Перевёрнутый мир

— Как вы и делаете сейчас, — согласился Милованов. — Но кто-то может возмутиться — почему мне миллионы, а кому-то рубль?

— Так мир у нас перевернутый, Эдуард Семенович. Демократия, большинство... А депутатов-то по факту выбрало подавляющее меньшинство. Конечно, сами виноваты — не пришли на выборы, да и голосовали не все за. И куда девать законы природы, где преобладает право сильного? В природе это физическая сила, выносливость, скорость, размер, а в социальном обществе деньги. Элита, бомонд, олигархи — они и правят миром. В свое время Ленин писал, что люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов. В письмах к вам это четко прослеживается. Класс исцелившихся людей просит меня наградить, а класс врачей посадить потому, как должны, а не могут. Паршивые овцы во все времена находились и стоит ли обращать на них внимание? Делайте свое дело, Эдуард Семенович, совещайтесь, пишите в Москву и не огорчайтесь, что где-то ещё земля плоская. Очень сложно перепрыгивать разум. Но я рад, что вы на моей стороне.

Милованов возвращался в министерство и размышлял про себя — ни слова не сказал, а он все точки над "и" расставил. И откуда узнал, что я на его стороне? Да, было бы здорово дать ему клинику с персоналом. Прорыв в медицине, это здорово!

Когда министр ушел, Мария сразу же спросила:

— Теперь тебе дадут клинику, Антон?

— Дадут и поддадут, — усмехнулся он, — не всё так просто, как кажется. Какой-то Полуянов лечит людей непонятным образом. Московские академики меня не знают, но так обгадят, что экскаватором не разгребешь. Разве они позволят уронить авторитет? Как жили, так и жить будем. Время само возмутится и клинику преподнесет на блюдечке. А пока революционная ситуация не назрела ещё.

— Необходимо определенное количество вылечившихся больных?

— Количество хорошо, Машенька, но здесь важнее качество. Всего несколько голов из элиты решат всё. Сами решат и ничего делать не придется.

— Роль личности в истории, — усмехнулась Мария.

— А что — вполне, — согласился Антон. — Меченый позволил свободу и дерьмократы враз перестроили страну. Мировая держава лопнула, как мыльный пузырь. Пересажу олигарху сердце и министр устроится ко мне санитаром, образно говоря. Но эта сказка ещё впереди.

— У волшебников бывают сказки? — удивилась Мария.

— Бывают и ещё какие! — ответил с улыбкой Антон.

* * *

Жилет, лидер ОПГ, смотрящим по городу ещё назначен не был, но воры подумывали о нём и собирались на ближайшей сходке решить этот вопрос. Князя нет, а смотреть кому-то за городом надо — факт.

Жилет хорошо понимал, что сейчас век информации. "Кто владеет информацией, тот и владеет ситуацией", любил поговаривать он. И он владел. Владел происходящими событиями в кабинете губернатора, в кабинете начальника криминальной полиции города. О способах умалчивал, но догадаться можно — женщины-секретарши. Чего проще... Но попробуй найди таких согласных и умелых.

О Полуянове он слышал не первый раз, но серьёзно задумался после совещания у губернатора. Быстро сообразил, что вопрос станут обсасывать и муссировать долго. Вроде бы канули Советы в Лету, капитализм в стране, но заморочки остались. Надо бы прибрать к рукам этого Полуянова.

Жилет вызвал к себе Орфея, своего помощника, которому доверял больше, чем кому-либо. Орфей... странное прозвище для правой руки вора, который отвечал, в том числе, и за собственную безопасность. Видимо, прозвали его так потому, что у него "пели" все. И добивался он этого часто совсем не изощренными пытками.

— Орфей, я хочу знать о Полуянове всё в самое ближайшее время. Родился, крестился, учился, женился, любовницы, враги, друзья, взаимоотношения с властью, минздравом, полицией. Короче всё — от носков до цвета трусов.

