выравнивая руль.

Та отняла руки и съежилась, спрятав лицо в ладошках. Потом всхлипнула и привалилась к Рихардову боку.

Таня сочувственно потрепала ее по плечу:

— Тише, девочка, не плачь! — и, пробормотала себе под нос, потише. — Я куплю тебе калач. Волновалась, а то, как же. Но в тебя они стрелять боялись. Наверное, у них есть информация, кто ты такая, но отличить нас с гарантией трудно, пока не подойдешь вплотную. Прости еще разок, но нужно этим пользоваться, пока мы в цейтноте. Или, как у вас говорят — "пинчи"!

Ладно, мы еще не закончили. До тоннеля не так уж далеко, но, блин, чует моя... сердце, что так просто нас туда могут не пустить. Или не выпустить. Но по горному серпантину я на этой штуке не проеду. Есть какие-нибудь соображения?

— Могу сесть за руль я, — сказал Рихард. — А можно спешиться, предварительно направив этого мамонта под откос. Но тогда придется снова бродить по горам, и велик шанс наткнуться на поисковые группы преследователей. Так что надо придумать что-то другое... Есть ли тут дорога в объезд?

— Садись, — сразу согласилась Таня. — А то у меня что-то руки устали. Попробуй, поворочай такую хреновину, пусть и с гидроусилителем.

Когда Рихард перелез за руль, она вытащила карту из-под пребывающей в прострации Мизуки и деловито принялась изучать.

— Так, дорог отсюда всего две — не считая пути назад. Или вперед и налево через тоннель в соседнюю долину, там здоровенный город — Иида. Или направо по узкой горной дорожке, она петляет по хребту, обходит узкое непроходимое ущелье и ведет дальше на север. Километров через тридцать пять там следующий выход на равнину к железной дороге и большому шоссе. Но вот не знаю, проедет ли этот зверь по такой дорожке — она тут обозначена как аварийно-опасная. Наверное, попробуем все же в тоннель. Если проскочим, то спрятаться в густой населенке будет нетрудно.

— Хорошо. В тоннель так в тоннель. Хоть и не нравится мне этот вариант, но особого выбора нет. Ту дорогу тоже легко блокировать минами. Колеса вышибут, и все дела. ПЗРК больше нет, с воздуха нас легко будет найти. Эх, как же умирать неохота...

— Все там будем. В разное время, конечно, — бодро прочирикала Таня. Она явно была довольна собой и склонна в этот момент смотреть на вещи с оптимизмом. — И вообще, удивительное дело, ты же говорил, что шел на эту операцию как камикадзе? Что изменилось? Я заразила тебя бодростью, оптимизмом и жизнелюбием? Ха-ха, мне это как два пальца об асфальт! Да, Мизуки? Чего ты, не куксись!

— Невозможно быть постоянно готовым к смерти. Это обусловлено чисто физиологически. Гормоны и прочая биохимия, вырабатываемая организмом как реакция на угрозу жизни. Хотя, возможно, дело и не только в этом... Но сейчас это неважно. Надеюсь, мы выберемся отсюда живыми. Даже если для этого мне придется отдать свою жизнь.

— Да, решиться пойти почти на верную гибель нелегко, еще труднее потом вернуться. Вот народ и начинает потом бухать, курить, колоться или задирать юбки — чтобы снять стресс. Впрочем, нам о снятии стрессов еще рано беспокоиться, нужно сперва как следует измотать противника бегом.

Рихард почему-то покраснел. Хорошо, что освещение в кабине плохое и у меня на морде ПНВ. Пусть и поднят вверх, но вид загораживает...

— Угу, — тоскливо откликнулась Мизуки, вздохнула, улыбнулась через силу и взъерошила обеими руками остатки волос. — Я точно скоро тоже поседею. Нет, правда, Таня, ты погляди, у меня на макушке еще нет седых волос? Эх... Вот увидит меня такую мой Иссей... Нет, вы представьте, идет он, а навстречу ему я — с эдакой модной прической и с автоматом наперевес... Ну, просто Сагара в юбке! А ведь он за Сагарой все бегал, все хотел выяснить, кто из них круче, может, и за мной тогда будет?..

