Правильный аргумент. Фанфик Звездные войны.

Каково узнать, что тот, с кем ты сражался насмерть, твой отец? Каково жить с этим? И можно ли найти общий язык после попыток убийства? Можно ли найти тот самый, правильный аргумент? Ведь ситхи славятся тем, что умеют искушать... так ли это?

Джен, мини, закончен.

Люк Скайуокер, Лорд Вейдер, Хан Соло, Мон Мотма, Пиетт.

На сюжет этого фанфа меня натолкнула фотография куклы, изображающей Люка с двумя мечами в руках. Очень говорящее изображение, правда?

Люк медленно натягивал черную кожаную перчатку на протез не обращая внимания на свои действия. Сидящий рядом Хан покосился на ушедшего в себя друга, но промолчал. В груди свернулось скользкой змеей странное ощущение.

Люк изменился.

Очень сильно изменился.

Было полное впечатление, что с Беспина они приволокли совершенно другого человека. Задорный мальчишка, напоминающий солнце теплом, исходящим от него, веселый и неунывающий, в одночасье превратился в спокойного, холодного мужчину.

Что-то произошло в Облачном городе, что-то еще, помимо потери руки.

Руку смогли заменить протезом, но потерянную... невинность? Чистоту? Хан не знал, как это назвать, но то самое неуловимое чувство, притягивающее к Люку людей, яркий свет его пламени и тепло, согревающее остальных... оно было потеряно.

Люк стал собранным, сосредоточенным, слегка отстраненным. Да, для его друзей у парня всегда находилось ласковое слово и приветливая улыбка, но Соло четко знал — это не то.

Что-то произошло.

Вейдер сделал что-то еще... что-то страшное. Люк провалялся в бреду и лихорадке несколько недель. Медики только руками разводили: раны и культю они залечили, протез поставили успешно, все прижилось просто великолепно, поэтому такое состояние было странным.

Люк постоянно бредил, то проваливаясь в забытье, то снова возвращаясь в сознание, но не до конца. Он что-то бормотал изредка, но никто не мог понять, что именно. Свои секреты он хранил стойко. Тело зажило, но разум продолжал метаться в агонии.

Через три недели Люк резко пришел в себя: полностью здоровый... и совершенно изменившийся. Что-то произошло, раз парень так резко и болезненно повзрослел, но что именно... Догадок у Хана не было никаких. С тех пор, за прошедший год, изменения нарастали лавинообразно.

Люк тренировался, как одержимый. Каждую свободную секунду, когда не был на заданиях, он посвящал или физическим упражнениям с мечом, который он сделал собственными руками, или медитировал. Хан не знал, что было страшнее и хуже: на тренировках Люк урабатывался так, что еле доползал до койки, не щадя себя совершенно. Если такую одержимость Соло еще мог понять, все-таки, никто не захочет, чтобы его рубили ломтиками, словно овощи для салата, то медитации... После них Скайуокер становился все мрачнее и мрачнее. Однажды Хан не выдержал, спросив, что он хочет узнать таким образом.

— Я просто задал правильный вопрос, Хан, — устало ответил парень, глядя на кроваво-красный закат. — Просто задал вопрос... — он помолчал, щурясь, и продолжил, — и получил ответ.

— Тоже правильный? — попытался схохмить Хан, с тревогой глядя на изнуренного друга.

— Как сказать, — задумчиво ответил Люк. — Истинный, это точно. А правильность... это уже человеческие оценки.

— Ты стал такой умный! — притворно восхитился контрабандист, — куда там старику Бену!

Глаза Люка заледенели, на его губах замерзла странная улыбка.

— Бен... да, Бен был очень умный. Даже слишком.

Хан недоуменно моргнул, отметив очередное изменение в друге. С некоторых пор воспоминания о Кеноби, которого раньше Люк очень уважал и вспоминал с теплом и грустью, стали вызывать в парне раздражение и какую-то странную неприязнь. Словно он узнал нечто, вразрез идущее с имеющейся у него информацией, и игнорировать это самое нечто никак нельзя.

— То есть? — инстинкты, которым Хан привык доверять, вопили что-то непонятное. Люк продолжал так же странно улыбаться.

