| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Как обычно — сначала парочка кошмаров, а потом, кажется, ничего не снилось, — Медведев зевнул. — Ерунда, не беспокойся.
Светлана заметила на тумбочке иконку.
— Андрей принес?
Вадим кивнул.
— Чудной пацан. Он обо всех такую заботу проявляет?
— Да, — улыбнулась Света, — но к тебе у него особое отношение.
— Это почему же? — удивился Медведев.
— Потому что Андрей знает, что я тебя люблю. Он боготворил мою маму, а потом перенес это чувство на меня. Мне порой бывает ужасно неловко, когда Андрей смотрит на меня с прямо-таки молитвенным восторгом, от его обожания я попросту теряюсь. Нет, Дим, ты только не подумай, пожалуйста, ничего дурного, — Света заметила ревнивый огонек в глазах Вадима, — он не то что не пытается ухаживать за мной, а даже не решается иной раз посмотреть на меня. Андрей такой робкий и стеснительный, что, когда узнал про тебя, целый день собирался с духом, чтобы спросить, женаты мы или нет.
— И что ты ему сказала? — Вадим взял девушку за руку.
— Сказала, что мы поженимся, когда ты поправишься, — Света присела на край кровати и, наклонившись, прижалась головой к его плечу.
— Это правда? Я поправлюсь? Ты меня не бросишь? Мы всегда будем вместе?
— Конечно, милый, — улыбка девушки прогнала сомнения Медведева. — Давай будем умываться и одеваться. Если ты не против, я позову Андрея и покажу ему, что он должен делать, — предложила Светлана. — Мальчик он старательный и сообразительный, все схватывает на лету.
— Можно в другой раз?
Сейчас Вадим никого не хотел видеть. Ему было так хорошо на солнце, рядом была Света, и этот миг тишины и покоя он стремился продлить хотя бы до завтрака. Светлана поняла его желание.
— Погрейся на солнышке, — она откинула простыню. — Я дверь сейчас закрою, чтобы никто не вошел.
Вадим блаженно улыбнулся, когда обнаженное тело вместо одеяла окутало мягкое тепло солнечных лучей.
— Хорошо-то как!
Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как Света занимается ежеутренними гигиеническими процедурами. Не чувствуя ее прикосновений, Медведев старался не думать о том, что ей сейчас приходится с ним делать.
— Дим, не спи, — Света тронула его за плечо и провела по щеке горячим влажным полотенцем. — Умойся, а потом побрейся, ты снова начал зарастать. — Вадим, не открывая глаз, сморщил нос, шевелиться ему не хотелось, однако Света продолжила тормошить его. — Завтра и послезавтра выходные, обхода не будет, после завтрака сможешь лентяйничать сколько угодно, но вообще-то готовься к тому, что с понедельника у тебя начнется физиотерапия.
— Меня будут куда-то возить? — Медведев вздрогнул.
— Нет, пока физиотерапевт будет приходить сюда, но постоянно оставаться в палате у тебя все равно не получится — уже на следующей неделе нужно будет и разные обследования проходить, и снимать мерки для корсета. Да мало ли что еще... А потом и на улицу разрешат выходить. — Света задумалась. — Привезу тебе спортивный костюм, несколько футболок, рубашки тогда не понадобятся.
Вадим покосился на висевшую наготове на спинке кровати рубаху и вздохнул. Если надевать костюм, то придется надевать и памперсы, которые, как ничто другое, угнетающе действовали на психику Медведева, сколько бы Олег ни говорил о том, что они изначально были придуманы не для грудных детей, а для летчиков-высотников. Рубашка с завязками сзади тоже доводила его до бешенства, пока Света не обрезала тесемки и не стала просто накидывать на него это ненужное, по его мнению, одеяние, чуть подтыкая тонкую ткань под бока. Теперь Вадим мог самостоятельно снять рубаху, если она начинала раздражать его. Он не так уж часто делал это, но само сознание того, что можно обойтись без чьей-либо помощи, немного успокаивало нервы.
