Перевёрнутый мир

— Папа, это Антон, о котором я тебе говорила.

— Илья Сергеевич Городецкий, — ответил он и протянул руку.

— Сейчас коронавирус и рукопожатия не рекомендуются, — отпарировал Антон.

Городецкий пожал плечами и пригласил в дом. В гостиной он предложил чай, кофе, коньяк, но Антон отказался от всего.

— Вы спасли мою дочь, Антон, благодарю. Расскажите немного о себе, — попросил Городецкий.

— Да особо рассказывать нечего: родился, учился, не женился, не судился. Вот и вся моя биография. А чем занимаетесь Вы, Илья Сергеевич?

— Я на государственной службе, Антон. Так кем и где вы работаете?

— Если бы этот вопрос задала Маргарита — я бы понял её, хочется знать больше о своем спасителе. Но вы, Илья Сергеевич, наводили обо мне справки и знаете всё. Так к чему этот вопрос? Рита сказала мне, что вы желали меня видеть. Так спрашивайте, не стесняйтесь.

— О чём спрашивать? — вмешалась в разговор Маргарита, — папа хотел поблагодарить тебя, Антон, за моё спасение.

— Рита, разреши нам поговорить тет-а-тет, — попросил Городецкий.

Маргарита не особенно удивилась, у ней самой было немало вопросов к Антону, но он обещал ответить на них позже. Например, о работе. Она встала и ушла на второй этаж.

— Антон, не станем упражняться в словесности, — сразу же перешел к делу Городецкий, как только дочка ушла.

— Антон Николаевич, — сразу же перебил его Полуянов.

— Хорошо, — усмехнулся хозяин усадьбы, — Антон Николаевич, вы обладаете невероятными способностями и могли бы помочь нам в разоблачении шпионов и лиц, продающих Родину.

— Тебе конкретно, хотел ты сказать, — возразил Антон, — подонкам не помогаю.

— Я уже сказал, — нахмурившись, заговорил Городецкий, — не станем упражняться в словесности. Всё равно ты станешь делать то, что я прикажу. У нас тут намечается поступление крупной партии героина — вот ты и окажешься главным наркодилером. Там от пятнадцати до двадцати, мало не покажется. Это подписка о сотрудничестве, — он протянул лист бумаги.

— Шантаж, — хмыкнул Антон, — давно известный и проверенный способ чекистов. А в твоем авторстве, Городецкий, наиболее сволочной и гнусный. Но меня еще необходимо взять с поличным, а это не совсем просто и людей придется задействовать несколько. А что, если они вместо наглого вранья захотят рассказать правду? Я знаю, ты уберешь их после суда и станешь спать спокойно. Но суда не будет, Городецкий, ничего не будет. Однако, не только твое руководство узнает, но и дочка о тебе всё.

— Руководство обо мне и так всё знает, — начал свирепеть хозяин усадьбы, — а дочери врать станешь, сука?

— Зачем же врать?.. Начну с твоей работы. Маргарита даже не знает, что ты генерал и начальник УФСБ области, она считала тебя клерком в администрации губернатора. Она не знает, что когда еще была жива её мать, ты спал со всеми слугами женского пола в доме, как и сейчас спишь. Но один раз напившись, ты изнасиловал старушку повара, а потом убил её и прикопал в дальнем углу свой усадьбы. Мама Маргариты застукала тебя и, не вынеся позора, повесилась. Это ты, Городецкий, виновен в смерти своей жены и матери дочери.

— Не докажешь, сука, не докажешь, — взревел Городецкий, — охрана, взять его.

— Не кричи, сволочь и убийца, ты сам отпустил охрану, чтобы она не увидела твоего потенциального стукача, но просчитался во всём. А доказать — это не сложно. Трупик старушки повара откапают, но ты туда же и ножичек бросил, которым бабушку зарезал. Молодец, кровью старался не запачкаться, в целлофан положил и в тряпочку его завернул — вот пальчики и остались. А горничные, как новые, так и старые, всё подтвердят.

