-Не, завтра приду. Полосухин не одобрил такое решение, сказал — надо этот год доучиться и в техникум попытаться поступить.
-Понятно!
Оба опять замолчали.
-А ты теперь со мной сидеть не станешь?
-Да не знаю, мы с Валькой как два столба, придется на 'камчатку' переезжать...
-А-а-а, понятно.
-Мне дядьТоша надомную работу предложил, хочешь посмотреть, чего? — теперь уже Димка решился говорить, тошно ему было, вроде, вот сидит рядом так нужная ему Петрова, а вроде, и далековато.
-Да, покажешь?
-Пошли! — в комнате стоял новенький комп и принтер, и сканер.
-Круто!
Это мне как бы в аренду, ну как надомнику. Там, чтобы не дергали дядь Тошу, надо оформлять какого-нибудь, ну, инвалида, вот мы с дядь Петей и решили, что вроде как он этим занимается, я-то несовершеннолетний, как бы нельзя, его уже и оформили... Вот смотри! — Димка показывал ей уже придуманные им расцветки фасадов, какие-то небольшие изменения в оформлении входных дверей или там веранд, беседок, а Петрова все больше сникала.
-Ты чего, заболела?
-Нет! — Петрова помотала головой и, всхлипнув, отвернулась.
-А чё ревешь?
-Так, пойду я!
-Ага, а потом дядь Леша мне рожу начистит, что я тебя обидел?
-Нет, не начистит, он со мной почти не разговаривает, я не по-Петровски поступила. — И Ленка разрыдалась.
Диман как-то заметался, притащил воды в кружке, а она, съежившись, спрятав лицо в ладонях, горько-горько рыдала.
И Диман решился... зажмурившись, поднял свою че-то совсем легкую Петрову и сел с ней на диван. Она обняла его за шею и опять заревела. Диман успокаивающе гладил её по спине, по всем косточкам, и негромко говорил:
-Успокойся уже, а?
Она немного утихла, обняла его изо всех своих силёнок за шею и уткнулась мокрым носом ему в ключицу. И какие слова тут нужны?
-Ох, Ленка! Мне эти десять дней веком были... — пробормотал Кондрат.
-Больше, вечностью. Дим, прости меня, я... я... мне без тебя совсем не в жилу, я не знаю, какая ещё бывает любовь, но я без тебя точно пропаду!
-Хорош рыдать!
-Мне Бобер каждый день гадости говорит и плюется, — настучала она на Сашку.
-Чего это он? — удивился Диман.
-Спрашивает, помирилась? Говорю, нет, он матерится и плюется, как верблюд.
Зазвонил телефон,
-Лен — твои.
— Скажи, что я в ванной умываюсь, я, правда, пойду умоюсь.
— Да, дядь Леш, Лена у меня, нет, все нормально, ну порыдала немного, да. Конечно, провожу. Да, спасибо, до свидания.
Дядь Леша, нажал кнопку отбоя и выдохнул:
-Ну, мать, я с нашей дочкой уморился. Помирились вроде, успокойся.
Мамулька радостно вздохнула:
— -Леш, а и впрямь, похоже, лучшего зятя для нашей взрывной Ленки не найти.
-Во, а ты все ворчала, не пара, не пара, кто ещё сможет терпеть её закидоны?
— Я-то терплю твои?
-Ты — женщина, а мы мужики, нам положено! — приобнял жену Петров. — Не ворчи, иди, пельмени вари, скоро явятся, надо зятя прикармливать, чтоб не сбежал, сама же знаешь, путь к сердцу мужчины...
Глава 15.
Таня впервые летела за бугор — уговорила-таки подруга навестить её. Тем более, начался бархатный сезон, летней суеты, шума и гама уже не было, отдыхающих стало заметно меньше, спала удушаюшая августовская жара, так что Тучкова решилась. Мандража было много — ну не довелось ей и на самолете летать, а тут все сразу, в первый раз...
Но не будет же она показывать соседям, что женщина... средних лет и боится... Вот и болтала всю дорогу она со случайным попутчиком, мужчиной возраста, примерно, как Лешка. Два с половиной часа пролетели незаметно, она, правда, испуганно матюгнулась, когда самолет подпрыгнул и покатил по бетонке.
-Ох, бля...ха-муха! Максим, ты тетеньку не бросай. Я ж из деревни Гадюкино, куда идти, что делать, не представляю.
Пока стояли в очереди к таможенникам, чемоданы прилетевших уже ехали по транспортеру. Взяв свой, немного растерянная Таня вышла и, не успев оглядеться, попала в крепкие объятия Ржентича. -Таня! Таня!! Как аз рад!
И все, стеснительность и волнение Тучковой вмиг испарились.
-Марьян!! Я так рада тебя видеть!!
Они обнимались и орали на весь зал, а Вера скромно стояла в сторонке.
-Подруг! Ты где? — заорала Таня.
-Ты на самом деле из деревни, чего хоть орешь? Я ваще не с вами, чудики! — обнимая Тучкову, бурчала Вера.
-А фигли нам, красивым бабам?
Стоящий неподалеку молодой мужчина весело смеялся.
-Татьяна, я пошел, счастливо вам отдохнуть!
-Ой, Максим, спасибо, и тебе всего самого...
-Марьян, веди, показывайте уже вашу Болгарию.
А едва отъехали от аэропорта, Таня, весело болтавшая, умолкла, уставившись на море, что сразу открылось во всей красе. Вера и Ржентич тоже молчали, давая Тучковой возможность полюбоваться на близкое море. Таня отмерла только тогда, когда дорога отвернула от моря.
-Бля, Вихрева, нехило ты устроилась!!
— Что можно от тебя услышать, кроме бля? — философски заметила Вера, — все как всегда.
Тучкова восхищалась увиденным весь вечер, особенно впечатлил её старый город:
— В средневековье попала, точно! Супер!!
Мариан с огромным удовольствием показывал Тане достопримечательности, поездили по Болгарии, побывали на Шипке. Тучкова шла по ступенькам наверх, упорно считая их. Засомневалась она, что ровно тысяча, оказалось, правда. Очень понравилась древняя столица — Велико Тырново, мыс Калиакра. Мариан радовался, что Тане все нравится, но добавлял:
-А в Сэрбии оште лутше!
-Да посмотрю я твою Сербию, посмотрю, ну, если разочаруюсь...
-Нэ, Таня, нэ!!
Оценила Тучкова и вино, червено, бяло и розе.
-"Мастика" — фу, гадость, нашатырно-анисовые капли, ракийка лучше всего.
-Кто бы сомневался!
-А ты молчи, всю малину нам с Марианом портишь — обкурили её всю, нет бы компанию нам составила!
Тучкова утром бежала на море, приходила вся такая утомленно-разморенная, одно только огорчало её — ну не цвели в сентябре её любимые маки.
Поехали в Сербию, Тучкова только головой крутила:
-У меня слова закончились, бля, красотища!!
Сербия тоже её очаровала, а уж два мыжа, для неё выбранные Марьяном... тут были сплошные приколы и ржач. Можно было даже и не сомневаться, что мужчин Таня очарует, но вот разговоры-базары их... Мужики как пчелы крутились возле неё, Таня похахатывала, строила глазки, покуривала с ними, и разговаривала языком жестов и своего любимого 'бля'.
-Вера, кажи, заштото Таня каже — бля? Что ест бля? — Спросил один из поклонников — Здравко.
Вера смеялась до слез:
-Ну, как сказать, слово-паразит, для связки слов.
А на Тучкову бурчала:
-Дурища картонная. Ты, чай, за границею!
-А фигли, какая я есть, такой и буду! А то вот окажусь такая приторно-сладкая, мужикам плохо станет.
-Ну что, Таня, кой мыж тебе за душа? — Вечером спросил Ржентич.
-Оба хороши, но Марьян, я русская баба, мне бы чего попроще, где и матюгнуться запросто, а тут мужики загранишные. Мало ли, чего не поймут, обидЮтся!
А оставшись вечером с Верой, загорилась:
-Верк, ну что я за сука? Такие вот мужики здесь, что Здравко, что Боро, ну вот, чего, казалось бы, ещё надо? А надо мне, бля, вот одного упертого мужика — Леху Петровича. Ну никак он не оттает. А я.. как ты скажешь — "мал клоп, да вонюч" — ведь точно про меня. Вот чего я без него обмираю, а при нем в позу встаю, типа, не нужен ты мне!
-Конечно, это же не Жир любимейший. Тут можно и в позу встать.
-Верк, боюсь, вот допустим, все срастется... а я с чего-то разозлюсь, наору, обматерю. А он, ну, не поймет он меня, опять обидится, а я страдать начну.
-Любишь ты накручивать на ровном месте, а если не орать и не материться, а нормально говорить??
-Подруг, но кто-кто, а ты-то знаешь, что не поорать у меня не получится, пресно как-то.
-Ох, Тань, сама мудришь и мужика мучаешь.
-Да ладно, он про меня, поди, и не вспоминает, мужик-то все при всем, а я метр в прыжке.
-Тань, дай-ка паспорт глянуть?
-Чего тебе в нем понадобилось?
-Давай уже. — Вера посмотрела визу и потерла руки.
-Повезло! Мариан, все получится!
-Славно, Вера!!
-Это что за секреты? — тут же влезла Тучкова.
-Сэкрет — он должен быт сэкрет? — ответил Ржентич, — Таня, може останешься за Сэрбия, и тука живе..?
Таня аж перекрестилась:
-Что ты, что ты! У меня дома внуки, работа... нее!
Сердечно и долго прощалась со своими 'бойфрендами?', звала их в Россию, они пообещали приехать вместе.
-Приезжайте, ребят, у меня две соседки холостые, разместить есть где!
Опять ехала, охала, глядя на высокие суровые горы.
-Ну, не жалеешь, что приехала?
Таня посмотрела на свою подружку удивленно:
-Ты чего? Да, я за всю жизнь один раз море видела — в Анапу с мелким ездили, и в Тамбов на автобусе, и все, а тут — две страны, такие интересные, а ты жалеть? Да и мужики... особенно сербы... — Тучкова закатила глаза.
Верка что-то хитрила, отправив на следующий день Тучкову на море и давая ей ключи.
-А ты куда собралась?
-Да, схожу, за свет и телевизию заплачу, что ты будешь со мной ходить? Иди, поплавай, пока вода нормальная.
-Чёт ты врешь мне, подруг?
-Иди, Мюллер фигов!
Послали — пошла. А после обеда пришедшая позже неё, такая довольная Вихрева сразила Таню.
-Так, метр в прыжке, в пять утра подъем — едем в Стамбул на два дня.
-Куууда? В Стамбул?! Это же, вроде, Турция?
-Вот, как полезно иногда географию знать, Турция, точно.
-А кто меня, такую красивую туда... не пустють ведь?
— Пустють, путевки уже куплены. У тебя в паспорте виза подходящая, полугодовая стоит.
-А деньги за путевку, небось как чугунный мост?
-Мы с Ржентичем тебе подарок делаем, за широкая душа — как твой приятэл выразился.
-Не, ну так нельзя, — растерялась Тучкова. — Вы уже столько для меня сделали, неловко.
-Мы подумали, когда ты ещё соберешься, сама же говоришь, любимому мужу на памятник собираешь. Така у вас любовь с ним, оказывается, была! Вон, табличку с именем, и хорош.
-Да я бы так и сделала, мамка моя загрызла, ей надо чтобы как у людей.
-Чудно, она же при жизни его терпеть не могла?
-Вот! — Таня развела руками.
-Ну, собирайся. Утром рано разбужу. Тучкова поохала, поматерилась, но путевки куплены...
Пока собирали туристов, начался рассвет, и автобус поднимался в гору, ему навстречу...
-Подруг, я офигиеваю... какая красота, смотри-смотри... У Тани даже все слова пропали, она только головой крутила от восторга. А посмотреть было на что: темные, мрачно сизо-синие облака начали приобретать все более красивый цвет, сначала синие, потом сиреневые, красно-розовые, розово-золотистые с какими-то немыслимыми оттенками... потом бледно розовые. Солнышко же, как зацепилось за макушку горы, никак не хотело вылезать, посылая в небо пучки, а потом как-то враз выпрыгнуло и засияло, и молчала Тучкова до самой границы, впечатлённая. Потом ехали по автостраде — мелькали в отдалении, среди распаханных полей какие-то деревни, городишки, видно было высокие шпили минаретов.
-Лес здесь, похоже, редкость, за грибами не сходишь.
-Зато мандарины и твои любимые оливки растут.
К Стамбулу подъезжая, появилось много посадок и красивых узоров-цветников — на склонах, казалось вся эта красота торопится сбежать на дорогу. Едва расселившись и пообедав, поехали на экскурсию по городу. Вера, уже побывавшая здесь, улыбалась, глядя на детский восторг Тучковой. Та даже свое любимое 'бля' забывала произносить
-Ух ты!!
А уж когда привезли к Голубой мечети, и она узнала, что здесь дворец визиря Ибрагима, и её любимый фильм 'Великолепный век' снимали некоторые серии в нем...
.Бля!! Верк, вот это да! Это я окончание фильма буду совсем по-другому смотреть, я же тут была!!
После экскурсии пошли в гостиницу пешком, благо, было недалеко. Таня вертела головой, ахала, охала, убило её сумасшедшее движение на улицах:
-Как они тут живут? Это же невозможно! Зеленый для нас, а машины, как у меня в автобусе народ в час пик стоят, и как аварии не случаются? Виртуозы, а не водилы!
Вера посмеивалась и тащила её в небольшие магазинчики, что торговали оптом, она накупила детских вещей для Тимошика и внучка названного — Платошика. В некоторых магазинах можно было договориться с хозяином на покупку одной вещи, в некоторых только фабричную упаковку — от двух до пяти штук. -Завтра с утра время после завтрака будет, ещё походим, обувки присмотрим.
Вечером пошли в небольшой ресторан, попробовать турецкую кухню. Таня так понравилась толстому шустрому турку, понимающему русский, что он предложил ей остаться насовсем.
-Пятой женой?
Турок засмеялся:
-Нет, любимая наложница!
-Ой, не смеши, любимая наложница должна быть лет шестнадцати-восемнадцати, а тут пенсионерка!
Турок принес коробочку с баклавой-пахлавой в подарок.
-Тань, от их баклавы точно что-то слипнется!
-Не боись! Спасибо, Осман!!
А назавтра, полазив по магазинчикам и прикупив кой какие вещички, Вера — небольшие подарочки для Полосухиных, Платоновых, Димке Кондрату и его Петровой, Тучкова для своих родственников — поехали на катере по Босфору. Сначала плыли вдоль Европейской части города, потом повернули к Азиатскому берегу. Вера не мешала Тучкой смотреть, понимая, что она захвачена открывающимися видами, всеми этими дворцами, мостами, красивыми постройками. Через два часа катер причалил к берегу, и пошли на Египетский рынок, рынок специй.
И вот тут Таня 'потерялась'... Уцепившись за руку подруги, она только издавала восторженные вздохи... Специи, выложенные пирамидами, россыпи всякого лукума и халвы, сухофрукты и орехи, большие бочки с сушеными травами, подвяленные какие-то оливки и маслины, фрукты, овощи — всего этого горы... много красивых керамических пиал и блюд, украшенных затейливыми, обалденно красивыми узорами, различные чеканки: турки для кофе, какие-то подносы, кувшины, сахарницы...
-Вер, ущипни меня, что ли, это мне точно не снится?
-Фотографируй лучше, дома покажешь.
Вера упорно пробиралась в толпе, в каком-то направлении.
-Куда ты идешь хоть?
-Тань, времени не так много, надо успеть! С каждой минутой все ощутимее становился запах кофе... Пришли, а в магазинчике пахло изумительно... Вера набрала молотого кофе, опять же на всех, Таня зависла.
-Ой, Вер, уходить отсюда не хочется!!
-Пошли, ещё для Полосухина специй надо купить, любитель ведь Тошка.
— Во, точно, а я для Лехи.
-Наконец-то вспомнила про мужика.
-Да, не забывала я про него, нисколько.
Вот и улетала Таня, нагруженная под завязку. Вера оплатила за перевес, а в Москве Таню встретил ... Леха, Петрович. Сказал, что Антон не может — Тимошик зачихал, вот его и попросили.
-"Ну, Танька, дерзай! — мысленно дала себе команду Тучкова. — Второго такого варианта точно не будет."
-Ты меня домой отвезешь?
К тебе или ко мне? — спросил Леха. Таня не нашлась сразу, что сказать... потом сглотнув... хрипло сказала:
