Институт экстремальных проблем. Часть 5. День за днем

ИНСТИТУТ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

Часть 5. День за днем

Близилось лето, но этого совсем не было заметно. В конце мая листья на деревьях едва проклюнулись из почек, только-только расцвела черемуха, и снова похолодало до такой степени, что полетели снежинки. Вадим ничего этого не видел, существуя в своем замкнутом мире, где не было даже окна. Всегда одинаковое освещение, выключаемое только на ночь, одинаковая температура и редко нарушавшаяся приходившими извне приглушенными звуками тишина, которая ватой окутывала мозг и навевала полудремотное состояние без всяких успокоительных препаратов. Радио или музыку Медведеву подолгу слушать надоедало, а при чтении быстро уставала рука, в которой приходилось держать книгу. Однообразие существования в изолированном боксе — даже Светлана не могла находиться с ним постоянно — лишь немного разбавляли телефонные звонки. Вадим давно оценил удобство беспроводной гарнитуры и пользовался ей, хотя без особых усилий уже мог удерживать мобильник рукой. Ребята из группы звонили регулярно, другое дело, что Медведев довольно часто бывал не в настроении и, не желая ни с кем разговаривать, просто не включал телефон. Обычно так бывало в те дни, когда дежурила Оксана, но иногда и при Светлане он впадал в апатию и переставал чем-либо интересоваться.

— А мне без разницы, что там делается, — обрывал он девушку, когда та начинала рассказывать ему о каких-нибудь событиях, произошедших в институте. — Ко мне это какое имеет отношение?

Светлана замолкала, зная, что через некоторое время, может быть, даже на следующий день, Вадим обязательно спросит:

— Ну, и что там опять стряслось?

У гарнитуры был один недостаток — нельзя было понять, не глядя на телефон, от кого звонок. Светлана предлагала сделать для всех разные мелодии, но Медведев категорически отказался от "этих цацек", согласившись только на другую мелодию для ее звонков.

Вадим лежал в полусне, включив в мобильнике радио, и в первый момент не понял, что слышит "Вальс цветов" уже не в передаче о Чайковском. Он нащупал лежавший под рукой телефон и прижал первую попавшуюся кнопку. Голос Ирины Устюговой заставил его проснуться окончательно.

— Вадим, привет! Это Ирина, — легкую хрипотцу невозможно было не узнать.

— Привет, Ира, я понял, что это ты. Тебя ни с кем нельзя спутать.

— Опять за старое? Опять комплименты сомнительного свойства? — Ирина вроде бы возмутилась, но в голосе чувствовалась смешинка.

— Нет, Ирина, это, действительно, так, без каких-либо комплиментов, и я очень рад тебя слышать, — Медведеву в его положении было намного приятнее услышать легкую насмешку, чем сочувственные вздохи и осторожные расспросы о том, как он себя чувствует.

Без расспросов, правда, не обошлось.

— Светлана — мы с ней сто лет не виделись — сказала, что к тебе до сих пор никого не пускают, только по телефону и можно поговорить, да и то не в любое время. Извини, я уже две недели, если не больше, собираюсь тебе позвонить, но замоталась зверски. Спохвачусь — времени часов семь, а то и больше, — в голосе Ирины появились виноватые нотки. — Как ты? Из Светы слова лишнего не вытянешь, никаких подробностей, как в справочной; ребята даже обижаются на нее слегка. Им ты тоже ничего не рассказываешь.

— Да что рассказывать? — буркнул Вадим. — Лежу, бревно бревном, всех развлечений — уколы да перевязки, смотрю целыми днями в потолок и жду, какая еще зараза ко мне прицепится. Вроде бы уже совсем изолировали от окружающего мира, но то и дело что-нибудь да вылазит. Хотели еще одну операцию делать, что-то в кишках перекроить, а теперь отложили неизвестно на какое время.

— Ну-у, чего-то ты совсем раскис, — неодобрительно протянула Ирина.

— Это я еще ничего сегодня, иногда хуже бывает, — и Вадим вдруг начал подробно рассказывать Ирине обо всех обрушившихся на него напастях, начиная с перитонита; почему-то ему захотелось именно ей почти что пожаловаться на свою участь.

