| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Есть хотя бы кто-нибудь, у кого все хорошо? — почти взмолился Вадим. — Почему у всех одни неприятности? Неужели без этого нельзя?
— Не знаю, Дим, всегда какая-то зебра получается — полоска светлая, полоска темная. Вот наших ребят возьми: Антона, Саньку, Илью. Юля Антошкина маленького ждет...
— Правда?! — Медведев от радостного удивления даже приподнял голову с подушки, но тут же уронил ее обратно.
— Правда, — улыбнулась Светлана. — Девочка три месяца мучилась с жутким токсикозом, а теперь опять какие-то проблемы, снова положили на сохранение. Антошка то раздувается от гордости, будто никто до него ребенка не ждал, то просто летает от радости, когда Юльке получше, то ходит мрачнее тучи от переживаний за нее.
— Ну, тут все-таки больше хорошего. — Вадим был рад за Антона. — Все у них будет в порядке, я уверен.
— Я тоже, — кивнула Светлана. — Илья тоже станет отцом через полгода.
— Илька?! — Вадим был поражен. — Когда он успел жениться? На ком?
— Помнишь, я тебе рассказывала про девочку, с которой Илья в "Атланте" под завалами сидел?
— Там их, вроде, целая компания была, — не без труда вспомнил Вадим, — три или четыре.
— Две девицы из мехового магазина, но речь не о них. Наиля уборщицей работала в аквапарке, там, на работе, и жила еще с двумя своими подружками, такими же приезжими. Они погибли, — Света печально вздохнула, — а Наиля ни одной царапины не получила, но осталась безо всего: ни документов, ни крыши над головой, ни денег, ни одежды. Работала она там без оформления, да и приехала-то сюда, похоже, нелегально. И на родину вернуться не может, и здесь она никто. Пролежала две недели в больнице, и Илья забрал ее к себе. Нет, ты только ничего плохого не подумай, — Света положила руку на плечо Вадиму, — Илюшка в нее влюбился без памяти еще в том подвале, она, говорит, такая нежная, добрая, а уж когда узнал, что ее имя означает "дар, подарок", то сказал, что Наиля ему послана небом. Он хочет на ней жениться, все оформить официально, чтобы Наиля потом гражданство получила, а без документов сделать это невозможно.
— И как же они собираются жить?
— Документы пытаются восстановить и оформить пока что разрешение на временное проживание, через год можно оформлять вид на жительство и только потом заниматься получением гражданства. Тут и Ирина Максима подключила, и Сергей какие-то свои рыночные знакомства с узбеками возобновил, может, они чем помогут. Благодаря Черепанову Наилю взяли на работу в клинику санитаркой, закрыли глаза на отсутствие бумаг. Он, кстати, тоже все свои связи использует, чтобы ей помочь.
— Ну-у, Илька, не ожидал я от него такого... — Вадим был удивлен. — Скорее мог бы Дениса на его месте представить, но он? У самого ни кола, ни двора, снимает какую-то квартиру, деньгами направо и налево разбрасывается, будто папа у него Ротшильд, а сам с семьей в ссоре, девицы вокруг него стаями вьются, стриптизерши какие-то, он то с одной, то с другой... Не очень-то хорошо, оказывается, я своих ребят знал, ты быстрее в них разобралась, — грустно улыбнулся Медведев, сжав Светины пальцы.
