Часть армии Моргота, находящаяся в Черной стране, пока что не участвует в боевых действиях. Они спешно ремонтируют свои поврежденные шаттлы и готовят их к старту. Мы предполагаем, что они могут повторить попытку высадки непосредственно в Валиноре. Ими занимается наша стратегическая авиация и оперативно — тактические ракеты, но планетолеты Моргота очень хорошо защищены, их трудно поразить обычным оружием, а использовать ядерное мы не можем — мешает установившийся восточный ветер. Все вредные осадки выпадут на Гондор.
Как обозначено на карте, около половины сил Моргота находится в Хараде. По нашим оценкам, они составляют около сорока пяти тысяч крабоидов, порядка двадцати планетолетов снабжения, и, что хуже всего, именно в Хараде сосредоточена основная часть тяжелой бронетехники Моргота.
Силы Врага в Черной стране и в степях приблизительно одинаковы — немногим более двадцати тысяч крабоидов и сто — сто двадцать шагающих бронемашин. Но если в Черной стране у противника пятнадцать грузовых планетолетов — складов, то в степях их только три.
Данные по крабоидам можно считать уже устаревшими, мы их изрядно потрепали, но вот шагающие бронемашины почти не пострадали от наших налетов.
— Ну, и что ты предлагаешь, Ирв? — спросил Лугарев.
— Вражеская армия быстро продвигается к Андуину, — ответил Голдштейн. — Еще несколько дней — и река будет форсирована. Минас-Анор окажется под угрозой. Но при этом силы противника так или иначе будут вынуждены покинуть Харад, переместившись к столице Гондора. Если вы успеете вовремя высадиться в порту Умбар, — Голдштейн ткнул указкой в харадское побережье, — вы сможете перерезать линии снабжения войск противника, а, возможно, и ударить по нему с тыла.
— Это невыполнимая задача, — покачал головой Гил-Гэлад. — Даже если бы мы имели уже обученную армию, и флот для ее доставки, морской переход занял бы около месяца, не считая погрузки и выгрузки. За это время Минас-Анор падет.
— Для Вечности невыполнимых задач не существует, — ухмыльнулся Голдштейн. — Мы подготовили транспортные корабли из расчета на двести тысяч человек... то есть, эльфов, с полной выкладкой, и еще вертолеты. Есть мнение, что из ваших ребят можно сформировать нечто вроде воздушно — штурмовой дивизии. К тому же, не стоит недооценивать наши силы, защищающие Минас-Анор. Крепость продержится в осаде не один месяц.
Лугарев только крякнул. Оптимизм военных стратегов из комитета начальников штабов, как обычно, не знал границ.
— Используя двойной пространственно — временной прыжок, — продолжал Голдштейн, — флот сможет достичь побережья Харада за шестнадцать — восемнадцать часов.
— Это еще как? — вскинулся Лугарев.
— Очень просто, — пояснил сидящий рядом Левин. — Земля ведь вращается. Корабли, используя собственные установки ДПВК, перемещаются на любую близлежащую линию времени, маневрируют по широте, чтобы попасть куда нужно, а затем перемещаются обратно на 8254-ю линию времени, но с временным сдвигом около шестнадцати часов, учитывая, что Земля крутится с запада на восток. В общем, это не наша забота. Важно то, что после второго прыжка мы окажемся возле харадского побережья. Я правильно излагаю?
— Точно, — подтвердил Голдштейн.
— Я считаю, что эльфы еще не готовы к серьезным действиям в современной войне, — буркнул Лугарев. — При первой же атаке этих шагающих танков они могут просто разбежаться. А эту идею высаживать их с вертолетов я вообще считаю бредом сивой кобылы...
— Мы — не трусы! — резко ответил Феанор. — Мы еще не научились обращаться с некоторым незнакомым оружием, это верно, но мы никуда не побежим!
— У вас будет достаточно инструкторов, — добавил Голдштейн, — не только здесь, но и в боевых условиях. "Зеленые береты" и дикарей обучали, а уж нолдоры всяко поумнее южновьетнамцев...
