| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Игорь, Сергей, Данила! — коротко скомандовал Артем, и через миг визг трех "болгарок" заглушил все остальные звуки. Только по губам можно было догадаться, что Рябинин расспрашивает Томского о том, что случилось со вторым десантником, только-только начавшим приходить в себя.
— Это я его... — признался Сергей. — Он полез снимать пацана, ну, я... так получилось... остановил его в последнюю секунду.
— Ну, ты, брат, даешь... — покачал головой Артем. — Такого буйвола уложить...
— Так он же наш! — гордо повторил бритый, обращаясь к Рябинину. — Тут все по делу было, конкретно — никаких претензий!
Десантник в подкрепление своих слов сначала схватил Томского за руку, потряс ее, пожимая, а потом обнял его за плечи и спросил с жадным любопытством:
— Слушай, друг, а что это за приемчик такой?! Я не уловил! Покажешь?
— Сейчас? — усмехнулся Сергей.
— Друг, да за кого ты меня держишь?! — возмутился бритый. — Мы с тобой должны посидеть душевно, пообщаться — свои ж люди-то! — Тут его внимание переключилось на спасателей, которые закончили выпиливать кусок ограды с висевшим на ней телом, и осторожно укладывали окровавленного парня на носилки. Десантники помогали им. — Вы так с этой железякой Димку и повезете?! — ужаснулся бритый.
— По-другому нельзя, — на ходу бросил через плечо Роман. — На операционном столе этот металлолом вытаскивать надо.
— Димка... — бритый судорожно сглотнул, — он... будет... не умрет?..
— Мы успели вовремя, — ответил вместо Романа державший капельницу Алексей, — а в нашей клинике хирурги и не с таким сталкивались.
— Можно я с вами? — несмело попросил бритый, глядя на то, как в машину грузят носилки с его приятелем.
— У нас места в обрез, мы лучше твоего друга с собой возьмем, — Артем кивнул в сторону еле стоявшего на ногах тезки Томского. — А ты, Серега, — обратился он уже к Томскому, — обязательно должен с нами поехать.
Сергей молча кивнул, понимая, что на рынок он уже не попадет, да и идти домой в окровавленной одежде не стоит, и запрыгнул в тронувшийся с места "Урал", Рябинин тоже на ходу забрался в кабину.
— Мужики!!! — бритый бросился наперерез "Уралу" и в отчаянии завопил: — Да я куда-нибудь в угол ужмусь, чтобы места не занимать, на крыше могу поехать, на подножке!!! Ну не могу ж я Димку оставить, понимаете, мы ж с ним в одном дворе живем... Что ж я матери его скажу?..
— Заткнись, придурок, и полезай в машину!!! — взорвался спокойный обычно Артем. — У нас каждая секунда на счету, а ты!..
Через несколько секунд завывавший сиреной "Урал" скрылся за поворотом, оставив протрезвевших от случившегося десантников и толпу зевак, обсуждавших несчастный случай, и почти сразу же раздался звук еще одной сирены — на место происшествия подоспела "Скорая", а следом за ней прибыл наряд милиции.
* * *
Как только удалось ликвидировать все очаги инфекции, и прекратились непредсказуемые скачки температуры, Кленов решил взяться за Медведева, расписав по дням намеченные операции. Сначала Вадим попал в руки Худякову, который в свое время спас его ногу от неизбежной, как считали другие врачи, ампутации, а затем методично воссоздавал левое бедро из того "фарша", в которой оно превратилось. Другой врач гордился бы достигнутым результатом, но Олег хотел вернуть ноге полную функциональность и для этого запланировал не одну операцию.
