16-18 главы

ДОРИЙЦЫ СОБИРАЮТСЯ НА ВОЙНУ

16.

А всё-таки вдвоём идти было намного приятней, чем одному.

Эту довольно простую, нехитрую и, казалось бы, очевидную мысль Нелей осознал в приложении к себе только теперь.

Во-первых, с Бромием было интересно говорить на любые темы, и как раз это Нелей понял давно. Но такой спутник в долгой дороге — настоящий подарок. Во-вторых, перестало быть страшновато. Странно, конечно, но мысль о том, что Бромий всего боится намного больше, полностью убивала этот надоедливый страх, подстерегавший в дороге в самых неожиданных местах и заставлявший Нелея ещё и злиться на себя.

Плохими же в нынешнем положении дел можно было назвать тоже две вещи. Во-первых, Бромий не привык к таким путешествиям, и это стяло ясно сразу (впрочем, одновременно это же застаивло Нелея удивиться и восхититься мужеством Бромия и его вернорстью, погнавшими его в эту дорогу вообще...) А во-вторых... во-вторых, еды у них и на самом деле было маловато. Даже на одного-то Нелея — маловато, а на двоих — и говорить нечего. Три лепёшки, пять вяленых рыб, горсть сушёных фиг, слегка покусанный кругляш копчёного сыра — ну и трофейные мягкий сыр и изюм.

И фляжка с водой. Которая упрямо не желала выпиваться даже на двоих — Нелей перестал даже удивляться.

Ревизию продуктов Нелей произвёл, когда — около полудня — они выбрались на горный отрог не меньше чем в шестиядесяти стадиях (1.) от моста через Горналунго выше по течению. Тут оказалась удобная площадка, поросшая по краю кустами терновника, густого, как собачья шерсть, и колючего, как сто осиных жал, но зато надёжно скрывавшего мальчишек и от чужих рук, и от чужих взглядов — им самим еле-еле удалось найти щель между кусачими ветками и скалой, чтобы проскользнуть в убежище. До хребта отрога оставалось каких-то полсотни шагов, а там — спуск к реке и переправа, которой неизбежать, поэтому Нелей решил тут отдохнуть. Бромий, последний полчаса уныло молчавший, свалился на редкую травку, пробивавшуюся между камней тут и там, снял сандалии и обессиленно вытянулся в рост. Ну а Нелей принялся, сидя к нему спиной, пересчитывать припасы.

1.стадия = 178 м.

Да, результат был неутешительным. На такой кормёжке оставшиеся четыре, а то и все пять-шесть (уж это верней... особенно теперь...) дней вдвоём не протянуть. Это Нелей понимал отчётливо.

— Бромий, — окликнул он серьёзно.

— М, — в этом единственном звуке-вопросе было столько неподдельной муки, что Нелей почти передумал шутить. Но всё-таки настроение было слишком хорошим, а мир вокруг — слишком ярким (Нелей ещё не понимал, не знал толком, что эта яркость всегда приходит после того, как разминешься со смертью — ему ещё предстояло усвоить этот мужской урок...) — и он продолжал грустно:

— Бромий, понимаешь... у нас на самом деле мало еды. А дело мое очень важное... поэтому, наверное, мне придётся съесть тебя. Не сейчас... попозже, когда совсем плохо станет.

Бромий сел, вытаращив глаза и приоткрыв рот. Нелей продолжал:

— А может, и не придётся всего... так, какие-нибудь не очень важные части тела отрежу... Руку, например. Левую, рук же две... Ты пойми, другого выхода нет...

— Шутишь, — облегчённо выдохнул Бромий. Но в глазах у него всё-таки осталась капелька опаски, и Нелей подтвердил:

— Шучу, наверное, даже глупо. Но еды и правда мало... — и тут же перебил снова открывшего было рот Бромия: — Я знаю, что ты можешь совсем не есть, совсем не спать, совсем не пить и так далее. Но это всё не выход, так что надо будет что-то придумать...

— Поохотиться, — предложил Бромий неуверенно. Нелей согласился:

— Можно попробовать, но это на той стороне уже...