— У Ильи есть еще один подопечный — охранник из аквапарка, совсем молодой парень, чуть больше года после армии проработал в "Атланте". Его придавило плитой, и ему пришлось ампутировать ногу. Этот Егор только недавно выписался из клиники, где лежал с краш-синдромом, и теперь Илья вместе с Сергеем пристраивают его на работу в помощники дяде Яндексу. Черепанов не против, он мнению наших ребят доверяет, а вот Виктор Елисеевич как увидел, что парень весь в наколках, встал на дыбы: "Вам лавры Зорина покоя не дают? Тот кошек по помойкам собирает, а вы бомжей и уголовников в институт тащите!" Никогда не видела нашего кадровика таким рассвирепевшим, а уж как Сергей разозлился на его слова! Я и представить себе не могла, что он может быть таким! "Мальчишка по дурости себя разрисовал, у молодняка мода сейчас такая пошла, так что же — теперь на нем клеймо на всю жизнь поставить?! Зэки совсем по-другому себя разукрашивают, уж вам-то это должно быть известно! Если парню не помочь, он и в самом деле по наклонной может покатиться: специальности нет, у родителей еще двое детей младше него, кое-как концы с концами сводят, на работу ему без чьей-либо помощи устроиться почти невозможно, одно остается — сесть в подземном переходе на бутылку попрошайничать!" — Сергей так отчитал нашего кадровика, что тот пятнами пошел, но согласия своего все равно не дал. — Света махнула рукой. — Я потом его до конца дня в чувство приводила, уж очень он на Сергея обиделся: "Что этот мальчишка себе позволяет? Лейтенантишка, да еще младший, вздумал на полковника голос повысить! Понимает, поганец, что я давно в отставке и он под трибунал не попадет! Без него знаю, что урки себе накалывают, а что нет, и знаю, что такими узорами нацисты и им подобные очень увлекаются!"
— И чем все закончилось?
— Пока ничем: Черепанов ушел в отпуск, Порошин — на больничный с гипертоническим кризом, Сергей переживает, жалеет, что не сдержался, а Илья боится, как бы Егор на себя руки не наложил — взгляд у парня, действительно, нехороший — пустой, безнадежный. — Светлана вздохнула. — Привел Егора ко мне, чтобы я с ним поговорила и потом попробовала переубедить Порошина. Я глянула на него: невысокий, почти на голову ниже Сергея, просто прозрачный после больничной койки мальчик, на костылях еле стоит, но главная беда — никому не доверяет, я так и не смогла его разговорить. Илья ему сказал, что с работой придется немного подождать, потому что руководство отсутствует, но Егор, по-моему, догадывается, в чем дело, кивает, даже улыбается, а в глазах — такая боль... Ему бы еще в клинике полежать, окрепнуть, прийти в себя и физически, и морально — каково в таком возрасте инвалидом стать! — а он рвется работать, чтобы не быть в тягость родителям.
Вадим с горечью подумал, что он очень хорошо понимает этого Егора и почти завидует ему — тот может передвигаться самостоятельно, пусть даже на костылях. Что толку с того, что у него ноги на месте, если они бесполезным придатком лежат на койке?! Медведев вспомнил, как Кленов с Худяковым недавно осматривали его. Олег осторожно, как ребенка, приподнял его, и Вадим, впервые за несколько месяцев оказавшись в полусидячем положении, разглядел свои ноги — две сухие палки с атрофировавшимися мышцами, неожиданно большими коленями и показавшимися огромными ступнями. Он ничего не сказал, но, видимо, Олег почувствовал охватившее Вадима отвращение к самому себе, потому что молча поставил ему какой-то укол, от которого Медведеву вдруг все стало безразлично. Он только равнодушно подумал, погрузившись в полудрему, что Света видит это безобразие уже давно и, наверное, привыкла к этому зрелищу.
Сейчас он бросил взгляд на проступавшие под простыней ноги, поморщился и недовольно проворчал:
— Жизнь идет, а я лежу. Только случайно узнаю о том, что творится на свете.
— Ты не выключай телефон, а общайся со своими ребятами, — Светлана всплеснула руками, — и тебе не так тоскливо будет, и они паниковать не станут. А то день, другой до тебя дозвониться не могут и начинают беспокоиться, что с тобой, звонят мне, Олегу, Игорю, в справочную. Дим, пойми, они считают тебя не просто своим командиром, а старшим братом, им очень часто нужны твои советы, поддержка.
— Единственное, что им нужно, — это моя шея, на которую можно повесить все проблемы, — буркнул Медведев. — Неужели те же Илья или Сергей думают, что я кинусь уговаривать Порошина взять на работу парня, которого я в глаза не видел? Они забыли, что у меня с нашим кадровиком отношения, мягко говоря, далеки от приятельских, и моя рекомендация может дать совсем не тот результат, на который они рассчитывают?
