Дом. Он впервые понял, что его дом — не стёжки-дорожки Шира, и не лесистый берег Брендидуима... нет. Всё Средиземье, которое ему довелось так внезапно охватить — и собственным взглядом, и мыслью, — всё Средиземье стало его домом, и он не мог, просто не мог оторваться от удаляющейся земли. И когда впереди раздёрнулся полог дождя, и показались прибрежные скалы там, где только что ничего не было, кроме морского простора, — он всё ещё смотрел назад.

Эгленн обнял его, запахнул в свой плащ — хотя бы немного уютнее... И безмолвными призраками стояла вокруг Девятка — но, как ни странно, Фродо теперь явственно ощущал отнюдь не страх, а что-то вроде участия, исходящего от улаири — сейчас они впервые проявили себя перед ним не как призраки Тьмы, а как люди.

— Тяжело расставаться с домом... — проговорил Эгленн. — Невыносимо тяжело. Десять тысячелетий — эпохи...

Фродо поднял на него глаза: в них было понимание. Впервые. Как будто они вдруг стали ближе друг другу, и тот, кто шёл на всё, чтобы уничтожить другого, вдруг увидел перед собой не врага, а просто... такого же, как и сам хоббит, заложника — судьбы ли, или ещё чего...

Скалы впереди неумолимо приближались.

— Быстро, — проговорил Эгленн. — Давно я не видел этих скал... Страшно давно. От побережья здесь еще очень долгий путь через Калакирию, в глубь материка... если, конечно, Манве не доставит нас к себе в Чертог иначе.

-Манве, — Фродо поёжился. — Теперь я понимаю, почему многие эльфы испугались Валар и не пошли в Валинор. Я сначала и вправду подумал, что это Гэндальф, но чуть позже уже понял... да. Я так понимаю, ты его вовсе не знаешь, или общался раньше, когда был в Валиноре?

Было похоже, что Фродо напряжённо ищет... что-то, сам толком не зная, что и как.

Эгленн жестко усмехнулся.

— Общался... давным-давно, на заре времен. А после — общался Мелькор... мне хватило и этого. Нам всем — хватило.

-И всё-таки нам придётся со всем этим что-то делать, — тихо сказал Фродо, не вполне поняв, что он имел в виду под этим "нам". — Если дело только в твоей силе, то может, можно как-нибудь сделать так, чтобы... чтобы ты стал, как люди? может, тогда он не будет возражать, чтобы ты жил в Средиземье?

— Как люди? — Эгленн отстранился и взглянул на Фродо с удивлением. — Ничего себе — мысль... Не знаю. Мне такое не приходило в голову. И потом, дело ведь не только во мне: а как же — Мелькор... если мы вернем его, мне ничего не нужно без него. А его, боюсь, Манве не отпустит никогда.

-Вот тут я уже не знаю, — Фродо опустил голову. — Я ведь так брякнул, не подумав. Я даже не знаю, можно ли оно вот так, сделать человеком. Просто вспомнил про Лютиэнь...

— Лютиэнь отнюдь не стала человеком. Как не станет человеком и Арвен. Лютиэнь просто обрела способность умереть — покинуть тело — по своей воле, чтобы соединиться с Береном на его посмертном пути... Так же, как и сейчас — Арвен. Это лишь для эльдар — что-то из ряда вон выходящее. У нас, еще давно, на Севере, такое было обычным. У нас люди и эльфы никогда не были разделены так сильно, как у "светлых", ну и, конечно же — любовь тоже была нередка... Я и сейчас могу покинуть тело по собственной воле, но это не делает меня человеком. У меня ведь даже тело — не хроа, как у вас, а фана, одежда. Кукла из плоти, так сказать, — он усмехнулся.

Когда надвинулись скалы Калакирьи, Фродо всё же оторвался от того, чтобы смотреть назад. Стало жутковато и неуютно: вздымающиеся отвесные стены, и яркий свет, льющийся оттуда, спереди, — хотелось зажмуриться, а всё равно свет этот был виден, даже сквозь веки. Он потихоньку взял Эгленна за руку, — то ли поддержки искал, то ли просто...

И вот наконец — берег. Тихая прозрачная вода, невозможный зелёный цвет — так не бывает, и сияющий песок... и вправду можно назвать алмазным.