— Все может быть — Рихард улыбнулся (уж больно забавной ему показалась подобная мысль) — Но только не надо забывать, что соперничество между мужчинами это несколько особая стихия. Тут по аналогии не понять, как оно будет... Ну, а бегать — это тоже неплохо. Не век же в зале драться... Пусть только попробует воротить нос от такой девушки — уши оторву.

Таня вздохнула и повернулась к Мизуки.

— Седина? В темноте не разглядеть. Но даже если и побелела пара волосков — что с того? Я вон вся седая в семнадцать лет, и ничего, не жужжу. С парнями же вообще никогда не поймешь — чего им надо. То есть, конечно, все мужики — сволочи, только об одном и думают, но вот когда речь заходит про чувства... тут общих рецептов нет. Но лучший способ привлечь их внимание — узнать, что им интересно, и примкнуть. Но тоже без гарантий. Блин, я ради одного такого целую зиму ходила в бассейн тренироваться, научилась совершать эскимосский переворот на каяке пятью способами, потом пошла с ним в поход, кувыркалась, как придурочная, в холодной речке, двадцать раз чуть не утопла — и все без толку. Дружить — пожалуйста, и все на этом.

— Какие твои годы, — философски-назидательным тоном сказала Мизуки и добавила с улыбкой: — Будет у тебя еще парень, и любить тебя будет без памяти, и в обиду никому не даст, потому что иначе нельзя, неправильно это.

Она снова захлюпала носом, потом оглушительно чихнула и хихикнула:

— Ох, один плюс от всего этого — постоянно забываю, что... ап... ап... АПЧХИ!... болею.

— Не всем можно понравиться, делая то же, что и они. Некоторых это отталкивает

— Оно и понятно, — проницательно заметила Таня, но углубляться в эту тему не стала. — Кстати, скоро будут поселки, а за ними тоннель. Что будем делать, если там гады нас подстерегают? Таранить?

Склоны долины становились все круче, переходя в скальные стенки и сдвигаясь все ближе. Справа мелькнула небольшая плотина, потом дорога несколько раз перешла с одного берега реки на другой по высоким мостам, потом впереди засверкали огни крупного поселка.

"Комацу" влетел на пустынную главную улицу, подняв вихрь пыли, промчался мимо закрытого торгового центра. Потом шоссе раздвоилось, левая дорога нырнула под основное полотно и ушла в сторону сужающегося ущелья, а впереди в крутом горном склоне замаячил ярко освещенный портал тоннеля.

Справа от него виднелось небольшое здание — очевидно, служба, занимающаяся поддержанием тоннеля в хорошем состоянии. Но все окна были темны, и никого видно не было — ни единого человека. Только бродячая собака стремительно перебежала дорогу перед капотом самосвала.

— Что делать? Да сам не знаю... Не все можно таранить безнаказанно. может, свяжешься с Вебером? А то что-то нехорошо получается — раз вышли на связь, запросили помощи и затихли. И что ему делать?

Рихард вытащил из-под ног свалившуюся туда рацию.

— Действуй. Мне за дорогой следить надо...

Таня подобрала рацию, и внимательно осмотрелась:

— Как-то у нас вдруг стало плохо с оружием. Что, эта грузинская Беретта — все, что осталось? Ну, вы там и повоевали! От души, как говорится. Что же теперь делать, если нас опять встретят? Так, быстрее, быстрее — Урц-6, отвечай! Отвечай, Урц-6, на связи Урц-Х!!! А-а-а, черт, закончилась радиосвязь! — разочарованно сказала она, когда грузовик влетел в тоннель, и многометровая толща известняка отрезала радиоволны.

Двухполосный тоннель с параболическим сводом был ярко освещен ртутными лампионами, по стенкам тянулись кабели, а метров через двести виднелись отдушины вентиляционных шахт с уходящими вверх скобами и коробами моторов вентиляторов, засасывающих воздух. Тяжелое гудение донеслось даже сквозь рев дизеля — к обмену воздуха в многокилометровом тоннеле, пронизывающем горных хребет, проектировщики отнеслись со всем возможным вниманием. По сторонам дорожного полотна виднелись зарешеченные отверстия для стока просачивающейся воды. Мера эта была явно не лишней: несмотря на серьезную гидроизоляцию, кое-где в стенах виднелись трещины, из которых капало — горный массив был весь рассечен трещинами и карстовыми полостями — вода легко точила мягкий известняк. Кое-где в водостоках журчали целые ручьи. Пару раз в стенах мелькали низкие дверцы, за которыми виднелись железные ступеньки — аварийные лестницы, выходы на поверхность.

