-Вот, чему мы можем научить детей, когда сами своим примером, так сказать, однозначно показываем, что нам все — как говорят современные дети — по барабану? Я спросил вас, — голос министра похолодел, — чисто теоретически, но раз Вы не имеете желания слушать и слышать меня — не хотел, а с другой стороны — надо чтобы всем было понятно... Итак, мой вопрос: чем руководствовались Вы, отказывая матери девочки, перенесшей жуткую ситуацию?

-А поконкретнее, извините, что за ситуация, чтобы быть внимательными и нам? — спросил завроно из Дмитрова.

-Конкретнее нам расскажет госпожа Семибратова.

-Я отказала в связи с тем, что их мотивация была смехотворна — якобы ученица седьмого класса попала в жуткую ситуацию и не может посещать занятия. Якобы у неё фобия.

-Какая конкретно?

-Я... я не поинтересовалась, — холодея призналась Семибратова.

-Странно, не выслушав посетителей, сразу же по-хамски давать отказ, не находите?

-Я... я извинюсь перед ними! — внутренне придумывая этим нахалкам всяческие козни, проговорила, якобы расстроенная, Семибратова. — Оплошала.

-Детский лепет!

-Извините ещё раз, Владмир Юрьевич, а что за фобия, и что с девочкой случилось? — опять влез этот настырный Дмитровский.

-Андрофобия!

-Боязнь мужчин, — перевел многознающий мужик. И осторожно спросил: — Изнасилование?

В зале громко охнули.

-Не совсем, изнасилование, это как бы... как не противно об этом говорить — цветочки. Трех несовершеннолетних — двух семиклассниц и одну девятиклассницу похитили с целью вывоза за рубеж, ценятся там несовершеннолетние девочки, наркотиками, психотропными таблетками делают их послушными секс-рабынями.

-Боже! Какой ужас! — воскликнула впереди какая-то из женщин. — И что девочки?

-Девочек успели спасти, но побывав пять дней среди похитителей и быть при температуре под сорок, чуть не изнасилованной одним из... Согласитесь, это любую взрослую женщину ввергнет в жесточайшую депрессию, а что говорить о домашней, совсем юной девочке?

Коллеги зашумели.

-Но, у них не было никаких документов, подтверждающих это! — попыталась выкрутиться Семибратова.

Опять загудели коллеги, особенно возмущались женщины.

-Справки, заключение не одного специалиста, я подчеркиваю, не одного, у них были и есть, просто Вы не соизволили поинтересоваться. Девочка находится под наблюдением психотерапевта, платного психолога, участкового врача. Они все дали однозначное заключение — девочке пока нужен покой. Какая учеба, когда она даже от своих одноклассников, извините, шарахается?

-Как можно быть такой равнодушной? — воскликнула какая-то из женщин.

-Вот и я про то же. Знаете, хорошо даже, что так получилось, не хотел я выносить, как говорится, сор из избы, но оно и к лучшему. Мы должны и обязаны быть прежде всего людьми. Там весь город в курсе этой истории, а госпожа Семибратова, как оказалось, осталась глухой и слепой.

— Извините, Владимир Юрьевич, как девочка учится? — подняла руку как на уроке, самая молодая зав роно из Зарайска.

-Отличница... была до того... сейчас пока ходить на занятия не рекомендуют врачи — одноклассники-то понимают, но школа большая, детки всякие есть, а девочке малейшее потрясение грозит нервным срывом со всеми вытекающими последствиями...

— А нельзя как-нибудь девочке экстерном, может быть, тесты какие-то провести, и по результатам этих тестов — аттестовать её? — опять влезла эта... Зарайская.

-Вот за этим и приходила мать девочки, но её вытолкали чуть ли не взашей. Предупреждаю всех, -построжел Семенов, — вы, тут присутствующие, сделайте выводы. Скажу банальность, но это так — не место красит человека, а наоборот. Вот и все, что я хотел сказать, будьте человечны, в наших руках-будущее нашей страны. До свидания!

