Танец над вечностью

— ... полагал, что бродячие циркачи на самом деле бандиты... Место для их лагеря было выбрано, как для засады... — как во сне до меня донеслись слова Кысея. — Да и раны на их телах были не похожи на почерк Вырезателей, и я решил, что это они и есть... что кто-то расправился с бандой. Но если это не так... А что с телами? Телами циркачей? Их не потревожили?

Я вся обратилась в слух, но тут надо мной нависла тень какого-то забулдыги с выщербленной ухмылкой.

— Слышь, красавица, личико покажи, а? — грязная лапа потянулась к моему лицу, и я стукнула по ней зонтиком.

Офицер Матий что-то ответил, но за ревом озверевшего пьяницы ничего не было слышно.

— Ах ты сука ущербная!

Он схватил меня воротник и дернул, второй рукой замахиваясь для оплеухи. Треск рвущейся ткани. Растоптанные в грязи подснежники. Меня накрыла дикая ярость. В одно мгновение я взбесившейся кошкой оказалась у мрази на спине, поймав его шею в удушающий захват зонтика. Пьяница хрипел, кружил, бестолково размахивал руками и пытался сбросить меня, но я рычала от злости и продолжала душить. Глаза застило кровавым бешенством, мне представлялось, что это один из Вырезателей, что я непременно должна прикончить паскуду... Но внезапная мысль о том, что потом он оживет и придет за мной, окатила холодной волной. Я ослабила хватку и прошипела мерзавцу на ухо:

— Еще раз полезешь к кому-то из цирковых, последние зубы повыбиваю, понял? Катись отсюда!

Сжимая и разжимая кулаки, я слепо смотрела вслед пьянчуге, который, поскуливая от ужаса, на четвереньках улепетывал прочь.

— Луиджиа? Что случилось? — раздался позади удивленный голос Кысея. — Почему вы в таком виде?

— Вы бросили меня... — мой голос дрожал. — Одну! А меня!.. И цветы!.. Растоптали!..

— Кто вас обидел? Почему вы не позвали на помощь?

— Потому что вы обманщик! Не желаю вас больше видеть! — я оттолкнула его зонтиком с дороги и зашагала прочь, скрипя зубами от боли в ноге и ярости в душе.

— Луиджиа, да подождите же!.. — он догнал меня и пошел рядом. — Я подарю вам другие, но... Постойте же! Давайте я хотя бы посажу вас в экипаж! К сожалению, я не могу вас проводить, мне срочно надо...

— Не трудитесь, сама доберусь. У циркачки тоже есть гордость!..

В экипаже я невидяще уставилась в одну точку, повторяя, как заведенная:

— Они мертвы, мертвы, мертвы... — но видела перед глазами изумленное лицо предводителя бандитов с проткнутым глазом. — Ты тоже мертв! Я не промахнулась!

На мгновение мелькнула мысль создать его мару, но боль в висках усилилась до такой степени, что я чуть не взвыла. Не хочу ничего знать. Ни про бандитов, ни про колдунов! Пропадите вы все пропадом! Уеду.

По лагерю циркачей я пронеслась бешеной молнией, остановить которую не посмел даже папаша Жирарди, успевший только крикнуть вдогонку, что у нас скоро выступление, а меня носит непонятно где. Ёжик был уже в костюме, упражняясь в метании кинжалов на лужайке перед фургончиком.

— Ну как твой инквизитор? Я не слишком перегнул палку, изображая сурового дядю? — ухмыльнулся он. — Соблазнила?

— Мы уезжаем, — рявкнула я и ворвалась в фургончик.

Я металась по тесному пространству, кричала, чтобы они немедленно собирались, выгребала вещи на пол, топала ногами, расхохоталась в ответ на вопрос перепуганной Луиджии, почему у меня порвано платье, наорала на Тень, а после засадила кулаком в челюсть Ёжику, когда он попытался меня утихомирить. Но он все-таки скрутил меня и повалил на кровать, где я захлебнулась истерическим смехом, перешедшим в тихий скулеж.

— Они мертвы... — шептала я и хихикала.