Элронд, торжественный и печальный, подал руку Галадриэли, чтобы помочь ей сойти на землю Благословенного Края.

Их не встречали.

— В эти земли приходит ладья Ариен, — тихо проговорил Эгленн, — когда в Эндоре заходит Солнце. Потому здесь иной вечер и утро. Ариен возвращается из Средиземья, и земля наполняется ярким светом, уходящим за горизонт. А потом наступает ночь — чтобы смениться утром, в котором не видно восхода. Те, кто здесь живет, не умеют видеть настоящих солнца и луны. Во всяком случае, раньше — не умели. А нашим Измененным здесь было нечем дышать: их убивал свет Древ... Мелькор не сумел иначе даровать им умение видеть, а в Валинор они ведь все равно не хотели... Быть может, если б не вражда, это можно бы исправить. И новые квенди могли бы и жить в Валиноре, и видеть Луну и Солнце... Но — не сложилось. Потому и говорят: прислужники Тьмы не выносят благого света.

Фродо часто-часто моргал.

-Ну вот, я тоже, получается, "прислужник тьмы", — чуть обиженно сказал он. — Вообще ничего не разглядишь, кроме этого света...

Манве спокойно ждал, пока они высадятся на берег.

-Здесь можно использовать свою _силу_, не опасаясь повредить ничему живому, — сказал он. — Если хотите добраться до Круга Судеб быстрее, чем через две эпохи, то принимайте крылатый облик.

И знакомый Фродо Гэндальф исчез, — а вместо него закрутился бело-золотистый вихрь.

— Две эпохи я уже ждал, — ответил Эгленн. — Мы идем следом за тобой.

Для Фродо вдруг все расплылось. Он словно поднялся внезапно в необозримую вышину, и увидел эту землю так, как видел ее сам Манве, и, теперь — Эгленн: необозримо огромные горы Пелоров остались позади, внизу раскинулась зелено-золотистая земля, над которой царила гигантская белоснежная вершина, настолько слепящая, что заболели глаза... И приблизилась во мгновение ока. Фродо узнал город, лежащий у подножия горы: он видел его когда-то, в своих снах. Валмар, белоснежный Валмар, чьи улицы похожи на застывшую пену...

Они стояли у Круга Судеб — у арки врат белоснежного города. Фродо сразу узнал и Маханаксар: четырнадцать величественных золотых тронов, сверкающий алмазный песок...

...и на этих тронах — только что не было, и вот есть — закружились такие же вихри, но иных цветов, и ощущение мощи навалилось, придавило, так, что стало почти невозможно дышать...

Валар.

Те, кто творил этот мир.

-Подойди, Гортхауэр, — прозвенел тихий женский голос, и Фродо удивлённо поднял голову, тщетно пытаясь разглядеть, кто это.

Рядом с Фродо уже не было человека. Рядом с ним стояло существо... Странное существо, словно сотканное из тьмы, и — видно, что у него — крылья, как у ночной птицы, или нет, скорее как у нетопыря... это — его подлинный облик?!

Тот, кто только что был Эгленном, ступил на алмазное крошево Круга. И Фродо вдруг ощутил, как будто чувствовал сам — как замерло, едва не перестав биться, его сердце.

-Валар заперли Врата Ночи, — сказала Ниенна. — Вопреки моим просьбам, вопреки моей воле — и, как было сказано, для блага Арды. Для блага Арды удалились мы из кругов мира. Ныне стало ясно, что ты хочешь силой разрушить Грань Мира, чтобы освободить Мелькора. И сейчас волею, данной мне от имени всех Валар, говорю я тебе: если бы ты совершил эту отчаянную попытку, то совершился бы Замысел, и погибла бы Арда, — а ты не добился бы желаемого. Только здесь, под защитой всех нас, можно соединить силы Стихий и отпереть Врата Ночи. Сейчас, когда ты здесь, опасность для Арды миновала.

Фродо слушал, широко раскрыв глаза. Мелькнула мысль: Манве пошёл на обман, не обманут ли теперь Валар Эгленна с этим освобождением? Ведь проще простого сейчас сказать: мы приманили тебя обещанием, и ты, слуга Врага, попался, а теперь всё, ловушка захлопнулась...