— Только я охотиться не умею, — печально признался Бромий и, вздохнув, развёл руками. Нелей согласился снова:

— Кто бы сомневался... Но зато я умею. И тебя научу. Ладно, вставай, пошли. Пока правда придётся поголодать, на той стороне перекусим. Плыть, навевшись — глупое дело...

Бромий завозился с сандалиями, спросил, шнуруя ремешки:

— А ты бы мог съесть человека? Если правду?

— Не думаю, — Нелей забросил за плечо сумку. — Хочется сказать "нет", но я никогда не был в такой... таком положении. Скажу так: хочется верить, что не смог бы. А ты?

— Нет! — возмущённо ответил Бромий.

— Сказал — как отрезал... — пробормотал Нелей, думая уже совсем о другом. Бромий же спросил:

— Ты сказал, что научишь меня охотиться. Но учить раба охоте — это преступление.

В ответ Нелей издал губами громкий неприличный звук и отмахнулся рукой...

...Они вскарабкались по удобно выступавшим тут и там похожим на лестницу камням на самый гребень. Снизу он казался неощутимо-острым, как лезвие меча — на самом же деле тут была длинная площадка шириной не меньше оргии. Мальчишки встали в рост, переводя дух после стремительного рывка и осматриваясь.

Дул ветер — со стороны лежавшей внизу, совсем близко, реки. Но на Горналунго Нелей посмотрел лишь мельком. Потому что на него сразу со всех сторон надвинулся Мир, и мальчик задохнулся от самому ему не до конца понятых ощущений, бессознательным жестом чуть расставив руки — то ли собираясь что-то крепко обнять, то ли — прыгнуть с гребня вниз в полной уверенности, что удастся полететь.

Земли впереди, за рекой плавно поднимались к невидимому горизонту — невидимому потому, что он таял в разогретом полуденном воздухе. А за спинами мальчишек — вдали, но всё равно громадная — высилась могила Энкелада (1.), Этна, словно бы врезанная острой вершиной в бело-голубое небо. Сероватая лёгкая дымка летней жары плавала над миром, делая его загадочно-неразличимым, смешивая склоны хребтов и речки, текущие в долинах — с зеленью этих самых долин; лишь у южного подножия Этны, зелень была всеобъемлющей с пятнышками посёлков, там лежала одна из трёх на самом деле больших равнин острова. Тихо и однообразно шумел ветер, дувший снизу по откосу, развевал одежду и волосы мальчишек и шуршал камешками незаметных осыпей.

1.Гигант Энкелад был убит в схватке с Афиной Палладой. Вулкан Этна — его могильный камень.

Нелея охватил, полностью завладел им и подчинил себе, какой-то странный буйный восторг. Он казался себе сам очень-очень маленьким — и в то же время — центром мира, осью коловращения всего, что было, есть и будет...

— Смотри, Бромий! — крикнул он и, встретившись глазами со взглядом вставшего рядом Бромия, понял, что и тот ощущает сейчас точно то же самое. А потом неожиданно Нелей моргнул... вгляделся — и понял, что видит в небе, в его дневной яркости — звезду.

Это была настоящая звезда. Он хотел спросить, видит ли её Бромий, и даже открыл рот... но вместо этого неожиданно запел — ничуть не удивившись, впрочем, тому, что делает, потому что знал точно: его устами сейчас говорит, его устами поёт — Бог. Тот бог, чей щит яростно сияет над огромным миром на полуденном небе — и надо лишь делать то, чего Бог хочет, иного выбора просто нет... да и не хочется никакого иного выбора. Лицо Нелея горело, как в лихорадке ветер снизу прокатывался по коже плавными мощными волнами прохлады, и он думал без страха, скорей, с восторгом, что, допев, наверное умрёт... но — пусть Аполлон не решит, что он трус! — умирать ему пока нельзя, пока нельзя...

— Не нужен бродягам дом и уют.

Нужны — океан, земля.

Что звёзды Медведицы им поют,

Не знаем ни ты, ни я.

Мальчишки растут, и лодки растут,

И в море идут кораблём.

Большая Медведица тут как тут -

Стоит за твоим рулём... — краем глаза Нелей увидел, что Бромий потрясённо плачет, глядя в небо, его губы шевелятся — он то ли молился, то ли повторял за Нелеем слова рождавшейся тут же песни, то ли шептал что-то своё...

