Прогрессоры

ПРОГРЕССОРЫ

Бессмысленные движения руками и ногами

увеличивают энтропию Вселенной

Леонид Андреевич Горбовский

ПРОЛОГ

Муха летала по классу, выписывая сложные пируэты, которые были бы по плечу далеко не каждому пилоту атмосферного истребителя, и надоедливо жужжала. Большая чёрная муха, с полупрозрачными, слегка отливающими зеленью крыльями. Наглая и чрезвычайно надоедливая. Её жужжание отвлекало, сбивало с мысли и не давало сосредоточиться на вычислениях. Иногда она начинала кружиться вокруг головы облюбованного первоклассника, отлетая немного в сторону при его отмашках и сразу возвращаясь обратно; потом, неожиданно взлетала к самому потолку, выбирая себе новую цель и снова устремляясь в атаку.

Стёпа на мушиную воздушную эквилибристику не реагировал, полностью отдавшись производимым в уме вычислениям. Ему нужно было произвести сложение трёх простых дробей: 1/3, 1/14, и 2/21. Задача была бы совсем не сложной, если бы можно было записывать промежуточные результаты в тетради. Только вот тетради Мария Ивановна велела закрыть.

Мальчик уже нашёл общий знаменатель и складывал получившиеся числители, когда муха, заложила очередной вираж, неосмотрительно пролетев буквально в двадцати сантиметрах от его правого уха. Рука выстрелила навстречу мухе совершенно неожиданно. Пальцы сжались в кулак и жужжание оборвалось. Резкий кистевой мах вниз, сопровождающийся разжиманием пальцев, и муха сухо щёлкает, ударившись об пол, отскакивает от него и падает вновь, уже не подавая никаких признаков жизни.

Вот и всё. Осталось произвести деление. Отлично! Сразу понятно, что это правильный ответ. Стёпа поднял глаза на учительницу арифметики, дождался момента, когда она встретится с ним взглядом, и быстро сложил колечком большой и указательный пальцы на левой руке, расположив рядом с ней раскрытую кисть правой руки со всеми пятью оттопыренными пальцами. Мария Ивановна улыбнулась ему и чуть заметно кивнула. Все остальные ещё продолжали решать — Стёпа успел первым.

Когда урок закончился, и за первоклассниками закрылась дверь, учительница прошла к Стёпиной парте, ткнула указкой с магнитиком на конце в мушиный трупик, внимательно осмотрела фрагменты и аккуратно ссыпала всё, что осталось от мухи, в специальную коробочку. После этого она включила личный головизор, который, как и большинство учителей, носила на левом запястье, некоторое время раздумывала, глядя на плавающие в пространстве иконки и, определившись, коснулась пальцем одной из них.

— Приезжайте, — сказала она, поздоровавшись с появившейся в воздухе проекцией мужчины, — я думаю, что Стёпа Кузнецов вас заинтересует. Потрясающая реакция. И, самое интересное в том, что он поймал муху, не только не поворачивая голову в её сторону, но, даже не отвлекаясь от проводимых в уме расчётов. Я потом осмотрела корпус мухи — он практически расплющен об пол, а ведь это очень прочная модель.

Мария Ивановна выслушала слова благодарности, попрощалась и выключила головизор.

— Жалко, — подумала она, выходя из класса, — из Стёпы мог бы со временем отличный математик получиться. Он ведь уже который раз первым с заданием справляется. С другой стороны, там он нужнее будет, так как сможет раскрыться полностью. А умение быстро считать в уме ещё никому и никогда не мешало. Вот и ему наверняка пригодится.

Часть 1. Спецшкола имени Руматы Эсторского

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь,

Александр Сергеевич Пушкин

Я сидел на жёсткой деревянной скамье у стены, отдыхая после тяжело давшегося мне спарринга и любуясь на то, как легко и непринуждённо движется по ковру Ленка. Казалось, что она буквально перетекает из одной точки в другую, каждый раз оказываясь чуть в стороне от деревянного меча, которым её пытался достать Тэтсуя — маленький вёрткий японец, преподающий нам основы тайдзюцу — искусства владения телом.