— Ничего. Это... личное.

— Личное...

Хан тогда снова промолчал, не сказав, что личное Люка затрагивает всех остальных. Его инстинкты, которые успешно спасали ему жизнь и, по мере возможности, оберегали от неприязностей, сейчас шептали, что нельзя лезть к парню в душу. Если раньше он бы ответил, то вот этого, изменившегося Люка Скайуокера, трогать нельзя. Этот может не понять попыток залезть в сокровенное.

Хан смотрел в закаменевшее лицо друга и четко ощущал: назвать его Малышом у него язык не повернется. Теперь — не повернется.

Время шло, Люк вылетал на задания, выполняя их или с каким-то странным ожесточением или с равнодушием. Даже Лея отметила, что в нем словно погас какой-то огонек.

— Люк, что с тобой? — принцеса пытливо всматривалась в улыбающегося спокойной, не несущей ни грамма тепла улыбкой, парня, в очередной раз отмечая, что он опять не надел летную форму. — Мы... я могу чем-то помочь?

— Все в порядке, Лея. Это... личное. Я справлюсь.

— Но... — попыталась возразить девушка и осеклась, видя как похолодели голубые глаза.

— Я справлюсь, — с нажимом ответил Скайуокер, и полез в кабину истребителя. Лея беспомощно посмотрела на Хана. Тот пожал плечами.

— Не надо, принцесса. Парень справится.

Немного тут, мелочь здесь... изменения множились и ширились. У Скайуокера появились новые привычки: теперь он носил только черное, напрочь игнорируя форму повстанцев, и прятал протез под кожаной перчаткой, не натягивая на левую руку вторую.

Сосредоточенность парня принесла плоды: его влияние стало расти, к нему начали прислушиваться, и не только потому, что он демонстрировал странные способности, приписываемые джедаям. Карьера коммандера Скайуокера резко пошла вверх.

Не всем это, конечно, нравилось. Мон Мотма иногда странно поглядывала на парня, словно пытаясь понять, что прячется за неизменно спокойным выражением лица, Мадин, тот вообще хмурился, каждый раз, когда его видел. Однако свои операции Люк планировал безупречно, потерь у него не было, что еще больше увеличивало растущую популярность.

И вот теперь, спустя год после кошмарного поединка на Беспине, все они летят на переговоры с имперцами, которые неожиданно были инициированы последними. И Хан наблюдает, как смотрящий на стену отсутствующим взглядом Скайуокер натягивает перчатку, расправляя эластичную кожу, и поправляя загнувшийся манжет дорогой черной рубашки, выглядывающей из-под рукава строгого элегантного камзола. Никаких украшений, знаков военного отличия, все очень просто, элегантно и предельно функционально. Военные кожаные сапоги до колена, строгие черные брюки, ремень с темной пряжкой. Хан сам видел, как Люк с легкостью сделал сальто, проверяя, насколько свободно он сможет двигаться в новой одежде.

-Ты словно на бой собираешься, — пошутил он, поймав в ответ острый взгляд.

— Как знать, Хан, как знать. Надо быть готовым. Ко всему.

Люк встал, накидывая на плечи мантию. Хан поежился. Его друг, с которым они напивались до потери сознания, дрались в кантинах и гоняли на истребителях, сейчас приобрел крайне пугающий вид. Он словно стал больше, заполнив собой каюту целиком.

Хан кашлянул, Люк моргнул, возвращаясь в реальность, и это жуткое ощущение исчезло.

— Лорд Вейдер.

— Что? — вздрогнул Соло. Люк слепо повернул лицо к потолку.

— Он уже здесь.

— Откуда...

— Я просто знаю, Хан.

Люк расправил мантию, опять-таки темную, и Соло не выдержал.

— Почему черное, Люк?

Скайуокер замер.

— Траур.

— По... кому? По твоему отцу?

Парень странно усмехнулся.

— Нет, друг. По мне.

Контрабандист смотрел вслед удаляющемуся Люку, и не знал, что сказать.

