Псих. Часть 5: Путь домой

— Прогулка удалась, — оценила Кира мой скафандр, заляпанный кровью по всей поверхности.

— Удалась! — подтвердил я, передавая ей "флешку".

Пока я скидывал изгвазданную экипировку и отмывался — не то чтобы кровь попала на тело, тут, скорее, психологическое — Клык разбирался с полученной информацией.

— Как успехи? — спросил я, закончив водные процедуры с последующей сушкой.

— Никак... — понуро склонив голову, ответила голограмма Клыка, — симметричное шифрование, будь оно неладно.

— Вот же ж! — только и смог я сказать. — Лардан-кардан — кентавр, тигром йиффнутый. Ну, что я могу сказать? Летим обратно в "Приют алкоголика".

— Археолога, — поправил меня Клык.

— В свете последних событий это равнозначные понятия!

Глава 7

На станцию все возвращались в расстроенном состоянии: Клык был недоволен тем, что не смог взломать шифр. Ну, а чего он, спрашивается, хотел? Симметричное шифрование — оно такое: без кода как его ни верти, а ничего ты не узнаешь, и быстродействие квантовой машины здесь ничем не поможет. Я же был расстроен от того, что старпом Лардана не сообщил нам о подобной "мелочи", правда, он мог и сам не знать, а капитан был слишком пьян для членораздельной речи. Кира была недовольна тем, что я перестал реагировать на её подколки, а Куга... Куга баюкала свой покусанный хвост, который котята избрали новой игрушкой, изодрав его так, что хвост стал напоминать крысиный. Нет, надо всё же лететь домой, сходить с ними на охоту, иначе, боюсь, они съедят нас.

— Куга, ты пойдёшь со мной? — спросил я, но, нарвавшись на разъярённый взгляд нервно взмахнувшей плешивым хвостом пумы, поспешил ретироваться: — Ладно, Киру возьму.

Прокравшись вдоль стеночки до шкафчика, я прихватил оттуда скафандры, револьверы и деньги, и покинул каюту. Быстро нацепив на себя костюмы и стилизовав их под привычный уже прикид, я и Кира, покинул корабль, оставив Кугу с котятами. Возможно, зря она решила остаться, так ведь остатки хвоста дожуют. Дикарки!

Что-то произошло на станции в наше отсутствие, так как, во-первых, таможенник как-то странно на нас посмотрел, хоть и видел нас, явно, не впервые — он же и встречал нас в прошлый наш визит в "Приют". Во-вторых, лавка гнома-дорга была пуста и носила на себе следы стихийного грабежа: витрина разбита, мебель валяется в коридоре перед лавкой, внутри пустота, и только один-единственный кинжал сиротливо лежит на пороге, видимо кто-то обронил в спешке.

Ну и, в-третьих, и это самое главное — нигде не видно Лардана и его команды: ни в одном питейном заведении, коих оказалось немало — мы чуть лапы не стёрли, пока все обошли; ни в ангаре, где стоял корвет команды археологов; ни где-либо в коридорах станции. Ни тавра, ни его старпома, ни прочих членов экипажа — никого! Опрос свидетелей тоже ничего не дал, потому что все просто шарахались от нас, стремясь скрыться в многочисленных ответвлениях, и упорно отмалчивались.

— Да что тут произошло-то?! — в сердцах выкрикнул я.

От моего крика-рыка обитатели станции сорвались наутёк, забившись в щели, и мы остались посреди пустого коридора. Ну, только перекати-поля и скрипа сверчков не хватает для полного комплекта.

— Сквирк-сквирк! — поддержала мои мысли Кира.

— Сквирк... На недельку отлучились, а тут все словно воды в рот набрали! А-а-а! — схватился я за голову. — Дайте мне кого-нибудь убить, желательно гроранца!

На последних словах из-за спины раздался свист, я обернулся на источник звука и заметил два жёлтых огонька, проглядывающие сквозь прутья вентиляционной решётки. Если нос мне не врёт, то это тот самый лайонайль-карманник.

