Дитя магии

Мертвец повернулся на голос, невольно выпустив меня из поля зрения, и мне хватило мгновения, чтобы добраться до своего пояса, схватить кинжал и привычным жестом метнуть его в спину врага. С жутким хлюпом оружие вошло в тело ла-арда, и тот, пошатнувшись, снова упал и затих. Теперь точно навсегда.

С мгновение мы с Калле пребывали в прострации, и в чувство нас привело черное пламя, охватившее мертвеца. Я перевела взгляд на свою притихшую спутницу. Надо уходить. Вдруг ла-ард здесь не один?.. Я волевым усилием отрешилась от страха. Нельзя. Если испугаюсь... кто позаботится о девочке... и обо мне? Нельзя, кому сказала!.. И вещи подобрать — пригодятся, не дай-то небо, но... Шумно выдохнув, я обошла тело, вынула из его спины кинжал, загородила поверженного врага собой и поманила к себе Калле.

— Пойдем, милая. Он уже больше не встанет и не сможет причинить нам вред. Выходи из воды, — и присела у кромки ручья, быстро смывая кровь с рук и кинжалов. — Выходи, не бойся.

Калле, истерично всхлипывая, осторожно пробралась меж камней и кинулась ко мне. Я поспешно ее растерла, завернула в рубаху и, обняв за плечи, повела подальше от страшного места.

Она же, помолчав, вдруг тихо сказала:

— Лекс, ты ни в чем не виновата. Мы лишь защищались, — и серьезно посмотрела в мои глаза: — благодарю тебя.

Я горько улыбнулась. Слабое утешение.

"Слушай малышку. Устами младенца глаголет истина".

"Да что ты понимаешь! — мысленно взвыла я. — Я хотела его убить! Я действительно хотела лишь убить!.. Не защитить Калле, а убить его!".

"Грани дара определены. Пришла пора выбирать направление для внутреннего потока силы".

Мы вышли на знакомую поляну. Калле села на траву рядом с айтом, я кинулась к Шейтару и обняла его за шею. Меня начало трясти.

"Все проходит, пройдет и это".

— Ты ведь нарочно, да? — тихо спросила я. — Ты бы успел прийти...

"Да. Ты должна была поверить в свои силы. Не всегда рядом будет тот, кто сможет тебя защитить. Ты должна уметь постоять за себя".

Я зарылась дрожащими пальцами в теплую гриву:

— О каком развитии дара ты говорил?

"Природа — это не только деревья и птички. Природа — это опасность. Смерть на каждом шагу. Мы с тобой существа одного порядка. Не злые, но темные. Тьме суждено дарить и оберегать покой, и нам тоже. И убивать во имя его, если придется".

— Опять мне не оставили выбора, да? — криво улыбнулась я.

"Нет, выбор есть всегда. Свет или тьма, тело или дух, жизнь или смерть. Каждый выбирает для себя. Ты почуяла тьму, дух и смерть и потянулась к ним. Ты выбрала. Тьму".

— Не хочу... — по моим щекам потекли слезы. — Не хочу ее... Я люблю лес, люблю его слушать, люблю его жизнь... Я спасать хочу, а не убивать!..

"И ты выбрала спасение. Свет не спасает, Лекс, он направляет и озаряет путь. Спасает тьма. Все правильно".

— Но убивать...

"Может быть, больше не придется. Может быть, одного раза хватит, чтобы дар определил направление, и сила пробила себе русло. А теперь выпей-ка горячего чаю и ложись спать".

Кое-как разведя небольшой костер, мы с Калле завернулись в мой плащ и погрузились в тяжелый беспокойный сон.

Глава 13. Аджит

Всю ночь мы не столько спали, сколько мучились. Просыпались от собственных вскриков и всхлипов, будили друг друга и успокаивали, а потом снова засыпали под бдительным надзором Шейтара, который не отходил от нас ни на шаг. И поутру встали уставшими, не выспавшимися и разбитыми.

— Ни на миг вас оставить нельзя, — бормотал встревоженный ифрил, накрывая на стол, — обязательно что-нибудь случится...