И он, сам того от себя не ожидая, шагнул вперёд.

-Прощения прошу, — услышал он свой собственный прерывающийся голос. — Я только хотел сказать. Вы обещали, что освободите... Мелькора. Обещали же. Ведь так?

— Мы доверились вам, — тяжело проговорил Гортхауэр. — Мы теперь в вашей власти и воле. Вы можете сделать с нами все... Ниенна! Тогда ты единственная говорила за него — хотя бы сейчас — не предавайте своих обещаний!

Голос его взлетел, словно поднятый отчаянием и надеждой.

Они вдруг шагнули вперёд со своих тронов — все разом.

Круг.

В котором не было места только одному из них, и Фродо чуть не споткнулся, рассмотрев... _этого_. Сила, грубая сила, направляемая только на разрушение...

Серебристо-жемчужная фигура, в которой теперь явственно угадывались очертания женщины, обернулась на Гортхауэра, — словно чёрное пламя обожгло из-под длинных ресниц.

-Дай мне руку и встань рядом с нами.

Черная фигура помедлила несколько секунд — а потом решительно протянула Ниенне руку.

Гортхауэр шагнул в круг Валар.

...а Фродо с замиранием сердца прислонился к первому, что попалось рядом. Валар... вот они, значит, какие. Открытая мощь, сила, от которой кружится голова... кажется, ещё немного, и тебя охватит невидимое пламя, и ты не выдержишь, сгоришь, исчезнешь, растворишься... как не выдерживает зрение здешнего света. Подумалось: нет, прав Гэндальф... Манве, если бы такие существа жили в Средиземье, — спрашивается, а нам-то куда деваться? Растопчут и не заметят...

Дальше — он вжался в землю, закрыв лицо руками: вспышка.

Очнулся он оттого, что прохладная рука коснулась лба.

Поднял голову, — сейчас та женщина стала почти реальной, почти... и сердце резанула тоска: как будто увидел что-то родное, близкое... почти из дома. Светящиеся вихри исчезли сейчас, как будто и не были вовсе, осталась только Ниенна... и где-то чуть дальше в невыносимом сиянии угадывалась чёрная фигура: Гортхауэр.

-Что... что случилось? — заплетающимся языком выговорил Фродо.

Она успокаивающе провела рукой по его волосам.

-Мы отперли Дверь Ночи. Только и всего. Теперь надо пойти к ней и привести нашего брата.

Следом над ним склонилось знакомое лицо: Эгленн. Почти — снова человек. Только лицо уставшее — не передать, кажется, не лицо, а маска — одни только глаза оживляют, светятся... в глазах — безумная радость.

— Мне кажется, Фродо, ты должен быть с нами. Сумеешь?

Фродо неуверенно протянул руку, — Ниенна тут же подала свою, помогла подняться. От ощущения только что прогремевшей здесь мощи кружилась голова, но он устоял на ногах. Крепко ухватился за руку Эгленна: что-то своё, знакомое, из Средиземья — в чуждом мире Валинора...

-Ты так вымотался... как будто пешком всё Средиземье прошёл, — в голосе Фродо была тревога. — А сейчас-то что? надо куда-то ещё идти?

— Идти — не нужно, — прозвучал знакомый голос, — я думаю, Ниенна поможет нам там очутиться... у Двери Ночи.

-Лучше бы Фродо самому, — сказала Ниенна тихо. — Сила Валар, да ещё и здесь, — не для него: слишком тяжко, тем более — его изменяло Кольцо. Но я сделаю, как ты просишь, Гортхауэр: так — быстрее.

Фродо сжался. Вспомнилось: две эпохи я уже ждал...

Силуэт женщины вновь начал искриться, туманиться, потом — на мгновение — этот светлый сумрак обволок Фродо... а когда рассеялся, то он обнаружил, что стоит на берегу, что чуть позади — то ли дворец, то ли громадный дом, к которому очень не хочется поворачиваться спиной... А прямо перед ним, средь бела дня, — словно раскрытая дверь в темноту, и то ли чудилось, то ли и вправду там виднелись звёзды...

-Иди, Гортхауэр, — проговорила Ниенна.

Здесь, на берегу, сияние валинорского света не стало слабее, а от провала в звёздную бездну веяло жутью безвременья. И только где-то далеко внизу, под обрывом, бились о берег волны, и шум их был единственным действительно живым звуком. Фродо вздохнул и поглядел на Эгленна. Усталость... По Ниенне этого не скажешь, но ей, видно, и не положено, она Валиэ, а он — только майа... Сколько же ему пришлось биться, чтобы вот так встать на равных с Валар, и что теперь будет?

Он молча смотрел, как Гортхауэр шагнул к Двери Ночи.

И вдруг — жуткая мысль обожгла его. А вдруг это и вправду ловушка? Вдруг он вот так шагнёт туда, наружу... а Дверь — захлопнется?! И тогда — всё, тогда Валар избавятся от них обоих... навсегда.

Едва успев понять, что он делает, Фродо подскочил к Гортхауэру, схватил его за руку и, не оборачиваясь, пошёл вместе с ним.

Звезды.

Непонятно было, как это возможно — свет, день — и вот, совсем рядом, протянуть руку — уже бездонная тьма...

Фродо не понял, что произошло, только ощутил вдруг, что они с Гортхауэром стоят на границе безвременья. Еще шаг — и бездна распахнется под ногами, и будет вечное падение, в котором распадется душа... От этого стало невыносимо, до безумия жутко — хуже, чем тогда, давно, на Заверти, хуже, чем все ночные страхи — разум не выдерживал соприкосновения с изнанкой бытия.

Чья-то рука легла на плечи, прогоняя страх.

Эгленн.

Вот он протягивает другую руку вперед... и Фродо слышит — Зов.

Найти. Отыскать. Спасти...

Как же тут кого найдешь, в смятении подумалось вдруг Фродо, — что-то огромное, несусветное, чему и названия-то не подберёшь... за-мирье? Или так только кажется, и нет ничего, а есть только тонкая плёнка Пустоты, искажающая всё и вся...

И внезапно Фродо понял — почувствовал — увидел... как из кромешного мрака тянется к Эгленну навстречу другая рука, — только белая кисть, и кровь на тонких пальцах, и тут же — тяжёлый блеск, словно впитавший в себя тот самый валинорский свет... Это оказалось так близко, что Фродо пронизала молния ужаса, он прижался к Эгленну.

Дальше все вдруг закрутилось бешеным хороводом — а потом исчезло на долгий, невыносимо долгий миг.

Он вдруг осознал, что видит снова — и увидел: две фигуры... два тела, лежащие на полу... хотя какой здесь пол... что-то то ли стеклянное, то ли — как будто лед, обломками, и под ним угадываются те же звезды.

Одна фигура была просто черной — Эгленн. Вокруг второго медленно расползалось темно-красное пятно.

Некоторое время — какое время, здесь же нет его... — Фродо стоял неподвижно, не понимая, что произошло, и куда теперь бежать, что делать... Как будто попал в длинный мучительный кошмарный сон, и если бы точно знать, что это сон, и что проснёшься... а то ведь и сны-то такие бывают, когда хочешь проснуться и не можешь.

Он осторожно коснулся босыми пальцами земли под ногами. Прохладно, что такое — не разобрать... не земля, точно, но твёрдое, и идти можно. Шагнул вперёд, — туда, к этим двоим. Под ногами словно пружинило: особо не разбежишься. Обернулся по сторонам. Звёзды, звёзды, до головокружения много, а воздух — обычный, и вполне можно дышать. И где-то далеко-далеко, едва видно, — но яркая светящаяся полоса. Знакомый свет. Фродо охнул: ничего себе, теперь даже этот убийственный свет кажется таким манящим... Ладно.

Мимо того, второго, он проскочил, боясь даже посмотреть на него, только понял, что там — кровь...

Опустился возле Эгленна — и, как будто всегда знал, что делать, осторожно снял у того Кольцо с пальца.

И — надел.

И вмиг светящийся выход стал не мерцающим миражом, а реальностью.

Откуда-то это пришло — знание: надо коснуться его виска, и тогда можно соединить душу с душой, и дать силу... никакой особой силы не надо, просто — жизнь, ты живой, и этого хватит, ты можешь поделиться с другим.