-Госпожа Семибратова, попрошу пройти в мой кабинет.

В кабинете Семибратова постаралась пустить слезу. Но злость, душившая её, не отпускала:

-Да если каждого, кто приходит ко мне на прием, а приходят всякие истеричные мамаши, выслушивать, работать некогда будет!

Семенов покачал головой:

-Каюсь, недоглядел, были ведь жалобы на Вас неоднократно, я также думал — истеричные родители, сгущают краски... Да... Значит, так, — он потер усталое лицо руками, вздохнул и сказал, — в понедельник сдавайте дела вашему заму. А чтобы не затягивалась эта передача до бесконечности, в понедельник же приедет проверяющий. За неделю управитесь, и мы с Вами расстанемся. Всего доброго!

Он взял свой портфель и пошел к двери:

-Извольте. Да, и на будущее, где бы Вы не работали: не стоит встречать людей по одежке, он может быть в рванье, но...

Вот теперь слезы сами побежали, но поздно.

Семенов велел секретарю чтобы в отделе кадров сегодня же напечатали приказ, он с утра его подпишет, и в понедельник Кузнецову туда в командировку, для проведения проверки. Стремительно вышел, а Семибратова на подгибающихся ногах побрела к выходу.

Утром, часов около десяти Антон, сильно волнуясь про себя, усаживал свою многочисленную, но ставшую такой родной за эти тревожные дни, компанию в минибус. Последней подбежала запыхавшаяся Тучкова. Как же можно было без неё поехать — обида бы случилась на всю оставшуюся жизнь.

-Ой, здрасьте! Ох, девки, что было! Ща, отдышусь только!!

Зоркая Вера спросила:

-Руки чего поцарапанные — опять дралась? Посодють ведь!

-Молчи, подруг... Я уже Капусту спрашивала — она-то три года сидела — если посадят меня за пидэрсию, как себя вести там? Капуста, хохоча,сказала, что я точно не пропаду.

-Ближе к делу.

-Да, этот, — она покосилась на детей, — приперся в девять утра, с розами... С какого, спрашиваю?

-Мать, у нас тридцать лет совместной жизни сегодня!

-Я как-то ступила — говорю, неси вазу из стенки... Ох, ну не могу я так, культурно все рассказывать... ща,.. Идет с вазой и в майке уже. Я дура, спрашиваю, зачем разделся? Ответ убил... я по плите шарю, ничего нет... А, блин, сковородки помыла, убрала... ну розы и пригодились, по назначению... Он, сс... скотина, морду успел прикрыть, но уж плечи, руки... знатно получилось. Сама поцарапалась немного, вон пластырем заклеила и нормально. Орал на весь подъезд, жалко, блин...

-Мужа любимого пожалела?

-Да не, розы. А с другой стороны — пригодились на хорошее дело, хотела-то их сразу в мусорку.

Антон, слушая Тучкову, расслабился — с такой поддержкой, как Вера и Таня, Натка точно не станет долго обижаться на 'простого инженера НИИ'.

-А мы что, не в Москву едем? — спросила Натка, когда Антон повернул с основной трассы под указатель на Серпухов.

-Немного в сторону! — туманно ответил Антон. И туман этот длился почти до самого Серпухова.

Проехали какое-то небольшое селение с интересным названием "Шарапова охота", поднялись на взгорок, и впереди открылась панорама: на следующем взгорке, километрах в двух-трех расположился небольшой коттеджный комплекс из трех улочек, с двухэтажными домиками, раскрашенными в яркие цвета. Казалось, дома радостно, как веселящиеся детишки, сбегают по пригорку к дороге, встречая приезжающих. Антон подъехал к воротам, вышедший охранник приветственно кивнул, ворота поползли в сторону, и компания въехала на территорию комплекса. Подъехали к дому: желто-оранжевый, двухэтажный, весь какой-то компактный, с двумя угловыми башенками и большими окнами — выглядел как-то задорно. Большой участок, ровно подстриженные газоны, в дальнем углу двора угадывался сад. Вдоль дорожки, вымощенной квадратными плитками под брусчатку, много цветов, которые уже вовсю вылезали на солнышко, радостные голубенькие первоцветики, какие-то клумбы, альпийская горка, вдали увитая несрезанным прошлогодним декоративным виноградом беседка. По периметру забора — невысокие какие-то вечнозеленые кустики, много деревьев, посаженных, казалось, там и сям. Слева у калитки на небольшом расстоянии — гараж, справа от дома, у края дорожки, уходящей за него, тоже какие-то постройки.

-Ну вот, мамуля, я все сделал, как ты хотела: дом построил, деревья посадил, осталось жену внести в дом и сына родить.

Он открыл красивушую, как потом скажет Тучкова, дверь, подхватил замершую Натку и шагнул с ней в дом. Посредине просторного холла-прихожей опустил её:

-Вот, Наташа, мой, наш дом — и вам всем тут жить, я надеюсь, будет хорошо.

-А школа, магазины, всякие больницы-аптеки? — деловито перечислила Тучкова, в отличие от замершей, ошарашенной Натки, она спрашивала самую суть.

-Серпухов в двух километрах, да и с другой стороны от комплекса есть деревня, в которую мы ходим пешком.

Пока Натка приходила в себя, Лерка и Колюня уже убежали на второй этаж, Вера и Тучкова свернули налево от прихожей и попали на кухню, деловито рассматривая и комментируя полностью обставленную красивую её. Мамуля пошла вправо — там были жилые комнаты. Антон ещё при проектировании предусмотрел несколько комнат внизу, одну для мамули — чай, не молоденькая на второй этаж туда-сюда ходить.

-Наташа, полностью обставлена только кухня и спортзал небольшой — остальное будешь выбирать и обставлять по своему вкусу.

-Но, Антон, — Натка с трудом приходила в себя, — ты же говорил, что рядовой инженер..?

Я им и был, а в девяностые, когда был развал, сумел найти применение своим знаниям. Этот весь комплекс выстроен моей фирмой, а дом наш, он по индивидуальному моему проекту. Я как знал, что когда построю дом, у меня появится большая семья — называй это любым словом: предчувствием, интуицией или ещё как, но расчет был на семью из пяти-восьми человек.

-Мам, мама, — сверху завопила Лерка, — я себе комнтату классную выбрала, там окна такие интересные и бакончик — шик! А ещё лестница такая, как спираль, и в башенку можно попасть, дядь Тош, как у тебя здесь здоровски!

-Мам, там бассейн есть, за домом, — восторженно подхватил Колюня. — Я и плавать буду!!

-Колюш, там внизу, в полуподвале, есть ещё спортивная комната! — дети, завопив от восторга, наперегонки понеслись туда.

-Ну, Наталья Владимировна, дети одобрили, значит, все... — сразу же после развода, на другой день фамилию и жизнь меняем.

-Но, Антон...

-Милая моя девочка, думаешь, я не понял, что и был-то тебе не особо нужен поначалу? Староват, зануден, небогат...

-Дурак, что ли? Я про небогат никогда не думала, — перебила его Натка.

-Наташа, я так поначалу думал, а больше всего хотел, с первой минуты, как тебя увидел, стать для тебя нужным не из-за денег, а как человек. Доводилось мне испытывать дамский жгучий интерес, правда, не как ко мне-мужчине, а как к кошельку. Понял, правда, быстро, выгоду не ищешь и не просчитываешь, а я, поверишь, за свои сорок семь очень нужен всегда был только одной женщине — мамульке. Сейчас вот, надеюсь, ещё одна мной заинтересована. Именно мной, а не материальными благами.

-Ох, Полосухин, так стукнуть хочется тебя.

Из спорткомнаты раздался вопль Колюни:

-Так, детки что-то не поделили, — Антон нехотя отпустил от себя Натку и пошел разбираться. А Натка, растерянно оглядываясь, как-то боязливо пошла по лестнице на второй этаж. С изумлением рассматривала все комнаты: везде было дерево, в большие окна лукаво заглядывало солнышко, дерево, казалось, дышало — дом от этого казался светлее и теплее. Снизу переговариваясь поднялись подруги:

-Нат, ты не обижайся на Антона, что он тебе не говорил всей правды — так даже лучше, и он уверен, что тебе нужен не из-за его денег и положения. И ты не комплексуешь, поздно уже, батенька, пить 'Боржоми'! — выдала прямолинейная Тучкова.

Вера добавила:

-Натка, это тебе Боже за испытания послал подарок — Антона, видно же, что он к вам прикипел, такой шанс, он редко выпадает. А тут так хорошо, и мы за вас спокойны будем!

Наверное с час ходили по большому, необставленному, но такому теплому дому.

Дотошные тетки облазили все — осмотрели и подсобные помещения, кладовку, подвал, сауну.

-Во, ребята, я теперь к вам на релакс приезжать стану, к подруге далеко и дорого, а здесь совсем рядом, надоем ещё, — посмеивалась Тучкова. — Да и огородик вон имеется. Ух и развернусь. Если позволят, травок-приправок насажать...

-Тань, вон гостевой домик есть — не проблема! — Радостный Антон водил теток по территории, а мамулька с Наткой хлопотали на кухне — готовили обед на большую семью.

-Привыкай, Нат, а мы у тебя как бы гости.

-Гости они, нет бы помочь, — ворчала Натка, а её тетки только смеялись.

Антон пошел навесить качели для неугомонного Колюни, углядевшего кольца для них на столбе. Лерка же залезла в вытащенный на солнышко шезлонг-качели и постепенно задремывала, покачиваясь.

-Вот, такие релаксы — они намного полезнее всяких психологов, душа на природе раскрывается! Я Лерку увезу, немного отойдет и, вот увидишь, станет сюда рваться. Туда, домой вряд ли, а здесь девчонке будет самое оно, школы — вон Серпухов рядом, определите в одну, и будешь возить их сама, права-то ещё действительны? — деловито обозначила все Вера.

-Да, два года осталось, но я все забыла — практики-то не было, Темнов до трясучки орал, чтобы я за руль не садилась.

Антон улыбнулся:

-Все поправимо, вспомнишь.

Уснувшую Лерку будить не стали, проснется — покормить есть чем. А остальные расселись за большим столом на кухне, категорически заявив Натке, что обе подружки по приезду будут всегда тусоваться только на кухне:

-На фига нам ваши залы-столовые? Кухня для русских баб — самое любимое место!

Антон, совсем отошедший от напряжения, посмеивался:

-Оно, конечно, а если ещё сюда Татьянины медовики и Ржентича...

А Ржентич, как услышав, прозвонился. Антон перенабрал его — у него какой-то замудренный тариф имелся на связь с другими странами, и Ржентич шумно радовался, что все вместе, кроме него, сьироты.

-Я всем кажу — русски люди — многославны!

К нему приходят друзья и соседи, они пьют црвено вино и слушава Марьяна за Руссию. Долго смотрят фото за црква и хвалят — многокрасиво! Он, Марьян, страшно тоскуват за Руссию. Даже его любимо вино "Жребца крывь" не радова.

Потом, передава много поздрав за Льера, попрощался.

Антон поднял стакан с минералкой — за рулем же, а дамы бокалы с вином:

-Дорогие мои! Я с полным правом и искренне говорю так, именно что — дорогие мои! Я счастлив, что вы все у нас с мамулей есть! С годами заводить истинных друзей все сложнее, а мне вот нежданно сразу сколько друзей, именно, что друзей, а не хороших знакомых, довелось заиметь. Спасибо, что вы есть у Наташи, и теперь вот — и у меня!

Проснувшуюся и сладко потягивающуюся Лерку с шезлонга нагло согнала Тучкова:

-Идите, Валерия, идите! Дайте теть Тане кайфануть!!

-Ну, теть Тань? -Иди, а то Колюнька на твою комнату виды имеет.

-Ах, он! — Лерка мгновенно ускакала.

Тучкова развалилась и приказала: