ю

ПАЛАЧ

Я — Франсуа, чему не рад,

Увы, ждет смерть злодея,

И сколько весит этот зад,

Узнает скоро шея.

Ф. Вийон

ГЛАВА 1

— Он живой! — закричал над моей головой чей-то громкий, молодой и звонкий голос.

— Мать твою. Чего орешь прямо над ухом, — недовольно пробурчал я, собираясь открыть глаза и дать понять крикуну, что так делать неправильно, как на меня обрушилась сильная боль, причем настолько неожиданно, словно до этого она сидела в засаде и вот теперь решила напасть. Правда, спустя несколько секунд общее ощущение боли смазалось, разбившись на части: голову, левое плечо и ребра. Если ощущение боли дало мне понять, что я жив, то ожившая в памяти картинка собственной смерти, напрочь перекрыла все мои чувства и ощущения. Мозг, повинуясь чувству самосохранения, хоть и с опозданием, инстинктивно отдал команду и тело должно начать реагировать, исходя из сложившейся ситуации, но стоило мне открыть глаза и приподнять голову, как я застыл, впав в ступор. Мне многое пришлось пережить в жизни, но то, что сейчас видели мои глаза, не поддавалось никакому определению. Город в полмиллиона человек, наполненный домами, жителями и автомобилями, яркий и шумный, вдруг неожиданно исчез. Мой мозг умевший придумывать хитроумные комбинации и строить логические цепочки, автоматически выдал закономерную последовательность: больница — сильные болеутоляющие — горячечный бред. Вот только все четыре вида моих внешних ощущений говорили об обратном. Тянет сыростью — рядом река, слышно, как журчит вода, переваливаясь через камни. Дальше — поле, а за ним в километре — лес. Под руками — земля, трава. В пяти метрах — парнишка, лет четырнадцати-пятнадцати... в нелепом наряде, как у клоуна. Его худые ноги обтянуты двухцветными штанами в обтяжку, похожими на женские лосины. Нелепая короткая куртка зеленого цвета. На узком пояске у него висел нож и небольшая сумка, а в руке держал, приличных размеров, кожаный бурдюк. Если бросить взгляд от него левее, то можно увидеть чем-то нагруженные телеги, лошадей и два десятка людей, одетых также странно, как и этот парень. То, что сейчас видели мои глаза, не представляло собой прямой угрозы, может быть поэтому, глядя на эту умиротворяющую картину, я позволил себе растеряться. Когда я перевел взгляд на парнишку, тот вдруг попятился, положив при этом руку на рукоять ножа.

— Кто ты и что с тобой случилось, добрый человек? — настороженно спросил он меня.

Его вопрос словно встряхнул меня, заставив собраться, хотя я все рано ничего не понимал, хотя мозг автоматически уже перебирал варианты.

"Переселение души? Другой мир? Другое время? Стоп. Он спросил меня на французском языке. Я же был в Испании, — мозг пока только фиксировал детали, но растерянность уже прошла, а значит пришла пора понять, что произошло на самом деле. Для начала мне надо было наладить доверительные отношения с аборигеном.

— Не бойся меня, дружок. У меня такой странный вид из-за того, что меня ударили по голове, после чего я потерял память. Ну, не помню. Понимаешь? — при этом я постарался придать голосу доброжелательности.

По выражению лица парня было видно, что тот пытается понять смысл сказанного мною. Несмотря на головную боль и жуткое напряжение, я неожиданно понял, что говорю сейчас не на современном французском языке, а на смеси местного языка с добавлением современных слов.

"Осторожнее надо быть, — но судя по тому, что испуг в глазах подростка сменился удивлением, я был на правильном пути. С некоторым трудом, морщась от боли, отдавшейся в голове и ребрах, сел.

— Не помнишь? Как это? Ты разве не сражался с разбойниками? — теперь, к его удивлению, прибавилось любопытство.

