Прогрессоры

ПРОГРЕССОРЫ

Бессмысленные движения руками и ногами

увеличивают энтропию Вселенной

Леонид Андреевич Горбовский

ПРОЛОГ

Муха летала по классу, выписывая сложные пируэты, которые были бы по плечу далеко не каждому пилоту атмосферного истребителя, и надоедливо жужжала. Большая чёрная муха, с полупрозрачными, слегка отливающими зеленью крыльями. Наглая и чрезвычайно надоедливая. Её жужжание отвлекало, сбивало с мысли и не давало сосредоточиться на вычислениях. Иногда она начинала кружиться вокруг головы облюбованного первоклассника, отлетая немного в сторону при его отмашках и сразу возвращаясь обратно; потом, неожиданно взлетала к самому потолку, выбирая себе новую цель и снова устремляясь в атаку.

Стёпа на мушиную воздушную эквилибристику не реагировал, полностью отдавшись производимым в уме вычислениям. Ему нужно было произвести сложение трёх простых дробей: 1/3, 1/14, и 2/21. Задача была бы совсем не сложной, если бы можно было записывать промежуточные результаты в тетради. Только вот тетради Мария Ивановна велела закрыть.

Мальчик уже нашёл общий знаменатель и складывал получившиеся числители, когда муха, заложила очередной вираж, неосмотрительно пролетев буквально в двадцати сантиметрах от его правого уха. Рука выстрелила навстречу мухе совершенно неожиданно. Пальцы сжались в кулак и жужжание оборвалось. Резкий кистевой мах вниз, сопровождающийся разжиманием пальцев, и муха сухо щёлкает, ударившись об пол, отскакивает от него и падает вновь, уже не подавая никаких признаков жизни.

Вот и всё. Осталось произвести деление. Отлично! Сразу понятно, что это правильный ответ. Стёпа поднял глаза на учительницу арифметики, дождался момента, когда она встретится с ним взглядом, и быстро сложил колечком большой и указательный пальцы на левой руке, расположив рядом с ней раскрытую кисть правой руки со всеми пятью оттопыренными пальцами. Мария Ивановна улыбнулась ему и чуть заметно кивнула. Все остальные ещё продолжали решать — Стёпа успел первым.

Когда урок закончился, и за первоклассниками закрылась дверь, учительница прошла к Стёпиной парте, ткнула указкой с магнитиком на конце в мушиный трупик, внимательно осмотрела фрагменты и аккуратно ссыпала всё, что осталось от мухи, в специальную коробочку. После этого она включила личный головизор, который, как и большинство учителей, носила на левом запястье, некоторое время раздумывала, глядя на плавающие в пространстве иконки и, определившись, коснулась пальцем одной из них.

— Приезжайте, — сказала она, поздоровавшись с появившейся в воздухе проекцией мужчины, — я думаю, что Стёпа Кузнецов вас заинтересует. Потрясающая реакция. И, самое интересное в том, что он поймал муху, не только не поворачивая голову в её сторону, но, даже не отвлекаясь от проводимых в уме расчётов. Я потом осмотрела корпус мухи — он практически расплющен об пол, а ведь это очень прочная модель.

Мария Ивановна выслушала слова благодарности, попрощалась и выключила головизор.

— Жалко, — подумала она, выходя из класса, — из Стёпы мог бы со временем отличный математик получиться. Он ведь уже который раз первым с заданием справляется. С другой стороны, там он нужнее будет, так как сможет раскрыться полностью. А умение быстро считать в уме ещё никому и никогда не мешало. Вот и ему наверняка пригодится.

Часть 1. Спецшкола имени Руматы Эсторского

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь,

Александр Сергеевич Пушкин

Я сидел на жёсткой деревянной скамье у стены, отдыхая после тяжело давшегося мне спарринга и любуясь на то, как легко и непринуждённо движется по ковру Ленка. Казалось, что она буквально перетекает из одной точки в другую, каждый раз оказываясь чуть в стороне от деревянного меча, которым её пытался достать Тэтсуя — маленький вёрткий японец, преподающий нам основы тайдзюцу — искусства владения телом.

Глядя на то, как они двигаются, я неожиданно вспомнил событие, произошедшее пять лет назад, когда я ещё учился в обычной школе на Земле. Когда в школу пришёл тот человек, я сразу обратил внимание на его плавные скользящие движения. Была перемена, и мы носились по коридору как угорелые, постоянно сталкиваясь, и налетая друг на друга, а он спокойно шёл через эту сутолоку, вообще не совершая резких изменений траектории и не притормаживая, но каким-то образом избегая неминуемых столкновений. Так может двигаться расплавленный металл или какая-либо другая жидкость, обладающая низкой динамической вязкостью, или кошки, например. Я тогда ещё не знал этих терминов, но помнил, как легко и упруго перемещается мой отец — тренер по русбою. Так вот, отцу было очень далеко до этих струистых перетекающих движений. Насчёт кошек я не оговорился, мне кажется, что они, действительно, во многом подобны жидкостям: перетекают из одного положения в другое, принимают форму ёмкости, в которую забираются. Но у кошек это всё отточено миллионами лет эволюции, а его навыки явно были приобретёнными. Так что уровнем пришедшего в школу человека я проникся ещё до того, как меня позвали для разговора с ним.

Когда я вошёл в комнату для релаксации, этот мужчина уже сидел около стола. В этот раз я рассмотрел его лучше, чем при первой мимолётной встрече. Полувоенный уник без каких-либо знаков различия, сидящий на крепкой мускулистой фигуре как влитой, мягкие кожаные мокасины, короткая стрижка ёжиком, смуглое, обветренное лицо. Сначала он показался мне совсем молодым человеком лет тридцати, не старше. Но буквально через пару минут понял, что ошибся, по крайней мере, в два раза. Это трудно объяснить, внешне он выглядел молодым, и голос звучал по-молодому звонко; может быть, что-то такое было в глазах? Не знаю что именно, но у меня вдруг появилась твёрдая уверенность, что ему уже хорошо за шестьдесят. Тогда я ещё ничего не знал о регенерирующих способностях межзвёздных порталов и, разумеется, не мог даже предположить, что ему уже давно за восемьдесят.

Мужчина представился Иваном Сергеевичем и предложил мне сесть напротив него, по другую сторону пластикового стола. С полминуты он молча рассматривал меня, причём у меня создалось впечатление, что осмотр был не только наружным, а потом заявил, что имеет ко мне очень серьёзный разговор, но сначала хотел бы провести маленькое испытание. Я согласился и он, неожиданно крикнул, — лови, — и, не замахиваясь, бросил, практически выщелкнул мне в лицо маленький стальной шарик. Ну, не совсем в лицо, конечно. Шарик должен был пролететь сантиметрах в трёх от моей головы, но я поймал его и бросил обратно.

— Молодец, — одобрил мои действия Иван Сергеевич, — а теперь левой рукой, — он метнул шарик ещё раз. На этот раз я тоже поймал шарик, но уже не с такой лёгкостью, как в первый раз.

— Что же ты так? — укорил он меня, — надо одинаково хорошо владеть обеими руками.

Мне очень хотелось сослаться на то, что я не левша, но чуточку подумав, я понял его правоту и пообещал исправить этот недостаток. При этом мне показалось, что мой собеседник чётко уловил крохотную заминку, но был доволен услышанным ответом.

— А теперь скажи мне, — задал он ещё один вопрос, — кем ты хочешь стать после окончания школы?

Я ответил, что окончательно ещё не определился, но пока склоняюсь к разведке ВКС. Если возьмут, конечно.

— Скорее всего, они взяли бы, но у меня есть для тебя другое, более интересное предложение. Нет желания пойти в прогрессоры? Ты ведь знаешь, что это такое?

Я знал, разумеется, но даже не предполагал, что они имеются на самом деле. О чём тут же и сказал, добавив, что если это действительно так, то, конечно, соглашусь — это ведь ещё интереснее, чем косморазведка.

— Интереснее, — согласился Иван Сергеевич, — но и намного труднее. Нужно будет переехать в специальную школу-интернат имени Руматы Эсторского, жить вдали от семьи, видясь с ней только на каникулах, почти всё свободное от сна и еды время посвящать учёбе, при этом нагрузки иногда будут запредельными. Ты уверен, что готов это всё выдержать?

Задумавшись буквально на несколько секунд, я задал вопрос, который мой собеседник меньше всего ожидал услышать, — а почему спецшкола названа в честь Руматы, ведь этот литературный персонаж был наблюдателем, а не прогрессором?

Я отчётливо видел, что крайне заинтересовал собеседника.

— А откуда ты это знаешь? — ответил он вопросом на вопрос, даже не пытаясь скрыть своего удивления.

— Книжку читал, да и сам Борис Натанович не раз об этом говорил.

— Ты в первом классе читал Стругацких?!

— Нет, что вы? Я их уже давно перечитал, мне ещё в пять лет мама сказала, что для сказок я уже слишком взрослый, а знакомство с большой литературой лучше начинать с классики.

— Хорошая у тебя мама. И вопрос очень хороший. Ты ведь про то, что Румата был наблюдателем, только у Бориса Натановича читал, Аркадий Натанович такого не утверждал?

— Да, а что у них об этом были разные мнения?

— Очень возможно. Разница между наблюдателем и прогрессором состоит в том, что первый только фиксирует события, не вмешиваясь ни во что, а второй действует, меняя развитие истории. Так вот, Румата наблюдениями не ограничивался. Да, он не совладал с изменившейся ситуацией и сорвался. Просто потому, что не имел соответствующей подготовки. Дело в том, что только идеалисты-теоретики считают, что можно изжарить яичницу, не разбив яиц, и не пачкаясь ковыряться в грязи. А на практике жизнь намного суровее и вас будут готовить именно к ней, называя всё своими именами и ничего не приукрашивая. Не смутил я тебя?

— Нет, конечно. Я это всё понимаю. А школа эта на другой планете находится?

— Не просто на другой планете, на противоположном конце галактики. Про Тэчч слышал?

— Это где неандертальцы живут? Слышал, конечно! Но там ведь сила тяжести высокая?

— Не слишком высокая — она там всего на треть больше, чем на Земле. Дело в том, что в галактике очень мало землеподобных планет с тяжестью равной земной или ещё меньшей. В этом плане наша планета является своеобразным исключением из правила. А при внедрении на планету с непривычно большой силой тяжести, прогрессор сразу окажется в крайне невыгодном положении по сравнению с аборигенами. Так что привыкать начнёте сразу, пока организм ещё до конца не сформировался.

В общем, я согласился, конечно. И родителей долго уговаривать не пришлось. Папа сразу заявил, что дело это достойное настоящего мужчины, а навыки мне там дадут такие, что совсем скоро и он сможет у меня чему-нибудь новенькому поучиться. Я тогда не поверил, а сейчас понимаю, что прав он был. Тут совсем другой уровень. Теперь на каникулах я с папой боевыми искусствами занимаюсь, а не он со мной. И мама сказала, что я уже большой и сам должен решения принимать. Только потом она плакала тихонько. Когда думала, что я не слышу.

А японец Ленку достал-таки. На тридцать второй минуте. Молодец девчонка — сегодня никто из нас не смог против Тэтсуя столько продержаться. Она вообще двигается шикарно — от рождения человеку дано, а вот выносливости ей пока не хватает. Ничего, выносливость — это дело наживное. Можно тренировками нарастить.

Теперь в душ и бегом на теорию. Сегодня Иван Сергеевич будет про особенности развития человеческих цивилизаций рассказывать.

* * *

Обычно мы занимались по группам, а тут курс собрался целиком — все 15 человек. Всё-таки не каждый день такое происходит, что директор школы лично проводит занятие. Мы заняли места с внешней стороны огромного дугообразного стола гиперболической формы, искусно вырезанного и цельного фрагмента местного аналога пушистого дуба, а Иван Сергеевич устроился в жёстком кресле, расположенном с его внутренней стороны в фокусе гиперболы.

Для начала он спросил, — какие у нас самих есть соображения о перспективах галактического развития именно человеческих цивилизаций?

Мы переглянулись — общего мнения по этому вопросу у нас пока не было, хотя спорили об этом между собой уже давно, и делегировали право высказаться первым Тиму, как наиболее сильному логику нашего курса. Так уж голова у него устроена, что не только в момент умудряется подбирать нужные аргументы, но и очень удачно они в общую канву укладываются.

Тим кочевряжиться не стал и в своей обычной манере выдал: — я считаю, что проблема кроется в высокой агрессивности людей. Именно из-за неё большая часть человеческих цивилизаций неминуемо самоуничтожается в термоядерных войнах или под действием боевых вирусов. Поэтому наши действия в качестве прогрессоров должны быть направлены на снижение пассионарности.

— Интересная мысль, — улыбнулся Иван Сергеевич. — И, на первый взгляд, она кажется логичной. Но только на первый взгляд. Дело в том, что кардинальное снижение пассионарности ведёт цивилизацию в тупик — она перестаёт развиваться и быстро деградирует, а менее значимое просто оказывается недостаточным. Вторая попытка.

После небольшой паузы слово взяла Таня. С ней мы обычно предпочитали не спорить. Заводится с пол-оборота. Поговорка: "Обидеть Таню всякий сможет, не всякий сможет убежать!" как раз про неё. Резкая она и, действительно, очень быстро бегает. Да ещё и очень красивая при этом. Чёрные как смоль остриженные под каре волосы, высокие скулы, чуть прищуренные карие пронзительные глаза — адская смесь в сочетании с бешеным темпераментом.

— Может быть, всё дело в техническом пути развития? — выдвинула она свою версию. — Не будет изобретено пороха, ядерного и термоядерного оружия — войны и закончатся. Деревянными мечами ведь много не навоюешь! Пусть развиваются по биологическому пути.

— Тоже логично — вроде бы согласился Иван Сергеевич. — Разовьются они по биологическому пути, а потом вирус какой-нибудь выведут, который всё население выкосит. Ещё версии есть?

— Наверно, дело в объединении всего населения планеты, — предположил Игорь — лучший стрелок курса, которому было совершенно безразлично из чего именно стрелять — после короткой тренировки он играючи попадал в цель из любого оружия.

— Молодец снайпер, — похвалил его Иван Сергеевич, — в яблочко попал. Какие могут быть войны, если всё население объединено какой-либо общей целью? С одним вопросом мы разобрались. Но из него вытекают сразу несколько других: как этого добиться, и на каком этапе развития цивилизации воздействие будет оптимальным?

— Скорее всего, государства уже должны быть, — принялся рассуждать Тим, — но обособленность их друг от друга ещё не должна быть сильной.

— Продолжай, — улыбнулся директор школы, — пока всё правильно.

— А я со временем уже определился — средние века — раньше не получится, так как не готов ещё будет народ к объединению, а позже слишком большая разница в менталитетах появится.

— Все согласны с Тимофеем? — уточнил Иван Сергеевич, обводя нас внимательным взглядом. Мы уже все к этому времени знали, что отвечать ему вслух совсем не обязательно, поэтому большинство промолчало, одна лишь Таня, как наиболее импульсивная из нас, слегка кивнула. — Тогда дальше продолжу я сам. Дело в том, что цели, ради которых возможно такое объединение могут быть разными, более того, они могут не один раз меняться по мере развития цивилизации. Так что с этим мы с вами будем определяться, когда чётко определимся, на какую именно планету вы будете внедряться.

— А что, имеется много вариантов? — уточнил Толик, — длинноносый курчавый живчик, главной и, наверно, единственной серьёзной проблемой которого было элементарно усидеть на месте. Ни одна из многочисленных учебных дисциплин у него особых сложностей не вызывала.

— Разумеется их немало. Вы знаете, сколько цивилизаций хомо сапиенс представлено в Галактическом Сообществе? Всего три. За миллиарды лет. В середине прошлого века многие надеялись, что скоро туда войдёт и четвёртая, но этого так до сих пор и не случилось. Мне неоднократно приходилось бывать на их планетах, и с каждым следующим визитом надежда, что спустя пару-тройку поколений эта цивилизация сможет войти в сообщество, таяла. Оказалось, что там имеется целый букет фобий, уже давно въевшихся в подкорку. И главные среди них герпетофобия — боязнь пресмыкающихся и фелинофобия — боязнь кошек. Они ведь на протяжении тысяч лет с ящерами и гигантскими кошками враждовали. И как их теперь выпускать в галактику, где ящеры и кошки почти на каждом шагу встречаются?

— Теперь перейдём к цивилизациям хомо сапиенс, которые пока далеки от включения в сообщество — продолжил отвечать на собственный вопрос Иван Сергеевич. — Таких сейчас известно несколько сотен. Часть из них, находящаяся на стадии деградации, признана бесперспективными. Все остальные, теоретически, имеют шанс. Вот только без внешней коррекции развития этот шанс является весьма призрачным — статистика — очень жестокая штука. Три цивилизации за несколько миллиардов лет — это ничтожно мало в галактических масштабах. Именно поэтому мы некоторое время назад и получили официальное разрешение Галактического Совета на прогрессорскую деятельность. И, в первую очередь, ставка была сделана как раз на те цивилизации, которые сейчас находятся на средневековой стадии развития. Вас на курсе пятнадцать человек — три учебные группы. Это означает, что вашему курсу предстоит работать с тремя разными цивилизациями хомо сапиенс. До настоящего момента ваша подготовка была совместной, а теперь начнётся специализация, причём не только между группами, но и внутри них. Каждая из групп будет представлять собой команду, нацеленную на работу в конкретных условиях. Почему именно пять человек? Планета — она большая. Одному управиться будет не под силу. Да и психологически очень тяжело одиночкам. Посылать на планету много народа — ещё хуже. Начнутся разброд и шатания, перетягивание каната, велика вероятность несогласованных действий. А пятеро, да ещё и в качестве спаянной команды — оптимальный вариант. Думаю, что у вас появились вопросы. Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Состав групп уже окончательно закреплён или в дальнейшем возможны коррективы? — уточнил Толик.

— Коррективы возможны, но только в двух случаях: при наличии вашего желания произвести рокировку на кого-либо и в случае, если кто-либо из вас не осилит подготовку. Кстати, если у вас возникнет желание произвести рокировку — сообщите мне об этом прямо сегодня до отбоя. Завтра у вас начнутся занятия, программа которых разработана с учётом специализации, и тасовать группы станет нежелательно.

— На какие именно планеты нас пошлют? — задала вопрос Таня. — И есть ли у нас выбор?

— Куда именно направится каждая из групп, вы узнаете непосредственно перед отправкой. Я имею в виду координаты планеты. А всё остальное — в процессе дальнейшего обучения. В лишних и несвоевременно полученных знаниях кроются многие печали. Зачем вам сейчас знать, куда именно направятся ваши друзья из других групп? Чем это вам поможет? Вот когда вернётесь назад — общайтесь сколько душе угодно. Тогда эта информация уже не будет секретной.

— Теперь отвечаю на второй вопрос. Выбора у вас нет. Согласитесь, тянуть жребий или подбрасывать монетку — это далеко не лучший способ планирования долгосрочных операций. Уверяю вас, что выбор проведён на основании значительно более существенных критериев. И он отнюдь не случаен. Больше вопросов нет? Тогда у меня самого к вам имеется один вопрос. Этический. Думаю, что вы уже достаточно взрослые, чтобы могли самостоятельно ответить на него. Имеет ли прогрессор право убивать людей на той планете, на которую его послали?

Наступила тишина. Вопрос был очень непростым. Первой, как ни странно, вызвалась отвечать Лена.

— Я считаю, что до тех пор, пока на данной планете убийство не табуировано, имеет. Но, разумеется, только если невозможно иначе разрулить ситуацию. Иначе прогрессор окажется в заведомо проигрышной ситуации.

— Ответ принят, — директор немножко помолчал. — Другие мнения имеются? Значит, все согласны с Еленой?

Иван Сергеевич сделал паузу, во время которой внимательно оглядел всех, заглядывая, в том числе и под черепушку. Что он это умеет, мы все давно поняли, но предпочитали об этом помалкивать.

— Вот и хорошо.

Ещё одна пауза.

— Иван Сергеевич, — не удержался я от вопроса, — а что бы было, если бы кто-нибудь из нас посчитал, что прогрессор такого права не имеет?

— Да ничего особенного не произошло бы. Учился бы дальше в другой группе. Но допуск к работе "на холоде" уже никогда не получил бы. Нашей службе нужны эффективные долгоиграющие оперативники, а не потенциальные смертники. Ещё вопросы есть?

Директор с полминуты молчал, оглядывая нас внимательным взглядом, — Хорошо, раз вопросов больше нет, то на этом наше занятие и заканчиваем. Бегите на обед, а потом у всех до отбоя личное время. Если появятся вопросы — подходите. Вы знаете, где меня искать.

* * *

После обеда мы решили смотаться на речку — погонять крокодилов. Очень увлекательное занятие, если, конечно, уровень подготовки имеешь соответствующий. Крокодил — это страшная машина смерти, обладающая великолепной реакцией и высокой подвижностью. Некоторые думают, что на суше крокодил менее опасен. Как бы не так — на суше нет сопротивления воды, а значит, движения получаются значительно более быстрыми. Одно неосторожное движение — и ты, в лучшем случае, калека. Только вот мы уже давно научились вообще не совершать неосторожных движений.

Случайно ведь ничего не происходит. Человек может поскользнуться на мокром камне только в том случае, если наступил на него, не глядя, не учтя заранее векторы движения, силы тяжести и трения, влажность и ещё несколько не менее важных параметров. Разумеется, сейчас это всё происходит у нас в мозгу автоматически, на инстинктивном уровне, и на камень можно специально не смотреть. Но его надо видеть. И совсем не обязательно глазами.

В этот раз пресмыкающихся было шестеро, против нас пятерых. Здешние крокодилы очень похожи на земных гребнистых, но достигают несколько больших размеров. Сейчас нам противостояли взрослые самцы размерами от пяти до шести метров. Вес каждой из тварей превышал тонну. Это мы удачно зашли.

Гребнистый крокодил представляет собой очень злобное и настолько же тупое создание. Но даже полный тупица, получив деревянной палкой по носу не менее десяти раз, начинает понимать, что сегодня ему ничего не светит и пляж этим сумасшедшим приматам, по-видимому, стоит уступить.

Когда последняя из рептилий с плеском рухнула в воду и активно заработала перепончатыми лапами, направляясь к противоположному берегу, мы расселись на песке. Надо было обсудить ситуацию.

— Ну, что будем рокировку проводить? — как обычно, первым не выдержал Толик.

— Конечно, будем, — в тон ему ответила Таня, — тебя на Диму сменяем. Он более сильный эмпат и не суетится попусту.

— Нет, я на полном серьёзе вас спрашиваю — будем что-либо менять, или так оставим? — не мог успокоиться Толик.

— Дурачок, — Лена пришла на помощь Тане, — ты что, действительно, ещё не понял, что это развод или придуриваешься над нами? Какие могут быть рокировки! Мы уже пять лет вместе. Знаем друг друга как облупленных. Ты думаешь, что нас случайно вместе собрали? Да если бы, хоть один из нас не вписывался в команду, его бы уже давно заменили. Так что кончай паясничать, надо определиться, как будем специализации между собой распределять.

— А что тут думать, всё и так понятно, — я взял обсуждение в свои руки, — Толика назначим главным финансистом — пусть в экономике разбирается. Всё равно лучше него это ни у кого из нас не получится. Игорь пусть в оружейных технологиях и прочей технике разбирается, Таня — в сельском хозяйстве, включая животноводство, а Лена, — я на мгновение задумался, — пусть займётся лёгкой и пищевой промышленностью — шить и готовить — это чисто женские занятия.

— Хорошо, — улыбнулась моей шутке Лена, — а какую специализацию ты себе придумал?

— Так это ведь элементарно, я есмь царь! Буду стратегию и тактику осваивать, принципы управления, лицедейство опять же. Царям без этого никак нельзя!

— Сейчас я тебе покажу, какой ты царь, — выкрикнула Таня, плюхаясь на место, где я сидел за секунду до её прыжка.

— Конечно, покажем, — возопил Толик и, буквально снесённый неожиданным толчком, рухнул на песок рядом с Таней. Остальные двое перемигнулись с успевшей вскочить на ноги Таней и кинулись на меня одновременно. От Игоря и Тани я ещё смог уклониться, буквально протиснувшись между ними в прыжке "рыбкой с переворотом", но Лена, изогнувшись совершенно невозможным для нормального человека образом, умудрилась перехватить меня за лодыжку и сильно дёрнуть. Через секунду на мне уже копошилась куча-мала. Я, разумеется, быстро вылез наверх, но через несколько секунд снова был погребён под горой сопящих тел.

* * *

В школу мы возвращались поздним вечером. Уже стемнело, но натоптанная тропинка выглядела на чёрном фоне зарослей чуть более светлой полоской и сложностей с ориентированием не возникало. Птицы на Тэчч не водились, но всевозможных звуков хватало и без них. Слева от тропинки возились в траве мелкие грызуны, справа, метрах приблизительно в двухстах, тихонько похрюкивала молодь кабаньего семейства, над головой возились в кронах деревьев обезьяны — живности на бывшем запретном континенте водилось много. Встречались тут и хищники, но за всё время пока мы шли по тропинке, ни один из них к ней так и не приблизился. Школа в этом месте располагалась уже давно, и хищники успели уразуметь, что самым опасным тутошним зверем является человек. Даже если у него в руках нет никакого оружия.

На крыльце общежития нас поджидал Иван Сергеевич. Он стоял в тени неподвижно, и его фигура полностью сливалась с тёмной стеной, но заметили мы его ещё метров с двадцати. Намётанный глаз легко вычленял из общего фона малейшие оттенки серого. Маскировку в школе преподавали специалисты высочайшего класса и нас фиксации демаскирующих факторов успели очень даже неплохо обучить.

— Будете рокировку делать, или так всё оставите? — спросил директор, когда мы поднялись на крыльцо.

— Иван Сергеевич, — укорила его Лена, — зачем вы спрашиваете, неужели, действительно, сомневались в нашем решении?

— Разумеется, ни минуты не сомневался — усмехнулся руководитель школы. — Но спросить был обязан.

* * *

А с утра началась конкретика и продолжалась она целых пять лет. Мы изучали планету, её население, историю, учили языки и диалекты. За это время мы успели получить очень разностороннее образование. Это сейчас в обществе имеется узкая специализация, когда физик мало разбирается в медицине, а биолог зачастую является профаном в технике. Мы себе такого позволить не могли — нас было всего пятеро, на целую планету. Да, мы предполагали, что со временем сможем организовать на ней единое государство и работать вместе, разделяя между собой обязанности. Но до этого надо было ещё дожить. И вовсе не факт, что выжить получится всем пятерым. Поэтому от каждого требовалось стать универсалом. В средние века учёные были вынуждены становиться универсальными специалистами. Они разбирались на сравнительно высоком уровне в целом ряде наук, причём, как правило, собственными руками и воплощали в жизнь свои идеи. Алхимики зачастую были неплохими механиками, разбирались в медицине.

Нам, людям XXIII века, и этого было недостаточно. Мы должны были иметь чёткое представление о сложном конгломерате современных научных знаний и уметь адаптировать эти знания и умения к технологиям средневековья. Можно назубок знать оптимальные пропорции, необходимые для получения дымного пороха, но остаться на бобах не имея возможности получить в полевых условиях качественную селитру. И это, наверно, самый простой из примеров. В металлургии, например, всё будет многократно сложнее. Про медицину же и говорить нечего. Нет, если бы мы имели на планете действующий портал, можно было бы полевой регенератор притаранить или таблеток в рюкзаках натаскать. Только вот не будет в нашем распоряжении портала. И связи мгновенной не будет. Так что рассчитывать мы, в большинстве случаев, сможем только на себя.

За время обучения мы успели в совершенстве овладеть рукомашеством и ногодрыжеством, научились метать в цель из любого положения всевозможные острые железяки, могли "на коленке" из подручных материалов соорудить вполне приличный лук или арбалет, вовсю фехтовали на палках. А вот серьёзного холодного оружия нам пока не доверяли. Рано, мол, руки ещё не окрепли, всё равно потом надо будет переучиваться.

Только сейчас, после достижения семнадцатилетнего возраста, ограничения были сняты. Каждый мог заказать себе личное оружие в соответствии с индивидуальными предпочтениями. Холодное, разумеется. Порох на планете, на которую мы собирались отправиться, к данному моменту ещё не изобрели, и мы вовсе не планировали в ближайшее время исправлять это упущение.

Разумеется, каждый из нас успел к этому времени досконально продумать, какое именно оружие ему хочется иметь. И, конечно, я не был в этом плане исключением. Наоборот, я уже давно бредил мечами. Они мне по ночам снились. Я добросовестно изучил дубликаты экспонатов, представленных в земных музеях, назубок знал плюсы и минусы каждого. Но полностью меня, ни один из этих мечей не устраивал, поэтому для начала вынужден был заняться моделированием. Больше всего меня привлекали немецкий двуручник начала XVI века и шотландский клеймор середины этого же века, обладающие прямыми, слегка сужающимися к концу обоюдоострыми лезвиями, заканчивающимися короткими остриями. Только вот их эфесы меня не устраивали категорически. Зачем мне сорокасантиметровая рукоять? Я ведь не собираюсь за неё двумя руками хвататься. В каждой руке должен быть свой меч! Совет Ивана Сергеевича я принял к сведению немедленно, и сейчас одинаково хорошо владел обеими руками. Поэтому мне требовалось что-то вроде модифицированной кельтской спаты, но с более длинным лезвием и усиленной гардой. Современные технологии позволяли одновременно уменьшить вес лезвия и улучшить балансировку за счёт утяжеления навершия, поэтому выбирая длину клинка можно было ограничиваться только критерием удобства.

Опытным путём я установил, что меч с полутораметровым лезвием, на который я ориентировался изначально, получается слишком длинным. Очень неудобно его извлекать из закреплённых за спиной ножен. А вот с лезвием длиной в сто пятнадцать сантиметров проблем уже нет. Благо руки у меня длинные. Итого, вместе с эфесом и навершием, как раз почти полтора метра и получится. Нормальный такой бастард, как в средневековой Европе называли полуторники.

С поперечным сечением лезвия особо мудрить я не стал. Принял уплощенный ромб с долами с обеих сторон, заканчивающимися в пяти сантиметрах от острия.

Вначале я планировал изготовить клинок из нержавеющей стали с азотированной поверхностью, но школьный оружейник предложил композитный вариант. Нержавейка используется только в качестве матрицы, а в роли наполнителя применяются сверхплотные фуллеритовые кристаллы, твёрдости которых уступает даже алмаз. Идея мне понравилась. Мы некоторое время поэкспериментировали с пропорциями компонентов и технологиями порошковой металлургии, в итоге получив лезвие, которое с лёгкостью рубило оружейную сталь. Заточить его, правда, уже будет нечем, но для этого ведь режущую кромку надо, как минимум, затупить вначале, а это мне думается, очень уж не скоро получится. Камни я им рубить не собираюсь, а обычное железо такой меч будет резать как масло.

Насчёт ширины клинка я тоже быстро определился. Пять сантиметров под хвостовиком у гарды и медленное сбегание до трёх сантиметров у острия при толщине пять миллиметров и три миллиметра, соответственно. Таким клинком можно рубить, колоть и резать практически без ограничений.

Со сложной вычурной гардой решил не заморачиваться, так как выдёргивать или отклонять чужие мечи не планирую. Я их рубить буду. Поставил обычную прямую крестовину с шариками на концах. Навершие сделал массивным. Оно ведь у меня не только для балансировки предназначено, но и в качестве защищённого контейнера для связного устройства. Таким навершием при обратном ходе руки и должной сноровке можно даже череп проломить.

