Попутчики-2

КРЫМСКАЯ ВОЙНА

Соратники

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Самый длинный день

ГЛАВА ПЕРВАЯ

I

Из записок

графа Буа-Вильомэз,

начальника штаба

французского флота.

Хранится в архивах

Адмиралтейства,

Санкт-Петербург.

"4 сентября. Погрузка на суда завершена. Она началась за 2 недели до выхода в море; флоту предстоит перебросить в Крым 28 000 человек, 1437 лошадей и 68 орудий. Кроме того, было еще 6000 турецких солдат, которые плыли на собственных судах.

Сначала на суда погрузили 60 пушек с лошадьми и зарядными ящиками. Потом погрузились 28 000 солдат, и наконец 1110 лошадей нашей кавалерии. Погрузка шла крайне медленно. Любое волнение на море крайне затрудняло доставку грузов, особенно лошадей и пушек.

Маршал Сент-Арно не пожелал ждать англичан, проявлявших недопустимую медлительность. Местом рандеву назначили остров Змеиный...

6 сентября. Стоим на траверзе Змеиного. Англичан пока нет. Мы послали авизо к лорду Раглану, и выяснили, что английская эскадра попала в шторм, тогда как мы проскочили ненастную полосу и пришли к Змеиному при хорошей погоде. Сильный ветер стих лишь утром 6-го числа, и в 10.30 адмирал сигнализировал о выходе в море.

Порядок определили следующий — построение транспортов в шесть колонн, каждый транспорт берет на буксир маленький пароход; большие буксируют по два, а иные и по три парусника.

Нелегко найти перо, достойное того, чтобы описать картину, представшую нашим глазам: более 100 судов с войсками, амуницией, провиантом, лошадьми и мулами в идеальном порядке, ярко блестит солнце, синева неба отражается в бликах на воде. И часа не прошло, как наш караван растянулся на полгоризонта. Ни одна держава еще не снаряжала армию такой сокрушительной силы! Пятью линиями, имея на флангах военные корабли, огромный караван полз вперед, окутанные пеленой угольного дыма, которая, постепенно смешивалась с облаками, придавая еще большую мрачность морю, столь удачно называемому "Черным". За дымным облаком сразу пропал берег, и впереди, насколько хватало глаз, — лишь темные волны и неприветливое небо...

...

7 сентября. Мы соединились с турками и англичанами в 30-ти милях от берега. Английская эскадра из 9-ти линейных кораблей, 5-ти фрегатов и нескольких вооруженных пароходов выступала в качестве охранения. Мы обменялись сигналами, приветственными криками, и объединенная эскадра взяла курс на Крым,

Англичане, между прочим, сообщили о потере колесного фрегата "Фьюриес", отправленного в разведку...

Около двух пополудни над нами, в некотором отдалении от ордера, начало описывать круги то, что мы поначалу приняли за очень крупного альбатроса. Расстояние было таково, что любая была бы бессмысленна; даже в подзорные трубы не удавалось ничего разглядеть.

Через некоторое время гость приблизился настолько, что мы смогли рассмотреть невооруженным глазом. Оказалось, что это вовсе не огромная птица, а несомненное творение рук человеческих: своего рода крылатая лодка, несущая двух человек! Летела она гораздо быстрее чаек; возможно, стрижи могли бы потягаться с ней в скорости, однако разница в размерах не позволяла сделать окончательного вывода.

И эта крылатая лодка несомненно, принадлежала русскому военному флоту! "Хвост", украшающий ее корму и более похожий на рыбий плавник, чем на птичье оперение, нес на изображение русского военно-морского флага: голубой косой крест на белом поле. Мушкетная стрельба отогнала крылатую лодку, но у нас теперь не оставалось сомнений — русские обладают великолепным средством разведки, а мы, по сути, оказываемся в положении слепцов, на которых охотится зрячий противник. Можно лишь гадать, сколь великолепный обзор имеет крылатый наблюдатель, оснащенный зрительными трубами — на это явственно указывали линзами солнечные блики на линзах.