Громкий стук в дверь прервал его на полуслове. Высокие двери распахнулись, в тронный зал вошли трое высоких золотоволосых эльфов в полном вооружении, разряженных, как гамбургские петухи. Лица всех присутствующих обратились в сторону неожиданных гостей.
Один из золотоволосых выступил вперед, развернул скрученный трубкой лист пергамента, украшенный связкой разноцветных восковых печатей, и прочитал громким мелодичным голосом:
— Государь наш Ингве, Верховный король всех эльдаров, требует от тебя, король Финве, беспрекословного повиновения, и напоминает о вассальной клятве, что принес ты перед лицом Высших сил на холме Эзеллохар. Государь Ингве напоминает тебе также, что эльдары не должны более вмешиваться в дела Последних и Младших, тем более, силой оружия!
Принцы нолдоров даже рты разинули от неожиданности. Посланец Верховного короля развернулся на каблуках и покинул зал. Сопровождающие последовали за ним, погромыхивая металлофурнитурой.
— Что это за клоун? — первым пришел в себя Голдштейн. — И с чего это он указывает королю нолдоров?
— Он может это сделать, — мрачно произнес король. — Я действительно вассал Верховного короля Ингве, и обязан подчиняться ему. Я не могу разрешить вам отправить войска в Гондор.
— Что делать будем? — прямо спросил Феанор. — Подводить союзников, которым мы так обязаны, мы не можем...
— Верно! — вставил Гил-Гэлад. — Честь нолдоров будет запятнана, если мы не сделаем этого.
— Но и ослушаться приказа Верховного короля мы тоже не можем, — добавил Финарфин. — А как поступают в таких случаях в вашем мире? — вдруг спросил он Лугарева. — Никогда не поздно чему-нибудь поучиться.
— Ну..., — замялся Лугарев, — в таких случаях у нас принимают политическое решение... Ирв! Ты можешь что-нибудь придумать?
— Гм! — произнес Голдштейн. — Надо подумать... — он сел на стул и уставился в стену. — Значит, так... — произнес он через минуту. — Задача: обойти закон, не нарушая его. Насколько я понял, портить отношения с Верховным Королем вы бы не хотели.
— Так, — наклонил голову Финве.
— Тогда я вижу два пути. Первый: учинить фиктивную революцию, ограничив власть короля Финве, — сказал Голдштейн. — Собрать парламент, принять конституцию, выбрать премьер — министра и правительство, которое примет решение об отправке войск.
— Долго слишком, — буркнул Лугарев. — У тебя что, готовая конституция в кармане?
— Ну да, — ответил Голдштейн, вытаскивая из внутреннего кармана Конституцию РСФСР.
— То есть, как это ограничить власть короля? — королю Финве эта идея явно не понравилась.
— Я же сказал — фиктивно, — пояснил Голдштейн. — Парламент для того и существует, чтобы его можно было разогнать, когда он сыграет свою роль.
— Нолдоры не настолько едины, чтобы так рисковать, — возразила Галадриэль. — Нам только междоусобицы не хватало.
— Верно, — кивнул Голдштейн, — поэтому есть другой путь: создать неправительственную организацию, поставив во главе ее популярного лидера. Эта организация начнет собирать добровольцев. Да они уже собраны, собственно, — продолжил Голдштейн. — Тогда король Финве юридически будет не при чем. Он может сделать вид, что не знал об этой организации, может даже погневаться для виду... когда войска погрузятся на корабли и уйдут.
— Эта идея мне больше нравится, — улыбнулся король. — Но что делать, если король Ингве прикажет мне наказать этого попо... пупу... лярного лидера?
— Вряд ли в ваших законах предусмотрена ответственность за создание неправительственных вооруженных формирований, — сказал Голдштейн. — Ну, в конце концов, посадите его в тюрьму месяца на два, а потом выпустите за примерное поведение. А мы ему в камеру телевизор с видеомагнитофоном поставим, чтобы не скучал, диван мягкий, ну там, холодильник, бар... В общем, придумаем что-нибудь.
— Да, нам действительно есть чему у вас поучиться, — усмехнулся Феанор.