— Что было, то прошло, — устало заметила я, протирая глаза.

— И ладно, — буркнул он. — Ешь давай.

На этот раз охранитель расстарался: где-то раздобыл салат, тушеные овощи, сладкий пирог, но вчерашние события дурно повлияли на наш аппетит. Мы вяло поглазели на еду и ограничились травяным чаем.

До Аджита оставалось рукой подать, и я решила прогуляться, не тревожа магию Шейтара. Заодно и страх нападения переборю, да, нельзя же всю жизнь боятся, тем более — леса... Иф, как обычно, смылся по своим неведомым делам, а мы побрели по лесу. Впереди вприпрыжку Калле, позади неспешно — я, а Шейтар шел замыкающим, таща и сумки, и спящего айта. Мне теперь, после вчерашнего, казалось, что бояться уже нечего.

"Подожди, у тебя еще все впереди".

— Ну, благодарю, утешил, — сухо поджала губы я.

"Пожалуйста. Я только предупредил".

— Поверить не могу в то, что я вчера сделала...

"Так и должно быть".

— Тебе легко говорить, — я вздохнула. — А мне как жить дальше?..

"В смысле?".

— Я всегда считала, что убийство — это последняя грань, которую человек никогда не должен переступать, если он хочет сохранить чистоту души.

"Неправда".

— Правда. Это грязное несмываемое пятно на душе...

...и горький привкус выпитой тьмы — на губах...

"Нет. Это останется лишь болезненным шрамом и неприятным воспоминанием. Скажи, кем ты предпочитаешь быть — живым защитником или мертвым охранителем чужой жизни?".

Вопрос на засыпку. Вот уж чего не знаю, того не знаю. И том, и в другом есть свои плюсы и свои минусы.

"Вчера ты предпочла первое. Неужели в следующий раз ты выберешь второе?".

— Нет, — тихо призналась я.

"Вот то-то и оно".

— А как быть-то теперь? Теперь, когда преодолен главный запрет?..

"Все зависит от тебя. Или более осторожно защищаться, или сразу бить метким ударом в сердце".

Я невольно вздрогнула.

"Опытные воины выбирают второй вариант".

— Но я-то — не воин, — буркнула я.

"Нет, но если так и дальше пойдет — быстро им станешь".

Нашел, с чем шутить...

"Какие тут могут быть шутки?".

Да кто тебя разберет...

"Время вспять не повернешь. Учись жить с этим и не сожалей о содеянном. Лучше сожалеть о том, что делаешь, чем о том, чего не делаешь. И ты не могла поступить иначе — от тебя зависела судьба ребенка. Перестань себя винить. Люди по натуре убийцы, хищники, как и мы, только орудуют они более изощренно и вдумчиво".

— Я не думала, что это будет так просто...

"Живое существо по своей природе крайне уязвимо. В убийстве, как и при полете в бездну, самое трудное — решиться сделать последний шаг и напасть. А после, в водовороте новых острых ощущений, ты не заметишь ни самого полета, ни приземления".

Я снова вздрогнула и перевела взгляд на свои руки. А ведь я действительно хотела его убить. И забрать тьму. Изменилось ли что-то во мне теперь? Чужая тьма выплеснулась... и, вероятно, осела грязью на ауре. Что ж, у Шейтара и Чудика есть возможность перекусить...

— Ладно, закроем тему.

"Золотые слова".

Я посмотрела на Калле. Притихшая и сосредоточенная, она, набегавшись, смирно шагала рядом. По моим губам невольно скользнула тень улыбки. Никогда бы не подумала, что захочу иметь рядом человека, которого нужно опекать... И всегда радовалась, что у меня нет младших братьев или сестер. Прежде, при одной мысли о том, что мне навяжут беспомощное существо, которое будет ходить за мной по пятам и требовать повышенного внимания и ответственности, становилось дурно. А сейчас... Сейчас не хотелось расставаться со своей нечаянной попутчицей.

Калле подняла на меня глаза и робко улыбнулась. Я подмигнула ей, и она улыбнулась еще шире. Хорошо быть ребенком — все страшные события обходят стороной, оставляя не глубокие следы и страшные шрамы, а лишь туманные, похожие на сон, воспоминания...

