Сказки моей осени

А потом поверила — яростно. До потрясения.

— Ты живой! — пробормотала ему в плечо, в которое уткнулась лицом. — Живой!

Пелена странного плывущего состояния, когда ей было всё равно, мгновенно исчезла. Она с удивлением почувствовала, что начала мыслить ярко, и реальность тут же ворвалась в это очищенное сознание: Настя спохватилась, отшатнулась от Ристерда, всё ещё крепко держась за его плечи.

— Ты ранен! — быстро сказала она, всматриваясь в его лицо с размазанными по нему потёками крови. — Что с тобой и как тебе помочь?

— Я не ранен, — всё ещё шёпотом отозвался он, радостно глядя на неё чуть сверху вниз, и она снова приникла к нему, страшась, что он вдруг вот-вот пропадёт.

— А что с тобой?

— Когда пробивался в твою комнату сквозь защиту от магии пространства, кровь пошла носом. А когда всё-таки пробился — размазалась по лицу.

— Тогда пойдём, я тебе сейчас лицо вымою...

— Насти...

Он вдруг оглянулся на входную дверь, а когда снова посмотрел на девушку, вопросительно кивнувшую ему, наклонился и коснулся её губ. Она чуть не заплакала, когда это мягкое прикосновение, замершее было на её губах только горячим дыханием, внезапно превратилось в требовательный поцелуй мужчины, который долго и настойчиво искал свою женщину. И нашёл. Ноги не подгибались — Настя с каждым едва уловимым движением Ристерда будто становилась сильней. Выступившие было слёзы высохли, когда она наконец осознала, что вот он — человек, смерть которого она оплакивала. Из-за которого ей было всё равно, останется ли она здесь, под землёй, или выйдет наверх, на свободу.

Поэтому, когда Ристерд неохотно выпрямился, не сводя с девушки глаз, она хрипловато сказала:

— Не бросай меня здесь.

— Не бросай меня там, — ответил он и снова коснулся её губ, но уже коротко, после чего вздрогнул и снова встревоженно уставился на входную дверь.

— Идём в умывальню, — шёпотом велела она и прихватила с собой подсвечник с двумя свечами.

Когда она открыла дверь, а он перешагнул порожек и огляделся, Настя услышала его прошелестевший по комнатушке смешок:

— И в самом деле — умывальня...

Они чуть не поссорились — тем же шёпотом. Настя пыталась осторожно протереть его лицо, а он всё порывался брать горстями воду из ковша и просто умыться над тазом. Она уступила, а потом, пока он вытирался, с новым изумлением смотрела на него. Он жив. И он здесь. Невероятно!

— Но как? Как ты остался в живых? Я же видела... — И независимо от неё глаза наполнились жгучими слезами. Никогда не думала, что такое привычное выражение "жгучие слёзы" можно прочувствовать на практике. Но слёзы и впрямь жгли глаза, пока Ристерд не велел ей вытереться тем же полотенцем, которым сушил своё лицо. И она благодарно прижала влажное полотенце к себе, промакивая глаза.

Оглядываясь на дверь, Ристерд быстро рассказывал — вполголоса, благо дверь всё-таки закрыта:

— Мы долго не могли найти тебя. Потом сообразили, что тебя, возможно, держат под землёй. Полицейские пускали собак по следу из подземелья — они нашли-таки, где похитители вышли наверх. Но дальше собаки не смогли повести — фамильяры сказали, что след присыпан каким-то веществом, сбивающим со следа. Вызвали пространственников из военной части — из полка при королевском дворце. Они раскинули пространственную сеть над всем городом и пригородом. И однажды — это было несколько дней назад, сеть дала сигнал, что ты появилась на поверхности.

— Не поняла, — прошептала Настя. — А на что сеть раскидывали? Ну, если так можно выразиться?

— На твои вещи. Дама Летиция сразу отдала магам-пространственникам несколько вещей из твоего гардероба. На сохранившуюся магию вокруг них и ставили сеть.

Девушка хотела спросить, а разве такое возможно, но сообразила, что это лишний вопрос. Главным оставался другой вопрос:

— Ристерд, и что дальше?