— Итак, решено. Создаем неправительственную организацию, — сказал король. — Да, кстати, а как она будет называться?
— Да как угодно, — пожал плечами Голдштейн. — "Альфа — 66", "Лига освобождения Эрессэа", "Эльфийский джихад", "Белериандская республиканская армия"... Какая, нафиг, разница?
— Пусть лучше это будет рыцарский орден, — подал идею Левин. — Раз уж мы решили организовать крестовый поход.
— А какие вообще бывают названия у этих орденов? — спросил Феанор.
— Ну... Орден Храма, Мальтийский орден, Тевтонский орден...
— Знаю, — сказала Селестиэль. — Мы назовем его... Тефлонский орден!
Лугарев закрыл лицо руками, изо всех сил пытаясь сдержать смех, но не смог, и издал нечленораздельный звук, напоминающий хрюканье поросенка. К счастью, все были так захвачены идеей создания рыцарского ордена, что никто не обратил на него внимания.
— Гм... А почему бы и нет? Не менее глупо, чем все остальные названия, — пробормотал Левин.
— Звучит хорошо, — одобрил Гил-Гэлад, — Но что это означает?
— Это — страшная тайна, — улыбнулась Селестиэль. — Ты все узнаешь в свое время.
— О'кэй. Теперь нужен герб ордена, знамя и Великий Магистр, — напомнил Голдштейн.
— Герб и знамя предоставьте мне, — сказала Селестиэль. — Насчет Магистра... Полагаю, им должен стать Феанор.
— Не забывай, что Великому Магистру светит отсидка, — напомнил Лугарев. — Тут нужен, скорее, зицпредседатель Фунт. А Феанор может стать его советником или же командующим.
— Советником, — вмешался Феанор. — А на роль командующего есть другой достойный принц, помоложе, но с опытом взаимодействия с людьми, и более восприимчивый к новому. Я говорю о тебе, Эрейнион.
— Почту за честь, — Гил-Гэлад встал и поклонился.
— Я согласен быть Великим Магистром, — промямлил набитым ртом Бэнкс. — Если мне в камеру поставят видак и холодильник. Давно мечтаю отдохнуть от тещи.
На выходе из тронного зала Голдштейн окликнул Лугарева:
— Погоди, Игорь.
— Ну что?
— Ребята о тебе беспокоятся, — негромко сказал Голдштейн. — У тебя тут все в порядке? Помощь не требуется?
— Да нет, все нормально. Ты лучше скажи, почему вы не используете против Моргота аэрокосмические истребители?
— Какое там! — отмахнулся Голдштейн. — Оба авианосца уже отправились на Максеедсо. Там такая каша заваривается... Боюсь, что дальше может стать еще хуже. Мы уже ощущаем нехватку андроидных тел. Все резервы уходят на Максеедсо.
— Что, такие большие потери?
— Таких потерь давно уже не было, Игорек, — мрачно проворчал Голдштейн. — Да вот... Мартин тебе тут игрушку прислал, — Голдштейн вытащил из сумки, висевшей на плече, яркую коробку, завернутую в полупрозрачный полиэтиленовый пакет. — Чтобы ты тут по ночам не скучал...
Лугарев взглянул на картинку и хмыкнул:
— Мартин в своем репертуаре, как обычно.
После обеда заседание продолжилось, на нем обсуждались конкретные вопросы. Оно затянулось до позднего вечера. Лугарев вернулся в башню, где размещалась команда, уже в сумерках.
Селестиэль не присутствовала на второй части совещания. Она вместе с матерью шила знамя для нового Ордена. Нужно было еще придумать всю геральдику, раскроить и скомпоновать ее. К тому же, швейной машинки у них, разумеется, не было. Селестиэль и Мириэль провозились со знаменем до глубокой ночи.
Наконец Мириэль закрепила и оборвала последнюю нитку, облегченно вздохнула и сказала:
— Ну-ка, дочка, развернем его, да посмотрим.
Они прикрепили знамя к стене, чтобы полюбоваться своей работой.