Лучший корабль нашей эскадры, великолепный "Наполеон", на котором имел честь находиться автор этих заметок, стал предметом особого внимания непрошеных. До темноты крылатые лодки трижды появлялись над эскадрой и каждый раз кружили над этим кораблем.

Но каким образом наши осведомители в России упустили из виду появление этой удивительной машины? Ибо в механической природе крылатой лодки сомневаться не приходится — свидетельствами тому и стрекот, издаваемый в полете, и крылья, напоминающие этажерку для книг, и быстро тающий в воздухе дымок, который они оставляют за собой.

Остается радоваться, что эти машины не обрушили пока на наши головы пороховые гранаты зажигательные снаряды вроде брандскугелей. Впрочем, он явно опасаются ружейной стрельбы и при первых же залпах уходят на недосягаемое расстояние.

На нас — от юнги до адмирала — это произвело весьма тягостное впечатление. Мы шли в бой, не сомневаясь в превосходстве своего оружия и технической мысли, и вдруг один-единственный день поставил эту уверенность под сомнение. В самом деле — как можно сравнивать эти стремительные, юркие машины с неуклюжими шарами-монгольфьерами, на которых наши соотечественники не так давно научились подниматься в небо? К сожалению, нам нечего противопоставить русским в небе, и остается молить Создателя, чтобы на море и на суше это оказалось не так.

...

8 сентября. Сегодня мы в первый раз подверглись атаке русского флота. Как мы и думали, неприятель действовал по указанию своих крылатых лодок. Атаке подверглась лишь одна из колонн — так, в которой шла британская боевая эскадра.

Я не могу привести детальное описание сражения, ибо не только не имел возможности наблюдать за ходом боя, в виду его отдаленности, но и не получил сколько-нибудь внятного отчета от непосредственных его участников. Мы лишь слышали раздающуюся вдалеке канонаду, и один раз над нами появилась одна из крылатых лодок. К вечеру мы так и остались в неведении; оставалось надеяться, что британцы сумели отразить нападение. Ни одна из наших колонн не подверглась нападению русских кораблей или крылатых лодок...

...

9 сентября. Мы по-прежнему пребываем в неведении о событиях вчерашнего дня. Концевые корабли доносят посредством флажных сигналов, что британская колонна отстала. По всей видимости, они вынуждены исправлять полученные в бою повреждения. Мы остались без боевого охранения, и пришлось выделять из колонн вооруженные пароходы и парусные фрегаты и формировать из них летучий заслон.

Беспокойство вызывает и то, что до сих пор нас не догнал ни один из британских "скороходов" — кажется, разумно было бы послать его с известием об исходе баталии?

Я вполне допускаю, что англичане не хотят подвергать посыльное судно излишнему риску. Русские крылатые лодки легко могут навести на них свои фрегаты. Остается уповать на испортившуюся погоду — не может быть, чтобы она не причиняла неудобств хрупким с виду приспособлениям! Впрочем, та же непогода может задержать и англичан, исправляющих повреждения.

...

10 сентября. Принято решение сбавить ход. Теперь мы еле ползем к сторону Крыма, нещадно избиваемые волнами. Погода по-прежнему скверная; кильватерные колонны то и дело разваливаются, буксирные концы рвутся, отмечено несколько случаев столкновений. От англичан по-прежнему нет известий.

...

14 сентября. Мы в 12-ти милях от Старого Форта, на широте 45 градусов. Несмотря на нападение русских и потерю связи с британской эскадрой, мы дошли до места всего за 8 дней.