Медведев был благодарен Ирине за то, что она выслушивала его, не перебивая горестными охами и вздохами, иногда только задавая вполне профессиональные вопросы.

— Стоял этот катетер сколько уже времени, — Вадим говорил о катетере в подключичной вене, — все нормально было, так нет, ни с того, ни с сего — воспаление, которое моментом перекинулось на лимфоузлы. Температура, естественно, за сорок, я — в отключке, все остальные — в панике, потому что антибиотиками меня накачали по самые уши, а толку от них — ноль. В общем, опять меня резали, гнойники вскрывали на шее и подмышкой.

— Подчелюстной узел воспалился или заушный? — уточнила Ирина.

— Подчелюстной, снова Света меня побрить не сможет, уже начал зарастать, скоро вообще буду, как дикобраз. И рука сейчас только одна действует, даже книжку толком почитать не получается. Есть, правда, небольшое утешение — не ставят больше эти катетеры, боятся, что еще где-нибудь инфекция вылезет, и вытяжку убрали, не за что меня теперь подвешивать.

— У тебя с подмышечными лямками вытяжка была?

— Да, что-то в этом роде, — ответил Вадим и задал встречный вопрос: — Ты откуда с такими деталями знакома? Тебя, как Свету, медицине в институте обучали?

— Нет, у нас такого предмета не было; у меня старший брат позвоночник ломал, почти полгода на вытяжке лежал, так что я очень хорошо представляю себе все эти проблемы, — Ирина задумалась, а может, вспомнила что-то. — Хотя, наверное, все-таки не в полной мере: у брата перелом без смещения был, но, тем не менее, он без малого год в больнице провел.

— А я тогда сколько здесь валяться буду? — Медведев помрачнел. — До конца жизни?

— Брось! Павел спину ломал двенадцать лет назад, тогда, кроме вытяжки, в наших больницах в принципе — ты вспомни, что за времена были, анальгин и марлю с собой приносить приходилось — ничего другого сделать не могли, не то что сейчас. Все нормально с тобой будет, поправишься, но терпения набраться придется и тебе, и Свете, потому что это процесс очень не быстрый, — Ирина говорила очень уверенно, ни малейшего оттенка фальши и убаюкивающих попыток успокоить его Вадим не почувствовал.

— Ну-у, если ты так считаешь... — не без сомнений вздохнул Медведев. — Светлана примерно так же говорит. Попробую в это поверить. Ира, я только об одном хочу тебя попросить: никому не передавай, даже Сергею, что я сегодня тебе рассказал. Не хочу я, чтобы об этих подробностях кто-то знал, Света поэтому ничего не говорит.

— Мог бы и не предупреждать, и так все понятно! Давай не кисни! — Ирина рассмеялась, но тут же взяла деловой тон. — Ты говоришь, что сейчас только одна рука действует. Какая?

— Правая, а что?

— Я через Свету передам тебе читалку для электронных книг, с ней одной рукой без проблем управляться можно. Левой было бы не очень удобно, а правой — легко. Там не одна сотня книг в памяти, что-нибудь да выберешь себе почитать.

— Ира, не надо, я понятия не имею, что это такое, я с ней не справлюсь.

— Ой, не смеши меня! Справишься, только так!

— Я тупой!

— Для особо тупых или для тех, кто мнит себя таковыми, — ехидно сказала Ирина, — я передам подробнейшие инструкции.

— Ира, спасибо тебе, конечно, но мне как-то неудобно, — замялся Медведев.

— Я думаю, ты знаешь, что обычно говорят по поводу "неудобно", — хмыкнула Ирина и хотела еще что-то добавить, но тут в мобильнике Вадима раздались попискивания еще одного входящего звонка.

Звонил Петрович:

— Завтра выхожу на службу. Наши медики долго пыхтели по этому поводу, обследовали меня раз пять, гоняли на тренажерах, рентгеном просветили с головы до ног, но допустили-таки до работы, — сообщил он Медведеву. — Как ни пытался я к тебе прорваться, пока в клинике лежал, ничего не вышло. "Нельзя, ни в коем случае", — уперлись, ни обойти, ни объехать. И Светланка, как последний бастион, стоит насмерть.