— Не свисти — денег не будет, — сказал я, подходя к решётке и отрывая её от стены. — Тебе напомнить, что я делаю с лапами, обнаруженными в своём кармане?

— Я помню! — поджав хвост, пропищал фенек, которого я за шкирку выволок наружу. — У меня дело есть!

— Какое же? — помниться, он был отличным источником информации.

Я поставил его на землю, но так с ним было очень неудобно разговаривать, так что я снова поднял его, усадив на прилавок магазина, очень впечатлительный владелец которого куда-то сбежал сразу же после моего всплеска эмоций. Фенек поудобнее устроился на прилавке и дёрнул ухом, которое я нечаянно загнул, выпрямляя его.

— Не хлопай ушами, а то улетишь, — хихикнул я, — лови тебя потом. Говори уже.

— Ты говорил про гроранцев... — уклончиво произнёс он.

— Ну, говорил, — подтвердил я, — но вообще-то это ты обещал "дело"!

— Тут одна гроранка по всей станции носиться...

— И причём здесь ты? — спросил было я, но, впрочем похоже, что и так всё ясно: — Что ты у неё украл?

— Сумку... — признался он, так при этом прижав уши, словно боялся, что я ему их оторву.

— Что в сумке?

— Немного денег...

— На деньги я не претендую, — успокоил я его.

— Ключ от корабля, карты памяти и какие-то приборы.

— То есть из-за тебя она улететь не может? Ни ключа, ни денег... — усмехнулся я. — Милостыню просит?

— Нет, она вас ждёт.

— Что-что? — удивился я. — Повтори-ка.

— Вас она ищет! Три дня назад прилетела сюда, весь день по станции бегала-бегала, расспрашивала про арги, к каждому приставала. А потом она с доргом поссорилась, он в неё молоток как кинет! А она брык, я думал: она умерла, хотел сумку украсть, а она встала, и молоток как бросит в дорга, и он брык — умер! А потом я у ней сумку подрезал, а она ругаться как стала, а гурлак пришёл, ей всё про Лардана рассказал, она его команду убила всю, а его в плену держит. Я знаю, я сам видел! Честно-честно! — всё это он выпалил на одном дыхании.

— М-да... — протянул я, — дела...

— А меня она если увидит, то убьёт!

— Не убьёт! — успокоил я его. — Ты с родом Филопес как? Не в ссоре?

— Нет у меня рода... — грустно заметил он.

— Теперь есть! Лининорр своему свояку не откажет!

А кто он мне, если не свояк? Все фурри из лаборатории друг друга сёстрами называли, а раз Куга и Рэди сёстры, значит, Лининорр — мой свояк. Очевидно же! Правда, это очевидно для меня, а вот лисёнок завис, пытаясь понять, как лайонайль и арги могут быть родственниками.

— Хватит ушами хлопать! — одёрнул я продолжающего скрипеть мозгами карманника, пожалуй, уже бывшего, ибо лайонайли, вырастающие в тесноте космических кораблей, буквально физически не способны гадить друг другу. — Дуй за сумкой, и встретимся у моего корабля. Живо! Одна лапа здесь, другая там!

В довершении я топнул лапой, и, хотя из-за подушечек звука почти не было, фенека как ветром сдуло. Процокали по металлу маленькие коготки, хлопнула решётка, и о его присутствии теперь напоминал только лёгкий запах да несколько шерстинок, лежащих на прилавке.

— Заметил, он хвостом решётку захлопнул, — обратила Кира моё внимание на сей факт.

— Жить захочешь — и не так раскорячишься, — подметил я. — У нас-то такой фокус в любом случае не выйдет.

— Это да.

Закончив обсуждать свои и чужие хвосты, мы направились обратно к ангару, в котором стоял сейчас наш корабль. На пути нам теперь не попадалось ни одной живой души, но запах говорил о том, что все они где-то рядом и просто попрятались. Нас они так боятся или же той чокнутой гроранки? Пожалуй, у неё и спрошу. Когда найдём.

— А ну вылезай оттуда! — таможенника мы нашли в крайне интересной позе. — Кому говорю?! — кричал он в решётку, к которой наклонился. — Хуже будет!

