-Тим, скажи: Ле-ра! — учил серьезно братик, но мелкий пока не желал, а Коля раздувался от гордости, что вот его-то уже называют по имени!! Неважно, что одной буквой!!

Малыш запищал, ему надо было срочно залезть между братиком и папой, усадили — Колюня уже привычно начал читать сказку, Тимошик стал тереть глазки...

-Все, мужику молочка мамкиного и спать! — папа передал сыночка маме-кормилице. Тимошик отрывался от мамкиной груди и недовольно покрикивал, если Коля замолкал, все уже знали эту привычку маленького — получать два удовольствия сразу.

Наконец засопел у груди, Антон с величайшей осторожностью и нежностью отнес мужичка в кроватку, Лерка убежала чатиться, Колюня тоже пошел спать.

Натка и Антон долго сидели, глядя на догорающие дрова в камине, оба любили такое вот уютное молчание, да и какие слова нужны, когда есть общение душами ?? Потом Антон хмыкнул:

-Нат, Тучкову пропивать будем?

-Серьезно?

-Да, подали заявление, она не хотела регистрации, но Леха убедил, сказав, что они не двадцатилетние детки, и все должно быть серьезно и основательно. Только фамилию Таня менять не будет, там столько документов переделывать придется. Вот, готовь, Наталья Владимировна, подарок на свадьбу. Подруга не прилетит, ты ещё и свидетелем пойдешь. Это ваше трио... вы такие разные по отдельности — а вместе, это просто бомба. Так хорошо дополняете друг друга: ехидная, ворчливая, добрейшей души — Вера, горластая, шебутная — Тучкова и уравновешенная, где-то стеснительная — ты... Обожаю это ваше трио! -Сама не представляю, как бы я без них? В моих тетках-подружках такой крепкий стержень внутри — что у одной, что у другой столько дерьма было в жизни, а ведь не сломались и меня из тоски-уныния научили вылезать...

ГЛАВА 16.

А Тучкова была в панике, никогда и нигде ничего не боявшаяся, отчаюга, хулиганка... сейчас паниковала.

-Лилька, я не знаю что делать, — жаловалась она дочке. — Леха меня совсем заговорил-закрутил, я до сих пор не врублюсь, как это я... Я? Заявление подала? Бля, как салага, повелась на сама не знаю что... Скажи, вот оно мне надо под старую задницу 'взамуж', как Веркина бабуля говорила, идти?

-Ма, ты чё, дура совсем? Такой мужик, его же рядом на поводке надо водить, утащат вместе с ботинками, я и то слюни на него пускала, увидев, хотя мой Хватов самый лучший из мужчин. Ты, мамка, не дури, Жиру что ли верной быть хочешь?

Таня заматюгалась...

— Не мудри тогда, ой, проблема — любимый автобус бросит, как же, её коллега-водила Вовка без неё пропадет, перекурить не с кем будет! Мам, ты чё дууура?? У тебя под старость такой шанс выпал, Стас с армии придет, пусть к самостоятельности привыкает, а то ты как в 'Ералаше'

-Бабуля!!! — Бегу, Витенька, бегу миленький! — Бутеры ему в комнату таскаешь и чай подогреваешь по десять раз, ребеночек только что рот сам открывает. Мы с братом за — что тебе ещё надо? Петрович тебе нравится??

-Очень, Лиль, я уже больше года по нему... обмираю, бля!!

-Так не фиговничай, теть Вера что говорит? -Я ей ещё не говорила, она ж меня от... букает, у них там с Полосухиными целый заговор против меня, сиротинки. Ты думаешь, Полосухин точно не мог меня встретить, как жа?? Все подстроили, гады-немцы!Не, я их очень люблю, но Лиль, боюсь страшно, Леха — он такой, спокойный... а я-то, сама знаешь, орать люблю.

-А чего орать, он ведь не Жир, не пьет и к соседке уходить точно не будет.

-Так я его и показала всем этим шалавам!

-Ну и не мучайся дурью, мы одобрямсс!

Таня, поговорив с дочерью, тяжко вздохнула — ну вот страшновато ей было. Странно так... было дело, лупила в подъезде шалаву, которая была выше её на голову, да ещё Жир рядом суетился, и не боялась. Хотя, если честно, Таня хотела Жиру по морде связкой ключей заехать, он, гад, уклонился, а Тучкова с размаху засветила ключами той в личико. И опять любимая женщина пострадала. Таня, помнится, орала на весь подъезд:

-Урою суку, если ментам стукнешь!

Все это было под аккомпанемент оглушительного лая собаки-болонки. В подъезде потом долго ржали соседки -"Дама с собачкой или собачка с дамой". Тучкова, рассказывая все это угорающей подруге, удивлялась:

-Не, ну скажи, кто мне мешал собаку на пол опустить? Но я хороша, одной рукой, но вмазала, от всей души, как говорится!

Верка ржала до слез и потом серьезно сказала:

-Я начинаю сухари сушить, пригодятся!

К вечеру позвонила Натка и хитренько так спросила:

-Ну что, теть Тань, платье выбирать будем? Я, надеюсь, свидетелем буду?

-Сууки вы с Вер Иванной, первостатейные. Вот ведь связала судьба, Нат, может, ну его, платье какое-то?

-А-а-а, щас вот, ты как меня терроризировала, вот он бумеранг-от!!

-Во попала, жаль, подруга со своим Марьяном не прилетит!

-Она сказала, вас с Ржентичем нельзя долго рядом выдерживать, орете как оглашенные и курите как паровозы!

-Какие мы кулюторные стали, кошмар! Ладно, Нат, какое-нибудь недорогое платьЮшко найдем, и будя.

-Ага, ещё скажи, в "Сэкондхэнде" поищем.

-Вот, ты такая же, как Вихрева, ехидина!

-Теть Тань, Петрович, он мужик заметный, а нам его затмить надо, мы из тебя Дюймовочку сделаем!

-Ага, дерьмовочку!!

-Я вот все удивляюсь, как я к вам прилепилась тогда? Зачем? Вы меня только плохому и учите! — смеялась Натка. — Ладно, давай, приезжай к нам с Петровичем, тут приличный бутик есть, там, если что, за два-три дня вещь по фигуре подгоняют, да и Тимошика посмотришь. Он уже крепенько стоит на ножках, особенно в кроватке — прижмет попу к прутьям и орет, чтобы на него кто-то посмотрел, похвалил, орет так же громко, как и ты.

-Во, бля, как чего плохое — все на меня валят...

-Танюш, — позвонил Леха. — Я минут через семь буду, выходи!

Таня шустренько подхватилась и рванула на улицу — "Покурю пока не спеша!" Встала на ступеньки у входной двери, которая минуты через две распахнулась, и соседка с первого этажа — Рощина, знающая всё и про всех, с оханьем и шумом начала вытаскивать какие-то коробки, пакеты, — за ней с самой большой коробкой вышел её муж — свойский такой мужик — Вовка.

-Бля, Вова, что я вижу? Наконец-то ты свою Вальку под зад мешалкой? — Тучкова потерла руки. — Вова, ты теперь холостой, я тоже — может замутим чего?

-Танюха! — заржал Вовка, — эт мы завсегда!!

-Э-э-э, Тань, да я все барахло в сад собрала. -Идите, женщина, идите, не мешайте нам, свободным!

Вовка откровенно гоготал, а Таня импровизировала, как всегда:

-Вова! Я ваша навеки, сколь лет я ждала такого чудного мига!

-Танюха, согласный я, согласный!

Рощина чего-то там бурчала, но кто б её стал слушать?

-Давно пора её отселить, когда я такая рядышком... бля!

-Здравствуйте! — раздалось за спиной...

-Леха?? Блин, а я, как всегда, шутю!

Рощина, забыв про коробки и открыв рот, смотрела на такого видного мужика.

-Ни фига себе, Танюха! — озвучил простой, как три копейки, Вовка. — Здрасьте, меня Володя зовут. Сосед я этой веселой дамы!

-Ага, ейный! — подтвердил ещё один мужичок, выскочивший в зябкую минусовую погоду в тренировочных и комнатных тапках.

-Петрович, только тебя не хватает в нашей компашке!

-А я, Танька, и рад, когда хоть мы с тобой песняка? Я ща за пивком сгоняю, и айда ко мне? — Совсем не обращая внимания на стоящего возле Таньки мужика, весело сказал Петрович.

-Ты, это, хозяйство-то не застудишь, чего, как молодой, раздетый бегаешь?

— Да ладно, один подъезд пробежать. Ну чё, Танька, споем? — И дедок дребезжащим голосом запел: -Живет моя красотка, в высоком терему! Таньк, подтягивай!

-Иди уже за пивом, зачихаешь, меня бабка твоя запозорит!

-Ух, Танька, люблю я тебя офигенно, ещё вот Верка была в любимицах, как мы тот раз на лавочке горланили... Все соседи до сих пор помнют! — дедок потрусил в сторону магазина, Вовка опять смеялся, а Леха вздохнул:

-Похоже, много чего я про вас с Верой не знаю!

Вовка вставил свои пять копеек:

-Она у нас в подъезде самая боевая и... горластая. Бывало, как заорет на мужиков, что на площадке между этажами соберутся за жизнь поговорить... те с шестого этажа быстрее лифта бегут.

-Ага, за жизнь, выжрать и насвинячить!

— Танюш! Опаздываем! До свидания!

-Вова, ты подумай. На фига тебе Валька, когда я такая имеюся?

-Танюх, — он прижал руки к груди, — точно, поменяю!

В машине Петрович, все время поглядывая на скромную такую Тучкову, улыбался.

-Ну, чего ты лыбишься? — не выдержала Танюха.

-Рад, рад, что мне всю оставшуюся жизнь скучно не будет, а то и ревновать начну к таким вот Вовкам и Петровичам.

-Не, это так, соседушки, а чего не поприкалываться?? Иной раз идешь, в глазах черно, ноги домой не идут, а постоишь, покуришь, поржешь с ними, и настроение совсем другое. Жена-то у Вовки — первая сплетница, а он — пофигист. Петрович постоянно пивка и песняка давит, дверь откроет на балкон и заливается — слов половину не знает, но душа просит, импровизирует. А дома вокруг, эхо, далеко деда слышно, его уже давно Штоколовым зовут! Мы с Веруней летом пару раз с ним на лавочке пересеклись, ну, подмогнули ему, как он скажет, подпели, с тех пор и подруги лучшие, и на пивко постоянно приглашает!

У Полосухиных Таня сразу заохала, заахала возле Тимошика, который немного поразглядывал её, а потом потянулся к ней своими ручками в перевязочках:

-Баббабба!

-Точно, маленький, бабка я и есть! — Тимошик улыбался, показывая все три зуба, подпрыгивал на руках. А Таня балдела. — Натк, правильно Антон говорит, надо ещё девочку родить, смотри, какой славный мужичок!

Кое как отдали Тимошку бабуле Маше — не хотел уходить с Таниных рук, поехали искать платьЮшко. Вот Тучкова поматерилась, всласть, правда, себе под нос, но твердо обещая Натке страшную мстю. Той все что-то да не нравилось в одежках, после ...дцатого платья, Таня взвыла:

— Я в халате, бля, поеду! Отстань, Натка, а то ща орать уже начну!

-Во, теть Тань, этот костюмчик, точно, тебе подойдет!

И правда — нежно зеленого цвета жакет с юбкой как на Тучкову сшили.

-Сука ты, Полосухина, нет бы его первым примерить и уже давно свалить?

-Теть Тань, я же хочу, чтоб ты была самой лучшей из невест!

-Невеста, бля, без места! Все, пошли, я ща сдохну!

Лерка бегала весь вечер с заговорщицким видом, с кем-то переговаривалась по телефону, чего-то мутила. На следующий день в ЗАГСе было весело, приехали Леркины одноклашки на каникулы, вот они, её Лилька с мужем и сынок шутили, хохмили, было как-то празднично, почти как на Новый год. Танюха-то думала — быстренько распишутся, Антон и Натка поставят подписи и все. Как же... Леха умудрился вынести её на руках на улицу, где все восторженно заорали, засвистели. Таня аж примолкла, загрустила.

-Мам, ты чего? — удивилась такая же шустрая дочка.

-Да, Лиль, вот, по-молодости замуж выходила, тогда бы на руках-то, а то одно дерьмо и было.

-Нашла, что вспомнить! Не дури уже!

В ресторан никто ехать не захотел, гуляли и прикалывались до самой темноты у Полосухиных. Один из Леркиных, который Андрюха, снимал на видео все торжество, потом ушли с Катюхой в Леркину комнату и чего-то там монтировали. И уже ближе к двенадцати часам, усевшись всей толпой в зале у камина — кто на чем — смотрели смонтированное ими видео и долго смеялись. Ребята воткнули в съемку много прикольных моментов из фильмов, клипов и мультиков.

-Самый классный подарок! Спасибо! — растрогалась Тучкова. Лилька тут же начала договариваться, чтобы ребята приехали на день рождения дочки и сделали прикольный фильм.

-Диман! — позвала Тучкова Кондратьева, — слышь, у тебя такие друзья классные — что Андрюха, что Бобер, и эта Катерина тоже наш человек!

— Да, теть Тань, сам не ожидал, когда за Лерку полез, что таких друзей заимею и Ленку, и вас всех, и Платоновых. Я честно, теперь такой богатый!

-Пойдем, чайку с тортиком навернем, пока все гогочут? — предложила Тучкова.

-Ага, — теперь уже сильно смеялся Кондрат. — И тортик на четыре куска?

-Не! — заулыбалась Таня. — Там два этажа. Не осилю такой кусманчик!

На следующий день, проснувшись утром, ребята, дружно завопив, побежали на улицу — за ночь выпал первый снег и много!! Лепили всяких снеговиков, кидались снежками, катались на дядь Тошином квадроцикле по местным буграм, естественно, он сидел рядом, такое незабываемое впечатление от скорости — и кайф, и драйв! Девчонки дурачились во дворе, визжали, хохотали, у всех нагулялся зверский аппетит, потом, осоловелые, расползлись по комнатам, досыпать. Нагулявшийся с ребятами и радостно пищавший малышок проспал на полтора часа больше обычного. Вечером всех повезли на концерт в местный ДК, где выступали неизвестные широкой публике рок-группы. Получили большое удовольствие, после концерта потусовались в центре, как выразился Диман:

-На людей посмотрели и себя показали!

Так же суетясь и уезжали, впечатлений от такой поездки хватило надолго. Все эти три дня было шумно и Антон, уже привыкший к такому Вавилону, только посмеивался над мамулей:

-Хотела большую семью?

-Ой, Тошка, за день так натолкусь, вечером падаю и до утра ни разу не проснусь, забыла, что такое бессонница! Нет-нет, ничего менять не надо, я наоборот, такой наполненной жизнью живу, то что я так нужна и востребована — знаешь, как окрыляет!

Коля категорически отказался от продленки:

— Меня же дома все ждут, особенно маленький братик!! — уроки делал с бабулей, если только что-то не удавалось, то звали на помощь и Лерку, и маму.

Надо ли говорить, что Тимошик тоже сидел на этих уроках в манеже с игрушками, которые выкидывал во все стороны, радостно крича при этом... У них с Колюней какая-то очень сильная привязанность была, маленький постоянно подползал к старшему, ему нужно было, чтобы братик был рядом. Антон оборудовал специальный уголок, где были Тимкины игрушки и книжки, и братики частенько сидели там, старший читал, а младший непоседа в такие минуты слушал, тыча пальчиком в картинки и что-то говоря на своем, младенческом.

-Наташ, а девочку родим — Леркина очередь, поди будет, вон, как мальчик к мальчику тянутся! -хитренько намекал Антон. — Знаешь, у меня вместо души, когда-то бывшей скалой-монолитом, теперь желе какое-то, я не знаю, бывает ли ещё большее счастье, но мне вот только девочку ещё для полного счастья и ...

-Ага, а там опять мальчишку запросишь!! — бурчала для виду Натка, понимая, что с девочкой надо поспешить — возраст-то не ждет!

Антон, скрепя сердце, решил-таки на Новогоднем корпоративе показать свою ненаглядную Наташеньку, тем более она там будет не одна, а с женой Петровича, которую не терпелось увидеть всем, даже больше, чем Полосухину. Петрович, весь такой мрачно-засушенный, сейчас сиял, как золотая монета, и всем так интересно было увидеть эту женщину, что растопила Петровича.