— Да, как в консервной банке закупорен, — согласился Вадим. — Одна связь с миром — телефон. Сколько времени так будет, не знаю, может, всю жизнь.

— Не говори ерунды! — оборвал его Новоселов. — Света тебе что постоянно повторяет? Почему ее не слушаешь? Мне сказала, что к лету бегать буду, так оно и получилось. Два круга по стадиону в хорошем темпе вчера сделал и еще бы мог, да опять дождь ливанул. Тебя Светланка тоже на ноги поставит, понял?

— Понял, — без всякого энтузиазма ответил Вадим.

Настроение у него снова начало портиться, и он почти не слушал Петровича, уйдя в свои обычные невеселые мысли.

Вечером пришла Светлана и принесла Ирину книгу. Разобраться с ней, действительно, оказалось совсем несложно, но Медведев долго прикидывался, что ничего не понимает. Ему хотелось, чтобы Света подольше побыла с ним, объяснила в очередной раз что к чему, хотелось слушать ее голос, смотреть на нее, прикасаться к ее руке. Потом она принесла ужин. Вадим с отвращением посмотрел на тарелку и согласился поесть только после Светиной угрозы немедленно уйти.

— Не уходи, попробую затолкать в себя эту кашу. Посиди со мной, расскажи, что знаешь про Ирину с Сергеем.

— Ты же с ней сегодня разговаривал, почему сам не спросил?

— Как-то не получилось, больше она меня расспрашивала, что и как, а потом Петрович вклинился. Да мне и неловко такими вещами интересоваться, еще вдруг обижу чем; у вас, у девчонок, это все намного проще, по-моему.

— У кого-то проще, а у кого-то наоборот. Мы с Ирой последнее время очень мало общаемся — я здесь занята, а она так просто разрывается. Я поражаюсь, откуда у нее столько энергии: по делам фирмы то в Москву, то в Питер, то по области ездить приходится, в институте практикум и семинары ведет, дипломников своих к защите готовит и, вдобавок ко всему, у нас начала работать в подразделении экологической безопасности, занимается организацией лаборатории. Нет, ты ешь давай, а то я ничего рассказывать не буду! — Света обратила внимание, что Вадим вхолостую гоняет ложкой по тарелке рисовую кашу.

Он скривился, но отправил одну ложку в рот.

— Пока ее по договору оформили, а после отпуска она пообещала перейти к нам на постоянную работу. С Томским они встречаются, но дальше этого дело пока не продвинулось: Сергей хочет оформить отношения, а Ирину все что-то останавливает.

— Чего она боится? — Вадим с трудом — болела шея — проглотил кашу. — Серега — нормальный мужик, к тому же любит ее безумно, она за ним, как за каменной стеной, будет, в этом я уверен.

— Если бы только в Сергее с Ириной дело было! Ты представляешь, сколько проблем сразу возникает? — Света посмотрела на Вадима с недоумением. — Во-первых, у Сергея есть сын. Возраст у него сейчас самый сложный начинается, а тут — отец решил жениться, значит, будет уделять ему меньше внимания. Будет он отца к Ирине ревновать? Будет. Проблема? Еще какая! Во-вторых, с кем Лешке жить? Матери он особо не нужен, у той давно своя жизнь, о сыне вспоминает раз в месяц. У бабушки — Алешка ее очень любит и был бы не против жить с ней — Сергей его не оставит. "Я, — говорит, — слишком хорошо себя в таком возрасте помню, чудом ни во что не влип. Ежовые рукавицы сейчас для него нужны, а бабушка его вконец избалует и очень скоро просто перестанет с ним справляться". Проблема?

— Проблема... — со вздохом отозвался Медведев, уныло глядя в тарелку. — А если им всем вместе жить? Поменяют две свои квартиры на одну большую. Об этом не думали?

— Ты будешь есть или нет? — потеряла терпение Светлана. — Думали. Очередная проблема — мать Сергея с таким вариантом не согласна, жить вместе с ними не хочет. Ирина, похоже, ей не слишком нравится.