— Дальше я должен подготовить тебя к переходу-переносу в другое, надёжно защищённое место, а для этого...

— Подожди, — прервала она его. — Кто-то сюда идёт.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Ристерд.

— Видишь эти две свечи? Я давно заметила: когда кто-то идёт в мою комнату, они начинают волноваться. Из-за сквозняка. Эта дверь чуть-чуть приподнята над землёй — оттуда и воздух идёт. Где-то открыли дверь наружу. Так где тебя спрятать?

Последний вопрос был обращён Настей к себе же. Она лихорадочно обдумывала, какое место в её довольно бедном мебелью подвальном помещении может быть скрытным для чужого глаза. Ристерд терпеливо ждал, застыв глазами на двери в умывальню и не опуская ладони с рукояти учебного меча.

— Под кроватью, — сказала наконец Настя, выдохнув с облегчением. — В моей кровати внизу есть выдвижной ящик для постельного белья. Он большой и похож на пещерку. Меняли постель два дня назад. И это было впервые. Значит, ещё, как минимум, с неделю туда никто не заглянет. Бежим!

Они выскочили из умывальни и бросились к кровати под балдахином. Глянув наверх, Ристерд усмехнулся.

— А если...

— Нет, он очень непрочный, — сразу догадалась о его предложении девушка. — Я туда пару раз лазила, чтобы найти выход. Увы. Быстрей забирайся в ящик!

Она подняла край покрывала, и Ристерд, разглядев тёмное нутро кровати, шмыгнул в импровизированную нору и мгновенно лёг, отодвинувшись в самую глубину плоского ящика. А Настя подёрнула край, разглаживая покрывало, а потом поспешно отошла от кровати — к кабинету. Уже на пороге она услышала, как открылась входная дверь.

— Куда попёрлась?! — грубо прикрикнула Мор, внося в комнаты ведро со шваброй. — После твоих вчерашних делишек с дурацкими ритуалами там столько грязи, а ты ещё и натоптать мне хочешь? Уйди оттуда! Сиди на своей кровати, вон, богатой!

— Хорошо, Мор, — покорно сказала Настя, подражая той послушной девушке, которую служанка привыкла видеть, и боясь, как бы та не расслышала в её голосе новых, ликующих и даже счастливых ноток.

Под внимательным и скептичным присмотром грузной служанки она отошла к кровати и присела на краешек, с трудом давя смешливую улыбку. Надо же, как сошлось! Он внизу — она наверху. Нет. Не так. Она здесь — и не одна. Вот так. Настя снова заулыбалась во весь рот и отвернулась, чтобы идущая мимо Мор не заметила её радости. А та, бурча, вразвалку прошагала к кабинету и принялась там громыхать, готовясь к влажной уборке. Настя вздохнула. Обычно Мор очень быстро заканчивала уборку, но девушка заметила: если та что-то заподозрила, будет возиться долго. Так что Настя сделала скорбное лицо и принялась плести косичку из бахромы, свисающей с балдахина.

Трюк с маской грусти и покорности судьбе удался. Мор, ругаясь на все корки: "Я должна ещё за этой куклой убираться! Приводит всяких барышень, а мне потом...", выволокла в коридор подвала ведро и свою швабру, смачно хлопнула дверью, и её шаги начали утихать.

Настя мигом соскочила с кровати и присела на корточки, задирая покрывало.

— Ты не уснул там?

— Ну и тётка, — покачал головой моментально вывалившийся на пол из кроватного ящика Ристерд. И вздохнул. — Нет, я слышал, конечно, как ругаются тётки на рынке, но чтобы так — с тобой!

— Забудь о ней, — нетерпеливо сказал девушка, снова обнимая его за плечи и жадно всматриваясь в его глаза. — Ты сказал, что должен меня приготовить к переходу. Что надо делать? Чем я могу помочь?

— Ничем, Насти. Сиди и слушай, как бы кто не пришёл неожиданно, а заодно наблюдай за своими свечами-подсказчиками.

