Перевёрнутый мир

— Я? — пожал он плечами, — не против, лишь бы это делу не мешало.

— Там, по-моему, ваш адъютант что-то хотел сказать...

— Алена, — нажал он кнопку на пульте, — пригласи Сокольникова.

Он подошел строевым шагом, обратился к директору:

— Товарищ генерал-армии...

— Отставить, докладывайте своему командиру, — Шаповалов указал рукой на Полуянова.

— Товарищ Антон Николаевич...

— Товарищ вице-адмирал, — поправил Сокольникова директор.

— Товарищ вице-адмирал, — ошарашенно-удивленно произнес Сокольников, — по указанию генерала-армии Шаповалова мною подобран кандидат для службы в НИИ обеспечения ВМФ. Это...

— Приглашайте, Яков Геннадьевич, пусть он сам о себе доложит.

На второй этаж поднялся контр-адмирал, доложил директору:

— Контр-адмирал Седой Юрий Валентинович, прибыл по-вашему...

— Присаживайтесь, Юрий Валентинович, расскажите о себе вице-адмиралу.

Седой удивленно посмотрел на директора.

— Не верится, — улыбнулся директор, — больше похож на курсанта, чем на адмирала. Но придется поверить — настоящий вице-адмирал.

— Где служите, кем и до этого где служили? — спросил Полуянов.

— Зам по тылу Черноморского флота, был командиром подводной лодки, списан по состоянию здоровья.

— Ко мне замом пойдете? — спросил Полуянов.

— Извините, товарищ вице-адмирал, в боевой флот меня не возьмут по стоянию здоровья, а в тылу выше моей должности уже нет. Значит, и здесь списывают?

— Нет, здесь вы не правы, Юрий Валентинович, — возразил Полуянов, — как боевого офицера я вас понимаю. Должность по табелю, может быть, и ниже, но намного престижнее. Вы не горевать, а гордиться станете, хоть и будете заниматься вопросами тыла.

— Судя по возрасту вы ученый, товарищ вице-адмирал. И если уж сам директор здесь, то видный ученый. Что ж, науке я послужить готов.

Через неделю Шаповалов вновь прибыл в Ялту, привез Полуянову форму и попросил одеть её. На первом этаже в зале собрались уже все высшие офицеры — контр-адмирал Седой Юрий Валентинович, начальник тыла в/ч 21 2538; Боровиков Аркадий Тимофеевич, генерал-майор авиации (ВКС), заместитель командира в/ч 211538; Лукьянов Борис Федорович, контр-адмирал, начальник контрразведки в/ч 211538; капитан первого ранга Сокольников, адъютант.

В гражданской одежде со второго этажа спустился Шаповалов, все офицеры вытянулись в струнку. Его и без формы все знали. Через минуту появился Полуянов. Шаповалов скомандовал:

— Товарищи офицеры!

Все встали по стойке смирно.

Полуянов повторил:

— Товарищи офицеры, — и поздоровался с каждым за руку.

Некоторые из девушек так и остались стоять с открытыми ртами. Фамилии не знали, а тут целый вице-адмирал. И он обратился именно к ним:

— Я собрал вас здесь, чтобы вы знали в лицо тех, кто может ко мне приходить. Другие лица с пропусками, приказами, указами, печатями на лбу и прочими подтверждающими факторами должны быть задержаны и переданы контр-адмиралу Лукьянову. Появятся другие лица — буду представлять лично.

* * *

Прекрасное летнее утро, хотя на календаре еще весна. Полуянов больше не принимал сотрудников на своей вилле. Косметический ремонт в бывшем НИИ приборостроения закончился, и теперь рабочее время он проводил именно там, периодически выезжая на объекты.

Сегодня он ехал в офис не один, а с поваром Леной. Зашел в свой большой кабинет. Она оценила размер и мебель. Четыре больших окна, стол для совещаний... Но он провел её дальше и внезапно открылся проем, сразу ей незамеченный.

