|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Каково узнать, что тот, с кем ты сражался насмерть, твой отец? Каково жить с этим? И можно ли найти общий язык после попыток убийства? Можно ли найти тот самый, правильный аргумент? Ведь ситхи славятся тем, что умеют искушать... так ли это?
Джен, мини, закончен.
Люк Скайуокер, Лорд Вейдер, Хан Соло, Мон Мотма, Пиетт.
На сюжет этого фанфа меня натолкнула фотография куклы, изображающей Люка с двумя мечами в руках. Очень говорящее изображение, правда?
Люк медленно натягивал черную кожаную перчатку на протез не обращая внимания на свои действия. Сидящий рядом Хан покосился на ушедшего в себя друга, но промолчал. В груди свернулось скользкой змеей странное ощущение.
Люк изменился.
Очень сильно изменился.
Было полное впечатление, что с Беспина они приволокли совершенно другого человека. Задорный мальчишка, напоминающий солнце теплом, исходящим от него, веселый и неунывающий, в одночасье превратился в спокойного, холодного мужчину.
Что-то произошло в Облачном городе, что-то еще, помимо потери руки.
Руку смогли заменить протезом, но потерянную... невинность? Чистоту? Хан не знал, как это назвать, но то самое неуловимое чувство, притягивающее к Люку людей, яркий свет его пламени и тепло, согревающее остальных... оно было потеряно.
Люк стал собранным, сосредоточенным, слегка отстраненным. Да, для его друзей у парня всегда находилось ласковое слово и приветливая улыбка, но Соло четко знал — это не то.
Что-то произошло.
Вейдер сделал что-то еще... что-то страшное. Люк провалялся в бреду и лихорадке несколько недель. Медики только руками разводили: раны и культю они залечили, протез поставили успешно, все прижилось просто великолепно, поэтому такое состояние было странным.
Люк постоянно бредил, то проваливаясь в забытье, то снова возвращаясь в сознание, но не до конца. Он что-то бормотал изредка, но никто не мог понять, что именно. Свои секреты он хранил стойко. Тело зажило, но разум продолжал метаться в агонии.
Через три недели Люк резко пришел в себя: полностью здоровый... и совершенно изменившийся. Что-то произошло, раз парень так резко и болезненно повзрослел, но что именно... Догадок у Хана не было никаких. С тех пор, за прошедший год, изменения нарастали лавинообразно.
Люк тренировался, как одержимый. Каждую свободную секунду, когда не был на заданиях, он посвящал или физическим упражнениям с мечом, который он сделал собственными руками, или медитировал. Хан не знал, что было страшнее и хуже: на тренировках Люк урабатывался так, что еле доползал до койки, не щадя себя совершенно. Если такую одержимость Соло еще мог понять, все-таки, никто не захочет, чтобы его рубили ломтиками, словно овощи для салата, то медитации... После них Скайуокер становился все мрачнее и мрачнее. Однажды Хан не выдержал, спросив, что он хочет узнать таким образом.
— Я просто задал правильный вопрос, Хан, — устало ответил парень, глядя на кроваво-красный закат. — Просто задал вопрос... — он помолчал, щурясь, и продолжил, — и получил ответ.
— Тоже правильный? — попытался схохмить Хан, с тревогой глядя на изнуренного друга.
— Как сказать, — задумчиво ответил Люк. — Истинный, это точно. А правильность... это уже человеческие оценки.
— Ты стал такой умный! — притворно восхитился контрабандист, — куда там старику Бену!
Глаза Люка заледенели, на его губах замерзла странная улыбка.
— Бен... да, Бен был очень умный. Даже слишком.
Хан недоуменно моргнул, отметив очередное изменение в друге. С некоторых пор воспоминания о Кеноби, которого раньше Люк очень уважал и вспоминал с теплом и грустью, стали вызывать в парне раздражение и какую-то странную неприязнь. Словно он узнал нечто, вразрез идущее с имеющейся у него информацией, и игнорировать это самое нечто никак нельзя.
— То есть? — инстинкты, которым Хан привык доверять, вопили что-то непонятное. Люк продолжал так же странно улыбаться.
— Ничего. Это... личное.
— Личное...
Хан тогда снова промолчал, не сказав, что личное Люка затрагивает всех остальных. Его инстинкты, которые успешно спасали ему жизнь и, по мере возможности, оберегали от неприязностей, сейчас шептали, что нельзя лезть к парню в душу. Если раньше он бы ответил, то вот этого, изменившегося Люка Скайуокера, трогать нельзя. Этот может не понять попыток залезть в сокровенное.