Слава Создателю, авангард в составе линейного "Агамемнона", "Карадока", парохода "Самсон" и нашего фрегата "Примогэ" уже ожидал нас. Его начальник адмирал Лайонс до крайности раздражен отставанием британской эскадры. На совещании, состоявшемся на "Вилль де Пари", он настаивал на том, чтобы отложить высадку, но лорд Раглан, находящийся на "Карадоке" и наш маршал Сент-Арно и слушать об этом не хотели. Лайонс, таким образом, остался в меньшинстве, и назавтра решена высадка. И крепость и город Евпатория должны быть заняты...

...

16 сентября. Второй день длится этот кошмар. Процесс переброски на берег людей, лошадей, орудий, материалов, припасов — всего того, что составляет современную армию, — был обдуман и подготовлен заранее, но на деле же машина воинского снабжения немедленно начала давать сбои. Еще не отправившись в Крым, мы лишились большей части хлебных запасов: армия располагает сухарями и галетами на 10 дней вместо 3-х месяцев. Причиной тому пожар, уничтоживший в Варне 3 миллиона порций сухарей и 28 передвижных хлебопекарных печей, специально изготовленных к экспедиции. Затребованных у Парижа дополнительных 3-х миллионов пайков предстоит ждать не один месяц — в свете той грандиозной бестолковщины, в которую превратило наше Интендантство дело снабжения армии. И будто мало неурядиц, доставляемых нашими собственными бюрократами и крючкотворами — вдобавок к этой напасти, немалая часть имущества и запасов оказались на британских транспортах. Снабженцы то и дело оказываются перед зияющими дырами, затыкать которые нечем. Недаром, перед отправлением, 29-го мая, маршал Сент-Арно писал Императору : "мы не можем воевать без хлеба, без обуви, без котелков и чайников, находясь я в 600-ах лигах от наших складов".

Наш лагерь на холмах вблизи Евпатории растет. Как по мановению ока появились ряды палаток; к счастью, некоторое количество их было погружено на корабли и теперь выручает наших солдат. Увы, разборные домики из деревянных щитов, которыми предполагалось их заменить, не выдерживают встречи с крымскими ветрами.

Сегодняшний день принес новую напасть. Крылатые лодки, которых мы не видели со дня боя с русскими, появились вновь! Они кружили над бухтой, забитой кораблями, облетали огромные грузов, войск, гужевых повозок на берегу. Снизу по летучим машинам беспорядочно стреляли, но без результата. Наивно полагать, чо даже лучший стрелок сможет попасть из штуцера по летящей на высоте более пятисот метров цели...

...

17 сентября. Наконец пришли известия от английской эскадры. Оказывается, охранение вступило в бой с русскими кораблями, понесло жестокие потери и не нашло ничего лучшего, как повернуть обратно в Варну, оставив тех, кто был поручен их заботам! Воистину, господь благоволит прекрасной Франции и ее доблестным сынам: за те 8 дней, что прошли после баталии, русские ни разу нас не потревожили; возможно, причиной тому стала непогода. Офицеры с британского корвета наперебой рассказывают о быстроходных русских кораблях, об их разрушительной артиллерии. Слухи об этом расползаются по лагерю со скоростью лесного пожара, оказывая на людей неблагоприятное воздействие: все мы стали свидетелями того, как Ройял Нэви, в могуществе которого нас так убеждали, бросился наутек после первого щелчка по носу. Этим они поставили нас в тяжелейшее положение — ни о какой посылке эскадры к Севастополю для бомбардирования фортов теперь и речи быть не может. Непросто решиться даже на разведочную вылазку, настолько тяжкое впечатление произвели на моряков рассказы о невероятных русских судах. Маршал Сент-Арно, видимо, желая пресечь подобные настроения, во всеуслышание заявил, что беглецу с поля боя противник всегда мнится неуязвимым, и лишь этим можно объяснить то, что лаймы болтают о русских фрегатах, разгромивших их эскадру. Адмирал Лайонс, узнавший об этом пассаже, вышел из себя, и, по слухам, даже заявил, что не намерен впредь иметь никакого дела с главнокомандующим. Офицеры обеих армий не отстают; в лагере назревает эпидемия дуэлей и драк. Спасает лишь то, что немалая часть английских войск осталась на ушедших кораблях. Впрочем, кавалеристы легкой бригады Кардигана здесь, и с успехом заменяют остальных драчунов армии Ее Величества.