* * *

Огромный зал, строго и функционально обставленный, готовился принять гостей. Распахнулись двери с двух сторон, и люди начали заходить внутрь. Двигающийся в конце процессии, возглавляемой Мон Мотмой и Леей, Люк слегка окутался силой, отвлекая внимание от своей персоны. Идущий рядом Соло только покосился на него, но ничего не сказал, отметив, как люди перестали замечать джедая.

Неожиданно раздались тяжелые шаги, и сквозь толпу имперцев прошел Вейдер.

Мрачная темная фигура замерла, а потом безошибочно повернула визоры маски прямо на стоящего в стороне с невозмутимым видом Люка.

— Лорд Вейдер.

Тихий, равнодушный голос рассек воцарившуюся на мгновение тишину.

— Коммандер Скайуокер.

Одновременное легкое наклонение головы, словно увиделись два старых шапочных знакомых.

Главы представительств что-то вещали, многозначительно, веско, но Люк не обращал на это никакого внимания. Все его сознание занимал только один человек — Вейдер.

— Здравствуй, сын.

— Здравствуй... отец.

Было странно и страшно называть безликую фигуру отцом, но Люк никогда не отворачивался от правды. Как бы это не было больно. Тогда, когда он валялся в горячке, с горечью осознавая истинность этого факта, вот тогда он кричал в агонии, корчась в бессилии и отчаянии. Много времени понадобилось чтобы смирится, чтобы понять, как изощренно ему солгали, вывернув правду наизнанку.

Люк Скайуокер тогда умер. Он был слаб, и не хотел принимать этот факт. Родившийся заново Люк Скайуокер смирился с открывшимися обстоятельствами, став сильнее.

Он смирился с тем, что отец, о котором он мечтал, которым гордился, стал олицетворением мощи Империи и воплощением Тьмы. Теперь он просто воспринимал это как данность. Так было легче.

* * *

Вейдер смотрел на своего сына, стоящего вроде и в толпе и, в тоже время, слегка отдельно. За тот год, что прошел с роковой встречи на Беспине, он сильно изменился. Мальчик превратился в мужчину. Сильного, уверенного, знающего себе цену. Он смотрел на гордый разворот плеч, на твердую постановку ног, на спокойное выражение лица... и чувствовал гордость. Харизма Скайуокера набирала обороты, привлекая к нему внимание. Было сразу видно, что стоящий в толпе молодой мужчина уже знает вкус власти, знает, как вырвать победу из зубов противника, знает, как убивать.

Это чувствовалось, Сила шептала об этом, помогая замечать мельчайшие детали: гордая поза, холодный блеск ледяных глаз, дорогая одежда, плавные движения, непрошибаемое спокойствие. Одна черная перчатка... висящий на поясе сейбер. Потертая, рабочая рукоять, ее явно часто берут в руки, немного другая конструкция, отличающаяся от прошлой. Рабочий инструмент. Сразу видно.

Делегации, наконец, уселись за стол переговоров. Люк присел с краю длинного стола, прямо напротив Вейдера. Приземлившийся возле своего друга Хан с ненавистью смотрел на Темного лорда, так, что даже глаз дергался, на что тот не обращал ни малейшего внимания. Скосив глаз на Люка, Хан передернулся. Лицо парня напоминало маску, только глаза блестели, как два осколка льда.

Сидящие лицом к лицу воины молчали и, даже, не шевелились. Две черные статуи, только и всей разницы, что одна не прячет лицо, а вторая сипит респиратором. Вздохнув, Хан попытался отвлечься от жуткого зрелища, высматривая Лею. Принцесса находилась в своей стихии, с жаром обсуждая заковыристые формулировки и отыскивая тайные ловушки на пару с Мон Мотмой. Она была совершенно вся в этом процессе, и Хан снова вздохнул, не желая пялиться на маску Вейдера.

Неожиданно он зацепил глазом взгляд Мадина, и сердце странно кольнуло. Вид у генерала был озадаченный. Мадин снова посмотрел в сторону Люка и Вейдера, нахмурился, встряхнул головой, и принялся следить за переговорами.

* * *

Первый тур переговоров закончился, и все встали, чтобы размяться. Вейдер резко встал, и в два шага догнал сына.

