Путешествие, приснившееся под утро

Приключение, приснившееся под утро

Хронология:

Март: 01 02(1) 02(2)

Июнь: Грёзы (03) Осмотр (04) Свидание (04) Наваждение (04) Признание (05) Долгая ночь (05) Операция прикрытия (05) Моменты истины (05) Исповедь (06) Аналитика (06)

Июль: 20 21 22 23

2-е марта. Палатка.хронология

Едва мы выбежали из тоннеля, в который вывели нас массивные двери библиотеки, то понеслись со всех ног, пока не оказались на свежем воздухе. Потом уже я удивился, что из необъятного здания библиотеки мы вышли прямо в горы — а в тот момент не было времени удивляться, некогда было осматриваться.

Мы бежали и бежали, пока в лёгкие не начал врываться раскалённый воздух, а ноги не начали весить по тонне каждая.

Тогда мы пошли, и всё равно оглядывались каждые несколько секунд. Потом перестали оглядываться.

Настя избегала смотреть мне в лицо. Хватала меня за руку, едва только вымощенная камнем тропа ныряла в туман, или облако пересекало нашу дорогу, и сразу же отпускала, когда возвращалась видимость.

Тропа то взбиралась по гребням, то опускалась, а в тумане постоянно мерещился неотвязный шёпот, и терялось ощущение времени, и приходилось опускать голову и вглядываться, чтобы не сойти с тропы, не потерять её в молочной белизне. Кто построил эту тропу, зачем — мы не понимали. А когда Настя заговорила, часа через два после начала нашей"прогулки по горам", я понял, что мы с ней продолжаем думать об одном и том же.

— А мы точно закрыли ту дверь? — поинтересовалась она, когда мы вновь вышли из очередного облака, и Настя вновь отпустила мою руку. — Ну, те две больших двери.

— Закрыли, насколько помню, — отозвался я не сразу. Странно: вроде пришло воспоминание, как мы , вдвоём, толкаем массивные створки, а потом кладём, снова вдвоём, массивный тяжёлый засов — чтобы заблокировать двери. Вот она, странность: почему эти двери можно заблокировать снаружи, и нельзя — внутри? Со стороны библиотеки то были совершенно гладкие, отполированные створки.

Настя покивала, затем поднесла к глазам левое запястье. На нём ничего не было, но я понял.

— Носите часы? — предположил я. Мы всё ещё на"вы", но моей спутнице так явно спокойнее.

Она мрачно кивнула.

— Там ношу. Слушайте... солнце садится, да?

Я остановился и оглянулся. Ясного неба мы не видели ни разу, движение Солнца можно угадать только по тому, какой участок неба ярче. И вот теперь постепенно становится темнее.

— Похоже на то. Мы не можем идти всю ночь, нужно где-то укрыться.

Настя кивнула и указала направление — идём дальше. Она права, тропа минут через пять достигла очередной высшей точки — нижний ярус облаков по-прежнему скрывал очень многое. Не видно ничего — ни домов, ни огней, ничего движущегося. Что же это за место такое?!

— В рюкзаке вроде была палатка, — припомнил я. Снял свой рюкзак (спина сразу же пожаловалась, что очень устала), открыл клапан... Что за чёрт, вновь странное ощущение, что изнутри рюкзак кажется намного больше, чем снаружи! Ну да, вот она, палатка. Собрана как-то странно — словно скручена вокруг жёсткого стержня. И занимает вроде бы всего ничего, и не скажешь, что игрушечная — только много ли народу туда войдёт, в такую маленькую?

— У меня тоже, — отозвалась Настя. — И какие-то коробки. Похоже, еда. И фляжка. Нам нужно сойти с тропы, да?

Да. Но где угодно с неё не сойдёшь, склоны вокруг очень крутые. Возвращаться отчаянно не хотелось, и мы направились дальше. Минут через пятнадцать нашли место, где можно сойти с тропы и начать спускаться по относительно пологому склону. Странно: у самой вершины снега нет, зато он начинается ниже. Вроде не очень много, глубоко не проваливались, но и укрытия здесь особого нет: сверху будем как на ладони, если нас будут искать.

И опять, похоже, Настя угадала, о чём я думаю.

— Смотрите, там лес! — указала она ниже по склону. Верно, и если пройти подальше, то можно поставить палатки так, чтобы не очень привлекать внимание.

Честно говоря, мне и в голову пока не приходило, что делать дальше: ну поставим палатки, а греться как, что пить и есть? Мы набрали воду в свои фляжки, но надолго ли их хватит? Мы время от времени отпивали, пока шли, и сколько там осталось, не понять.

— Там озеро, — указал я. — Нам потребуется вода. Давайте тогда ближе к озеру.

Настя кивнула, и мы направились вниз. Дорогу к тропе найти несложно — просто идти вверх по склону, тут вариантов немного. Минут через двадцать мы подошли к озеру — странно, на вид чистое, но не замёрзшее, и пар от поверхности не поднимается. Вокруг быстро сгущалась темнота, ещё минут двадцать — и хоть глаз коли. Есть фонарики, но стоит их зажечь — и всей нашей маскировке конец. Мы не сказали вслух, но оба опасались, что за нами могут прийти оттуда, со стороны библиотеки.

— Зараза! — обозлилась Настя минут через пять — она пыталась раскрутить свою палатку, и всякий раз та отказывалась. — Кто её складывал, руки бы оторвать! — Она не позволила ей помочь — молча отвела мою руку, когда я протянул её очевидным жестом — дай попробую. В конце концов Настя бросила рулон — палатку — прямо под ноги и уселась на рюкзак, закрыв ладонями лицо.

Ладно. Пусть немного успокоится, а пока... Я добыл свой"рулон", и тоже повертел в руках. Что-то странное во всём этом — я осторожно попытался развернуть его — тщетно, не подаётся, и выглядит так, словно там сплошные струны и плотно прижата ткань. Но сомнений не было — это палатка, ну или что-то подобное.

Я отошёл чуть в сторону. Времени почти не осталось — ещё минут десять, и придётся включить фонарик. Странно, когда я не смотрел на стержень, рука нащупывала на нём, на его верхней втулке, какие-то неровности. Когда смотрел — ровный и гладкий. Странно. Я в этот момент словно выпал из реальности, а потом в голове появилось воспоминание: я стою, упирая этот рулон в землю, и вращаю ладонью по втулке по часовой стрелке. И что-то ещё вроде даже говорю при этом.

Всё как бы само собой случилось: я отошёл поодаль, прижал рулон вертикально вниз к снегу под ногами, и, приложив ладонь к втулке, несколько раз повернул её по часовой стрелке.

Еле успел отпрыгнуть — рулон словно ожил. Размотался на моих глазах, и вот она, палатка. Восьмиугольная в сечении, метра два в поперечнике, и теперь почти два метра высотой — стержень удлинился в процессе разматывания. Как это случилось?!

Настя оглянулась и чуть кубарем не покатилась. Вскочила на ноги, подбежала, потрогала пальцем тугую натянутую ткань оболочки.

— Как?! — воскликнула она, и осеклась. Я тоже замер.

Мы что-то почувствовали. Не сговариваясь, оглянулись и посмотрели на тот гребень, по которому бежит тропа. Показалось, или там что-то движется? Померещилось, или там смутные огоньки? Послышалось, или оттуда доносятся не очень приятные звуки?

— Давайте в палатку, — предложил я шёпотом. — Потом разберёмся, как это получилось.

Настя энергично покивала. Я потянул полог — он оказался неожиданно тяжёлым — и вздрогнул, увидев то, чего не должно было быть. Но поздно: Настя явно хотела побыстрее спрятаться, и толкнула меня со спины.

В общем, мы оба вбежали внутрь. И почти сразу же замерли, оглядываясь.