Мне нужно было свести опасных для меня вопросов к минимуму, потому что реакция парня на сочетание слов "потеря памяти" была несколько странной, поэтому я решил проверить свое предположение.

— Злодеи подкрались сзади и ударили меня по голове, после чего я потерял память.

— Потерял... что?

По его округлившимся глазам мне стало понятно, что подобные словосочетания еще не появились в местном обиходе или медицина у них в зачаточном состоянии.

— Голова сильно болит и кружиться, — принялся я выкручиваться из создавшейся ситуации, — вот и говорю всякую ерунду.

— Их было много? На тебя здесь напали?

По его вопросам мне окончательно стало понятно, что вариант с потерей памяти здесь не пройдет, а если начну детально объяснять, то аборигены могут принять меня за дурачка или сумасшедшего.

— Сзади напали, пока я отдыхал. Ударили по голове, схватили, но мне удалось вырваться и убежать. Они кинулись за мной, а я — раз — и в реку. После чего перебрался на другой берег. А где это произошло... даже не скажу. Вроде там, — и я показал рукой себе за спину.

При моем объяснении на лице у парня проявилось самое настоящее участие, он даже сочувственно покивал головой: эти разбойники, они такие. Нападают, грабят честных людей, житья от них нет. Проявил сочувствие, значит страх окончательно исчез. Пришла пора осторожно собирать информацию.

— Что это за местность?

В глазах у парня снова мелькнула настороженность, какой-то непонятный этот человек, но все же начал объяснять: — Это земли монастыря святых братьев...

Я не стал вдаваться в его объяснения, так как они мне ничего не давали, мне просто нужен был перерыв, чтобы окончательно осмыслить мое положение и прийти к окончательному выводу: меня закинуло в чужое тело, в прошлое. Паники не было, как и взрыва эмоций: да, мой мир перевернулся, но мне и раньше приходилось адаптироваться в экстренных условиях. Естественно, присутствовала растерянность и неопределенность ситуации, в которой я оказался, но она происходила от полного отсутствия информации.

Историю Средних веков я когда-то учил в школе и благополучно забыл со всеми остальными школьными предметами, зато кое-что помнил из романов Вальтера Скотта. К этим познаниям я мог бы добавить фильм "Плоть и кровь" с Рутгером Хауэром о тех временах, но сейчас даже не мог вспомнить в какой стране происходили те события. Отсюда можно сделать несложный вывод: мои познания этого периода истории находятся на нулевом уровне.

"Хорошо бы найти с аборигенами общие интересы... и при этом не нарваться на местные табу. Инквизиция, еретики, костры. Хм. Чтобы избежать ненужных расспросов, все же надо будет попробовать втолковать им, что я ничего не помню".

Пока парень объяснял, что это за местность, я искоса бросил взгляды на кисти рук чужого тела, на мускулистые ноги в обтягивающих штанах. Стоило мальчишке закончил свои объяснения, я все же решился уточнить: — Это страна — Франция?

Парень, не то, чтобы боялся меня, а скорее опасался, не зная, что этот странный человек может выкинуть, поэтому в ответ согласно кивнул. Мне были понятны его опасения и я поспешил его успокоить:

— Не бойся меня, приятель. Я не причиню тебе ничего плохого.

Судя по его виду мои слова его не слишком успокоили, да и чувство опасения так и не сошло с его лица. В прошлой жизни я бы без особых проблем нашел тему для разговора, а вот о чем говорить парнишкой из средних веков, не имел ни малейшего понятия. Как выбрать нейтральную тему для разговора с парнишкой из средних веков? Наше молчание несколько затянулось, но неожиданно заговорил сам парень:

— Ты временами как-то странно говоришь. Вставляешь непонятные слова. Ты иноземец?

"Нет, я идиот. Вставляю в свою речь современные слова, а это его естественно настораживает".

— Наверно... У меня в голове все перемешалось. Даже свое имя забыл.

— Ты не помнишь свое имя? — парнишка снова удивленно распахнул глаза. — Как так можно?