Глядя на то, как они двигаются, я неожиданно вспомнил событие, произошедшее пять лет назад, когда я ещё учился в обычной школе на Земле. Когда в школу пришёл тот человек, я сразу обратил внимание на его плавные скользящие движения. Была перемена, и мы носились по коридору как угорелые, постоянно сталкиваясь, и налетая друг на друга, а он спокойно шёл через эту сутолоку, вообще не совершая резких изменений траектории и не притормаживая, но каким-то образом избегая неминуемых столкновений. Так может двигаться расплавленный металл или какая-либо другая жидкость, обладающая низкой динамической вязкостью, или кошки, например. Я тогда ещё не знал этих терминов, но помнил, как легко и упруго перемещается мой отец — тренер по русбою. Так вот, отцу было очень далеко до этих струистых перетекающих движений. Насчёт кошек я не оговорился, мне кажется, что они, действительно, во многом подобны жидкостям: перетекают из одного положения в другое, принимают форму ёмкости, в которую забираются. Но у кошек это всё отточено миллионами лет эволюции, а его навыки явно были приобретёнными. Так что уровнем пришедшего в школу человека я проникся ещё до того, как меня позвали для разговора с ним.

Когда я вошёл в комнату для релаксации, этот мужчина уже сидел около стола. В этот раз я рассмотрел его лучше, чем при первой мимолётной встрече. Полувоенный уник без каких-либо знаков различия, сидящий на крепкой мускулистой фигуре как влитой, мягкие кожаные мокасины, короткая стрижка ёжиком, смуглое, обветренное лицо. Сначала он показался мне совсем молодым человеком лет тридцати, не старше. Но буквально через пару минут понял, что ошибся, по крайней мере, в два раза. Это трудно объяснить, внешне он выглядел молодым, и голос звучал по-молодому звонко; может быть, что-то такое было в глазах? Не знаю что именно, но у меня вдруг появилась твёрдая уверенность, что ему уже хорошо за шестьдесят. Тогда я ещё ничего не знал о регенерирующих способностях межзвёздных порталов и, разумеется, не мог даже предположить, что ему уже давно за восемьдесят.

Мужчина представился Иваном Сергеевичем и предложил мне сесть напротив него, по другую сторону пластикового стола. С полминуты он молча рассматривал меня, причём у меня создалось впечатление, что осмотр был не только наружным, а потом заявил, что имеет ко мне очень серьёзный разговор, но сначала хотел бы провести маленькое испытание. Я согласился и он, неожиданно крикнул, — лови, — и, не замахиваясь, бросил, практически выщелкнул мне в лицо маленький стальной шарик. Ну, не совсем в лицо, конечно. Шарик должен был пролететь сантиметрах в трёх от моей головы, но я поймал его и бросил обратно.

— Молодец, — одобрил мои действия Иван Сергеевич, — а теперь левой рукой, — он метнул шарик ещё раз. На этот раз я тоже поймал шарик, но уже не с такой лёгкостью, как в первый раз.

— Что же ты так? — укорил он меня, — надо одинаково хорошо владеть обеими руками.

Мне очень хотелось сослаться на то, что я не левша, но чуточку подумав, я понял его правоту и пообещал исправить этот недостаток. При этом мне показалось, что мой собеседник чётко уловил крохотную заминку, но был доволен услышанным ответом.

— А теперь скажи мне, — задал он ещё один вопрос, — кем ты хочешь стать после окончания школы?

Я ответил, что окончательно ещё не определился, но пока склоняюсь к разведке ВКС. Если возьмут, конечно.

— Скорее всего, они взяли бы, но у меня есть для тебя другое, более интересное предложение. Нет желания пойти в прогрессоры? Ты ведь знаешь, что это такое?

