Главы 23-24

Глава 23

Вызов к директору последовал спустя неделю после громких событий в будний день и ближе к концу занятий. Неожиданно. Сопровождал меня Перси, надувшийся от осознания собственной важности. Он величаво вышагивал передо мной, показывая дорогу к новому кабинету директора, и занудным тоном пытался выяснить, в чем же я накосячил — с целью установления количества баллов, которых может лишиться факультет по результатам данной встречи. Я его игнорировал, что, собственно, им особо не было замечено, поскольку мои фразы в его монолог явно не вписывались. Ну а я тем временем лихорадочно вспоминал, чем же мог быть вызван интерес Великого Светлого к скромной персоне первокурсника.

Моя новая палочка никаких нареканий не вызывала. С моей стороны. Со стороны профессоров — тоже. Никто и внимания не обратил, хотя, о чем это я? Мертвая деревяшка отлично исполняла роль указки, а кастовать заклинания я пытался по старинке, как привык. Получалось из рук вон плохо, но какие мои годы! Преподаватели только осуждающе головой качали и огорченно вздыхали, глядя на мои потуги. По их мнению, чрезвычайная увлеченность магловскими науками сыграла со мной злую шутку и теперь я лишен возможности в полной мере оценить всю прелесть магии, доступной лишь избранным. Магии, что возвышает нас над преобладающим населением планеты. Как-то так. И это звучало даже из уст лояльной к маглам МакГонагалл. Впрочем, о чем я? У нее всегда слова с делом расходятся. Такие вот они, двойные стандарты. А я не уставал напоминать, кто в этой моей проблеме виноват, и с улыбкой глядел в обескураженные лица. Им было стыдно — отведенные в сторону глаза явно говорили об этом. Вот такой вот футбол.

Компрометирующую меня сумку я подарил Гермионе в качестве запоздалого подарка на день рождения, даже чары облегчения веса обновил и добавил чары расширения, чтобы хоть как-то компенсировать свою оплошность. Девочка на меня странно посмотрела, но подарок взяла и даже пару раз демонстративно мелькнула с обновкой в библиотеке. Полезность наложенных чар она оценила с ходу. Нужно заметить, что Парвати и Лаванда просьбу мою отработали на все сто процентов: не сказать что кудряшка кардинально изменилась или стала спокойнее, нет, скорее она просто перестала смотреть на волшебный мир как на сказку. Или, наоборот, сказка резко стала страшной.

После памятного разговора в ночь внезапной встречи с троллем, диким туристом пробежавшим по коридорам детской школы, Гермиона несколько дней ходила как в воду опущенная, и лишь маленькая складочка между бровей выдавала сильную задумчивость и напряженную работу мысли. Решение, которое мое тайное оружие по мозговыносу приняла после переосмысления ситуации с учетом новых реалий, меня сильно удивило. Итогом стало шефство над приснопамятным Уизли. Но это, скорее всего, такая изощренная месть с ее стороны, поскольку рыжик после столкновения с опасной трудноубиваемой тварью считал себя если не героем, то где-то около, а его рассказы обрастали все более и более пикантными подробностями. Глядишь, скоро хвастливый ребенок сам поверит в свою уникальность. Учитывая, что Гермиона его версию не опровергала, а ее молчание в ответ на требование предъявить свидетельские показания он считал полностью и безоговорочным принятием его версии за истину в последней инстанции, то Рон Уизли был готов терпеть ее нравоучения и придирки. А после, когда эпатаж и накал страстей сойдет на нет, это войдет у него в привычку, плюс зависимость от умной подруги в учебных вопросах, поскольку он уже сейчас канючит и преданно заглядывает ей в глаза на предмет списывания домашнего задания. Но кудряшка стойко держит оборону, будучи принципиальной в этом вопросе.