После завтрака Медведев с бСльшим, чем накануне, интересом стал разглядывать палату. При ярком утреннем солнце обстановка выглядела почти по-домашнему, и Вадим, к собственному своему удивлению, преисполнился неожиданным оптимизмом. Он даже включил телевизор в ожидании врачебного обхода, но очень быстро задремал под бормотание диктора с новостного канала. Светлана оставила его одного и ушла подписывать обходной лист — на следующей неделе она увольнялась из клиники и выходила на свою прежнюю работу.
Все в отделении жалели, что Света уходит, но никто даже не заикнулся о том, чтобы она осталась. Танюшка Макова вернулась в бухгалтерию еще раньше, как только Кирилла перевели из ожогового отделения в офтальмологическое, но несколько раз в день прибегала к нему, хотя Задонцев уже мог обойтись без ее постоянного присутствия, приспособился действовать только левой рукой, а остатки зрения позволяли ориентироваться в знакомом помещении. Ему предстояло еще немало операций и на глазах, и на культе правой руки, и на лице, обезображенном послеожоговыми рубцами. К концу года Танюшка с Кириллом собирались пожениться. Ее родители давно относились к Задонцеву как к сыну, заменившему им Захара, тоже спасателя, погибшего несколько лет назад, а мама Кирилла, всегда мечтавшая иметь дочку, души не чаяла в будущей невестке.
— Дим, проснись, к тебе пришли.
Ласковое прикосновение к щеке разбудило Медведева. Он ожидал увидеть Кленова, может быть, Олега или еще кого-нибудь из врачей, но рядом со Светланой в белом халате внакидку стоял Черепанов. От неожиданности Вадим даже уронил пульт, когда стал выключать телевизор.
— Здравствуй, Вадим, — Николай Кронидович наклонился к Медведеву и обнял его. — Я утром узнал, что тебя перевели в отделение, и не выдержал, решил проведать. Ты уж извини старика за то, что он вломился к тебе без спросу и с пустыми руками. Кроме сока, ничего на ходу придумать не смог.
Глаза Черепанова подозрительно блестели. Он разглядывал Медведева и отмечал все детали его облика: обильную седину в отросших волосах, бледное лицо с темными кругами вокруг запавших глаз, похудевшие шею и руки, выпирающие ключицы, торчащие в вырезе больничной рубашки. Начальник знал все о состоянии Вадима, ежедневно общаясь с Кленовым, и понимал, что после таких травм, десятка операций и почти полугодичного пребывания в интенсивной терапии внешний вид будет отнюдь не цветущим, но увиденное сильно расстроило Черепанова. Больше всего Николаю Кронидовичу не понравился взгляд Вадима, болезненно напряженный, застывший в предчувствии чего-то неприятного. Он понял нежелание Медведева, чтобы его кто-нибудь навещал, о чем предупреждали и Светлана, и Олег.
— Да о чем вы, Николай Кронидович?! — Вадим до того растерялся, увидев начальника, что забыл поздороваться, только машинально ответил на рукопожатие.
Светлана пододвинула Черепанову стул, а он, отвернувшись на секунду, чтобы поблагодарить девушку, быстро провел ладонью по глазам. Света тихонько вышла из палаты, не желая мешать разговору.
— Как ты, Вадим? — спросил Николай Кронидович.
— Живой, — слабо усмехнулся Медведев. Он, в свою очередь, заметил, как постарел за эти месяцы начальник. Черепанов ссутулился, на лице добавилось морщин, кожу рук густо покрыли старческие пигментные пятна, и только глаза, чуть утратив свою яркость, смотрели по-прежнему пронзительно. — Вот, зашили меня и выпустили из склепа. Не знаю, что дальше со мной собираются делать, жду, когда Евгений Петрович придет, что скажет.
— Я долго у тебя засиживаться не собираюсь, да и не дадут. Удивляюсь, что за последние пятнадцать минут мне никто не позвонил.
