Полная_ерунда_Зимы_2024

Занятно, занятно... Воронов Пётр Алексеевич, восьмидесятого года рождения, интересный субъект — я разглядывал голограмму физиономии так назаываемого "попаданца".

Данный индивидуум смешал все карты и спутал все планы — чуть что — бегом под крыло ненаглядного КГБ и вперёд, рассказывать предкам, как жизнь обустроена. Причём сам он — человек не самый приятный — детище постсоветской России, вольготных нулевых, когда англофилия в России превратилась во всеобщую манию. То есть как человек он, может быть, неплохой, но воспитан в либерально-западной традиции — и это раздражало. Потому что о чём с таким человеком говорить? Он ничего не понимает в политике и верит в непреложность западных истин о рынке, свободе, и прочей чепухе, которая работает ровно тогда, когда выгодна кому надо.

Кресло скрипнуло подо мной, давно пора смазать эту дрянь — стыдно сказать — космический корабль, етить его мать, а скрипит и бывает местами гремит как старая развалюха. Да и кое-где корпус после инцидента нуждается в ремонте. Этим я и занимался после того, как появилась аномалия и я, вместе с Вороновым и ещё двумя организмами оказался в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году.

Да, аномальные происшествия бывали разные — иногда закидывало к нам, а иногда нас — обычно это исправлялось, в рабочем порядке — но чаще всего речь шла про различную космическую пыль и прочие малозначительные объекты, такого, чтобы сразу несколько человек перекинуло вниз по временной линии — с подобным я встречаюсь впервые.

Корабль запеленговал наличие Воронова — по его мобильному телефону, он излучал хоть и слабые, но отчётливые радиосигналы. Далее уже отслеживание происходило поставленными на него следящими устройствами.

Шестьдесят пятый год... так, что я вообще знаю про шестидесятые годы двадцатого века? Холодная война, противостояние "сверхдержав" — умирающего призрака коммунизма и вырождающейся псевдодемократии. Что там ещё? Элвис пресли и Ленин — ну мало, мало я знал про двадцатый век!

Поэтому занялся тем, что исследовал исторический момент, если так можно выразиться — читал исторические документы, смотрел документалистику. Тем не менее — про "попаданца" я не забывал, за ним приглядывал корабельный ИИ, не знает ли он чего-то такого, экстраординарного. Отчёты о его похождениях поступали мне на стол. Если так можно выразиться — стола у меня не было.

* * *

— Ничего себе ты начитанный, — я удивился, разглядев большую стопку документов, которые написал от руки Пётр Воронов, — прямо ходячиу учебник истории.

— Вы кто? — Воронов тут же повернулся, но был явно не в настроении разговаривать, — вы от Шелепина?

— Нет, отнюдь, — покачал я головой, — позволь представиться — Вилли. Можно просто Вильгельм Родерик Карлайл Четвёртый, но предпочитаю просто Вилли, — махнул я рукой, — ты конечно счастливчик каких поискать. И твоя дама тоже, редкий экземпляр. Надо же было так — попасть прямо в фокус временной аномалии — это я скажу тебе не хрен собачий. Всё равно что плюнуть в небо и сбить голубя.

Воронов поджал губы. Но расслабился.

— Значит, ты тоже из не местных? Как ты тут оказался?

— Это другой вопрос, главное — как оказался тут ты. Судьба наверное такая. И главное сразу к власть имущим под крылышко — чувствуется наследственность. Партийная. Хорошо, — я отложил документ, составленный Вороновым, — решил поменять историю?

— Не я решаю, я лишь говорю что спрашивают.

— Это верно, это даже правильно, — кивнул я, — ну что, будем знакомиться. Тебя я уже знаю, ты меня нет — да, я тоже попал в эту, дерись она конём, аномалию. Такое происходит крайне редко, а чтобы на пути аномалии оказалась земля и люди на ней — вообще случай крайне беспрецедентный.

— Что за аномалии?