Я знал, разумеется, но даже не предполагал, что они имеются на самом деле. О чём тут же и сказал, добавив, что если это действительно так, то, конечно, соглашусь — это ведь ещё интереснее, чем косморазведка.

— Интереснее, — согласился Иван Сергеевич, — но и намного труднее. Нужно будет переехать в специальную школу-интернат имени Руматы Эсторского, жить вдали от семьи, видясь с ней только на каникулах, почти всё свободное от сна и еды время посвящать учёбе, при этом нагрузки иногда будут запредельными. Ты уверен, что готов это всё выдержать?

Задумавшись буквально на несколько секунд, я задал вопрос, который мой собеседник меньше всего ожидал услышать, — а почему спецшкола названа в честь Руматы, ведь этот литературный персонаж был наблюдателем, а не прогрессором?

Я отчётливо видел, что крайне заинтересовал собеседника.

— А откуда ты это знаешь? — ответил он вопросом на вопрос, даже не пытаясь скрыть своего удивления.

— Книжку читал, да и сам Борис Натанович не раз об этом говорил.

— Ты в первом классе читал Стругацких?!

— Нет, что вы? Я их уже давно перечитал, мне ещё в пять лет мама сказала, что для сказок я уже слишком взрослый, а знакомство с большой литературой лучше начинать с классики.

— Хорошая у тебя мама. И вопрос очень хороший. Ты ведь про то, что Румата был наблюдателем, только у Бориса Натановича читал, Аркадий Натанович такого не утверждал?

— Да, а что у них об этом были разные мнения?

— Очень возможно. Разница между наблюдателем и прогрессором состоит в том, что первый только фиксирует события, не вмешиваясь ни во что, а второй действует, меняя развитие истории. Так вот, Румата наблюдениями не ограничивался. Да, он не совладал с изменившейся ситуацией и сорвался. Просто потому, что не имел соответствующей подготовки. Дело в том, что только идеалисты-теоретики считают, что можно изжарить яичницу, не разбив яиц, и не пачкаясь ковыряться в грязи. А на практике жизнь намного суровее и вас будут готовить именно к ней, называя всё своими именами и ничего не приукрашивая. Не смутил я тебя?

— Нет, конечно. Я это всё понимаю. А школа эта на другой планете находится?

— Не просто на другой планете, на противоположном конце галактики. Про Тэчч слышал?

— Это где неандертальцы живут? Слышал, конечно! Но там ведь сила тяжести высокая?

— Не слишком высокая — она там всего на треть больше, чем на Земле. Дело в том, что в галактике очень мало землеподобных планет с тяжестью равной земной или ещё меньшей. В этом плане наша планета является своеобразным исключением из правила. А при внедрении на планету с непривычно большой силой тяжести, прогрессор сразу окажется в крайне невыгодном положении по сравнению с аборигенами. Так что привыкать начнёте сразу, пока организм ещё до конца не сформировался.

В общем, я согласился, конечно. И родителей долго уговаривать не пришлось. Папа сразу заявил, что дело это достойное настоящего мужчины, а навыки мне там дадут такие, что совсем скоро и он сможет у меня чему-нибудь новенькому поучиться. Я тогда не поверил, а сейчас понимаю, что прав он был. Тут совсем другой уровень. Теперь на каникулах я с папой боевыми искусствами занимаюсь, а не он со мной. И мама сказала, что я уже большой и сам должен решения принимать. Только потом она плакала тихонько. Когда думала, что я не слышу.

А японец Ленку достал-таки. На тридцать второй минуте. Молодец девчонка — сегодня никто из нас не смог против Тэтсуя столько продержаться. Она вообще двигается шикарно — от рождения человеку дано, а вот выносливости ей пока не хватает. Ничего, выносливость — это дело наживное. Можно тренировками нарастить.

Теперь в душ и бегом на теорию. Сегодня Иван Сергеевич будет про особенности развития человеческих цивилизаций рассказывать.