Черепанов вытащил из кармана телефон, посмотрел на него, отодвинув на расстояние вытянутой руки; убедившись, что не пропустил ничей звонок, он начал подробно расспрашивать Вадима о том, как тот себя чувствует, что говорят врачи, хорошо ли к нему относится персонал клиники. Все эти вопросы Николай Кронидович задавал каждый раз, когда разговаривал с Медведевым по телефону, а делал он это не реже раза в неделю, но сейчас начальник пристально смотрел на Вадима, наблюдая за его взглядом и выражением лица. Как только Черепанову казалось, что Вадим о чем-то не хочет говорить, он переводил разговор на другой предмет, не затрагивая больше предыдущий, но про себя делал выводы, что тут что-то неладно.
Выяснив все, что он хотел узнать, Черепанов рассказал Медведеву о том, что происходит в институте, и Вадим впервые услышал об аккредитации. Николай Кронидович пожаловался на ограничения, которые теперь на них накладывают со всех сторон, на идущие сплошной чередой проверки, по результатам которых приходится в экстренном порядке то создавать новые службы и подразделения, то переделывать устоявшуюся структуру существующих, то выполнять и вовсе нелепые с позиции здравого смысла предписания.
— Я хочу предложить тебе работу, — перешел к самому главному Николай Кронидович. Вадим недоверчиво уставился на него. — Мы создали отдел по связям с общественностью. Ну, ты понимаешь, в духе времени: контакты со СМИ, с населением, с общественными организациями и так далее, и тому подобное. Нужно отчитываться перед белым светом, рассказывать, не горит ли что-нибудь поблизости, не собирается ли взорваться или рухнуть, объяснять, что мы делаем, как, почему, на что тратим бюджетные средства и каким образом зарабатываем деньги сами. Нам настоятельно порекомендовали, — Черепанов саркастически усмехнулся, — взять на работу двух молодых людей: один журналист, другой — социолог. Ничего не скажу, ребята неплохие, но о специфике нашей работы не имеют ни малейшего представления, все у них получается красиво, гладко, но без какой-либо смысловой нагрузки. Ты у нас человек грамотный, один из старейших работников, согласись стать консультантом для них. Это не на общественных началах, мы тебя оформим на полставки, а времени, я думаю, слишком много у тебя эта работа не отнимет. В ближайшей перспективе у нас — создание учебно-методического центра, и я хочу предложить тебе поработать еще и там. Ты только сходу не отказывайся, — Николай Кронидович положил руку на плечо Медведеву, заметив, что тот собирается что-то сказать. — Серьезно подумай и над первым предложением, и над вторым. Кстати, в будущем учебном центре уже согласились преподавать Ирина Владиславовна и Александр Петрович.
Черепанова почти на полуслове прервал телефонный звонок.
— Что я говорил? Не дают покоя! Пора идти, — сказал он с досадой, а затем немного наклонился к Вадиму, погладил слежавшиеся темные волосы и почти прошептал: — Поправляйся поскорей, сынок, тебя все ждут.
У Медведева перехватило дыхание от такой неожиданной ласки и оттого, что он почувствовал, как при этом дрожали пальцы начальника.
— Я постараюсь, — внезапно севшим голосом ответил Вадим.
Он настолько пришел в смятение от прихода Черепанова, что даже через час, когда Кленов наконец-то добрался до его палаты, давление и пульс не пришли в норму.
— Вадим Дмитриевич, — укоризненно покачал головой заведующий отделением, — раз вы так разволновались, то я пока наложу запрет на все посещения, чтобы вас никто не беспокоил.
— Не нужно, — Медведев постарался взять себя в руки. — Я знаю, что нервы у меня ни к черту, но справлюсь с собой. Чем дольше вы станете держать меня в тепличных условиях, тем сложнее мне будет привыкнуть к нормальной жизни. Просто после вчерашнего переселения я еще не совсем освоился на новом месте, а тут свежая вводная, — пошутил он.