Вторым объектом, к моему удивлению, стал Невилл, безропотно выполняющий требования своей новой подруги и молчаливо соглашающийся с третьим участником их маленького коллектива, соловьем разливающимся обо всем и сразу. Это, кстати, была еще одна причина, по которой рыжик согласился терпеть свое новое окружение. Его в кои-то веки слушали и поддались на его авантюру с поиском неприятностей на пятую точку в недрах таинственного коридора и люка, охраняемого целым цербером с непременным выводом всех на чистую воду. Тем более, что большую часть работы он уже сделал: принес вырванное почти с боем у Хагрида имя неизвестного, — Николас Фламель — и теперь новоявленная троица усиленно окапывалась в ненавистной Рону библиотеке.

С одной стороны, я благодарен бойкой кудряшке за избавление меня от столь докучливого ребенка, который мешал заниматься своими делами, с другой — их интерес мне совершенно не нравился. Мысли свои по поводу коридора на третьем этаже я не изменил, как и не имел ни малейшего желания пускать детей в столь опасное путешествие. Так что пара идей, высказанных в присутствии воронов, небольшой советик Драко — и из библиотеки все книги с упоминанием великого алхимика быстро исчезли, разобранные двумя факультетами. Теперь расследование гриффиндорских первокурсников грозило затянуться на долгое время... если они, конечно, не получат очередной подсказки.

Хотя лично я, зная обширность энциклопедичных знаний Гермионы, сильно сомневался, что она пропустила мимо ушей столь одиозную личность. О нем даже в Большом мире отлично известно, так что она скорее создавала видимость поисков, загружая ненужной информацией и грудами талмудов своих спутников, чем реально что-то искала. В образованности чистокровного Невилла также сомневаться не приходилось, однако тот усиленно листал огромные книги, что притаскивала Грэйнджер из недр библиотеки, и ни разу не проговорился. Видимо, я недооценил одиночество ребенка и его стремление найти друзей. А Уизли? Ну, тут без комментариев. Хотя он ведь тоже чистокровный, с самого рождения живущий в магическом мире и, по идее, должный с молоком матери впитать все нюансы. А поди ж ты.

Гермиона стала собранней, изменила прическу и больше не сверкала на занятиях пышной распущенной шевелюрой. Приятным бонусом шло то, что на зельеварении она резко стала получать "выше ожидаемого" и, что привело ее в совсем бурный восторг, "превосходно". Раньше девочка обижалась на несправедливую, по ее мнению, оценку и соглашалась с определением Рона в пристрастности профессора как декана противоборствующего факультета. Но Лаванда и Парвати доступно объяснили ей, что межфакультетская борьба идет в умах лишь неких недалеких индивидуумов. Нет, ну глупость же разругаться с друзьями и семьей лишь на фоне цвета галстука и месторасположения общежития: программа обучения везде одинакова, да и после мир, в котором дальше придется жить, покинув стены школы, на факультеты не делится. А снижал оценки отличнице Снейп по очень простой причине: за игнорирование техники безопасности. Вот ведь кудряшка сгорала от стыда. Декан Слизерина, в принципе не любивший детей, шел по простому пути: если студенты, в голове которых в силу возраста уже должны появиться зачатки разума, до сих пор не могут уяснить, что меры предосторожности пишутся не зря и руки, рукава, волосы и прочие части тела нельзя совать в кипящий котел, горелку и подозрительные субстанции, то пусть постигают столь тонкую науку на личном опыте, то есть путем набивания шишек. Вот и не делал замечаний, а лишь снижал на балл оценку, временами поглядывая, не вспыхнула ли гордая гриффиндорка яркой свечкой.

А после Гермиона сделала страшную вещь — она села на зельях в пару к Лонгботтому и начала контролировать все его действия! А вот такой подлости я понять и простить не мог! Зачем? Я же сидел рядом и внимательно следил за телодвижениями нашего тихони. И записывал! Все до мельчайших подробностей, включая движение энергетики в процессе. А потом пытался повторить...