— Ты будешь меня навещать, пока живешь в Аджите? — спросила Калле.

— Не знаю, — честно призналась я. Пока что мне очень хотелось побыть одной. Отдохнуть от безумной учебы и сумасшедшей дороги.

— Но мы все равно будем видеться, — решила она. — По праздникам или на праздничных ярмарках. Обязательно!

Я кивнула. Все может быть.

"А может и не быть".

А некоторым не помешало бы хоть немного помолчать. Для разнообразия.

"Я и так долго молчал. Дай хоть немного поговорить".

Если бы немного... Ну ладно, вещай.

"Жили-были..."

К Аджиту мы подходили ранним вечером. Едва выйдя из леса, еще издали я заприметила высокую городскую стену. Калле — видимо, тоже, и занервничала.

— Папа умрет от счастья... — пробормотала она. — Наверно, уже и не надеется меня увидеть...

Я хмыкнула. Мои бы умерли не от счастья, а от праведного гнева. Сердце кольнуло горечью. Мои... Были бы они рады, если бы я сейчас вернулась домой?.. Кто знает... Но — в сторону сопли. Еще с владыкой предстоит встретиться.

"Лекс, ты прекрасно знаешь, что за тебя волнуются".

— Это незаметно, — кисло отозвалась я.

"Откуда тебе знать?".

— А тебе?

"Я исхожу из фактов".

— Я тоже.

От леса до городской стены, оказывается, рукой подать. Широкая пыльная дорога упиралась в массивные деревянные врата и терялась в клубке городских улиц.

— Лекс, — подергала меня за рукав Калле, — постучишь?

Я кивнула. Конечно. До молотка она не дотягивалась, да и мне пришлось подпрыгнуть, чтобы снять его с "подоконника". Найдя вставленный во врата железный "блин", я постучала.

— Чего надо? — из маленького решетчатого окошка выглянуло сморщенное лицо привратника.

Не очень-то вежливо в Аджите встречают гостей.

— Здравствуйте, — не в пример ему, любезно поздоровалась я. — Мы хотели бы войти в город.

— Кто такие? — сварливо осведомился он.

Не твое дело!

— Приезжие.

— Что вам здесь надо? — продолжал настырно выпытывать привратник.

Какая тебе разница?

— Сопроводить потерявшегося ребенка к родителям.

И выпихнула вперед Калле. Она посмотрела на меня обиженно, а с привратника мигом слетела вся спесь.

— Ваша милость!.. — заголосил он. — Звезды, благодарю вас!.. Ведь уже и не чаяли в живых-то увидеть!.. — ворота загремели. — Батюшка ваш, да озарят его путь мудрые звезды, уже выкуп собирает! Ждет, когда соседи ему грамоту предъявят, что вас захватили!..

Тяжелая створка врат распахнулась, и привратник упал перед Калле на колени. Та, поморщившись, велела ему встать, пропустить нас и держать рот на замке.

— Папу хочу порадовать, — подмигнула она.

— Конечно-конечно! — закивал тот, неловко вставая. — Буду нем как могила! — и с уважением посмотрел на меня. — Добро пожаловать, дей-ли.

Хоть бы извинился за невежливость...

"Кое-кому тоже не следует забывать о вежливости".

— Да продлят вашу жизнь светлые звезды, — важно кивнула я.

— Проходите-проходите, прошу! — поторопил нас он.

Мы прошли, и тяжелые ворота захлопнулись. Ну вот, Лекс, ты и добралась туда, куда так стремилась попасть. Что дальше делать будем?

"Трясти с владыки награду, конечно же".

— Действительно, — пробормотала я.

Распрощавшись с привратником, мы прошли мимо его домика и вышли на улицу, затененную высокими деревьями. Я с любопытством огляделась. У городской стены, вплотную друг к другу, гнездились бедные, деревянные и одноэтажные домишки, меж которых темнели узкие проулки. Бедно, но чисто. Ни грязи, ни... вони.