— Хочу тебе сказать, — весьма колко заметила Света, — что Виктор Елисеевич переживал из-за тебя не меньше, чем Николай Кронидович, и немало сделал для того, чтобы меня взяли сюда медсестрой. Я думала оформить отпуск без содержания, а он предложил мне работать на полставки. Я на работе бываю едва ли треть от положенного времени, и Виктор Елисеевич, не говоря ни слова, очень многое делает за меня, компьютер освоил, хотя глаза у него даже от плоского монитора болят! Постоянно домой гонит, утром, говорит, не приходи, выспись!
— Наш волкодав давно тобою очарован и ест с руки. Это он ради тебя в лепешку готов разбиться, а я тут не при чем, — ревниво фыркнул Медведев.
— Ради меня он по два раза в день допрос врачам устраивал по поводу твоего состояния?! Да и не только твоего! — возмутилась Света. — Ради меня он, когда ты не мог проглотить ни ложки, окольными путями, через своих бывших сослуживцев доставал импортные препараты для внутривенного питания, которые нам в страну не поставляют?! Ради меня он рвался сдавать кровь в свои почти семьдесят?!
— Ладно, Света, успокойся, я не прав. — Вадим взял девушку за руку. — Тебе нужно было пойти в адвокаты, — усмехнулся он. — Все у тебя хорошие, всех ты защищаешь... Почему ты не стала поступать в юридический?
Света пожала плечами.
— Меня юриспруденция совсем не привлекала, у меня даже такой мысли никогда не было. Папа и бабушка были против медицинского, да к тому же туда нужно было сдавать физику с химией, а эти предметы для меня были едва ли не хуже математики! Папа, — лицо девушки вспыхнуло такой любовью, что Вадим затаил дыхание, — с самого раннего возраста водил меня по театрам, по музеям, когда мы вместе куда-нибудь ездили; мама занималась тем, что сейчас называют шопингом, а папа — моим культурным образованием. Поскольку у меня, к сожалению, нет ни голоса, ни слуха, и меня не брали ни в одну музыкальную школу, то оставалось практически только одно: университет, истфак, кафедра истории искусств. Я никогда не жалела, что получила такую специальность, у нас были потрясающие преподаватели, учиться у них было просто наслаждением, другое дело, что сейчас все это никому не нужно, так, исключительно для внутреннего потребления, — Света иронично усмехнулась. — Если удается выбраться куда-нибудь на выставку, то мне не нужны никакие комментарии; я, не подумай, что хвастаюсь, но иной раз понимаю, что могла бы рассказать о чем-то намного больше и интереснее, чем некоторые экскурсоводы. Только так редко к нам кто-то приезжает! Знаешь, я завидую Ирине, потому что она пять лет прожила в Ленинграде, пока училась, и сейчас в любой момент может туда поехать в гости к своей подруге. Ира мне сказала, что она хочет в июле поехать туда с Сергеем и Лешкой, показать им город. Я была там три раза, но так давно!
— А я только раз, — задумчиво сказал Вадим, — когда в школе учился. Мы туда на зимние каникулы классом поехали. Может, возраст был еще не совсем сознательный — шестой класс, может, погода тому виной — зима, дождь со снегом, потемки из-за этого даже днем, слякоть, но я толком и вспомнить не могу, где был, что видел.
— Мы с тобой обязательно поедем в Питер, — мечтательно улыбнулась Светлана. — Летом, когда там будут стоять белые ночи. За полгода вперед забронируем места в гостинице в самом центре города и станем везде ходить без всяких гидов, которые гонят туристов, как стадо баранов, от одной достопримечательности к другой.
— Когда же это будет, Светлаша? — В глазах Медведева появилась тоска. — Мне кажется, я никогда отсюда не выйду. Вынесут меня отсюда вперед ногами и организуют поездку в крематорий.