Хан смотрел в закаменевшее лицо друга и четко ощущал: назвать его Малышом у него язык не повернется. Теперь — не повернется.
Время шло, Люк вылетал на задания, выполняя их или с каким-то странным ожесточением или с равнодушием. Даже Лея отметила, что в нем словно погас какой-то огонек.
— Люк, что с тобой? — принцеса пытливо всматривалась в улыбающегося спокойной, не несущей ни грамма тепла улыбкой, парня, в очередной раз отмечая, что он опять не надел летную форму. — Мы... я могу чем-то помочь?
— Все в порядке, Лея. Это... личное. Я справлюсь.
— Но... — попыталась возразить девушка и осеклась, видя как похолодели голубые глаза.
— Я справлюсь, — с нажимом ответил Скайуокер, и полез в кабину истребителя. Лея беспомощно посмотрела на Хана. Тот пожал плечами.
— Не надо, принцесса. Парень справится.
Немного тут, мелочь здесь... изменения множились и ширились. У Скайуокера появились новые привычки: теперь он носил только черное, напрочь игнорируя форму повстанцев, и прятал протез под кожаной перчаткой, не натягивая на левую руку вторую.
Сосредоточенность парня принесла плоды: его влияние стало расти, к нему начали прислушиваться, и не только потому, что он демонстрировал странные способности, приписываемые джедаям. Карьера коммандера Скайуокера резко пошла вверх.
Не всем это, конечно, нравилось. Мон Мотма иногда странно поглядывала на парня, словно пытаясь понять, что прячется за неизменно спокойным выражением лица, Мадин, тот вообще хмурился, каждый раз, когда его видел. Однако свои операции Люк планировал безупречно, потерь у него не было, что еще больше увеличивало растущую популярность.
И вот теперь, спустя год после кошмарного поединка на Беспине, все они летят на переговоры с имперцами, которые неожиданно были инициированы последними. И Хан наблюдает, как смотрящий на стену отсутствующим взглядом Скайуокер натягивает перчатку, расправляя эластичную кожу, и поправляя загнувшийся манжет дорогой черной рубашки, выглядывающей из-под рукава строгого элегантного камзола. Никаких украшений, знаков военного отличия, все очень просто, элегантно и предельно функционально. Военные кожаные сапоги до колена, строгие черные брюки, ремень с темной пряжкой. Хан сам видел, как Люк с легкостью сделал сальто, проверяя, насколько свободно он сможет двигаться в новой одежде.
-Ты словно на бой собираешься, — пошутил он, поймав в ответ острый взгляд.
— Как знать, Хан, как знать. Надо быть готовым. Ко всему.
Люк встал, накидывая на плечи мантию. Хан поежился. Его друг, с которым они напивались до потери сознания, дрались в кантинах и гоняли на истребителях, сейчас приобрел крайне пугающий вид. Он словно стал больше, заполнив собой каюту целиком.
Хан кашлянул, Люк моргнул, возвращаясь в реальность, и это жуткое ощущение исчезло.
— Лорд Вейдер.
— Что? — вздрогнул Соло. Люк слепо повернул лицо к потолку.
— Он уже здесь.
— Откуда...
— Я просто знаю, Хан.
Люк расправил мантию, опять-таки темную, и Соло не выдержал.
— Почему черное, Люк?
Скайуокер замер.
— Траур.
— По... кому? По твоему отцу?
Парень странно усмехнулся.
— Нет, друг. По мне.
Контрабандист смотрел вслед удаляющемуся Люку, и не знал, что сказать.
* * *
Огромный зал, строго и функционально обставленный, готовился принять гостей. Распахнулись двери с двух сторон, и люди начали заходить внутрь. Двигающийся в конце процессии, возглавляемой Мон Мотмой и Леей, Люк слегка окутался силой, отвлекая внимание от своей персоны. Идущий рядом Соло только покосился на него, но ничего не сказал, отметив, как люди перестали замечать джедая.
Неожиданно раздались тяжелые шаги, и сквозь толпу имперцев прошел Вейдер.
Мрачная темная фигура замерла, а потом безошибочно повернула визоры маски прямо на стоящего в стороне с невозмутимым видом Люка.