— Смотри, Лекс, — начала рассказывать Калле, — улицы в Аджите выстроены по кругу, а в центре находится дворец папы. Ближе к воротам — кварталы бедняков, ближе к дворцу — городской знати, посередине — зажиточных купцов. Она и называется Купеческая — это самая широкая улица. Обычно там проводятся праздничные ярмарки, и туда все ходят на рынок за товарами.

Я заинтересованно внимала.

— Кварталом у нас называют пять улиц, всего кварталов в Аджите десять...

Солидный городишко.

— ...и называются они так же, как улицы.

"Интересно, а как они тогда улицы различают?".

— А к улицам просто добавляется цифра. Купеческая-первая и так далее. Отсчет идет от центра и Дворцовой улицы.

— Угу.

"Спроси, где тебя поселят".

— А где меня поселят?

— На одной из Гостиничных улиц. Там расположены постоялые дворы и дома, где живут гости папы. Я попрошу, чтобы тебе выделили гостиный дом.

"Какие полезные знакомства мы заводим, заметь".

— Очень полезные, — согласилась я.

Определенно, мне здесь нравится. Уютный и приветливый город. Местные жители улыбаются и говорят "добро пожаловать", улицы прибраны, бездомная живность выглядит вполне прилично.

— Здесь все давно друг друга знают, — простерегла меня Калле. — Так что сначала многие будут смотреть на тебя... странно.

— На меня всегда так смотрят, — пробормотала я.

"И по делу".

— Ты на что намекаешь?

"А ты?".

— Ой, отвяжись, а? Надоел уже!

— Могу я вам помочь?

Мы оглянулись. Позади нас стоял непримечательный тип, с ног до головы одетый в черное, и выжидательно на меня смотрел. Высокий, темноволосый и кареглазый, но совершенно обычный. Симпатичный, правда, очень, но это так, лирика. А прозой явился печально знакомый меч, поблескивающий над левым плечом таинственного незнакомца. Как у ла-арда, только рукоять другая.

— В каком смысле, помочь? — насторожилась я.

"Он крадется за нами от самых ворот".

— И ты ничего мне не сказал? — я обернулась к Шейтару.

"Я думал, ты тоже заметила".

Незнакомец удивленно приподнял бровь. Я смутилась.

"Может, хоть так ты научишься сначала думать, а потом — делать".

— Э-э-э... Благодарим, но мы и сами справимся, — пришла мне на помощь Калле.

— Мое почтение, ваша милость, — поклонился странный тип. — Разрешите проводить вас до дворца.

— Нет! — в один голос заявили мы.

Шейтар, видимо, для полноты картины, выразительно рыкнул. Парень оглянулся на жеребца и по-звериному повел носом. И невозмутимо сообщил:

— И все-таки я вас провожу.

Н-да, по глазам видно, что не отвяжется... А сами отвязаться решим — только шум поднимем и внимание привлечем. И новоявленный провожатый, судя по наглой роже, тоже это отлично понимал.

Я насупилась и решила оставить последнее слово за собой:

— Послушайте, вам никто не говорил, что навязывать себя людям — неприлично? — в упор посмотрела на него я.

Он и бровью не повел. Лишь пожал плечами и снова принюхался — сильно втянул носом воздух. Я покраснела. Нет, я всё понимаю, день в дороге... Парень многозначительно склонил голову набок и прищурился. Моя к нему неприязнь усилилась.

"Ты сама-то о приличиях часто вспоминаешь?".

Я уставилась на жеребца:

— Еще одно слово — и ты пойдешь своей дорогой, понял?

"Лекс, заметь, ты ведь не сама с собой разговариваешь".

Я снова осеклась.

Парень улыбнулся, и от него повеяло странным теплом. Как... от лесного существа. От людей, да и от магов, тепла не дождешься, а у зверей и деревьев души открытые и лучистые. И нет таких преград для обмена мыслями, как с людьми — закрытых, законопативших в себе все щели, замкнутых на собственных неотложных делах.

— Дочери владыки Аджита не должно ходить по городу без сопровождения, — заметил он мягко, — люди неправильно поймут.

— И небо с вами, — буркнула я. — Хотите — идите.

Мы снова продолжили путь.