...

19 сентября. Несчастья продолжаются. Вчера было решено отправить разведку к Севастополю. Лорд Раглан настаивал на посылке двух десятков кораблей, в том числе "Наполеона" и "Агамемнона", но осторожность вяла верх. Для задания был выделен колесный фрегат "Вобан" и винтовой корвет "Катон" — очень быстрое посыльное судно корабль с железным корпусом.

Не успели они отойти на десяток миль от Евпатории, как показалась крылатая лодка. Не приходилось сомневаться, что русские заметили наши корабли гораздо раньше. Но отряд продолжал следовать прежним курсом, надеясь на ходкость своих кораблей.

Расплата наступила незамедлительно. Скоро на горизонте показались дымы четырех судов. Оценив численное преимущество противника, капитан "Вобана" (человек безусловно храбрый) приказал поворачивать обратно. Но увы — два русских корабля без труда догнали фрегат. "Катону" повезло больше — он шел впереди, да и скорость мог развить заметно больше, чем колесный "Вобан". Корвету удалось уйти, оставив спутника на растерзание русским. Дальнейшая его судьба неизвестна; не приходится сомневаться, что она оказалась печальна. Судя по рассказам англичан, любой из неприятельских кораблей легко справится с двумя фрегатами, подобными "Вобану".

Крылатые лодки регулярно появляются над лагерем и Евпаторийской бухтой; согласно донесениям лазутчиков из местных жителей, их база расположена в местечке под названием Kacha (в первоначальных планах это место рассматривалось, как подходящее для высадки). Разъезды африканских егерей и гусар из Легкой бригады по нескольку раз в день сталкиваются с Cosaques и несут потери. Особенно жестокие стычки случаются, когда эти дикие степные конники пытаются отбить направляющиеся в лагерь и телеги, принадлежащие местным обывателям. Эти Tatars, — мусульмане, бывшие поданные османского султана, не простившие русским завоевания своих земель, — охотно помогают нам. Tatars служат проводниками, приносят сведения, снабжают лагерь скотом и даже выражают готовность вступить в ряды спехно созлаваемой местной милиции.

Этих Tatars, вообще-то храбрых воинов, охватывает панический страх при виде русских крылатых лодок. Увидев их, местные мусульмане в панике разбегаются, бросая оружие, скот, арбы; это наносит нашему снабжению, и без того дурно устроенному, немалый вред. А потому, уничтожение базы крылатых лодок в Каче названо в числе первоочередных задач. На большом военном совете решено не позже, чем через четыре дня выдвигаться на юг, к Севастополю. Флот поддержит армию движением вдоль побережья, так что русским фрегатам непросто будет противостоять такой массе кораблей и пушек..."

II

25-е сентября 1854 г.

Гидрокрейсер "Алмаз"

лейтенант Реймонд фон Эссен

На шканцах медно звякнуло — пять склянок. Последний удар перекрыл зычный рык боцмана, с утра лютовавшего на палубе. Фон Эссен не стал интересоваться, что а этот раз вызвало неудовольствие Перебийвитра. "Алмаз", как и остальные корабли отряда, готовится к походу. Мимо лейтенанта бодро прорысили два матроса. Они волокли брезентовый рукав, окатывать палубу. Приборка заканчивалась.

В пяти кабельтовах напротив Константиновской батареи лениво дымит "Заветный". Радом, за цепочкой плавучих бонов, "Морской бык" и низкие силуэты пароходов. А дальше, на внутреннем рейде — густой лес мачт. Черноморский флот. Силища.

Корабль "потомков" стоял на бочке тремя кабельтовыми мористее "Алмаза". Рядом с ним пристроился "Громоносец" — Корнилов не оставляет гостей без пригляда.