— Откуда знаешь, сука? Я пристрелю тебя и заявлю о нападении.

— Не заявишь — весь разговор транслируется в прямом эфире, на твоё задержание уже выехали.

Городецкий накинулся на Антона, но, получив сильный удар в живот, согнулся пополам. Полуянов связал его руки за спиной его же ремнем. Спецназ ФСБ прибыл достаточно быстро.

Маргарита больше не звонила Антону и не желала встретиться с ним. Глупо обижаться на правду, но ведь из-за него разрушилась её семья. Именно так считала она и Антон не хотел её переубеждать.

* * *

Полуянов задумчиво блуждал в мыслях. События последнего времени походили на вершины гор и глубокие пропасти. Наезд олигарха Загитова, вора в законе Князя, генерала Городецкого, но и добрые дела — он пересадил сердце и почки, желудок. Вернее, вернул им молодость. Красивая журналистка Петровская и кардиолог Василькова... Мысли прервал телефонный звонок. Звонила как раз Василькова.

— Здравствуй, Антон.

— Привет, Эля. Заработалась?

"Это намек на встречу, соскучился"? — подумала она.

— Да, действительно дел много. Тут у нас больной один интересный есть...

— Так приезжай вместе с ним, — перебил её Полуянов.

— Но он не совсем обычный, ты не сможешь вернуть ему сердце молодости — оно и тогда было больное.

— Не смогу, — даже по телефону она поняла, что Антон усмехнулся, — так и не надо — просто выправим ему сердце и всё. Чего тут сложного-то?

— Конечно, чего тут сложного-то, — повторила с натянутым смехом Эльвира, — профессор Пинский хотел посмотреть твои операции.

— Эдуард Федорович прогрессивный ученый, а прогрессу мы всегда рады. Приезжайте и справочки, снимки захвати с собой, ты знаешь. Больной с деньгами или благотворительно его оперировать по твоей просьбе?

— Он готов заплатить пятьсот тысяч долларов США.

— Тогда лучше деревянными по курсу, жду в пятнадцать часов, — пояснил Полуянов и отключил телефон.

Заработал домофон, и он увидел Петровскую, впустил её. Она вошла с претензиями:

— Раньше я входила свободно, а сейчас дверь меня не пускает. Ты опять там что-то наколдовал?

— Раньше деревья были большими, и земля стояла на трех китах, — ответил Антон, — я же не по трудовой книжке работаю — могу быть в офисе, а могу и не быть вовсе. Могу кого-то оперировать в определенный момент.

Так Антон хотел её подготовить к тому, что не всегда дверь откроется. Он присел перед ней на корточки и стал гладить ножки, добравшись до трусиков, снял их, усаживая Жанну на стол.

После секса Петровская сразу же направилась в душ, он тоже ополоснулся после неё. Сидя в кресле, она начала разговор:

— Я, собственно, вот зачем пришла...

— Соскучилась, я понимаю, — перебил её Антон.

— Не без этого, — словно отмахнулась она, сказывалось журналистское воспитание, — хотела попросить тебя.

— О чём?

— Об элементарном — снять на видео твою операцию.

Антон хмыкнул.

— Конечно, элементарно, всё элементарно — это же не производство ядерного оружия.

— Прости, Антон, я была не корректной.

Она подошла к нему и стала целовать в шейку. А он уже расстегивал её блузку...

Снова сидя в креслах после душа, Антон заговорил:

— Жанна, давай подойдем к этому вопросу реально. Допустим, что ты снимешь на видео ход операции. Кто поверит тебе, что это было в действительности?

— Как кто? — удивилась она, — все поверят, если показать по телевидению.

— Вот именно, что никто не поверит. В кино сейчас и не такие операции инопланетяне проводят, — возразил Антон. — Тебя могут элементарно, как ты выражаешься, уволить за показ фейков в новостях.

— Ну и пусть, — насупилась она, — народ должен знать правду.

