Долгая заря Ивана Ефремова

ДОЛГАЯ ЗАРЯ ИВАНА ЕФРЕМОВА

1. УДАР МОЛНИИ

— Смотри, Айса! — круглое лицо девочки вдруг вытянулось, а узкие глазки стали круглыми от удивления. -Большая гора двигается! Как в сказке!

— Это тебе кажется, Гиляна, — Айса даже не смотрит, она занята сбором кизяка. Матушка у девочек строга. Она накажет, если они будут лениться и принесут мало топлива. — Ты, наверное, перегрелась.

— Да, брось ты свой кизяк! — Сердится её сестрёнка. — Когда ты такое диво дивное ещё увидишь? Гора — и движется.

Айса наконец отрывает взгляд от земли и замирает от удивления.

— Ой, правда, бежим поближе, посмотрим, как так получается. — Девчонки бросили сухие лепёхи и рванули со всех ног в сторону чуда.

В дрожащем мареве разогретой солнцем степи маячила серая каменная громада. С первого взгляда она казалась совершенно неподвижной, но стоило чуть присмотреться, как движение в сторону Итиль-реки становилось заметным. Вот глыба миновала урочище Шарбулак , вот по пологому спуску скользнула к зеркальной глади солёного озера.

Девчонки с замиранием сердца следили за небывалым событием.

* * *

У калмыков есть легенда.

Однажды два ламы решили перенести с Тибета на Волгу священную гору. Они долго постились, медитировали, пели мантры. Наконец, взвалили на плечи гору Богдо и понесли. Они уже почти дошли до места, когда по дороге им встретились юные луноликие красавицы. У младшего ламы в голове промелькнула греховная мысль, силы на мгновение покинули его, и гора придавила монахов. Постепенно она пропиталась этой кровью. С тех пор стоит Богдо с красными от крови склонами.

6 сентября 1926 года (последний год 15-го круга ЭРМ). Астраханская губерния. Урочище Шарбулак. Палеонтологическая экспедиция на гору Богдо. Иван Ефремов

Резкий треск разорвал молнией влажный воздух урочища Шарбулак. Похоже, что период августовских гроз сместился на сентябрь. Молодому палеонтологу Ване Ефремову первый раз выпало руководить настоящей экспедицией. Он был страшно раздосадован такими погодными выкрутасами. Работать надо, а не от дождя по сараям прятаться! Начинающему исследователю не терпелось приступить к работе. Не зря же сам академик Комаров назвал его 'надеждой советской науки', или, может быть, по-другому, но как-то так понял сам Иван. А тут эта гадкая погода...

Из окошка мазанки, в которой разместилась препараторская лаборатория, прекрасно видно, как огненные змеи бьют прямо в плоскую спину горы Богдо. От досады Иван бьёт кулаком по хлипкой раме. Рама не выдержала удара и повисла снаружи глинобитной стены, раскачиваясь со скрипом на ржавом гвозде. В мазанку хлынул поток влажного и холодного воздуха. Громовые разряды стали слышны отчётливее. Казалось весь воздух сотрясался от грохота.

Может быть, благодаря этому Иван обратил внимание, что сегодня молнии как-то кучно норовят вонзиться в самую середину горы Богдо. Казалось, что их притягивает туда какой-то магнит.

'Не связано ли это с залежами каких-либо руд?' — мелькнула мысль в его голове. — 'Кости допотопных ящеров — это, конечно, интересно, но если мне удастся обнаружить новое месторождение...', что именно будет в таком случае, он не очень представлял, но слава великого геолога его манила.

— 'Вот бы найти медь или селитру...'. Внезапно резкий собачий визг отвлёк Ивана от светлых мечтаний.

На крыльце кто-то топал и гремел вёдрами.

— Пшёл прочь сволочь ушастая! — Пьяный мужской голос донёсся с крыльца. — Поразвели тут всяких шавок, человеку не пройти.

Тут же раздались тяжёлые удары в дверь. — Есть кто живой? — недовольно басил незваный гость.