Худяков оперировал друга без общего наркоза, и Вадим услышал разговоры врачей, проснувшись, когда закончилось действие снотворного. Он не чувствовал ничего, единственным ощущением было периодическое передавливание плеча манжетой тонометра. Профессиональные термины скользили по поверхности сознания Медведева, не откладываясь в нем, и Вадим снова задремал, устав смотреть в белый потолок над головой. Из забытья его выдернул звук работающего сверла, который сменился лязгом соприкасавшихся металлических предметов. Медведев все так же ничего не ощущал, но эти звуки сами по себе вызвали неприятное чувство, которое нарастало с каждой секундой, превратившись в непереносимую муку, внутри натягивалась струна, грозившая вот-вот лопнуть. Вадиму хотелось вскочить, крикнуть, хоть как-то прекратить эту пытку, но единственное, что он смог сделать — резко повернуть голову, хрипло вздохнув при этом, потому что даже такое движение отозвалось пронзительной болью в сломанном позвоночнике.
Над Медведевым склонилась фигура, закутанная в спецодежду до такой степени, что он не понял, мужчина это или женщина. Тут же появилась другая, но теперь он узнал Худякова.
— Долго еще? — не выдержал Вадим.
— Долго! — сердито ответил врач и отвернулся, а Медведев почувствовал укол в руку и тут же провалился в небытие.
Проснулся Вадим уже в своем боксе. Медведеву казалось, что он всплывает на поверхность из-под воды и никак не может сделать это. Перед глазами колыхались блеклые полотнища, раздвигались полупрозрачные перегородки, и он не сразу понял, что давно лежит с открытыми глазами, что сон перешел в явь. Открылась дверь, и кто-то подошел к нему.
— Света... — еле ворочая языком, пробормотал Вадим, увидев голубые глаза.
— Никак проснуться не можешь? Уже вторые сутки после операции пошли, но Олег решил не будить тебя насильно, — улыбнулась Светлана. — Тебе слишком маленькую дозу снотворного ввели, потом нужно было половинку нормы дать, а вкололи полную порцию. Ты бы слышал, как наш Айсберг анестезиолога разнес!
Прохлада влажного полотенца, прикоснувшегося к лицу, оживила Медведева, и он уже более осмысленно огляделся по сторонам. Ничего нового, все те же стены, потолок, датчики, приклеенные к груди, и вечная трубка системы в левой руке. Вадим тяжело вздохнул.
— Не вздыхай. — Громкий голос Худякова заглушил шорох открываемой двери. — Это только первый этап, мы постарались восстановить изначальную длину. Я должен еще пару раз с тобой поработать, чтобы твоя конечность начала нормально сгибаться, а потом Кленову отдам, но, имей в виду, он за один заход тоже не управится.
— И долго вы надо мной колдовать собираетесь? — Вадим устало прикрыл глаза. — К чему все это? Какая разница, какой длины нога, как гнется она, или ее вообще нет, если остаток жизни я проведу в инвалидной коляске?
— Опять ноет, — нахмурился Олег. — Долго ему, видите ли! А ты понимаешь, сколько времени мы потеряли из-за твоей выходки и осложнений после нее? Если бы не это, ты уже давно мог бы вести, если не обычную жизнь, то, во всяком случае, здесь, в полной изоляции от мира, тебя не нужно было бы держать!
Светлана, заметив, как потухли глаза Вадима, покачала головой и взглядом попросила Олега уйти.
— Дим, что с тобой? — спросила она, когда врач вышел из бокса.
— Зачем все? Зачем было меня спасать? Один раз, другой, третий? Зачем все эти безрезультатные попытки лечить меня? Тратить силы, время, деньги? Пусть бы все шло, как шло... — Медведев закрыл глаза.
— Димка, ну что ты опять раскис!
— Светочка, посмотри правде в глаза! Допустим, меня окончательно заштопают и выпишут из клиники, а что потом? — Вадим в отчаянии глянул на девушку. — Пока я спал, мне снилось, что я здоров. Знаешь, что я делал во сне? Поднимался по задней лестнице в нашем старом здании, всего-то! Под ногами скрипели и прогибались ступеньки, на предпоследней перед входом на третий этаж, если помнишь, одна доска шаталась, все собирались укрепить ее, да так и не сделали ничего... Я перешагнул через нее и вдруг почувствовал себя таким счастливым, а проснулся — все то же самое. Я же никогда не смогу передвигаться сам! Не смогу работать! Ты представляешь, какая это будет жизнь? Как мы с тобой сможем существовать? На какие средства? На твою зарплату и мою пенсию по инвалидности?