— Правду, — усмехнулся Антон, — народ ещё не созрел для такой правды. Правду она захотела... В Америке, например, считают, что первым космонавтом был их человек, а Гагарин если и летал, то низенько. В некоторых школах за рубежом вообще учителя утверждают, что СССР не участвовал во Второй мировой войне. Правду она захотела... ха-ха, без работы хочешь остаться? Вопрос тебе можно задать, Жанна Игоревна?

Она удивленно посмотрела на Антона.

— Конечно, задавай.

— Ты сама станешь верить, пересматривая видео?

— Я дура что ли?

— Это уж тебе решать. Ладно, сделаем так: видео ты отснимешь, а вот пускать его в эфир или нет — решишь позже, когда сама поверишь.

— Я дура что ли? — повторила она.

— Да помолчи ты, — в сердцах бросил Антон, — а то ведешь себя точно, как дура, извини. После съёмок определишься. Есть оператор, который в обморок не грохнется, когда я рукой больному в грудь залезу и живое сердце выну? Это не сказка будет, а быль.

— Найду, — испуганно ответила она.

— Камера должна быть на треноге, чтобы снимала, когда вы там на полу приметесь валяться в обмороке и нашатырь с собой прихватите, станете его друг другу в нос совать, мне не до вас будет. Всё, Жанна, в пятнадцать часов жду.

Первыми все-таки прибыли Василькова, Пинский и привели с собой под ручки больного Пономарева. Его сразу же уложили на выдвигающуюся кушетку и Полуянов стал изучать документы, скопированные из истории болезни. Врожденный порок сердечной мышцы и хроническая сердечная недостаточность, не поддающаяся медикаментозному лечению. Требовалась пересадка сердца, а подходящего донорского пока не находилось.

Вскоре появилась и Петровская со своим оператором. Они и доктора смотрели друг на друга с удивлением. Полуянов познакомил их и заявил, что разрешил взять интервью перед операцией, а потом и зафиксировать её ход.

Оператор начал снимать.

— Уважаемые телезрители, — начала Жанна, — мы сейчас находимся в очень необычном месте, совсем необычном — в офисе доброго волшебника Антона Николаевича Полуянова. — Оператор показал табличку у входа. — И это, господа, совершенно не сказка — это сказочная быль. Заведующая кардиохирургическим отделением института усовершенствования врачей Василькова Эльвира Антоновна и заведующий кафедрой профессор Пинский Эдуард Федорович доставили сюда больного Пономарева. Что вы можете сказать нам? — обратилась она к больному.

— Что тут можно сказать — сам виноват. У меня был врожденный порок сердца, но я особо не обращал на него внимания — работать надо было, семью содержать. Лечился кое-как сам, вот и до лечился.

Петровская поднесла микрофон к Васильковой.

— Больной действительно обратился за медицинской помощью слишком поздно. Вы видите его отёчность, синюшность, а если немного понаблюдать, то заметите, что поверхностные и редкие дыхательные движения постепенно учащаются и углубляются и, достигнув максимума на пятый — седьмой вдох, вновь ослабляются и урежаются, после чего наступает пауза. Больной не дышит совсем какое-то время. Это дыхание Чейн-Стокса.

— Да, у больного терминальная стадия, которая медикаментозному лечению уже не поддается, — заявил профессор Пинский, — есть большая вероятного того, что в период апноэ больной может не задышать вновь. Апноэ — это остановка дыхания вплоть до дух-трех минут в тяжелых случаях. Требуется пересадка сердца, но его просто так в магазине не купишь. Мы привезли больного к волшебнику с надеждой на выздоровление. Фантастика, но другого варианта развития событий не видим.

— Вы верите в выздоровление? — спросила больного Петровская.

— Мне ничего другого не остается, — ответил он, — по-другому все равно умру.

— Так, господа, — обратился Полуянов ко всем, — я начинаю работать и прошу мне не мешать. Слабонервным лучше не смотреть. — Он оголил грудь больного. — Помещение уже стерильно, микробы и вирусы уничтожены. Каким образом — это уже второй вопрос, а мы не на пресс-конференции. Больной находится в достаточной глубине сна, чтобы не чувствовать боли. Заходим к нему в грудную клетку... — рука волшебника проникла в грудь и достала сердце, послышался грохот падающих тел — то упали в обморок журналист с оператором. — Эльвира Антоновна, помогите прессе, мне не до них сейчас, там есть нашатырь.

— Конечно, Антон Николаевич, конечно.

Василькова уже второй раз присутствовала на подобном мероприятии и на этот раз в обморок не упала. Камера на треноге продолжала снимать крупным планом живое бьющееся сердце. Совсем непонятно было почему оно бьётся и почему нет крови?

— Сердце действительно слабенькое и изношенное до невозможности, — продолжал Полуянов, — но мы сейчас всё поправим. Начнем с сосудов, — он потряс немного сердечную мышцу и потом вытряхнул небольшую кучку, похожую на красный песок. — Это сосудистые бляшки, холестерин и прочие нежелательные отложения, теперь сосуды чистые. Переходим к клапанам: отверстия приводим в норму, освобождая от известковых отложений, и сами клапаны ставим по размеру. Укрепляем мышцу сердца и ставим обратно.

Сердце слетело с руки волшебника и встало в сердечную сумку грудной клетки. Сосуды сами находили друг друга и спаивались моментально. Теперь не выдержал "фантастики" профессор Пинский и грохнулся в обморок. Василькова помахала ваткой с нашатырем у его носа. Грудная клетка закрылась, не оставляя рубца. Пономарев открыл глаза.

— О! — воскликнул он, — дышать стало легко и свободно, ничего не колет и не болит.

Профессор, пришедший в себя, заметил, что с лица больного исчезла синюшность, он дышит свободно и ровно.

— На этом, господа, кино завершилось, — подвел итог Полуянов.

* * *

Небо, покрытое тучами, моросило дождем. Скверная погода, скажет кто-то. Но это не верно. И в дождь бывает солнечно на душе, а в ясный день грустно и тоскливо.

Полуянов сидел на открытой веранде в кресле и потягивал пиво с вяленой щучкой, наблюдая, как капли дождя сбегают с листьев, падают в лужи, образуя круги, собираются в струйки и ручейки. Он просто сидел и не хотел ни о чем думать. В офис вообще не поехал сегодня, знал, что там его станут поджидать журналисты, телевизионщики, а возможно, и сотрудники минздрава области. Как все надоели...

Подошла Мария и присела рядышком.

— Скучно? — спросил её Антон.

— В частном доме скучно бывает только лентяям.

— Ну да, ну да... обед приготовить, пыль вытереть, полы помыть, а в вёдро и на огороде повозиться.

Мария пожала плечами.

— Просто хотела посидеть с тобой. Вчера смотрела телевизор про тебя. Теперь журналисты и врачи достанут.

— Да, наверняка сейчас офис штурмуют. Да и хрен с ними. Как там твои родители в Парфеновке поживают?

Мария удивленно посмотрела на него.

— Антон... у нас же связи с Парфеновкой нет.

— Это плохо, — согласился он, — пошли, купим им спутниковый телефон.

— Там нет связи, — возразила Мария.

— Это спутниковый телефон, он работает через космический спутник. Сигнал идет в космос, а потом в любую точку земли. Можно хоть в Африку звонить, — пояснил Антон.

В Парфеновку поехали на машине Антона, на Лексусе, предварительно закупив фрукты, конфеты и колбасные изделия.

— Ты, наверное, Машенька, задаешь себе вопрос — прошлый раз на двух машинах везли подарки, а сегодня почти ничего, — высказал мысль Антон.

— Антон...

— Всё, молчу, молчу. Родители сами себе купят, что захотят — я им миллион оставлю и пусть покупают на здоровье. И спорить со мной не надо, а возражать тем более.

Домчались за два часа. А дождик всё поливал и поливал. Мария сама выскочила из машины и открыла ворота. Сотниковы вышли во двор, когда услышали звук въезжающего автомобиля. Антон захватил сумки и забежал на веранду с Марией, здесь дождь уже не доставал. Здоровались, обнимались, женщины пошли накрывать на стол.