— Собираешься приобщить, пока минздрав телится? Денег много не принесет, но выгода будет немалая. Дело хорошее, Жилет.

Жилет хмыкнул.

— Работай, хватит базарить, — подвел итог законник.

Уже через неделю Орфей докладывал подробности. Жилет слушал внимательно, не перебивая даже тогда, когда, казалось бы, информация ничего не стоит. По окончанию доклада попросил повторить главное.

— О детстве, юности и учебе Полуянова ничего не известно, родился и вырос на другом конце России. Словно шпион, о котором информация только на сей момент. Проживает в Таёжном, купил там одним из первых два участка земли и построился; домик из бруса на двести квадратов. Взял себе повариху из выпускниц кулинарного училища и живет с ней, как с гражданской женой. Мощная баба под два метра ростом, но очень привлекательная. По непроверенным данным именно она раздавила шестерок Князя, когда они захотели её отыметь. Ходят слухи, что олигарха Загитова и Князя Полуянов с дороги убрал, Городецкого размазал. Но фактов нет, только слухи.

— Начальник УФСБ — это серьезно, — перебил Жилет, — продолжай.

— Имеет две любовницы — Василькова, заведующая кардиоотделением, и журналистка Петровская.

— Умно, очень умно, — подвел итог Жилет, — одна больных поставляет, другая в прессе поддерживает, а СМИ — это сила. Хочу переговорить с ними, обеспечь встречу. Вежливо пригласи дам, вежливо, но пригласи, — подчеркнул он последнее.

Петровская даже обрадовалась, когда узнала, что с ней хочет встретиться сам Жилетович Андрей Иосифович, именуемый Жилетом, вор в законе, осуществляющий теневую власть в городе. И, естественно, она собралась к нему со своим оператором. Она бы стала первой, кто взял интервью у вора. Но пыл немного поубавился, когда узнала, что речь о интервью не идет. Но всё равно согласилась на встречу. Жилет никогда не давал интервью и народ его знал по благотворительной деятельности. Он строил детские сады, школы, спорткомплексы и, естественно, открывал их, выступая публично.

Перед встречей у Петровской изъяли смартфон, аппаратурой выявили скрытую видеокамеру и тоже изъяли. Только после этого провели в зал, где уже в кресле восседал сам Жилет. Он указал ей рукой на кресло напротив.

— Здравствуйте, Андрей Иосифович...

Он поднял руку, и она замолчала. Жилет заговорил без предисловий:

— Недавно у губернатора проходило совещание с участием прокуратуры и минздрава. Обсуждался вопрос о возможной будущей работе господина Полуянова. Министр отправил положительное представление о нём в Москву. Но многие маститые профессора и академики против допуска к лечению больных человека без образования. Это подрывает их имидж, — Жилет усмехнулся. — Я знаю, что пресса тоже станет реагировать по-разному, появятся статейки за и против, интервью тех и других.

— Это право свободной прессы, — вставила ремарку Петровская.

Жилет неодобрительно взглянул на неё.

— Конечно, обгадить можно и святые деяния. На то она и свободная пресса. Особенно, если блеять в перевернутом мире. Полуянов конкретно исцеляет людей, а профессура мочится словами на его благие дела, демонстрируя бессилие в лечение тяжелых больных. Нет образования у Полуянова... А чему ему учиться у профессоров? Грамотно разводить ручками перед смертью? Но это лирика. Я хочу построить клинику для Полуянова и дать ему возможность работать в благоприятных условиях. При этом важно, чтобы пресса правильно освещала происходящие события. Больному важен результат, а не диплом профессора.

— Почему вы обратились ко мне? Я уже делала репортаж о нём.

— Потому что вы лучше знаете Полуянова.

— Лучше?

— Вы спите с ним. Этого мало?

Жилет встал, давая понять, что встреча завершена и покинул комнату. Петровская даже ничего не успела возразить. Аппаратуру ей вернули, и она сразу же помчалась в офис к Полуянову.

По приезду бросилась сразу же ему на шею, а после секса разместилась в удобном кресле. Заговорила истомно, словно всё ещё находясь под впечатлением незабываемых ощущений.

— Ты знаешь, Антон, я сегодня встречалась с Жилетом.

— С Жилетом? — переспросил он.

— Ну да, с Жилетовичем, с вором в законе. Он говорил, что хочет построить для тебя клинику. Ты не рад?

— Ты хочешь узнать мое отношение к этому? Так спроси об этом прямо: причем здесь рад-не рад? Никаких дел с вором иметь не желаю и клинику от него не приму. Ко мне приходил Милованов. Министр тоже хочет решать мой вопрос. А я ничего не хочу, меня всё устраивает. Волшебники — люди свободные и служить никому не станут. Тем более, что ни в лампе, ни в бутылке я не сидел тысячелетия.

— О! — воскликнула Жанна, — а сколько тебе лет, Антон?

Он усмехнулся.

— Я, как и ты, Жанна, не помню сам факт родов, но паспорт у меня есть. По паспорту двадцать пять.

— Это столетий? — тоже усмехнулась она.

— На твоё усмотрение, — улыбнулся Антон. — Тебе пора, — немного помедлив, проговорил он.

Удивленно-вопросительный взгляд Петровской не требовал словесных пояснений.

— Подъедут больной со свитой родственников и врач, — кратко пояснил он.

— Василькова? Она тоже твоя любовница?

— Ты против?

— Хам, — бросила возмущенно Петровская и вышла на улицу.

Но Жанна не ушла далеко, она припарковала машину так, чтобы наблюдать за входом к Полуянову. Пришлось ждать около часа, когда около дверей волшебника остановились несколько автомобилей.

— Появилась, сука! — со злостью прошептала Петровская, глядя на вышедшую из машины Василькову.

Из других автомобилей выскочила охрана, пожилой мужчина и молодая женщина с ребенком на руках. Все направились к Полуянову. Петровская поняла, что Василькова привезла больного ребенка. Видимо, знакомых родителей, сама она не занималась детьми. Дальше Жанна не стала ждать и уехала.

Полуянов недоброжелательно осмотрел ввалившуюся толпу. Произнес сердито:

— Ребенка оставляете и все на улицу. Через полчаса я вас приглашу.

— Но...

— Никаких "но" и обсуждать ничего не собираюсь. Уходите.

Полуянов посмотрел на старшего, он узнал его. Воронов, один из местных олигархов, привез своего внука с дочерью. Тридцать миллионов рублей уже перечислил на счет.

— Но там сложный порок...

— Я вижу, господин Воронов, не слепой. Будем перепираться или позволите мне заняться лечением?

Олигарх махнул рукой и все вышли, оставив годовалого ребенка волшебнику.

Антон положил его на кушетку и раздел. В чём только душонка держится у этого посиневшего мальчика, который практически сразу уснул. Тетрада Фалло — сложнейший врожденный порок сердца. Полуянов достал его из грудной клетки. Кошмар, на бьющееся маленькое сердце было страшно смотреть даже Антону. Участок межжелудочковой перегородки отсутствовал, что позволяло крови беспрепятственно перетекать между желудочками. Часть отсутствующей перегородки постепенно зарастала. Теперь Полуянов занялся устьем аорты, сдвинутой вперед и вправо. Он осторожно сдвигал её на место. Два нарушения устранены, и он занялся третьим — сужением устья легочной артерии, расширяя его. От неправильной работы мышца сердца правого желудочка утолщилась, и Антон привел её в норму. Всё, теперь можно вздохнуть свободно.

Хорошо, что Василькова тоже ушла, подумал он. Она бы не выдержала вида детского бьющегося сердечка, у которого сдвигают сосуды. Он одел мальчика и тот проснулся, сел на кушетке с порозовевшим лицом улыбающегося малыша.

Полуянов позвонил Васильковой и попросил всех зайти. Они ворвались гурьбой и замерли на середине комнаты по знаку поднятой руки Антона. Улыбающийся розовощекий мальчик сидел на кушетке.

— Не знаю, как зовут тебя малыш...

— Антон, — подсказал дед охрипшим голосом.

— Значит, мы тёзки, — довольно произнес Полуянов, — иди ко мне, Антон.

Мальчик спустился с кушетки и сделал несколько шажков, падая на руки к Полуянову — из-за болезни он ещё не научился ходить. Антон передал малыша матери.

— Ваш сын здоров и более в лекарствах не нуждается. Всем всего доброго, до свидания.

Но выпроводить счастливую мать и деда оказалось куда сложнее, чем представлял себе Полуянов. Но после слез радости ушли и они. Василькова осталась.

— За десять минут устранить тетраду Фалло — это невероятно! — произнесла она с восхищением.

— Ничего особенного, — спокойно ответил Антон. — Представь себе, что у тебя в руках сердце из пластилина. Правый желудочек утолщен, и мы берем из него немного мышц, заделывая отсутствующую перегородку. Вот — уже устранили два недостатка. Аорту сдвинуть и устье легочной артерии расширить — всего делов-то...

— Конечно, — не стала возражать Василькова и обняла его, заваливая прямо на стол...

На следующий день она пришла к Полуянову вместе с Вороновым. Олигарх перед этим встречался со своим одноклассником, теперешним знаменитым детским кардиохирургом. Тот объяснил ему, что шансы на успех есть, тетраду Фалло оперируют, но в данной ситуации случай запущенный. Вернее, порок тяжелый от рождения. Шансы есть, но мизерные. Вылечить твоего внука, дружище, за десять минут мог только выдающийся хирург из будущего или обыкновенный волшебник.

— Антон, — помолчав пару секунд, добавила: — Николаевич, это господин Воронов Степан Тимофеевич, вы вчера узнали его. Да, тот самый Воронов, олигарх и владелец нефтяных компаний и много чего прочего. Ваша помощь для него безмерна, и он хочет сделать тебе предложение.

— Я разговаривал с ведущим детским кардиохирургом...

— Давайте без лирики, Степан Тимофеевич, извините, — перебил его Полуянов.

— Без лирики, так без лирики. Мне, как и многим лечившимся у вас, всё равно — врач вы из будущего или просто волшебник, как указано на дверной табличке. Дело не в деньгах, я пришел, чтобы создать вам условия для работы.

— Я благодарен вам, Степан Тимофеевич, если вы хотите построить для меня клинику, то это наоборот усугубит мне условия работы. В клинике я не смогу работать по договору возмездного оказания услуг, я не смогу работать в клинике без медицинского образования. Наш региональный министр уже написал предложения в минздрав России. Если там узаконят мои действия. Если узаконят, то это будет очень нескоро. Профессорам и академикам от медицины я не выгоден, я роняю их авторитет. И потом — нужна ли мне эта клиника? Вот вы, Степан Тимофеевич, каждый день ездите на работу не потому, что вас накажут кадры за прогул, а потому, что это необходимо бизнесу. И меня сейчас за прогул никто не накажет — я нигде официально не работаю. Но я все же помогаю больным, когда меня просят друзья, — он посмотрел на Василькову. Я свободный человек, господа, и этим доволен.

— Но ведь можно же сделать свободный график работы, можно узаконить ваши действия, Антон Николаевич, — возразил Воронов.

— Можно, всё можно, — согласился Полуянов, — но не в этом перевернутом мире. Ничего личного, Степан Тимофеевич, но вот вы получаете деньги за нефть, которая принадлежит народу. Что же вы хотите, Степан Тимофеевич, если хозяевами жизни являются слуги народа. Оксюморон или просто смешно? Другому бы я этого не сказал, но вы homo sapiens, а потому не обидитесь. Я по-настоящему ценю ваше предложение, которое идет от чистого сердца.