— Вот только про пенсию ты мне еще ничего не говорил, все остальное я уже слышала!
— А что я смогу делать? Какая от меня может быть польза? — Медведев никак не мог успокоиться.
— Если уж ты заговорил о пользе, то скажу тебе, что сейчас от тебя большая польза для науки, — чуть насмешливо улыбнулась Света, — на тебе врачи нашей клиники отрабатывают новые методики. Знаешь, это очень удобно, когда вместо десятка пациентов можно иметь дело с одним.
— Спасибо, — саркастично сказал Вадим после небольшой паузы, во время которой "переваривал" услышанное и решал, насколько сильно стоит обидеться, — значит, для врачей я — подопытный кролик. Прелестно! А для тебя кто?
— Мой любимый, — Светлана ласково коснулась пальцами его щеки.
— Неужели? — недоверчиво спросил Медведев, все еще хмурясь, хотя в глубине души мгновенно растаял от ласкового прикосновения.
— Любимый, — повторила девушка.
— Докажи, — Вадим хитро улыбнулся, — поцелуй меня, только по-настоящему, а не как ребенка.
— Не буду я тебя целовать, — отказалась Света, — ты колючий. Неделю назад попросил электробритву принести, чтобы самому бриться, и, по-моему, ни разу ею не пользовался.
— Пользовался, — возразил Медведев и честно признался: — Один раз. Она тяжелее, чем я думал, мне еще сложно чем-то таким заниматься, в руках совсем силы нет, — вздохнул он, но тут же предложил: — Давай ее сюда, я приведу себя в порядок, и тогда тебе придется меня поцеловать.
Вадим устал через какие-то две минуты, и Светлана отобрала у него бритву.
— Последний раз я тебя брею, больше не мечтай, — пригрозила она.
Вадим лежал молча, слегка улыбался и только по Светиной команде осторожно поворачивал голову то вправо, то влево.
— Ну вот, теперь на человека похож, а не на дикобраза, — удовлетворенно заметила Светлана, убирая бритву.
— И что, это все? Мы, кажется, о чем-то еще договаривались! — Он не успел договорить, как почувствовал прикосновение нежных губ к щеке. — Халтура! — возмутился Вадим. — Я же просил по-настоящему!
Он неожиданно быстро, не обращая внимания на резкую боль в позвоночнике, повернул голову и поймал Светины губы своими, а свободной рукой постарался поближе притянуть ее к себе. Вадим постарался вложить в поцелуй любовь, восхищение и благодарность, хорошо зная, что словами не сможет высказать всех своих чувств. Он стянул полупрозрачный берет, закрывавший волосы, зарылся в них лицом и на миг забыл обо всем.
— Олег мне голову оторвет, если увидит, чем мы с тобой занимаемся!
Света высвободилась из его объятий и, поспешно заправив волосы под шапочку, снова надела маску.
— Пусть только попробует! — заявил на это Вадим. — Я ему тогда не только голову, но и все остальное оторву и в помойку выброшу, чтобы назад не пришили!
— Чего это ты развоевался?! Ишь какой! — В боксе появилась Оксана и погрозила Медведеву пальцем. — Светочка, он к тебе приставал? Целоваться лез? Ты ему воли не давай! — со смехом посоветовала она. — Будет руки тянуть куда не надо, ты его сразу окорачивай, а то знаю я этих типов...
— Боже, сейчас начнется! — простонал Вадим.
И началось...
К своим обязанностям Оксана приступила по-деловому:
— Михалыч сказал, что тебе пора переворачиваться на бок.
— Вы что, спятили? Совсем с ума сошли? — Вадим такого не ожидал. — Как? Я даже голову толком повернуть не могу!
— Я разве говорила, что ты сам должен это делать? — пожала плечами Оксана. — Мы со Светочкой сейчас тебя осторожненько перевернем вдвоем, а чуть погодя она и одна справится.
Оксана убрала капельницу, стянула с Медведева простыню и начала командовать:
— Светочка, придержи трубки, чтобы ничего не придавить, и подхватывай его под коленки. А ты не ленись, помогай нам, — она толкнула Вадима в левое плечо, — хватайся за боковину. Раз-два, взяли! Света, следи, чтобы позвоночник не перекрутился!