Воронов сидел в своём кабинете, за старомодным рабочим столом. Это вообще-то был кабинет хозяина дачи, но хозяин дачи в нём никогда не работал — поэтому тут работал Воронов. Он выглядел прямо как большой начальник из советского кино.

— Долго рассказывать — космические аномалии пространства и времени. Такое случается, природное явление. И мы с тобой попали в его эпицентр, как раз, когда оно разразилось на полную катушку и разыгралось. И мы оказались заперты в этом архаичном времени — без возможности вернуться назад. Хотя... для тебя оно не столь архаично — ты можно сказать почти местный. Несколько десятилетий — не срок.

Пётр аккуратно и медленно кивнул:

— Несколько десятилетий? Хорошо. Значит, ты товарищ по несчастью.

— Можно и так сказать. И в этом времени надо обустраиваться — лично я предпочёл бы обустраиваться в более спокойной обстановке, но тут вылезаешь ты и твоя связь с КГБ. Спалил контору — теперь от них не убежишь — и будешь работать внештатным консультантом за спасибо всю жизнь.

— Ну я надеюсь, не всю жизнь. Я не так уж и много знаю. Что знал — рассказал, вот, пишу. Постой, а ты из какого времени?

— Из более далёкого. Вообще, за столкновением вас было интересно наблюдать — с одной стороны старые партийные боссы, с другой — продукт, так сказать, позднего постсоветского периода — эпохи, когда в стране ещё не возникло полноценного государственного самосознания и у населения была популярна англофилия позднего СССРа. Вера в частный капитал и законы рынка... — я ухмыльнулся, — занятно, занятно — всего десяток лет — а какие изменения в людях, в стране, в сознании — поразительно.

Воронов развёл руками:

— Ну и что?

— Ну и всё. Нет, я не хочу тебя обидеть — ты не можешь быть виноват в том, что ты типичный продукт своего времени. И сформирован в том числе под влиянием его модных политических тенденций — но наблюдать, как ты бодаешься со старомодными партийными боссами — было забавно. Да, я вас немного прослушивал.

Воронов кивнул:

— Хорошо. Признаю, в определённом смысле наше время такое.

— Десятый год, да? Или восьмой? Эпоха до второй холодной войны, до гражданской, застой. Никаких войн, никаких катаклизмов, англофилия и откровенное предательство части элит, ставшее модным, спокойные времена сытости и бездуховности, медленного поглощения твоей страны западными цивилизациями. Только здесь так жить не получится — даже в эпоху застоя.

— Поглощения? — Воронов не понял, он задумчиво постучал карандашом по зелёному сукну на столе, — и как?

— Хером по губам им поводили, а не поглощение. Собственно, я об этом и веду разговор — скорее сам с собой, чем с тобой. Пытаюсь охарактеризовать твою личность. Эпоха сначала безвластия, а потом сытости, когда государство не вмешивалось в жизнь людей и на любые проблемы просто подкидывало больше денег, проблемы не решались, но народ молчал и не возмущался — не до того было. Отходили от шока девяностых. Вообще, исторически считается, что формирование России как государства происходило десятилетием позже твоего сюда провала. А ты жил в период, когда в Россию попытались насадить чужеродную ей цивилизацию — заодно отведя роль бензоколонки с ядерным оружием.

— Разве не так?

— Боюсь, что совсем не так. По крайней мере, бензоколонка не дала бы просраться всему западу так, как это сделано было позднее. И не расколола бы мир, начав новую постгегемоничную эпоху. Это надо учитывать — то, что в твоём времени ворчали отбитые на патриотизме личности — лет через пятнадцать с трибун горлопанили политики в европе и США. Про то, что плевать им на суды, на законы, что Россию нужно расколоть на куски, победить на поле боя, про вечную вражду, и так далее. Короче, взгляды на них, принятые в СССР оказались гораздо ближе к реальности, чем та маска "друга сэма", которую они натянули в твоём времени. И естественно, вся эта шелуха брендов и прочих соблазнов для дурачков — со временем спала.