— Лорд Вейдер.
Тихий, равнодушный голос рассек воцарившуюся на мгновение тишину.
— Коммандер Скайуокер.
Одновременное легкое наклонение головы, словно увиделись два старых шапочных знакомых.
Главы представительств что-то вещали, многозначительно, веско, но Люк не обращал на это никакого внимания. Все его сознание занимал только один человек — Вейдер.
— Здравствуй, сын.
— Здравствуй... отец.
Было странно и страшно называть безликую фигуру отцом, но Люк никогда не отворачивался от правды. Как бы это не было больно. Тогда, когда он валялся в горячке, с горечью осознавая истинность этого факта, вот тогда он кричал в агонии, корчась в бессилии и отчаянии. Много времени понадобилось чтобы смирится, чтобы понять, как изощренно ему солгали, вывернув правду наизнанку.
Люк Скайуокер тогда умер. Он был слаб, и не хотел принимать этот факт. Родившийся заново Люк Скайуокер смирился с открывшимися обстоятельствами, став сильнее.
Он смирился с тем, что отец, о котором он мечтал, которым гордился, стал олицетворением мощи Империи и воплощением Тьмы. Теперь он просто воспринимал это как данность. Так было легче.
* * *
Вейдер смотрел на своего сына, стоящего вроде и в толпе и, в тоже время, слегка отдельно. За тот год, что прошел с роковой встречи на Беспине, он сильно изменился. Мальчик превратился в мужчину. Сильного, уверенного, знающего себе цену. Он смотрел на гордый разворот плеч, на твердую постановку ног, на спокойное выражение лица... и чувствовал гордость. Харизма Скайуокера набирала обороты, привлекая к нему внимание. Было сразу видно, что стоящий в толпе молодой мужчина уже знает вкус власти, знает, как вырвать победу из зубов противника, знает, как убивать.
Это чувствовалось, Сила шептала об этом, помогая замечать мельчайшие детали: гордая поза, холодный блеск ледяных глаз, дорогая одежда, плавные движения, непрошибаемое спокойствие. Одна черная перчатка... висящий на поясе сейбер. Потертая, рабочая рукоять, ее явно часто берут в руки, немного другая конструкция, отличающаяся от прошлой. Рабочий инструмент. Сразу видно.
Делегации, наконец, уселись за стол переговоров. Люк присел с краю длинного стола, прямо напротив Вейдера. Приземлившийся возле своего друга Хан с ненавистью смотрел на Темного лорда, так, что даже глаз дергался, на что тот не обращал ни малейшего внимания. Скосив глаз на Люка, Хан передернулся. Лицо парня напоминало маску, только глаза блестели, как два осколка льда.
Сидящие лицом к лицу воины молчали и, даже, не шевелились. Две черные статуи, только и всей разницы, что одна не прячет лицо, а вторая сипит респиратором. Вздохнув, Хан попытался отвлечься от жуткого зрелища, высматривая Лею. Принцесса находилась в своей стихии, с жаром обсуждая заковыристые формулировки и отыскивая тайные ловушки на пару с Мон Мотмой. Она была совершенно вся в этом процессе, и Хан снова вздохнул, не желая пялиться на маску Вейдера.
Неожиданно он зацепил глазом взгляд Мадина, и сердце странно кольнуло. Вид у генерала был озадаченный. Мадин снова посмотрел в сторону Люка и Вейдера, нахмурился, встряхнул головой, и принялся следить за переговорами.
* * *
Первый тур переговоров закончился, и все встали, чтобы размяться. Вейдер резко встал, и в два шага догнал сына.
— Коммандер Скайуокер.
— Лорд Вейдер, — спокойный взгляд, слегка наклоненная к правому плечу голова. — Вы что-то хотели?
— Да. Хотел, — сочный бас ситха прокатился по помещению. — Мне любопытно посмотреть на вас с близкого расстояния... все наши предыдущие встречи были такими... скоротечными...
— Увы, — ледяные глаза блеснули в лучах дневного светила, пробивающихся в широкие окна. — У нас не было общих тем для разговора.
Вейдер помолчал, неожиданно протянул правую руку, обхватив пальцами подбородок парня, и слегка наклонил голову.
— Люк Скайуокер... у вас глаза вашего отца.
Губы парня раздвинулись в вежливой улыбке, он совершенно не делал попыток отстраниться, сложив руки на груди.