Кленову явно понравились слова Вадима и то, как они были сказаны. Олег за его спиной тоже одобрительно кивнул головой, но подумал, что ребят, давно рвавшихся навестить своего командира, нужно будет попросить пока что не торопиться с посещениями.
Света думала о том же. Нельзя было не заметить, как взбудоражил Медведева приход Черепанова, и она надеялась, что такая встряска пойдет на пользу так же, как весенний приезд Дмитрия Алексеевича, который вывел Вадима из состояния апатии, но перегружать его впечатлениями пока не стоило. Девушка рассеянно слушала, что говорил Кленов, который решил и дальше сам заниматься им. Худяков и еще один врач из отделения реабилитации, невысокий круглощекий мужчина лет пятидесяти, были взяты Кленовым в помощники. Олег уже показывал ей разработанную для Вадима программу, в которую она постаралась вписать и свои методы, против которых Евгений Петрович не возражал.
Медведев, не в силах сосредоточиться, тоже не очень внимательно слушал Кленова. Он не без оснований считал, что Олег или Светлана потом популярно все объяснят ему. Сейчас Вадима больше занимало то, что сказал Черепанов. Ему пришло в голову, что слова начальника могли быть завуалированным предложением написать заявление о переводе на другую должность, более подходящую для человека в его состоянии, и настроение у него испортилось.
— Света, ты в курсе последних идей Кронидыча? — спросил Вадим, когда врачи ушли.
— Каких именно? Ты же знаешь, у него идей всегда с десяток, а то и больше, — Светлана догадывалась, о чем может идти речь, но решила уточнить.
— Перевести меня на другую работу, в какой-то отдел по связям с общественностью. — Медведев мрачнел все больше и больше. — Прямо сказать, что калека попусту занимает должность, на которую есть немало претендентов, ему приличия не позволяют, вот он и решил, что я пойму намек. Наверняка уже и документы на получение инвалидности оформили, ты все знаешь, но молчишь и только отвлекаешь от истинного положения дел разными историями на тему "богатые тоже плачут". Какая мне группа положена — первая или вторая? Какую пенсию станут платить — на бутылку хотя бы дешевой водки в день хватит? Или даже этого развлечения я буду лишен? — Вадим закрыл глаза и отвернул голову.
— Димка?! — охнула Света и без сил опустилась на стул рядом с кроватью. Она знала, что Вадим может болезненно реагировать на самые безобидные слова, но такого отношения к идее начальника не ожидала, наоборот, надеялась, что он проявит интерес к предлагаемой работе. — Что за дикие мысли? Никто с должности командира группы тебя увольнять не собирается, равно как и оформлять инвалидность! Тебя просят помочь, а ты выдумываешь какую-то ерунду! Не стыдно? Хотели бы тебя по состоянию здоровья перевести на другую работу, то могли бы это оформить приказом, а тебя поставить перед фактом! — Света перевела дух, взяла его за руку и продолжила с ласковой улыбкой: — Никто тебе не оформлял ни группу, ни пенсию, уж я-то знаю. Ты будешь находиться на больничном столько времени, сколько потребуется, по нему тебе платят, исходя из среднего заработка. Лечись спокойно и не отказывайся от предложения Черепанова, в нем, поверь мне, нет никакого скрытого смысла.
— По-моему, вообще никакого нет — ни скрытого, ни открытого, — пробурчал Медведев. — Как я должен работать, что делать, если я даже сидеть не в состоянии? Об этом Кронидыч подумал? Видеть кого-то постороннего я не могу, сколько раз можно это повторять?! — Вадим опять начал раздражаться. — Можешь назвать меня психопатом!!! Я не знаю, что со мной происходит, пытаюсь справиться с собой, но ничего не получается, как ни стараюсь!
— Ничего удивительного, — Света ласково погладила его по щеке. — Шесть месяцев без свежего воздуха, в неподвижности, замкнутом пространстве, при искусственном освещении кому хочешь приведут в негодность нервную систему, особенно если учесть, сколько раз тебе давали общий наркоз.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