— А ты сам помнишь, кто сейчас король?

— Конечно. Христианнейший король Людовик XI. Храни его господь, — это было сказано с горделивой интонацией, говорящей о том, что он меня сейчас посчитал за дурачка, который не знает элементарных вещей.

"Людовик XI? "Квентин Дорвард"! Шотландская гвардия! Карл Смелый! Арденнский вепрь! Вот только теперь попробуй пойми: все это выдумки автора или реальные события?! И какое это время?!".

Все это мгновенно всплыло в памяти, но опять никакой конкретики с собой не несло.

— А год сейчас какой?

Парнишка напрягся и затравленно оглянулся, бросив взгляд на обоз, но все же ответил: — Я не понимаю, о чем ты говоришь, добрый человек.

"Элементарный вопрос — и сразу прокол. Поверить не могу: неужели у них даже понятия года нет?".

Только откуда мне было знать, что начиная с тринадцатого столетия для обозначения дат в Европе не использовались цифры даже в официальных документах. Вместо этого, чтобы датировать документ или событие, делались ссылки на святцы или на ближайший церковный праздник.

— Спасибо, парень. Ты мне здорово помог, — при этом я постарался улыбнуться, как можно дружелюбнее.

Подросток бросил на меня еще один взгляд, но уже не испуганный, а любопытно-задумчивый, после чего кивнул, развернулся и быстро зашагал к реке.

Теперь передо мной стояли три задачи: осторожней выбирать слова в разговоре, войти в контакт с купцами и заняться собой, так как моя жизнь здесь напрямую зависела от физического состояния.

Пощупал ребра, определил, что это ушиб, возможно от падения, потом осторожно поднял руку и неторопливо ощупал, раскалывавшуюся от боли, голову. Слипшиеся от крови волосы в районе затылка и правой части головы. Кулаки не сбиты, значит, драки не было, при этом автоматически отметил толщину запястий, что говорило о большой физической силе. Отметил глубокий порез на левом плече.

"Удар ножом, от которого хозяин тела сумел увернуться. Если принять версию человека-торговца, то это могло быть элементарное ограбление. Интересно, соответствует ли моя одежда купеческому званию или нет? Ладно, пока буду придерживаться этой версии. Если судить по парню, то с логикой здесь не дружат, так что есть шанс проехаться народу по ушам, но главное, при этом не перегнуть палку".

Снова бросил на себя быстрый взгляд. Мокрые штаны в обтяжку, полусапожки с острыми носами, в которых хлюпала вода, а на поясе болтались пустые ножны от ножа.

В мое практично-циничное понимание жизни никогда не входило понятие чуда, так как все подчинялось анализу, логике и здравому смыслу, но теперь мне приходилось принять как факт, что я нахожусь в чужом теле. Ко мне снова вернулось чувство нереальности, впрочем, длилось оно недолго, так как уже не имело под собой основы, да расстраиваться повода не было: поменял смерть на жизнь.

"Будет время, попробую с этим разобраться, а сейчас надо выживать, — я бросил взгляд в сторону стоянки. — Восемь груженых телег. Хозяйский возок с тентом. Приехали недавно, костер только-только разгорается. Людей... полтора десятка. Из оружия у охраны — мечи, копья и только у одного имеется лук".

Двое возчиков сейчас занимались костром, а остальные, кто разговаривал, кто с явным любопытством смотрел в мою сторону, видимо пытаясь понять, кто я такой. Мимо меня, тяжело отдуваясь, протопал мальчишка, тащивший раздутый от воды бурдюк, при этом не замедлив бросить на меня новый любопытный взгляд.

"Идти к ним или сначала привести себя в порядок?".