— И чем закончилось?

— Распадом.

— России?

— Нет, почему. Сначала "американского миропорядка", потом евросоюза — из-за внутренних противоречий и откровенного превращения его в самую гнусную и гнойную версию совка. Потом соединённых штатов — в которых началась гражданская война, содом и гоморра нового времени. Под шумок ещё много войн вспыхнуло, локальных.

— Я бы не сказал, что это заметно, но причин не верить тебе у меня нет.

— Конечно. У меня есть даже сотни разных видео и прочей аналитики по этому периоду — ну знаешь, блогеры всякие, доморощенные философы, официальные версии и прочее. Медиаполе так бурлило, что эпоху твоего времени можно считать великим молчанием ягнят.

Воронов встал, размял спину.

— И что, всё это в топку? — кивнул он на листы.

— Нет, отнюдь. Полезная информация тут имеется, и немало. Я могу подкинуть тебе принтер для этих целей и кое-какую справочную информацию — но она уже неактуальна. Ты уже вмешался в события — и последствия могут быть... самые неожиданные.

Пётр задумчиво кивнул:

— Понимаю. Занятно, а почему ты пришёл только сейчас?

— Ты вроде бы перестал общаться каждый день с Шелепиным и его друзьями — поэтому у тебя свободного времени масса. Да и потом — это ты наиболее близкий к ним по времени — я сам изучал эпоху по документалкам и документам — что я могу сказать? Ничего. Так что пока ты тут парился — я отдыхал на пляжах франции, развлекался с местными девушками, кушал отличные коктейли и сделал себе отпуск. Тем более что мой космический корабль в ремонте был — у него при переносе половину пилона срезало и знатно так потрепало. Но сейчас восстановили всё. Чтобы раздавать советы другим по поводу электроники — тебе самому неплохо было бы лет на двадцать перенестись в будущее и разобраться, что как работает... Что взлетело, что пошло камнем ко дну, то есть ты ещё сам не очень сильно разбираешься. В твоём десятом году ещё был период бурного роста потребительской электроники — и нестабильности соответственно.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Посмотрим несколько документалок. Точнее несколько десятков документалок про развитие техники, смартфонов, VR, компьютеров, и этих... как их... ноутбуков, и всего такого прочего. А там виднее будет.

* * *

Благо что набор видосов найти не составило труда — ИИ корабля подобрал несколько сотен — и скомпилировал из них подборку про все виды потребительской электроники — в про-версии — то есть с деталями того, на какой базе, как и зачем что-то делалось. Воронов с интересом слушал про смартфоны, приложения, позже перешёл к банкингу — немало удивился тому, что в России этот сектор оказался на долгое время самым развитым в мире — потом перешёл к компьютерам... просмотрев по диагонали — тут ничего неожиданного не было.

А вот промышленная автоматика и нейросети его особенно заинтересовали — он тиранил эту тему где-то часа два — я включил ему видео на планшете, который так же создал "по чертежу" из прошлого моего, и будущего — для Воронова. Воронову планшет очень понравился — хотя он и отметил его неудобность и малую приспособленность — больше, чем телефон, но хуже, чем компьютер. Это было правдой.

Я сел в большой гостиной, где завис Воронов, и решил пока покушать и перенёс с корабля то, что купил во Франции — три большие пиццы. Хорошо их в этом времени готовили, черти — всего в достатке, и сыр хорош, и салями, и ветчины, всё вкусно до ужаса. А какой запах... М... можно захлебнуться слюнками.

Пётр так увлёкся этой темой, что забыл про всё на свете — я же, покушав досыта, вымыв руки, сбежал на корабль временно.

— Поразительные успехи, — едва я появился в гостиной — внезапно, быстро, за диваном Воронова, как он прокомментировал, — но в принципе, меньшего я и не ожидал.

— А меньше и не надо.

— Что это у тебя за пакеты?

Я притаранил два больших пакета, набитых корбочками.

