| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Андрей Рябов больше года прожил в семье священника в Большой Каменке. Столько времени потребовалось, чтобы он перестал бояться окружающего мира, но принять его так и не смог. У него созрело твердое решение получить духовное образование, а затем уйти в монастырь. О том, чтобы заняться бизнесом, продолжить дело отца, Андрей даже слышать не хотел, он готовился сдать экстерном экзамены за курс средней школы и поступить в семинарию. Родители долго, но безуспешно уговаривали его отказаться от этой идеи, и отец Глеб тоже считал, что позднее Андрей может пожалеть о сделанном выборе. "В этом мире много зла, которому нужно противостоять, причем, не обязательно насилием, но бежать от него нельзя, оно может достать даже за стенами святой обители, если душа не утвердилась в вере в добро", — духовный отец Андрея пытался переубедить его, но не смог.
— Через полтора года после суда Андрей получил письмо, которое потрясло его и чуть снова не отправило на больничную койку. — Вадим внимательно слушал историю, которая казалась ему пересказом какой-то мелодрамы. — Девица из той компании, в которой Андрей проводил каникулы, написала ему, что родила от него ребенка и оставила его в роддоме, поскольку у того оказался синдром Дауна. Андрей был в еще большем шоке, чем его родители, потому что этим подтверждались его подозрения в том, что он действительно мог совершить все то, в чем его обвиняли, и на свободе он находится только потому, что в процессуальных документах было столько ошибок, что суд не принял их к рассмотрению. Эту девицу он почти не помнил, имя ее, если и знал, то забыл, и не имел ни малейшего представления, когда и где с ней переспал. Андрей, не предупредив никого, поехал по указанному в письме адресу и потребовал отдать ребенка ему, потому что он его отец.
С несовершеннолетним мальчишкой, не имевшим никаких доказательств и даже не запомнившим имени матери ребенка — письмо она подписала какой-то кошачьей кличкой — никто серьезно разговаривать не стал, но малыша ему все-таки показали. Андрей пообещал с помощью генетической экспертизы доказать свое отцовство и кинулся домой к отцу за деньгами на это исследование. Родители очень надеялись на отрицательный результат, который успокоил бы Андрея и подтвердил его непричастность, тогда всю эту историю можно было бы постараться забыть.
— Отцом ребенка, действительно, оказался Андрей. — Света печально улыбнулась. — К тому времени, как были готовы результаты всех экспертиз — их для уверенности делали одновременно в трех местах — ему исполнилось восемнадцать лет, доказательства были налицо, и вскоре он привез Васю, которому скоро должен был исполниться год, домой. Малыш только-только начал сидеть, даже ползать он еще не пробовал, но, похоже, что-то понимал и улыбался, когда с ним ласково разговаривали. Андрей полностью посвятил себя сыну, как не каждая мать сможет это сделать. Он решил, что ребенок послан ему во искупление его грехов и грехов его предков, примерно такого же мнения со временем стал придерживаться и Александр Николаевич, но не мать Андрея, которая не примирилась с мыслью о том, что у нее может быть такой внук. Ни о каком монастыре, ни о семинарии, ни о какой-либо вообще учебе речь больше не шла; ребенка возили по врачам столичных клиник, находили для него нянек со специальной подготовкой, но Вася даже не пытался говорить, испуганно на них смотрел, и только Андрей мог понять, что нужно малышу.
— Светочка, откуда ты все это знаешь? — Вадим прикинул, что Светлана как раз примерно в это время работала у Рябова, но ее осведомленность была намного большей, чем у рядовой сотрудницы фирмы. — В такие подробности обычно посвящают только очень близких людей...