— Каким противным ты иногда бываешь! — вздохнула Света. — Нытик!
— Нытик, — покорно согласился Медведев.
— Пессимист!
— Он самый, — Вадим не спорил.
— Ипохондрик!
— Угу...
Светлана задумалась в поисках подходящих определений для Медведева.
— Я больше не буду, — вдруг пообещал Вадим. — Не буду противным, а то ты меня разлюбишь, и тогда я точно умру.
— Только посмей! — Света дернула его за ухо.
Медведев поймал ее руку и прижал к своей щеке. Девушка нежно погладила ее. Пальцы кольнула отросшая щетина, но она не отдернула их, а продолжала ласково гладить его до тех пор, пока Вадим не заснул, убаюканный ее прикосновениями. Его вид уже не ужасал той страшной худобой, как полтора месяца назад, но все равно до выздоровления было еще очень далеко.
* * *
Седьмой класс Алешка Томский закончил кое-как. С классной руководительницей, преподававшей математику, отношения испортились окончательно, и она в отместку настроила против него почти всех учителей. Лешка считал, что к нему придираются ни за что, огрызался в ответ на замечания, а под конец года и вовсе стал прогуливать школу в те дни, когда отец был на работе. Когда это обнаружилось, произошел крупный скандал, в самый разгар которого приехала Ирина.
Оба Томских сердито косились друг на друга, Сергей был красным от негодования, Лешка подозрительно шмыгал носом, а Валентина Михайловна на кухне капала себе очередную порцию то ли пустырника, то ли валерьянки. Ирине пришлось выслушивать всех одновременно.
— Нет, ты представляешь, что этот поганец придумал? — кипятился Сергей. — Если у нас сутки, то он врет бабушке, что ему в школу к третьему уроку, и дрыхнет до двенадцати, а потом до самого ее прихода с работы шатается неизвестно где или телевизор смотрит! Ты только посмотри, что я у него обнаружил! — Сергей показал Ирине несколько дисков с фильмами, которые до порнографии, может быть, и не дотягивали, но явно не были предназначены для детского просмотра, и швырнул их на диван. — Мы в школе марками менялись, а они вот чем!
Бабушка, судя по тому, что Ирина услышала от нее, больше всего была расстроена именно этим, прогулы волновали ее меньше.
— Эти диски ему Владик принес, — Валентина Михайловна встала на защиту внука. — Алешенька никогда бы такое покупать не стал! Ребенок всего лишь из любопытства посмотрел, что там, а ты так орешь на него. Неужели ты считаешь его настолько испорченным? Он и без этого сам не свой из-за неприятностей в школе, а ты только и делаешь, что его ругаешь.
— Мама, не выгораживай его! У этого ребенка скоро борода начнет расти, а ты все сопли ему вытираешь! Забыла уже, к чему приводит снисходительность?! — Сергей рассвирепел окончательно.
— Я уже не ребенок! — обиженно взвыл Лешка под конец отцовской тирады.
— Заткнись! — рявкнул на него Томский.
Валентина Михайловна одной рукой схватилась за голову, другой — за сердце и скрылась в своей комнате.
— Ты видишь, до чего бабушку довел?! — Сергей кинулся вслед за матерью.
— Только я, что ли? — огрызнулся вдогонку отцу Лешка.
Ирина перебрала диски, которые бросил на диван Томский, и совершенно спокойно поинтересовалась у затравленно глядевшего на нее Лешки:
— Ну как, понравилось? Интересно было ознакомиться с технологией?
Лешка промычал что-то совсем невнятное.
— Папа, если бы сам проявлял пленку по-старинке, мог бы тебя сейчас вместо красного фонаря использовать, — с улыбкой сказала Ирина, разглядывая полыхавшие уши подростка.
Тот обрадовался, что можно сменить тему, и начал выяснять, как раньше проявляли пленку и печатали фотографии. Ирина довольно подробно ответила на все Лешкины вопросы, а после этого вернулась к прерванному разговору.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