— Такое ощущение, сейчас раздастся голос: "Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — ВДНХ", — пробормотала Таня. Потом тоскливо добавила. — Главное, чтобы в конце не было написано: "ВЫХОДА НЕТ! Кровью, как в метрополитене..."

Она мрачнела на глаза, словно ее одолевало тягостное предчувствие.

— Что-то мне не по себе. Хотя клаустрофобией и не страдаю... — в этот момент в свете ламп на своде тоннеля впереди появились какие-то силуэты. Рихард немного притормозил, вглядываясь, потом решительно нажал на тормоз.

Засада. Тоннель преграждали огромный колесный скрепер и совсем уж невообразимого размера бульдозер, со щитом в десяток квадратных метров. Остановившись рядом, строительные машины полностью перекрыли проезд. В кабинах и промежутках между ними виднелись несколько фигур с оружием.

— Ага. Вот в чем дело, — в голосе Тани послышалась бесконечная усталость. — И сюда успели, ироды. Наверняка перепрыгнули хребет на вертолетах, и пошли по нашим стопам. Эти хреновины потяжелее нашей хреновины, их с места не сдвинуть. Блин. Нужно назад...

Не успела она закончить, как их глаза уколом острый луч света из зеркала заднего вида. Сзади тоже приближались какие-то машины. И, судя по размерам, явно не легкие "Хаммеры".

Таня быстро выглянула из окошка назад и обернулась, глаза ее снова вспыхнули боевым огнем:

— Метрах в пятидесяти позади — аварийная лестница!!!

— Ух, и нервная же у нас получается поездочка... — Рихард прибрал к рукам пистолет. — Опять на прорыв... Даже надоедать начинает.

Он дал задний ход. Машина приблизилась к аварийной лестнице и почти полностью прижалась к ней корпусом.

— Вперед!!!

Беглецы выскочили из кабины. Корпус машины закрывал преследователям проход к лестнице и сильно ограничивал их сектор обстрела. Обе девушки уже нырнули в низенькую дверку, к лестнице, а Рихард слегка задержался. Усложним вам работу, ребята.

Он прицелился и выпустил несколько пуль в нижнюю часть бака. Затем возле натекающей лужи было распатронировано несколько патронов калибра 5,56 и подожжено выстрелом. Пламя начало распространяться вокруг бака, приближаясь к нему и колесам. Вот вам и баррикада. Попробуйте преодолеть. Теперь превратившийся в факел грузовик мешал преследователям приблизиться к основанию лестницы.

— Ай! — пискнула Таня, прикрывая лицо от волны раскаленного воздуха, обжегшей щеки и поставившей дыбом волосы. Хотя противопожарное оборудование у нее имелось: в руке был маленький огнетушитель, который она сдернула с кронштейна в кабине в последний момент, Таня им не воспользовалась, а шустро побежала вверх по узкой — на одного человека — лестнице с металлическими маршами.

— Не отставать! — крикнула она. — Если нарвемся, держитесь прямо за спиной, чтобы гадам не вздумалось стрелять. Мизуки, учти, при свете ты за меня не сойдешь — у меня глаза круглые!

Но не успела она договорить, взбежав на третий по счету лестничный марш, как из незаметной боковой дверцы, ведшей на лестничную площадку, прогремел оглушительный в замкнутом пространстве выстрел. Пуля попала Тане прямо в грудь, швырнув ее на стену. Девушка ударилась спиной и рухнула на металлический пол, словно сломанная кукла.

Из двери стремительно выскочил солдат в американской форме, бронежилете и каске. За ним теснились еще трое. Первый держал в руках Ремингтон 870 двенадцатого калибра. Страшно подумать, что могла сотворить его пятидесятиграммовая свинцовая пуля или заряд картечи, каждая размером с пистолетную пулю.