— Входите, не заперто, — крикнул Иван, с раздражением отрываясь от разглядывания горы. Он не любил, когда обижали ни в чём не повинную животину. А то, что пришедший ударил приблудного кобеля по кличке Волчок, он ни капли не сомневался. Мысль, что сейчас придётся ещё и окно ремонтировать тоже не радовала.

В комнату препараторской ввалился, разя перегаром, худощавый высокий мужик с лицом, изъеденным оспой. В зубах дымилась вонючая самокрутка. Вид вошедшего вызвал у Вани отвращение. Тут же на память пришли его частые драки со шпаной. Хорошо, что он научился боксировать... Полезное умение.

— Комната для анжинера имеется? — пробасил, даже не поздоровавшись, верзила. — На станции сказывали, что в ентом дому анженеров селют. Ты малой тож, поди, анжинер?

— Да. Здесь есть ещё комната. Надеюсь, не вы инженер? — Иван тоже не стал здороваться. — Зачем Волчка ударили?

— А нечего на порядочных товарищей пасть разевать. Ишь, паскуда, хотел мне штаны порвать, контра недорезанная. — Мужик плевком пригасил цигарку и сунул окурок за обшлаг рукава. Потом смачно харкнул на пол и уставился на Ефремова. — Сам-то кто таков? Тоже, поди, контра? Не ндравится ему, как пролетарий собачку воспитыват...

— Иван Ефремов, начальник палеонтологической экспедиции Московского Университета. — Иван представился по полной форме. — Если у вас всё, то извольте покинуть помещение. Комната есть, можете вести сюда кого хотите.

— Рожа мне твоя не ндравится, — проворчал мужик, плюхнул на пол чёрный саквояж и повернул на выход. — Точно контрик. Я таких как ты в восемнадцатом... — Он не договорил, повернулся и, громко хлопнув дверью, оставил помещение.

Не успела дверь закрыться, как в хату вошёл невысокий упитанный мужчина в поношенном френче. На носу блестели круглые маленькие очки, а в руках он держал изящную двустволку, ища глазами, куда можно её пристроить.

— Бельгийка? — Иван решил блеснуть эрудицией.

— Вы разбираетесь в охотничьем оружии? — удивился вошедший. — Совершенно верно. Производство Анри Пипера. Шестнадцатый калибр, центральный бой. Отличная штука... Да-с! Кстати, зовут меня Юрий Александрович, прибыл в ваше распоряжение. Вы же и есть Иван Антонович Ефремов? — Он протянул руку для приветствия.

— Так и есть. Ефремов, начальник экспедиции, — ответил Иван. — Дорогая, наверное, игрушка? Можно посмотреть?

— Не сказать, чтобы очень, — протягивая ружьё, сказал инженер. — В 1911 году в Нижнем отдал за неё месячный оклад.

Горный инженер Макаров . Юрий Александрович был матёрый геологический зубр, бродивший по Поволжью ещё с профессором Докучаевым . Макаров прекрасно знал район соляного озера, ведь именно он изобрёл и построил первый соляной комбайн. Экспедиция Университета должна была работать под его руководством, но Макаров наотрез отказался от поста начальника.

— Мне надо солесос до ума доводить, — рассказывал он позже Ивану, прихлёбывая горячий чай. — Знаете, сколько солеломов здоровье своё губят? Так я вам, милостивый государь, скажу. Все, кто соль здешнюю добывает. Да-с!

Я вижу свою задачу в первую очередь именно в этом. А вам я помогать буду, тут даже не сомневайтесь, но не более.

В тот же день Макаров собрался в окрестности Большого Богдо. Местные киргизы видели там, на днях стадо сайгаков. Рога этих антилоп по поверьям обладают лечебными свойствами , и Макарову, как человеку любознательному, было интересно проверить эти легенды. Кроме того, свежее мясо — прекрасное дополнение к скудному экспедиционному пайку.

Планы порушила погода. С утра ещё ярко сияло солнце, но уже к полудню тучи заволокли небосвод, и разразилась мощнейшая гроза.

— Юрий Александрович, — голос молодого геолога вдруг сорвался на фальцет. Он торопился поделиться с авторитетным товарищем мелькнувшей в голове мыслью. — Смотрите! — Он кивнул в сторону окна. — Садит в одно место! Как будто им там мёдом намазано. Никогда такого не видел, даже не верится!

