Танец над вечностью

— Так вам нужен соглядатай? — я медленно разжала кулак.

— Именно, — обрадовано кивнул он. — Пятьдесят золотых сверх. Идет?

Слепо уставившись в темноту, я лежала и ждала, пока сон угомонит обителей цирка, чтобы выбраться на ночную вылазку в город. Во что этот балбес опять ввязался? Как оказался в городе? Почему ищет Вурстов? В компании с поваром? Нет, это не совпадение. Неужели Тень обмолвилась Лешуа, что у нее есть дочь? Да быть такого не могло, она же не полная дура! Тогда откуда? И почему ищет здесь, если Вурсты должны быть в Ихтинборке? Нет, служанку надо срочно убирать отсюда подальше. В отличие от меня, она никак не меняла внешность, и если инквизитор додумается расспросить или показать ее портрет цирковым, то все накроется медным тазом. Отправить ее в Ихтинборк? Одну? Опасно. А этот тоже мне, профессором сделался... Если он уже не инквизитор, то какого ляда интересуется колдовством? Надо непременно наведаться к пышногрудой фронляйн. Интересно, золотую брошь он ей тоже в интересах дознания подарил? Вот же лицемер.

Тем не менее, я не смогла отказать Кысею. Жалкие пятьдесят золотых мне были без надобности, а вот заполучить его в свое полное распоряжение на следующее воскресенье было воистину бесценно. В предвкушении этого в груди разливалось тепло, а на губах блуждала идиотская улыбка. Изуродованная девчонка неожиданно оказалась полезной ширмой. Только надо порепетировать с ее образом, чтобы не проколоться на регате... И позаботиться о наряде! А может, лучше примерить на себя личину сиятельной дурочки с ее мечтательной страстью к морю? Хотя откуда у безродной циркачки могут быть манеры княжны?

До слуха донеслось приглушенное всхлипывание. Луиджиа тихо ревела в подушку. Опять.

— Тише, тише, — шепот Тени. — Не плачь, дочка... Сон дурной, да? Все хорошо, спи, спи... Госпожа не даст нас в обиду, спи, баю-бай...

— Не дам, не дам, только заткнитесь уже и спите, — пробурчала я и неожиданно для себя замурлыкала колыбельную Мертвых земель. От удивления Тень примолкла, а девчонка пару раз навзрыд охнула, а потом затихла, успокоилась и засопела во сне.

Возле фургончика ждала засада. Ёжик вынырнул из темноты и перехватил меня за руку:

— Куда ты шляешься по ночам?

— Иди спать!

— Цирковые судачат, что кто-то обнес дом судьи Норга. Твоих рук дело?

Я попыталась оттолкнуть его с дороги, но за время пребывания в Виндене покалеченный каторжник окреп и осмелел. Он почему-то возомнил себя главным и начал показывать зубки.

— А даже если и так, то что? Ты меня сдашь? Прочь с дороги! — я ударила его в грудь, но он даже не шелохнулся, продолжая перегораживать путь, как скала.

— Дура ты. Что тебе неймется? Ведь попадешься и всех нас подставишь. Сегодня чудом пронесло.

Я разозлилась.

— Запомни раз и навсегда. Здесь командую я, а не ты. Ты же, кажется, вместе с воеводой служил?

Ёжик заиграл желваками на скулах, однако кивнул.

— Тогда должен знать, что приказы командира не обсуждаются, а выполняются. Иди спать.

— Грош цена таким приказам. Знаю. Два года назад я сам был воеводой... — вдруг глухо произнес он. — Командовал вардом. Мы тогда держали оборону крепости Буревестников в Окорчемском проливе. Ждали подкрепление, а пришел приказ сдаться. Адмирал Мирчев заключил перемирие с пиратами.

Он замолчал, взгляд у него сделался пустым. Я ждала.

— И я последовал приказу. Открыл шлюзы и сдал им крепость с островом, — мертво произнес он. — А эти ублюдки плевать хотели на мирный договор. Им была нужна вся бухта. Я обрек своих бойцов на гибель, понимаешь? Знаешь, что делают пираты с пленными?

— Вешают на рее, килевание или просто выбрасывают за борт, — ответила я.