— Мне это часто говорили... а еще мне говорили, что у меня с отцом есть и другая общая черта.
— Какая?
— Характер.
— И кто вам такое говорил? — бас Вейдера звучал непривычно мягко. Люк хмыкнул.
— Оби-ван Кеноби. Вы ведь знали такого? Правда, — Люк слегка отодвинулся, и рука Вейдера упала вниз, — он был этим не очень доволен. Даже, я бы сказал, это звучало... порицанием. Интересно, почему? Вы ведь знали Энакина Скайуокера, может, просветите меня?
Голова Лорда слегка наклонилась, и Хан с трудом удержался от желания протереть глаза: сейчас они оба, и Вейдер, и Люк, были похожи, как близнецы. Стоящий рядом и внимательно наблюдающий эту сцену Мадин вздрогнул.
— Ваш... отец... он был... очень резким. И своевольным. Не идеал джедая, это совершенно точно.
— Увы... значит и мне не стать идеалом джедая. Как это печально.
Люк резко наклонил голову, накинул капюшон и, развернувшись, пошел к двери, провожаемый тяжелым взглядом Темного лорда, практически ощутимым физически.
— И что это было, коммандер Скайуокер? — резко спросил Мадин, догоняя джедая.
— Да так, продолжение нашего разговора на Беспине, — рука в перчатке конвульсивно дернулась, и Мадин против воли бросил на нее быстрый взгляд, и поморщился, вспоминая, в каком виде коммандор пребывал после беспинской встречи. Скажем так, можно было подумать, что парня професионально допрашивали энтузиасты своего дела.
— И о чем был это разговор?
— Вы слышали, — пожал плечами Люк. — О моем отце.
Мадин остановился, наблюдая удаляющуюся фигуру в темной мантии. У генерала было чувство, что он что-то упускает. Словно перед ним мозаика, огромная мозаика, изображающая нечто, но он этот рисунок не видит целиком, упершись взглядом в какую-то одну деталь.
— Что же я упускаю? — пробормотал мужчина задумчиво. — Что?
* * *
Хан размышлял, отдыхая после насыщенной первой половины дня. Подумать было над чем, вернее, над кем. Люк и... Вейдер. Контрабандист не считал себя проницательным гением, однако, ум у него был, и очень острый. Работа с криминалом не располагает к лени или игнорированию фактов. Для того, чтобы выжить, надо уметь следить за обстановкой, отмечая малейшие изменения в окружающем пространстве и разумных. Нельзя ничего упускать, ведь от этого зависит твоя жизнь, свобода и здоровье.
Годы работы на поприще контрабандных перевозок отточили эти навыки до блеска, развив его инстинкты по максимуму. Вот и сейчас, эти самые инстинкты твердо утверждали, что он не понимает общую картину, так как не знает какой-то крайне важный факт. На Беспине произошел не только поединок, стоивший его другу руки.
Было что-то еще. Нечто, в корне изменившее мировоззрение Люка. И именно это нечто виновато в том, что Скайуокер стал напоминать Вейдера. Поймав кончик этой мысли, контрабандист вздрогнул, осознавая. А ведь они действительно похожи. И не тем, что оба одеты в неуставную одежду, хотя и являются военными, нет. То самое ощущение, которое возникало у Соло, когда Люк использовал свои... штучки.
— Сила! Да что же тут происходит? — в сердцах рубанул воздух ладонью Хан. Отношение Люка в Вейдеру... вот оно. Раньше Скайуокер его ненавидел, ненавидел и мечтал отомстить за своего отца. Но вот теперь...
Хан задумался, пытаясь подобрать точное определение происходящего. Ненависть ушла, оставив... что? Что Люк прячет под спокойной маской?
* * *
— Лорд Вейдер.
— Коммандер Скайуокер.
Легкие поклоны, вежливые и осторожные.
Две черные фигуры замерли в толпе, бурлящей, обсуждающей малейшие нюансы переговоров и... напряженно ловящей каждое слово, каждое движение. Запоминая, анализируя, делая выводы.
Они встречались только в толпе, обмениваясь двусмысленностями, понятными только им двоим, кружа в пространстве, словно два морских хищника в водах океана. Осторожно, неторопливо, примериваясь к удачному броску, пытаясь подметить малейшую брешь в защите противника, чтобы успеть нанести удачный укус.
— Вы обдумали мое предложение?