— Милый Ванечка, — Юрий Александрович Макаров, опытный изыскатель, снисходительно улыбнулся и положил руку на плечо молодого начальника. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам... В жизни чего только не случается. Да-с! Хотя я тоже не припомню, чтобы так кучно молнии били. И заметьте, молодой человек, дождь при этом совсем не сильный. Хотя грому и молний много.

Макаров подошёл к окну и, заватив рукой раму, втянул её в комнату. Повертел в руках, потом изловчился и аккуратным движением поставил на место. По стеклу побежкали капли дождя, ни о какой охоте речи уже не шло.

Ритмичное постукивание капель внезапно навело Ефремова на новую мысль.

— Юрий Александрович! — голос его обрёл твёрдость. — Вы как хотите, а я схожу на Богдо прямо сейчас. Гроза закончится, и не найти будет следов куда молнии попадают.

— Нет, ну, вы Ваня, как придумаете... — Макаров уставился на студента. — До горы ходу не меньше часа. Вы промокнете как цуцик, потом полчаса будете по скользкому склону наверх карабкаться. Во-первых, ногу вывихнете, или не дай бог, шею свернёте, или молнию поймаете... Плёвое дело, между прочим, в такую-то непогоду. Да-с. А во-вторых, вы пока дойдёте, гроза закончится. Вы только промокнете, потом простынете, и конец на этом нашей с вами экспедиции. Я вот точно никуда не пойду, мне моё здоровье дороже. Хотя должен вам признаться, планировал сегодня на сайгу поохотится. Но видать не судьба...

— Ну, как хотите. — Глаза Ефремова уже горели азартом. — Но я вас не понимаю! Как можно пропустить такое интересное небывалое природное явление? До сумерек ещё часов шесть. Час мне на дорогу туда и час обратно. Думаю, что часа, чтобы выяснить, что там творится, мне хватит. Если через три часа меня не будет, берите мужиков из солерубов и отправляйтесь наподмогу. Вдруг, я и в самом деле навернусь.

Он запахнул плотнее полы шинели, нахлобучил картуз, подхватил сидор с инструментом и, оскальзываясь, на мокрой глине, побежал в сторону темнеющей на горизонте горы. За пеленой дождя красноватый массив превратился в угрюмый серо-синий силуэт.

— Альпеншток возьмите! Что же вы, молодой человек... — с укоризной буркнул Макаров, выскочив вдогонку с палкой в руке. — Ну, нельзя же так, в самом деле.

* * *

Тучи издали пугали вибрирующим грохотом. Они ползли, как лохматые мамонты, набрасывая на степь серый сумрак. Страшные удары раскалывали воздух, землю и весь мир. Слепящие вспышки переходили в извилистые полосы огня, бороздившие небо по всем направлениям. Гроза была настолько мощной, что у Ефремова от грома мутилось в голове, а уши отказывались слышать.

Дорога до подножия заняла больше запланированного часа, а подъём по мокрому и крутому склону оказался труднее, чем Иван предполагал. К счастью, предсказание Макарова не сбылось, и Ефремов успешно преодолел подъём. Гроза продолжалась, молнии продолжали вонзатьсяь в плоскую вершину Богдо, а молодой геолог пытался уловить закономерность в 'стрелах Перуна'.

Яркие, дёргающиеся, сияющие столбы в сопровождении оглушительного грохота вставали повсюду. Иван шёл туда, где сверкание и грохот превращались в сплошной огонь и рев. В руке у него был зажат штуфенхаммер, а в кармане — деревянные колышки.

Странное покалывание пронизывало все тело, в ноздри бил резкий, кружащий голову, запах озона. Тело коченело под порывами ветра. Ноги оскальзывались на мокрых камнях, путались в жестких ветках багульника, травах и корневищах.