— Велик океан, и земля велика,

Надо бы всё пройти.

Большая Медведица издалека

Желает тебе пути.

А где-то с неба скатилась звезда,

Как будто слеза с лица.

И к детям твоим пришла беда,

Большая Медведица!

Наляжем, друг, на вёсла свои! — Нелей выбросил руку вперёд, сам не осознавая своего жеста — яростно-повелительного и зовущего:

— Волна, пощади пловца!

Большая Медведица, благослови!

Большая Медведица!

Твёрд капитан и матросы тверды,

Покуда стучат сердца!

Большая Медведица, в путь веди!

Большая Медведица!.. (1.)

1.На самом деле это стихи Олега Куваева.

Тяжело дыша, Нелей умолк. И, не переведя дух, не глядя на Бромия, стал спускаться вниз — моля всех богов об одном: чтобы тот не вздумал сейчас ничего говорить вообще, а больше всего — о песне... пусть помолчит!

Бромий нагнал его быстро, стал боком, чуть вприпрыжку, как и Нелей, явно подражая ему, скользить вниз. Молча. Но, когда на секунду — Нелей не выдержал, несмело бросил взгляд — их глаза встретились, то во взгляде Бромия он прочёл настолько глубокое восхищение, что слова и в самом деле были всяко — лишней добавкой...

...Горналунго в этом месте оказалась не такой уж широкой, но бурной, вода вскипала тут и там скачущими белыми барашками. Оба берега, впрочем, оказались пологими, и мальчишки решили переправляться тут — не искать ничего лучшего. Пока же они с некоторой робостью глядели на реку.

— Мелко, но с ног сшибёт... — пробормотал наконец Нелей. Бромий поинтересовался:

— А откуда ты знаешь, что мелко?

— Пена вся вон та как раз над камнями, они совсем рядом с поверхностью, — объяснил Нелей. — Слушай. Все вещи оставим пока тут. Я пойду первым, обвяжусь верёвкой. Ты будешь смотреть по сторонам, особенно на тот берег. В оба глаза, понял? — Бромий кивнул. — И ещё будешь держать верёвку.

— Если тебя снесёт, я не удержу, — честно сказал Бромий. Нелей поморщился:

— Удержишь, мы верёвку вон за тот камень захлестнём. Если что — просто падай на спину и не выпускай её, понял? — снова кивок. — Я на том берегу закреплю верёвку, вернусь за вещами и перейдём.

Бромий покраснел. Тихо, но упрямо сказал:

— Я сам могу перенести вещи. Незачем тебе ходить туда-сюда.

— Сам, так сам, — согласился Нелей. — Но если ты упустишь вещи, то лучше бросайся за ними следом сразу. Я не шучу.

Какое-то время он напряжённо думал: взять или нет с собой кошелёк? Это обидит Бромия... но в кошельке — совершенно точно что-то важное. И всё-таки...

...и всё-таки Нелей не стал ничего вынимать из сумок. И почему-то почувствовал: поступил правильно.

— Если кого-то увидишь, не важно, кого, — сказал он, раздеваясь и подвязывая одежду к своей сумке, — то свисти. Не беги, вообще ничего не делай, не бойся — просто свистни, как следует, чтобы я услышал. Запомни: нам нечего бояться, мы ничего плохого не делаем, мы идём в Акрагант искать работу.

— Понял, — Бромий тоже разделся, поглядывая на Нелея и подражая его движениям, связал сумку и одежду. Нелей между тем закрепил верёвку за камень, обвязался, пропустив её сложными витками через пояс и под мышками — как учил отец. Актий рассказывал сыну, как однажды в бурю погиб на его глазах человек. Он выпал за борт триеры, и ведь был тут же подхвачен — ему сноровисто кинули петлю, быстро вытащили... вот только — уже мёртвого. Несчастный пролез в петлю до пояса и то ли запутался, то ли решил, что так будет лучше — но верёвка удавила его не хуже накинутой на шею.