Он встал возле кровати и огляделся. После чего внезапно сделал странное: оттянул рукав меховой рубахи и, не успела Настя испугаться за него, вынул нож и на запястье быстро соединил несколько вытатуированных точек царапинами, которые быстро наполнялись кровью.

— Ага, вот они, — пробормотал он уже рассеянно, подняв голову и не обращая внимания на девушку, и стремительно пошёл к стене рядом с дверью в кабинет.

Осторожно, поглядывая на свечи, оставшиеся на столике, Настя последовала за ним. Видимо, понимая, что ей тоже хочется знать, что именно он делает, Ристерд, не оглядываясь, вполголоса начал объяснять:

— Прежде чем тебя похитили, здесь не просто устроили комнаты для твоего будущего проживания, но заранее обезопасили их магическими рисунками, которые не дают магам-пространственникам сюда пройти.

— Но ты же прошёл... — шёпотом напомнила девушка.

— Я чувствую тебя сильней, чем остальные, — не оборачиваясь, ответил Ристерд, но Настя услышала в его голосе улыбку. — Поэтому для меня магический рисунок не слишком большая помеха.

Настя вспомнила его окровавленное лицо, так напугавшее её в первые секунды его появления здесь, в подземелье. Но только вздохнула. Он мужчина. И может лучше, чем она, оценивать степень опасности. Тем более — он выполнял то, чему его учили. Так что она встала рядом, одновременно слегка развернувшись, чтобы вовремя заметить нечто опасное или услышать что-то подозрительное... И, пока он снимал руками невидимое её глазам, она вдруг сообразила:

— Ристерд, получается, никто не знает, где я нахожусь? Никто не знает, где ты...

— Никто, — подтвердил он, продолжая заниматься своим делом, странным на первый взгляд. — Мы, несмотря на сеть, пока не знаем, чей это дом. Но наверху, там, где сеть дрогнула на твои вещи, уже собираются взрослые маги-пространственники, а полиция начинает выяснять, кому принадлежат эти земли.

— Это не убийцы, — категорически сказал Настя. — Этот, который меня похитил, он назвался Берааком. Но он сразу сказал, что его люди наблюдали за всеми "глухими" магами, а когда некоторые стали слышать своих фамильяров, они сразу же определили, куда эти маги ходили, после посещения какого места они стали слышать фамильяров.

— Вот оно что... — не очень сильно удивился Ристерд, придирчиво проверяющий стены и переходя на другую сторону мимо двери в кабинет. — Значит, этот тип просто бандит, но не убийца.

— Ристерд... — не услышав его последних слов, Настя дёрнула его за рубаху, обернувшись к входной двери. — Ты слышишь? Свечи не мельтешат, но, мне кажется, где-то там слышно что-то...

— Замолкни.

Девушка послушно замолчала.

Ристерд в первую очередь взглянул на свечи. Огонь тех и в самом деле горел ровно, без колебаний. Зато откуда-то (девушка так и не расслышала, откуда именно. Показалось — со всех сторон) раздавались глухие звуки, в которых с трудом можно было узнать голоса и треск чего-то сломанного. Настя только было обернулась к Ристерду, чтобы спросить, не вошли ли взрослые пространственники в поместье Бераака, как неожиданно услышала громкие вопли — болезненные и умоляющие.

— Что это? — не выдержала она.

— Не знаю, — прошептал тот, обеспокоенно прислушиваясь. — Это не наши маги. Наши должны дождаться, пока я тебя вынесу отсюда, а потом уже входить в дом, чтобы арестовать хозяина и его подельников. Но это...

— Может, его охрана обнаружила магов? — предположила Настя, прижимаясь к Ристерду: было не по себе от криков, которые становились всё громче. Раньше она даже не знала, что крики с верхних этажей могут достигать её подвала.

Ристерд посмотрел на неё, покусывая губу, а потом решительно сказал:

— У тебя здесь есть тёплая одежда?

— Есть, но...

— Быстро одевайся.

— Но ты не распутал магические рисунки! — испугалась девушка. — Думаешь, тебе удобно будет проходить через их слои, да ещё со мной в качестве груза.