— Это комната отдыха. Здесь есть электроплита, вытяжка, холодильник, посуда и прочее, сама разберешься. В обед ты должна меня покормить. Нужны будут продукты — тихонько выйдешь сама и обратишься к Сокольникову. Он или сам тебя свозит, или поручит кому-нибудь. Осваивайся и подготовь место для сменщицы. Завтра поедет кто-то другой со мной и у неё не должно быть проблем с обедом. Всё, больше не отвлекай меня.

Полуянов закрыл дверь в комнату отдыха и пригласил к себе профессора Набокова.

— Валерий Ильич, как обстоят дела со строительством корпуса гидролета?

— Всё по плану, Антон Николаевич, корпус только что отлит и вскоре приступим к отливке второй оболочки.

— Это хорошо, — кивнул головой Полуянов, — химический состав сплава для корпуса определяли?

— Нет, а зачем? Мы же дали подробную формулу — когда и какие добавки вливать в домну. Там же специалисты работают.

— Валерий Ильич, Валерий Ильич, — со вздохом произнес Полуянов. — если бы вы работали бухгалтером, то зарплату бы не смог получить никто.

— Вы полагаете...

— Ничего я не полагаю, едем в цех сборки и возьмите с собой анализатор металлов — оптико-эмиссионный спектрометр. Встречаемся внизу у моей машины.

Полуянов пригласил в кабинет адъютанта.

— Яков Геннадьевич, я уезжаю, но здесь остается мой повар Елена. Если ей потребуются продукты, то обеспечьте их доставку или её поездку за ними. Вы тоже остаетесь и пригласите ко мне немедленно контр-адмирала Лукьянова. Впрочем, или ко мне пригласите, или в цех сборки, куда ему будет быстрее добраться. Выполняйте.

— Есть, — козырнул адъютант и вышел из кабинета.

Полуянов с профессором прибыли на место сборки корпуса гидролета. Профессор, по указанию шефа, объявил:

— Прошу всех сотрудников на десять минут покинуть цех — будет производиться забор воздуха для анализов.

Когда сотрудники вышли, он включил спектрометр, который показал полное отсутствие в сплаве Скандия, Рения и Родия. Сотрудников удалили, чтобы они не поняли, что проверяется не воздух, а состав металла.

Только в машине Полуянов, еле сдерживая себя, спросил с сарказмом профессора:

— Ну что профессор? Зачем же проверять состав металла? Мы же дали формулу, там специалисты работают. Из-за таких раз... разз... разгильдяев как вы, профессор, могли погибнуть сотни людей.

— Что случилось, Антон Николаевич, вы можете пояснить? — спросил начальник контрразведки.

— Из-за таких вот доверчивых лиц, — он презрительно посмотрел на профессора, — были совершены хищения на сумму в сотни миллионов рублей. Валерий Ильич дал формулу в литейный цех, и они сварили метал, не добавив в него Скандий, Рений и Родий. А это сотни миллионов живых денег, если эти редчайшие металлы продать. И ущерб на миллиарды впоследствии. Корпус гидролета не выдержал бы необходимой глубины погружения и развалился просто-напросто. Было бы уже не до отражающих свойств, которые обеспечивает Родий.

Полуянов замолчал, потом продолжил:

— Вот этот, — он указал рукой на профессора, — все нехорошие слова в его адрес, подписал акт приема металла, не проверив его состав. Слов нет... Вам, Борис Федорович, необходимо установить следующее: обыкновенное это хищение или заказ иностранных спецслужб; кто похитил и на кого работал?

— Есть, товарищ вице-адмирал. Я могу забрать с собой гражданина Набокова?

— Можете, но он не должен быть задержан или арестован. Здесь как раз тот случай, когда простота хуже воровства. Злых намерений у профессора не было, и он мне нужен для работы. Пусть отправляет металл на переплавку и отливает новый корпус. Полагаю, что эти редкие металлы еще из литейного цеха не ушли. Задействуйте спецназ, адмирал, поставьте всех на уши, а Набоков поможет вам металл идентифицировать. Доклад ежевечерне, Борис Федорович. Двое суток даю на поиски, не более.