Огненные столбы били так мощно, что Ефремову стало страшно и он решил лечь на землю. Самоубийцей он не был. Словно по заговору природы, скопления молний оказывались в таком отдалении, что он не успевал доползти, а близкие разряды гасли слишком быстро. Иван напоминал себе черепаху, гоняющуюся за птицами. Насмешливо и свободно молнии уносились вдаль в тот самый миг, когда он, казалось, уже приблизился к месту их буйного танца. Много раз, совершенно выбившийся из сил, он впадал в беспамятство и лежал, поливаемый холодным грозовым дождем, пока особенно резкий порыв ветра не приводил его в себя. Но воля к борьбе не иссякала, и, может быть, только насыщенная электричеством атмосфера священной горы спасала его от падения с кручи. Три-четыре раза молнии ударяли так близко, что Ефремов на время слеп и глох. Назревала трагедия, сулившая бесплодный конец его усилиям. Близкая молния слепила, а дальняя не позволяла определить точное место удара

Непрерывный грохот будто вдавил Ивана в землю. Он крепко зажмуривал глаза, чтобы не ослепнуть от встававших перед ним гремящих столбов огня, плясавших, извивавшихся исполинскими бичами, хлеставших по всем направлениям, сотрясая небо и горы.

Иван упорно полз, обливаясь потом под холодным дождём. Оглушительный треск раздирал окружающий мир. В какой-то момент он перестал слышать грохот разрядов, ощущая раскаты лишь по сотрясению воздуха. В глазах струилась светящаяся пелена. Он тряс головой, протирал глаза, но пелена не проходила. Это был конец. Как мог он теперь достигнуть своей цели? Детская обида на нелепую судьбу, продолжавшую бить его, нанося удар за ударом, потрясла до глубины души. Ефремов всхлипнул, опуская отяжелевшую голову на мокрую землю и вжимая в глинистую почву пылающий лоб. Прикосновение к земле исцелило, струящаяся пелена неожиданно спала с глаз. Он увидел совсем близко целый пучок зеленых молний, ударивших в бугор, заметный по невысокому останцу. Там! Ловя ртом воздух пополам с пахнущей озоном водой, Иван рывком бросил тело вперёд, цепляясь за кочки, щебень, кустарник ободранными в кровь руками. Очередной удар неожиданно пришёлся почти по телу. Он отшвырнул парня прочь от желанной цели и обдал смертельным жаром. Стена огня встала перед ним, земля содрогнулась, и день превратился в ночь. 'Я ослеп' — констатировал мозг. Сознание помутилось. Медленно ворочая мыслями, геолог подумал о совершенной им ошибке. Где же записка на случай, если он не переживет этой грозы? Едва он полез негнущимися пальцами за отворот шинели, как оно случилось... Все тело до кончиков пальцев пронзило ужасающее ощущение — обжигающее, рвущее и в то же время оглушающее смертным покоем. Он не почувствовал ничего, только вытянулся в сильнейшей судороге, когда разряд вонзился прямо в темя.

Мгновение спустя тело молодого палеонтолога растворилось в воздухе. Как по мановению волшебной палочки, сразу закончилась гроза. Ещё через четверть часа о ней напоминали только лужи, парившие на ярком солнце.

6 сентября 1926 года. Урочище Шарбулак. Инженер Макаров

Сразу после грозы Юрий Александрович с группой солеломов, поднялся на вершину Богдо и до самого захода солнца искал следы Ефремова. Тот как сквозь землю провалился. Макаров сначала собрался ехать на станцию этим же вечером, но немного подумав, отложил доклад на следующее утро.

Едва солнце поднялось над горизонтом, как радостный лай Волчка оповестил округу о том, что кто-то из знакомых появился рядом с домом. Макаров, уже одетый в дорогу, распахнул дверь и чуть не обомлел от неожиданности.

От ворот вышагивал потерянный начальник экспедиции. Был он бодр, румян и даже как будто раздался в плечах. Вот только старой выгоревшей шинели на нём не было. Галифе, гимнастёрка и даже сапоги были, а шинелки нет, хотя ночи уже по-осеннему прохладны.

— Утро доброе, Юрий Саныч! — поприветствовал инженера Иван. — Вы, случаем, не меня искать собрались?

— Не угадал, студент, — довольно сказал Макаров. — Тебя мы вчера с ребятами весь вечер искали. Всю гору облазили... Да-с! Тебя где носило?