И у меня не получалось. Совсем. Абсолютно. На моих глазах ребенок, выполняя простейшие действия из стандартных ингредиентов, был способен расплавить котел составом, для этого вовсе не предназначавшимся, и взорвать практически воду. Но не я. Вот как так-то?!

Судя по несколько обескураженному взгляду профессора зельеварения, бросаемому из-под полуопущенных ресниц на результат усилий своего ученика, он тоже не совсем понимал как, но считал это вызовом своему профессионализму. И тоже все фиксировал. Я лично видел! И не нужно списывать его пристальное внимание и нечитаемый взгляд, которым он следил за действиями Невилла, — Снейп предпочитал подкрадываться со спины, дабы не пропустить ни одного действия ученика с алознаменного факультета, — на его пристрастность и нелюбовь к гриффиндорцам. Это чисто профессиональный интерес.

Я, сгорая от любопытства, после очередного урока подкараулил Снейпа в лаборатории, когда он был свободен от толп учеников, занятых делом или отбывающих свой срок на отработках, приводя в порядок то, что в обычной школе делается каждым учеником самостоятельно. Я имею в виду мытье лабораторной посуды за собой. В Хогвартсе это почему-то не практиковалось. Профессор, усиленно сосредоточившись, пытался повторить ход эксперимента Лонгботтома, посекундно сверяясь с записями. Аккуратно раскрыв свой блокнот, я нагло присоединился к варке зелья или что там у нас должно получиться в итоге? Некая непонятная прыгучая желеобразная субстанция, которая смогла до блеска отчистить те поверхности, по коим ей довелось проскакать, прежде чем судьба злодейка в лице профессора не поймала ее в котел и безжалостно не захлопнула крышкой. Вот и сейчас контрольный образец растекся амебой в новом прозрачном сосуде, усиленно пытаясь разъесть неожиданное препятствие и будоража воображение и исследовательский зуд не только у профессора, но и у меня.

Окончание реакции — и мы синхронно вздыхаем, гася разочарование: в котле плавала аморфная комковатая масса невнятного цвета, все как по учебнику при несоблюдении пропорций и времени варки. От результата, что выдал непревзойденный гений невероятных последствий, кои он и сам не в состоянии был объяснить, это отличалось кардинально. А мы ведь досконально скопировали действия первокурсника, я даже движение ауры в тот момент старательно проецировал...

— Поттер, — мрачно констатировал Снейп, подняв взгляд на меня.

— Дурсль, — педантично поправил я его, но скорее по привычке. И сунул нос в записи, еще раз пытаясь сверить ход эксперимента. Но нет, мы явно упускаем что-то другое.

— И что, позвольте узнать, вы тут делаете? — голос его приобрел стальные нотки.

— То же, что и вы, — я демонстративно помахал блокнотом. — Ну как так-то, а?! — это был уже крик души.

Мы вновь синхронно вздохнули, раздраженно уставившись на не устраивающий нас результат.

— С чего бы это вы заинтересовались художествами мистера Лонгботтома? — подозрительно процедил Снейп, хищно прищурившись.

— Как так-то? — повторил я, растерянно уставившись в котел и полностью проигнорировав вопрос профессора.

— Только не говорите мне, что пытались воспроизвести ошибки своего товарища, не разрушайте мою хрупкую веру в то, что у гриффиндорцев все же могут завестись мозги, — язвительно выдал Снейп.

— Так не получилось же, — беспечно отмахнулся я, игнорируя яростный взгляд. — Даже растворитель из зелья против фурункулов. Как и у вас...

— Поттер!

— Вот я и решил, что в лаборатории сподручней, — закончил я, старательно строя глазки.

Но, как уже упоминалось, навык был мною безвозвратно потерян — декан Слизерина медленно бледнел, наливаясь бешенством.

— Нет, сэр. Вы, конечно, можете на меня наорать, снять баллы, выставить за дверь, но неужели вас не будет интересовать, смог ли я добиться результата?