— Александр Николаевич считал, что моя мама слишком много внимания и здоровья отдала защите Андрея, не замечая своего недомогания. — Светины глаза вдруг потухли, превратившись из голубых в серые. — Когда у нее обнаружили рак, он отправил ее в специализированную клинику в Израиль, но было поздно — даже там с четвертой стадией ничего не смогли сделать, и через два месяца мамы не стало. Потом бабушка, потом папа. Александр Николаевич во всем обвинял себя, пытался помочь... — Света помолчала. — Мне он дал работу переводчицы, которую я могла выполнять дома и не отходить от папы, а когда не стало и папы, то взял меня в отдел внешних сношений и не просто всячески опекал, но и делился со мной всем, что происходило у него в семье.
— Андрея сюда на работу взяли благодаря тебе? — Вадим был в растерянности. История с Андреем вызывала содрогание, сердце разрывалось от боли за Свету, от попытки представить, что ей пришлось перенести, к этому примешивалось желание выяснить все до конца об ее отношениях с Рябовым и понимание неуместности этого разговора именно сейчас. — Ты и отца Глеба знаешь?
— Его я знаю только заочно, мы с ним разу не виделись, даже когда я приезжала в ваш лагерь в Каменке. Тебя я тогда тоже не видела. — Света слабо улыбнулась, но глаза ее оставались такими же потухшими, а Медведев залился краской стыда, вспомнив свое дикое поведение во время приезда гостей. — Я даже и не знала, что Андрей столько времени прожил как раз в том поселке, куда вас отправили. Про отца Глеба я знаю только, что он бывший военный.
— Моряк-подводник, — уточнил Вадим. — Я с ним не сказать, что много общался, но встречался и по служебным делам, и просто так. У него в церкви икона есть, святую на которой будто с тебя писали — у нее твои глаза, Шурик это первым заметил.
— Вот видишь, сколько совпадений ... — Света о чем-то задумалась. — Андрея сюда взяли без моего вмешательства, я очень удивилась, когда два месяца назад увидела его здесь. Ему отец давно рассказал про институт и про клинику, надеясь, что сын решит стать врачом и пойдет учиться, но Андрей этого не хочет и требует себе самую тяжелую работу, он воспринимает ее как своего рода послушание и переживает, что не может взвалить на себя еще большее бремя. Он сделал бы это, уехал работать санитаром в какую-нибудь сельскую больницу, где нет горячей воды, канализации и центрального отопления, если бы не Васенька. "Подумай о ребенке", — только эти слова действуют на Андрея.
— Светочка, прости меня, мне очень стыдно. — Медведев прижал к губам тонкие пальцы девушки. — Я ничего не знал о твоих родителях, выслушивал о них всякие сплетни и, что самое ужасное, сам наговорил тебе гадостей. Прости меня.
Вадим закрыл глаза другой рукой, чтобы девушка не увидела выступивших от отчаяния слез. Нежные губы легко коснулись его лица раз, другой, еще раз.
— Ты не знал, — тихо сказала Светлана. — Теперь ты знаешь все и о них, и об Андрее, и о том, что нас связывает.
Пришел Андрей, принес ужин.
— Сегодня вечером и завтра с утра вы, Вадим Дмитриевич, еще на старом рационе, — он будто извинялся за то, что принес овощное пюре с куриным суфле и отвар шиповника. — Потом, я думаю, у вас будет другой стол. Через час я заберу посуду и принесу кефир.
Медведев смотрел на Рябова совсем другими глазами, чем два часа назад. Он испытывал даже что-то вроде уважения к Андрею, не чуравшемуся самой черной работы, какими бы побуждениями он при этом не руководствовался. Вадим подумал о том, какое же счастливое детство было у него. Семья в деньгах не купалась, но и не бедствовала, учился он не заграницей, а в обычной школе с нормальными учителями, друзей у него было немного, но это были настоящие друзья. Родители его любили, следили за ним, но не донимали чрезмерной опекой, а сам он в меру бездельничал, в меру хулиганил, но, в общем-то, тоже не доставлял им особых забот. Жизнь его текла не особо гладко, но таких потрясений в ней все же не было. Вадим вспомнил себя шестнадцатилетнего и представил себя на месте Андрея. Медведеву стало жутко от этих мыслей, а Светлана поняла по его взгляду, что очень сильно растревожила его своим рассказом.