— Это умный дом. Развлечение — я сам до сих пор изучаю эту тематику — и думаю, заняться по профилю автоматизации рабочих процессов и прочем, — поставил оба пакета на диван рядом с Вороновым, — большой и дорогой комплект, кстати. Собран из систем, которые продавались в... чуть позже твоего времени, короче говоря. Прежде всего — у меня сохранился образчик, экзотический, раритетный, примитивной нейросети, называется яндекс-алиса. Голосовой помощник, он же умная колонка-станция. И система умного дома — довольно обширная.

Пётр посмотрел на это всё.

— И зачем это тебе?

— Просто изучаю монтаж и использование. А у тебя тут такое удобное здание — прямо конфетка для изучения подобного.

— А, ну понятно.

— Я для тебя тоже подарок принёс — по твоему профилю, электронный. Комплект ардуино и всего, что с ним связано — датчики всякие, микрокомпьютеры, моторчики и прочее. Всё для обучения программированию и прикладной автоматизации. Говорят, эта штука помогает отточить свои програмистские навыки — а у тебя они вроде бы есть.

— Примитивные.

— Вот и займёмся делом. Тыжпрограммист.

Я вытащил из пакетов много чего — в том числе большую прямоугольную коробку. Внутри был ноутбук — новый, образца две тысячи двадцать пятого года. Мощнее вороновского раз в сто, наверное, если не больше. Но всё так же компактная штука. Пётр открыл коробку и у него аж слюнки потекли, он достал компьютер и тут же его включил, прикусив губу. Ему до ужаса видимо хотелось его помацать во всех смыслах.

Он подключил его к розетке.

— Придётся тут сделать новую электрику, хотя бы частично.

— А зачем?

— Для электроники. Судя по всему, характеристики тока сейчас в розетке полная дрянь. Вот мы этим и займёмся — обустройством твоего логова.

— Не вижу смысла.

— Не видишь? Твои друзья-партийцы плохо себе представляют, что такое электроника — для них это радиоприборы и какая-то непонятная ерунда. Поэтому лучше, наверное, продемонстрировать им это на практике, вот в чём глубинный смысл, так сказать, — пояснил я, — времени у нас море, до вечера ещё далеко. Электрика тут сделана примитивно — поверхностно, поэтому пойдём. Надеюсь, ты ещё умеешь обращаться с проводами, стриппером и прочими электротехническими приблудами?

Воронов кивнул:

— Умею.

— Тогда пошли сделаем себе хорошее электропитание. Это как минимум. Нормативы, принятые в СССР плохо удовлетворяют нашим нуждам.

Работа была облегчена с помощью инструментов из моего времени — потому что тут я скромничать не стал — иначе мы бы тут неделю возились. Да и работы то было — не так чтобы очень много. Проводка в доме была сделана старомодно — в виде двухжильных проводов, импортного производства, кстати, шла она снизу, в открытом виде, под потолком. В штробы не была заложена.

Корабль отправил нам бухты кабелей, инструменты, и много различной соединительной и разветвительной фурнитуры — и мы начали, собственно, работу. Задача была простая — поставить на входе щиток — я его собрал лично, закатав рукава, прикрутил на стену щиток, в который воткнул дюжину автоматов, блок вольтамперметра, блок ввода резерва — который при падении напряжения на входе — переключает на другой вход.

Другой вход — шёл от генератора — генератор пришлось опять заказать у корабля — его изготовитель работал как перпетум мобиле. Электрогенератор мы искали куда поставить — в итоге нашли место внизу, под окнами первого этажа, с торца дома — туда, незаметно для всех, корабль перенёс большую установку — стационарный генератор в защитном шумо и теплоизоляционном кожухе. Я его заправил, залил всё, что надо, протянул по стене дома толстый провод, который входил на второй этаж чуть выше, через спальню Екатерины Васильевны. Нам пришлось согнать Катю — а Пётр по ходу дела ещё и представил ей меня, объяснив, кто я и что здесь делаю.