Палатка изнутри оказалась намного больше. Осталась восьмиугольной, но теперь каждая грань длиной метра четыре. И потолок куда выше двух метров. И ещё один полог напротив — а там что?!

И много предметов, стоящих у стен. Мы выронили свои рюкзаки и обернулись — полог открыт, и с той стороны тьма. Мы выбежали, не сговариваясь, наружу (и мысли не возникло подобрать рюкзаки), оглянулись — снова не очень большая палатка, и снаружи видно, что изнутри она больше.

Настя вздрогнула, схватила мою ладонь и молча указала вверх по склону.

Да, теперь и я видел. Несомненно, силуэты — спускаются вниз по склону. Пока неясно, видят они нас или нет, но лучше не привлекать внимания.

Мы бросились в палатку.

— Закройте! — Настя больно сжала мою ладонь. — Застегните вход!

И вновь короткая пауза отрыва от реальности, и новые воспоминания: я тяну полог вниз, а потом провожу ладонью по периметру, против часовой стрелки. Я так и сделал.

Полог словно сросся с остальной палаткой. Настя бросилась ко мне и обняла так, что стало трудно дышать. Я слышал её частое судорожное дыхание, а глаза постепенно привыкали видеть то, чего не могло быть в привычном мне мире.

Палатка осталась большой. По левую от полога сторону стоят три предмета, больше всего похожие на шкафы. Потом две металлических на вид коробки. Потом — вообще не понять что, я бы назвал это микроволновкой. Ах да, диск в самой высокой части палатки — похоже, фонарь: он постепенно разгорался, и через пару минут внутри стало светло как днём.

Замечательно. Теперь палатка сама стала фонарём. Отличная маскировка. Всё равно что мишень на лоб наклеить.

— Я не пойду наружу, — произнесла Настя внезапно и отпустила меня, отошла на шаг. — Наверное, нас видно снаружи, да? Ну и пусть. Я уже с места не сдвинусь. — Она вновь бросилась ко мне, опровергая собственные слова, вновь обняла. — Если они нас найдут, не отпускайте меня, хорошо? Будьте рядом. Обещаете?

Она отодвинулась, глядя мне в лицо. Держала за руку и не торопилась отпускать.

— Я обещаю, — кивнул я. Мне тоже было не то чтобы безразлично — пришло осознание, что мы выложились, теперь ни бежать, ни отбиваться не в силах.

— Есть хочу, — прикрыла глаза Настя. И рассмеялась первой. — Вы тоже, да?

2-е марта. Долгая ночь.хронология

Мы долго стояли, держась за руки — ожидали, что кто-нибудь бросится на палатку там, снаружи. Не дождались: снаружи ни звука, а все окна сейчас прикрыты тёмными шторами, примерно на таких же липучках, что и вход. Настя наотрез отказалась открывать и выглядывать.

Прошло, наверное, минут пять, и как-то прошла давящая, гнетущая тишина. И не понять, что за звуки мы слышали — вроде ничего особенного, но пропало ощущение тишины, и стало теплее. Ощутимо: вначале здесь было, как на улице, а теперь вполне приятная комнатная температура.

— Сдуреть... — вполголоса произнесла Настя и отпустила мои руки. — Вы не знаете, что это такое? — указала она на обстановку. Я помотал головой. Я и вправду не знал.

Настя покивала, сняла с себя верхнюю одежду — осторожно сложила, предмет за предметом, у стены справа от входа. Присела, потрогала ладонью пол.

— Тёплый! — удивилась она. — И жёсткий!

Я тоже снял верхнюю одежду, тоже присел и приложил ладонь. Действительно, тёплый и плотный. И словно деревянный на ощупь.

— И воздух свежий, — заметила Настя, вдохнув полной грудью. — Супер! Ещё бы понять, что это, и что у нас есть поесть. Давайте рюкзаки разберём?