— Держи и стой тут, — свободный конец Нелей подал Бромию и выругался: — Да вот же... горшок безрукий! Не так, вот так делай, — он поставил послушно вертевшегося Бромия боком, пропустил верёвку за его спиной — по поясу и обеим рукам — и намотал ему на кулаки. — Ноги расставь и держи. И если что, говорю — падай сразу.

Побледневший от ответственности Бромий кивнул. Нелей вздохнул, поднял свой посох и кусок лепёшки, пошёл к воде. На полпути обернулся и сказал:

— Один я бы тут не рискнул переправляться. Пришлось бы или искать спокойный брод, или идти мостом... Хорошо, что ты со мной, — и, отвернувшись, вошёл в воду.

По ногам ударило холодными бурунами. Нелей переломил лепёшку начетверо, шепча слова просьбы, бросил в бесконечно и неудержимо уносящуюся мимо воду — они тонули тут же, видимо, речной бог слышал и слушал благосклонно... и мальчик, сдерживая дрожь, двинулся дальше в поток. Он никогда не боялся моря, даже бурного... но кипящая река пугала его. Дно было галечное, из-под ног при каждом движении вышибало камешки — Нелей шёл осторожно, нагнувшись в сторону течения, твёрдо упираясь посохом и стараясь не поднимать ног высоко. Шум реки властно надвинулся со всех сторон, охватил его плотным рокочущим коконом, сделался оглушительным, отрезал всё остальное — вода поднялась до колен, потом — до бёдер, резанув беспощадным ледяным ножом пах. Мальчишка стиснул зубы и подумал, что, если дойдёт до живота — то придётся или плыть или возвращаться. Возвращаться разумней всего... "Умоляю, хозяин реки, если тебе хоть сколько-то пришёлся по нраву мой дар — не отнимай у меня стояк своим ледяным лапаньем, лучше сразу утопи," — не без юмора, подбадривая себя, подумал Нелей, готовясь к тому, что на следующем шаге нога уйдёт глубже — и тогда...

...но вода не поднималась выше. Скользя и опасно покачиваясь на неверных камнях, стараясь смотреть не на гипнотизирующие зеленовато-белые струи, а подальше, шаг за шагом он перебирался через стремительный — и к счастью на самом деле тут не широкий! — поток.

Вода начала отступать. Вот она по колени... и вот уже берег, настоящий берег!

Нелей уронил посох и позволил себе оглянуться. Бромий на том берегу так и держал верёвку, стоя, то ли как модель скульптора, то ли и вовсе как статуя.

— Дурак, — сказал сам себе задумчиво Нелей. Сказал он это при мысли — пришедшей внезапно — что верёвке-то конец. Бромий её привяжет, переберётся — и чего? но Бромий, похоже, сообразил, что к чему. Пока Нелей крепил свой конец, он отвязал верёвку у себя, обвешался вещами, обвязался верёвкой поверх них и, дождавшись сигнала Нелея, вошёл в воду. Ни на секунду не задержавшись на берегу, надо сказать.

Нелей вожделеюще прислушался, ожидая услышать истошный вопль. Но нет. Наверное, у него горло намертво перехватило, не без ехидства подумал Нелей, прочно удерживая верёвку, отяжелевшую от груза на том конце — груза, который река старалась оторвать и унести. Хорошо, если ниже по течению, а не прямиком в Аид...

Бледное лицо Бромия с вытаращенными от испуга и напряжения глазами становилось всё ближе. И всё-таки он не висел беспомощно на верёвке — шёл, держась одной рукой, а второй — упираясь посохом в дно. И вещи подвязал так, чтобы их не замочило... ну, ещё десяток шагов всего, самое глубокое и опасное место пройдено... нет, лучше про такое даже не думать, чтобы не посмеялась судьба... всё! Дошёл!

— Х... х... хлдн... — Бромий, шваркнув на сухое место груз, запрыгал по берегу, обняв себя руками. Нелей стукнул его между лопаток:

— Ты молодец! Только стой на месте, я хоть верёвку отвяжу.

— Холодддддддддно, — уже вполне членораздельно выдавил Бромий. Нелей, скрутив верёвку на локоть, скомандовал:

— Глаза закрой, рот открой, — и, когда Бромий послушно сделал это, высыпал ему на язык дюжину изюминок: — Жуй. Заслужил.