Особое внимание я уделил рукояти, которая должна была не только не сушить руку при ударе, но и не скользить, даже будучи мокрой. Эти проблемы можно было решить с помощью деревянных накладок, вот только абы какое дерево для этого не используешь. Я знал, что наибольшей упругостью обладает древесина тяжёлых и твёрдых лиственных пород, например, тика, граба или амаранта. Можно было, разумеется, заказать нужный материал на Земле и немножко подождать, но я подумал, что и в здешних лесах смогу отыскать что-нибудь подобное. И, что интересно, достаточно быстро нашёл. Выстрагивал накладки сам — вдруг потом их заменять придётся. Руки у меня из правильного места растут, но получилось именно то, что требовалось далеко не сразу, и времени я затратил много. Зато приобрёл навыки, которые с большой долей вероятности не раз понадобятся в дальнейшем.

В общем, через две недели я стал обладателем пары уникальных композитных мечей весом по два килограмма и сразу приступил к тренировкам. Не забывая при этом консультировать товарищей. Во всём, что касалось холодного оружия, я по авторитету среди них к этому времени уже практически сравнялся со школьным оружейником. В частности, я довольно быстро убедил Лену выбрать в качестве парного оружия скимитары — лёгкие и острые арабские режущие мечи, предназначенные для маневренного боя — обычные мечи были для неё всё же тяжеловаты, а сабли я всерьёз воспринимать отказывался.

Лена за эти годы повзрослела и здорово изменилась внешне. Теперь она уже напоминала не маленького подвижного чёртёнка, а некую композицию из Багиры, Нефертити и Дианы-охотницы — двигалась как пантера, обладала статью и красотой египетской царицы, а вела себя с непринуждённостью спустившейся с небес богини.

Когда я дал ей покрутить в руках свои мечи, а потом показал набросок предназначенного для неё скимитара, мир обрушился. Тайфун, в который превратилась соломенноволосая дева, отпустил меня только после того, как набросок был воплощён в два прекрасных изогнутых меча.

Это, действительно было произведение искусства. Клинок, ширина которого у гарды составляла всего четыре сантиметра, плавно расширялся — на двух третях длины (до точки перегиба обуха), где его ширина уже достигала восьми с половиной сантиметров. Далее следовало встречное двустороннее сужение к острию. Изгиб режущей грани напоминал половинку натянутого лука. У гарды он был почти незаметен, а потом, по мере приближения к острию, быстро нарастал. Длина лезвия составляла всего шестьдесят сантиметров. При этом широкие долы, расположенные с обеих сторон клинка, начинались в пяти сантиметрах от гарды и заканчивались в четырёх от острия.

Таким мечом, весящим менее килограмма, можно было срубить дерево или мелко нашинковать свинью. В настоящей битве с этим оружием долго не продержишься — коротковато, но мы наших девчонок в сечу посылать и не собираемся. А вот в короткой сшибке — банду разбойников разогнать или обидчиков наказать по-быстрому, эти мечи вообще невозможно переоценить.

Вот теперь я, наконец, смог возобновить тренировки. Причём Лена, а вслед за ней и остальные члены нашей команды, которые также успели обзавестись аналогичными мечами, часто составляли мне компанию. Первым делом я их всех предупредил, что этими мечами они могут рубить всё что угодно кроме валунов, но есть одно маленькое исключение. Мечи не должны встречаться со своими собратьями. Нет, разрушением им это не грозит, но кому понравится оружие с иззубренным лезвием?

А ещё я в очередной раз убедился в прозорливости Ивана Сергеевича, категорически не рекомендовавшего нам раньше всерьёз фехтовать с боевым оружием. Дело в том, что сейчас нам приходилось изобретать и осваивать совсем другие приёмы, абсолютно не характерные для обычного фехтования. Мы ведь теперь не рубились на мечах, а просто рубили мечи противников.

* * *

Мечи — это, конечно, хорошо. Но Игорь был стрелком. И не просто снайпером, а стрелком от Бога. Он уже знал, что протащить на планету огнестрельное или импульсное оружие ему никто не позволит. А значит, его надо чем-нибудь заменить. Поэтому то, что Игорь взялся за изготовление арбалета, в принципе, никого не удивило. Ну, не устраивают его имеющиеся образцы, хочется человеку взять с собой что-нибудь неординарное — это его право.

Только вот задумка у Игоря была несколько иной. Хороший арбалет бьёт на триста метров. Но это дальнобойность, а не эффективная дальность поражения, которая всегда заведомо меньше. Причём, на много меньше. Во всех случаях, но только не у Игоря, который умел попадать в цель даже на предельной дальности.

Игорю был нужен арбалет, уверенно бьющий на полкилометра. Зачем — он и сам пока чётко не представлял. Просто у него с некоторых пор появилась уверенность, что именно такой арбалет ему обязательно понадобится. А своим предчувствиям Игорь привык доверять. Он не знал, как именно это у него получается, не мог вызвать это чувство искусственно, а что это именно чувство, Игорь уже давно не сомневался. Наверное это началось после того случая десятилетней давности, когда отстрелявшись на стрельбище, он перехватил взгляд высокого коротко стриженого мужчины в полувоенном унике без знаков различий. Встретившись с ним взглядами, Игорь мгновенно осознал, что эта встреча не случайна и в самое ближайшее время его жизнь кардинально изменится. Поэтому, когда спустя некоторое время этот мужчина к нему подошёл, Игорь уже был готов к серьёзному разговору. И, разумеется, согласился перевестись в спецшколу.

Раз нужен будет именно такой арбалет — значит надо его изготовить. Игорь не был оружейником, но с металлом работать умел. А с деревом мы все, включая девчонок, умели вытворять всё, что душе угодно. Игорь сразу решил, что монолук в его арбалете будет из упругой нержавеющей стали, ложе с прикладом из дерева, скорее всего, из местного дуба, а вот над всем остальным следовало хорошенько пораскинуть мозгами.

Это Игорь любил. Покрутить в голове, тщательно обдумать все элементы и сочленения, и только потом, полностью определившись с конструкцией, начинать её воплощение в жизнь. Блочную схему он исключил из рассмотрения сразу. Лук должен быть очень мощным — но, одновременно, предельно простым. Выход из строя любой мелкой детали, которую невозможно воссоздать в условиях средневековья, может поставить жирный крест на дальнейшем использовании арбалета. А значит, таких деталей в конструкции вообще быть не должно. Никаких блоков, тонких осей, подшипников. Об оптических и даже коллиматорных прицелах, требующих тонкой подстройки, также речь идти не может. Всё должно быть простым и надёжным.

Некоторое время он раздумывал над конструкцией натяжного устройства. Не смотря на то, что ноги и руки у него крепкие, в случае отказа от блочной схемы, натяжение стременем может потребовать запредельного усилия. Да что там может, Игорь уже сейчас чувствовал, что сил у него элементарно не хватит. А значит, натяжение надо делать двухступенчатым. Сначала через стремя тянем, а потом вот этот стержень поворачиваем — рычаг — он и в глубоком космосе рычаг.

А вот тетиву лучше взять обычную пластиковую, на основе сшитого полиарамида. Этот материал термостоек, не боится влаги, и служить будет долго. А в прикладе специальный отсек под запасные тетивы можно приспособить. Раз всё понятно — можно приступать к реализации.

Большую часть работ Игорь выполнил сам, благо оборудование в школьных мастерских имелось самое разнообразное, а в некоторых, например, при изготовлении монолука, ему помог школьный оружейник. Дважды в конструкцию приходилось вносить коррективы.

Через две недели арбалет был готов. Полевые испытания оружия показали, что ему требуется ещё одна небольшая, но принципиальная доводка. Оказалось, что при стрельбе на большие дистанции можно использовать только металлические болты, выполненные из упругой стали, а их с собой много не увезёшь. Поэтому, в окончательном, модернизированном варианте арбалета были предусмотрены два способа использования оружия. При стрельбе деревянными болтами с металлическими наконечниками на дистанции до трехсот метров натяжение лука осуществляется только за счёт упора ноги в стремя, а для больших дистанций используются стальные болты и двухэтапное взведение: стремя плюс рычаг.

* * *

Ой, какой, всё-таки, Стёпка дурачок ещё! Не зря говорят, что у парней сексуальное развитие сильно отстаёт от нашего. Такая дивчина по нему сохнет, а он железками своими занят! Я ведь и скимитарами этими дурацкими заинтересовалась исключительно, чтобы с ним больше времени проводить. А он всё за чистую монету принял. С таким упоением эти мечи проектировал, формы для них отливал, смесь прессовал. Хорошие, кстати, игрушки получились, острые. И в руках хорошо сидят, разбирается Стёпа в балансировке. Только вот в девушках ни бум-бум. Семнадцать лет уже обалдую, а на меня смотрит — как будто картину разглядывает. Вижу ведь, что любуется он мной платонически, без всяких задних мыслей. А передние там, похоже, вообще, ещё очень нескоро появятся. Ничего, подожду. Я девушка терпеливая. Но если уж что решила — с пути нипочём не сойду.

Вспомнила сейчас тот случай, происшедший более десяти лет назад, после которого меня в эту школу взяли.

Весной дело было. Повела Вера Львовна после уроков наш класс на экскурсию. Солнышко пригревает, травка на газонах вовсю зеленеет, одуванчики жёлтенькие так и светятся. Настроение у всех приподнятое, идём, смеёмся над Димиными шутками. И вдруг — собачка навстречу бежит. Не совсем, конечно, собачка. Или даже совсем не собачка? В общем, здоровенная такая псина. И вижу я, что-то не так с этой собакой. Бежит она как-то неправильно, язык на всю длину вывалила, слюна из пасти капает. Прямо на нас бежит.

Вера Львовна как увидела её — сразу испугалась, побледнела вся и давай нас в кучу собирать. Да куда ж ей одной — детвора-то мелкая ещё совсем, дурачится. Смешно им, думают, что учительница новую игру придумала. А я вижу, что серьёзно все это. И надо ей помочь — придержать собаку. Вывернулась у неё из-под руки и шагнула навстречу псине.

Я, сколько себя помню, никогда собак не боялась. И они всегда меня слушались, даже когда совсем маленькой была. А эта особенная какая-то — остановилась в метре от меня, и рычать пытается. Низкое такое рычание, прерывистое. Как будто тяжело ей. А глаза яростные и больные одновременно. Так мы и стояли друг против друга, пока что-то не пшикнуло сбоку. Тут собака вдруг обмякла вся и на бок завалилась. А ко мне милиционер подбегает. Присел около меня на корточки и серьёзно так спрашивает, — как же ты девочка эту собаченцию удержать смогла, она же бешенная?

— Да просто, — отвечаю. — Меня собаки всегда слушаются.

Не знала я ещё тогда, что бешеные собаки вообще никого не слушаются, даже собственных хозяев. А на следующий день к нам домой пришёл Иван Сергеевич.

* * *

По мере обучения мы узнавали о планете, на которую планируется наша отправка, всё больше и больше. Необычная нам досталась планета: примерно на треть больше Земли и более холодная. Средняя температура на ней всего + 5 градусов по Цельсию. У нас на Земле + 15, тут на Тэчч + 18. Это всё из-за тамошнего светила. Оно представляет собой не жёлтый карлик как Солнце и Н-Солнце, а оранжевый класса К. Оно на 40 % меньше Солнца и почти настолько же легче. Температура на его поверхности всего 4129 градусов Цельсия. Планета расположена намного ближе к нему, чем Земля к нашему Солнцу — большая полуось орбиты составляет всего 0,4 астрономической единицы, но инсоляция всё равно не велика — примерно 2/3 от земного уровня. Если бы не мощная кислородно-азотная атмосфера, создающая парниковый эффект, тут стояли бы морозы почти как на Марсе.

Я давно запланировал для себя роль этакого визиря, на плечах которого будет лежать экономика — битвы меня не особенно прельщают, пускай ими Стёпа с Игорем занимаются. А вот финансы и всё с ними связанное — это моё. Поэтому при изучении информации по планете особое внимание уделял географии. Земли на этой планете мало — большую часть поверхности занимают льды и вода. Континентов тут всего три, причём два из них, расположенные в полярных районах, целиком скрыты под огромными ледяными шапками. Граница полярных льдов проходит по 76-й параллели. Третий континент, вытянутый с севера на юг в виде гигантской капли, представляет собой бугор из вспучившихся и вставших на дыбы литосферных плит. Вдоль продольной оси континента от самого экватора тянется горный хребет, острые пики которого местами преодолевают пятнадцатикилометровую отметку. По мере удаления от хребта рельеф местности постепенно выполаживается, переходя сначала в плоскогорья, а потом в обширные равнины. Длина континента составляет чуть более двенадцати тысяч километров — начинаясь с узкого мыса в высоких широтах северного полушария он, постепенно расширяясь, пересекает экватор и заканчивается на полторы тысячи километров южнее него. Ширина этого материка в наиболее широкой экваториальной части и вплоть до северного тропика, проходящего немного выше двадцатой параллели, достигает четырёх с половиной тысяч километров. Ближе к северу начинается сужение. Вначале плавное и почти незаметное, потом, начиная с сорок пятой параллели, сужение становится более резким и уже на пятидесятой, где в восточное побережье врезается глубокий залив, ширина континента составляет всего полторы километров. Далее наблюдается локальное расширение за счёт полуострова, нависающего над заливом с севера. При этом с восточной стороны залив прикрыт от океана единственным на планете крупным островом, размером в половину земного Мадагаскара.

Северная оконечность материка, находящаяся за Полярным кругом, представляет собой узкий низменный мыс, в качестве продолжения которого выступает цепочка небольших каменистых островков, уходящая под полярную шапку.

Всю остальную поверхность планеты занимает мировой океан, глубина которого достигает более двадцати километров. Ну, очень много воды. Южная, наиболее широкая часть континента представляет собой пустыню, а субтропики, располагающиеся между двадцатой и тридцатой параллелями — область джунглей, сильно заболоченных со стороны восточного побережья. Севернее расположены лесостепи, которые после сорок пятой параллели переходят в леса, напоминающие сибирскую тайгу. За Полярным кругом ближе к тонкой оконечности материка, расположена область тундры.

Очень даже удачная схема для грамотного хозяйственника. Тут можно такие потоки закрутить! Я уже сейчас начал черновые схемы продумывать. Только вот как тут можно нормальное сельское хозяйство организовать я пока не очень понимаю. Слишком уж год короткий. Планета делает полный оборот вокруг звезды всего за 132 земных дня. Сутки у них, кстати, практически такие же, как на Земле. Вот и получается, что каждый сезон длится всего 33 дня. Ладно, это, в принципе, не мой объект приборки — пусть девчонки разбираются.

Да, про самое главное и не сказал: сила тяжести там всего на 20 % больше, чем на Земле. Наверное, ядро у планеты маленькое. А магнитное поле, наоборот, более мощное.

* * *

Галактическое ориентирование мы изучали факультативно, зачем оно, по большому счёту, прогрессорам, которые ближайшие десятки лет будут находиться на значительно удалённой от галактических трасс планете? Тут и курса прикладной астрономии будет вполне достаточно. Чтобы уметь по звёздам ориентироваться да затмения предсказывать. Луна там имеется и достаточно массивная, а значит и затмения должны быть. Вот только наши мальчишки быстро сообразили, что иначе мы никак не сможем определить, на какую именно планету нас собираются отправить. Конечно, перед самой отправкой нам эту информацию и так предоставят. Но мы-то уже сейчас её знать хотим!

Мы отлично понимали, что в нашей галактике имеется более 400 миллиардов звёзд, и обычным перебором вариантов сами не сможем решить эту задачу до старости, даже если все пятеро будем искать нужное сочетание без перерывов на сон и еду. Искомая звезда, спектр которой нам уже известен, ну никак не может находиться ни поблизости от центра галактики, ни на её периферии. Соответственно балдж и внутренние трёхпарсековые рукава сразу отбрасываем. Большую часть внешних рукавов, находящуюся за пределами коротационого круга — зоны, где скорость звёзд совпадает со скоростью вращения спиральных рукавов — тоже можно не учитывать. Теперь отбрасываем плотные газовые туманностей, оставшиеся после взрывов сверхновых, районы, находящиеся вблизи чёрных дыр, густонаселённые скопления. Остаётся несчастная пара миллиардов звёзд. Тоже много. Но мы ведь знаем спектр! Теперь у нас остался всего миллион с хвостиком. Для ручного поиска и это слишком большая цифра, но мы ведь вручную искать и не собираемся!

Толик написал программу для поиска, ввел в неё имеющиеся у нас данные, после чего мы с Леной запустили эту программу в школьный тактический компьютер. Буквально спустя час результат был у нас в кармане. Ух ты! Это ведь близко совсем, прямо у нас в Орионе. Всего 342 парсека от Земли. Маленькая такая звёздочка в созвездии Лиры.

— Ленка, побежали быстрее, надо ребят порадовать. Только смотри — остальным ни гу-гу.

— Таня, ты меня что, за полную дуру держишь? Я хоть и блондинка, а некоторые вещи получше тебя понимаю!

— Да, ладно, — я хлопнула Ленку по плечу, — дур среди нас по определению быть не может. Их ещё на Земле отсеяли. Бежим к парням.

Мальчишки обрадовались. Стёпка в благодарность даже расцеловал нас обеих. Ленка при этом покраснела как рак. Бедная девочка. Втюрилась в Стёпу по самое не балуй, а этот обормот до сих пор умудряется ничего не замечать. Может подсказать ему? Нет, лучше не буду. Пусть у них всё естественным путём развивается.

Только потом мы узнали, что сегодня наша команда сдала ещё один негласный экзамен. Остальные две группы тоже вычислили свои планеты, но мы были первыми.

* * *

Вот и всё. Школа закончена. В торжественной обстановке нам выдали дипломы о высшем профессиональном образовании по специальности "Прогрессирование цивилизаций хомо сапиенс, находящихся на средневековом уровне развития", присвоили квалификацию "Прогрессор", внесли в личные чипы отметку: гражданин I категории прим СРГ планеты Земля; и предоставили двухнедельный отпуск с выездом на родину.

Все это, кроме, разумеется, категории гражданства, не было для нас сюрпризом, так как сомнений в том, что мы сможем успешно окончить школу, у нас за всё время обучения не появлялось. А вот получить в восемнадцать лет высшую категорию гражданства мы никак не рассчитывали. Всем жителям Союза Российских государств при достижении ими возраста в двадцать один год и наличии среднего образования присваивалась третья категория. Вторую присваивали в двух случаях: после получения высшего образования; при службе на постоянной основе в государственных структурах: милиции, армии, флоте, службах спасения. Если человек, работающий в государственных структурах, получал высшее образование, ему присваивалась первая категория. Ну, а подкатегория прим (без ограничений) присваивалась только наиболее ответственным и высокопоставленным сотрудникам государственных структур, чей личный вклад в деятельность государства был наиболее значимым.

Разумеется, мы сразу же по окончании торжественной части обступили Ивана Сергеевича — как, почему, не ошибка ли это?

— Нет, ребята, — тепло и немного грустно улыбнулся нам директор школы, — это не ошибка, это аванс. Вам на протяжении десятков лет придётся заниматься очень сложной, грязной и смертельно опасной работой. Круглосуточно, без каких бы то ни было выходных и отпусков. И сможете ли вы после всего этого вернуться домой, не знает никто. Так что со спокойной совестью пользуйтесь предоставленными вам привилегиями. А теперь расслабляйтесь. Выпускной вечер — это дело святое. Отпуск у вас начинается только с завтрашнего дня. Так что домой утром поедете, а сегодня празднуйте.

* * *

Окончание школы мы праздновали всем выпуском. За одним длинным столом собрались 15 прогрессоров, ещё утром бывшие обычными старшеклассниками. Не совсем, конечно, обычными. Можно даже сказать уникальными — очень мало школ могут похвастаться тем, что их ученики за одиннадцать лет получают не только среднее, но и высшее образование. И это даже без учёта спортивных достижений. Нам ведь запрещено было участвовать в чемпионатах мира и олимпиадах, так как это неминуемо привело бы к резкому скачкообразному изменению целого ряда мировых рекордов — чересчур уж иначе мы двигались и куда совершеннее владели своим телом. Ну, и просто не совершали лишних движений. Вообще.

Директор и преподаватели решили нас не смущать и, не смотря на настойчивые приглашения, все как один отказались придти на выпускной вечер. Впервые за всё время обучения на столе имелись крепкие алкогольные напитки. Разумеется, в небольшом количестве, но для нас важен был сам факт их наличия. Нет, в маленьких дозах алкоголь присутствовал в нашем рационе постоянно, квас, например, или кефир. В дальнейшем ведь могло всякое случиться — средние века ни в малейшей степени не относятся к периодам, в которые преобладал трезвый образ жизни. Поэтому организм должен был успеть привыкнуть к алкалоидам и научиться их разлагать.

Тимофей, разумеется, принёс с собой гитару, мы славно попели, на горячительное никто не налегал, но настроение всё равно было приподнятым, а потом, когда начались танцы, Лена под каким-то надуманным предлогом утащила меня в общежитие, где у нас всё и случилось.

Глаз мы в эту ночь так и не сомкнули. А утром, наскоро позавтракав и покидав вещи в сумки, мы поспешили на станцию. Вещей у меня с собой было всего ничего — кое-какие сувениры для родителей, да немного местных фруктов. Всё это отлично уместилось в небольшом рюкзачке, который я пристроил на спину.

Портал на бывшем Запретном континенте был совсем маленький. Каким образом Иван Сергеевич смог договориться о его создании, я до сих пор не представляю, хотя особо этим вопросом и не заморачиваюсь. Мы за эти годы успели неоднократно убедиться, что ему в нашей галактике доступно практически всё. Возможно, не решаемые проблемы существовали и для него, но мы о таковых ни разу не слышали. До Новосибирска я добирался с пересадкой, так как прямых транспортных путей через балдж не существовало. Прибыв на место и пройдя контроль, я взял такси до Ленинграда и во время полёта смог минут сорок поспать. Попросил высадить меня за несколько кварталов от дома. Хотелось немножко прогуляться, зайти в магазин — Новый год был уже на носу, да и вообще на обычных людей посмотреть хотелось.

Посмотрел. Люди как люди. Только вот суетливости в их движениях многовато. А некоторые, наоборот, заторможенные слегка — с каким-то отсутствующим видом ходят, как будто их сознание находится где-то далеко и занято чем-то очень важным. Часть из них при этом ещё и разговаривает. Присмотревшись, я обнаружил, что они, таким образом, общаются через сеть, просматривают видеофайлы, слушают музыку. Ну, музыку я ещё могу понять, но неужели всё остальное тоже нужно на ходу делать? И о чём можно болтать без перерывов? Хорошо ещё, что в процентном отношении таких не слишком много. Большая часть, всё-таки, выглядит нормально.

Зашёл в продуктовый магазин. В винном отделе никого нет. Посмотрел каталог — в винах я всё равно не разбираюсь, так что решил взять пару бутылок Звёздного шампанского и одну Арарата — для отца. И сходу получил отказ.

— Иди мальчик отсюда, 21 год исполнится — придёшь. А несовершеннолетним мы алкоголь не отпускаем.

— Мне можно уже, — говорю и чип к контроллеру подношу.

Глянула продавщица на экран и сразу у неё выражение лица изменилось.

— Извините, — говорит, — на лице то у вас не написано. — А я смотрю — мальчик. Вы очень молодо выглядите. Много через порталы ходить приходится?

— Бывает — отвечаю. Расплатился, списав с чипа необходимую сумму, бутылки сложил в пакет и, поблагодарив продавщицу, двинулся к выходу. А на крыльце меня перехватили.

Двое парней — на вид лет 19 — 20. Оба длинноволосые, попахивает от них чем-то резким и одеты не слишком опрятно, у одного кольцо в ухе, у второго целых два на пальце. Смуглые. Фигуры плотные, но рыхлые.

— Слышь, парнишка, — это тот, у которого в ухе кольцо — зачем тебе столько бутылок? Надо делиться! А ну-ка покажи, что у тебя там — и руку к пакету тянет.

Я его руку перехватил аккуратно чуть выше запястья, поднял до плеча и совсем немножко в его сторону наклонил.

— С какого, — спрашиваю, — перепуга я с тобой делиться буду? Ты мне сват или брат?

Вижу, парень с лица спал немножко — дёргается, выгибается, а рука на месте. Пальцы только белеют. Он второй рукой за неё ухватился. Думал, наверно, что двумя сможет с моей левой рукой справиться. Нет, мало каши ел. Второй парень, похоже, ещё ничего не понял. И с другой стороны ко мне лезет. А у меня правая рука занята — пакет с бутылками в ней. Ну, это не страшно. У меня ведь ещё две ноги свободны. Приподнял я правую да помотал её немножко перед его носом. Проняло. Отступил назад с выпученными глазами.

Тут и милиционер подошёл, за руку его перехватил.

— Что? — спрашивает по-доброму так, — опять хулиганите? Никак угомониться не можете? Ну, пойдём в отделение.

Я своего отпустил, а милиционер его тут же перехватил за шкирку.

— У вас, — спрашивает, — нет претензий? А то я припоздал немножко.

— Нет, — говорю, — всё нормально.

— Проездом в наших краях?

— В отпуске.

— Ну, отпуск — это святое. Отдыхайте. Я этих друзей сам оформлю. Совсем охламоны от рук отбились. Буду их на общественно-полезные работы оформлять. Суток на 15. Вы не думайте, у нас подобное редко бывает.

— Да я ничего такого не думаю. Просто, хорошо, что они именно меня встретили. Без неприятностей обошлось.

— Точно. Спасибо, что придержали их, до моего прихода. Извините, но мне пора. Надо оформлять этих субчиков.

Милиционер поддернул обоих и уверено двинулся в сторону отделения, располагавшегося через два квартала на другой стороне улицы. Одного из неудачливых грабителей он вёл перед собой, придерживая за шиворот, а второго тащил за руку. Я ещё некоторое время смотрел им вслед — больно уж живописно выглядело конвоирование, потом вытер левую руку прямо о комбинезон и, уже никуда больше не заходя, направился в сторону дома.

* * *

Новогодний праздник в нашей семье всегда считался одним из самых главных. Все собирались вместе, наряжали ёлку, накрывали праздничный стол. А в этот раз ещё и я неожиданно приехал, не предупреждая заранее. Тем больше было радости.

Ёлка к моему приходу уже стояла, подмигивая огоньками гирлянд, а на столе высилась горка абхазских мандаринов — другие мама не признавала.

Отцу я подарил изготовленный своими руками охотничий нож с композитным лезвием, маме — натуральную тэччанскую шаль — таких больше в галактике нигде не делают, старшей сестре — Кате — парочку небольших, с голубиное яйцо, тэччанских же алмазов необычно глубокого синего цвета — пусть у хорошего ювелира серьги закажет. Фрукты выставил на стол. Туда же определил и обе бутылки шампанского, а бутылку Арарата презентовал отцу.

— Звёздное, — умилилась мама, — зачем ты Стёпочка такое дорогое покупал? Мы могли бы и обычного французского попить.

— Нет уж мама, сегодня мы будем пить настоящее российское шампанское. Я окончил школу и через две недели уезжаю. Надолго.

— Как надолго? А дальше учиться ты, что, не собираешься? Надо ведь высшее образование получить!

— Мама, ты ведь знала, что я учусь в очень необычной школе. Я уже получил высшее образование.

— Ты хочешь сказать, что у тебя уже первая категория, — вмешался в разговор отец.

— Выше бери, папа — первая прим.

— Так, а вот с этого момента поподробнее, — отец присел на стул напротив меня. — Расскажи-ка сынок, куда именно и на какой срок ты едешь?

— Куда именно сказать не могу даже тебе. И ты знаешь почему. Но это не очень далеко от Земли. Всего несколько сотен парсеков. А на какой срок я и сам пока не знаю. Может быть десять лет, а может и все двадцать. Порталов на этой планете нет, и появятся они там очень не скоро. Так что ездить в отпуска не получится, и связь с вами придётся держать через школу.

— А напрямую не проще? — удивилась сестра, — школа то ваша на той стороне галактики — это какие ж концы получатся?!

— Расстояние в данном случае не имеет значения. У нас там, на орбите будет ретранслятор мгновенной связи с выходом на ближайший портал. А дальше всё пойдёт через циклоперидов по цепочке.

— Так это ведь страшно дорого!

— Не волнуйся, все расходы по обеспечению связи берёт на себя государство. Но совесть иметь надо и не злоупотреблять этим.

— Понятно, — отец некоторое время помолчал. — Ну ладно, мы с мамой ещё тогда десять лет назад понимали, в какую именно школу тебя отдаём. Просто не думали, что это всё так быстро случится. Когда едешь?

— Через две недели.

— Так у нас ещё полно времени. А вот Новый год скоро уже, и до него совсем мало осталось. Ну-ка быстро за стол все, через две минуты куранты бить начнут, а у нас ещё даже шампанское не открыто!

* * *

Отпуск пролетел незаметно. Провожали меня всей семьёй до самого Новосибирска. Мама и папа грустные, а братишкам весело — можно новые места посмотреть, себя показать. Маленькие ещё, не понимают, что я очень-очень надолго уезжаю. Поцеловала их всех на прощанье, мама — в слёзы, а я и сама с огромным трудом на одной силе воли сдерживаюсь, понимаю, что ещё чуть-чуть и тут такое начнётся — с моими-то способностями. Нельзя мне эмоции проявлять. Чревато это. Махнула им рукой и бегом за дверь. И только там, под защитой керамобетонных стен и инопланетных технологий, смогла расслабиться и разрешила себе немножко всплакнуть. Самую малость, просто, чтобы отпустило. Нельзя мне с мальчишками в таком состоянии встречаться.

Всё, хватит — слёзы вытерла, привела себя в порядок, выдохнула и, набрав код пересадочной станции, шагнула через мембрану. На Тэчч я добралась, уже полностью успокоившись.

Сразу прошла в кабинет директора школы. Игорь с Толиком были уже там. А буквально через десять минут и Ленка со Стёпой нарисовались. Футы-нуты — за ручки держатся, лица у обоих счастливые. Аж светятся изнутри. Как же не вовремя их накрыло! Переглянулась с Иваном Сергеевичем. Он мне кивнул успокаивающе — вижу, мол, разберёмся.

— Раз все собрались, будем начинать, так как времени у нас осталось немного, — Иван Сергеевич оглядел наши вмиг посерьезневшие лица и продолжил. — На орбиту вас забросит "Циолковский" — дальний крейсер разведывательного управления ВКС. Высадку произведёте в ночное время с помощью индивидуальных посадочных капсул. Каждая из них может взять на борт двести килограммов полезного груза, так что сразу прикиньте, что именно из вещей, оружия и специального оборудования вам потребуется в первую очередь. В дальнейшем мы будем отправлять вам посылки со всем необходимым, но это будет происходить не часто. Сами должны понимать, что из-за всякой мелочи никто специально гонять корабль не будет. Да, высаживаться будете в разных местах — группа из пятерых чужеземцев с необычным вооружением и экипированием сразу привлечёт излишнее внимание. Легендировать пары и одиночек намного проще. Какие у вас есть предложения?

— Можно я с Леной пойду? — первым отреагировал Стёпа.

— Нельзя! Степан, ты уже достаточно взрослый, чтобы самому это понять. Выключи эмоции и включи голову. Сообразил?

Ничего себе всплеск! Целый фейерверк эмоций. Но молодец — быстро взял себя в руки.

— Вы правы, Иван Сергеевич, нельзя нам с Леной сейчас вместе отправляться. Не то у нас состояние. Тетерев в период токования слеп и глух, его можно голыми руками брать. Сейчас мы с ней по отдельности в разы сильнее будем, чем, если в паре пойдём.

— Это хорошо, что ты сам всё понял. Может, теперь сможешь правильное решение принять?

— Девочек тоже нельзя вместе отправлять — размышлял вслух Стёпа.

— Почему это нельзя? — вскинулась Ленка, — из нас с Танюхой отличная пара выйдет.

— Потому, что не ходят там женщины парами и поодиночке тоже не ходят, — я почувствовала, что Стёпа уже принял решение. — Пойдёшь с Толиком. Он купец странствующий, а тебя в качестве телохранительницы с собой взял. К такой легенде очень трудно докопаться. А Таня с Игорем пусть идёт. Он будет охотника изображать, а Таня его подружку. Тоже отлично в роль вписываются. Ну, а мне одному придётся добираться. За младшего сына провинциального дворянина всяко сойду.

— Неплохо придумано, — похвалил Стёпу директор школы, — мне кажется, что можно брать за основу. Другие мнения есть?

— Насчет купца — это ты хорошо придумал, — поддержал Стёпину идею Толик, — только вот потом ты мне из ревности секир-башка не сделаешь?

— Если руки не будешь распускать — уцелеет твоя башка. Она для нашей команды очень большую ценность представляет.

Мы с Игорем тоже согласились, что роль охотников нас полностью устраивает. После окончательного утверждения легенд занялись конкретикой — где именно будем высаживаться и как экипироваться.

* * *

*

Планы высадки мы обсуждали между собой ещё до отпуска. Но все они основывались на командных действиях. Мы уже и роли успели распределить. А тут такой облом. И главное — Лена пойдёт не со мной, а с Толиком. Теперь нужно сходу перестраиваться.

Оконечности континента мы в качестве мест для высадки не рассматривали изначально. Южные пустынные области почти не заселены — небольшие племена кочевников, редкие охотники. Государств там нет, да и пригодных для жизни оазисов совсем мало. В дальнейшем в этих местах можно будет построить космодром, но в ближайшее время они никакого интереса для нас не представляют.

Субтропики, наоборот, густо заселены, вот только население там, мягко говоря, находится на более низком уровне развития, чем в центральной части континента. Дикари — одним словом. Их будем подтягивать на втором, а, скорее всего, даже на третьем этапе. Сейчас нам в субтропиках делать нечего.

В тундре нам тем более не имеет смысла высаживаться. Оленеводы там развиты куда лучше южных дикарей, зимой (а она у них куда больше полугода) на санях ездят. Вот только уклад там до сих пор родово-племенной.

Остаются леса, лесостепи, горы. Там уже есть государства. Разные. От небольших княжеств лесовиков и горцев до Галинии с населением более полутора миллионов человек, занимающей две трети лесостепной зоны восточного побережья. И остров. Это отдельная песня. Не совсем Тортуга, конечно, но где-то близко. Ну, очень привлекательное место.

На западном побережье холоднее и народ там более суровый. С восточной стороны хребта, напротив, условия значительно комфортнее, да и народу проживает существенно больше. В общем, есть из чего выбирать. До отпуска мы рассматривали два основных варианта высадки: в непосредственной близости от Ашама — столицы Галинии и на острове. Сейчас же, с одной стороны всё усложнилось, а с другой — появились дополнительные возможности. Разделившись, и действуя параллельно, мы сэкономим время и сможем добиться существенно большего.

Итак, диспозиция следующая. Я высаживаюсь на левом берегу Волхона — второй по среднегодовому стоку реки восточного побережья, по которой проходит южная граница Галинии. Легенда — младший сын владетельного князя из горных районов Ситока — небольшого государства, расположенного по другую сторону Волхона в его верхнем течении. Переплыл реку на лодке в поисках лучшей доли. У отца есть ещё два сына, поэтому дома перспективы для роста отсутствуют. Минус в том, что мне придётся на своих двоих (лошадей тут не водится) преодолеть полторы тысячи километров. Если, конечно, строго по прямой двигаться. По факту ещё больше окажется. Ну, а плюс в том, что к столице я подойду уже не в одиночестве.

Далее. Игорь и Таня высаживаются в горах на западной границе Галинии. И не особенно торопясь двигаются на восток к Ашаму. Легенда — пришли через перевал с западного побережья. Зачем? А захотелось. Люди они свободные и не бедные. У себя в округе всё интересное уже посмотрели. А с этой стороны гор ещё ни разу не были.

Толик с Леной высаживаются на восточном побережье острова. Корабль, мол, ночью на рифы наскочил и разбился. Спастись удалось только им двоим. Обосновываются на острове, организуют там факторию или торговый дом. А в Ашаме появляются спустя некоторое время, приведя туда эскадру.

Ровно через местный год собираемся все вместе в столице Галинии и совместными усилиями берём власть над страной в свои руки. Дальше будем действовать по обстоятельствам. Года за три-четыре превращаем страну в процветающую и начинаем тем или иным способом присоединять к ней соседние. Еще лет через десять, основательно закрепившись на восточном побережье, можно будет заняться западным.

Иван Сергеевич план одобрил, но предложил не зацикливаться на сроках, и воспринимать их только в качестве ориентировочных. Выглядит, мол, это всё в теории очень красиво, но как дело пойдёт на практике сейчас никто точно сказать не сможет.

— Или сможет? — задал он, казалось бы, риторический вопрос, заинтересованно глядя при этом на Игоря. — Что скажешь?

— По срокам ничего сказать не могу — Игорь, ничуть не смущаясь, посмотрел директору прямо в глаза, — но чувствую, что предприятие наше должно выгореть.

— Вот и славно. Значит, принимаем ваш план. Экипируйтесь в соответствии с заявленными легендами. Мастерские школы в вашем распоряжении. Но не затягивайте — до старта "Циолковского" осталась всего неделя.

* * *

Стёпе хорошо — у него вся экипировка воинская. А нам с Таней придётся большую часть предметов двойного назначения делать. Хорошая мне напарница попалась, без закидонов. Большинство земных девушек рассматривало бы одежду как модные тряпки, оттеняющие их прелести. Им важнее всего — как они выглядят в ней. А для Тани, куда большее значение имеют практические аспекты. Безопасно ли в этой одежде будет, достаточно ли тепло. Комфорт, разумеется, ей немаловажен, как и любой женщине. И это правильно — одежда должна быть удобной. Вот только он не должен превалировать над утилитарными функциями. Как она выглядеть будет — тоже важно, но в другом ключе. Обычно девушки стремятся выделиться из толпы. А у нас обратная задача — не выделяться.

Так что притираться и искать общий язык мне с ней не потребовалось. Взаимопонимание значительно упрощает любое совместное дело. А достичь его с Таней очень просто — достаточно не пытаться её подавлять. Поэтому готовы мы были значительно быстрее остальных. Говорят, что одна голова хорошо, а полторы лучше. У нас при объединении две получалось. А иногда и несколько больше. Такой эффект синергическим называют. Когда результат сложения больше суммы оказывается.

В горах холодно — значит, нужен плащ. Только не обычный, а многофункциональный. Первое из требований Витрувия (был в глубокой древности на Земле такой архитектор) — прочность. Значит, в ткань кроме шерсти надо добавить арамидных волокон. Да не простых, а дополнительно армированных нанотрубками. Чтобы не только от режущих ударов защищала, а могла держать и колющие.

Второе требование — польза. Плащ должен защищать от ветра, дождя и снега (там это часто одновременно бывает); не мешать при ходьбе и легко сниматься; иметь достаточный размер, чтобы на ночь в него завернуться, так как одеял с подушками мы с собой брать не будем. Вывод — требуется бурка. Это такой безрукавный плащ из мохнатого войлока. В нашем случае технология изготовления немного другая будет, но это не принципиально.

Третье, последнее требование триады — красота. Тут уже всё в Таниных руках. Чтобы бурка не мешковатой казалась, а изящно-стремительной, хищной. На такое не каждый способен, но Таня справится.

Теперь обувь. Сапоги однозначно. Кожаные. Пусть не слишком высокие будут, примерно до колена. А вот подмётку толстую надо — по камням ходить придётся, и каблук невысокий, но широкий. Кожу возьмём телячью, но обработаем её таким образом, чтобы по прочности носорожьей не уступала. Пусть дышит, но воду не пропускает.

Далее шоссы — узкие облегающие штаны-чулки, сшитые из эластичного сукна, соединённые в единое целое с помощью клиньев. Таня в них будет несколько шокировать местных дам, но не слишком. Не одобряются там подобные женские наряды, но и прямые запреты на них отсутствуют.

Завершают экипировку однобортный жакет до середины бедра для Тани и приталенный полукафтан для меня. И, разумеется, шляпы. Куда же без них? Не простолюдины чай.

Оружия решили много не набирать. Мы ведь путешествовать собрались, охотиться, а вовсе не воевать. Арбалет свой я, разумеется, возьму. По кинжалу хорошему прихватим. Чтобы на поясе висел и в ногах не путался. Мелочёвку всякую метательную. И достаточно. А вот стрел к арбалету надо будет побольше взять. Второй колчан Таня понесёт.

* * *

Экипировка у меня была продумана заранее. К двум полуторникам лучше всего подойдёт кольчуга и конический шлем с открытой бармицей и коротким носом. И никаких лат. Это ведь не только лишний вес, но и скованность движений. Ведь моё преимущество именно в скорости, поэтому доспех требуется максимально облегчить.

Никакой стали для шлема! Обойдусь высокопрочным титановым сплавом. Побольше ванадия, хром, немножко железа, кремний, молибден. Обязательны двойной отжиг для увеличения вязкости и старение. При общем количестве легирующих добавок в 45 % можно будет временное сопротивление до пары гигапаскалей подтянуть. И хороший кожаный подшлемник изнутри закрепить. С растяжками. Чтобы не ошеломило при случайном попадании по кумполу.

А вот кольчугу лучше из стальных колец сделать. Просто диаметр проволоки возьмём поменьше. Нержавеющие стали сейчас на любой вкус имеются. Длина пусть будет до середины бедра. И жилетку в качестве поддоспешника надо продумать. Что-нибудь мягкое, упругое и с хорошей диссипацией энергии удара. Сразу в голову не приходит, надо будет с оружейником посоветоваться. Нужно что-то простое, причём такое, которое стирать можно. Не хочу, чтобы от меня потом за километр разило.

Теперь нужно решить, куда я буду вещи складывать. Ничего типа перемётной сумки или вещмешка брать нельзя. Руки во время схватки должны быть свободными. А если сумку на землю сбросить, так ведь уволокут же, пока дерёшься.

Мечи я собираюсь за спиной носить. Крест-накрест, так, чтобы рукояти сантиметров на 15 над плечами возвышались. Может быть, совместить их крепление с небольшим кожаным ранцем? Пожалуй, это именно то, что мне нужно.

* * *

Экипировка? Оружие? Меня эти вещи меньше всего интересуют. Пусть экипировкой Лена занимается. Мечи, кстати, у неё уже есть. А я озабочусь более важными вещами — деньгами. Образцы тамошних монет у нас имеются, надо оперативно их производством заняться. Я с собой золото возьму. В поясе. Кошельки — это приманка для воришек. Серьёзные люди деньги в поясах носят.

Монеты я уже исследовал. Примесь серебра в них почти 10 %. Надо даже чуть больше добавить, чтобы не так подозрительно было. И состарить их хорошенько. Причем делать надо погрубее и так, чтобы друг от друга монеты отличались. И не только по весу, но и внешне — вмятины, выщерблены, разная степень потёртости. Румата у Стругацких как раз на золоте и погорел. Слишком чистое оно было. Мы его ошибок повторять не будем.

Ещё надо бриллиантов с собой взять. Завтра слетаю в кальдеру, наберу там алмазов помельче, ограню их и отшлифую слегка. Грубо, но не слишком. Так, чтобы видно было, что хоть и кустарь делал, но ювелир.

А ребятам золота вообще не нужно с собой брать. Откуда оно у мелкопоместного дворянина и пришлых охотников возьмётся? Пусть лучше серебряные монеты с собой возьмут. И не слишком много. Сами они вряд ли этим озаботились, поэтому, скорее всего мне придётся и для них монеты изготавливать. Ну, ничего, справлюсь.

Кстати, надо будет и чётки себе заодно сделать. Из блестящих стальных шариков. Причём крупных, чтобы, в крайнем случае, их и в качестве кистеня можно было использовать.

* * *

И почему я ничуть не удивилась, что Толик все заботы об экипировке на меня свалил? Может быть потому, что привыкла уже к его причудам? Вот Стёпа никогда бы со мной так не поступил. Какие же они всё-таки разные! Ничего, разрулю как-нибудь и эту ситуацию. Кстати, Игорь с Таней наверняка уже что-нибудь придумали. Надо сходить посоветоваться с ними и нечто похожее сотворить. Покрой другой сделаю, Толя у меня всё же купец, а не охотник, а вот ткани можно аналогичные использовать.

Пока я только с сапожками для себя определилась. А Толику туфли пошьём. С пряжками. Я такие на голографиях видела.

Ой, забыла совсем. Нужно будет завтра на соседний континент смотаться — дорожную аптечку собрать. Мази там, притирания всякие. У тэттчан в этом плане наработки земной уровень на две головы опережают. Прививки нам тут сделают, и регенерационные способности после частых прохождений через порталы в последнее время ощутимо выросли, но там ведь и травмы наверняка будут. Полностью без них обойтись, нипочём не получится. А медицина там ... Поэтому рассчитывать нам придётся только на себя.

* * *

Неделя пролетела очень быстро, но мы всё успели. Иван Сергеевич проводил нашу группу до самого портала. Обнял на прощанье всех по очереди, пожелал ни пуха, ни пера.

В этот раз на Землю мы не попали, так как с пересадочной станции отправились сразу на Луну. Так что посмотреть на прощанье на голубой шарик нам удалось только через кварцевое стекло панорамного экрана космопорта. Может быть так даже лучше. Девочки и без этого в расстроенных чувствах. Нет, внешне они этого не показывают, но Лену я последнее время очень хорошо чувствую, а у Тани... Проскакивает иногда у Тани.

Вот и рейдовый катер с "Циолковского" подошёл. Быстренько загрузили сумки. Благо тут на Луне они почти ничего не весят. Заняли места в пассажирском салоне. Еле слышное гудение насосов, выкачивающих воздух из шлюза, быстро стихает — в вакууме звуки не распространяются. Мягкий толчок, и ускорение прижимает нас к спинкам кресел. Внизу быстро уменьшается купол пассажирского терминала, горизонт раздвигается в стороны, в поле зрения попадают всё новые и новые цирки.

На переднем экране на звёзды наползает огромная веретенообразная тень галактического крейсера. Она быстро приближается и уже через минуту занимает полнебосвода. Внезапно мир переворачивается: Луна занимает место вверху, а крейсер уходит вниз. На самом деле с миром ничего не случилось, это катер развернулся в противоположном направлении. Короткое торможение вновь на несколько секунд прижимает нас к спинкам кресел. Ну, вот и всё — еле заметно подрабатывая маневренными двигателями, катер медленно входит в шлюз. Экраны гаснут. Чавкают фиксаторы, надёжно закрепляя атмосферное судёнышко в кильблоках.

Мы пока ещё сидим в креслах — ждём, пока ангар заполнится воздухом, самотёком поступающим из воздуховодов шлюзовой цистерны. Наконец давление выравнивается и над люком вспыхивает зелёная лампочка. Вот теперь можно выходить. Подхватываем сумки и, цокая по палубе магнитными фиксаторами, надетыми прямо поверх обуви, направляемся к проёму отъехавшей в сторону двери.

Не смотря на то, что почётный караул отсутствует (Толик шутит, что число сегодня нечётное), нам оказана высокая честь — командир крейсера лично встречает нас у трапа. Представляется — капитан первого ранга Александр Константинович Измайлов. Мы в ответ называем лишь свои имена. Каперанг имеет очень высокий допуск, но даже ему знать наши фамилии не обязательно. Александр Константинович это отлично понимает и не обижается. Лично провожает до выделенной нам двухкомнатной каюты люкс класса, расположенной на первой палубе командного отсека.

Краткий инструктаж он проводит прямо в каюте. Так, мол, и так, уважаемые гости, ваши контакты с экипажем крейсера полученной мной инструкцией не предусмотрены, а потому вам придётся сидеть в этой каюте безвылазно до самого пункта назначения. Все мыслимые и даже немыслимые условия для этого в каюте имеются. Продержаться вам тут предстоит аж двое земных суток, так как в первый межзвёздный портал мы сможем войти только за орбитой Плутона. Такие уж порядки в Солнечной системе. Каюта имеет пассивный выход на навигационную систему — можете любоваться окрестностями; интерком также одностороннего действия. Для экстренной связи со мной на пульте имеется красная кнопка. Надеюсь, что вы люди сознательные и воспользуетесь ей только в действительно крайнем случае.

На этом инструктаж был закончен, и каперанг, пожелав нам спокойного полёта, удалился. Две комнаты на пятерых. Одна из них оборудована двумя просторными раскладными диванами, а вторая тремя. По-видимому, изначально предусматривалось, что одна из комнат будет предназначена для девочек, а вторая, соответственно, для мальчиков. Но тут мы сразу внесли свои коррективы. Мне даже уговаривать никого не пришлось. Просто Таня, оглядев предназначенную для нас жилплощадь, заявила, что так уж и быть перекантуется двое суток в обществе мальчиков. Тем более что в паре с одним из них ей в самое ближайшее время предстоит по горам лазить, а второго (Толика) она вообще не привыкла стесняться.

Благодаря этому мы с Леной сразу заняли меньшую из комнат, зафиксировали межкомнатную дверь и больше не открывали её ни разу до самого прибытия крейсера в систему Кеплера 442.

* * *

Футы-нуты, я понимаю, что дело молодое, впереди расставание, всё такое, но оторвались Лена со Стёпой напоследок, пожалуй, даже с некоторым перебором. Когда дверь в их комнату, наконец, отворилась и они вышли к нам, вид у обоих был до крайности утомлённым. Но довольные. Стёпа выглядит как кот, объевшийся сметаной, а Лена, вообще, тихо млеет, такое впечатление, что не осознала ещё, что до расставания с милым времени совсем чуток осталось.

А внизу под нами медленно поворачивалась огромная, на треть больше Земли, голубая планета. Белая вата облаков, вода и лёд — ни клочка суши. Континент прячется где-то на ночной стороне. Всё правильно — мы и должны высаживаться ночью.

Ожил интерком. Александр Константинович предупредил, что спустя полчаса зайдёт за нами и надеется увидеть всех уже переодевшимися.

Пора так пора. Одевание и подгонка снаряжения много времени не заняло, свою одежду мы покидали в освободившиеся сумки. После возвращения "Циолковского" в Солнечную систему их доставят в Школу. Будут они там на вещевом складе храниться до нашего возвращения. Если оно состоится. Нет, нельзя об этом думать, обязательно состоится.

А вот и каперанг. Красивый статный мужчина. Настоящий космический волк. Резкий профиль, короткий ёжик когда-то иссиня чёрных, а теперь полуседых волос, чёрный комбинезон, сидящий как влитой на мощной спортивной фигуре. Сколько ему лет сразу и не скажешь — он ведь через порталы регулярно шастает. Может быть семьдесят, но вполне возможно и за сотню. Выглядит сурово, а взгляд добрый, жалостливый. Сущих детей, почитай, на чужую планету отправляет. В средневековье.

Только мы ведь детишки непростые. И тут ещё не ясно до конца, кого именно жалеть надо: нас или планету. Я-то, вообще, по натуре девочка мирная. Сама на людей не бросаюсь и не кусаюсь даже. Пока меня не обижают. А вот если кто ко мне по-плохому, с нехорошими намерениями — то тут уж обижайтесь, не обижайтесь, а не виноватая я. Мало никому не покажется.

Опять идём по пустым коридорам в сопровождении каперанга. Вот и десантный отсек. Полётные задания в компьютеры капсул уже введены. Прощаемся. Устаиваюсь в ложементе десантной капсулы, закрепляю ремни. Перед глазами имеется несколько информационных панелей, но рукоятки управления отсутствуют — весь полёт будет проходить в автоматическом режиме. Кнопок всего две: зелёная — для открывания люка, и красная — включение механизма самоуничтожения капсулы. Дело в том, что эти капсулы одноразовые. После доставки нас на планету они самоуничтожатся.

Люк закрылся, и тут же включилось неяркое освещение. Чистая психология — очень страшно лететь в неизвестность в закрытом тёмном гробу. А когда есть свет, перед глазами какие-то приборы имеются, по которым скорость и высоту полёта отследить можно, вроде уже и не так страшно. А вот и прощальный вышибной пинок — поехали!

Часть 2. Путь воина

Veni, vidi, vici.

(Пришёл, увидел, победил.)

Гай Юлий Цезарь

Мягким приземление капсулы, наверно, смог бы назвать только профессиональный десантник. Я к ним всяко никаким боком не относился — первое десантирование, чай, поэтому сквозь зубы (надо же, уцелевшие) высказал всё, что думал о тех умниках, которые предложили в качестве посадочной площадки дубраву использовать. Ну, конечно, тут моё приземление никто не увидит, — какие ночью в дремучем лесу свидетели? Да и капсуле глубоко по барабану куда падать. Она и о голую скалу нипочём не расколется. А деревья — они же мягкие! Ну, да, мягкие. И упругие вдобавок. Капсула их, наверно, шесть или семь на пути встретила. Так что я на собственной шкуре ощутил всю глубину научного труда: "Что такое рикошет и как с ним бороться".

Ну, ничего, рёбра и зубы целы, сотрясения мозга тоже вроде бы не наблюдается, посмотрим, куда меня занесло. Давлю на зелёную кнопку. Осторожно, двери открываются. Нда, свежо тут. От реки сыростью тянет. И не видно вокруг ни зги. А если свет выключить? Так немножко получше: небо видно, тёмные силуэты деревьев вокруг колышутся. И нет ни малейшего желания наружу вылезать. Все нормальные люди по ночам спят. Мне, конечно, до нормального человека далеко, но спать, тем не менее, тоже хочется. Две предыдущие ночи нам с Леной не до сна было и сейчас глаза ощутимо слипаются. В общем, я баиньки. Утро вечера мудренее.

Разбудили меня солнечные лучи, пробивающиеся сквозь колышущуюся на ветру листву. Ну, не солнечные, конечно. Тут на Андане местное светило, известное на Земле как Кеплер 442, называют Анд. Надо и мне перестраиваться. А то ляпну нечаянно, и как потом объясняться? Языки-то тут не слишком отличаются. Анд, он и за хребтом Анд.

В ветвях щебетали птицы, какая-то живность шебуршала внизу в траве. Начинался мой первый день на Андане. Весна. Листва на деревьях уже распустилась, и трава прёт вовсю, но поутру ещё зябко. И это на тридцать пятой параллели. Представляю, каково сейчас остальным, высадившимся значительно севернее. Да, холодная нам досталась планетка.

Пора заправиться на дорожку. С собой у меня только один комплект "Завтрака туриста", да таблетки-энергетики. Перекусил трошки, забрал все свои вещи из капсулы, кинул туда опорожненные саморазогревающиеся консервные банки, да и даванул красную кнопку.

Отошёл на всякий случай на пару шагов. Почти никаких внешних эффектов. Сморщивается капсула, проваливается сама в себя, лёгкий дымок над ней курится. В общем, не эффектно, но эффективно. Я ведь даже принципа не представляю, на котором этот иноземный деструктор работает. Только вот это ничуть не мешает мне воспользоваться им для уничтожения капсулы. Всего несколько минут прошло, а от десантной капсулы только горка трухи на дне небольшой ямки осталась. Всё хорошо, но края у ямки подозрительно ровные. Как будто циркулем прочертили. Ну, ничего, это я быстро поправлю. Попинал слегка грунт по краям, пару камней внутрь забросил, листвы прошлогодней. Теперь — совсем другое дело.

Теперь можно и в путь отправляться. Сориентировался я по Сол..., тьфу, по Анду, да и потопал строго на север. Интересно, лес в достаточной степени ухоженный. Валежника почти невидно. Но и тропинок натоптанных не заметно.

Через полчаса вышел к ручью. Небольшой совсем, но промоину успел вполне приличную вымыть. Значит, давно уже тут течёт. Пошёл вверх по течению. И буквально метров через триста подошёл к роднику, дающему ему начало. Вот тут вмешательство человеческих рук сразу заметно. Обихожен родник. С умом. В воронкообразную промоину с ровным песчаным дном, в которое чуть ниже уровня воды утоплены дубовые плахи, ведут ступени из плотно пригнанных друг к другу камней. На аккуратно обрезанной ветке соседнего деревца висит деревянный ковшик с длинной ручкой. Основательно всё сделано. Значит, жильё есть поблизости.

Спустился по ступеням и попробовал воду. Вкуснейшая, но холодная настолько, что зубы ломит. Пожалел, что баклажки с собой не взял. Такую воду не грех и на себе нести. Ну, а поскольку налить некуда, понесу в себе. Напился, сколько влезло.

От родника тропинка тянется. Натоптанная. Пошёл по ней и очень скоро услышал голоса. Мужские — резкие, на высоких нотах, а в женских, вообще, чуть не истерика слышится. Ускорил шаг и буквально через минуту вышел к хутору.

Ничего экстравагантного. Стандартная ситуация в пограничье. Грабят, девок сильничают. Во дворе вся семья собралась. И не маленькая. Дед старенький с бабкой, крепкий чернобородый мужик уже в возрасте, жена его — располневшая и немного обабившаяся, но ещё достаточно ладная. Чуть сбоку здоровенный молодой парень, поперёк себя шире, на вилы опирается. Троица молодых девушек — погодок, младшей навскидку лет четырнадцать (по земным меркам, конечно). А детворы мал мала меньше — сосчитать трудно. И чужих пятеро. Все оружные. Трое с арбалетами по двору рассредоточились, и хозяев под прицелом держат. Ещё один делом занят — дверь в сарай выламывает. Пятый в рогатом шлеме и при мече — по всему видать главный — девчонок внаглую щупает. Выбирает, поди, с какой начинать. А те притихли как мышки, дрожат, но не сопротивляются. Смирились уже, похоже.

Подхожу, никем незамеченный.

— Что за шум? — спрашиваю, — а драки нет? Драку заказывали?

Обернулись на меня все пятеро. Арбалетчики сразу на прицел взяли. Четвёртый дверь ломать прекратил, смотрит заинтересовано — кого это ни с того ни с сего принесла нелёгкая. Главный девчонку отпустил, медленно повернулся, шлем оценил, кольчугу блестящую, рукояти мечей над плечами. Паузу небольшую для солидности выдержал, да и спрашивает — чей будешь воин? И какого рожна тебе тут понадобилось?

— Да так, — отвечаю, — мимо проходил, вижу — непорядок. Дай думаю, поинтересуюсь — всё ли тут по доброму согласию обстоит. Не обижают ли кого понапрасну.

— Мимо шёл, так и иди себе стороной. Тут тебе ничего не обломится.

— А коли не уйду, что будет? Осерчаешь, наверно? А не боишься, что я тут рога кому-то пообломаю?

— Ишь, какой смелый да разговорчивый попался! Гурх, стрельни его. Только аккуратно, чтобы доспех не попортить.

Ближний арбалетчик прицелился мне прямо в лицо и нажал на спусковую скобу. Хоп. Я перехватил болт в воздухе и бросил обратно. Не сильно, но так чтобы правую руку хорошенько оцарапать. Попал. Этот на несколько секунд из игры выведен.

— Мочи его, — крикнул обладатель рогатого шлема, но было уже поздно. Я ещё на Тэчч думал — куда мне сюрикены приспособить, так чтобы под рукой всегда были? И придумал-таки. По бокам шлема скобки поставил. Так метательные звёздочки будут украшением казаться. Грамотное получилось решение. Когда я вверх руки вскинул, все подумали, что за мечами, не особенно этим обеспокоились, и ещё одну секунду мне удалось выиграть. А секунда — это очень большой срок на самом деле. Ни один из арбалетчиков так и не успел выстрелить. Сюрикены обоим вонзились под обрез шлема точно в переносицы.

Вот теперь можно и меч вытащить. Один. Второй сегодня мне не потребуется, так как ситуация успела измениться. Здоровяк уже не опирался на вилы. Короткий бросок и они пришпиливают к стене постройки четвёртого из грабителей, который ещё только начал тянуться за своим мечём. А парень уже за оглоблей устремился. Какой молодчага!

Рогоносец уже напротив меня. В одной руке меч, а во второй что-то напоминающее дагу. Сразу чувствуется, что опытный боец. Но это только по здешним меркам. Мне он не соперник.

— Я тебе обещал рога поотшибать? Ну, так не обижайся. Два лёгких взмаха мечом, который на полметра длиннее палаша моего противника, и оба рога падают на землю.

— Сдаёшься? — спрашиваю.

Нет, этот не из тех, что сдаваться будет. Глаза сузил и прыгает вперёд, резко сокращая дистанцию. Далее следует мощнейший удар палашом из-за головы справа налево и вниз, способный распластать человека от плеча до бедра. Только вот палаш встречает на пути не мягкое тело, а значительно более твёрдый меч. Короткое дзиньканье, и в руках у моего противника остаётся только рукоять с крохотным обрезком лезвия, которую он тут же бросает мне в голову. Уклоняюсь и отступаю на шаг, разрывая дистанцию. Лезвие меча замирает напротив его лица. Финита ля комедия. Боковым зрением отмечаю, что детинушка уже сцапал оглоблю, или нечто очень на неё похожее, лошадей-то тут не водится, и самозабвенно гоняет по двору поцарапанного мной арбалетчика. Ну, что ж, можно считать, что ещё минус один. А парень молодец — надо брать.

— Беги, — обращаюсь к своему противнику, — ты мне больше неинтересен.

А он не дурак. Быстро сообразил, что шансов против меня больше не имеет ни малейших, и начал медленно отступать, не спуская с меня настороженных глаз. Лучше бы он по сторонам смотрел. Главу семейства расклад, при котором главарь напавшего на его дом отряда уцелеет и сможет в дальнейшем вернуться, явно не устраивал. И тяжёлый плотницкий топор, брошенный умелой рукой в широкую спину незадавшегося грабителя, оборвал его неправедную жизнь. Здоровяк к этому моменту тоже успел прикончить своего противника, буквально вбив ему голову в плечи. Что, в общем, и не удивительно при его габаритах.

Я кинул меч в ножны, повыдёргивал из черепов арбалетчиков свои сюрикены и, тщательно вытерев об их одежду, установил на место. У меня в ранце этого добра хватает, но лучше его понапрасну не переводить. Мало ли в чьи руки мои звёздочки потом могут попасть.

Вот теперь можно и познакомиться.

— Благодарю тебя воин, — поклонился мне в пояс глава семейства. — Крепко ты нас выручил. Сами бы мы нипочём с пятерыми не сладили. Можно твой меч посмотреть? Больно уж чудной он, никогда такого не видел.

— Отчего же нельзя, смотри, — я выдернул меч из-за спины и, перехватив его за клинок, подал рукоятью вперёд. — За просмотр денег не беру.

Мужик бережно принял меч в руки, взвесил, махнул пару раз, со свистом рассекая воздух. Осмотрел лезвие, попробовав его остроту заскорузлым ногтем, и с сожалением вернул обратно.

— Знатный меч, даже зазубринки не осталось. Это где же такие делают?

— Где именно делают, не знаю. Мне они от отца достались, а он ещё в молодости из-за хребта принёс.

— Ты не здешний, похоже?

— Не здешний. Из Ситока. Там в предгорьях у отца небольшое владение имеется.

— Младший сын?

— Да.

— Знакомая ситуация. Приходилось мне ваших не раз встречать. Но с такой подготовкой впервые вижу. Хорошие у тебя, похоже, учителя были.

— Отец лично учил.

— Тогда понятно. Что ж мы тут стоим? — спохватился мужик. — Проходи в дом, дорогим гостем будешь.

— Люк, — обратился он к детинушке, — приберись тут и тоже подходи.

