-Они сейчас на прогулке, — директриса выглянула в окно, — вот посмотрите, найдете её?
Ребята дружно посмотрели в окно — человек десять-двенадцать ребятишек весело орали, кто-то играл в мяч, кто-то скакал через скакалку, три девчонки плели венки из одуванчиков, и только на самой дальней скамейке сидела съеженная фигурка.
-Там, на скамейке — наша.
-Да, ну что ж, идите, может, она вас признает.
Светка Платонова сидела на дальней скамейке, привычно съежившись, все было как всегда — ребята из класса уже не трогали её, обзывали злюкой и не пытались подходить — досталось пару раз самому наглому Деревянко, а остальные побаивались её крепких кулаков.
На площадке появились какие-то три дядьки, тетка молодая и девчонка, весело что-то рассказывающая ей.
-"Опять приехали выбирать!" — неприязненно подумала Светка и отвернулась — её это никак не касалось.
Услышала шаги, к ней подошел один из дядек.
-"Постоит и отвалит!" — подумала Светка и ещё ниже опустила голову.
Дядька не уходил, но и ничего не говорил. Светке надоело сидеть неподвижно и она подняла голову: -Чего уставился, вали отсюда!
Мужик молчал, как-то морщась, словно у него болит зуб, просто пристально смотрел на неё.
Светка вскочила:
-Не пойду я никуда, не нужны мне никакие родители!
А девчонка, уже стоявшая поблизости вдруг захихикала, а потом совсем засмеялась, как-то так радостно, как колокольчик.
-И че ржешь?
А та, ещё сильнее заливаясь, еле выговорила сквозь смех:
-Страшная какая... хи-хи-хи, как бабайка, хи-хи-хи.
Светка насторожилась — 'бабайка', это когда-то давным-давно её так называла сестренка... это она помнила... и ещё помнила большие руки старшего братика — Саньки, который всегда носил её на руках и дул на ободранные коленки... Смутно помнила ещё были братики... А эта противная девка все хихикала. -Щас как дам в рожу! — рванулась к ней Светка, а её поймал этот дядька и высоко поднял над своей головой.
— Не вспомнила, Светуля?
Светка было рыпнулась вырваться, и вдруг как вспышка мелькнула... она на руках у Саньки, он высоко побрасывает её и говорит:
-Держись, Светуля!!
Один только он так её называл. Светка замерла, потом как-то судорожно вцепилась в эти руки, внимательно посмотрела на них и удивленно-вопросительно сказала:
-Ты... ты Саня?
-Да! — хрипло сказал этот дядька, который вовсе не дядька, а её полузабытый брат.
-Не врешь?
-Нет! — Платон не отпуская её присел на опостылевшую лавку.
-Что-то ещё помнишь?
— Есть очень хотелось, сестричка какая-то была, маленькая, болела, — Светка нахмурилась, — ...Лёля, кажется, ...еще мальчишки какие-то вечно ссорились и дрались... Дрюша и Лёнька вроде.?? Мамка дралась больно, а ты... ты с ней ругался..
Девчонка подбежала к ней и тыча себя пальцем в грудь завопила:
-Я, я и есть та Лёля, а ты моя самая мелкая сестричка, а это наши братики, Дрюша-Андрей и Лешка. Ты в зеркало посмотрись, вы же с Сашей и Андрюшей совсем похожи, вон, как мы с Лешей. Можно тебя обнять? — спросила эта хихикалка.
Светка подумала:
-Только быстро, я с Саней посидеть хочу!!
Обнимала её эта хихикалка и нацеловывала, потом Андрей аккуратно взял её на руки, поднял на уровень своих таких же голубых как и у неё глаз, внимательно посмотрел на неё, поцеловал в щеки: -Привет, младшая Платонова!
И передал её Лешке, тот тоже пообнимал её, как-то странно всхлипнул и посадил Светку на руки молодой женщине. Та опустила её на землю:
-А ты тяжелее Олюшки, вот, что значит, вся в братика своего старшего. Привет, я Олеся — Сашкина жена!
Светка, заметно растерявшаяся от такого количества родни, пролепетала:
-Привет, а можно я к Сане?
Присела поближе к брату, он обнял её, а она вдруг сказала:
-Ещё какая-то Маринка вроде была... или я путаю чего??
-Есть, есть и Маринка, она школу заканчивает — нас в семье шестеро, ты — самая младшая, а я старший.
С другого боку к ней прилепилась эта Олюшка-Лёля и горячо проговорила:
-Свет, ты не вредничай, вот Саша с Олесей поженятся и, если все получится, нас с тобой к себе заберут, только не быстро, всякие комиссии ещё будут.
-Правда? — подняла неверящие глаза на брата Светка.
Тот кивнул:
-Я когда-нить вам врал?
-Нет!! — дружно сказали братики.
-Ну что, Светлана Витальевна, поедешь с нами на выходной или букой будешь тут сидеть? — спросил самый высокий из братьев — Лешка.
-А мне... мне можно?
-Если вредничать не начнешь здесь при воспитках, то даже необходимо.
-А меня отпустят? — опять неверяще спросил ребенок.
-Директриса сказала, если ты захочешь.
-Я хочу! Я... очень хочу! Вы, правда, меня возьмете с собой??
Братья дружно кивнули... и вот тут их мелкая расплакалась, она взахлеб рыдала и не могла успокоиться, Платон усадил её к себе на колени, обнял и сидел чуть покачивая её и приговаривая:
-Все пройдет!!
Постепенно она успокоилась, Олеся тут же вытерла её зареванную мордашку:
-Пошли отпрашивать тебя, а то уже скоро вечер, там торт ждет-не дождется девочек Платоновых.
Всю дорогу Олюшка вертелась, спрашивала про все и всех. А Светка, сидя у братика на коленях, только вздрагивала, когда все особенно громко смеялись, и сильнее прижималась к такой надежной и широкой груди Сани. Саня же, обняв её крепко-крепко, так и не отпускал до самого дома.
Вывалились из машины, а у подъезда на лавочке сидел Бирюк.
-Не, Санек, ты даешь, приходи к тебе в гости, когда тебя дома... неет. Эт чё, твои малявки? — он удивленно уставился на девчушек. — Но они же совсем сопл... мелкие были? Ничё себе, как выросли!!
А Олюшка, вдруг засмеявшись, сказала:
-А я тебя помню, ты на мне женится обещал.
-Я? Я? На такой малявке? Я чё, дурак совсем?? Не было такого!
-А вот и было!!
-Эт когда??
-А когда ты меня на спине тащил, а я сильно-сильно ревела, больно так было ножку.
-И чё?
-А ты меня по всякому уговаривал не ныть, а я все ревела. Тогда ты и заорал, "да женюсь я на тебе, только не вой!"
-И чё?
-Я перестала реветь, совсем. И ещё меня все Лёлькой звали, а ты один говорил: — Олюшка, иди отсюда, а, не подслушивай!
-Во, вспомнил — ты такая мелкая зараза была, всегда, где-то затихарившись, подслушивала наши разговоры.
Платоны посмеивались, а Светка, глядя на такого смешного друга Сани, особенно, когда он начал чесать макушку, вдруг засмеялась в первый раз. Её тут же поддержала своим звонким смехом Олюшка, и все заулыбались, так вот, посмеиваясь, и ввалились в квартиру.
Олеся сразу сказала:
-Девочки, идите, посмотрите свою комнату. Если что-то вам не понравится в ней — переставим или заменим.
Уютная комната, освещенная лучами заходящего солнца, девчонкам понравилась. Они прошлись по всей квартире, просмотрели и потрогали всё, особенно привела их в восторг лоджия со стоящими там всякими цветами в горшках — обе в детдоме любили возиться с цветочками.
Потом, на кухне, сидя за столом, Олюшка подвела итог:
-Здесь хорошо, мне нравится.
-И мне!! — кивнула Светка, опять устраиваясь под бочок Санька.
-Леся, а можно я тоже возле Саши сяду? Я так его долго ждала!! — просяще сказала Олюшка.
Олеся закашлялась, столько мольбы было в глазах девчушки:
-Конечно, Олюшка. Я совсем не против.
И сидел Платон в кругу своей такой уже большой семьи, по бокам доверчиво прижимались к нему мелкие его сестрички, и не было счастливее Санька на целом свете: жена, братья, сестрички, друг испытанный — все рядом.
А друг испытанный весь вечер боязливо косился на веселящуюся Олюшку. "Мало ли, чё он еще по малолетке брякал".
Девчушки, утомленные многими событиями этого, такого неожиданного для них дня, начали зевать, Олеся пошла с ними в ваннную — там долго плескались, хихикали, взвизгивали. Потом Олеся шумнула:
-Саш, забирай своих красавиц.
Платон подхватил сразу обеих сестричек на руки и потащил в спальню. -Ухх, какие вы тяжелые стали, или я ослаб после больницы, раньше я вашего веса совсем и не чувствовал, когда таскал перед сном, как перышки были,— сейчас вы у нас красотки такие ...
Одетые в веселые пижамки, сестрички захотели спать вместе, на кровати, а Санек прилег с краю, прикрыл их одеялом, обнял и сказал:
-Ну спите, мелкие.
Олюшка опять захихикала:
-Саш, ты точно также и тогда говорил, сам засыпал, а мы со Светкой ещё долго дурачились.
-Ишь, какие вы хитренькие, спите, и пусть вам хорошие сны снятся.
Ещё немного поговорили, и девчонки уснули, а Санек долго лежал обнимая своих худеньких сестричек, и отпускал железный обруч, стиснувший его сердце, особенно, когда он увидел Светку там, на скамейке.
Встал, пошел на кухню... братики, Бирюк и Олеся о чем-то негромко оживленно переговаривались. -Саш, звонила теть Вера, мы ей все подробно рассказали, а потом Наташа Темнова, тоже все расспросила, что и как, и предложила нам компьютер с системником, для девчушек, сказала, что и мастера сразу рекомендует, ты его Саш хорошо знаешь, тот самый пацан, что тогда... Я сказала, что конечно заберем.
А Бирюк удивил... вытащил десять тысяч и, положив на стол, сказал:
-Ребят, это вам на новоселье... или на роспись, лишними не станут. Мне чё? Я один, много надо, что ли? А вам, вон, семью большую содержать, Санек когда ещё работать-то начнет.
-С понедельника уже.
-Во! — вытаращился Бирюк. — И небось, грузчиком, а то что тебе тяжело поднимать нельзя...
-Да нет, Саш, Антон Сергеевич меня на хозяйственную службу берет, учеником у ихнего мастера, а там, если потяну, то и мастером по хозчасти.
Бирюк подумал, почесал макушку.
-Не, а чё — нормально, в тепле, и если все получится, и у меня свой мастер на все руки будет, не-не, меня поучишь, чё и как делать.
Бирюк подался до хаты, разошлись по спальным местам — братики подхрапывали в зале на диване, а Санек все шептался с Олесей.
-Девчушки хорошие, Саш, особенно Олюшка. У неё такой смех, как колокольчики звенят, а Света... ну, та, конечно, пока как кусачий щенок. Но как она в тебя верит... и жмется к тебе — до слез! Знаешь, Саш, я не до конца как-то все осознавала, а когда увидела её там, на лавочке, такую... поняла, каково это и ей, и вам всем. Но она в ванной такая смешная была, знаешь, расслабилась, вот увидишь, мы с Олюшкой, да ещё и мамка моя в деревне, её растормошим. И ещё, Саш, они в тебя обе как в Бога верят, тебе будет сложнее всех.
-Но ты же рядом... и... спасибо тебе, что ты их приняла и меня, такого раздолбая смогла полюбить.
-У этого раздолбая — большое сердце, просто никто его не воспитывал и не объяснял как надо, но люблю такого... Сашка... ммм.
Утром сестрички опять удивили всех... когда братики спросили, что они хотят, обе в голос заявили, что хотят к бабушке Нине в деревню. Разговор-то вчера был обо всем, и об Олесиной мамке тоже.
-Саша, нас возят на всякие концерты, мероприятия, выставки, но это всегда всех вместе, так хочется с бабушкой побыть... настоящей, у нас ведь их не было... — ласковая Олюшка умильно смотрела на него.
-Ладно, поедем в деревню, вот ещё Маринку навестим, она к нам добавится, и совсем хорошо будет.
Братья как-то враз посуровели...
Платон посмотрел на них:
-Не понял? Колитесь!
Братья переглянулись, Андрюха сказал:
-Давай, Леш, говори уже, здесь все свои.
Лешка помолчал, кашлянул, потом как с обрыва шагнул:
-Саш, она нас всех ненавидит, не то что за родню, за людей не считает. Ты, может, не заметил — я про неё толком и не вспоминаю, сказал сразу, что учится хорошо и в институт точно поступит, а так...
-Как, ненавидит? — растерянно спросил Платон, — за что? -А за все, когда нас по разным детдомам раскидали, девчонок почему-то вместе не оставили, а мы с ней, как одногодки, попали вместе, не стали делить брата с сестрой. Ну, сперва она все ко мне жалась, а потом я и не заметил как, где-то через год стала от меня отдаляться. Спрошу:
-Марин, ты чего?
-Ничего, мне с тобой не интересно.
Ну, думал, невестой становится, мальчики и все такое в голове. Учиться стала хорошо, зубрила постоянно и выдала мне:
-Вот поступлю в институт, отучусь, мужа состоятельного найду и видала я вас всех...
Я её дурой обозвал. Ну, а в этом году совсем нос задрала... Как же, отличница... я, когда уходил, спросил, что братикам сказать... ответ дословный:
-Нет у меня никаких братьев и сестер, я вообще одна-единственная в семье была. Фамилию вашу ненавистную побыстрее сменю, и еще раз повторяю — вы мне все абсолютно чужие, не нужны. Не хватало ещё мне со всякой швалью родниться.
-Может, это она сгоряча, от обиды какой? — опять растерянно спросил Санек.
— То-то сгоряча я последние три года слышал от неё постоянно: "ты меня с вами, дебилоидами не равняй!" Мы с Андрюхой тебе в больнице говорить не стали, ну на фиг, да и щас я бы не сказал, но, Сашка, ты нам никогда не врал, да и мы здесь все Платоновы, так что все по-честному, мы-то наоборот, рады, что собрались.
А притихшая Олюшка вдруг сказала:
-Я немножко помню её, она всегда нас толкала, отпихивала, когда тебя, Саш, дома не было, и волосы заплетать если попросишь, злилась и драла.
-А я помню, что меня кто-то хорошо причесывал, ласково так, — произнесла Светка.
— Это Саша нас причесывал потихоньку, а потом уже и я научилась тебя заплетать.
-Ааа, вот почему ты упросила соседку тебя подстричь, — вспомнил Сашка. — Ладно, я все-таки съезжу, увижусь с ней, мало ли...
Лешка категорически сразу отказался:
-Я пас. Это, Санек, я документы на вечернее подал в наш филиал, на механика. Ты не думай, мы вот все вчетвером тебя не подставим — так, мелкие??
Олюшка сказала:
-Саша, я постараюсь совсем на хорошо учиться, чтобы ты за нас не волновался и, честное слово, всегда буду помогать дома убираться, я много чего умею.
А Светка только и добавила:
-Саня, ты только нас не бросай... Я вас так всех... люблю... оказывается! — она опять начала часто моргать .
-Светуля, кто же вас бросит, да и защиты у вас теперь с Олюшкой много, у тебя три брата, а у Олюшки ещё и, — он хитро взглянул на неё, — Бирюк.
И первым засмеялся, а за ним засмеялись все.
Выйдя из зала прилета Лерка вскрикнув побежала вперед, Вера ахнула, а Лерка с разбегу повисла на ... Ржентиче. -Дядь Марьян, как я рада тебя видеть!
— И аз рад за теб и Вера!!
-Ржентич, ты откуда взялся? — поразилась Вера.
-Я тука два дена, за котка перьеживал.
Приехали домой. Кот, презрительно фыркнув, не подходил к Вере, а выпрашивал ласку у Лерки, та радовалась:
-Теть Вер, смотри, он меня помнит!
Разобрав чемоданы, одарив Ржентича настоящими матрешками и Хохломской расписной ладьей с ложками, шустро приняли душ и пошли знакомиться с теть Вериной Болгарией.
Повела Вера сначала её на свое любимое место — спортну базу. Принадлежащая лесотехнической академии из Софии, спортна база располагалась на необыкновенно живописном высоком берегу: посаженные лет тридцать назад деревья хвойных пород, туи, кипарисы, различные кусты, смолистый аромат, цветущие каштаны, яблони, набухшие розовые бутоны персиков, какие-то, покрытые белыми шапками, как пеной, кустарники... Лерка устала восторгаться, а когда с высокого берега увидела бескрайнее море, имеющее разный цвет, замерла в восхищении. Вера и Ржентич не мешали Лерке, тоже любуясь этим чудом-морем. Лерка отмерла, увидев далеко-далеко белые точки яхт.
