Дорогами Фьелланда

Эринна ошеломлённо прислушалась к себе. Кажется, её горькая убеждённость, что со смертью Тиллерина в ней навек умерли все нежные чувства, была несколько преждевременной. Ее охватила досада на себя, на свою слабость. Это просто весна, это пройдет. Весной над землей властвуют могучие силы, отблески которых достигают и человеческих душ. Весна вызывает движение соков в стволах деревьев, заставляет цветы распускаться, а волков — грызться между собой... Но она, Эринна, не имеет права поддаваться эмоциям, только не сейчас. Пусть другие девушки мечтают о любви, у нее и так хватает проблем.

Повертев в пальцах подаренный Алариком цветок гюльдсола, она аккуратно поместила его между листами бумаги, положила в середину книги и убрала ее подальше с глаз.

* * *

В этот вечер и без того увеличившееся население Айстада пополнили еще два человека. Это была колоритная парочка, вызвавшая интерес многих прохожих. Один из спутников был высок и широк в плечах, с грудью, похожей на пивной бочонок, и с крепкими кулаками, исправно служившими хозяину уже лет тридцать. Другой был маленького росточка, тощий и верткий, как ящерица, он волчком крутился вокруг своего могучего приятеля. Окажись поблизости кто-нибудь из отряда Эринны, они сразу признали бы Большого и Маленького Дика из отряда Кочета, с которыми недавно имели удовольствие встретиться в Рейенских горах.

— Постой, Дик, — начал мелкий, — может, нам все-таки стоило послушать лорда Ри...

— Тсс! Не произноси его имя вслух! Он же запретил!

— Извини, сорвалось. Я просто...

— Черт тебя дери, парень, человеку дается два года, чтобы научиться говорить, но, видимо, и тридцати лет мало, чтобы научить его держать язык за зубами!

— Я же сказал — извини, — в голосе маленького человечка послышались раздраженные нотки, и здоровяк притих. Несмотря на неубедительный рост и бараний вес, Малыша Дика опасно было недооценивать. — Я говорю, может, нам стоило послушать милорда и двинуть в Тэнстолл?

— Не. Это тело не для дела, — буркнул Большой Дик, похлопав себя по внушительному животу. — Вон Мельничный мост. Где-то здесь должна быть гостиница, в которой, по словам того доброго человека, всегда найдется свободный угол.

— И я надеюсь, что мы ее найдем, потому что после того, как ты стащил у того "доброго человека" кошелек, я не вернусь к нему, чтобы уточнить направление!

— Заткнись, мы уже пришли. Смотри — вывеска.

И двое приятелей, лениво переругиваясь, скорее по привычке, чем от плохого настроения, не спеша направились к "Путевой занозе".

* * *

Красный зал Лостерской крепости в этот вечер был освещен сотней огней. Тяжелые люстры, поднятые на цепях, источали жар и потоки света, высокие канделябры вдоль стен замерли, как часовые с пылающими головами. Красный зал сиял, словно безумный бриллиант в прозрачном воздухе фьелландской ночи.

Праздничное настроение невольно подхватило и закружило всех, несмотря на то, что караулы в крепости были удвоены, а улыбки некоторых придворных выглядели натянутыми и принужденными. Однако не все здесь были прожженными интриганами. Многие просто бесхитростно радовались весне, яркому празднику, веселой мелодии, лившейся с галереи, где сидели музыканты.

Аларик тоже вполне себе веселился, пока к нему не подобрался эрл Магнус с одним интересным предложением. Старый рыцарь начал издалека:

— Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность за ваше своевременное вмешательство тогда, на прогулке.

Вообще-то Ольгерд уже успел поблагодарить Аларика, причем его признательность носила более конкретный характер и могла заметно скрасить им четверым обратный путь в Альту. Так что кьяри учтиво ответил, что поступил, как любой рыцарь на его месте, разве что рыцарь, скорее всего, закрыл бы короля своим телом, а не мечом.

— Да, искусство магов кьяри достойно изумления, — подхватил Магнус, уводя Аларика в сторонку, чтобы их никто не подслушал. — Я слышал, кьяри может не только спасти человека в безнадежной ситуации, но и... убить, не оставив после себя никаких следов. Иногда это единственный способ остановить вал куда более страшных событий. Вы согласны, что жизнь одного человека все же дешевле, чем целого города? Тем более — королевства?

Намек был слишком толст, чтобы его не уловить. Аларик вдруг разозлился. Да, многие темные маги не считали людей равными себе. Но и люди, похоже, платили им той же монетой, относясь к кьяри как к безумным ходячим орудиям убийства, которые сам бог велел обратить себе на пользу.

— Вы забываете, — возразил Аларик, сдерживая раздражение, — что я нахожусь здесь в свите принцессы Эринны, и мое... хм... столь активное вмешательство может породить дипломатические осложнения между Альтой и Фьелландом.

Магнус озадаченно замолк. Даже усы его излучали недоумение. Старый вояка не был дипломатом и привык считать, что лучший способ справиться с проблемой — устранить ее физически. К счастью, вовремя появился Вал, до этого где-то бродивший, и под благовидным предлогом успел увести Аларика подальше, пока тот не взорвался.

— Выдохни, — посоветовал Вал, когда они выбрались из блестящей праздничной толкотни. Взял у пажа два кубка с вином, один протянул Аларику. — Чего он от тебя хотел?

Темное густое вино казалось отравленным, как и горячий воздух в зале. Да и черт с ним! Аларик выпил залпом. В самом деле, чего он так взбесился? Не в первый раз кьяри пытались использовать как наемных убийц. Некоторые даже соглашались, если их это забавляло. Помнится, он и сам однажды взялся за такое дело, правда, вместо намеченной жертвы потом прикончил заказчика, поскольку тот вызывал куда больше отвращения. После этого он старался держаться подальше от людей. До тех пор, пока в прошлом году не заключил контракт с группой путников, направлявшихся в Серентис. Эта встреча все изменила.

— Если тебя так тяготит магия кьяри, — вдруг произнес Вал, умевший заглянуть в самый корень проблемы, — почему ты никогда не пытался от нее избавиться?

Он думал об этом. Но слишком боялся поверить, что такое возможно.

— Это так же невозможно, как превратить цыпленка обратно в яйцо, — отшутился Аларик.

— Когда найдем Эштона, поспрашивай его насчет того, что может сделать с цыпленком достаточно сильный чародей. Я-то никогда не был так могуч, хотя для моих целей дара мне хватало. Нет, какая ирония, а? — вопросил Вал, невесело усмехнувшись. — Тебе магия мешает, а я все бы отдал, лишь бы ее вернуть. Ладно, забудь про Магнуса, иди лучше потанцуй. Видишь же, она смотрит.

Аларику не нужно было уточнять, кто это — она. С той минуты, как Эринна появилась в этой зале, его взгляд то и дело притягивался к ней, будто она была факелом, единственным источником света. Он поневоле изучил уже каждую жемчужину в её прическе и каждую деталь вышивки на её парадном красном платье. На лицо смотреть он не решался. Лицо Эринны в последнее время производило на него такое же впечатление, как хороший удар под дых. Аларик без колебаний отдал бы половину отведённой ему вечности за одну её улыбку, но стоило ей улыбнуться, как в его сознании вспыхивали совсем уж дикие мысли вроде "никогда тебя не отпущу" и "никому не отдам". Полгода назад он искренне желал Эринне найти подходящего человека и постараться забыть о Тиллерине, теперь же мрачно думал, что если она действительно это сделает, он унесет ее за тридевять земель и спрячет там от Файерса, и вообще от всех.

* * *

Придворные фьелландские танцы заметно отличались от тех, к которым Эринна привыкла в Альтарене. Они скорее походили на церемонные величавые хороводы, где вереницы танцующих образовали сложные фигуры, постоянно меняясь партнерами. Требовалась немалая сосредоточенность, чтобы не сбиться и не нарушить причудливый рисунок танца. Тренированные северяне как-то справлялись, ухитряясь даже поддерживать в процессе светскую беседу, а вот ей было нелегко. Поклон, поворот, четыре шага по диагонали... и все новые, новые лица — вереница чужих улыбающихся лиц! Знакомым из них оказалось только одно — лицо Робина, при виде которого ее опять на миг пронзило ужасом. На какое-то мгновение ей показалось, что она снова оказалась пленницей леди Ровены, танцует на балу в замке Ормхасс, где ее партнерами были одни мертвецы.

Чтобы сгладить неловкость, Эринна улыбнулась рыцарю как можно приветливее. Робин успел только подмигнуть в ответ — и танец унес его на другой конец зала.

Сердце девушки радостно встрепенулось, когда очередной кавалер обернулся, подавая ей руку, и оказался Алариком. Ох, если бы они могли побыть рядом подольше!

— Тебе нравится Робин? — спросил он вдруг.

Меньше всего она ожидала от него такого вопроса.

— Ну... он неплохо дерется и хорошо соображает для простого рыцаря...

— Что если бы он оказался не простым рыцарем, а знатным вельможей?

Эринна не успела придумать достойный ответ. В танце снова сменилась фигура, и вскоре темноволосая голова Аларика уже мелькала за несколько рядов от нее. "Честное слово, от этой чехарды можно свихнуться!" — с досадой подумала она, высматривая своего друга среди вычурных причесок и бархатных спин. Кьяри, вероятно, провернул какой-то хитрый тактический маневр, потому что вдруг снова оказался перед ней.

— Что с тобой? — спросил он встревоженно.

— Кажется, от этой круговерти у меня началась морская болезнь, — Эринна попыталась изобразить улыбку, но вышло не очень. Да что с ней такое?

Аларик ловко вывел ее из круга танцующих, проводил к окну, где она с облегчением прислонилась лбом к холодному стеклу.

— Давай спустимся в сад, здесь слишком душно от свечей. О, нет! — с досадой добавил он. — Похоже, меня зовет Ольгерд. Надеюсь, не с той же целью, что и эрл Магнус, иначе я за себя не ручаюсь.

— А мне подмигивает Астрид, — оглянувшись, заметила Эринна. — Ничего, ты иди. Только... возвращайся скорее, ладно? После того случая с арбалетчиком я сама не своя. Наверно, становлюсь трусихой.

— Ты?! Да ладно! — усмехнулся Аларик.

Он стоял у нее за спиной так близко, что было слышно его дыхание. Эринна вонзила себе ногти в ладони, так хотелось обернуться, обнять его при всех — и пропади оно все пропадом.

— Ты помнишь, как мы познакомились? — спросил он тихо.

— Конечно, — улыбнулась она, — в той харчевне, в Терране. Вал показал мне тебя. Я тогда подумала, что он, верно, сошел с ума, неужели этот мальчишка — темный маг? А когда я подошла к тебе, ты сказал, что никто здесь не захотел бы связываться с тобой.

— Я сказал не так, — прошептал Аларик. — Я сказал, что никто не решился бы иметь со мной общих дел. И тем более никто не решился бы назвать кьяри своим другом. Ты очень смелая, Эринна.

"Будь я посмелее, давно призналась бы тебе кое в чем", — захотелось ей сказать.

Сморгнув слезы, она обернулась, и обнаружила, что Аларик исчез. Как все кьяри, он умел буквально растворяться в воздухе. Она растерянно поискала его глазами в толпе придворных — бесполезно. Зато красотка Астрид была уже близко и явно направлялась к ней. Пришлось спешно имитировать улыбку, придумывать подходящую тему для непринужденной болтовни, и вообще всячески изображать приветливость, хотя больше всего сейчас Эринне хотелось остаться одной, чтобы спокойно все обдумать.

Кайтон тоже быстро покинул ряды танцующих, как только сообразил, что шансы добыть какие-нибудь полезные сведения в этой блестящей круговерти равны нулю. "И эти ребята еще ухитряются устраивать заговоры в таких условиях!" — с уважением подумал он о северянах. Его самого штормило так, будто он прокатился в утлой лодчонке по Лостерскому заливу.

Успокоив плывущую голову с помощью двух бокалов вина, рыцарь огляделся. Все его друзья были при деле. Аларик кланялся королю, Эринна беззаботно смеялась с той шустрой белокурой красоткой — вот с кем ему следовало перемолвиться словечком... Вал, кажется, тоже был занят светской беседой. Пестрая праздничная волна, выплеснув Кайтона на обочину, катилась дальше своим чередом. Он прислонился к колонне, исподволь наблюдая за придворными. Люди сближались и расходились, некоторые фланировали по залу, и спустя полчаса умный человек — а сэр Кайтон полагал, что имеет право причислить себя к этой категории — мог прикинуть, кто здесь с кем и против кого дружит. Та-ак, а что делает вон тот разряженный павлин в бордовом дублете? Кажется, он движется к дверям, при этом явно стараясь остаться незамеченным!

Прячась за колоннами, Кайтон выскользнул следом.

* * *

Как и в любой старинной крепости, в Лостерском замке имелись уголки, куда редко кто заглядывал. Одним из таких мест была башня королевы Маргариты — первой жены Ольгерда. Покойная королева и при жизни отличалась исключительным своенравием, а трагическая кончина еще добавила ей зловредности, как шепотом утверждали слуги. Девушки, приставленные убирать лестницу в башне, часто калечились и поголовно заболевали кривошеей от постоянной привычки оглядываться через плечо. В общем, уже лет десять туда никто добровольно не поднимался.

Однако если бы кто-нибудь пригляделся к остроконечной крыше башни более внимательно, он заметил бы клубившуюся вокруг магическую завесу. А если бы при дворе нашелся сильный маг, способный проникнуть сквозь завесу взглядом, он бы увидел, что окно под самой крышей с некоторых пор светится тревожным красным светом, а иногда в нем мелькают яркие вспышки. Человек, обосновавшийся в башне, плевать хотел на привидения и был достаточно искушен в магии, чтобы отвести глаза служанкам.

Эштон, беглый альтаренский маг, сидел, подперев голову кулаком, и наблюдал за пляской огня в камине. Да, убежище, которое нашла ему Астрид, было надежным — надежнее некуда! Тем более что под дверью постоянно топтались люди Герцога. Без них даже шагу нельзя было ступить!

Все повернулось совсем не так, как он рассчитывал. Эта мартышка Астрид напела ему в уши, что у них на севере нет ни одного сильного мага и такого, как Эштон, при дворе примут с восторгом. Эштон давно подумывал сменить хозяина, с тех пор как Данатор связался с кьяри, а потом еще задумал послать его в Серентис — зачумленное место, от которого любой здравомыслящий человек старался бы держаться подальше!

Против ожиданий, за целую неделю у Ольгерда не нашлось минутки, чтобы принять беглого мага. "Поди, все его внимание занято молодой женой", — желчно кривился Эштон, меряя шагами крошечную гостиничную комнату. Зато им заинтересовался другой человек. Впрочем, при первой встрече Герцог ему даже понравился. Он явился к Эштону в трактир под маской, говорил нарочито глухим голосом, зато был рассудителен, уверен в себе, без тени этакой кастовой надменности, свойственной многим знатным северянам. Он рассыпался в похвалах Эштонову магическому искусству, слава о котором, по его словам, разлетелась далеко за пределы Альтарена. Выразил сожаление, что усилия господина Эштона не были по достоинству оценены королем Данатором. Затем как-то незаметно перешел к разговору о недальновидной политике Ольгерда, о вечно растущих налогах и постоянных смутах, вспыхивающих в разных уголках Фьелланда. И в такое неспокойное время старому королю вздумалось жениться на девчонке! Будто он не понимает, что в случае его смерти малолетний наследник — это повод для новых беспорядков, вовсе не нужных измученному Северу! Ольгерду следовало проявить благоразумие и выбрать наследника из взрослых, зарекомендовавших себя людей...