— Жена, — следующее повеление, — мечи самое лучшее на стол.

Прошли в дом, познакомились. Главу семьи звали Гердом, а его жену Вестой. Старики ей приходились родителями, а Герду, соответственно, тестем и тёщей. Люк был ему не сыном, как я первоначально подумал, а племянником. А вот вся остальная детвора, включая девчушек, — его собственные дети. Я назвался своим настоящим именем. Пусть непривычно оно тут, но я ведь по легенде и не местный.

Накормили меня от пуза. И хотел бы больше, съесть, да некуда. Из напитков на столе был компот из каких-то ягод и местный аналог пива. На который, кстати, особенно не налегали. Я выпил одну кружку, поблагодарил и сказал, что с меня достаточно. Встречено это было с пониманием. День ведь ещё только начинается и дел впереди предстоит много.

Когда насытились, а аппетит после всего произошедшего почти у всех был волчий, Герд задал вопрос, который, чувствуется, уже давно не давал ему покоя.

— Степан, почему ты хотел пощадить главаря? Почему сразу не убил?

— Так он ведь уже не опасен был. Зачем же душу зря убийством безоружного поганить?

— Таких надо убивать, — припечатал Герд, кулаком по столу. — Это волк. Он раны залижет и снова придёт.

— Ну, тут вы с племянником в своём праве. Вам тут жить. Я-то дальше пойду. Да, Люка со мной не отпустишь? Больно уж справный у тебя племянник, а мне как раз оруженосец требуется. Платить ему буду десять серебряных монет в год.

— Десять монет это большие деньги, — Герд посмотрел на меня с хитринкой во взгляде. Но хоть он мне и самому в хозяйстве нужен, я бы его и без всяких денег с тобой отпустил. И не только потому, что обязан я тебе, а и для его собственного блага. Давай считать, что отдаю его тебе не в услужение, а в обучение. С возвратом.

— Договорились. Обучить его обязуюсь, а вот вернётся ли назад — это уж как сам решит.

— Дядька, а что ж ты меня ни о чём не спрашиваешь, — подал голос Люк. — Может, я и не соглашусь ещё?

— А чего тебя спрашивать, — усмехнулся Герд, — на твоей счастливой морде и так всё написано.

Вот так я в первый же день умудрился не только боевое крещение принять, но и оруженосцем нехилым обзавестись.

* * *

Во второй половине дня мы с Люком уже тронулись в путь. Парень вооружился одним из арбалетов, доставшихся нам в качестве трофеев, причём Герд отобрал для него самый лучший, дагой главаря — меч оруженосцу не положен, и длинным тяжёлым копьём, которое он нёс на плече как тростинку. Заодно парня пригрузили перемётной сумкой с продуктами, которую он перекинул через второе плечо.

В дороге я расспросил его, что за военизированная банда вторглась к ним на хутор? Откуда она взялась и часто ли подобное случается? Оказалось, что не часто, но случается. Перебираются бандиты через реку из Гарва (небольшого воинственного государства, граничащего с Ситоком с востока) большими отрядами, численность которых иногда достигает нескольких сотен человек, а потом мелкими группами разбредаются по округе. Места каждый раз выбирают новые, и правительственные войска, как правило, дать им отпор просто не успевают. Граница составляет почти восемьсот километров, и на всём её протяжении гарнизоны не расставишь. Слишком далеко это от столицы, да и не придают там большого значения этим набегам.

Ещё один минус — отсутствие в стране нормальных дорог. Лошадей тут не водится, пашут на быках, а в качестве вьючных животных используют ослов. Иногда их даже в повозки запрягают. Но не слишком часто. Больно уж норовистые они. Так что кавалерия отсутствует как класс, войска передвигаются исключительно в пешем строю, да ещё и навьюченные чрезмерно, обозы и караваны чрезвычайно медлительны.

Отмотав по пересечённой местности пару десятков километров, мы остановились на привал на берегу небольшой речушки. Лес уже давно кончился, и вокруг расстилались степные просторы, лишь кое-где разбавленные небольшими рощицами.

Это место для ночлега нас полностью устраивало, и поскольку времени до заката ещё оставалось прилично, я решил посвятить его обучению Люка воинским искусствам.

Для начала занялись с ним освоением арбалета. Стрелять ему доводилось, и в дерево с тридцати шагов он через раз попадал, но меня такая результативность не устраивала категорически. Начинать пришлось с самых азов. Поза. На первый взгляд, кажется, что от неё ничего не зависит. Более того, стрелять нужно уметь из разных положений. Вот только все они должны быть не только удобными для стрельбы, но и устойчивыми. Не менее важен мягкий спуск курка. Сначала палец медленно выжимает свободный ход, потом так же плавно наращивает усилие. Никаких рывков! Спускать курок нужно на выдохе. И последнее, самое важное — ты должен видеть, ощущать точку, в которую попадёт болт. Создать между ней и наконечником воображаемую линию и следить, чтобы его полёт осуществлялся строго вдоль неё. На малых расстояниях это будет прямая линия, чем дальше ты окажешься от мишени, тем большее понадобится приподнимать точку прицеливания. С каждым десятком шагов её превышение над точкой, куда ты хочешь вогнать болт, будет увеличиваться.

Сначала мы освоили первые три этапа и Люк начал уверено поражать древесный ствол с расстояния до пятидесяти шагов. Потом я объяснил ему, как делать горизонтальные поправки: на ветер и упреждение при движении мишени. Повезло мне с учеником — у него есть главное — очень сильное желание научиться. Соответственно и результаты начали появляться достаточно быстро. Тренировку мы прекратили только когда уже начало смеркаться.

Костёр разводить не стали. Поужинали на скорую руку имеющимися припасами, завернулись в прихваченные Люком из дома шерстяные одеяла, и баиньки. Дежурства я распределять не стал, так как сплю чутко, а вероятность того, что нас тут кто-нибудь потревожит ночью, пренебрежимо мала. Вот если бы костёр горел — тогда другое дело.

Когда я разоблачался перед сном, Люк очень удивился крючкам, на которые застёгивалась моя кольчуга. Здесь ничего подобного не практиковалось и кольчужные рубашки, иногда доходившие до колен, надевали исключительно через голову.

* * *

Поднялись мы с рассветом. Вместо утренней разминки я оценил действия Люка с копьём, чуть поправил хват, но в целом остался доволен. Парень интуитивно почти всё делал правильно. А вот когда дошло до проверки навыков обращения с дагой, по сути, представляющей собой длинный узкий нож с поперечной гардой перед рукояткой, понял, что тут придётся работать долго и вдумчиво. Парень не имеет вообще никакого представления о ножевом бое. Если что — зарежут сразу.

Во время завтрака провёл краткий инструктаж. В случае стычки с неприятелем основным оружием Люка должен быть арбалет. Стрелять исключительно из укрытия и только наверняка. Не уверен, что попадёшь — жди. В случае схватки на коротких дистанциях использовать копьё. За дагу не хвататься. Вообще. Даже если от копья только обрубок останется, лучше этой палкой орудуй — толку больше будет. А ножевому бою я тебя со временем, тоже научу. Но это дело очень и очень долгое. Сначала надо двигаться научиться, действия противника предугадывать, и только потом, собственно, удары и связки отрабатывать.

"Вот интересно", — подумал я уже на ходу, после того как мы форсировали речушку, перескакивая с камня на камень. — Люку 73 местных года, мы с ним, почитай, ровесники, а общаемся так, как будто я старше как минимум на поколение. И Герд со мной разговаривал как с полностью взрослым. При этом знаний и навыков у меня навалом, но опыта-то практического с гулькин хвост! По всей видимости, дело в том, что как ты сам поставишь себя — так к тебе и относиться будут. Если, конечно, самооценка окажется не слишком завышенной.

По мере нашего продвижения к северу местность постепенно менялась. Степь кое-где вспучивалась небольшими холмами, а рощ становилось всё меньше и меньше. Поднимаясь на очередную возвышенность, мы услышали крики, раздававшиеся с другой стороны холма. Не сговариваясь, ускорили шаг и почти бегом выскочили на вершину.

По распадку между холмами текла река, изгибаясь по крутой дуге в противоположную от нас сторону. На мысе, образованном этим изгибом, столпилось у самой воды, прикрываясь щитами, и ощетинившись копьями, около полутора десятков воинов в кольчугах и островерхих шлемах. Их теснил к воде отряд "рогоносцев", численностью не менее чем в четыре десятка. Гарвцы никуда не торопились, уверенные в своём подавляющем превосходстве, лишь изредка постреливая из арбалетов, чтобы ещё более ослабить кучку обороняющихся. Мы стояли в тылу этого отряда, буквально в двухстах метрах от него и, пока ещё не были замечены.

— Наших бьют! — обернулся ко мне Люк.

— Поможем, — отвечаю ему, срываясь с места. — Но с умом. У нас задача выиграть схватку, а не бездарно погибнуть. Дерево видишь? — уже на бегу показываю ему на дуб, одиноко стоящий в пятидесяти шагах от противника, — прячься за него и стреляй из арбалета. В свалку не лезь — пристрелят ещё на подходе. И брось, наконец, эту дурацкую сумку!

Большую часть пути мы пробежали незамеченными. К сожалению, учить Люка бесшумному передвижению мне придётся ещё долго. Если, конечно, он сегодня уцелеет. Хорошо ещё, что на его слоновий топот начали оборачиваться, когда он уже подбегал к дереву.

Поначалу должного внимания мне не оказали — на встречу двинулось всего лишь трое. Зря они так. Двоих я прямо на бегу поразил сюрикенами. Потом выхватил из-за спины оба меча, походя срубил третьего противника и с разбегу врезался в толпу врагов с тыла. Фехтовать мне не требовалось — можно было просто рубить, не обращая особого внимания на то, что именно попадает под лезвие меча. Я прошёл сквозь толпу как горячий нож через масло, развернулся и двинулся в обратном направлении.

Но теперь я был уже не один. Слева и справа выросли фигуры в кольчугах и конических шлемах. В этот проход я двигался медленнее, соразмеряя темп с бойцами находящимися на флангах, выступая чуть впереди них, но не отрываясь. Теперь, наряду с рубящими ударами в ближней зоне, я использовал колющие тычки, сочетающиеся с длинными выпадами вбок — обеспечивал продвижение вперёд соседних бойцов. Таким образом, находясь на острие клина, я мог регулировать его поступательное внедрение в глубину уже не строя и даже не толпы, а некого аморфного формирования, связность которого падала с каждым нашим шагом вперёд и, в какой-то момент пропала совсем — враги дрогнули и побежали.

По одному, бросая щиты и арбалеты. Отряда больше не было. Были отдельные уже не личности, а напуганные душонки, пытающиеся спастись любой ценой, даже если для этого придётся оттолкнуть и затоптать своего товарища. А навстречу им вышагнул из-за дерева Люк.

Выстрелив почти в упор в заполошно бегущего прямо на него рослого гарвейца в сбившемся на затылок рогатом шлеме, он аккуратно положил за дерево разряженный арбалет, подхватил с земли копьё и принял на него второго врага. Стряхнув дёргающееся тело с наконечника резким движением, шагнул в сторону и наколол на копьё третьего. В этот раз удар оказался слишком сильным и пробил тело насквозь. Другой бы на его месте выпустил копьё, но только не Люк. Детинушка ухватил копьё за свободный конец, крутанул его над головой вместе с трупом, повисшим на противоположной оконечности и со всей дури приложил ещё одного противника, успевшего оббежать его сбоку.

Я поразил метательными ножами, закрепленными на внешней стороне голенищ, двоих убегавших в спину и остановился. Дальше справятся и без меня. И действительно: трое из воинов на бегу метнули короткие копья; четвёртый, экипированный существенно богаче остальных, резким движением выдернул из-за спины лук, согнул его, опирая нижним концом на землю, и накинул на верхний петельку тетивы. После этого он перехватил лук левой рукой ближе к центру, и с интервалом не более пары секунд выпустил в убегающих врагов пять стрел, каждая из которых нашла свою жертву. На этом схватка закончилась.

Воин, несомненно, являющийся командиром отряда, неторопливо снял тетиву, сложил её определённым образом и сунул в маленький кармашек на поясе. После чего направился прямо ко мне.

— Благодарю, — он чуть склонил голову, — вы вмешались очень вовремя. Могу ли я узнать твоё имя, иноземец?

— Степан.

— Просто Степан? — в голосе командира явственно звучало сомнение.

— Степан де Рус. Я из Ситока.

— Понятно. Младший сын владетеля?

— Да. А что, у меня это на лбу написано? Ты уже второй, кто определил мою принадлежность к княжескому сословию с первого взгляда.

— Не на лбу. Доспех, оружие, навыки, манера держаться. Опытный человек это сразу видит. А первым был случайно не дядька этого оболтуса? — кивнул он в сторону подходящего к нам Люка.

— Он. Знакомый?

— Не просто знакомый. Сержантом в дружине моего отца был. Правую ногу он так и приволакивает?

— Вроде не заметил. Нормально ходит.

— Здравствуйте, князь, — вмешался в разговор Люк. — Дядя уже давно поправился. Только вот ходит медленно. И бегать совсем не может.

— Здорово, лоботряс, — князь взъерошил Люку волосы, — экий битюг вырос!

— То, что Герд с тобой племянника отпустил, — князь вновь повернулся ко мне, — для меня лучше любого рекомендательного письма. Да и нас ты знатно выручил. Чем я тебе отплатить могу?

— Князь, ты бы хоть представился для начала, объяснил, как до такой жизни дошёл, что выручать тебя пришлось, о задаче своей на ближайшее время. Может тогда, и повременим с оплатой. Сдаётся мне, что в данный момент я тебе могу пригодиться куда больше, чем ты мне.

— Извини, — опомнился князь — Гай де Берк. Можешь называть меня просто — Гай. Прислан сюда из Ашама с малой дружиной для противодействия налётам гарвцев. Для того чтобы охватить большую территорию, разделил дружину на три отряда. Обычно эти разбойники мелкими группами промышляют, а тут мы два раза подряд на большие отряды напарывались. Первый из них побили, но без потерь не обошлось, да и раненных много оказалось. Убитых похоронили, раненых в форту оставили. А сами пошли на соединение с остальными, но встретили этих. Если бы не вы — все тут легли бы. Слушай — иди ко мне в дружину. Воин ты, чувствуется, знатный, тут почитай половину в одиночку положил, глядишь и ещё пригодишься. А я тебя потом в столице представлю кому надо. Моё слово дорогого стоит.

— Рядовым бойцом не пойду. Вот если выделишь мне под начало десяток молодых воинов — тогда другое дело. Подучу их слегка, может и из них что-нибудь путное выйдет.

— Годится. Встретим наших — подберу тебе учеников. А теперь надо с трофеями разобраться, раны перевязать да пообедать.

Я подобрал свои метательные принадлежности, почистил и вставил на место. В барахле рыться не стал — невместно, а вот болтов качественных для Люка пару десятков отобрал. Потом обратил внимание на раненых. Ничего опасного (мелкие порезы они друг другу сами зашивали) кроме одного случая. Лишь одному парню болт пробил бедро, глубоко застряв в мягких тканях. Всё бы ничего, вот только наконечник с другой стороны так и не вышел. В горячности боя он не придал этому большого значения, а сейчас сидел на траве с грустным видом — лекаря в отряде не было.

— Гай, — обратился я к князю, осмотрев раненого — могу помочь, но нужны чистые тряпки и что-нибудь горячительное для обезболивания.

— Найдём, — он отдал соответствующие распоряжения, и через пару минут у меня под рукой было всё необходимое.

— Пей, — протянул своему пациенту увесистую баклажку с чем-то напоминающим самогонку. Он сделал несколько глотков и поперхнулся.

— Нет, так не пойдёт, пей маленькими глотками, но много.

После того как с грехом пополам он одолел большую часть содержимого, я объявил что достаточно и отобрал баклажку назад — мне ещё стерилизацию проводить. Выдал болезному кусок тряпки и велел, сложив в несколько раз, зажать зубами. Двух воинов попросил навалиться ему на грудь и держать руки, а Люку дал задание усесться на здоровую ногу и крепко держать раненую. Разрезал штанину засапожным ножиком и отогнул ткань в стороны. Оторвал пару кусков от чистой тряпки, пропитал самогонкой и положил рядом — скоро понадобятся. Чуть надавил на болт. Всё именно так, как я и думал, наконечник упёрся в кость. Предупредил, что сейчас будет очень больно. Щедро полил самогонкой торчащий из раны конец болта, потянул немножко на себя, наклонил градусов на тридцать и сильно нажал. Наконечник прорвал кожу на противоположной стороне ноги и вышел наружу. Смахнул его ножом и выдернул болт обратно. К обоим отверстиям прижал заранее приготовленные тряпки.

— Всё, самое страшное позади, — обратился к мычащему сквозь тряпку раненому. — Ещё немножко потерпи. Гай, подержи эти тряпки, пожалуйста, мне надо кое-что приготовить.

Достал из аптечки баночку с мазью, которую мне Лена перед отъездом выдала. Лезвием ножа нанёс мазь на маленькие кусочки чистой тряпки и приложил к ранам. Всё, можно бинтовать. Аккуратно обернул ногу несколько раз широкой полосой ткани, надорвал конец и завязал, плотно закрепив повязку на ноге.

— Отпускайте его. Пусть поспит немножко. И сегодня ногу не тревожить. Завтра будет ходить.

— Ты думаешь? — усомнился Гай. — Его дня три теперь на себе таскать надобно.

— Сказал, что пойдёт — значит пойдёт. Это особая мазь.

Я аккуратно закрыл баночку и убрал в ранец.

— Может тут и заночуем, чтобы парня не мучить?

— Если обещаешь, что сам пойдёт, ночуем. Передышка сейчас никому не помешает.

Перед тем как садиться обедать посбрасывали трупы врагов в речку. Хоронить их ни у кого желания не возникло. Арбалеты я предложил не выбрасывать. Латы их болты обычно пробивают редко, но для действий из засады, когда стрельба производится почти в упор, они удобны чрезвычайно. И ещё имеется один немаловажный фактор. Хорошего лучника надо готовить долго. А пользоваться арбалетом почти любого можно научить всего за пару дней. В качестве доказательства своих слов предложил Люку продемонстрировать свои способности.

Вначале народ посмеивался, но после того как парень с сорока шагов вогнал три болта подряд в подвешенную на дерево рукавицу, настроения резко переменились. Попробовать захотелось всем. Теперь настала очередь Люка посмеиваться и давать советы. Только вот продолжалось это не долго, так как мы с Гаем быстро пресекли самодеятельность и организовали нормальное обучение. К вечеру прилично стреляли из арбалета уже все.

Перед тем как ложиться спать я отвёл Гая в сторонку посоветоваться. Мне очень не нравилось, что гонки преследования из года в год продолжаются с одним и тем же результатом: из нескольких сотен бандитов, переправляющихся в Галинию, гибнет не более трети, а все остальные возвращаются назад с добычей. И, похоже, что обе стороны это устраивает.

— Нет, конечно, — возмутился Гай, — не всех. Лично меня такая ситуация никоим образом не устраивает. Но у меня нет возможности перекрыть всю границу.

— А всю перекрывать и не требуется. Они ведь каждый год по весне такие набеги устраивают, и всегда в разных местах?

— Да.

— Ну, так расставьте заранее вдоль реки наблюдателей и пусть дымом сигнального костра обозначают место высадки. Чтобы встречный бой давать, а не гоняться за мелкими группами по огромной территории. На следующий год так и организуем. А сейчас надо сделать так, чтобы в этом году ни один на ту сторону не вернулся. Глядишь, следующий раз и поменьше желающих отыщется. А раза три-четыре так сделаем — совсем отвадим. Когда из набега вообще никто назад не возвращается — это самое страшное.

— Согласен, но как это сделать?

— Очень просто. Вы не знали, где они будут переправляться через Волхон, но сейчас нам никто не мешает определить место, где они соберутся перед возвращением обратно. Зачем гоняться за мелкими группами, когда можно подождать в засаде их возвращения и перебить по очереди?

— Я за, но как мы найдём это место?

— По лодкам. Они ведь не вплавь будут с добычей возвращаться. Значит, где-то лодки припрятали. И вряд ли там слишком много охраны будет.

— А как ты собираешься за день-два всё побережье осмотреть? Нас тут всего семнадцать человек. Дробить отряд на ещё более мелкие группы нельзя — вырежут по частям, а ждать пока с основными силами соединимся — время упустим.

— Не будем мы отряд дробить. Одного посыльного налегке отправишь навстречу и довольно. И побережье всё нам осматривать не придётся. Они ведь не дураки, чтобы стоянку прямо на берегу Волхона устраивать. Наверняка в устье какого-либо из притоков лодки загнали и спрятали там, в укромном месте. Карта есть?

— Есть, — Гай вынул из-за пазухи аккуратно свёрнутый кусок ткани с нанесёнными на неё кроками местности и развернул.

— Ты смотри, очень даже неплохая карта. Покажи, где мы находимся. Отлично. Значит, эта речушка как раз в Волхон впадает. Причём в лесистой местности. И вблизи неё вы два крупных отряда встретили. Считай, что лодки мы уже нашли. Вот тут вот я бы их спрятал.

— Степан, ты меня удивляешь всё больше и больше. Я тебе, похоже, не только десяток в подчинение дам, но и своим заместителем сделаю. Это ведь всё просто очень, а я не додумался. Так и поступим. Завтра я Линга посыльным отправлю — он парень удачливый, в засаду не попадётся, и ходок отменный, а со всеми остальными вниз по течению двинем. Слушай, а ты точно младший сын?

— Точно младший. Мамой клянусь, — заявил я, даже не моргнув. А потом представил себе выражение лица Гая, в случае, если бы он узнал, что старший ребёнок в нашей семье — девочка.

На ночь выставили дежурных, сменявшихся через каждые несколько часов, но обошлось — никто наш сон не потревожил. А поутру Гай удивлённо рассматривал два маленьких пятнышка розовой кожи на бедре Геда — раненого, из ноги которого я вчера вынимал арбалетный болт.

Через полчаса мы уже шагали вдоль берега реки. Вперёд послали двух человек в качестве дозора. Сейчас, пока мы шли по открытой местности, это, в принципе, было не обязательным, но лучше перестраховаться. По моим прикидкам добраться до лодок мы могли в лучшем случае к вечеру. Каждый из воинов дополнительно к собственному снаряжению нёс ещё по два арбалета. Даже мы с Гаем взяли с собой по одному, хотя нам они, в принципе, были вообще не нужны. Но запас карман не давит. Если подмога не успеет, то в засаде, при большом численном превосходстве противника они точно лишними не окажутся.

Народ в дружине Гая подобрался выносливый, и передвигались мы в хорошем темпе почти без привалов. Даже Гед шёл наравне со всеми. Мы его, конечно, разгрузили по возможности. Оставили только меч и арбалеты.

К лесу добрались ближе к вечеру. Темп пришлось снизить, так как теперь пробираться требовалось с осторожностью. Чтобы ни одна ветка под ногой не хрустнула. А это с каждой минутой становилось делать всё сложнее, так как быстро темнело. Через некоторое время Гай остановил наше продвижение и крикнул на манер какой-то местной пичуги, подзывая дозорных. Он решил заночевать тут, а продолжать движение уже после рассвета, но у меня было другое предложение. Пусть, мол, все отдыхают, а я смотаюсь вперёд на разведку. Люк сунулся было пойти вместе со мной, но я в достаточно резкой форме поинтересовался, обладает ли он ночным зрением. Ах, нет, а зачем тогда мне такая обуза?

Вижу я в темноте, конечно, не настолько хорошо как сова или кот, например, но в лесу чувствую себя достаточно уверенно даже в безлунную ночь. А сегодня луна была. Красноватый полумесяц, висящий невысоко над горизонтом, света давал немного, но мне его вполне хватало. Лес был редкий, без зарослей и буреломов, поэтому продвигался я через него не испытывая особенных затруднений. Примерно через километр пахнуло дымком, а спустя ещё некоторое время я заметил и отблески пламени.

Умело костёр разложен, в низинке, почти не потрескивает даже. Вот только отблески в кронах деревьев никуда не спрячешь. Значит, не ошибся я, тут вы, голубчики. Дальше надо было пробираться очень осторожно. Первым делом я снял шлем и обмотал его прихваченной с собой тряпкой, изобразив некое подобие чалмы. Блики мне не требуются. Потом обернулся одеялом, прикрывая кольчугу. Зачерпнул из лужицы немножко грязи и растёр по лицу.

Теперь я передвигался плавно и очень медленно: поставил ногу, утвердил, перенёс на неё вес тела, выдвинул вперёд другую. Голоса я слышал уже давно. Двое. Сидят у огня и вполголоса беседуют. Интересно, где остальные? Не думаю я, что их всего двое. Надо подождать. Ага, вот и ещё один нарисовался. Вылез из шалашика, потянулся, перекинулся несколькими словами с теми, что у костра сидят, да и направился прямо ко мне. Понятно, отлить, значит, вышел. Остальные, надо понимать, тоже в шалаше.

Я замер на месте. Сейчас главное не шевелиться. Увидеть меня он сейчас органически не способен, после того как на костёр смотрел. Даже если вплотную пройдёт. Но он не дошёл до меня метра полтора. И поливал, чуть ли не по сапогам. Я дал ему закончить процесс — не изверг ведь, нельзя прерывать последнюю человеческую радость. Даже дал ему упрятать в портки хозяйство и повернуться. Потом шагнул вперёд, чикнул бедолагу засапожным ножиком по горлу и осторожно уложил на траву лицом вниз дёргающееся тело. После чего уже не скрываясь, потопал к костру, старательно подражая его походке.

— Ну как, полегчало, — повернулся в мою сторону один из сидящих у костра. — Ещё как, — ответил я и резко дёрнул рукой, бросая ему в горло метательный нож. Второй часовой ворохнулся, открыл, было, рот, чтобы крикнуть, но не успел. Последним, что он видел в своей жизни, была чёрная бесформенная фигура, стремительно приближающаяся, буквально падающая на него сверху. В следующий миг его голова стремительно повернулась на пол оборота, в шее что-то щёлкнуло и сознание начало медленно ускользать.

А я уже двигался к шалашу. Там оказался ещё один. Этот умер во сне. Языки мне не требовались — вон они лодки, рядком у воды стоят. Прошёл вдоль берега и пересчитал. Двадцать шесть. И в каждую как минимум по десятку человек войдёт. А то и больше. Значит, рассчитывать нужно на пару сотен гостей. И было бы очень хорошо, если бы они явились сюда не одновременно.

Тушить костерок я не стал. Он нам ещё сегодня понадобится. Даже подкинул в него слегка дровишек — сейчас маскировку можно не соблюдать. Кроме нас этой ночью сюда точно никто не заявится. Теперь можно и за остальными идти. Предстоит им скоро очень даже познавательная экскурсия по ночному лесу. С провожатым.

* * *

Назад я возвращался прогулочным шагом. На душе было немножко муторно. Всё-таки четырёх людей в страну вечной охоты самолично направил. И не защищаясь. Пришёл аки тать, трёх зарезал, а одному шею свернул. А ведь они ничего мне не сделали. И даже то, что поменяйся мы местами, они бы со мной обошлись примерно таким же образом, нисколько меня не оправдывало. Да, не самые хорошие люди. И никто их сюда не звал. Но люди ведь. Хоть и инопланетные. Понимал, что нельзя мне было иначе поступать, но всё равно неприятный осадок не пропадал.

Приблизившись к лагерю, пошёл осторожнее. Я бы на месте Гая обязательно секрет в лесу выставил. Причём именно с этой стороны. Всё-таки знал он меня менее суток. Вдруг казачок засланным окажется. Нельзя такую возможность не предусмотреть. Выяснилось, что Гай полностью оправдал мои ожидания. Одного из дозорных я заметил ещё метров за триста до лагеря. Стоит, прислонившись к дереву. Бдит. Но меня пока не видит. Должен тут где-то и второй быть. Вон он — за кустом притаился. Даже ветки на шлем приспособил. Только куст на ветерке шевелится немножко, а он неподвижно сидит, вот и выделяется. Присмотрелся я — так это же Гай самолично. Ну что ж, проверим уровень его подготовки. Медленно смещаюсь в сторону и обхожу с тыла. Не слышит. Приблизившись шагов на десять, я тихонько окликнул Гая. Он дёрнулся, повернулся ко мне.

— Спокойно, — шепчу, — свои. Чего тут сидишь?

— Ты не поверишь, — говорит, присмотревшись, — тебя жду.

— Молодец, — отвечаю, — дождался. Только в следующий раз внимательнее смотри. Пойдём лагерь перебазировать. Нашёл я их.

Устраивать в лесу факельное шествие мы не стали. Лишнее это. Принятое мной решение было до изумления простым, и, по-видимому, очень смешным при взгляде со стороны. Вот только сторонних наблюдателей вокруг не имелось. От слова вообще. Не принято тут по ночам в лес ходить.

Шестнадцать человек выстроились в одну колонну. Я впереди, а Гай замыкающим. Каждый последующий положил руку на плечо впередистоящего. И пошли себе потихоньку. В ногу. А что ещё поделаешь, если луна уже за горизонт ушла, и темень в лесу — хоть глаз выколи. Я хоть немножко дорогу различаю и на стволы не натыкаюсь, а остальные вообще как слепые. Медленно, конечно, получалось. Через некоторое время приноровились и пошли быстрее. Часа за два добрались.

Костёр уже догорел, только угли светились, но мы его быстренько раскочегарили. Исключительно для того, чтобы трупы убрать и нормально устроиться на ночлег. Не выспавшийся боец — это очень плохой боец, особенно если ему предстоит долго сидеть в засаде. Больно уж велик риск, что задремлет в самый неподходящий момент. Поэтому, рассудив, что повторять наш подвиг точно никто не сподобится, спать улеглись все.

* * *

Проснувшись, я растолкал Гая, и мы пошли выбирать место для засады. И без труда обнаружили натоптанную тропку, которую я не увидел ночью. Скорее всего, нагруженные добычей, возвращаться они будут именно по ней. Прошли с полкилометра и обнаружили место, как будто специально приспособленное для наших целей. С правой стороны от тропинки метров сто пятьдесят тянется бугор высотой от трёх до пяти метров, а слева со стороны речки — густое мелколесье, в которое ни один нормальный человек просто так нипочём не сунется. Метрах в пяти от тропинки приметный дуб с разлапистой кроной. Его Гай сразу для себя определил. Для лучника более удобную позицию трудно придумать. Весь нужный участок тропы как на ладони. Ещё один дуб существенно меньших размеров виднеется метрах в двухстах, там, где тропинка поворот делает. Вот на него мы наблюдателя и посадим. Пусть сигнализирует о появлении гостей и их количестве.

Вернувшись в лагерь, мы организовали побудку, позавтракали и начали ставить задачи. Засада на тропе это хорошо, но мелкие группы могут вернуться и другими путями, а значит, несколько человек имеет смысл оставить непосредственно в лагере. Гай решил оставить пятерых. Двое бойцов, переодетые в гарвцев открыто расположатся у костра. Ещё трое разместятся скрытно. Все остальные прямо сейчас отправляются в засаду у тропинки. Мы с Гаем оседлаем кроны дубов, а десять человек, включая и Люка, расположатся в кустарнике на вершине бугра. Каждый с двумя снаряжёнными арбалетами.

Мысль о том, чтобы занять место наблюдателя на дальнем от лагеря дубе пришла мне в голову в самый последний момент. До этого я считал что, будучи на земле, смогу принести намного больше пользы. А тут вдруг торкнуло — всё происходящее внизу будет целиком и полностью зависеть от действий наблюдателя. Сегодня это звено будет ключевым, даже более важным, чем командное.

И только уяснив это для себя, я понял, что у нас имеется ещё одна немаловажная проблема. Связь. Между дубами почти двести метров. Они доминируют над лесом и верхняя часть кроны одного, великолепно просматривается со второго. То есть видеть меня Гай будет отчётливо. И как это мне поможет? Ни азбуки Морзе, ни, тем более, флажной он не знает. И сейчас его обучать им поздно. Мне разучивать крики местных птиц — глупо. Таким способом можно подать только однозначный сигнал, что можно проделать и просто махнув тряпкой, например. Меня это абсолютно не устраивало — слишком уж малоимформативно. Идут, мол. Ну, хорошо, идут, а сколько их, все в одной группе или их несколько? А если случайные люди идут или вообще свои — группа поддержки. Как эту информацию до Гая донести. По цепочке? Рискованно. Во-первых, искажение сигнала возможно (испорченный телефон), а во-вторых, запросто можно засаду демаскировать — не все умеют тихо говорить шёпотом.

По дороге к месту засады мы с Гаем обсудили ситуацию и договорились о сигналах, которыми будем обмениваться. На месте провели ещё один краткий инструктаж, расставили стрелков по местам и полезли на деревья.

На моём дубе нижняя ветка находилась на четырёхметровой высоте. Вот только меня это не остановило. Два метательных ножа в руки и вперёд. Втыкаю в ствол один, рывком подтягиваюсь на нём и втыкаю второй. Потом опять первый и снова второй. Миновав ветку, забрасываю на неё ноги и усаживаюсь. Теперь можно немножко передохнуть. Встав на ветку, дотягиваюсь до следующей. Подтягиваюсь, делаю выход силой, забрасываю ногу. Дальше ветки идут чаще, и подниматься можно почти как по лестнице. Только мечи за ветки цепляются. Ну, это не страшно и мешает не слишком.

Поднялся выше макушек окружающих деревьев, выбрал удобную развилку и огляделся. Тропа за поворотом видна ещё метров на триста. Не вся, конечно, а только отдельные участки, где деревья пореже стоят. Несколько веток мешают обзору, но я их сейчас обрежу и использую в конструкции гнезда. Главное — ничего вниз не уронить.

Посмотрел в другую сторону. Тропа просматривается хорошо. Стрелков на бугре тоже всех вижу. А вот Гая на дубе не видно — хорошо замаскировался. Ничего, это как раз не проблема. Отвинчиваю колпачок на рукоятке засапожного ножа и вытряхиваю на ладонь монокуляр на резинке. Надеваю резинку поверх шлема (тут меня никто не увидит), продевая её под металлический нос. Отлично. Монокуляр встал чётко, даже рукой придерживать не требуется. Теперь посмотрю вооружённым глазом. Ага, вон, где Гай расположился.

Теперь надо проверить видит ли он мои сигналы. Обрезаю три лишние ветки и вывешиваю прихваченное с собой одеяло. Гай дважды качает ветку — сигнал виден. Дважды встряхиваю одеяло — ответ получен, и убираю его. Не просто убираю, а себе под задницу. Так сидеть будет значительно удобнее. Теперь нужно хорошенько набраться терпения и ждать.

Вот ведь, как чувствовал. Ждать пришлось до полудня. Оранжевое светило было почти в зените, когда на тропике нарисовались первые клиенты. Пять человек и один чрезмерно нагруженный осёл. Понимали, видимо, изверги, что с собой животину не возьмут, а значит жалеть нечего, вот и нагрузили так, что он с трудом ноги переставлял.

Я вывесил одеяло, Гай дважды махнул веткой, что видит. Тогда я пять раз подряд крутанул полотнище таким образом, чтобы оно поворачивалось к Гаю ребром, после чего убрал его под себя. Гай, тем временем, отрепетовал сигнал вниз голосом — ближайший к нему дружинник сидел буквально в нескольких метрах от дуба, поэтому хорошо разбирал даже приглушенную речь. Дальше информация была шёпотом передана по цепочке. Все изготовили арбалеты к стрельбе и приготовились.

Грабители двигались медленно, поэтому вышли к месту засады только через несколько минут. Когда идущий впереди рослый и плечистый гарвеец пересёк незримую границу, находящуюся в двадцати шагах от дуба, тихо просвистевшая стрела вонзилась ему в горло чуть ниже подбородка. Здоровяк невнятно булькнул что-то себе под нос, осел на подогнувшихся ногах и завалился навзничь.

Защёлкали арбалеты. Кто-то из гарвцев словил только один болт, остальным досталось по два сразу. Избавившийся от понукания осёл тут же остановился. Скопом выскочив из-за бугра, дружинники прикололи раненых, сноровисто освободили их от доспехов, оружия и добычи. Тела протащили по тропинке шагов на пятьдесят в тыл и сбросили в речку. Трофеи перенесли за бугор, но осла разгружать не стали — один из дружинников погнал его в лагерь. Все остальные быстро привели тропинку в первозданное состояние и вновь попрятались за бугром.

Примерно через полчаса (отводивший осла дружинник успел вернуться) я обнаружил следующий отряд. Причём, в этот раз, сначала не увидел, а услышал. И не я один. По тропинке следовал целый караван. Двадцать шесть человек и восемь груженных ослов. Ещё два осла тащили узкие повозки, доверху нагруженные разнообразными припасами. Им приходилось очень нелегко и в случаях, когда надо было перекатить колесо через корень или вытащить из ямки, нескольким гарвейцам приходилось принимать деятельное участие в процессе. Всё это сопровождалось шутками и смехом.

Я оперативно передал Гаю информацию о численности отряда и приготовился наблюдать за событиями, здраво рассудив, что моё вмешательство и в этот раз вряд ли потребуется. И не ошибся.

Растянулись они изрядно. Тем не менее, Гай дождался момента, когда последний из гарвов минует дуб, являющийся местом моего гнездовья и только потом начал стрельбу. На этот раз он выпустил не менее десятка стрел, а все остальные разрядили по два арбалета. Только после этого последовала стремительная атака сверху вниз, завершившаяся короткой ожесточённой стычкой. Эффект внезапности сработал на все сто. Обнажить мечи успели только трое из врагов. Это не слишком им помогло — копья, имеющиеся на вооружении дружинников, были короткими, но всяко длиннее любого из мечей, а разгон, полученный при сбегании с бугра, только увеличил силу ударов. Несколько секунд — и всё было закончено.

В этот раз прибираться надо было основательно. А я со своего наблюдательного пункта заметил группу из четверых гарвцев, помогающих ослу тащить ещё одну повозку. Отстали видимо. Вслед за повозкой шли трое молодых девушек связанных одной верёвкой. Посигналил Гаю, но он, занятый инструктажём дружинников, одеяла не увидел. Кричать нельзя. Ладно, сам справлюсь.

Я соскользнул вниз по веткам, ухватился руками за нижнюю, немножко повисел, приноравливаясь, и спрыгнул вниз. Планета больно ударила меня по ногам. Ничего страшного, главное, что не подвернул ничего, и связки не потянул. Метательные ножи в руки и вперёд. Нельзя терять ни секунды. Если гарвцы заподозрят что-нибудь и порскнут в лес, ловить их потом придётся долго. А если ещё и других предупредят, то вообще можно будет ставить крест на идее с засадой.

Срезав угол через лес, я выскочил к повозке сбоку. Заметив человека в непривычном доспехе, один из гарвцев потянулся за мечом. Это было последнее, что он успел сделать в своей жизни, так как в следующую секунду метательный нож ударил его в кадык. Второй повернул голову и поймал нож правым глазом. К моменту, когда оставшиеся двое повернулись в мою сторону, оба меча уже находились у меня в руках. К чести этих гарвцев можно отнести то что, будучи вдвоём, они не испугались одного и дружно шагнули навстречу собственной смерти. Церемонится мне с ними было некогда, поэтому схватка завершилась в два удара, нанесённые с разных сторон почти одновременно. Вытерев мечи об одежду убитых, я забросил оружие в ножны, освободил девушек, перерезав верёвку засапожным ножом. Объяснил перепуганным девчонкам, что меня бояться не нужно, гарвейцев тоже, они уже больше никого не тронут, и убегать никуда не надо. Сейчас, мол, дружинники подойдут, с ними и пойдёте.

И сразу бегом назад. Нельзя пост надолго оставлять. Прибежал, быстро объяснил Гаю, что ещё одну повозку и трёх освобожденных девушек надо дальше по тропинке забрать и порядок там навести. Сказал ему ещё, чтобы в лагерь повозки не гнали, нет у нас сейчас такой возможности. Путь шагов на сто за поворот перегонят, и хватит пока. Мало нас слишком. После этого полез обратно на дерево. Второй раз лезть было проще. Забравшись в гнездо, осмотрелся. Пока всё тихо. И повозку уже убирают. Вроде пронесло.

Примерно через полчаса заявилась ещё одна небольшая группа. Восемь человек и три осла. Хорошо, хоть, что без повозок — ставить уже некуда. С этими быстро разобрались. А ближе к вечеру началось всерьёз. Сначала я услышал вдалеке звуки боя. На пределе слышимости. Похоже отряд, идущий к нам на подмогу, столкнулся с возвращающимися гарвейцами. И, судя по долетающим крикам, заварушка там серьёзная. Значит, скоро побегут.

Крикнул об этом Гаю. Тут уже не до сигналов одеялом было. Он скомандовал приготовиться. И поставил задачу валить любой ценой всех. Пропускать к лагерю никого нельзя, там всего пятеро. И вовсе не факт, что все убегающие по тропе рванут. Кто-то может и напрямик через лес чесануть. Поэтому диспозиция изменилась. Дружинники собрались компактной группой вблизи дуба, на котором угнездился их начальник. Часть затаилась на бугре, двое за деревьями по бокам тропинки, ещё двое за дубом. Приготовили арбалеты и копья.

Через несколько минут до меня донёслись топот, лязг металла. Я вывесил одеяло, встряхнул его и убрал. Сейчас точное количество "гостей" никому не интересно. Понятно, что их будет много. Возможно, даже слишком много.

А вот и самые первые пожаловали, которые быстрее всех бегать умеют. По тропинке пихаясь и толкаясь, бежала неорганизованная толпа. Никаких щитов, копий, арбалетов. Многие шлемы побросали и доспехи скинули. А некоторые даже без мечей. Я полез вниз.

Вслед за первой группой из-за поворота выбегали всё новые и новые. Занятый спуском, я уже не смотрел вниз. Слышал только свист болтов и стрел, сопровождающийся криками раненых. Потом зазвенел металл — началась рукопашная. Присев на нижнюю ветку я выпустил в пробегающих по тропинке гарвцев весь носимый набор сюрикенов и метательных ножей, после чего прыгнул сам. Сшиб ударом ног ещё одного и, вскочив на ноги, заступил дорогу остальным.

Тихий посвист мечей, покидающих ножны, зверское выражение лица — бегущие начали тормозить, но давление набегающих сзади выталкивает их вперёд. Несколько рубящих взмахов каждой рукой — и задние падают у моих ног поверх передних, образуя бруствер высотой свыше колена. Пауза, во время которой я успеваю стряхнуть кровь с мечей, и на бруствер запрыгивают ещё трое. Двоих я встречаю колющими тычками мечей в грудь, а третьего одновременным ударом ноги существенно ниже. Он сгибается пополам и тихо поскуливая, отползает в сторону. Я его не преследую. Вновь стряхиваю кровь и, выжидая, опускаю мечи до уровня пояса. С той стороны бруствера загнано дыша, собралось уже шесть гарвейцев. Двое из них с мечами, но пускать их в ход почему-то не хотят. С левой стороны от меня густой ивняк. Справа бугор, на котором пару секунд назад откуда-то появился Люк, поигрывающий своим длинномерным копьём. А из-за поворота тропинки уже появились дружинники в кольчугах и островерхих шлемах. Сзади ко мне неторопливо подходит Гай. В левой руке у него лук, а в правой — окровавленный меч. В опустевшем колчане не осталось ни одной стрелы.

Гарвейцы опускаются на колени, но оставлять их в живых в этот раз никто не намерен. Князь делает характерный жест рукой, и дружинники прикалывают всех. Тем временем из-за поворота появляются всё новые и новые дружинники. Их уже больше семи десятков. А с Гаем осталось в живых только четверо. Ещё пять человек оставалось в лагере. Из них выжили лишь трое — часть гарвейцев прибежала туда через лес. Их было достаточно много, и без потерь обойтись не удалось.

К тому моменту, когда мы добрались до лагеря, уже смеркалось. Поэтому разбираться с трофеями и договариваться о планах дальнейших действий мы решили утром, на свежую голову. Разожгли костры. Обильно поужинали, так как у большинства за весь день во рту даже макового зёрнышка не побывало. Не до того людям было. Перед тем как укладываться спать Гай лично расставил посты и определился с их сменой.

* * *

Утром князь построил остатки своей дружины и начал отбирать для меня десяток молодых воинов. Гед, нога которого уже полностью зажила, сам вызвался идти под моё начало, а остальных Гай отбирал, не спрашивая желания. По строю пошёл ропот. Первым не выдержал Лай де Берт — заместитель Гая, приведший оставшуюся часть дружины. Пожилой уже, но ещё крепкий, широкий в кости воин. Я во вчерашней сутолоке ещё не успел с ним познакомиться. Суть претензий Лая сводилась к тому, что ему абсолютно непонятно, с какого перепуга его людей отдают под начало какого-то иноземца. Да ещё и в обучение. Чему, мол, он их такому обучать станет, чего Лай сам не умеет? Гай в ответ только усмехнулся в усы и вкрадчиво спросил — не хочет ли тот сам разобраться, в чём именно его превосходит иноземец? Например, скрестив с ним мечи. И на меня покосился с нехорошей такой ухмылкой.

Лай сказал, что с превеликим удовольствием. Я тоже согласился, но сказал, что меч я против друзей не обнажаю и вполне обойдусь палкой. Подошёл к небольшому стройному деревцу, напоминающему земной ясень, срубил его в полуметре от земли (тьфу, поверхности Андана — так в Галинии называли свою планету) и отсёк верхнюю часть с ветками. Сделал рукой несколько махов. Угадал — хорошая древесина: тяжёлая, прочная и в меру упругая. Неторопливо приблизился к Лаю, примерил оружие к его мечу и отсёк лишний кусок — длина палки не должна была давать мне преимущества.

Князь, наблюдая за происходящим, тихонько посмеивался. Лай тоже уже начал понимать, что поступил крайне неосмотрительно — где это видано, чтобы с палкой супротив меча выходили, но сдать назад уже не мог. От поединка ведь нельзя просто так отказаться. Я тем временем расстегнул свою портупею, снял мечи вместе с ранцем и отдал Люку. После этого отсалютовал Лаю палкой, демонстрируя свою готовность. Дружинники расступились, освобождая пространство для схватки. Лай выдернул клинок из ножен (типичная кельтская спата), развязал пояс и не глядя, бросил его вместе с ножнами через плечо. Ближайший из дружинников дёрнулся вперёд и поймал его налету.

Мы начали сходиться. Лай держал меч на уровне груди, я же палку не стал пока поднимать. Так и держал в опущенной руке. Сойдясь, мы пошли по кругу. Лицо моего противника было абсолютно бесстрастным, а рука с мечом казалось жила сама по себе. Несколько лёгких убаюкивающих покачиваний неожиданно завершились рубящим ударом, направленным в моё плечо, сочетающимся с быстрым выпадом правой ногой. Меч был направлен плашмя и, останься я на месте, чувствительно хлопнул бы меня по плечу. Вот только неожиданным выпад был для всех кроме меня. Я отлично видел, что за секунду до этого Лай перенёс вес тела на левую ногу. Поэтому не стал парировать удар, а просто отклонил корпус назад, не трогаясь с места. Через несколько секунд Лай ещё раз попытался меня достать, на этот раз в ногу, но я чуть раньше плавно сместился немного в сторону. За следующую минуту он совершил ещё четыре нерезультативных атаки. Каждый раз меч встречал на своём пути только воздух. А потом я поднял палку на уровень груди.

Следующий рубящий удар я встретил палкой. Только вот направлена она была вовсе не на меч. Кончик палки ударил Лая по внутренней стороне запястья. Пальцы рефлекторно разжались, и меч упал на траву. Шагнув вперёд и вбок, я резко взмахнул палкой и нанёс ещё один несильный с виду удар сзади под колени. Ноги Лая подогнулись, и он упал на спину. Отсалютовав противнику своей палкой, я отбросил её в сторону и, выставив кисти рук вперёд, призывно пошевелил пальцами. Лай покрутил кистью правой руки, подвигал пальцами и, с удивлением обнаружив, что всё действует, упруго вскочил на ноги и пошёл на меня по-медвежьи.

Чуть ниже меня и почти в два раза шире в плечах, он казался очень серьёзным противником. Вот только он не имел ни малейшего представления о бойцовских практиках, позволяющих борцу оборачивать в свою пользу не только силу, но и массу противника. Поэтому я не стал придумывать ничего сложного, и провёл один из самых простых бросков — через себя. Ухватив своего противника за плечи, я два раза дёрнул его вниз, а потом, на противоходе, откинулся на спину, уперев согнутую ногу (колено прижато к груди) ему в живот. Коснувшись лопатками травы, я резко распрямил ногу, продолжая удерживать Лая за плечи. Совершив полный оборот по широкой дуге, он всей своей массой, помноженной на скорость, приложился об заросшую густой травой поверхность Андана. Резкий удар спиной вышибает из лёгких весь воздух и существенно мешает вдохнуть его обратно. А тут ещё и я перекувырнулся, подтянувшись на руках, и уселся на него верхом. Отпустив плечи, я перехватил кисти рук и прижал их к земле с обеих сторон от головы.

Зафиксировав удержание, я упруго вскочил, протянул своему поверженному противнику руку и резким рывком поставил его на ноги. Отпустив руку и дав Лаю отдышаться, я чуть склонил голову и представился:

— Степан де Рус.

После этого протянул руку, глядя ему прямо в глаза.

— Лай де Берт.

Ответный короткий поклон и крепкое рукопожатие.

— Меня сможешь этому научить? — спросил Лай, дружески приобнимая меня за плечо.

— Этому смогу. А всему остальному, извини, не получится, — честно ответил я. — Кости уже старые, гибкости нужной нет. А вот молодых — многому смогу научить.

— Учи. Больше у меня нет возражений. Извини, что усомнился в тебе.

— Да, ничего, ты ведь меня совсем не знал. Я на тебя не в обиде.

Теперь нужно было разобраться с трофеями. Одну из повозок, девушек и несколько ослов в придачу сразу отправили под надзором десяти дружинников обратно. Пусть хозяева разбирают свои вещи самостоятельно. Всё остальное свезли в лагерь и принялись сортировать.

Денег было совсем не много. Откуда они тут в приграничье возьмутся? Их Гай сразу прибрал в казну дружины. Оружия, наоборот, много. Часть разобрали те, у кого имелась нехватка отдельных предметов вооружения либо требовалась замена. В частности, мы полностью обмундировали и вооружили Люка, чтобы не выделялся на общем фоне. Всё остальное сложили вместе для последующей продажи.

Провиант собрали в общий котёл — кормить дружинников нужно регулярно, а собственных запасов уже практически не оставалось.

Сельскохозяйственный и плотницкий инструментарий, железо, посуду и прочую утварь перепаковали для реализации. Выкидывать жалко, а на себе тащить неудобно. Эта же судьба постигла всевозможную одежду, обувь, мотки тканей, верёвок и ниток.

Я не поленился отыскать и собрать все свои метательные предметы, которые не успел прихватить вчера. А потом решил поинтересоваться у Гая его дальнейшими планами. Выяснилось, что он намеревался возвращаться в столицу пешком. Вариант, конечно, интересный для меня с познавательной точки зрения, но больно уж затратный по времени. В лучшем случае к зиме доберёмся.

Спросил у него — не проще ли сплавиться по Волхону на лодках до Ядана, а там зафрахтовать пару кораблей и плыть морем до самого Ашама? Он ответил, что такая мысль ему в голову не приходила, так как раньше они всегда возвращались пешком.

— Ну, так раньше у вас просто не было лодок и такого количества трофеев!

— Ты прав, — согласился Гай. — Мне нравится эта идея. Тут лодок даже с запасом будет. Заберём их все и продадим в Ядане. Выбирай себе лодку.

— Я лучше две возьму. В одной нам тесновато будет.

— Хорошо, выбирай две.

Я подозвал Люка, и мы отправились выбирать себе лодки. А выбирать было из чего. Основную часть флотилии составляли затрапезные плоскодонки, но имелось и несколько килевых лодок, а также два баркаса. Ну, баркасы пусть себе начальство берёт. А мы выбрали парочку очень даже приличных килевых лодок, рассчитанных на четырёх гребцов, в них даже уключины имелись, и отогнали их в сторонку.

Позвал дружинников из выделенного мне десятка и спросил, кто из них раньше имел дело с подобными лодками. Оказалось, что такой имелся только один — Ланс, но зато, происходя из рыбацкой семьи, он понимал в них изрядно. И в ответ на мой вопрос, что именно ему в этих двух лодках не нравится, сразу заявил, что уключины. Молодец. Рогульки, играющие роль уключин на этих лодках, позволяли осуществлять только короткие несильные гребки. Нормально опереться о них возможным не представлялось. Я это почувствовал ещё тогда, когда мы с Люком перегоняли лодки вдоль берега. Уточнил у Ланса, сможет ли он сам изготовить десяток нормальных уключин и сколько ему на это потребуется времени. Он сказал, что за два часа должен справиться. Времени у нас было даже больше, поэтому я дал ему в помощь ещё двоих и сказал, чтобы приступал к делу немедленно.

Носимых часов тут, конечно, ни у кого не было. Время определяли преимущественно по Анду. Если на стоянке, то с использованием простейших солнечных часов, а на ходу — прикидывали в локтях. Компас на весь отряд был один — у Гая. Не морской, разумеется, но достаточно массивный прибор. Увидев его в первый раз, я поинтересовался, для чего он нужен. Оказалось, что это устройство незаменимо в степи, когда какие-либо ориентиры отсутствуют вообще, а Анд скрывается за облаками.

Оставшихся дружинников я заставил вытащить обе лодки на берег, тщательно прошпаклевать и просмолить швы. Нет у меня ни малейшего желания с мокрыми ногами сидеть. Дни уже теплее становятся, но всё равно это ещё не лето. Глядя на нас, и остальные десятники зашевелились. К этому времени Гай уже закончил разбираться с трофеями и распределением их и дружинников по лодкам. Себе он, как я и подозревал, выбрал баркас.

Подойдя, я поинтересовался, имеется ли у него карта большего масштаба, по которой можно было бы оценить предстоящий нам путь. Оказалось, что с собой у него была только та, которую я уже видел. Но в общих чертах он наш маршрут представлял, так как в столице у него имелась подробная карта всей Галинии, выполненная на бумаге. Сейчас расстояние до Ядана по его прикидкам составляло примерно двенадцать переходов (немного меньше четырехсот километров), а потом морем ещё в несколько раз больше. Я знал, конечно, точные расстояния, но вынужден был об этом помалкивать. Когда к нам подошёл Лай, прикинули, как будем сплавляться по реке и решили не спешить и нормально приготовить к плаванью все лодки. Это позволит двигаться по реке быстро и организованно, а не уподобляться кое-чему, плывущему по течению. Отправляться в путь будем завтра утром, а сегодня надо загрузить все лодки и проверить их на плаву. Если какая-либо из плоскодонных лоханок не сможет нормально держаться на воде, то лучше её потопить сейчас самим, чем потом она будет пытаться утопить груз и кого-то из нас.

Когда я вернулся к своим лодкам, все работы были уже закончены. Осмотрел новые уключины — то, что надо. Никаких кривых сучков и дурацких ремней. Ланс поступил очень просто: отрезал от молодых деревьев, ствол которых по тем или иным причинам разделялся на два, короткие рогатины. Обточив нижний конец рогаток на две трети высоты, он смазал их жиром и вставил в расширенные буравом отверстия в планшире. Спустив лодки на воду, мы опробовали их, спустившись до Волхона и пройдя метров триста вверх по течению. На одной я сел на руль сам, а на второй посадил Ланса. Ну, что, лодки вполне приличные, только вот гребцы из моих дружинников никакие. Присмотрев неподалеку песчаный пляж, загнал на него обе лодки до половины корпуса и начал обучение гребле. Сначала объяснил всё своим и посадил их тренироваться, потом перебрался в лодку к Лансу и повторил всё для его гребцов. Вернулся к своим. Посмотрел на их действия, плюнул и высадил всех на берег. Сел на весло сам и показал, как именно надо грести. При этом убедился, что на днище отсутствуют упоры для ног. Подозвал Ланса и объяснил, что именно и как надо сделать. Хорошо ещё, что он сообразил прихватить столярные инструменты, и гвоздей нужного размера у него с собой оказалось достаточно. Иначе пришлось бы возвращаться в лагерь.

После того как Ланс оборудовал лодки упорами для ног, я ещё раз показал дружинникам, как именно нужно грести, чтобы не тратить лишние силы и не создавать помех остальным. Когда у всех начало получаться спустили лодки на воду и прошли ещё немножко против течения. Нормально. Дальше будем тренироваться уже в походе. Развернулись и поплыли обратно. По течению грести — одно удовольствие. И скорость очень даже приличная.

К нашему возвращению в лагерь все припасы были уже упакованы и распределены. Поэтому мы сразу загрузили обе лодки и проверили их ход. Многовато получилось. Планширь всего сантиметров на десять над водой возвышается. Так и черпануть можно. Переговорил с Гаем и передал часть груза на баркас. Вот теперь совсем другое дело. Пообедали, а потом я организовал для своего десятка тренировки.

Некоторые из дружинников владели ножом неплохо. По их меркам, конечно. Показал, как это делают профессионалы. Народ впечатлился. Нарубил палок и раздал каждому по одной — если сразу с ножами работать, порежутся все без исключения. И пошло: стойки, захваты, движения. Когда это всё более или менее освоили — перешли к приёмам и связкам. В конце занятия каждому дал задание на самостоятельную подготовку — что именно отрабатывать.

Вернулись в лагерь — баркасов нет, килевые лодки только наши стоят и почти половина дружинников отсутствует. Оказывается, князья по моему примеру устроили тренировки. А как иначе — баркасы двенадцативёсельные. Даже если один гребец в такт не попадает, толку уже не будет. А если половина — кто в лес, кто по дрова? Вернулись они, когда уже смеркалось. Усталые, но довольные.

А я пока их дожидался, тоже времени зря не терял. Расспросил своих бойцов — как у них с грамотностью? Оказалось, что вообще никак. Ни читать не умеют, ни писать. Отдельные буквы знают. Вот и взялся их грамоте учить. Бумаги и карандашей нет под рукой — не беда. Палка имеется и целый пляж ровного песочка. Сначала алфавит написал. Потом начали писать буквы и произносить соответствующие им звуки. Собирать из букв слоги. К вечеру большинство уже могло читать короткие слова. Очень медленно, по слогам, но сами! Восторг ребят, даже не мечтавших никогда о возможности приобщиться к грамотности, был неописуем. А я принял решение — когда окажемся в Ядане, нужно будет обязательно купить бумагу, перья, чернила и, по возможности, карандаши.

Перед тем как ложиться спать Гай собрал большой совет. Кроме меня и Лая на нем присутствовали все четверо оставшиеся в живых сержанты-десятники. Итого: семь человек командного состава на восемьдесят три дружинника (считая вместе с Люком). Надо было обсудить походный ордер. Известно, что скорость эскадры равна скорости самого тихоходного корабля. А среди наших трофеев более половины представляли собой плоскодонки — лодки, которые, безусловно, хороши для рыбалки или охоты, но никогда не отличались скороходностью. Нет, если к некоторым из них мотор присобачить, то побегут, вот только лодочные моторы тут появятся ещё очень не скоро.

А баркасы, наоборот, наиболее быстроходны. За ними ни одна вёсельная лодка не угонится. Вывод прост: надо им брать плоскодонки на буксир. Все, которые с собой возьмём. Причём гребцов на плоскодонках оставлять вообще не нужно. Только груз и по два человека на крайний случай. Если чалка оборвётся, течь откроется или ещё что-нибудь экстраординарное произойдёт. А чтобы не бездельничали (это расслабляет), пусть рыбу на всю дружину ловят. На дорожку. Прикинули расклад. На баркасы можно взять человек по двадцать. Килевых лодок шесть, включая две моих. На них оптимально по шесть человек сажать. Без груза можно было бы и больше, а так лучше не рисковать. Итого: семьдесят шесть человек. Значит можно ещё взять семь плоскодонок. К одному баркасу цепляем четыре, а ко второму три. Князья возглавят команды баркасов, а сержанты — килевых лодок. Одного не хватает, но это не страшно. Ланс у меня парнишка толковый, будем его на перспективу воспитывать, может со временем десятник и получится. Тем более что я рядом буду на соседней лодке. А все оставшиеся плоскодонки затопим.

На ночь опять выставили дозоры, но уже в меньшем количестве, чем в прошлый раз. Погода нас баловала — уже который день без дождей, так что никаких шалашей строить даже не подумали. Так и улеглись все под открытым небом.

* * *

Утром мы поднялись очень рано. Анд ещё прятался за горизонтом, но небо на востоке уже начало светлеть. Завтрак, укладка последних припасов — всё, можно отчаливать. Я вчера договорился с Гаем о том, что мои две лодки пойдут в авангарде, чуть впереди остальной флотилии, поэтому отойдя от лагеря, парни сразу налегли на вёсла. Берега речки разошлись в стороны и пропали за кормой. Я правил на стремнину, где течение было наиболее сильным. Волхон по праву считался второй по величине и полноводности рекой восточного побережья. Не Енисей, конечно, и даже не Лена, но с Волгой очень даже может поспорить. Не по протяжённости, так как имеет длину всего в пару тысяч километров, а скорее по расходу воды, который раза в полтора выше, и существенно большей скорости течения. Скорее всего, в этом повинен весьма значительный перепад высот между истоком и устьем — Волхон берёт начало в ледниках на четырёхкилометровой высоте, вбирает в себя несколько десятков горных речек и на равнину вырывается уже в виде мощного потока километровой ширины. Километров через пятьсот он успокаивается, но всё ещё сохраняет высокую скорость. Здесь, в нижнем течении, его ширина составляет около пяти километров, а скорость течения не превышает десяти километров в час. Это тоже немало. У берега, где скорость течения минимальна, мы могли уверенно подниматься против течения, а здесь на быстрине мы в лучшем случае оставались бы на месте.

К счастью, перед нами такая цель не стояла. Наоборот, желательно было спуститься по реке как можно быстрее. Эх, сейчас бы ещё паруса поставить. Только вот нет на этих лодках не только парусов, но даже степса под мачту.

Ладно, под парусом нам ещё предстоит в океане болтаться. Причём долго. А сейчас мы, практически не напрягаясь, делали по моим прикидкам никак не менее трёх узлов. Значит, с учётом скорости течения, получается около пятнадцати километров в час. А это сто пятьдесят километров за десять часов. Глядишь, так мы за трое суток до цели доберёмся.

Баркасы пристроились вслед за нами и понемножку отставали. Оторвавшись на пару кабельтовых, я велел гребцам немножко уменьшить темп, так как желательно было не удаляться за пределы прямой видимости. Мало ли князья вздумают пристать к берегу для привала.

Через некоторое время мне наскучило сидеть на руле, и я решил немножко размяться, введя новую практику. Весь экипаж лодки каждый час меняется местами. Перемещения осуществляются по часовой стрелке. Я пересел на место левого загребного, он — на место левого бакового гребца. Тот на место вперёдсмотрящего. Люк, до этого сидевший на носу лодки, пересел на место правого бакового. Ланс идею оценил сходу и тут же организовал аналогичные перемещения на своей лодке. Через пару часов я снова отдыхал, на этот раз в качестве вперёдсмотрящего и в полной мере прочувствовал своевременность этого решения. За пару часов гребли в мышцах накопилась приятная усталость, дальше, скорее всего, она из приятной стала бы постепенно смещаться в сторону тяжёлой, но тут наступил перерыв. Часа для отдыха мне хватило за глаза и за уши, поэтому вновь взяв в руки весло, я опять получал удовольствие от гребли. Работа на свежем воздухе, не очень напряжная, благо мы двигаемся по течению, да ещё и в хорошей компании — чего ещё можно пожелать?

Спустя минут сорок после того как перебрался на место правого загребного, я заметил, что баркасы начали смещаться в сторону берега. Очень хорошо. Если бы я сидел в этот момент на руле, мог бы и прозевать. А так я скомандовал досрочную замену — рулить во время осуществления манёвров у моих дружинников ещё слишком мало опыта, свистнул Лансу, показал жестом "делай как я", и переложил руль. Пляж, на который ориентировался Гай, я уже приметил и сейчас правил немного левее его, учитывая снос течением. Непосредственно перед берегом дал команду "табанить", потом — "сушить вёсла", а сам в это время вытащил руль из воды и уложил рядом с собой. Прошла пара секунд, и нос лодки с тихим шуршанием вылез на песок. Дружинники выскочили на берег и втащили лодку на песок до середины корпуса.

Поднимаюсь, неторопливо прохожу через всю лодку и спрыгиваю на песок. Амуницию оставляю в лодке. Это наш берег и ничего серьёзного дружине Гая тут угрожать не может.

Рядом вылазит на песок нос баркаса. И почти сразу на берег спрыгивает Гай. Он тоже доволен началом перехода. Соглашается со мной, что при таком темпе уже послезавтра вечером мы будем в Ядане. Улов так вообще превзошёл все ожидания. Нам столько не съесть при всём желании. Здоровенные рыбёхи, имеющие почти метровую длину, внешне похожие на земных осетров. Кажется, я догадываюсь, что нас ждёт на обед: уха из осетра, осетрина, запечённая на углях, осетрина слабой соли. Они тут её, нарезают тонкими ломтиками, солят и едят прямо так — сырую. Кстати, вкусно. Буквально тает во рту.

Через полчаса вдоль берега горели несколько костров, на которых в огромных котлах булькала похлёбка. Вроде бы раньше я в провидческих способностях ни разу замечен не был, а тут сначала меню угадал, а спустя ещё час отчётливо понял, что в следующий раз сесть на вёсла у нас получится не ранее вечера. Ну, какая гребля может быть после такого обеда?

И ведь не подвела меня смекалка. После обеда я часа два занимался со своими дружинниками написанием на песке и чтением различных слов. Преимущественно лёжа. Если дело и дальше пойдёт аналогичными темпами, то в Ядане мои ученики смогут самостоятельно читать любые вывески.

* * *

В тот день мы, действительно, отправились в путь почти вечером, поэтому приставали к берегу уже после захода Анда. В дальнейшем, с учётом имеющегося опыта, обедали не так плотно. Да и рыба быстро приелась. Темп передвижения постепенно ускорился, но не сильно, так как одновременно с опытом появились мозоли.

Так что до Ядана добрались только вечером третьего дня. Немаленький портовый город. Населения, если с пригородами считать, тысяч двадцать наберётся, а может даже и побольше. Расположен он не на самом побережье океана, а чуть выше по реке за мысом, образующим удобную закрытую от ветров бухту. И, как большинство подобных городов, вытянут вдоль речного берега, почти на всей протяжённости изрезанного рукотворными заводями и утыканного причалами, мостками, уходящими под воду слипами.

Рядом с береговой линией теснились амбары и сараи, перемежающиеся с бараками и вполне пристойными домиками. Детинец располагался немного подальше, на холме. А собственно город, шириной в две, редко где в три улицы, разместился аккурат между постройками вдоль береговой линии и детинцем. Но меня сейчас интересовал в первую очередь не город, а корабли. Их было много. От крутобоких океанских каракк и приземистых бригантин, до затрапезных плоскодонных барж и всевозможных ладей. Даже один барк затесался. Чистые парусники, парусно-гребные суда, просто гребные.

Интересно, что гребные суда имелись только с одним рядом вёсел. Никаких тебе бирем или трирем. В принципе, я нечто подобное всегда и подозревал. Нежизнеспособны подобные монстры. Слишком длинные и тяжёлые у них были бы вёсла. Ворочать ими пришлось бы впятером или даже всемером, что ещё можно себе представить: один гребец, сидит, двое стоят, остальные бегают. А вот делать это всё синхронно? Да ещё и на двух или трёх палубах. Нет, это нереально. То ли дело ладьи. Каких тут ладей только не было. От совсем маленьких двенадцативёсельных, чуть длиннее наших баркасов, до тридцативёсельных гигантов с длинными хищными силуэтами, явно предназначенных для военных целей. Их можно было даже издалека принять за галеры. Галера тоже, кстати, одна имелась. Но не на плаву. Вытащена на слип и, судя по её непритязательному виду, давно заброшенная. Тоже логично. В океан на ней не пойдёшь, а для реки, мне кажется, слишком неповоротливой будет. И с течением на ней сложно бороться — больно уж широкая она.

Гай в этой сутолоке неплохо ориентировался и сразу повёл нашу эскадру в один из затонов. Рядом имелся постоялый двор, включающий, кроме всего прочего барак казарменного типа и небольшую двухэтажную гостиницу для благородных. Места хватило всем. Дружинники разместились в казарме, а мы с Гаем и Лаем (вот ведь имена подобрались) на втором этаже гостиницы. Люка я тоже к себе определил.

Между тем погода ощутимо портилась. Я предложил Гаю разгрузить лодки, вытащить их на берег и перевернуть. Он присмотрелся к набегающим тучам, согласился, что мысль своевременная и отдал соответствующие команды. Почти успели. Дождь ливанул в тот момент, когда переворачивали последний баркас. Повезло, что вовремя спохватились. В противном случае завтра лодки пришлось бы сначала поднимать со дна, и только потом вычёрпывать из них воду. Ну, и товарный вид они бы явно потеряли.

Да, земные грозы по сравнению с местными отдыхают. Планета наэлектризована очень сильно. Молнии пучками хлещут. И гремит почти без остановки. Хорошо в такую грозу под надёжной крышей.

Спросил у Гая, как тот собирается реализовывать лодки и товары: на базаре выложить, или оптовикам сдать? Тот ответил, что, разумеется, оптом. Незачем тут долго задерживаться. Имеется тут у него знакомый купец, хозяин постоялого двора к нему ещё до начала дождя мальчишку послал. Так что утром Лай будет торговаться, а Гай пойдёт с корабельщиками договариваться и предлагает мне составить ему компанию. Естественно, я даже и не подумал отказываться.

* * *

Дождь всю ночь лил как из ведра, но к утру перестал. Гроза ушла куда-то дальше, и небо полностью очистилось от туч. Воздух был настолько свеж, что так и тянуло вдыхать его полной грудью.

Я думал, что мы пойдём в порт — выбирать судно и договариваться с корабельщиками, но Гай повёл меня в припортовый трактир. Причём не слишком высокого полёта. Не забегаловку, конечно, но явно не того уровня, в котором будут собираться судовладельцы и капитаны. Заказав по паре кружек пива на брата и две порции копчёной рыбы, мы устроились за угловым столом и, ни с кем не вступая в разговоры, просидели более двух часов. Задумку князя я понял не сразу, но разобравшись, оценил чрезвычайно высоко. То есть, это тогда я думал, что в полной мере понял его замысел. Действительность же значительно превзошла мои ожидания. Но об этом позже.

Мы сидели, неторопливо прихлёбывая не такое уж плохое пиво, понемногу отщипывали кусочки оплывающих жиром рыбин и слушали разговоры. В этот час в трактире было немноголюдно: моряки со стоящих в порту судов, мелкие торговцы, маклеры. О чём они могли разговаривать? Конечно о кораблях, их грузах и перспективах выхода в море. И не шёпотом, а достаточно громко, иногда даже на повышенных тонах. До драк, правда, не доходило — ещё не вечер.

А мы слушали эти разговоры, отфильтровывали ненужное, сопоставляли полученные данные — нормальная такая аналитическая работа. Только вот выводы, как оказалось, мы сделали разные. В принципе это понятно — Толик на моём месте при упоминании некоторых вещей мгновенно сделал бы стойку на ушах, а я всё-таки готовился выступать в несколько другой ипостаси. Поэтому и не догадался сразу о том, насколько нам повезло.

Неожиданно для меня Гай, даже не допивший вторую кружку пива, поднялся из-за стола и, швырнув на него серебряную монету, направился к выходу. Я поспешил за ним. А он уверенно шёл в ту часть порта, где стояли океанские корабли. В принципе, его действия мне были понятны — узнать мы успели вполне достаточно, вот только когда он прошёл мимо трёхмачтового барка, я удивился. Самый большой из всех имеющихся корабль, мы бы на нём отлично разместились, отправляется в Ашам уже завтра. Наиболее скоростной к тому же, ни один пират за ним не угонится, да и не рискнут пираты на него покушаться.

Изложил свои выводы Гаю. Князь согласился, что я всё сообразил абсолютно правильно, но не учёл всего парочку мелких, но очень важных нюансов. Которые меняют дело коренным образом. Он ведь не просто так вел свою дружину через всю страну пешедралом. Аренда корабля, особенно такого крупного как этот барк, требует больших вложений. Которые ему потом никто не компенсирует. И сейчас платить всё, что мы сможем получить от реализации трофеев только за то, чтобы поскорее вернуться домой — верх глупости. Поэтому мы поступим иначе.

Между тем мы подошли к одной из каракк — средних размеров судну, имеющему существенно меньшую длину, но более широкому, высокобортному, с приподнятыми над верхней палубой баковой и кормовой надстройками. Примерно на таких кораблях Колумб отправился на поиск Индии и открыл Америку. Эта же, насколько я понял из разговоров в трактире, только вчера утром пришла в Ядан с грузом свежих фруктов. Остановившись у борта, Гай крикнул вахтенному матросу, чтобы тот позвал капитана.

Долго нам ждать не пришлось. Капитан появился на палубе буквально через пару минут и, узнав о цели нашего появления, велел спустить трап. Проведя нас в свою каюту, пригласил к столу, выставил кувшинчик с очень неплохим вином (в меру моего понимания, конечно) и поинтересовался конкретикой. Гай сказал, что направляется в Ашам. С дружиной в девяносто человек. И выбирает корабль, который сможет его туда доставить. Капитан посмотрел в потолок, немножко подумал, шевеля губами, и назвал цену — десять золотых.

— Цена меня устраивает — практически не раздумывая, согласился Гай — но только при условии, что кормёжка за ваш счёт.

— Годится, — капитан прямо-таки светился от привалившего счастья. На его лице чётко просматривалась мысль: "Бывают же на свете такие идиоты!".

— По рукам? — он протянул вперёд подрагивающую руку.

— По рукам! — Гай звонко хлопнул его по руке раскрытой ладонью.

— Когда рассчитываться будем?

— Ну, — Гай сделал небольшую паузу, — я понимаю, что у вас сейчас может не быть таких денег. Давайте в Ашаме. Продадите товар и рассчитаетесь. У меня не горит, могу и подождать.

— Подождите! — с лица капитана медленно слезала краска, — это я должен вам заплатить десять золотых?!

— Конечно! Или вы собирались отправиться в океан без охраны?

— Но это грабёж! Нет, я не повезу вас на таких условиях!

— Не хотите — не надо, — Гай поднялся со своего места и направился к двери. — Мы разместились на постоялом дворе Зура. Если передумаете, можете найти меня там. Лето только начинается, подождём другой оказии. Да, вино у вас хорошее.

Я тоже поднялся со своего места и медленно двинулся вслед за Гаем, который так же не слишком торопился. Сознательно.

— Подождите! — возглас капитана остановил Гая уже в дверях.

— Вы передумали?

— Нет, мне действительно нужна охрана, но десять золотых и питание в течение всего плавания — это для меня слишком много! Может быть восемь золотых?

— Десять и половина добычи.

— Согласен — приободрился капитан. — Но расчёт в Ашаме. У меня сейчас нет таких денег.

— Так я ведь сразу предложил этот вариант? — удивился Гай. — Почему было сразу не согласиться?

— Сразу вы ничего не говорили про долю в добыче — потупился капитан. — Как скоро вы можете перебраться на корабль? У меня груз скоропортящийся!

— Я всё понимаю, — успокоил его Гай, — к вечеру будем.

* * *

— Ловко ты его раскрутил! — восхитился я, когда мы спустились на берег. — Он что, вообще никого не мог кроме нас нанять? И ты уверен, что мы обязательно встретим пиратов?

— Разве что всяких оборванцев. Но это себе дороже. В городе сейчас кроме моего отряда и местного гарнизона нет никаких войск. Было некоторое количество наёмников, но они уже все на бриг нанялись. А пираты наверняка будут. Эта каракка — первое судно, которое в этом году идёт на север. Там навигация ещё только открывается. Барк нас, скорее всего, обгонит, но на него они вряд ли дёрнутся, это ты правильно заметил. А одинокий купец — завидная добыча.

— Не боишься, что так и случится?

— Определённый риск всегда есть. Это ведь океан. Может ураган налететь, или морской змей всплыть. Да, тебе в местных лавках ничего не нужно?

— Бумага нужна и письменные принадлежности.

— Пошли, зайдём, тут недалеко.

В этом городке по земным меркам всё было недалеко. Но лавка действительно оказалась по пути. Карандашей там не оказалось. Бумага была — толстая, сероватая, немного рыхловатая на ощупь. И стоила она дорого. Чернила и перья, наоборот, дешёвые. За всё вместе я заплатил четыре серебряных монеты.

— Зачем ты их грамоте учишь? — спросил князь, когда мы вышли на улицу.

— А что, тебе не понадобятся грамотные десятники, — ответил я вопросом на вопрос.

— Понадобятся, — подумав, согласился Гай. — Хорошо, если не в ущерб боевой подготовке будет, то учи и грамоте.

Когда мы вернулись на постоялый двор, торг с местным купцом ещё не закончился. Уточнив позиции, Гай заявил, что на цену, предложенную купцом согласен, но снимает с продаж одну из позиций — арбалеты. Тот поморщился, но согласился, так как этот товар в Галинии ходовым никогда не являлся. Не было на него особого спроса. Вот хорошие луки — это другое дело. Но луки Гай на продажу не выставлял. Их и было-то среди трофеев всего семь штук. Купец отправился за деньгами и повозками, а мы пообедали, распределили между собой оставшийся груз и, дождавшись расчёта, направились в порт.

Возле "Северного ветра" — так звалась каракка, на которой нам предстояло отправиться в плавание, наблюдалось заметное оживление. На повозках, стоящих у корня причала высились штабеля мешков с провиантом. Рядом сгрудились бочки с водой. Цепочка грузчиков перетаскивала все эти припасы в трюм, осторожно поднимаясь по шаткому трапу. Двое моряков вели под руки третьего, явно перекушавшего горячительных напитков. Рядом с бортом с помощью холодной воды проводилось экспресс-протрезвление ещё одного.

Поднявшись на борт, мы начали размещаться. Корабль был небольшим и на перевозку большого количества пассажиров не рассчитанным. Поэтому командный состав, включая сержантов-десятников, расположился в каютах кормовой надстройки, ещё несколько счастливцев в носовой, а всем остальным пришлось довольствоваться местами на нижней палубе. Ещё через час с берега отдали швартовы, и корабль отошёл от причала под одним небольшим кливером, закрепленным между фок-мачтой и бушпритом. Интересно, на земных каракках на двух передних мачтах имелись только прямые паруса. Сразу вслед за этим для облегчения маневрирования был поднят косой латинский парус на кормовой бизань-мачте.

Лавируя по ветру, каракка совершила несколько манёвров и вышла на простор Волхона. Тут места хватало, и можно было поднимать остальные паруса. Фок, грот, а потом и оба марселя. Берега раздались в стороны, и ушли за корму. Весь горизонт впереди был чист — ни паруса, ни какой-нибудь затрапезной рыбацкой лодки. Только волны. Пологие, но очень-очень длинные. Я ещё никогда не видел настолько длинных волн. Каракка медленно взбиралась на пологий водный бугор, паруса наполнялись ветром, и впереди открывалась просторная низменность, за которой на расстоянии нескольких километров просматривался следующий вал, кажущийся отсюда совсем небольшим. А за ним ещё и ещё вплоть до самого горизонта. Перед нами распахнул свои просторы океан. Самый большой из всех, имеющихся в освоенной людьми части галактики. До противоположного берега было около пятидесяти тысяч километров.

Как хорошо, что нам туда не надо! Капитан взял ещё немного мористее, туда, где всё более ощутимо сказывалось влияние другой величественной реки в сотни тысяч раз превышавшей Волхон по расходу воды — тёплого океанского течения, зарождающегося в экваториальных широтах и направляющегося на север вдоль Восточного побережья континента, а потом, достигнув границ этого потока, довернул к северу. Теперь качка, если то, что происходило с судном можно назвать качкой, стала бортовой. Но благодаря чрезвычайно большой длине волн крен был настолько незначительным, что почти не ощущался.

Берег, находящийся со стороны заходящего Анда, был уже почти не различим. Тихо шуршала вода, изредка хлопала натягивающаяся парусина, поскрипывали мачты. Их у нашей каракки было три: фок мачта почти на самом носу, грот-мачта по центру и совсем маленькая бизань-мачта над кормовой надстройкой. Всё это в сочетании с небольшим покачиванием успокаивало, расслабляло и потихоньку убаюкивало.

Я направился в свою каюту. Узкая пеналообразная клетушка с ещё более узкой и короткой для моего роста деревянной койкой, квадратным иллюминатором в противоположной от двери стене, небольшим столом и рундуком для вещей. Скромно, предельно аскетично, но функционально. В рундуке даже одеяло с подушкой обнаружились. И какая-то циновка, по-видимому, используемая вместо матраца. Постелился, убрал оружие и снаряжение в рундук и завалился на койку. А ничего, если ноги слегка подогнуть, так вполне помещаюсь. Теперь можно и баиньки.

* * *

Ветер на протяжении большей части нашего плавания был не особенно сильным, но попутным и каракка уверенно делала шесть узлов. Ещё как минимум четыре узла давало течение. Таким образом, весь переход по моим расчётам должен был занять пять или шесть дней. Горизонт почти всё время был пуст, лишь на третий день нас обогнал барк, идущий существенно мористее. Делать нам всё это время было нечего, и основная часть дружинников отсыпалась. Я же со своим десятком, наоборот, старался использовать как можно больше времени для тренировок, в основном налегая на борьбу и рукопашный бой. Большая часть дружинников наблюдала за этим со стороны, но некоторые, включая и Лая, периодически к нам присоединялись. Ближе к вечеру от тренировок переходили к чистописанию. Дружинники старательно выводили буквы, собирали из них слова, учились составлять предложения. Поначалу у многих буквы выходили корявыми — руки привычные к копью и мечу просто не обладали тонкой моторикой, необходимой для выведения плавных линий и завитков. Но повторение — мать учения. Терпения у меня было достаточно, и на пятый день большинство уже писало хоть и не каллиграфически, но вполне разборчиво.

А вот на шестой день поутру, когда мы уже вышли из течения, которое в этом месте начинало удаляться от берега, огибая остров справа, в более холодные прибрежные воды, марсовый заметил на горизонте небольшую чёрточку, направляющуюся в нашу сторону. Спустя некоторое время в капитанскую подзорную трубу уже можно было различить хищный силуэт галеры, идущей к нам на встречу на вёслах. Тут был уже не открытый всем ветрам океан. Крупный остров, прикрывавший залив с северо-востока, способствовал его превращению в уютную заводь, в которой пираты даже на гребных кораблях чувствовали себя в безопасности. Да что там, в безопасности — вольготно они себя чувствовали в этом заливе. Но только в весенне-летний период, конечно. Осенью и тем паче зимой направления ветров изменялись, начинался период ураганов, и в заливе становилось очень неуютно даже парусникам.

Гай дал команду надеть доспехи и вооружиться, но на верхнюю палубу никому не соваться. Просто быть в готовности самим и приготовить арбалеты. Пусть наши гости до поры до времени пребывают в полной уверенности, что добычей сегодня является именно каракка.

Мы с Гаем сидели на капитанском мостике, расположенном на крыше кормовой надстройки у самой бизань-мачты, полностью скрытые резной балюстрадой ограждения. Лай расположился аналогичным образом на баковой надстройке у бушприта, также как и мы скрытно наблюдая за приближающимся с севера противником. Галера была не слишком большой — по двадцать вёсел с каждого борта, но широкой — на каждом весле сидело по два человека. Впереди пенил воду остро заточенный и дополнительно обшитый медными листами рог, являющийся продолжением килевого бруса. Если такой в борт получить — мало точно не покажется. Ничего, каракка — кораблик вёрткий, увернёмся.

И действительно увернулись. Секунд за пятнадцать до неминуемого столкновения капитан скомандовал поворот фордевинд и "Северный ветер" обогнув галеру по широкой дуге, направился в сторону отчётливо видного берега.

Галера, табаня одним бортом, развернулась почти на месте и устремилась в погоню. Догонят, конечно. Нам при таком ветре и шести узлов не сделать, а они в рывке могут и девять выдать. Пока пираты были заняты разворотом, дружинники поднялись наверх и, распределившись вдоль борта, но пока оставаясь под его прикрытием, изготовили к стрельбе арбалеты. Гай, Лай и еще несколько имевшихся среди дружинников лучников также приготовились к стрельбе. Я вытащил из ножен оба меча и приготовился к прыжку на палубу. Более не пытаясь таранить, галера подошла с правого наветренного борта. Правильно действуют: подойди они с другой стороны — получили бы навал нашего значительно более высокого борта. Вверх полетели верёвки с кошками — маленькими, остро заточенными трёхлапыми якорями. Удар. Не слишком уж сильный — инерция галеры была невелика, но чувствительный. Мачты качнулись, но устояли, и палуба упруго вздрогнула под ногами.

В этот момент над бортом нашей каракки выросла плотная шеренга дружинников, и вниз полетели арбалетные болты. С обеих надстроек ударили лучники. Залп, произведённый почти в упор, был страшен. Практически все болты, не говоря уже о стрелах, нашли свою цель. Большая часть пиратов была без доспехов — они собирались не воевать, а грабить и убивать беззащитных моряков и никак не ожидали встречи с воинским подразделением.

На палубе галеры столпился почти весь её экипаж — более ста человек. После залпа из их осталось на ногах не более половины. И тут начался абордаж. Только совсем не тот, который планировался изначально. Не пираты полезли на борт "Северного ветра", а дружинники горохом посыпались вниз на галеру. Я спрыгнул с крыши надстройки на палубу, пробежал по ней несколько шагов, перемахнул через борт и приземлился на широкую доску, идущую вдоль продольной оси галеры над банками гребцов. Всё это было проделано мной очень быстро, но сражаться оказалось не с кем. Дружинники уже добивали последних пиратов. Абордажный кортик — очень хорошее оружие, но против меча он категорически не пляшет. Пришлось мне возвращать мечи в ножны и лезть обратно на каракку.

Тем временем часть дружинников удерживала галеру возле борта, а остальные споро чистили её от пиратов, без церемоний освобождая их от амуниции и отправляя за борт на корм рыбам. Матросы сбросили с каракки буксирный канат. После того как он был надёжно закреплён за рымы у основания бушприта, дружинники полезли наверх. На галере оставили призовую партию из десяти человек, в состав которой вошли и двое матросов из экипажа "Северного ветра". Грести они, конечно, вдесятером на такой махине не смогут, но с ловлей концов и вывешиванием кранцев вполне справятся. А заодно досконально проверят все закутки и кладовки.

Взяв галеру на буксир, каракка продолжила плавание. Капитан явно приободрился. Наверно уже в уме барыши подсчитывает. Галера нам досталась в хорошем состоянии, и загнать её можно было за цену не намного уступающую стоимости его каракки. Ашам был уже близок. Существовала, конечно, небольшая вероятность встретить на пути туда ещё одну пиратскую галеру, но ему в это совершенно не верилось. Поэтому крик марсового, раздавшийся буквально через пару часов после начала буксировки прозвучал для него как гром с ясного неба.

Паруса на горизонте. Много. Идут встречным курсом. Спустя некоторое время оказалось, что не встречным курсом, а галсами, то приближаясь к нам, то удаляясь мористее. И не так уж много их — всего три бригантины. Двухмачтовые шхуны с водоизмещением немного меньше нашего. При этом намного более быстрые и вёрткие. Корабли этого типа часто используются пиратами. Но сейчас они явно гружённые и идут мимо. Нами не заинтересовались. Всё, уже разминулись. Такое впечатление, что из Ашама идут. На юг.

Между тем мы всё больше приближались к берегу. Уже были видны небольшие островки перед устьем Хелема — второй по значимости реке Галинии, также как и Волхон, являющейся приграничной. Севернее неё располагались княжества лесовиков, не представляющие серьёзной опасности в связи с небольшими размерами, малонаселенностью и не слишком высокой агрессивностью жителей. С Галинией они предпочитали торговать, причём торговля в основном была меновая. Возможно, именно этим и объяснялось, что столица государства располагалась именно на её берегу, а не на Волхоне.

В устье нас встретили две дежурные ладьи морской стражи. Небольшие гребные судёнышки длинной почти не уступающие захваченной нами галере, но более узкие и низко сидящие в воде. В океане таким делать нечего, но на речных просторах с ними не смог бы конкурировать в скорости и маневренности никакой другой корабль. Галеру, кстати, они сделали бы, вдвоём, на раз, так как каждый из гребцов имел на вооружении мощный лук, и два колчана: с обычными стрелами и с зажигательными.

Развернувшись на месте, ладьи пристроились по бокам каракки. Капитан назвался, а стоящий рядом с ним Гай просто снял с головы шлем, встряхнул волосами и был моментально узнан. В этот момент я понял, что князь действительно пользуется в столице немалой популярностью. Его не просто знали в лицо, но и, судя по приветственным крикам, уважали.

Ладьи разошлись в стороны, а мы, спустив оба марселя, а спустя некоторое время и грот пошли дальше. Ашам располагался километрах в двадцати выше по течению.

Это был действительно большой город, в котором проживало никак не меньше ста пятидесяти тысяч человек, окружённый многочисленными пригородами, население которых составляло ещё почти столько же. Дело в том, что дворяне предпочитали селиться не в столице, а в собственных имениях-феодах, расположенных вблизи города, но вне его пределов. Феод некоторых из них ограничивался замком и прилегающей к нему деревушкой. У других большая часть владений могла находиться где-то далеко и посещаться достаточно редко. Власть короля была абсолютной только номинально. Фактически он был вынужден прислушиваться к мнению владетелей феодов, имеющих собственные дружины, представляющие собой армию Галинии. Военного флота как такового страна не имела. Его роль выполнял немногочисленный Корпус морской стражи, начальник которого подчинялся непосредственно королю. Муниципальная милиция, сбор налогов и судопроизводство находились в ведении градоначальников, некоторые из которых, по совместительству являлись ещё и губернаторами. При этом феоды, по сути, являлись государствами в государстве, так как к юрисдикции градоначальников не относились. Возглавлявшие их князья на собственной территории обладали полной властью, а сами подчинялись только королю.

Существовал, разумеется, и Корпус тайной полиции, глава которого также подчинялся непосредственно королю. Обо всех функциях этого корпуса и реальной власти его руководителя были осведомлены буквально единицы. Гай к их числу не принадлежал, но подозревал, что тайная полиция занимается не только надзором.

* * *

Когда мы пристали к берегу в торговом порту и подтянули галеру под дальний от причала борт "Северного ветра", Гай выдал дружинникам часть причитающегося им денежного довольствия и распустил всех до следующего утра. Людям надо было расслабиться, сбросить напряжение, и портовый город подходил для этой цели как нельзя лучше. Раньше возвращаться не возбранялось, но опаздывать было не рекомендовано категорически. Оружие, излишки амуниции и носимые припасы на это время были оставлены в галере под присмотром Люка, который без меня в город идти не пожелал. Пугал хуторского богатыря большой город, подавлял на каком-то метафизическом уровне. Неуютно он себя в нём чувствовал. Мне же предстоял визит в королевский дворец — Гай решил, не откладывая дело в долгий ящик, сразу представить меня королю, закрепив, таким образом, мой статус. Согласитесь, что положение никому не известного чужеземца в принципе не сопоставимо со статусом иноземного дворянина не просто принятого на службу, но и официально представленного королю.

Теоретически, аудиенции у короля мог испросить любой родовитый дворянин. Вот только ожидание её могло растянуться и на пару недель. Ведь Его Величество может быть плотно занят государственными делами, почивать или на охоту, допустим, отъехать. Сейчас был другой случай. Военачальник, прибывший после завершения порученной ему миссии, обязан был доложиться своему непосредственному начальнику, которым по определению являлся король, сразу же по возвращении из похода. А поскольку с пустыми руками к сюзерену не ходят, дурным тоном это считается, Гай настойчиво порекомендовал капитану отобрать из привезённого им груза корзину лучших фруктов, намекнув, на чей именно стол они будут через пару часов доставлены. Естественно тот постарался оформить корзину в лучшем виде. Подобная реклама дорогого стоит.

Всё своё оружие кроме мечей я оставил на попечение Люка. Ранец тоже решил с собой не брать. Не захотел, чтобы в нём копались посторонние руки. По-хорошему и мечи лучше было бы с собой не брать, да только не положено это. Ну, не принято тут дворянам ходить без чего-нибудь длинного и острого.

До дворца было примерно сорок минут хода. Гай шёл налегке, только меч и мешок с серебром на поясе, а я, как младший по званию, пёр корзину. Заодно осматривал город, иногда задавая вопросы.

Дома тут, в отличие от Ядана, в основном каменные в один-два этажа. Крытые черепицей. Трёхэтажных нам попалось на пути всего два. Деревянные тротуары выглядели чуть-чуть приличнее затрапезных мостков. Ливнёвка в виде узкой отделанной пиленым камнем траншеи, скорее всего выполнявшая тут заодно и функции канализации, пропущена непосредственно под ними.

Улицы вымощены булыжниками. При этом достаточно широки — две повозки разъедутся и ещё место останется. Очень прилично всё выглядит. Вот если бы ещё не запахи...

Народу на улицах было не слишком много, поэтому некую неприметную личность, следующую тем же путём на некотором расстоянии от нас, я срисовал быстро. Но виду не подал. И Гаю ничего говорить не стал.

Королевский дворец, скорее напоминающий укреплённый замок, располагался в центре обширной пустоши на небольшом искусственном острове, окружённом каналом. Подъёмный мост опущен. По всему периметру острова выстроена трёхметровая каменная стена с башенками, расположенными в углах четырёхугольника и по бокам от мощных дубовых ворот. Закрытых, естественно. Рядом с воротами прямо в стене имелась небольшая деревянная дверь. Около неё расположились два стражника с алебардами. Поприветствовав Гая, они попытались преградить мне путь, но брошенной князем через плечо реплики: "Со мной!" им оказалось достаточно. За дверью начинался узкий сводчатый коридор, дважды изогнувшийся под прямым углом прежде чем выпустить нас на противоположную сторону крепостной стены. От ворот к главному корпусу дворцового ансамбля вела дорожка, с покрытием из светлых тщательно пригнанных одна к другой каменных плиток, окаймлённая шпалерами аккуратно подстриженных живых изгородей. Вокруг раскинулось нечто среднее между парком и садом. Зеленые, ровно постриженные лужайки, фонтаны, скамеечки, очень много цветов.

На Земле я видел много дворцов, и все они, даже двухэтажные, производили впечатление какой-то лёгкости и ажурности. А здешнее трёхэтажное здание с цилиндрической приземистой башней, расположенной справа от входа и массивными балконами третьего этажа, опирающимися на выдвинутые из стены контрфорсы, резко отдавало тяжеловесностью. Ещё более это впечатление усиливалось внутри. Низкие дверные проёмы, узкие сводчатые переходы, толстые ступени пологих мраморных лестниц. И маленькие окна, больше похожие на бойницы. А может быть это и есть их основное предназначение?

Дважды нас останавливали, вежливо, но настойчиво уточняя цель визита, на третьем посту мы сдали мечи и оставили шлемы. Пропустив в комнату, в которой вдоль увешанных гобеленами стен были расставлены мягкие диваны, нас попросили подождать и на некоторое время оставили одних.

— Удачно мы подошли, — сказал князь, когда прошло около получаса. — Раз сразу не приняли, значит, позовут обедать. И у тебя появится уникальная возможность увидеть не только короля, но и членов его семьи.

— А велика ли семья, — спросил я, старательно делая вид, что не имею об этом ни малейшего представления.

— Король недавно овдовел и новую жену брать пока не желает. Так что только дети. Сын, — Гай наклонился к моему уху и предельно понизил голос, — это нечто особенное. Редкостный балбес. Сейчас сам увидишь. И поаккуратней с ним. Лучше вообще в разговоры не вступай. А вот дочка умница, но маленькая ещё.

Мой слух был специально заточен на вычленение из общего фона определённых звуков, поэтому уловил где-то за гобеленом приглушенное дыхание. И меня это не удивило. Естественно, нас слушали. Поэтому я не стал поддерживать беседу, и Гай, по-видимому, что-то почувствовавший, тоже замолчал. А через несколько минут за нами пришли.

Нет, не кидать в пыточный подвал, а всего лишь позвать к столу. Обед проходил в малой трапезной. В помещении находилось четверо: собственно король Гастон II, ещё не старый крепкий мужчина; наследный принц Герв — вертлявый переросток с бегающим взглядом и ранними залысинами; невысокая симпатичная девчушка, выглядящая лет на шестнадцать (земных, естественно) — принцесса Гервина и представительный мужчина средних лет, являвшийся начальником Корпуса морской стражи.

Войдя, мы поклонились, после чего Гай представил меня:

— Степан де Рус, ситокский дворянин, спасший мне жизнь и оказавший неоценимую помощь в полном разгроме гарвских банд. Перешёл под мою руку. Собираюсь дать ему сотню под начало.

— Не молод он для сотника? — уточнил король, внимательно меня разглядывая.

— В самый раз, Ваше Величество. Он моего Лая палкой обезоружил.

— Лай у тебя знатный боец, но умения махать палкой для сотника маловато будет.

— Ваше величество, он не только палкой умеет пользоваться. За двое суток боёв на его личном счету оказалось не менее полусотни гарвов. И в тактических вопросах хорошо осведомлен.

— Убедил. Если такой боец сильный, да ещё и в тактике разбирается, так и быть, пусть будет сотником. Садитесь за стол оба. Поедим, да про ваш поход послушаем.

— Ваше величество, у меня тут, совершенно случайным образом, некий десерт к вашему столу имеется — Гай забрал у меня корзину и с поклоном передал её королю.

— Да, и вот ещё, не откажитесь принять малую толику деньжат на государственные нужды, — Гай отвязал от пояса и передал королю мешок с серебром.

— За фрукты заморские благодарю, не ел их ещё в этом году, да и денежка, — король взвесил мешок на руке и небрежно бросил на край стола, — лишней не окажется. Всё, заканчивай разговоры — обед стынет.

Некоторое время все ели молча. Неплохая тут у королей кормёжка. И пахнет всё очень заманчиво. Вино мне понравилось. Наливали его все себе сами, не особенно усердствуя. Один только принц, не обращая внимания на выразительные взгляды отца, умудрился изрядно надербаниться. Принцесса же к вину вообще не прикоснулась. Клевала всего понемножку, да на меня изредка втихаря посматривала. Приятная девушка. Скромная, воспитанная и при этом держится с достоинством. Не каждый сможет вот так, даже не говоря ни слова, одними только движениями и осанкой показать свою значимость. Принц, например, этого напрочь лишён.

Утолив первый голод, перешли к разговорам. Гай кратко и одновременно ёмко рассказал о походе (умеет докладывать суть, не отвлекаясь на второстепенные моменты), акцентировал внимание на том, что в этот раз ни один из грабителей не ушёл от возмездия, и попросил разрешения завершить начатое, вне очереди возглавив следующий поход на южную границу. Король, подумав некоторое время, согласился с тем, что это будет наиболее правильным действием. Коли уж взялся за дело всерьёз — доводи его до логического конца. Очередь по сравнению с этим вторична. Она и создана, в основном, чтобы дружины не застаивались и по возможности чаще умудрялись в мирное время получать боевой опыт.

Потом обсудили участившиеся нападения пиратов. Гай, воспользовавшись удачным стечением обстоятельств, предложил начальнику Корпуса морской стражи выкупить у него галеру. Не новую, конечно, но комплектную и в очень хорошем состоянии. Если на неё кроме гребцов посадить ещё и пару десятков хороших лучников, то можно значительно расширить защищаемую Корпусом акваторию. О цене столковались быстро, так как Гай в присутствии короля не стал просить лишнего, а начальник Корпуса, по аналогичной причине, жмотиться и крохоборничать.

Герв с Гервиной вдоволь полакомившейся южными фруктами, и умудрившейся задать Гаю парочку неудобных, но дельных и очень своевременных вопросов, отправились по своим делам, а мужчины ещё некоторое время беседовали. Король мне понравился. Серьёзный мужик — с таким можно иметь дело. А вот сынуля у него...

Разошлись уже ближе к вечеру. Начальник корпуса, зайдя предварительно к казначею за деньгами, отправился с нами — взглянуть на своё новое приобретение. По дороге мы с Гаем убеждали его в том, что корпусу нужно озаботиться приобретением более серьёзных кораблей, на которых можно будет выходить в океан. Он соглашался, но пенял на отсутствие в казне средств на подобные приобретения.

Информация в портовых городах распространяется очень быстро. Я ещё только входил во дворец с корзиной фруктов, а около "Северного ветра" уже образовалась очередь перекупщиков. К нашему возвращению трюмы были уже пусты, и капитан, довольный как кот, объевшийся сметаны, — цены он, воспользовавшись ажиотажным спросом, взвинтил неслабо, отсчитал Гаю причитающиеся ему десять золотых. В ответ князь отсыпал ему полмешочка серебряных монет — оговоренную долю в доходе от реализации галеры.

Переночевали мы в своих каютах, а утром Гай построил дружину (опоздавших на построение не было!) и повёл в своё имение, находившееся в двадцати километрах к западу от столицы. Там я получу под своё начало ещё девять десятков дружинников. И меньше чем за местный год мне надо будет сделать из них терминаторов.

К этому времени я уже знал, что род Гая при всей своей знатности и древности котировался с каждым годом всё ниже, так как стремительно беднел. Размеры феода были достаточно велики, да и населён он был по местным меркам густо, вот только процветанию это способствовало не слишком. Чересчур уж малая доля земель являлась пахотными, да и лесов на его территории имелось немного. Нет, если установить в феоде жёсткий потогонный режим и драть с населения три шкуры, концы с концами свести будет можно, вот только уважение в этом случае потеряешь, и люди разбегаться начнут. Но не таким Гай был человеком. Вот и приходилось ему всё чаще подряжаться на войсковые операции в приграничье.

Проходя по глиняной пустоши, Гай посетовал, что таких мест в его владениях много, а толку от них — ничуть. Даже для кирпичей эта глина не пригодна, слишком уж тугоплавкая и в воде почти не размягчается. Я наклонился, поднял комочек глины, с трудом растёр в пальцах. Тонкий серый порошок. Послюнил — действительно, не размягчается. Сланцевая глина. Тугоплавкая.

— Гай, ты даже не представляешь, как тебе повезло. У нас такая глина — очень большая редкость. Видел я ваши кирпичи, когда через город проходили — барахло. Крошатся, трескаются. А из этой глины можно такой кирпич сделать, что у тебя его с руками отрывать будут. Всего-то и нужно, температуру в печи поднять. Я потом объясню, как это сделать. Скоро ты станешь очень богатым человеком. Народу то хватит для организации производства?

— Народу и территории у меня много. Денег мало. А ты действительно знаешь, как из этой глины хороший кирпич сделать?

— Знаю. Я видел, как у нас делают. Но хороший кирпич из неё действительно очень тяжело сделать. Шучу, — я толкнул его локтем в бок, — это хороший тяжело, а очень хороший — просто.

* * *

"Совершенно секретно"

Первому заместителю начальника

Корпуса тайной полиции

Советнику I класса Мею де Сон

Рапорт

В соответствии с параграфом 6 инструкции 25/0017 докладываю о появлении в Ашаме ситокского дворянина Степана де Рус.

Означенный дворянин прибыл в Ашам 3-го дня лета 76 года правления Его Величества Гастона II на каракке "Северный ветер" в сопровождении владетеля Гая де Берк.

Рост выше среднего, телосложение крепкое, волосы светлые короткие, лицо бреет, нос прямой, глаза серые, возраст 54 — 64 года, особых примет нет. Шаг упругий, скользящий. Движения экономичные. Одинаково хорошо владеет обеими руками. Речь чёткая размеренная. Ситокский акцент почти не ощущается.

Вооружение: два длинных узких меча из светлого металла, зазубрин на лезвиях нет. Металл имеет очень высокую твёрдость — царапает стекло.

В тот же день вместе с владетелем Гаем де Берк посетил дворец Его Величества. В разговоре проявлял интерес к семье Его Величества. Оба дворянина были допущены к обеду в малой трапезной и пробыли там около четырёх часов. В соответствии с требованием параграфа 3 инструкции 2/006 в этот период наблюдение за ним не велось. Из дворца оба дворянина вышли в сопровождении начальника Корпуса морской стражи и, без всяких заходов куда бы то ни было, проследовали в порт. В пути ни с кем в контакты не вступали.

Ночевали оба дворянина на каракке "Северный ветер". Утром 4-го дня означенный дворянин в составе дружины владетеля Гая де Берг убыл в его владение.

4-го дня лета 76 года правления Его Величества Гастона II.

Инспектор I класса Бирс.

Резолюция

Продолжать скрытое наблюдение. Уровень зелёный. Обо всех передвижениях означенного дворянина за пределы владения Гая де Берг докладывать мне рапортом. Никаких действий без моего указания не предпринимать.

4-го дня лета 76 года правления Его Величества Гастона II

Советник I класса Мей де Сон.

Часть 3. Денежная дорога

Язык и золото — вот наш кинжал и яд!

Михаил Юрьевич Лермонтов

Наши с Толиком капсулы прианданились почти рядом — метрах в пяти друг от друга. Когда я открыла люк, по ушам ударила целая какофония звуков: свист ветра, рёв бушующего океана, тяжёлые удары волн о береговые утёсы.

Мамочки — я представила себе, каково было бы нам сейчас на утлом судёнышке. Даже тут, метрах в сорока от берега было очень неуютно, особенно в темноте. А что творится там, в зоне прибоя?! Легенда у нас хорошая, но поверят ли местные, что мы смогли выбраться на берег в такой шторм?

Толик включил фонарик и вылез наружу. Я присоединилась к нему. Осмотрелись. Капсулы стояли, слегка зарывшись в песок, в небольшом углублении между двумя грядами камней. За спиной лес. Низкорослый, деревца извилистые, почти стелющиеся по земле, но это, несомненно, лес, а не кустарник. А впереди океан. Сейчас его нипочём не рассмотреть — больно уж фонарик маломощный, но судя по долетающим брызгам, разбушевался он неслабенько.

Толик предложил до утра поспать в капсулах и в деревню идти не раньше, чем начнёт светать. До неё километров пять, а с учётом извилистой береговой линии может и шесть или семь окажется. Зачем мы будем ночью ноги ломать? Уговаривать меня особенно долго не пришлось, так как предыдущие две ночи я почти не смыкала глаз и сейчас они закрывались сами.

К утру ветер стих. Волны ещё бились о берег, но уже без прежнего остервенения. Мы позавтракали, и Толик предложил спрятать большую часть золота и часть наших вещей прямо здесь. Выкопали ямку под корнями приметного дерева, сложили всё туда, присыпали песком и положили сверху небольшой валун. После этого включили механизмы самоуничтожения капсул, подождали завершения деструкции и засыпали ямки песком.

Теперь нужно было искупаться — мы ведь по легенде из воды вылезли. Нырять в океан желания не возникало ни малейшего, поэтому мы нашли углубление между камнями, в котором было по щиколотку воды, улеглись туда и подождали, пока по нам несколько раз прокатится волна. Ой, какая вода холодная! Но потерпеть нужно. Иначе, если просто облиться водой — требуемого эффекта не будет. А так всё просто отлично — песок в волосах, в сапогах и на зубах, на одежде характерные потёртости, на ногах ссадины. И холодно очень. Пошли по берегу в левую сторону — к деревне. Сначала по песку, а потом увидели тропинку среди деревьев, и пошли по ней. Идти сразу же стало намного легче. Несмотря на высокий темп нам никак не удавалось полностью согреться, так как вся одежда была мокрой.

Потянуло дымком. Нда, это не деревня, а небольшой рыбацкий посёлок. Женщин и детей почти нет, в основном мужики. Либо в годах уже, либо, наоборот, совсем молодые. Завидев нас, большинство собралось на ровной площадке между сараями. Толик начал рассказывать нашу легенду. Что он купец, приплывший издалека, шторм разбил корабль о прибрежные камни, и мы спаслись только двое. Посетовал, что мы голодные и замёрзшие, нуждаемся в сухой одежде и пище. За всё заплатим, деньги у нас есть. Зря он про деньги сказал. Народ оживился, старик, без сомнения являющийся тут главным, подмигнул кому-то из молодых. Несколько парней отделились от толпы, и ушли за сарай. Старик же, ничего не отвечая Толику, медленно смещался к стене другого сарая, у стены которого стояло весло.

Они что, всерьёз намереваются нас тут вёслами забить?! Да я их в капусту порублю! Положила обе руки на рукояти скимитаров. А Толик соловьём заливается. Не понимает, дурачок, что ему не отвечают, потому, что переговоров не будет. Ткнула его локтем в бок. Приготовься, мол, нас сейчас убивать будут. Он удивлённо повернулся ко мне — не понимает!

А старик уже весло подхватил и к руке примеривает. Хотя, какой он старик? Просто седобородый дядька в возрасте. Но крепкий ещё. Вон, как весло держит. Я потянула скимитары из ножен. В этот момент что-то свистнуло, и на нас обрушилась рыболовная сеть с крупными ячейками. Но клинки уже были у меня в руках! Расходящееся движение обеими руками от груди и острые лезвия прорезают в снастях метровую прореху, в которую я тут же высовываюсь до пояса. В этот момент сеть дёргают, подсекая ноги, и мы с Толиком оказываемся на земле. Ничего, сейчас я вам покажу, где раки зимуют! Приподнимаюсь на колено, и вдруг в голове что-то взрывается и мир перед глазами меркнет.

* * *

Прихожу в себя от холода и пульсирующей боли в затылке. Я лежу в неудобной позе. Руки связаны. Перед глазами полумрак. И, самое главное — я голая! Прислушиваюсь к ощущениям в организме. Нет, пока не изнасиловали. Интересно почему? Ладно, с этим позже разберёмся. Сначала головную боль снять надо, а то ничего не соображаю.

Закрываю глаза. Представляю себе источник боли в виде некоторой области фиксированного размера. Медленно сжимаю эту область в точку, а потом также медленно, чтобы не расплескать ненароком, вывожу её за пределы головы и отталкиваю. Всё, голова больше не болит. Открываю глаза и осматриваюсь. В голове откуда-то всплывает ранее не встречавшееся мне слово "зиндан". Яма глубиной метра четыре и диаметром чуть больше полутора — в распорку не вылезешь. Сверху она перекрыта решёткой из жердей. Рядом со мной лежит Толик. Он тоже голый и пока без сознания. Рядом с ним стоит ведро.

Понятно. Значит, решили не убивать, а продать. Логично. Потому и товарный вид решили не портить. Эх, придурки, что же вы руки мне впереди связали? Посёлок непуганых идиотов. Я бы и сзади справилась, но так у вас хоть какой-то шанс оставался. Так, что тут у нас за узлы? Качественные. Рыбаки ведь умеют узлы вязать. Да и верёвку мокрую взяли. Чтобы и зубами не развязать было. Но мне это нипочём. Вы знаете, какое у женщины самое страшное оружие? Которое всегда при ней, даже у голенькой. Правильно, когти. Да-да, вот эти самые аккуратно подстриженные ноготки. На одном из которых имеется накладка. Сейчас я её сдвину немножко вниз, и на конце ногтя появится крохотное лезвие бритвенной остроты. Верёвки, говорите? Чик — и нет ваших верёвок. Теперь можно голову ощупать. Да, здоровенная шишка на затылке. Это меня, по всей видимости, седобородый дедок веслом приложил. Растираю кисти рук и онемевшую от лежания в неудобной позе ногу.

Теперь надо Толика освобождать и в чувство приводить. Очень хорошо — ведро до половины водой налито. Как раз то, что мне сейчас нужно. Перерезаю верёвку на его руках и отпиваю из ведра несколько глотков. Попахивает она, и ведро грязное, но другой воды всё равно нет. Я, поборов брезгливость, набираю в рот воды и прыскаю напарнику в лицо. Он сразу начинает дёргаться. Закрываю ему рот рукой — крики и стоны мне сейчас не нужны, и шепчу в ухо, чтобы занялся самолечением.

Через пару минут Толик уже был готов к действиям. Эх, не понимают они, с кем связались. Прикидываю ход действий. Ждать нечего. Наверняка уже послали кого-нибудь в город за покупателями. Не будем мы их тут дожидаться, сами выберемся. А напарник между тем меня разглядывает.

— Лена, — говорит, — ты такая красивая без одежды.

— Молчи, бесстыдник, — и нечего там напрягаться, не обломится тебе ничего. Я Стёпу люблю. Давай выбираться наверх. У меня руки чешутся кое с кем посчитаться. Не люблю, когда меня по голове бьют.

— Взаимно. А как выбираться будем?

— Как-как, сначала я вылезу, потом тебе скину что-нибудь. Становись у стены. Спиной повернись, охальник, нечего меня рассматривать!

Взбираюсь к Толику на плечи и придерживаюсь руками за стену. Он подставляет под мои ступни в ладони и, когда я утверждаюсь на них, поднимает. Вытягиваюсь. До решётки не хватает сантиметров двадцать. Надо бы меня подбросить немного. Опускаю глаза вниз.

— Толя! Ты куда смотришь?! На стену смотри!

Он краснеет и отворачивается к стене. А меня смех душит. Да так, что ноги дрожать начинают.

— Опускай меня. Быстрее!

Толя садится на корточки и опускает руки на уровень плеч. Я соскакиваю на дно ямы. Ноги не держат. Сажусь, зажимая рукой рот. Смех так и рвётся из меня наружу. Успокаиваюсь. Смотрю на его красное от смущения лицо, и на меня накатывает новый приступ смеха. Толик присоединяется. Смеёмся вместе. Наконец успокаиваюсь.

— Толя, я тебя понимаю. Сама на твоём месте тоже, наверно, не удержалась бы, при таком-то ракурсе. Но нам как-то наверх выбираться нужно. И я тебя при всём желании наверх не подкину. Сил не хватит. Давай ещё раз попробуем, и без глупостей.

Вновь забираюсь наверх. Примериваюсь. Цепляться надо сразу двумя руками и не рядом, иначе жердь может обломиться.

— Толя, сейчас на счёт три подбросишь меня. Готов?

— Готов.

— Раз, два, три!

На Земле я весила пятьдесят килограммов. Тут побольше, но Толик парень крепкий, справился. Короткий полёт, и я вцепляюсь руками в жерди. Получилось! Теперь осталась сущая малость. Вытащить себя за волосы, как барон Мюнхгаузен. Вместе с лошадью. То есть с решёткой, на которой вишу. Качаюсь вперёд, упираюсь ногами в стену и дёргаю решётку назад. Сантиметров на десять сдвинулась. Ещё раз, второй, третий. Появилась щель. Ещё немножко. Всё, достаточно. Раскачиваюсь и, посылая ноги вперёд и вверх, выскальзываю на поверхность.

Ой, собачка!

— Здравствуй пёсик. Тебя нас охранять посадили? Иди сюда, я тебя почешу. Хорошая собака.

Отодвигаю решётку в сторону и опускаю в яму длинную жердь. Толику этого вполне достаточно — вылезет.

— Пойдём пёсик, — зову собаку с собой, подальше от ямы, из которой сейчас Толик будет вылезать, — надо с твоими хозяевами разбираться.

Яма выкопана метрах в тридцати от посёлка. Интересно, где они мои вещи сложили? Скорее всего, в самом большом из домов. О, а вот и экскурсовод появился. Сейчас он меня проводит. Молодой крепкий парень. По земным меркам лет двадцати. Один из тех, кто за сетью ходил. Увидел меня и, вместо того чтобы закричать, двинулся мне навстречу. Поймать хочет.

— Дурачок, куда ты руки тянешь? А если я вот так сделаю?

Встречаю его кисть своей, переплетаю пальцы и слегка надавливаю, наклоняя её вперёд и вниз.

— Ой, а чего это он на коленки встал? Больно мальчику? Сейчас ещё больнее будет.

Обхожу его сзади, выворачивая руку за спину, и поднимаю его на ноги второй рукой за волосы. После этого вежливо прошу отвести меня к моим вещам. Какой понятливый мальчик — ведёт. Как я и предполагала, идём к большому дому. И пёсик с нами идёт. Хороший такой пёсик, холка у него на уровне моего пупка.

А вот и Толик вылез. И к нам бежит. Собачка дёрнулась было, но я шикнула на неё:

— Свой!

Когда мы подошли к дому, я отпустила вывернутую руку и нажала пальцем на сонную артерию. Спустя несколько секунд уложила потерявшего сознание парня на землю и зашла в дом. Толика пропустила следом, а собачке велела охранять дверь.

Прохожу через узкий тамбур и открываю дверь в комнату. Так, главари в сборе. Вещички наши рассматривают. Седобородый и трое тех, что постарше. Увидели меня и рты пооткрывали.

— Что? — спрашиваю, — уставились, голой женщины ни разу не видели?

А сама к столу иду. Один из рыбаков опамятовался и скимитар со стола хватает. Успел схватить. И даже замахнуться успел. Но на этом его успехи кончились — мужчина схлопотал от меня пяткой в висок и улетел в угол. Скимитар я на лету поймала.

— Ещё смелые имеются?

Молчат. К стеночке отодвинулись, с лица спали, грустные вдруг отчего-то стали, потерянные. А Толик через стол прыгает, да как засветит с правой в глаз седобородому. Тот так и сполз вниз по стеночке.

— Это он тебя веслом! — оборачивается ко мне Толик. — Что с этими делать будем?

— Вяжи их, да в ямку.

— Живыми?

— А зачем иначе связывать? Давай, поторапливайся, а я оденусь пока. Вот ведь уроды, не могли вещи просушить. Ходи теперь опять в мокром.

Оделась по-быстрому, проверила свои вещи, что с собой брала — вроде всё на месте, ничего растащить не успели. Даже аптечку не раскурочили. Вслед за мной и Толик одеваться начал. И вдруг остановился.

— Ты чего? — спрашиваю.

— Деньги у меня в поясе были. А теперь пусто.

— Толя, украли твои денежки. Вот эти уроды, которые нас продать собирались. Что тебя удивляет?

— Знаешь, Лена, у меня ещё ни разу ничего не крали.

— Привыкай. Тут это в порядке вещей. Вон, дедушка уже в себя пришёл. Сейчас я его расспрошу, а ты пока свяжи того, что в углу лежит.

— Лена, а его не надо связывать, он готовый уже.

— Как готовый?

— А вот так, остывает. Перестаралась ты слегка.

Я так и села.

— Да не расстраивайся ты, Лена, всё нормально. Мужчина, который на голую женщину мечом замахивается, жить не должен. Ты всё правильно сделала.

— Да понимаю я, что правильно, но всё равно муторно. Первый он у меня.

— Привыкай, — возвращает моё пожелание Толик, — теперь это у тебя в порядке вещей станет. Давай дедушку будем допрашивать. Куда он моё золото дел?

— Так, — я ухватила седобородого за волосы и приподняла с пола, — говори, старый, куда наше золото дел, или я тебя сейчас на кусочки строгать буду.

И скимитаром перед носом у него поводила. Мужик почему-то мне сразу поверил. Может быть, лезвие скимитара, покачивающееся возле уцелевшего глаза (второй уже закрылся) так его завораживало, или голос у меня был убедителен, не знаю. Но захоронку свою он выдал быстро. Там кроме Толиного золота оказалось ещё некоторое количество серебряных и медных монет, которые мы выгребли без остатка. Невелика компенсация, но какая уж есть. Всех четверых (парень, лежащий у двери, уже оклемался) спустили в яму. Аккуратно, по лестнице. Которую потом не только вынули наверх, но и поломали на части. Больше в посёлке никого кроме пёсика не осталось. Один из парней был ещё утром послан в город за покупателями, а все остальные успели разбежаться.

Может быть так и лучше — убивать мне никого не хотелось. Понимала, что гуманность тут, скорее всего, будет расценена как слабость, но ничего не могла с собой поделать. Я ведь ещё тогда в школе понимала, что без этого не обойтись, но одно дело понимать, а совсем другое живого человека своими руками (в данном случае ногой) в хладный труп превратить.

* * *

Да, лопухнулся я по полной. Всё ведь, как мне казалось, предусмотрел, но не учёл того, что не к добрым самаритянам мы в гости направились, и даже не к прожжённым циникам, а всего лишь к простым заурядным труженикам моря, часть из которых уже побывала пиратами, а вторая ещё только собиралась стать ими. У них даже и мысли не возникло покормить и обогреть за деньги двух богатеньких жертв кораблекрушения, заботливо выкинутых океаном прямо у их посёлка. Зачем кормить, обогревать, когда можно просто обобрать до нитки, да потом ещё и самих продать? Это мне ещё повезло, что Лену не тронули. Как бы я потом со Степаном объяснялся?

Нет, что мы выпутались бы, в конце концов, я нисколько не сомневался. Не зря же нас десять лет учили всяким разностям. Поэтому за конечный итог я был спокоен, но если бы с Леной случилось что-нибудь нехорошее — никогда бы себе не простил.

А потом, когда выбирались, ещё хлеще получилось. Как мне было на неё не смотреть, если я её должен был держать над собой на вытянутых руках? А если бы уронил? Но обошлось, вроде поняла, и обижаться не стала. Хотя ракурс, да, шикарный был.

До ближайшего города тут километров двадцать. Пока парень туда доберётся, найдёт там нужного человека, убедит, плюс обратная дорога — раньше вечера никто не появится. А скорее всего завтра их ждать надо. Поэтому следует подкрепиться да посмотреть, что тут у них ценного имеется, так как изысканной нами к настоящему моменту контрибуции явно недостаточно.

Шишку на голове мне Лена какой-то мазью обработала и внутрь заставила принять маленькую таблетку. Ещё и пошутила при этом, что голова у меня является сильной стороной, но ведь не до такой же степени, чтобы посредством её вёсла ломать.

Поискали в доме съестное и обнаружили погреб, плотно набитый всякой всячиной. В основном, разумеется, рыба и морепродукты, но пара окороков там тоже обнаружилась. Один из них тут же перекочевал на стол и был если не уполовинен, то сокращён изрядно.

Только поели — голоса во дворе. Опять я лопухнулся. Не сообразил, что ни один уважающий себя купец не станет ради наших персон ноги сбивать двадцать километров. Это ведь остров. Пиратский. Разумеется, они морем добрались. Шторм-то уже совсем успокоился. Ладно, будем встречать гостей.

Первым заходит посыльный. Лена принимает его прямо в дверях. Носком сапога между ног, потом за волосы и носом об колено. И в бок ногой — пусть в сторонке поваляется и поскулит — с него пока достаточно. А сама в другую сторону перетекла, как будто и не было её. Следующий — явно покупатель. Грузный мужчина в богатом, но существенно потёртом кафтане, высоких сапогах-ботфортах и в треуголке. На поясе кортик почти полуметровой длины.

— Заходи, — машу ему рукой, не вставая, — присоединяйся, тут ещё много осталось.

И на яства, разложенные на столе, показываю. Мужик — кремень. Одним взглядом охватил посыльного, корчащегося у стены, меня, стол, Лену, стоящую в сторонке и держащую обе руки на рукоятях скимитаров. И шагнул к столу. Треуголку небрежно бросил на угол стола, отодвинул скамью и уселся напротив меня.

— А вина нет? — спрашивает.

— Извини, — говорю, — только пиво. Не слишком хорошее.

А сам кувшин к нему придвигаю. Он набулькивает себе полную кружку, выпивает, не отрываясь, и, отставив её в сторону, вытирает рукавом усы.

— Дрянное пиво! Это вы, что ли, кораблекрушение потерпели?

— Мы. Я с Юга, и порядков местных не знаю. Отец денег дал и товары на пробу, послал факторию открыть, чтобы торговлю наладить. А тут вот такая незадача приключилась.

— И что, всё пропало?

— Не всё. Только корабль и товары. Деньги я сохранил, да и Елена — телохранительница моя, жива.

— Много ли тех денег?

— На факторию хватит. А вот товары закупить и корабли нанять — нет. Придётся тут занимать.

— Не боишься это всё мне выбалтывать, — ухмыльнулся пират, отрезая здоровенный шмат мяса от окорока. — А то ведь дам по голове, да заберу денежки.

— Не боюсь. Мне компаньон нужен. Толковый. А ты мне сразу приглянулся. Опытного человека сразу видно. У тебя ведь корабли есть?

— Есть. Не много, но мне на жизнь хватает.

— И расширяться не думаешь?

— Думал. Но прибыли тут не велики, а конкуренция высокая. Пока ничего не выходит.

— Так давай объединим усилия. С тебя корабли и охрана, а я товары и связи обеспечу. Надо ведь знать, что, куда и когда везти, кому сбывать. И не по мелочам, а на широкую ногу.

— Интересное предложение. Неожиданное оно, но мне нравится. И подход твой нравится — сразу быка за рога. Без экивоков. Меня тут Мораном кличут.

Он вытер пятерню об штаны и протянул мне.

— Анатоль — я приподнялся и крепко пожал протянутую руку.

Моран крепко сжал пальцы. Я также усилил давление.

— Неплохо, — убедившись, что не сможет передавить меня, Моран разжал руку. — А с виду и не скажешь — цыплёнок-цыплёнком.

— Моран, — повернулся он в сторону Лены и чуть склонил голову.

— Елена, — Лена расслабилась и, подойдя к столу, уселась рядом со мной.

— Я приберусь тут, — Моран встал со скамьи, подхватил за шиворот парня, тихо как мышка сидевшего у стены и, протащив его волоком через тамбур, выкинул во двор.

— Вот теперь можно серьёзно поговорить — сказал он, вернувшись к столу и наливая себе ещё одну кружку пива. — Что ты конкретно предлагаешь?

* * *

Через полчаса мы все трое, довольные, вышли на крыльцо. Парнишки нигде не наблюдалось — утёк.

— Куда вы обидчиков своих подевали, — спросил Моран, оглядываясь.

— Один за домом валяется — я кивнул в сторону торчащих из-за угла босых ног, — ещё четверо в яме. Остальных Елена пожалела — не стала по кустам отлавливать. Где-то прячутся.