— Тише, тише, — служанка гладила меня по волосам, баюкая, словно ребенка. — Все будет хорошо, госпожа. Вы поспите, поспите...

Обессиленная, я провалилась в какую-то странную полудрему, в которой ко мне пришел Виль и напевал колыбельную Мертвых земель, но на другой лад...

— ... Если этот мерзавец распустил руки и принудил ее... — голос Ёжика доносился откуда-то издалека, искажаясь тональностью от баса до тонкого фальцета. — Убью.

— Господин Тиффано не такой, — тихо напевала Тень. — Он бы не стал... Первый раз вижу госпожу такой...

— Видел я, как этот ваш Тиффано на нее смотрел... как кот на сметану...

Луиджиа забралась ко мне под одеяло и тихо сопела, обнимая за шею. От нее уютно пахло теплым молоком.

Утренние лучи пробивались сквозь закрытые ставни. Я сидела на кровати, крепко стиснув кулаки, Ёжик нервно расхаживал по комнате, служанка застыла скорбной статуей. Девчонка была благоразумно выставлена за порог.

— Но это невозможно!

— Тень, ответь мне. Я их убила? Я сожгла тела? Мне это не приснилось?

— Да, госпожа, вы их... покарали.

— Ничего не понимаю! — Ёжик сел напротив меня и испытующе заглянул в лицо. — Как это могло произойти?

— Не знаю, — тускло ответила я. — Мертвые ожили. Их тени. Мыльный прах. И скоро он явится сюда. Надо уезжать.

— Нет, — мотнул головой мужчина. — Мы никуда не побежим. Не говори глупостей. Мертвые не могут ожить. Ты же не всех успела догнать, помнишь? Сама же говорила, что несколько бандитов ушло от расправы. Возможно, они и...

— Несколько недобитков вырезали целую деревню? Ты думаешь, что говоришь?

— Не надо пороть горячку. Куда ты собралась бежать? Если все так, то они найдут нас в любом месте.

— Девчонку видело полгорода! — вспылила я, стукнув кулаком по кровати. — Все видели бесцветную циркачку с обезображенным лицом! Ты предлагаешь сидеть и ждать, когда они придут сюда за ней? Зачем, как ты думаешь, они пытали жителей деревни? Чтобы узнать, где мы!

Служанка тихо охнула и прошептала:

— Боже Единый, помилуй несчастных...

— Значит, мы должны уйти из цирка и затаиться где-нибудь, пока не объявится Даугав, вот и все. А после объединить усилия и поймать этих ублюдков. Нельзя бежать от опасности. Врага надо встречать в лицо, а не подставлять спину.

— Сколько пафоса, — фыркнула я. — Твой воевода смотрит налево.

— Ты о чем?

— Карта. Слишком подробная карта княжества. С отметками гарнизонов, пограничных разъездов и прочих военных укреплений. Зачем она была нужна Даугаву? Почему он так переживал, когда не нашел ее в вещах убитого купца?

— Что ты несешь? Совсем рехнулась?

— Или ты с ним заодно? Вместе решили переметнуться в Империю? Твои командиры тебя предали, и ты решил найти новых? Продать им карту в обмен на убежище и милость императора?

Ёжик побледнел и тяжело сглотнул, потом покачал головой.

— Я тебе не верю. Даугав никогда бы так не поступил. Он дорожит воинской честью и... Где? Где карта? Покажи!

Я постучала себя по виску.

— Она здесь. А ее шелковый вариант остался лежать вмерзшим в землю в палатке купца. Я не доверяю Даугаву и тебе не советую. Рассчитывать нам придется только на собственные силы. И никакого желания встречать, как ты выразился, врага в лицо у меня нет. Мы уезжаем.

Привратник смерил меня презрительным взглядом и процедил:

— Фрона профессора нет. Он не сказал, когда вернется.

Я скромно потупилась и пробормотала:

— Я все равно его подожду. Здесь.

— Это невозможно! — испугался привратник. — Уходите. У нас солидное заведение, а не...

— Фрон Тиффано, — ответила я твердо, — обещал мне покровительство. Сказал, что я могу приходить в любое время. Не думаю, что ему понравится, что его гостей выставляют вон и заставляют ждать на улице.

Я развернулась и направилась к креслу рядом с камином, на самом видном месте в зале гостиницы. Растерявшийся привратник на секунду замешкался, а потом торопливо выскочил из-за стойки и бросился ко мне, лебезя:

— Фронляйн... прошу вас... давайте вот сюда... в уголок...

Он усиленно подталкивал меня к темному закутку зала, где бедно одетая циркачка в странной маске будет не так бросаться в глаза постояльцам.

— Хорошо, только принесите мне, пожалуйста, кофе, — застенчиво попросила я. — Фрон профессор говорил, что он здесь особенно вкусный.

Привратник колебался, и я добавила, намеренно оговорившись:

— Кысей... то есть фрон Тиффано заплатит, не волнуйтесь.

Под надуманным предлогом служанка передвинула кадку с каким-то уродливым растением поближе ко мне, чтобы полностью загородить нежеланную гостью и не смущать постояльцев. Я пила обжигающий кофе, кипя от бешенства и тревоги. Где носит это очкастое недоразумение? А если он отправился с офицером в ту самую деревню? И если его там поджидали?.. Я с возмущенным звоном поставила чашку с блюдцем на столик и выпрямилась в кресле. Александра. Оброненное офицером замечание вкупе с доводами Ёжика заставили меня несколько поменять планы. Едва ли это могла быть какая-то другая Александра, а значит, Кысей искал дочь Тени. Вместе с Лешуа. А еще инквизитору было известно о воеводе, пересечься с которым он мог только в Ихтинборке. Сложить дважды два было несложно. Когда прошла первая горячка, я оттаскала служанку за косы и выбила из нее признание, что мерзавка оставила прощальную записку Лешуа. Но почему эти двое ищут Александру в Виндене, а не в Ихтинборке, где осталась родня Тени? Возможно, потому что точно знают, что ее там уже нет? Ихтинборк — маленький городок. Могла семья после громкого убийства переехать в Винден? Могла. А вдруг инквизитор уже нашел Александру?

А еще я не переставала думать о том, что случилось в поместье и деревне. Банда Вырезателей. Если оживший прах имеет колдовскую природу, то он отыщет меня, где бы я ни спряталась. Поэтому надо первой найти источник колдовства и уничтожить его. А если это люди из плоти и крови, то... Я хищно ухмыльнулась. Тогда мы поиграем. Из девчонки получится хорошая приманка, жирная такая... Тьфу ты... Кстати, надо бы ее откормить, да и самой не мешало бы поправиться, раз уж у инквизитора обнаружились нездоровые пристрастия к пышным формам.

Я успела упиться кофе до состояния неседения, в раздражении прохаживаясь по залу и привлекая недовольные взгляды привратника. Кысей появился только к обеду. Он ворвался в гостиницу, весь в дорожной пыли, грязный и уставший, отрывисто потребовал ключ, но после тихих слов привратника растерянно обернулся ко мне и замер.

— Луиджиа?..

— Фрон Тиффано, — бросилась я к нему, — умоляю вас, помогите!

— Что случилось?

Я прижала руки к груди и расплакалась, осев на пол и едва не вызвав обморок у привратника таким скандальным поведением. Кысей испуганно заглянул мне в глаза и спросил:

— Это она?.. Она объявилась? Угрожала вам? Что-то сделала? — не дожидаясь ответа, он подхватил меня под локоть и увел к себе.

— ... Простите за вчерашнее. Я буду послушной, забуду о гордости и чести, сделаю все, что захотите... — рыдала я, украдкой разглядывая богатую обстановку номера. — Все-все! Готова даже стать вашей содержанкой, только помогите!..

— Господи, Луиджиа, ну что вы такое говорите, какая содержанка, — поморщился Кысей. — Прекратите реветь и объясните толком, что случилось.

— Нас выгнали из цирка... А еще кредиторы... Дядя... он...

Я намеренно повела плечом так, чтобы с него съехала накидка и обнажила страшные синяки под тонким кружевом. Почти как настоящие, если не приглядываться, истинный шедевр нательной живописи. Кысей охнул и наклонился ко мне, потянувшись рукой к плечу, но я испуганно отпрянула и залилась горячими слезами пуще прежнего.

— Кто это сделал? Ваш дядя? Или из-за меня к вам приходила та... преступница?

Секунду я колебалась, был большой соблазн свалить все на себя, чтобы усилить у инквизитора чувство вины, но потом решила приберечь этот козырь на крайний случай.

— Кредиторы... — сквозь рев выдала я. — Они нашли нас!.. Из-за меня! А дядя... Он бросил нас с братом и уехал... Мы с Лукой остались на улице... Нам неку-у-уда идти....

На самом деле Ёжика я отправила в Ихтинборк проверить догадку и заодно забрать посылку в ордене когниматов, а Тень была строго наказана и сидела вместе с девчонкой в снятой комнатушке, в таверне неподалеку от школы танца. Уход из цирка был обставлен громко и грязно, под руку удачно подвернулся судья Норг. Но знать все это инквизитору было совершенно необязательно, поэтому я продолжала упоенно захлебываться рыданиями. Кысей нерешительно потоптался рядом, потом сел на диван и осторожно привлек меня к себе, гладя по голове. Жмурясь от удовольствия, я даже перестала всхлипывать.

— У вас есть брат? — спросил он. От него пахло горьким дымом.

— Да, мы близнецы... Нам некуда идти... совсем... — повторила я, через силу выдав еще пару всхлипываний. — Лука такой беззащитный... Он совсем не дурачок, все-все понимает! А люди его обижают...

— Вы можете отправиться в школу танца на полное содержание. Я обо всем договорился, могу вас лично отвезти туда, чтобы вы не подвергались...

— Я не могу бросить брата. Его ведь туда не пустят. А он без меня пропадет... — я с неохотой отстранилась от Кысея и сложила руки на коленях, гордо выпрямив спину. — Вот если бы кто-то согласился взять его в услужение...

Кысей недоуменно хмурился, и я покачала головой, поражаясь его недогадливости. И почему он такой тугодум?

— Лука очень ласковый и смышленый, просто разговаривать не умеет, только мычит и все время улыбается... Он с детства такой, но вы не думайте, что дурачок! Он по дому все делает, что попросишь, стирает, готовит... — я подняла взгляд на инквизитора. — Фрон Тиффано, а у вас есть слуга?

Я склонила голову набок, разглядывая дрожащую Луиджию на скамейке. У ее ног стоял потертый чемоданчик. Холодный сырой ветер трепал ее волосы. В свете паркового фонаря Лу казалась сотканной из белого тумана. Беззащитное изящество. Я поправила на девчонке накидку и отступила на пару шагов, любуясь картиной.

— Ты все поняла? Твоя задача — подружиться с Алисой Вагнер и остальными девочками. Держать глаза и уши широко открытыми. Все запоминать и рассказывать мне.

— Со мной никто не захочет дружить... — заныла она. — Даже сестра и та не хотела, а эти девочки тем более...

— Да кто их спрашивать будет? Подружатся, куда они денутся. Только не смей реветь. Помнишь, что я говорила? Улыбаться, всегда улыбаться. Людей это пугает и ужасно раздражает.

— Но вы же меня не бросите, госпожа? Мне страшно одной. Дядя Гуго... то есть, дядя Ежи уехал, и я...

— Я буду тебя навещать, — рассеянно отозвалась я, вглядываясь в темноту парка. — По ночам. Забор у школы невысокий, охраны почти нет. Да и на выходные вас должны отпускать в город к семье. Где же этот инквизитор? Сколько можно его ждать? Ты слова выучила?

Луиджиа тяжело вздохнула и кивнула, нервно теребя в руках платок.

— Улыбайся. Еще шире. Голову выше. Ты же мечтала учиться в школе танца? Твоя мечта сбылась.

Я добилась искренней улыбки на лице девчонки, которая словно осветила ее изнутри теплым светом.

— А вам самой не страшно, госпожа? Притворяться слугой этого ужасного человека? А если он вас раскусит? Что тогда?..

Завидев наконец-то Кысея, который торопливо шагал к нам по парковой дорожке, я ухмыльнулась и ответила: