Волчья схватка

А и то — горюшко. Дочь единственная в девках засиделась. Перестарок уже. Замуж не идет, упирается. И сейчас вот, приехал приятель полковника, вместе в стрельцах служили, жаловался:

— Сынок мой вдовцом остался недавно, трое детишек по лавкам плачут, мамку кличут. Может, сосватаем ему твою Еленку? Она — девка видная, да перестарок, ей в самый раз будет за вдовца пойти.

И согласился старик, да дочка его уперлась. Криком кричит, воет, косу рыжую рвет, по полу катается, будто в падучей. Отказывается замуж пойти. Все невесть чего ждет. А тот, кого ждет она, давно уже червями могильными съеден, вороны на поле битвы глаза ему выклевали. Некого ждать Еленке.

Застучали колеса по дороге, и выскочил холоп за двери — глянуть, кого ж это в такой час неудобный, когда у хозяина ругань семейная, нелегкая принесла. И замер на пороге с открытым ртом. Остановился у дома возок кожаный, щегольской, покачивающийся на подрессоренных колесах. А оттуда — ой, мамочки! — молодой Бранихин вылез. Федор Петрович, боярский сын. Тот самый, которого холоп уже в мыслях своих червям могильным скормил. А Федор Петрович холопу подмигнул, да и пошел в дом, не оглядываясь.

— Ох, надо ж как! — воскликнул счастливо Бранихин, увидав на столе посреди горницы парадной доску, до белизны скобленую, гладкую. А на ней — ватрушку румяную, пухлую, полную творога и сметаны. — Вот уважили... А я ж к вам по делу.

И вскорости расплетали уже девки длинную, рыжую косу Еленки, бросали наземь зеленые, яркие ленты. Плели в две косы, как замужним бабам положено.

И жили они с тех пор долго и счастливо, а все ветры злые обходили стороною их дом.