Мы снова перевели взор на отвратительное содержимое котла и дружно вздохнули. Снейп резко успокоился, взяв себя в руки, и теперь расчетливо рассматривал меня, уже не пытаясь выставить вон. Явно же прикидывал, чем занять деятельного Поттера, чтобы не наткнуться на последствия моих экспериментов где-то в заброшенных классах или в малопосещаемых коридорах и спасти собственную лабораторию от разрушений, поскольку все результаты неудачных простейших зелий из учебника за первый курс после творческой доработки Невилла отличались повышенной агрессивностью и разрушительностью. Все ответственные школьные учителя одинаковы и предсказуемы, даже если они свою ответственность тщательно скрывают.

— Эванеско! — котел моментально очистился, и мы, не сговариваясь, принялись приводить в порядок рабочее место. Я же говорил, что Снейп от меня никуда не денется.

Вот только может ли быть парочка совместных экспериментов и капитальная порча ингредиентов из запасов школы поводом для вызова к директору означенной школы? Того же Лонгботтома, что регулярно портит школьный инвентарь, не то что к директору для воспитательной беседы не приглашали — им даже декан не заинтересовалась. Ну а я где прокололся?

Спустя пятнадцать минут общения с Дамблдором единственной моей мыслью было удержать лицо и не заржать, как сивый жеребец во время гона. Мало того, что новый кабинет директора уже не отдавал той театральщиной и пафосом, которыми было пропитано предыдущее пристанище Великого Светлого, — даже до Большого зала с его спецэффектами и оформлением ему было далеко. Дамблдор несколько аляповато и вызывающе смотрелся в простой казенной обстановке в классическом английском строгом стиле. Ярким и вырвиглазным расцветкам в одежде директор не изменил, но в полной мере обжить новые помещения еще не успел, поэтому, увы, лиловая мантия со звездами и колокольчики в бороде не вписывались в окружающий антураж.

Я уже успел перебрать сотни возможных косяков, что тянутся за мной с момента моего явления пред светлы очи магического мира, и разработать несколько экстренных планов эвакуации, но причина оказалась до ужаса банальной. Но от этого не менее не предсказуемой.

Вернон Дурсль не забыл своего унижения и угроз в адрес семьи и отомстил единственным доступным ему способом.

Бюрократия — она едина во всех мирах. И она же может стать отличным союзником и оружием в умелых руках. А Вернон умел правильно пользоваться государственным чиновничьим аппаратом и даже любил.

Слова рассыпались, словно бисер, складываясь в ажурное невесомое кружево, увлекая, убаюкивая и полностью унося вдаль от основной темы разговора, запутывая в логических ловушках, недомолвках, заставляя оправдываться, испытывать несуществующую вину и рассыпаться в извинениях. Дамблдору вообще в подобном мозговыносе не было равных, а уж когда птичка огненная в такт курлыкала... Птички, правда, в обозримом пространстве не наблюдалось. В необозримом, впрочем, тоже. Маячок уверенно сигнализировал, что огненный летающий монстр чалится в глубоких чащах запретного леса, куда даже Хагрид не захаживает. Вот что значит правильная мотивация! Правда, на качестве медовых речей убеленного сединами старца это не сильно сказывалось.

Но мне хотелось аплодировать. Стоя. Вернону. Который из рассказов жены, меня и неких оговорок Хагрида, полистав мои книги и магическую периодику, что я притащил Дурслям, сделал определенные выводы. А покинув с женой промозглую Британию на второй медовый месяц, предварительно сбагрив детей по пансионатам, не преминул воспользоваться случаем и министерской методичкой для маглорожденных и сквибов с указанием проходов в магические кварталы Европы. И, недолго думая, как опекун Гаррета Дурсля, подтвердив свое право официальными документами, написал заявление о переводе подопечного в Шармбатон. Он бы и в Дурмстранг написал, если бы знал, как найти представителей этой школы. Но, увы, эти не менее полезные личности скрывались ничуть не хуже, чем их знаменитое учреждение.