— Брысь! — оттёр я его, и оторвав решётку выпустил лисёнка наружу. — Он летит со мной.

— Его ищет...

— Мне плевать, кто его ищет! — рыкнул я на него.

— Представитель власти Галакт...

— Гроранка? — вновь перебил я его.

— Гроранка, — сглотнув, подтвердил он, — она...

— Гроранцы больше не представляют власть, привыкайте, — усмехнулся я.

— Это почему же? — раздался голос сзади.

Я развернулся на месте, став нос к носу с неожиданным собеседником. Не то, чтобы я не заметил её приближения, скорее, я был удивлён тому, как вовремя она появилась. Сейчас я смотрел на высокую стройную самку с карими глазами, шерстью серого цвета, с более тёмным хвостом, одетую в серый же китель. Ну, не производила её одежда впечатления "гражданки". Форма — она и есть форма.

— О! На хищника и дичь бежит! — переиначил я старую поговорку. — Тебя-то мне и надо, сучка блохастая. Ты почему моих друзей обижаешь?

— Это ты что ли тут хищник? — ехидно оскалившись, произнесла она.

— Вот клыки отрастут, тогда и будешь подобные речи произносить, — заметил я, — а пока молочные клыки не выросли — не тявкай на старших!

— И что же ты мне сделаешь?

— Например, — произнёс я, вытаскивая револьвер из кобуры, — пристрелю!

— Как страшно!

Она сделала шаг навстречу, и я по старой привычке всадил пулю ей в лапу. Пуля, разметав осколки костей, с кровавым облачком вышла с другой стороны и с противным визгом ушла в рикошет, застряв где-то в переборке. К моему удивлению, гроранка не упала на пол, схватившись за покалеченную конечность, а осталась стоять, глядя на меня с каким-то превосходством, а её лапа прямо на глазах заживала, покрываясь свежей плотью.

— Нравиться? — спросила она. — Я почти бессмертна!

— Как же мне нравиться это слово! — воскликнул я.

— "Бессмертна"?

— "Почти"! — отрезал я. — Стрелять, значит, в тебя бессмысленно, — если только не в голову, но так я ничего не узнаю, — а бить женщин не комильфо.

— А мне норм, — оттеснила меня в сторону Кира.

Толпа, подтянувшаяся во время нашего разговора, зашумела, предвкушая зрелище. Кто-то даже стал делать ставки, когда самки пошли по кругу, оценивая движения противника. Я тоже не стал щёлкать пастью, а поставил все наши деньги, разумеется, на Киру. А, с учётом слов гроранки о её бессмертии, ставки были не в пользу моей кошечки. Ну, это они зря.

Гроранке вскоре надоело ходить по кругу, и она прыгнула на Киру, попытавшись вцепиться зубами ей в шею. Моя самочка не стала дожидаться, когда псина долетит до неё, а поднырнула под летящую тушку и использовала первый приём секретного единоборства Арги У-И-Бу — "захвост-и-апстену". Гроранка, уступающая Кире по массе почти в двое — при том, что внешне они были примерно одинаковой комплекции — получив импульс, влетела в стену, оставив на металле переборки внушительную вмятину. В момент удара все смогли расслышать хруст, причём не только металла, но это не помешало вражине подняться и броситься в повторную атаку. Стремительно — не для арги, естественно — она сблизилась с Кирой и сильно ударила её в живот. Снова послышался хруст, и гроранка отпрыгнула в сторону, тряся поврежденной лапой.

— Дурацкая затея — бить арги в живот, — пояснил я лисёнку, которого к тому времени успел посадить себе на плечо, дабы он мог наблюдать бой не из-за спин зевак. — Да и вообще бредовая идея вступать в драку с арги.

После моих слов букмекер попытался было вернуть ставку, сделанную фенеком на все деньги, что принадлежали когда-то гроранке, но, встретившись взглядом со мной, поспешил оставить всё как есть, заранее прощаясь с деньгами. Меж тем Кира швыряла псину по все площадке и пару раз даже зашвырнула её в толпу, отчего зеваки разлетелись, словно кегли. Если бы кегли могли быть абсолютно разной формы и размера.