— Коммандер Скайуокер.

— Лорд Вейдер, — спокойный взгляд, слегка наклоненная к правому плечу голова. — Вы что-то хотели?

— Да. Хотел, — сочный бас ситха прокатился по помещению. — Мне любопытно посмотреть на вас с близкого расстояния... все наши предыдущие встречи были такими... скоротечными...

— Увы, — ледяные глаза блеснули в лучах дневного светила, пробивающихся в широкие окна. — У нас не было общих тем для разговора.

Вейдер помолчал, неожиданно протянул правую руку, обхватив пальцами подбородок парня, и слегка наклонил голову.

— Люк Скайуокер... у вас глаза вашего отца.

Губы парня раздвинулись в вежливой улыбке, он совершенно не делал попыток отстраниться, сложив руки на груди.

— Мне это часто говорили... а еще мне говорили, что у меня с отцом есть и другая общая черта.

— Какая?

— Характер.

— И кто вам такое говорил? — бас Вейдера звучал непривычно мягко. Люк хмыкнул.

— Оби-ван Кеноби. Вы ведь знали такого? Правда, — Люк слегка отодвинулся, и рука Вейдера упала вниз, — он был этим не очень доволен. Даже, я бы сказал, это звучало... порицанием. Интересно, почему? Вы ведь знали Энакина Скайуокера, может, просветите меня?

Голова Лорда слегка наклонилась, и Хан с трудом удержался от желания протереть глаза: сейчас они оба, и Вейдер, и Люк, были похожи, как близнецы. Стоящий рядом и внимательно наблюдающий эту сцену Мадин вздрогнул.

— Ваш... отец... он был... очень резким. И своевольным. Не идеал джедая, это совершенно точно.

— Увы... значит и мне не стать идеалом джедая. Как это печально.

Люк резко наклонил голову, накинул капюшон и, развернувшись, пошел к двери, провожаемый тяжелым взглядом Темного лорда, практически ощутимым физически.

— И что это было, коммандер Скайуокер? — резко спросил Мадин, догоняя джедая.

— Да так, продолжение нашего разговора на Беспине, — рука в перчатке конвульсивно дернулась, и Мадин против воли бросил на нее быстрый взгляд, и поморщился, вспоминая, в каком виде коммандор пребывал после беспинской встречи. Скажем так, можно было подумать, что парня професионально допрашивали энтузиасты своего дела.

— И о чем был это разговор?

— Вы слышали, — пожал плечами Люк. — О моем отце.

Мадин остановился, наблюдая удаляющуюся фигуру в темной мантии. У генерала было чувство, что он что-то упускает. Словно перед ним мозаика, огромная мозаика, изображающая нечто, но он этот рисунок не видит целиком, упершись взглядом в какую-то одну деталь.

— Что же я упускаю? — пробормотал мужчина задумчиво. — Что?

* * *

Хан размышлял, отдыхая после насыщенной первой половины дня. Подумать было над чем, вернее, над кем. Люк и... Вейдер. Контрабандист не считал себя проницательным гением, однако, ум у него был, и очень острый. Работа с криминалом не располагает к лени или игнорированию фактов. Для того, чтобы выжить, надо уметь следить за обстановкой, отмечая малейшие изменения в окружающем пространстве и разумных. Нельзя ничего упускать, ведь от этого зависит твоя жизнь, свобода и здоровье.

Годы работы на поприще контрабандных перевозок отточили эти навыки до блеска, развив его инстинкты по максимуму. Вот и сейчас, эти самые инстинкты твердо утверждали, что он не понимает общую картину, так как не знает какой-то крайне важный факт. На Беспине произошел не только поединок, стоивший его другу руки.

Было что-то еще. Нечто, в корне изменившее мировоззрение Люка. И именно это нечто виновато в том, что Скайуокер стал напоминать Вейдера. Поймав кончик этой мысли, контрабандист вздрогнул, осознавая. А ведь они действительно похожи. И не тем, что оба одеты в неуставную одежду, хотя и являются военными, нет. То самое ощущение, которое возникало у Соло, когда Люк использовал свои... штучки.