Вот только принять какое-то решение я не успел, так как увидел, что ко мне направился один из охранников. В отличии от других солдат у него имелся шлем, по форме напоминавший металлическую шляпу с полями. Под ним был надет плотный матерчатый капюшон и все это сооружение фиксировалось на голове с помощью подбородного ремня с пряжкой. На широком поясе охранника висели меч и кинжал. Подойдя, остановился в трех метрах от меня, засунув большие пальцы рук за широкий пояс и стал довольно бесцеремонно меня рассматривать. Его шлем, потертая кожаная куртка с железными наклепками, облегавшая крепкие плечи и оружие, говорили о том, что передо мной не просто солдат, а начальник охраны. Об этом также говорил жесткий и уверенный взгляд человека, умеющего решать проблемы ударом меча. Сейчас он пытался понять, кто перед ним. Его широкие плечи и подтянутая фигура сорокалетнего мужчины довольно резко контрастировала с его лицом. Нездоровый цвет лица, черные пеньки сгнивших зубов, два рваных шрама на лице и перебитый нос еще раз подтвердили мои мысли о том, что медицина в этом времени находится в зачаточном состоянии. Вдобавок ко всему от него несло резким запахом пота и грязной одежды.

— Ты кто? — с ходу спросил он меня.

— Я только помню, что на меня напали сзади и крепко ударили по голове. Голова до сих пор сильно болит и кружится.

Мой ответ охранника похоже не устроил и поэтому он обошел вокруг меня, после чего снова вернулся на прежнее место.

— Голова разбита. Плечо порезано. Весь мокрый. Вплавь ушел? — вопрос охранника, судя по его задумчивому взгляду, был предназначен самому себе, поэтому я решил благоразумно промолчать.

"Пусть порассуждает, зато потом мне будет легче свою версию строить".

— На тебя напали и ограбили, судя по тому, что у тебя нет ни кошелька, ни лошади, ни оружия, — продолжил он констатацию очевидных фактов. — Сколько их? Как они выглядели? Ничего не вспомнил?

— Я, наверно, задремал. Услышал шорох... и удар по голове. В голове словно каша, все путается, — снова повторил я сказанное раньше мальчишке.

Начальник охраны на мои слова, похоже, не обратил ни малейшего внимания, зато внимательно прислушался к моим словам, после чего снова настороженно и цепко оглядел меня.

— Ты какие-то непонятные слова говоришь. Вроде звучит по-нашему, но не понятно. Может ты, в самом деле, иноземный купец?

"Парнишка, похоже, успел поделиться своими наблюдениями, — промелькнуло у меня в голове.

Только я успел так подумать, как последовал неожиданный приказ:

— Руки покажи!

Сначала хотел спросить его, зачем ему это надо, но в последний момент передумал и просто протянул ему руки, ладонями вверх. Начальник охраны внимательно осмотрел их, потом разочаровано покачал головой.

— Не солдат... и не ремесленник, — каким-то образом определил он, после чего принялся рассуждать вслух. — Может ты менестрель? Нет, у тех руки более изнежены. Или ты коробейник?

Тут он шагнул ко мне и бесцеремонно залез мне рукой за шиворот, пошарил по одному плечу, потом по-другому, после чего отошел и только тогда ответил, причем не на мой вопросительный взгляд, а сам себе, только вслух: — Так и думал. Нет потертостей.

Только тут я сообразил, что профессия коробейник, скорее всего, сочетается с коробом, которые те носят на плечах. В этом случае на плечах торговца должны сохраниться профессиональные потертости. А начальник охраны тем временем продолжил говорить, причем уже для меня: — Меня с толку сбивает твоя одежда, приятель. Ты одет, как зажиточный горожанин. Может ты, действительно, торговец и ехал с товаром в Амбуаз?

— Торговец? Наверно.

После моих слов начальник охраны посмотрел на меня, как на дурачка и снова задумался. Пока он раздумывал, что со мной делать, я попытался быстренько проанализировать ситуацию.

"Вояке, похоже, без разницы, кто я. Для него главное выяснить: не опасен ли я? Определил, что не представляю. Теперь он пытается понять, что делать: взять меня прямо с собой или сначала доложить своим хозяевам. Надо ему помочь".