* * *

— Не пойму... — ошарашенно заметила Настя минут через пятнадцать. Мы вытащили наружу то, что было в каждом рюкзаке — и была там коллекция примерно одних и тех же предметов. Плотный большой пакет на «липучке» — Настю забавляло, что материал застёгивается, если провести ладонью в одну сторону, и расстёгивается — если в другую. — Это для того, что в стирку? — указала она. — Смотрите.

Ну да. Картинка под клапаном довольно наглядная: слева штаны и рубашка, все измазанные, справа — та же пара, но уже чистая.

— А это сменка? — удивилась Настя, открыв второй такой же пакет из своего рюкзака. Не знаю, что там у неё было, в своём «сменном» пакете я нашёл оба предмета нижнего белья, носки, термобельё, рубашку и штаны. Джинсы не джинсы — нечто среднее между ними и брюками. Те, что на мне, уже изрядно угвазданы.

— У вас там женские предметы? — поинтересовался я, демонстрируя то, что у меня. Настя кивнула. — Осталось придумать, как вымыться, и пару дней будем ещё как люди. Настя усмехнулась, вздохнула и принялась инспектировать остальные предметы. А у меня возникла мысль. Странная, не облачающаяся в слова, наитие.

— Вы куда? — поинтересовалась Настя, не поднимая взгляда. — Давайте вначале всё проверим.

— Есть мысль, — пояснил я и подошёл к первому слева шкафу. Может, он и шкаф, но дверцу открывать не желал. На ощупь то же дерево, но дверца не подавалась. Ага... вот у него чёрная такая нашлёпка на верхней части. Примерно такая была на том стержне, на свёрнутой палатке. Я тогда положил на неё ладонь...

И я снова положил ладонь на эту чёрную «кнопку». И вновь короткое выпадение из реальности.

— Отомкнись, — произнёс я негромко то, что пришло в голову. Заметил краем глаза, как Настя поднимает взгляд, как глаза её округляются. Дверца шкафа легко отворилась. И это не шкаф оказался, а проход в другую комнату — судя по полу и потолку, всё та же палатка. И кругом полки, шкафы, и на них одежда на все сезоны, обувь... Я сделал несколько шагов внутрь «шкафа», прежде чем опомнился. Оглянулся — Настя стояла позади, на лице её читалась нереальность происходящего.

— Домашние туфли! — глаза Насти загорелись. — Можно? — попросила она почти робко, указав на пару туфель. — Вроде мой размер. Как они так делают, а?! — Она явно про эту комнату, которой негде было бы поместиться. — Сдуреть! Можно?

Я кивнул и протянул ей пару. Осмотрелся и взял пару для себя. Занятно: казались великоватыми, но надел — и сидят как влитые, по размеру.

— Я точно в сказке. — Настя тоже заметила, что туфли «подровнялись» по размеру её ступней. — В жуткой такой, но сказке. А что с другим шкафом?

* * *

Во втором шкафу оказался вход в другую кладовку, полную коробок с самой разной провизией. От вида коробок брала оторопь: поверх каждой бежала вязь — на вид, просто узор, но когда коробку брали в руки, вязь превращалась в текст на русском языке. Если вкратце, во втором «шкафу» были запасы продовольствия, если считать на двух человек, на полгода точно. Всё консервированное (текст на упаковках с едой тоже проявлялся, стоило взять в руку), но очень даже сносное. Более того, вкусное. То, что казалось микроволновкой, оказалось сочетанием микроволновой печи, духового шкафа и жаровни. И тоже: камера внутри больше, чем кажется снаружи. Вот это конкретно уже не удивляло. Мы нашли в шкафу хлеб (консервированный), вяленое мясо (консервированное) и что-то вроде палочек из вяленых фруктов (консервированное). Ах да, ещё сто примерно литров питьевой воды. Банки странные — стекло не стекло, пластик не пластик. И у каждой банке на этикетке указано количество жидкости внутри. Отлили из банки в пару чашек (нашли чашки в одной из коробок) — индикация количества изменилась.