— Какое именно, лорд Вейдер? — рука в перчатке осторожно взяла бокал с подноса проходящего мимо официанта, поднося его к губам. Голубые глаза сверкали холодными драгоценными камнями в оправе из белого золота. Бас Вейдера прокатился падающими с вершины горы камнями.
— То, которое я озвучил на Беспине.
Более высокая фигура замерла напротив той, что немного уступала ей в росте, но не в силе.
— Присоединение ко мне.
Мон Мотма замерла, побледнев от осознания перспектив, которые несет такое предложение.
— Я помню его... и обдумываю...
Мадин схватился за сердце.
— ... Но вы не привели аргументы в пользу принятия этого решения.
Люк отпил из бокала и прикрыл глаза, наслаждаясь тонким вкусом легкого вина. Вейдер коснулся его Силой, ловя ощущения.
— Аргументы... что ж. Сила. Знания. Вы ведь не закончили свое обучение... джедая?
Шушукающиеся люди замерли, навострив уши, ловя малейший звук. Люк неопределенно пошевелил пальцами руки, обдумывая недвусмысленное предложение.
— Сила... она у меня есть, и я тренируюсь. Каждый день, каждое мгновение. Знания придут, надо только слушать Силу.
Отсалютовав бокалом, Люк шагнул в расступившуюся толпу, уходя прочь. Вейдер сложил руки на груди, раздумывая.
— Лорд Вейдер?
— Гранд-мофф Перра?
— Что происходит? Как глава делегации, я обязан знать...
— Вас это не касается, гранд-мофф Перра. Занимайтесь тем, что вам поручил император.
Визоры маски блеснули в искусственном свете, заставляя поджать губы в негодовании, резко кивнуть, и уйти прочь, вынашивая планы отмщения. Вейдер неслышно хмыкнул. Глупец... да вся кодла этих лизоблюдов не стоит и мизинца его сына! Стоящий рядом Пиетт дернул бровью, заранее жалея идиота. Годы службы рядом с ситхом научили его многому, а именно, задавать правильные вопросы, и молчать, когда это необходимо.
— Милорд?
— Адмирал?
— Скайуокер важен. Насколько?
Вейдер одобрительно качнул головой.
— В который раз убеждаюсь, что мой выбор был правильным. Мозги у вас есть...
Пиетт наклонил голову в признательном кивке, слушая неожиданно разговорившееся начальство.
— ... и пользоваться вы ими умеете. Это хорошо. Скайуокер — крайне важен. Переговоры — чушь, но если коммандер Скайуокер перейдет на сторону Империи добровольно... — Вейдер довольно кивнул, — у мятежников не будет и шанса. И я сделаю все, чтобы это произошло. Никакая цена не будет слишком высокой...
— Даже если он потребует головы Перра и остальных?
Хохот лорда прокатился океанским рокотом.
— Особенно если он этого потребует.
— Его императорское величество?
— Мастер одобрит. Таких жополизов много, а Скайуокер — только один.
* * *
— Лорд Вейдер.
— Коммандер Скайуокер.
Кивки, медленные перемещения.
— Что вы скажете насчет власти?
— Власть... многогранное понятие. Она у меня уже есть. Я могу ее не хотеть, но я признаю, что она крайне необходима. Я учусь ею пользоваться... смею надеяться, успехи на этом поприще есть.
— Хм... вижу, вы не хотите рассматривать мои слова. Может, я должен применить нечто другое?
Рука ласково коснулась сейбера. Голубые глаза заледенели. Люк поднял руку в перчатке.
— Заставить меня силой? Меня, Скайуокера? Глупо и недальновидно. Вы уже пытались.
Он жестко посмотрел в визоры черной маски, на мгновение выпустив силу из-под контроля.
— Не впечатлило. Видимо, это семейное.
— Вы очень упрямы, коммандор Скайуокер.
— Может быть... но, возможно, это вы не можете найти тот самый, правильный аргумент?!
Пиетт отметил, как дернулась рука Вейдера вслед уходящему Скайуокеру, словно он хотел схватить его за плечо. Дернулась, и сжалась в кулак.
— Я найду этот аргумент, коммандер Скайуокер. Обещаю.
— Посмотрим, отец.
* * *
— Что происходит, Мадин? — Мон Мотма металась по кабинету, обуреваемая мыслями. — Вейдер открыто переманивает нашего самого ценного подчиненного, а мы... что можем сделать мы? Да, сейчас он не принимает сторону империи, но что, если?