Вадим съел еще ложку и решил уточнить:

— У Ирины двушка?

— Двушка.

— Пусть Сергей заберет с собой сына, будут там жить. Тесновато, конечно, но на первых порах, пока еще никто у них не родится, можно устроиться, а потом что-нибудь придумают.

Света только махнула рукой.

— Очередная проблема, на этот раз со школой. Вообще получается, что больше всего испытаний Алешке достанется: мачеха, новый дом, новая школа, другой район города — со старыми друзьями особо не повстречаешься, а новых завести совсем не просто. Ира переживает из-за Алешки и самого Сергея, тот переживает из-за сына, из-за Ирины, из-за своей мамы, а тут еще Игорь — бывший Ирин муж — объявился.

— Этому-то что нужно? — поразился Вадим настолько, что механически отправил в рот две ложки каши подряд.

— Он уже с третьей женой развелся — никто его столько времени терпеть не стал, насколько Ирины хватило — и снова к Ире пришел, думал, она его примет. — Светлана пожала плечами. — Узнал про Сергея и устроил безобразную сцену. Хорошо, что в тот момент Ирин брат у нее был, выставил его силой, а тот начал орать: "Ты своей формой прикрываешься! Был бы нормальным мужиком, неизвестно, на чьей стороне перевес оказался бы!" Максим тут же предложил, что разденется до трусов и голыми руками ему покажет, кто нормальный мужик, а кто нет. Шуму было столько, что соседи чуть милицию не вызвали, раздумали, правда, когда Максима в форме увидели.

— Да-а, кто бы мог подумать... Ну вот, ты говоришь, что не общаетесь, что ничего не знаешь, а сколько всего рассказала, — Вадим отдал почти пустую тарелку Светлане. — Я, наверное, что-то путаю, но мне казалось, что Ирина своего брата Павлом называла.

— Ничего ты не путаешь. Павел — ее старший брат, а Максим — средний, в милиции работает. Самое поразительное, что они с Сергеем в Чечне когда-то пересеклись, насчет деталей Ира сама не в курсе, но они друг друга при встрече сразу признали. Сергей, оказывается, каких-то бандитов зимой задержал, потом в отделении милиции — но не в том районе, где сам работал, а в центре — с Ириным братом столкнулся.

— Света, когда это было? Почему я ничего не знаю? — поразился Вадим и подумал, что новостей сегодня он узнал едва ли не больше, чем за несколько месяцев.

— В конце января, ты в отпуске тогда был. Да никто этого не знал, Сергей разве кому что расскажет? Пока в апреле на работу из милиции письмо с благодарностью не пришло, ничего не было известно.

Медведев устал от такого обилия информации и вздремнул, пока Светлана уносила пустую посуду. Но когда девушка вернулась, он сразу проснулся и продолжил свои расспросы:

— А про старшего брата Ира тебе ничего не говорила? Мне она сегодня сказала, что у него тоже перелом позвоночника был, но некомпрессионный, не то что у меня. Как у него сейчас, без проблем?

— Вообще-то говорила, но как-то вскользь, не конкретно про позвоночник, а что он на машине здорово когда-то разбился, — Света задумалась. — Там проблемы есть, но совсем другого рода — пьет по-черному. Жена от него ушла лет семь назад, если не больше, уехала к своим родителям куда-то на юг, дочку с собой забрала и никаких контактов не поддерживает, только на алименты время от времени в суд подает, хотя он регулярно ей деньги на книжку переводит. Толком нигде не работает, всякой халтурой, как Ира говорит, зарабатывает неплохие деньги и отдает половину родителям, с которыми живет. Остальное отправляет дочке и оставляет себе на выпивку. Не шумит, не скандалит, просто тихо напивается день за днем, и никто его остановить не может, даже бабушка. Но если работа какая-то появляется — ни капли в рот не берет. Вся беда в том, что работы-то достойной нет. Он вместе с Сергеем Сокольским учился, тот его все время зовет в их фирму работать, но Ириному брату не хочется ни от кого зависеть, вот он и пробавляется еще с одним своим приятелем всяким ремонтом.