Но постепенно такое избиение стало Кире надоедать, ведь все её действия не наносили гроранке непоправимого ущерба. Даже хвост, оторванный во время одного очень уж мощного замаха, прирос обратно, как только его хозяйка подобрала его и поставила на место.

— Надоело? — спросил я Киры. — Или устала?

— Надоело! — заявила она, оскорблённая в лучших чувствах.

Ну да, у неугомонной Киры нет слова "устала" в лексиконе.

— Так заканчивай.

В очередной раз гроранка отправилась в полёт. Вот только на этот раз он завершился тем, что её тело нанизалось на торчащую из стены трубу, словно шашлык на шампур. Кира, не дав ей освободиться, подскочила к трубе и загнула её конец сначала в одну сторону, а потом, чуть отступив от изгиба, в другую, изобразив, таким образом, букву "Т".

— Бессмертие — это, конечно, хорошо, — заметила моя благоверная, — но иногда полезнее быть просто сильной.

Пока гроранка пыталась освободиться, Кира оторвала от стены ещё одну трубу, загнула её в дугу и, перекинув её за спину пришпиленному врагу, обернула свободные концы вокруг тела гроранки, прижав её лапы к туловищу. Затем таким же образом были зафиксированы нижние лапы, а, отломив Т-образную трубу, из свободного конца Кира соорудила ручку для переноски.

— Вот бондаж, так бондаж! — подметил я.

— На БДСМ потянуло?

— После увиденного — нет.

— Ну как знаешь, — пожала она плечами и, кинув зафиксированную тушку мне под ноги, добавила: — Неси, не девушке же тяжести таскать?

— Это да.

— Всё, всем спасибо, все свободны!

После последних слов Киры толпа стала расходиться, причём первыми поспешили смыться букмекеры, пришлось отлавливать их и забирать кровью заработанные денежки. Не нашей кровью, правда, но кому какая разница?

Подхватив трофей, я вернулся на корабль, закинув гроранку в трюм, оставил Киру присматривать за ней, а фенека Лирита — мы уже успели познакомиться — передал Куге для знакомства с моим семейством, а сам же вернулся на станцию. Следовало ещё освободить Лардана.

К слову, освобождение не составило труда, как-никак гроранка прибыла на станцию в одиночку, так что тавра никто не охранял. Куда сложнее оказалось убедить старого пьяницу отдать мне код. Всё же мы договорились: за шифр к носителю он получил корабль гроранки, который мы всё равно не смогли бы забрать с собой. А мучиться с продажей — увольте!

— Ну, рассказывай! — обратился я к связанной пленнице, когда мы покинули-таки успевшую поднадоесть станцию.

— Тьфу! — полетел в меня комок слюны.

— Как невежливо... — заметил я, разглядывая мокрое пятно на полу.

— Ничего не скажу!

— Клык, всё вытащил? — мысленно обратился к кораблю, опершись на принайтованый электромобиль.

— Всё! — подтвердил он. — Сбрасывать?

— Нет! — тут же на память пришли предыдущие случаи загрузки чужих воспоминаний. — Знает она что-то полезное?

— Нет, его направили на наши поиски, это он должен был добыть информацию.

— Он? — недоверчиво спросил я. — А сиськи говорят, что это она.

— До процедуры был он.

— А что за процедура?

— Знаком с наноремонтным комплексом Рари?

— Конечно же знаком!

Он ещё спрашивает! Это у Арги на борту каждого корабля стоит молекулярный принтер, и металлические дроиды-паучки при ремонте меняют элементы брони и детали целиком. А у Рари имелся комплекс нанороботов, содержащихся в специальных капсулах по всему кораблю. И эти роботы сращивали повреждённые элементы, а при больших повреждениях собирали деталь заново. У нас же, благодаря доступу к технологиям обоих цивилизации, применялись оба метода.

— Гроранцы как-то адаптировали его к телу живого существа.

— А зачем было превращать его в самку? — спросил я вслух, с радостью понаблюдав за выражением удивления на его — её? — морде.