— Темновато здесь, — сказала Селестиэль. — У Игоря есть фонарь. Я сейчас принесу.
Комната, освещенная несколькими свечами, действительно была темновата. Электростанция еще не была восстановлена после землетрясения.
Селестиэль проскользнула по темному коридору, огибавшему башню, миновала несколько дверей и остановилась перед спальней Лугарева. Из — за двери доносилось легкое похрапывание. Даже перевоплотишись в эльфа, ее приятель был не дурак поспать. "Придавить харю", — вспомнила она выражение Лугарева и улыбнулась.
Она осторожно открыла дверь и бесшумно вошла. Фонарь лежал у Лугарева в рюкзаке под кроватью. Селестиэль неплохо различала в темноте очертания предметов, не говоря уже о живых существах, которых она прекрасно видела в инфракрасных лучах. Она подошла к кровати и вдруг остолбенела от удивления.
Рядом с Лугаревым лежала женщина. Селестиэль не видела ее лица, только длинные темные волосы, разметавшиеся по подушке, да очертания тела под легким одеялом.
Она даже задохнулась от возмущения и обиды. Зрелище этого стройного теплого тела, лежащего рядом с тем, кто так прочно вошел в ее жизнь за последние месяцы, совершенно вывело ее из душевного равновесия. Она даже не обратила внимания на несколько необычный тепловой фон этой женщины.
"Кто она?", — Селестиэль даже не могла предположить. Игорь все время был на виду, возле нее, да и времени на женщин у него быть не могло — слишком уж много было событий за последнее время.
Лугарев перевернулся во сне с бока на спину и блаженно причмокнул губами. Лицо у него было до неприличия счастливое, и именно это окончательно взбесило Селестиэль.
"Может быть, я и сама частично виновата в этом, — подумала она. — Но как он смеет?! Как он мог привести ее прямо сюда?! Неужели он думает, что я стерплю такое унижение?!"
Женская логика в сочетании с сильным характером и средневековыми обычаями — комбинация крайне опасная. Рука Селестиэль сама собой потянулась к поясу, нащупывая рукоять кинжала. Длинное узкое лезвие блеснуло во мраке, отразив пробившийся в окно лунный луч. Она не понимала, что делает, но не могла остановиться. Перегнувшись через Лугарева — даже сейчас она и в мыслях не могла причинить ему какой-либо вред — она размахнулась и всадила кинжал точно под левую лопатку соперницы.
И тут же Селестиэль поняла, что что-то пошло не так. Лезвие провалилось в тело без малейшего сопротивления, лишь пробив одеяло и кожу, и тут же послышался свист выходящего воздуха. Женская фигура под одеялом начала быстро съеживаться и опадать. Селестиэль ошарашенно стояла над кроватью с кинжалом в руке, не понимая, что происходит.
Лугарев почувствовал движение рядом с собой, тотчас же проснулся и не менее ошарашенно выкатил глаза на Селестиэль, стоящую над ним с кинжалом в руке.
— Селест, что с тобой? — недоуменно спросил он.
— К — кто это? — запинаясь, спросила она.
Лугарев, все еще не понимая, в чем дело, перевел взгляд с кинжала на лежащую рядом сплющенную фигуру, и вдруг схватился за голову.
— Ты что? — спросил он, не зная, ругаться ему или смеяться, — Ты что, проткнула ее? Это же любимая резиновая баба Мартина Бейли! Заказная модель с электроподогревом от батарейки! Она же пятьсот долларов стоит!
— Ре-зиновая... ба-ба? — пролепетала Селестиэль, роняя на пол кинжал. — Но... зачем?
— А ты как думаешь, зачем?
Только тут до нее дошло, в каком глупом положении она оказалась. Селестиэль опустилась на кровать, закрыла лицо руками и закатилась истерическим смехом.
— Надо же..., — пробулькала она. — Резиновая кукла! А я-то...
Лугарев сел в кровати и обнял ее за трясущиеся от хохота плечи.
— Ничего, солнышко, все в порядке, — выдавил он сквозь приступ смеха. — Я тебе потом резиновые рога куплю. Или пластмассовые...