— Мне не нравится то, что происходит наверху.

— Но ты уверен...

— Уверен, — спокойно сказал он.

Чувствуя, что он врёт, успокаивая её, Настя, тем не менее, поспешила к кровати. Там, на высокой спинке, Бераак оставил ей ту одежду, в которой выводил погулять по ночам. Накинула шубку и, схватив широкий шарф-палантин, тут же кинулась обратно, к Ристерду, суеверно испугавшись, как бы он не перенёсся наверх без неё.

Он крепко обнял её, как бывало во время встреч в саду, чтобы перенестись в город. Заглянул в лицо и подбадривающе кивнул.

— Не бойся, Насти, слушай меня внимательно...

Внимательно слушать было трудно: внезапно девушка не только расслышала умоляющие вопли, но и почуяла отчётливый запах горящего дерева. И страшно перепугалась, оглянувшись на входную дверь: дом Бераака горит?!

Но Ристерд ладонью повернул её голову лицом к себе.

— Думай о месте, в которое бы тебе сейчас хотелось попасть. Ты не прилагала только что никаких магических сил для магических действий. Я могу опереться на твои силы, поскольку ты ко мне расположена. — Он улыбнулся, словно не чуя дымной горечи. — И смогу перенести нас обоих куда угодно.

— Но что потом? — умоляюще спросила Настя.

— А потом я перенесу нас в любое место. Главное — выбраться отсюда.

И он хорошенько прижал её к себе, поправляя на ней шарф, небрежно накинутый на голову. Настя покивала, а потом спросила:

— Что? Прямо сейчас?

— Посмотри на свечи.

Свечные огни трепетали так суматошно, что девушка сразу сообразила: настежь открытая где-то дверь в подвал пропускает бегущих к ней людей. Кого? Бандитов Бераака? Или тех, кто напал на него?

— Что надо делать? — с трудом подавляя дрожь, спросила она.

— Думай о том месте, где безопасно.

Последнее, что увидела Настя, это распахивающуюся дверь, схлопнутые резким сквозняком огни свечей, которые словно специально потухли, чтобы ворвавшиеся в спальню агрессивные люди не заметили двоих. А потом снова затошнило — как это было, когда Ристерд, обессиленный, переносил её... И завертелось перед глазами. Как во сне...

... Ристерд рухнул, принимая на себя её вес. В темноту, в холодное, в снежное. Настя ахнула, испугавшись, что давит на него, и попыталась откатиться в сторону. Руки парня не пустили, прижимая к себе. Будто Ристерд сам испугался, что девушка немедленно сбежит.

— Где мы? — прошептала она, оглядывая кусочек мира, который был виден: за спиной — высокая стена, прямо перед носом — деревья, а сквозь них светятся жёлтые лампы фонарей, а ещё дальше — проглядывают строения, какие-то однотипные.

— Это ты мне скажи, — в ответ прошептал Ристерд.

Она снова пригляделась, прислушалась. Где-то недалеко, совсем близко, смеялись и говорили, показалось даже — послышалась музыка. Услышала странный шум, который был всегда известен ей, но позабылся, пока она жила в мире...пока жила в мире... Шум множества машин на дорогах.

— Ристерд, я вернулась... домой! — ошарашенно сказала Настя. — Это мой город, это сквер, где я нашла Киллина! Я даже не ожидала, что сбудется... И это место, ну, где мы сейчас... Вы с Тиганом дрались здесь! Точно! Это оно!

Она разглядела в фонарном свете, которого было достаточно, что здесь, как и тогда, мало кто бывает. Снег вокруг них двоих был совершенно чистым и ровным. И утро. Слишком раннее, а потому вокруг сизо-тёмные тени. Оттого и фонари горят немного раздражающе... Она так увлеклась разглядыванием вокруг себя, что не сразу заметила: Ристерд осторожно высвободил свою руку, давая ей возможность встать. Сам не поднимался, бесстрастно следя, как она постепенно завозилась, чтобы встать на ноги.