— Верно... Их капитан, Вильгельм Таш, развесил моих ребят на кораблях, словно изморозные украшения на ёлке. В том сражении княжеский флот потерял половину кораблей... из-за преступного приказа одного идиота. Стоило об этом заикнуться, как всю вину свалили на меня и отправили на рудники. А тот адмирал до сих пор... командует.

Он замолчал, и я тяжело вздохнула.

— Не командует. Уже нет.

Он недоуменно посмотрел на меня.

— Мирчев подал в отставку, — пояснила я. — Не без моей скромной помощи, между прочим. Ёжик... Ладно, Гуго как там тебя?

— Гуго Барнум.

— Так вот, Гуго Барнум, объясняю один раз, надеюсь, больше не понадобится. Тебе повезло с новым командиром. Я не даю своих в обиду и никогда не сдаюсь. Раз обещала твоему побратиму помочь тебе, то помогу. Цветочек слово держит.

— Цветочек!.. — пренебрежительно фыркнул он. — Глупая соплячка! Я больше не собираюсь слепо подчиняться приказам. Я хочу знать, что ты задумала.

— Глупой соплячке нужны деньги, — отрезала я. — В том числе и на тебя! Подкупить дозорных на границе, выправить тебе новые документы, нанять проводника — все это немало стоит.

— Почему ты не разыщешь Даугава? Зачем сидеть здесь и ждать, если он может...

— Твой побратим или оказался слишком глуп, чтобы понять оставленное ему послание в поместье, или, что хуже, оно попало не к нему. Инквизитор здесь объявился ведь неспроста. Все, иди спать и не путайся под ногами!

— Я передумал, — вдруг заявил Ёжик. — Я останусь в Виндене. Да и за девочкой присмотрю, пока Даугав не заберет ее.

— Еще чего! — возмутилась я. — Осмелел? Сказано — в Гарлегию, значит, в Гарлегию!

— Нет, — мотнув головой, он крепко перехватил меня за руку и потащил обратно к фургончику. — Тебе больше нет нужды воровать, проживем как-нибудь.

— Ага, будем и дальше сопли глотать вместе с папашей Жирарди, пока этот жирный ублюдок судья дерет с циркачей по три шкуры? Пусти, в последний раз прошу по-хорошему!

Он споткнулся и удивленно уставился на меня, ослабив хватку.

— Так ты поэтому к Норгу в дом залезла? Господи, вот дура! Он же еще больше озвереет!

— Скоро ему будет не до этого, — мерзко ухмыльнулась я и воспользовалась моментом, чтобы вывернуться. — Кстати, бедная девочка так мечтает о школе танца госпожи Рафаэль... На это тоже нужны деньги, как ни странно.

— У нее полно родни, состоятельной родни! А ты на потеху публике заставляешь ее...

— Так давай, вперед, попроси у них, — толкнула я его в грудь. — А может они и вовсе это белобрысое чудовище возьмут к себе? Кто там у нее есть? Тетка-капитанша? Или та, которая замужем за главой Инженерной гильдии? Сам же знаешь, что никому она не нужна! Даже родителям была не нужна! Не так? Что молчишь и отводишь глаза?

Я немного подождала ответа, но Ёжик смотрел мимо меня, стиснув зубы.

— Тогда запомни раз и навсегда. Бригитта Седвиг умерла. Луиджиа Храфпоне будет учиться в школе танца, как обещано, и выступать в Императорском театре. А Ежи Кава станет подданным Гарлегии, хочет он того или нет, даже если мне для этого придется подвинуть границу княжества!

Я развернулась и пошла прочь, но чуткий слух уловил тихо выдохнутое мне вслед:

— Сумасшедшая...

Огромное новенькое здание Императорского театра привело меня в легкое замешательство, но не заставило отступить. Перебравшись через ограду и бесшумно разбив окно на первом этаже, я тенью заскользила по просторным коридорам, щурясь на дверные таблички при скудном свете луны. Мне был нужен кабинет директора или счетовода, чтобы узнать адрес пышечной примы и немедля, до рассвета наведаться к ней в гости. Завернув за угол, я застыла. В одной из комнат горел яркий свет, из приоткрытых дверей доносился шум веселой гулянки. Пока я прикидывала, что делать — рискнуть и прошмыгнуть мимо или подождать, оттуда вывались пьяная вдрызг фронляйн Пихлер, размахивая бутылкой рома и выкрикивая:

— Тьфу!.. Топтыги! Да я вас всех сделаю!.. Сейчас покажу!

Несколько окосевших от чрезмерных возлияний балерин подначивали подругу на подвиги. Покачиваясь, рыжая сделала несколько шагов, икнула и крутанулась в сложном пируэте, картинно взмахнув рукой и осев на пол в шпагате. Толстячки дружно ей зааплодировали, а она выдудлила последние капли из горла и воздела пустую бутылку вверх, громко требуя помочь ей подняться. Хохот товарок был ответом, никто даже и не подумал протянуть ей руку. Пихлер швырнула бутылку в стену, едва не попав в меня, и пьяно расхохоталась вместе с подружками. На белой груди великанских размеров покачивалась приколотая к декольте золотая львица.

Шатаясь и спотыкаясь, но удивительным образом все же сохраняя равновесие, рыжая корова добрела до грим-уборной и привалилась к двери, любовно поглаживая табличку.

— Прима... Да... Я — прима! А вы утритесь!..

Она смачно чмокнула табличку и ввалилась в комнату. Я огляделась по сторонам, а потом скользнула следом, плотно закрыв за собой дверь.

— Чтоб близко тебя рядом с ним не видела! Увижу — убью! Поняла?!? — шипела я, остервенело шлепая эту пьянь по щекам и тряся за плечи, но все было бесполезно.

Одарив меня мутным взглядом из-под накладных ресниц, прима икнула и глупо улыбнулась, а потом перевернулась на бок и захрапела. Да как она смела! В бешенстве я огляделась по сторонам. Разбить зеркало. Исполосовать ей лицо осколком. Отломать стрелку часов. Выколоть глаза. Опрокинуть канделябр. Поджечь волосы. Вытянуть шнур из портьер. Задушить. Изуродовать. Растерзать. Сломать. Убить.

Словно кто-то нашептывал мне, что делать. Я не заметила, как в руках оказался шнур, такой прочный и удобный. Золотой змеей он лег ей на горло и впился в кожу, натягиваясь все туже и туже. Ее хрип и свой безумный хохот я слышала словно со стороны, довольным наблюдателем созерцая эту отчаянную смертельную схватку двух теней на обоях в горошек. А потом одна из них... пропала. Сознание заворочалось изумленным зверем, обнаружив собственный силуэт тьмы в одиночестве, и хватка ослабла. Всего на мгновение, но этого хватило жертве. Прима вывернулась из-под меня, упав на пол и слившись с потерянной тенью.

— Помогите!.. — сипло прохрипела она, отползая и бессильно швыряя в меня туфелькой.

Я увернулась, все мешкая и пытаясь различить грань реальности, а с коридора уже доносились шаги.

— Мишель, что случилось?

Очнувшись, я подскочила к ней, сорвала брошь с груди и ударила наотмашь по лицу. Прима распростерлась на полу безжизненной тушей.

— Открой! Что там у тебя? Открой немедленно!

Подоконник... Высоко... очень высоко... Но в дверь уже ломились. Я до боли сжала в ладони золотую фигурку львицы и шагнула в окно, твердо поверив, что умею летать.

Глава 6. Профессор Тиффано

Ранним утром я мрачно разглядывал погром в гримерке Мишель. Сорванная и подпаленная портьера, разбитое зеркало, мраморные часы, безжалостно заваленные набок, но упрямо отсчитывающие время, разбросанные вещи на полу, пятна крови на ковре и открытое настежь окно. Из него поддувало и брызгало дождем, поэтому я закрыл створки, предварительно выглянув и убедившись, что путей отхода вниз не было. Шутка ли, третий этаж. Признаться, когда привратник разбудил меня и сообщил о несчастье с фронляйн Пихлер, я грешным делом струхнул и решил, что это ревнивая безумица напала на бедную девушку. Но ревущая белугой балерина твердила про страшного черного демона с пылающими глазами, который пытался ее задушить, а потом растворился в тенях. Нет, Хриз сложно было назвать красавицей, но уж точно не до такой степени. А с другой стороны, зачем бесплотному порождению колдовства золотая побрякушка? Мишель так сокрушалась, что не уберегла мой подарок и осталась без защиты, что я пообещал подарить ей новый оберег. Следы на шее примы тоже были вполне материальны и совпадали с брошенным рядом шнуром от портьер.

Но куда тогда делся преступник? Когда на крики и звуки борьбы в запертую комнату ворвались, то в ней никого не было, кроме бесчувственной балерины. Сразу же послали за лекарем и капитаном стражи, обыскали здание театра, обнаружили разбитое окно на первом этаже, но никого постороннего. Зато я наконец встретился с капитаном Чапкой. Хотя он как раз оказался совсем не рад нашей встрече. Капитан пренебрежительно скривился, услышав о столичном профессоре душеведения, а на вопрос о банде Вырезателей и вовсе взъярился. Брызгая слюной, он заявил, что это дело магистрат Виндена поручил воеводе Даугаву, а его, капитана, дергают все, кому не лень, по пустякам ко всяким истеричным девицам, которых как раз и пристало утешать душеведам...

— Ага! — торжествующе воскликнула Нишка с порога. — Теперь видишь, что это колдовство? Или совсем глазенки в оченках повылазили?

Она бочком протиснулась мимо прислоненных к стене часов и остановилась напротив меня. Я тяжело вздохнул и покачал головой.

— Нет, не вижу.

— Да хватит тебе! Демон пытался выпить ее жизненные силы! Как у прошлых жертв. Только в этот раз ему помешали.

— Демон — это порождение безумного разума, отринувшего милость Единого и лишившегося души. Он бесплотен, если только колдун не подпитывает его своей верой, находясь где-то поблизости. А здесь, в комнате Мишель, не было никого, кроме нее самой.

— Можно подумать, ты все знаешь о демонах! — фыркнула Нишка, деловито оглядываясь и подбирая разбросанное тряпье. — Так, что тут у нас?.. Куда, по-твоему, мог деться нападавший?

— Окно или тайный ход в стене, — пожал плечами я. — Госпожа Чорек, давайте договоримся. Я помогу вам в вашем деле, а вы поможете мне в моем.

— Хм... — она подняла с пола, держа двумя пальцами, ажурные панталоны внушительных размеров и покраснела, брезгливо бросив их на диван. — Фу, какая гадость!

— Мне нужен ваш доступ в церковные архивы и сведения по всем приютам Виндена. Любые упоминания Александры Вурст. Или, возможно, по фамилии отца... тогда Александры Ривер, шестнадцати лет от роду. И не только в Виндене, но и в его окрестностях.

— Еще чего! Я тебе кто? Девочка на побегушках? У меня тут колдовство!..

— Хорошо, тогда разбирайтесь с делом самостоятельно, — оборвал я ее и жестко добавил, вдруг до отвращения напомнив себе Хриз. — Готовы взять на себя ответственность за еще одну невинную жертву?

Нишка беспомощно захлопнула рот и заморгала ресницами, и мне мгновенно сделалось совестно. Я уже собирался извиниться за резкость и заверить, что она может рассчитывать на мою помощь, но тут в гримерку заглянул распорядитель Ганс.

— Профессор Тиффано, вас хочет видеть фрон лекарь.

— Да, спасибо, иду.

— Профессор?!? — выдохнула Нишка, у которой от возмущения покраснело не только лицо, но и бритая макушка. — Ах, профессор! Ну ты и жук навозный! Всегда знала!

Я показал ей кулак, но это ее не остановило. Она подскочила ко мне и толкнула в бок.

— Я выведу тебя на чистую воду! Сейчас же пойду и все им расскажу!

Она попыталась отпихнуть меня с дороги, но я крепко взял ее под руку и тихо сказал:

— Вы сейчас пойдете со мной и будете молчать, а потом отправитесь искать Александру Вурст. А профессор Тиффано, — с нажимом произнес я, — займется фронляйн Пихлер и ее демонами, пока не случилось непоправимого.

Лекарь Дудельман важно подкрутил вислые усы и выставил вперед челюсть.

— Жить будет. А вот говорить ей пока не рекомендуется, гортань повреждена.