Женщина рухнула на стул, смотря на своего товарища почти в отчаянии.
— Нам и одного Вейдера за глаза хватает, двух мы просто не переживем.
— Я начал сбор информации, — пробормотал Мадин, устало прикрыв глаза. — У меня остались связи в империи, может, они что-то знают.
— Будем надеяться, что это нам поможет.
* * *
— Лорд Вейдер.
— Коммандер Скайуокер.
Кивки, неторопливое движение по залу, остановка в заранее выбранном месте.
— Позвольте представить вам адмирала Пиетта.
— Адмирал.
— Коммандер.
Пиетт смотрел на парня в черном, внутренне ежась. Вылитый милорд, разве что, без маски. Он неожиданно вздрогнул от этой мысли, внимательнее присматриваясь к молодому человеку. Вейдер никогда ничего не делал просто так. Никогда. Всегда была какая-то цель. Иначе, почему его представили так, словно перед адмиралом стояло его будущее начальство?
Ледяной взгляд просканировал стоящего по стойке "смирно" военного, проанализировал... Скайуокер сделал какие-то выводы.
— Приятно познакомиться, адмирал. Ваша прошлая операция у Шабб-Геро была превосходной.
— Благодарю, коммандер. Ваши таланты также производят впечатление.
— Лорд Вейдер, — резкий голос заставил повернуть головы в сторону говорящей. — Может, хватит сманивать коммандера Скайуокера? Не думаю, что вы его оцените по достоинству!
— А вы цените? — ирония в густом голосе заставляла скрипеть зубами. — Ах, Мон! Вы имеете такой... кладезь талантов и используете его так убого! На что? Вы тратите таланты прирожденного военачальника на мелкие пакости, рискуя потерять его в каком-то не нужном, не несущем пользы вылете. Я знаю, что коммандер — пилот экстра-класса, но это совершенно не предел его способностей. Если бы вы его ценили, то и звание у коммандора было бы другое. Так же, как и род занятий.
— А вы оцените? — агрессивно сузила глаза Мотма.
— Я... мы... оценим. По высшей категории.
Мотма побледнела, чутьем опытного политика уловившая подоплеку этого короткого высказывания.
Мы.
Вейдер... и император.
Все еще хуже, чем она думала.
* * *
— Почему он допускает восстание?
— Политика. Отвлечение внимания от проблем. Социальная напряженность. Жажда власти.
— Игры политиков...
— Да. И он заигрался.
* * *
Дни шли, отведенное на переговоры время подходило к концу. Вейдер смотрел на звезды, раздумывая над аргументами. Все, что он предлагал, пока что, не встретило энтузиазма. Силовой метод? Лорд хмыкнул. Его самого заставить сделать что-то против воли было проблематично, начиная с пеленок. Сын в полной мере унаследовал его характер и отношение к давлению. Да он из принципа наоборот сделает! И ведь делает, упрямое дитя!
Медитация очищала сознание, показывая проблему в новом свете, позволяя рассматривать с другой точки зрения.
Что он знает о своем сыне?
Одаренный, сильный одаренный. Это первое, что бросается в глаза. Его характер. Жесткий, упрямый и, одновременно, у него есть уступчивость Падме, он может принять точку зрения другого. То, чего ему самому не хватало...
Что еще?
Сила текла сквозь него, нашептывая, что есть еще один путь, надо только найти его среди вариантов развития ситуации.
Воспитывался Ларсами, считается сиротой...
Мысль застыла, подвергнувшись пристальному рассмотрению. В глубине зрела уверенность, что он уже близко.
Сирота. Хотел поступить в Академию, стать пилотом, как отец...
Как отец.
Вот оно.
Вот оно, то, что поможет ему привлечь к себе своего сына, то, на чем его самого когда-то поймал коварный ситх.
Отец.
Они оба росли практически сиротами, и если его до шести лет воспитывала мать, то у Люка не было родных рядом. Ларсы не считаются, они не родные по крови. Он сам мечтал об отце, о ком-то, кто будет о нем заботится, кто защитит. Именно это демонстрировал ему Палпатин будучи канцлером, лишь потом показав, что это была только игра. Еще одна претензия к мастеру в копилку неприязни.
Люку не нужна мишура, ему нужна суть.
Он его отец, но стал ли он таковым на самом деле? Подкрепил ли свое заявление чем-то, кроме угроз и требований?
Кулаки сжались, заставляя взорваться вазу.
Он с самого начала повел себя неправильно. Впрочем, теперь у него есть возможность сделать еще одну попытку. И, кажется, он нашел тот самый, правильный аргумент.
* * *
С самого утра у Хана было паршивое настроение. Желудок сводило, под ложечкой сосало, он даже не обратил внимание на какого-то имперского хмыря, пытающегося распушивать хвост перед Леей. Предчувствия обреченно констатировали, что опять что-то произошло. И последствия будут катастрофическими.
Для всех.
* * *
— Лорд Вейдер.
— Коммандер Скайуокер.
— Время подходит к концу.
— Да, но это не имеет значения. Я нашел правильный аргумент.
Напряженно прислушивающаяся Мотма замерла, вцепившись в руку Мадина. Хан прикрыл глаза, морально готовясь к катастрофе, которая должна была вот-вот разразиться, и радуясь, что Лея занята своими бумажками и крючкотворством.
— Вы его озвучите?
— С огромным удовольствием.
Все замерли, чувствуя, что присутствуют при историческом событии. Пиетт озадаченно нахмурился. Все его чувства говорили, что сейчас, именно сейчас, решится все.
Вейдер отпустил силу, давая возможность сыну свободно считывать его мысли, чувства, намерения. Люк замер, повторив действия отца. Два потока смешались в один, объединяя и даруя такое понимание, какое невозможно у неодаренных.
— Я много думал, что я могу предложить вам, коммандер Скайуокер. Я предлагал вам власть, силу, знания, и все блага, что несут с собой эти понятия. Я пытался заставить вас сделать выбор силой. Неудачно.
Вейдер помолчал в наступившей тишине, и продолжил.
— Я сделал ошибку, не приняв во внимание один факт. Вы — Скайуокер. Сын своего отца.
Люк слегка наклонил голову, и Хана пробила дрожь. Как они похожи... Пиетт вдруг резко дернул бровью, обдумывая невероятнейшую догадку.
— Я не принял этот факт во внимание, за что и поплатился.
Вейдер сделал шаг вперед, смотря в глаза своего сына.
— Прости меня. За то, что меня не было рядом, за то, что я был надменен, глух к Силе, глуп и ослеплен гордыней, амбициями и самоуверенностью. За то, что искалечил тебя. Я не буду предлагать тебе все то, что ты и так имеешь. Я прошу принять от меня то, чего у тебя не было... Семью.
Тишина была гробовой, люди застыли, не в силах поверить в то, что слышали. Семью? О чем он говорит?
— Я был отвратительным отцом, но, надеюсь, ты дашь мне шанс исправиться? Возместить тебе все, что я задолжал за годы забвения? Прошу, Люк. Вернись в семью, сын.
Мадин качнул головой, и замер. Сын. Теперь картинка сошлась. Способности парня, настойчивость Вейдера, почти прекратившаяся в последний год активность Главнокомандующего на почве искоренения восстания, отсутствие полной информации о Люке, странности в фактах, нестыковки в известной истории, касающейся Энакина Скайуокера, странные поступки Оби-Ван Кеноби.
Он отошел от мозаики, и увидел, наконец, полный узор.
Пиетт расправил плечи. Теперь все ясно. И представление, и все остальное. Судя по ощущениям, аргумент сработал.
Люк застыл, считывая через Силу обуревающие Лорда чувства: сожаление, уверенность в том, что он сможет все исправить, надежду, яростное решение бороться за своего сына до конца.
Отец разом выбил у него почву из-под ног. Разве мог кто-то представить, что Вейдер умеет просить прощение? Немыслимо... но, тем не менее, это произошло.
Он покатал на языке странное слово.
Семья.
Свободно, не прячась, иметь возможность назвать отца — отцом. С гордостью говорить, чей он сын.
Это заявление несло очень много за собой.
Император будет против. Альянс будет против. Его знакомые, друзья, все будут против. У его... семьи... много врагов. Но отец будет рядом. Это было видно, это чувствовалось, об этом во все горло кричала Сила, расцвечивая его сознание вариантами развития дальнейшего будущего. Надо прояснить момент.
— Император?
— Эта проблема решаема.
Люк смотрел в визоры маски, и видел протянутую к нему руку.
— Идем домой, сын.
— Идем домой, отец.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