Медведев судорожно вцепился рукой в металлический поручень, сжался и даже зажмурился, ожидая, как боль взорвет тело, но ничего не произошло. Давным-давно забытое ощущение — он лежал на боку, подушка давила не на затылок, а на щеку, голая спина ощутила легкое движение воздуха. Вадим осторожно открыл глаза.
— Ну как? Больно было? — Оксана гордо подбоченилась.
— Нет.
— А ты боялся! — рассмеялась Оксана и дальше начала свои обычные насмешки и издевки над Медведевым: — А кто это тут у нас такой непослушный? Кто опять пластырь с себя отдирал? Кого я сейчас отшлепаю? — Все свои действия медсестра сопровождала умильными восклицаниями, будто нянчилась с младенцем: — Чья тут такая попка? Наша это попка, наша... Ой, это что такое? Надо же, прыщик вскочил! А вот мы его сейчас зеленкой! — Медведев, сдерживаясь из последних сил, закрыл глаза. — Света, я присыпку принесла, подай мне, пожалуйста, банку. Мы эту нашу попку сейчас припудрим, и будет она сухая и розовая, как у поросеночка! — Оксана даже причмокнула. — Побрился сегодня, умничка, какой красивый мальчик стал, глаз не отвести. Ах, ты, мой сладкий, давай-ка я тебе волосики расчешу.
Света, еле сдерживая смех, постаралась спрятаться в угол, чтобы Вадим ее не увидел. А он, не в силах слышать Оксану, издал сдавленное рычание:
— Хватит! Пошла отсюда! Света, прогони ее!
— Фу, какой злюка! — медсестра, довольно улыбаясь, неторопливо выплыла из бокса.
— На что она рассчитывает? — сердито спросил Медведев у Светланы. — Что в один прекрасный день я вскочу и пришибу ее? Хочет таким способом заставить меня встать? Она другого добьется — кровоизлияния в мозг! У меня сейчас давление, наверное, за двести!
— Димка, успокойся, — улыбнулась Света, — не обращай внимания на ее слова.
— Легко сказать, — проворчал Вадим. — Что я ей, ребенок, что ли? Попка! Прыщик! Пусть с внуками своими так разговаривает!
Светлана укрыла его простыней.
— Тебе удобно лежать? Ничего не болит?
— Шею тянет, — после некоторого размышления ответил Медведев, — голова куда-то опрокидывается.
— Подушка низковата, — предположила Света, и через минуту Вадим почувствовал, как она приподнимает его голову и подсовывает еще одну небольшую подушку. — Так лучше?
— Другое дело. Посиди со мной, не убегай никуда, раз Оксана уже на работе.
Светлана присела на край кровати и прикоснулась рукой к спутанным волосам, погладила спину.
— А Оксана права, у тебя на голове скоро настоящий колтун образуется, пора с тобой что-то делать.
— Потом, Светочка, ладно? Потом...
Медведев начал задремывать, убаюканный ласковыми прикосновениями, да и снотворное еще не до конца прекратило свое действие. Через несколько минут Вадим крепко уснул. Время давно уже деформировалось для него — мимолетная дремота казалась полноценным сном с запутанными сновидениями, а многочасовое забытье воспринималось как один миг между периодами бодрствования. Мозг, месяцами не получавший новых впечатлений, творил из имевшихся в нем воспоминаний настолько причудливые фантасмагории, что Медведев иной раз начинал думать, все ли в порядке у него уже не с нервами, а с психикой. Наркоз, вернее, выход из него, сопровождавшийся сильной тошнотой, а то и рвотой, и галлюцинациями, сам по себе был мучением, к тому же он раз от разу усиливал то, что Светлана называла эмоциональной лабильностью — спокойное благодушное настроение Вадима мгновенно сменялось вспышками дикого раздражения, даже ярости, которая в свою очередь могла моментально пройти, и на его лице появлялась улыбка. Впрочем, чаще всего он находился в мрачно-угнетенном состоянии.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