Полуянов вернулся в офис, где его уже поджидала Елена.

— Я соляночку сварила и свининку пожарила с картошкой.

— Неплохое меню, но сначала тебю...

Он стал гладить её ножки, забираясь всё выше, скинул трусики и усадил на стол. На столе ему нравилось больше, чем на диване. Елена держалась за шею и млела от плавных глубоких движений, иногда переходящих в резкость, что позволяло ощутить наслаждение в более полной мере. Она притянула его к себе и застонала, стараясь вдавить мальчика еще глубже. Отпускать не хотелось, и он начал вновь с мелких и редких движений... Только после второго раза она расслабилась и ушла в душ.

Антон съел тарелку солянки и свининку с картошкой. Вместе с ним пообедала и Елена.

— Ты убирай посуду, а после принесешь мне кофе с молоком. Только не как в ресторане — нальют чайную ложку и две пены, а настоящую кружку.

Полуянов вернулся в кабинет и пригласил к себе профессора Дроздова Евгения Макаровича, профессора, специалиста по электромагнетизму.

— Как дела у вас, профессор, схему собрали?

Дроздов обхватил голову руками и ответил устало:

— Собрали, но устройство не работает. Так крутили и эдак, но ничего не понятно. Видимо, где-то ошибка в вашей схеме, Антон Николаевич.

— Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Попробуйте вот что — разбирайте схему, но поэтапно. Один сотрудник работает со схемой, другой с плато. Один, глядя на схему говорит: реле такое-то, другой отвечает: есть такое-то и отсоединяет его. Так до последнего сопротивления.

Профессор ушел, слабо веря в результат порученной версии. Но уже к концу дня перезвонил, с радостью сообщая:

— Нашли, Антон Николаевич, нашли причину — кто-то впаял в схему внешне похожее, но не то реле. Сейчас всё назад собираем.

— Это хорошо, что неполадки устранены. Но я вас немного огорчу, Евгений Макарович, сообщите своим сотрудникам, что особый отдел уже начал негласную проверку. Если это действительно была ошибка вследствие невнимательности, то сотрудник лишится премии. Если это преднамеренные действия, то двадцать лет колонии сотруднику гарантированы. Жаль, что расстрелы сейчас отменили за измену родине.

Полуянов отключил связь и считал свои действия правильными. Немного расслабились люди, и он их подстегнул своеобразно. Теперь станут более внимательно смотреть, что впаивают в плато.

"Тяжелый день сегодня выдался, тяжелый, — произнес он сам себе, — надо снять напряжение".

Он вошел в комнату отдыха и стал поглаживать, сжимая, груди Елены. Потом опустился на корточки, гладя ножки и поднимаясь выше. Она только успела вынуть 18-зарядный пистолет "Гюрза" из набедренной кобуры, оставляя вторую обойму на другом бедре, и отдалась с неистовой страстью. Никто из девушек не скрывал, что состоят на службе отдельного спецназа ФСБ — просто об это не говорили с Антоном, а другим и знать не положено. Другого бы под юбку и не пустили, попытавшийся долго бы вспоминал желание где-нибудь на лесоповале. Спецназ в спецназе...

У девчонок не принято было расспрашивать друг друга об Антоне, и все с интересом поглядывали на повариху, вернувшуюся из своеобразной командировки. На следующий день должна была ехать с Антоном Катя. Ей Елена рассказала только об особенностях офисной кухни.

Полуянов смотрел телевизор в зале на втором этаже, а девочки нервничали — кого позовет с собой в спальню на сей раз? Каждая старалась быть лучшей с ним, но он пока никого не выделял, по крайней мере не показывал вида.

Все девушки разбрелись по своим комнатам и каждая думала о своём. Говорят, что у дураков мысли сходятся. Вряд ли девушки были дурочками, но мысли у них точно сходились. Они понимали, что когда-нибудь эти деньки закончатся, Антон создаст то, что созидает сейчас, и уедет. А как поехать с ним, как остаться с ним? О законном браке, как о несбыточной мечте, никто даже не помышлял. Не богатство и слава привлекала девушек — он был молод и лучший в постели, ни с кем быть не хотелось после него. Но постель — одна сторона медали, а про слияние душ пока не думал никто.

И он тоже не думал, не вспоминал своих Василькову и Петровскую в Н-ске. А вот о Марии Сотниковой вспоминал часто. Но что поделать, она отказалась ехать с ним. Может быть, и права была девушка, не желавшая делить его с кем-то. У каждого своя голова.

По внутренней связи ему позвонил адъютант из примыкающего подворья.

— Шеф, с вами желает связаться начальник контрразведки...

— Я понял, Яков Геннадьевич, скажи Лукьянову, что если вопрос требует моего немедленного реагирования, то соедини. Если до понедельника ядерная война не начнется, то пусть ждет.

Вечер пятницы и он еще ни разу не был на море. Поэтому планировал два выходных дня провести на яхте. Он связался с Аленой, выполнявшей роль мажордома или управляющей, кто как пожелает назвать.

— Алена, у нас есть яхта?

— У вас есть, Антон, — ответила она.

— И там свой капитан?

— Конечно, это я, — ответила она, покраснев.

Присядь, — он указал ей кресло напротив.

Она бы предпочла присесть рядом, но не решилась ослушаться. Так тоже неплохо — ему видны были ножки до середины бедра. И это лучше, когда образ дорисовывает их выше.

— Расскажи немного о себе, Алена, — попросил Антон.

— Старая уже, — она грустно вздохнула, — капитан-лейтенант, военно-морской спецназ.

— Не знаю для кого как, но для меня ты точно не старая, Алена. Хочу завтра после завтрака совершить прогулку по морю. Так получилось, что вице-адмирал никогда не бывал на море. На речке ловил рыбу, а на море даже не знаю как и какую. Подскажешь?

— Конечно. Но если хотите рыбачить, то выходить в море необходимо до восхода солнца.

— Согласен, снасти и наживку вы подготовите?

— Конечно.

— Повара брать с собой, чтобы не заходить для еды домой?

— Вам решать, Антон, но я сама могу приготовить что-нибудь.

— Договорились, а коптилка у вас есть?

— Коптилка? — переспросила она.

— Это небольшой металлический ящик внутри с сеткой, на которую укладывается рыба. На дно сырые ветки ольхи, крышка закрывается и коптится на огне 20-30 минут.

— Нет, коптилки нет.

— Хорошо, готовься к завтрашней рыбалке. Во сколько отходим?

— Буду ждать вас на пирсе, Антон, в 6-30 утра.

— Добро, буду в шесть, не против?

— Нет, — ответила она и покраснела.

— Тогда готовься, а ко мне пригласи адъютанта.

Удивленный Сокольников прибежал сразу.

— Яков Геннадьевич, я завтра собираюсь порыбачить, а коптилки, оказывается, нет. Из металла долго варить, но можно сделать из медицинского бикса, который около полуметра в диаметре. Установить металлическую сетку по центру и параллельно дну — коптилка готова. На неё будет укладываться рыба. Еще необходимо собрать охапку свежих веток ольхи и всё это передать капитану Алене.

На следующий день в шесть утра Антон был на пирсе. Алена встречала его с улыбкой. Он поздоровался, обратив внимания, что она сегодня в джинсах.

— Алена, джинсы всегда идут женщине тогда, когда они идут рядом. Но вы, видимо, исключение, в них вы прекрасны. Кто бы там что не говорил, но красивую женщину одеждой не испортить. Сокольников передал вам коптилку и ольху?

— Предал, — ответила покрасневшая Алена.

— Тогда отходим к месту лова и бросаем якорь. У нас есть еще полчаса до начала рыбалки.

Антон раздевал Алену сам. Целовал шейку, расстегивал блузку и спускался ниже, забирая груди в ладони и лаская сосочки язычком. Целовал животик, пока снимал джинсы и трусики. Небольшая качка на море способствовала непередаваемым ощущениям и пара наслаждалась соитием, стараясь вжаться друг в друга.