— Ты ведь спать не будешь, — грустно сказала она. — Зря я тебе сегодня об этом рассказала, у тебя и так стресс от переселения, а тут еще такая безрадостная история. Я останусь с тобой до утра.
— Не стоит, Светлаша, так меня баловать, — отказался Вадим, — я не ребенок, должен справляться со своими нервами. Поставь мне укол или усыпи своим способом и поезжай домой. Тебе тоже ведь нужно отдыхать, тем более что и ты сегодня расстроилась от воспоминаний. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом, пока я в себя это едиво, — так с недавних пор он стал называть протертую еду, которой его кормили, — заталкивать буду. Когда ты на работу выйдешь?
— С первого сентября. — Света немного подняла изголовье кровати и подложила Вадиму еще одну подушку.
— Елисеич, наверное, зарос бумагами до потолка, ждет не дождется, когда ты выйдешь.
— Он уже и сам с компьютером неплохо разобрался, — улыбнулась Света, — понял, что на меня надежда плоха. Даже когда выйду на полный день, все равно нужно будет много времени уделять ребятам, они без меня, в лучшем случае, на том же уровне остались, но подозреваю, что никто толком не занимался и придется все начинать сначала.
— Лентяи! — высказался по этому поводу Медведев. — Генка их распустил.
— Да, — согласилась Светлана, — он не очень справляется с ребятами. Раз в месяц ходит к Черепанову с рапортом, просит освободить его от обязанностей твоего заместителя. Назначайте, говорит, Петровича — он самый опытный работник и по возрасту старше всех, а меня оставьте в покое.
— А Кронидыч на это как реагирует?
— Сует ему рапорт назад и выгоняет из кабинета, потому что дядя Саша пригрозил уйти на пенсию, если его поставят командовать "этой бандой".
Вадим поел кое-как, слушая Светины рассказы о том, что происходит на работе, а потом полночи ему снились кошмары. Его судили за что-то настолько жуткое, что никто даже не осмеливался заговорить о том, что он сделал, сам же Вадим не помнил ничего и терзался сомнениями — вдруг он, действительно, сделал это. Но что? В зале суда по очереди появлялись какие-то люди, по большей части, незнакомые и, увидев его, в ужасе отшатывались и говорили: "Да, это он!" А он находился в железной клетке, руки и ноги сковывали тяжелые кандалы, но этого, видимо, было мало для такого опасного преступника — Медведев с ног до подбородка был залит прозрачной массой, похожей на стекло, и он не мог не только двигаться, но даже дышал с трудом.
Черты лиц судей и прокурора было невозможно разглядеть, они оставались в тени капюшонов, низко накинутых на головы, голоса были неразборчивы, но Вадим с трудом уловил слова: "Сомнений практически нет, это он, но послушаем, что нам скажет защита".
Адвокат встал и откинул капюшон. Светлана! Она пришла защитить его! Медведев не мог понять, что она говорила, но доводы обвинения рушились от ее слов, и одновременно трескалось стекло, куски его со звоном падали на каменный пол и рассыпались в блестящую пыль, которую прочь уносил сквозняк.
"Невиновен!" — прозвучал приговор суда. Исчезло не только стекло, пропали, будто испарились, кандалы и решетка. Вадим, не помня себя от счастья, устремился к Светлане. Ноги плохо слушались его, он шел еле-еле, а она стояла неподвижно, с улыбкой смотрела на него... и таяла прямо на глазах! Как Снегурочка в детской сказке!
Медведев нечеловеческим усилием бросился к своей защитнице, но прикоснуться к ее руке у него не получилось — пальцы прошли сквозь туманную дымку, которая с каждым мгновением редела все больше и наконец исчезла совсем. Светлана пропала, на тяжелой дубовой скамье осталась только мантия из плотной темной ткани.
С придушенным криком Медведев проснулся, сердце колотилось, как после марафонской дистанции. Он потянулся за водой, свалил на пол стакан, задев его рукой, и напился прямо из бутылки, пролив почти половину на себя. Три часа... Вадим боялся снова заснуть, он не хотел снова увидеть тот же кошмар. Пусть бы с ним делали что угодно, но со Светой не должно происходить ничего плохого даже во сне. Он включил светильник в изголовье и нашарил на тумбочке Ирину читалку. В памяти электронной книги она сохранила несколько сотен произведений, среди них не было ни детективов, ни фантастики, ни мистики, в основном, русская и зарубежная классика, попадались и современные писатели. Накануне Медведев читал "Швейка", но сейчас ему хотелось чего-нибудь умиротворяющего.
Тихо щелкнул замок в двери, и в палату вошел Андрей.
— Что случилось, Вадим Дмитриевич? Почему вы не спите? Болит что-нибудь? Позвать сестру или врача? Что-то нужно? Скажите, я сделаю.
— Ничего не нужно, просто кошмар приснился, — Вадим отказался от помощи. — Я что, кричал на все отделение?
— Нет, я ничего не слышал. Мне просто показалось, что вам плохо, я подошел к палате, увидел под дверью свет и понял, что вы не спите. — Андрей при неярком освещении чуть не наступил на валявшийся на полу стакан, поднял его, вымыл и поставил на тумбочку. — Хотите пить? Давайте, я вам помогу.
— Да успокойся, пожалуйста, я уже сам напился. Иди спать, я почитаю немного и тоже, наверное, засну.
Андрей внимательно посмотрел на Медведева.
— Я сейчас вам кое-что принесу, это поможет. — Через несколько минут он вернулся с маленькой иконкой размером с карманный календарь и пристроил ее на тумбочку рядом с кроватью так, чтобы она не могла упасть. — Пресвятая Богородица охранит вас, прогонит тяжелые думы и дурные сны. Если вы не верите, — Андрей догадался, что хотел сказать ему Вадим, и улыбнулся, — это не имеет значения, она помогает и тем, кто не верит, но кому плохо. Я помолюсь за вас и поставлю завтра свечку.
— Я ведь некрещеный, — Медведев слегка растерялся, не зная, что сказать в такой ситуации. Когда-то он слышал, что над некрещеными церковные обряды не исполняют.
— Отец Глеб говорит, что можно молиться и за некрещеных, я все время так делаю. Его я тоже попрошу помолиться за вас.
Андрей ушел, а Вадим нашел в Ирининой читалке нашел Тургенева и увлекся "Записками охотника". Когда-то в школьные годы Медведев читал их, но в памяти не осталось ничего, кроме натужных попыток написать сочинение на тему о роли пейзажа в творчестве классика русской литературы. Сейчас же он воспринимал эти рассказы совсем по-другому, переносился мыслью в изображенные писателем края, воочию видел описанных им людей. Забыв обо всем, Вадим читал почти до самого утра, пока сон наконец не сморил его.
* * *
К утру дождь перестал, и Медведев, проснувшись, разглядел в просвет между облаками голубое небо, а чуть позже в окно заглянуло солнце. Светлана, когда пришла к нему в восемь часов, увидела, что Вадим держит на ладони солнечный блик, будто какого-то маленького зверька или птицу.
— Надо же — солнце, — удивленно улыбнулся он, щурясь от непривычно яркого света. — Так тепло, когда оно на меня попадает... Раньше я почему-то не обращал на это внимания.
— Сейчас твоя чувствительность обострена, потому что ты долго был лишен очень многого. — Света нежно прикоснулась к его щеке. — Знаешь, сегодня солнце появилось первый раз за последние два месяца, и все вокруг будто проснулось, — девушка немного задвинула жалюзи так, чтобы солнце не светило Вадиму в лицо. — И ты, я смотрю, повеселел. Как спалось на новом месте?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