* * *

Обычно мы занимались по группам, а тут курс собрался целиком — все 15 человек. Всё-таки не каждый день такое происходит, что директор школы лично проводит занятие. Мы заняли места с внешней стороны огромного дугообразного стола гиперболической формы, искусно вырезанного и цельного фрагмента местного аналога пушистого дуба, а Иван Сергеевич устроился в жёстком кресле, расположенном с его внутренней стороны в фокусе гиперболы.

Для начала он спросил, — какие у нас самих есть соображения о перспективах галактического развития именно человеческих цивилизаций?

Мы переглянулись — общего мнения по этому вопросу у нас пока не было, хотя спорили об этом между собой уже давно, и делегировали право высказаться первым Тиму, как наиболее сильному логику нашего курса. Так уж голова у него устроена, что не только в момент умудряется подбирать нужные аргументы, но и очень удачно они в общую канву укладываются.

Тим кочевряжиться не стал и в своей обычной манере выдал: — я считаю, что проблема кроется в высокой агрессивности людей. Именно из-за неё большая часть человеческих цивилизаций неминуемо самоуничтожается в термоядерных войнах или под действием боевых вирусов. Поэтому наши действия в качестве прогрессоров должны быть направлены на снижение пассионарности.

— Интересная мысль, — улыбнулся Иван Сергеевич. — И, на первый взгляд, она кажется логичной. Но только на первый взгляд. Дело в том, что кардинальное снижение пассионарности ведёт цивилизацию в тупик — она перестаёт развиваться и быстро деградирует, а менее значимое просто оказывается недостаточным. Вторая попытка.

После небольшой паузы слово взяла Таня. С ней мы обычно предпочитали не спорить. Заводится с пол-оборота. Поговорка: "Обидеть Таню всякий сможет, не всякий сможет убежать!" как раз про неё. Резкая она и, действительно, очень быстро бегает. Да ещё и очень красивая при этом. Чёрные как смоль остриженные под каре волосы, высокие скулы, чуть прищуренные карие пронзительные глаза — адская смесь в сочетании с бешеным темпераментом.

— Может быть, всё дело в техническом пути развития? — выдвинула она свою версию. — Не будет изобретено пороха, ядерного и термоядерного оружия — войны и закончатся. Деревянными мечами ведь много не навоюешь! Пусть развиваются по биологическому пути.

— Тоже логично — вроде бы согласился Иван Сергеевич. — Разовьются они по биологическому пути, а потом вирус какой-нибудь выведут, который всё население выкосит. Ещё версии есть?

— Наверно, дело в объединении всего населения планеты, — предположил Игорь — лучший стрелок курса, которому было совершенно безразлично из чего именно стрелять — после короткой тренировки он играючи попадал в цель из любого оружия.

— Молодец снайпер, — похвалил его Иван Сергеевич, — в яблочко попал. Какие могут быть войны, если всё население объединено какой-либо общей целью? С одним вопросом мы разобрались. Но из него вытекают сразу несколько других: как этого добиться, и на каком этапе развития цивилизации воздействие будет оптимальным?

— Скорее всего, государства уже должны быть, — принялся рассуждать Тим, — но обособленность их друг от друга ещё не должна быть сильной.

— Продолжай, — улыбнулся директор школы, — пока всё правильно.

— А я со временем уже определился — средние века — раньше не получится, так как не готов ещё будет народ к объединению, а позже слишком большая разница в менталитетах появится.

— Все согласны с Тимофеем? — уточнил Иван Сергеевич, обводя нас внимательным взглядом. Мы уже все к этому времени знали, что отвечать ему вслух совсем не обязательно, поэтому большинство промолчало, одна лишь Таня, как наиболее импульсивная из нас, слегка кивнула. — Тогда дальше продолжу я сам. Дело в том, что цели, ради которых возможно такое объединение могут быть разными, более того, они могут не один раз меняться по мере развития цивилизации. Так что с этим мы с вами будем определяться, когда чётко определимся, на какую именно планету вы будете внедряться.