Моран подошёл к яме, посмотрел на сидящих в ней рыбаков. Кинуть им хотя бы нож — даже не подумал. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Плюнул в сторону, скривившись, и пошёл в сторону моря.

На берегу нас ждала шестивёсельная шлюпка, а примерно в двух кабельтовых от берега на волнах покачивалась бригантина. Пропустив нас на бак, он уселся на корме. Матросы столкнули шлюпку в воду, запрыгнули в ней и разобрали вёсла. Несколько быстрых гребков и берег остался позади.

На корабль мы поднялись по верёвочной лестнице. Лодку поднимать наверх не стали — пустили за кормой на буксире. Матросы шустро подняли паруса и выбрали якорь — выучка чувствовалась отменная. Бригантина прошла немножко вдоль берега и вновь бросила якорь. Шлюпку подтянули под борт, и мы с Леной опять спустились в неё. Надо было забрать припрятанное золото. Я сначала думал, что Моран останется на корабле, но он спустился в шлюпку вслед за нами. Скорее всего, хотел лично убедиться в наличии золота, а может и матросам своим доверял не настолько, чтобы отпустить их одних с таким грузом.

Шлюпка остановилась между камней. В этом месте песчаного пляжа не было, поэтому матросы не стали вытаскивать шлюпку на берег, а просто придерживали её руками всё время, пока я с Леной и Мораном ходили за деньгами.

Всё оказалось на месте. Никто нашу захоронку не потревожил. Когда возвращались назад, Моран остановился и спросил, не боимся ли мы, что он нас сейчас оставит нас тут на берегу, а сам вернусь на корабль с деньгами. И смотрит на обоих оценивающе. Лена слегка напряглась. Ему этого не видно, но я почувствовал. Выдержал паузу и отвечаю:

— Нет, не боимся. Потому что умные люди не режут курицу, несущую золотые яйца.

Он рассмеялся, а я тем временем добавил:

— Ты ведь тоже в людях неплохо разбираешься, и не боялся, когда в одиночку с нами на берег сошёл, что Елена тебе голову отрежет?

Моран вздрогнул и оборвал смех. Посмотрел оценивающе на Лену. Та мило улыбалась ему, постукивая пальчиками по рукояти скиматара.

— Ладно, — он посмотрел на меня немножко другими глазами, — один-один. Зубастые вы ребятки. Палец в рот точно класть не следует. Но мне это нравится. Пошли уже, а то ветер может измениться.

* * *

Когда мы поднялись на бригантину и сгрузили вещи в предоставленной нам каюте, я спросила у Толика, не слишком ли он рискует, доверяясь Морану. Это ведь прожженный пират, на которого уже клеймо ставить некуда. Толик заверил меня, что нам очень повезло. Именно такой тип нам и нужен. Не просто опытный, но и умный. Таких как он надо на своёй стороне иметь. Не расслабляясь, разумеется. Врать ему нельзя. Сразу почувствует. Надо быть предельно честными. Просто говорить не всё. И ни слова о сверхзадаче. Пока. А дальше посмотрим.

Переговорив, мы вышли на палубу. Бригантина — хорошее судёнышко. По сути это шхуна-бриг. Две мачты, но площадь парусов вполне приличная. И обводы узкие. В шторм на ней лучше не попадать, но при свежем ветре бегает очень шустро. Двадцать пять километров, отделяющие нас от города, она, двигаясь против течения, преодолела менее чем за два часа. У Морана таких три. На первый год хватит, трюмы у них вместительные, а потом надо будет ещё несколько приобретать.

Городом, поселение к которому мы подошли, можно было назвать только с некоторой натяжкой. Фактически это было несколько частных владений, расположившихся по периметру бухты, рынок, административно-купеческий квартал и небольшая верфь. Владение Морана располагалось с восточной стороны бухты. Четыре причала, у двух из которых были пришвартованы бригантины, парочка двухэтажных домов и полтора десятка одноэтажных, крытый эллинг со слипом, ряд просторных амбаров.

Времени до вечера было ещё много, поэтому мы решили не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня — пошли открывать контору фактории. Вместе с Мораном и парочкой его головорезов. Двухэтажный рубленый дом, который Моран посоветовал нам купить, располагался в дальнем от рынка конце административно-купеческого квартала в прямой видимости от его собственной резиденции. Между домом и урезом воды располагались три больших склада. Ещё ниже вдоль берега была выставлена причальная стенка из деревянных свай с дощатым покрытием.

Всё достаточно новое и в очень приличном состоянии.

Строения принадлежали местному, недавно разорившемуся купцу, который сначала приободрился, узнав о появлении на пороге долгожданных покупателей, а потом резко погрустнел, узрев, с кем именно они явились. Торг оказался на диво коротким и закончился словами Морана:

— Хватит этому купчишке и тридцати золотых. За всё, включая остатки товаров. И чтобы через два часа духу его тут не было.

Кликнули стряпчего и завершили сделку. Сменить вывеску дело не долгое. К вечеру над дверью в контору был установлен щит с надписью: "Торговая компания Анлемо". Всего по две буковки от каждого, а звучит красиво. Спать мы улеглись на втором этаже. Первый решили оставить под кабинеты, приёмную и кухню. А ночью нас пришли убивать.

Разумеется, мы ждали подобного развития событий. Но Морана привлекать не стали. Решили, что сами разрулим. Если серьёзного человека по пустякам дёргать, решит ещё, что партнёрство у нас не равноправное.

Перед тем как подняться наверх, я проверила запоры. Окна тут небольшие, чуть больше форточки, но человек пролезет. Задвижки на них медные, достаточно толстые. Открыть можно, только разбив стекло. А этим вряд ли будут заниматься. Значит, остаётся дверь. Сама по себе она надёжная, из толстых дубовых досок. Даже бревном не враз можно высадить. И засов железный. Всё на первый взгляд кажется безопасным, но между дверью и косяком имеется небольшая щель. Тонкая она, но лезвие ножа пройдёт. А значит, засов можно и приподнять, чтобы из скобы вышел. Ладно, завтра поставлю сверху ограничитель. А пока всё так оставлю. Не буду организовывать помех незваным гостям. Если в дверь войти не смогут, начнут что-нибудь придумывать. И вовсе не факт, что я догадаюсь о том, какие именно идеи могут придти им в голову. А так всё очень даже хорошо просчитывается. О том, что с нами в рыбацком посёлке случилось, тут никто не знает. А значит и отношение должно быть как к обычным купцам. Даже не совсем обычным. Юным и неопытным.

На второй этаж вела пологая двухмаршевая лестница, заканчивающаяся узкой площадкой, на которую выходили двери обеих комнат. Ничего хоть издали напоминающего чистое бельё я не обнаружила — завтра надо будет купить каких-нибудь тканей, поэтому вытерла пыль с лежанки, подвернувшейся под руку тряпкой, да этим и ограничилась. Сегодня придётся спать одетой. Если, разумеется, до этого вообще дойдёт. Ой, мамочки, как спать-то хочется. Сколько можно?! Это уже четвёртая ночь почти без сна будет! Понимаю я, что молодая здоровая девушка вполне может обойтись некоторое время без сна. Тем более что прошлой ночью мне несколько часов поспать удалось. И если сейчас спать завалиться, то это уже навсегда — тоже понимаю. Но так хочется прямо вот сию минуту упасть и минуток шестьсот придавить!

Прибиралась я при свете одной из двух свечей, найденных в ящике секретера на первом этаже. Вторую отдала Толику. Честно говоря, я рассчитывала, что нам тут придётся пользоваться свечами, изготовленными из сала. И обнаружение спермацетовых меня приятно удивило. На Земле их начали использовать только в XVIII веке. А тут они уже сейчас есть. Лет двести-триста невязка. Надо уточнить, это только островитян касается, или такие свечи используются и в других местах. Если нет, попробуем тут свечной заводик организовать. Горят эти свечи значительно ярче, чем сальные и, главное, не коптят так ужасно.

Закончив приборку в своей комнате, пошла к Толику. Если наблюдают за окнами, пусть думают, что мы спать вместе устраиваемся. Да и вообще надо будет что-то насчёт этого придумать в дальнейшем. Женщина-телохранитель — это очень неплохо придумано. На Земле. Начиная примерно с XX века. Но не тут. А значит, придётся ещё и любовников изображать. Иначе ко мне все подряд начнут клинья подбивать. И не только на людях. Спать тоже в одной постели придётся. Бедный Толик!

Полчасика мы с ним при свете побеседовали, а потом свечки задули. Сидим тихонечко. Я скимитар приготовила. Один. Комната тесная, нас двое. Могу зацепить в темноте ненароком. Темнота, кстати, не полная. Сейчас, когда глаза привыкли, я почти всё различаю. Городок этот, местные его Свободный называют, на пятьдесят втором градусе северной широты расположен. Весна уже скоро кончится, ночи сейчас короткие и не очень тёмные. Для нас с Толиком. У нас зрение поострее будет, чем у обычных людей. В том числе и ночное.

Первые звуки послышались через полтора часа после того, как мы погасили свечи. Скреблись около двери. Пытались через щель приподнять засов, но делали это неумело. Я бы на их месте сразу его приподняла. Наконец, у них получилось. Дверь в комнату я оставила чуть приоткрытой, чтобы было слышно происходящее внизу, и сейчас её чуть качнуло сквозняком.

Мы с Толиком бесшумно переместились к двери, встав с обеих сторон от неё. У меня в правой руке скимитар (дверь открывается наружу и я стою слева от неё), а у Толика кинжал длиной в локоть. Слышны тихие шаги дыхание нескольких человек, шёпот. Сейчас должна скрипнуть третья ступенька. Я проверяла. Не скрипнула. Значит, не чужие пришли.

Слышу, как чья-то рука нащупывает дверную ручку. Щель медленно увеличивается, и кто-то просовывается боком в образовавшийся проём. Встречаю его колющим ударом на уровне груди, держа меч горизонтально. Так меньше шансов, что лезвие упрётся в рёбра. Оно и не упёрлось. Грабитель даже не закричал — хлюпнул горлом и начал заваливаться назад. Звякнул упавший на пол нож. Я выдернула скимитар и, опустив вниз (чтобы кровь на рукоять не стекала) переложила в левую руку. Дверь захлопнулась. Я отодвинулась за косяк. Вовремя. Так как в следующий момент она распахнулась вновь, и в проём ткнулось копьё. Небольшое такое, типа дротика, но с широким плоским наконечником. Длина копья составляла около полутора метров. Всё это я потом уже при свете рассмотрела. А сейчас просто увидела длинный узкий предмет, мелькнувший перед глазами. Если бы я в этот момент стояла напротив двери — быть мне нанизанной на него. А так я просто перехватила древко правой рукой и изо всех сил дёрнула на себя, буквально втянув в комнату грабителя, крепко держащегося руками за его противоположный конец. И рубанула скимитаром сверху по затылку. Голова отделилась от тела и покатилась в сторону. Минус два. Дверь вновь захлопнулась, но на этот раз вмешался Толик со всей дури приложивший её ногой на уровне груди. Классный удар. Человека, находившегося с той стороны, буквально снесло, и он с грохотом покатился вниз по лестнице. Толик прыгнул следом.

А я зажгла свечку. Свидетелей не было, поэтому можно было не возиться с кресалом, а воспользоваться зажигалкой. Она у меня в рукоятке гребёнки упрятана. И поскорее вышла из комнаты, чтобы не запачкаться в крови, быстро заливавшей пол. Толик догнал грабителя у подножия лестницы. Тот жутко орал, сломав при падении руку, и был тут же приколот Толиком из жалости — чтобы не мучился.

Шутки шутками, а возвращаться в комнату мне категорически не хотелось. Не люблю крови. Я не боюсь её вида, но очень не люблю. Тем не менее, убирать придётся прямо сейчас. Иначе потом вообще ничего не отмоешь, а нам тут жить. Вытащили трупы на улицу. Один я узнала — приказчик бывшего хозяина фактории. Остальные двое были мне незнакомы, но скорее всего тоже из его людей. Слишком уж хорошо в доме ориентировались.

Потом Толик таскал воду из ручья, а я замывала кровь. Два раза меня чуть не вырвало — приходилось выпрямляться и глубоко дышать. Но всё неприятное когда-нибудь кончается. Я зафиксировала засов ножом, принесённым одним из грабителей, и мы пошли спать. Оба легли в моей комнате. Я привалилась к Толиной спине, закрыла глаза и сразу провалилась в сон. Нет, никаких кошмаров мне не снилось. Проспала до утра как убитая.

* * *

Моран пришёл сразу после рассвета. Интересно ему было, потревожат нас ночью или нет. А охрану приставлять не стал исключительно, чтобы проверить — сможем ли сами за себя постоять. Трупы у крыльца его удовлетворили. В обоих смыслах. Я Лену будить не стал — пусть ещё немножко поспит, досталось вчера девочке. Походил с Мораном по двору, проинспектировал склады — ничего серьёзного. Немного ячменя, пара мешков с наконечниками для стрел и гарпунов, да несколько больших мотков верёвок. Безделица, но в моих планах и она будет полезна.

Спросил у Морана, как тут ближе к лету с погодой обстоит. В плане штормов. Можно ли уже на север к китобоям сбегать или рановато. Тот посоветовал обождать пару деньков и поинтересовался моими планами. Почему именно на север? Пришлось объяснять основные правила успешной торговли. Во-первых, надо стараться везде появляться первым. Пока спрос максимальный и выбор наиболее широкий. Есть возможность сливки снять. Во-вторых, желательно быть монополистом. Если не получается, то хотя бы захватить максимально-возможный объём рынка. Тогда сможешь цены диктовать. В-третьих, и это самое главное — никаких порожних пробегов. Товар нужно везти в обе стороны.

Если сейчас на юг двинуть, будем там последними, да ещё и в балласте. Нам — это надо? Туда мы тоже зайдём, но позднее и не с пустыми трюмами. А сейчас надо к китобоям. На всех трёх бригантинах. Чтобы затариться там по максимуму. Но сначала закупить тут что-нибудь, что с собой взять можно. И денег занять.

— Кто же тебе тут в кредит даст? — удивился пират. — Никому незнакомому, да ещё и без обеспечения.

— Это мой вопрос. Просто покажи мне парочку местных денежных мешков. Не купцов, а тех, что деньги меняют и под проценты в рост дают. Кстати, сколько денег твоим людям нужно сейчас выдать, чтобы в плавании у них ненужных вопросов не возникало, и сколько потом, по возвращении? Учитывая, что вернёмся мы только осенью.

Моран прикинул и назвал цифры. Не маленькие. По моему мнению, даже чересчур нескромные. О чём не преминул ему сообщить. Не слипнется ли у них в одном месте? Неужели, мол, когда он в набег идёт, столько вперёд платит? Тот согласился, что столько никогда не платит, разумеется, но и на большой срок они в море никогда не уходят. Тут ведь на острове семьи у многих, их чем-то кормить надо, пока мужик в море.

— Хорошо, — согласился я, — на аванс я денег найду. А остальное обещай, но скажи, что столько будет только в том случае, если у нас всё получится. Нам развиваться нужно, корабли покупать. Поэтому большую часть прибыли я хочу сразу в дело пускать. Чтобы у нас к зиме уже не три корабля было. С другой стороны, если сейчас много заплатим, то и с набором команд на новые корабли проблем не будет. В общем, понятно: нужны деньги, деньги и ещё раз деньги. Будем решать эту проблему.

Прогулялись по улице. Моран охарактеризовал мне трёх местных ростовщиков, рассказал о наиболее известных купцах и пиратских капитанах. Потом он позвал меня позавтракать. Сказал, чтобы о трупах не беспокоились — он пришлёт людей, которые всё организуют. А заодно и бывшего владельца поищут. Зашли за Леной. Она уже проснулась и даже умудрилась привести себя в порядок.

Завтрак был плотным. Я обычно в обед меньше ем. Но после вчерашних событий простая и сытная пища нам лишней не показалась. После завтрака я откланялся, заявив, что мне пора — надо начинать тряску кредиторов. Заглянули домой. Я взял с собой большую часть из оставшихся золотых: половину из них ссыпал в пояс, остальные в кошель. Всё, можно отправляться на дело.

Городок был маленьким, и слухи по нему распространялись прямо с чудовищной скоростью. Обрастая по пути такими подробностями, что впору было за голову хвататься. Все уже знали, что вчера в Свободный откуда-то заявился молодой купец с Юга с какой-то девкой-головорезкой. Он с ней спит, а она за него кого хочешь на куски порежет. На наших женщин она лицом не похожа, волосы цвета соломы, видно с гор спустилась. Причём привёз их Моран самолично. Специально для этого бригантину гонял. И купчик сразу по приезде купил, не торгуясь, большой участок земли с недвижимостью, оплатив всё золотом. Компанию торговую открыл. Анлемо — называется. Что это значит — никто не знает, но звучит красиво. Ночью его ограбить пытались, так девка уйму народа нашинковала. Да, прямо так и лежали вдоль крыльца утром. Головы — отдельно.

Поэтому, когда мы пришли к конторе одного из ростовщиков (второго по крутости), и я выразил желание поменять деньги, впустили меня сразу. Единственно, Лену попросили в приёмной подождать.

Прохожу в кабинет, представляюсь:

— Анатоль, купец с Юга, приехал факторию тут открыть.

Присаживаюсь в кресло.

— Вот тут у меня золото, — кидаю через стол кошель, — надо его на серебро поменять.

Осматривает монеты, пересчитывает, пробует на зуб. Называет цену. Морщусь, как будто что-то кислое съел. Называет другую. Соглашаюсь. Кошель уплывает, а мне приносят мешок серебра. Взвешиваю на руке, развязываю шнурки и осматриваю монеты. Киваю одобрительно — всё, мол, правильно. И не ухожу.

— Есть ещё что-нибудь — спрашивает.

— Есть, — соглашаюсь и четки из-за пояса вытаскиваю, — мало мне этих денег на товары, хочу ещё кредит взять. До осени. Под обеспечение фактории.

А сам чётки перебираю. Блестящие металлические шарики бликуют в лучах света, завораживают. А я мерным голосом рассказываю, какой я удачливый и как ему повезло, что может ссудить мне пару мешков серебра аж под пять процентов. Очень хорошее вложение денег. И то, что обычно он деньги под большие проценты даёт ничего не значит. Я ведь у него много денег беру. Да и вообще — мне можно доверять и он совершенно ничем не рискует, давая мне деньги. Но вот рассказывать об этом никому не нужно — люди вокруг такие завистливые.

Всё, четки можно убирать, они своё дело сделали. Зовёт приказчика, и мы составляем договор. Приказчик уходит за деньгами. А я рассказываю, что собираюсь в ближайшее время значительно расширить свою факторию. Ростовщик очень доволен проведённой сделкой. Аж светится весь. Приносят деньги. Я вешаю два мешка на пояс — в руках тут кошели носить не принято, третий отдаю Лене — пусть тоже поработает, я грузчиком не нанимался, чтобы все деньги в одиночку таскать. Прощаюсь, раскланиваюсь, и мы уходим.

Сразу направляемся к Морану. Отдаю ему два мешка серебра в качестве аванса для команд всех трёх кораблей. Третий, который Лена несёт, мне ещё понадобится.

Вначале мы с Леной прошлись по лавкам. Закупили всё, что нам нужно было самим, от нижнего и постельного белья, до столовых приборов и письменных принадлежностей включительно. А заодно наняли пожилую женщину следить за хозяйством. Доставили покупки домой. Лена с Асой — нашей обретённой домоправительницей, занялись приборкой, а я прошёлся по купцам. Где просто немного пообщался, а где и о приобретении товаров договорился. В основном это мне было нужно для того, чтобы определиться с ценами, номенклатурой товаров, и главное духом, которым пропитано местное торговое сообщество.

Потом вернулся домой, пообедал и, после небольшого отдыха вместе с Леной (большие деньги без охраны не инкассируют) отправился к следующему ростовщику, первому в местной иерархии. Там всё повторилось с небольшим отличием — денег я с собой унёс в полтора раза больше. К третьему ходить не стал, так как два раза заложить собственную факторию — это ещё в порядке вещей и если узнают, так посмеются, а вот три раза — уже явный перебор.

Дальше мы опять прошлись по купцам, оплатили товар и договорились о том, что с утра он будет доставлен ко мне на склад. Да, в сложившихся условиях мы могли позволить себе предоплату. Я брал всё, что может понадобиться китобоям: топоры, разделочные ножи, верёвки, ячмень, репу, обручи для бочек. Груза получилось не очень много, и два мешка серебра, оставшиеся после расчёта с купцами, мы отнесли домой.

Потом сходили к Морану — предупредить, что завтра одну из бригантин нужно будет перегнать к фактории под загрузку. Тот посмотрел на небо, прислушался к своим ощущениям и заявил, что лучше это сделать прямо сейчас. Так как очень похоже, что скоро начнётся шторм. И не ошибся ведь. Только-только успели швартовы закрепить, как началось. Сначала вода в бухте почернела. Анд ещё сияет в вышине, и небо чистое, а вода почернела. Буквально через пару минут резко потемнело, небо затянуло тучами, и засвистел ветер. Метров двадцать пять в секунду, никак не меньше. Ещё не ураган, но штормяга знатный. На улице в такую погоду делать нечего, так что ужинать мы остались у Морана. Заодно, обсудили ближайшие планы. Завтра никуда не дёргаемся. Не торопясь загрузим бригантину, возьмём воду и продукты на несколько дней. А послезавтра с утра (Моран утверждает, что к этому времени уже всё должно успокоиться) отчаливаем. Плохо, что две из трёх бригантин пойдут в балласте, но тут уж ничего не поделаешь. Это ещё повезло хоть на один корабль груза наскрести. Откуда тут большие излишки товара возьмутся? Весной, когда навигация ещё только начинается. Вот на следующий год нужно будет о запасе товаров заранее позаботиться. С учётом логистики.

Ближе к ночи ветер ослаб, и ночевать мы отправились домой. Сейчас запоры на окнах и двери стояли уже другие — Лена днём озаботилась. И незваных гостей мы в этот раз не ждали. Купца ведь того так и не нашли. Говорят, что видели, как он ещё утром на парусной лодке в море ушёл. Что косвенно подтверждает, что знал он о нападении. Может быть, даже сам его и организовал. Но сейчас уже не спросишь. И успел ли он до начала шторма до континента добраться, непонятно. Вроде не должен был, тут километров четыреста и течения переменные. Сам бы точно не успел. Но мог ведь, и встретить кого по дороге. Ладно, если что — в лицо я его хорошо запомнил.

Зато сегодня спать буду в постели. На подушке!

* * *

Третий день нашего присутствия на острове пролетел очень быстро. Я продолжала обихаживать дом, а Толик бегал как угорелый, занимаясь приёмом и погрузкой товаров. Приказчика он решил пока не нанимать — всё равно уйдём в "круиз" до самой осени, вот и пришлось ему самому вникать в каждую мелочь.

Во второй половине дня, когда все основные проблемы были решены, мы пошли выправлять бумаги. Надо ведь было нашей экспедиции придать некий юридический статус. Официальная власть в Свободном, по сути, была чисто номинальной. Герцог — так он себя именовал, был жучарой, каких поискать. Должна у государственного образования какая-никакая власть иметься — вот он её и представлял практически единолично. Нет, были, разумеется, ещё двое стряпчих, писец и стряпуха. И резиденция у него была двухэтажная. Вот только реальной властью этот человек не обладал. Все серьёзные вопросы решало общество — несколько предводителей крупных пиратских объединений. Те, кто имел в собственности как минимум один укомплектованный экипажем корабль.

Морану принадлежало три не самых мелких корабля и большое владение, поэтому его ранг в обществе был достаточно весом. Местные купцы мало чем отличались от обычных пиратских главарей. Часть из них на некоторое время оставила разбойный промысел, целиком переключившись на торговлю. Другие совмещали приятное с полезным, выступая попеременно то в одной, то в другой ипостаси. Причём зависело это исключительно от их собственных желаний. Если условия способствовали, то честный законопослушный торговец мог мгновенно обернуться пиратом, если нет — так и оставался торговцем. Поэтому для Морана смена амплуа не была чем-то экстраординарным. Просто волк накинул на время овечью шкуру. Даже если времени пройдёт много и шкура качественно прирастёт, из-под неё всё равно будут периодически выглядывать острые волчьи зубы. Мы же с Толиком собирались организовать вполне легальную торговлю, не связанную с грабежом на больших морских дорогах.

Поэтому бумага нам требовалась серьёзная. Толик заранее продумал и записал на листочке текст. Морана с собой решили не брать — не велика шишка, справимся и без тяжёлой артиллерии.

Принял нас герцог сразу, так как никаких признаков очереди в приёмной не наблюдалось. Вальяжно устроившись за столом, Толик популярно объяснил, что именно ему нужно, и придвинул к герцогу лист бумаги с текстом, придавив сверху двумя золотыми монетами.

Читать бумагу наш визави не стал. Просто заявил, что вид монет его вполне устраивает, но их количество нужно увеличить в два раза. И тогда он, может быть, сможет решить проблему примерно за неделю. Толик ответил, что бумага ему нужна сегодня, забрал одну из монет и выразительно покосился на меня. Я подошла ближе к столу и положила руку на рукоять скимитара. Тон герцога тут же изменился. Да, бумагу оформят прямо сейчас, при нас, но вторую монетку надо бы вернуть.

— Хорошо, — легко согласился Толик, — пусть оформляют, монетку я вам, так и быть, подарю, но не раньше, чем увижу готовую бумагу.

Герцог вызвал писца, передал ему текст (по-прежнему не читая) и велел переписать немедленно. Полчаса мужчины мило беседовали, о погоде, собаках, видах на урожай. Когда писец принёс-таки готовую бумагу, герцог хотел сразу шлёпнуть на неё печать, но Толик выдернул её из его рук, прочитал и швырнул ей в писца.

— Мне нужно, чтобы на бумаге был текст, который я написал, — мелено и размеренно проговорил Толик, глядя писцу в глаза, — дословно. А свою отсебятину можешь засунуть себе...

Далее он подробно объяснил, куда именно нужно засунуть документ и что с ним произойдёт, если ещё один лист будет испорчен. На этот раз мы ждали всего минут десять. И написанное Толика удовлетворило. Мы подождали, пока герцог тиснет печать, отдали ему вторую монету и удалились.

— Слушай, — спросила я Толика, когда мы шли домой, — а почему этот герцог даже не стал читать текст?

— Неужели ты сама этого не поняла? — удивился Толик, — он же неграмотный!

* * *

К следующему утру ветер стих до свежего, и волнение уменьшилось. Мы с Толиком разместились на груженой бригантине Морана. Остальные две пока шли в балласте. Явный непорядок, но Толик заверил меня, что дальше у него всё продумано и больше подобного не повторится.

Остров мы обходили с востока. Моран объяснил, что так дальше, но быстрее, так как на первой части пути нас будет нести тёплое течение, заворачивающее тут к востоку, а потом, выйдя из него, мы в полной мере используем попутный ветер.

До Юкола — небольшой северной речки, впадающей в океан на шестьдесят пятом градусе северной широты, в устье которой располагались посёлки китобоев, мы добирались трое суток. Ничего особенно интересного за это время не было. Кроме одного случая. Это произошло ещё в первый день нашего путешествия ближе к вечеру. В принципе — рядовой конфликт, но в данном случае он стал знаковым.

Женщина на корабле — это вообще нонсенс. Никакими законами не запрещено, но не принято. На пиратском корабле женщина может себя чувствовать относительно спокойно, только являясь наложницей капитана. В нашем случае Моран объяснил команде, что мы с Толиком его компаньоны. Большинство поняли это так, что я не являюсь его женщиной, а значит, вопросы нужно решать с Толиком. Спрашивать о чём-либо у меня никто даже и не подумал. Ходит по кораблю девчонка с острыми железками на поясе. Говорят, что на берегу она кого-то зарезала. Вроде бы даже несколько человек. Ну и что? Разве это даёт ей право голоса?

Поэтому вечером, когда мы с Толиком стояли на баке у бушприта и наблюдали океанский простор — ничего кроме него и тёмной полоски берега по левому борту в поле зрения не имелось, к нам подошли трое пиратов. Впереди молодой и наглый, но скорее всего мелкая сошка. А двое сзади — постарше и намного серьёзнее. Эти ощутимо опаснее. И, похоже, что именно они являлись организаторами.

Так вот, молодой положил Толику руку на плечо и начал объяснять, брызгая слюной в лицо, что бабой надо делиться. Толик сбросил с плеча его руку, вытер лицо и чуть отодвинулся в сторону. Пират расценил это как слабость, вновь придвинулся, и повысил голос, чтобы его слышали те, кто наблюдали издали. Смысл его слов, половину из которых я бы отнесла к нецензурным, заключается в том, что купец должен стоять в сторонке и смотреть, что настоящие мужчины будут делать с его девкой, может и научится чему.

Толик ничего не стал отвечать, в очередной раз вытер лицо, а потом коротко ударил снизу вверх в подбородок. Лёгкий удар по касательной. Потом он подхватил за плечи потерявшего сознание пирата, посадил его на палубу, прислонив к борту, и повернулся к оставшимся двум.

— Это моя женщина, — Толик говорил медленно, негромко, но в его голосе чувствовалась такая мощь и с трудом сдерживаемая ярость, что двое крепких мужиков отступили. — И если кому-то это непонятно, то я порву его голыми руками и скормлю рыбам. Всем ясно?!

— Да что ты, паренёк, мы же пошутили, — примирительно хлопнул один из них Толика по плечу левой рукой. А правой, которую держал за спиной, потянул из-за пояса нож.

— Я тебе не паренёк, — Толик оттолкнул его руку, перехватил за кисть вторую, уже вынырнувшую из-за спины и резко вывернул. Нож, выпавший из разжавшихся пальцев, звякнул о палубу. Пират опустился на колени.

— Не паренёк, а кормилец, — продолжил Толик, наклонившись к нему и продолжая выкручивать руку. — Запомни и по-другому ко мне не обращайся.

Третий попытался вмешаться, но был остановлен шлепком скимитара слегка пониже живота.

— В очередь! — рявкнула я на него, — не видишь, что ли, что занят человек? Сейчас закончит просветительную работу, тогда и подойдёшь.

— Ну, ты, девка, не наглей, — вскрикнул пират, отодвигаясь.

— А то что будет? — поинтересовалась я, двигаясь за ним и ещё раз шлёпая скимитаром по тому же самому месту, — мамочку звать будешь?

— Всё говорю, прекрати! — Голос пирата стал визгливым. — Я понял уже!

— Смотри, — предупредила я, кидая скимитар в ножны, — не то отчекрыжу лишнее и скажу, что так и было.

Толик тем временем уже отпустил своего воспитуемого, подобрал с палубы нож и неуловимым движением метнул в фок-мачту. Лезвие глубоко воткнулось в твёрдую древесину и завибрировало. Один из отшатнувшихся в сторону пиратов попробовал его выдернуть, удивлёно присвистнул и принялся раскачивать.

На этом инцидент, как говорится, был исперчен, и больше за всё плавание не было ни одной попытки наездов со стороны команды. Нас приняли если не за равных, то, по крайней мере, за весьма опасных. И предпочли больше не связываться. Моран, узнав обо всём постфактум, порадовался, что мы не стали никого калечить. Лишнего народа в команде не было.

В устье Юкола мы зашли утром. Приближалось лето, и паводок уже закончился, но на берегу ещё местами лежал снег. Горы, видневшиеся на горизонте, были заснежены полностью. Но там, мне кажется, он и летом не тает, а тут, в условиях, когда Анд припекал уже не по-детски, снег выглядел чем-то сюрреалистичным.

Чтобы не пугать аборигенов, две порожние бригантины оставили на внешнем рейде, а сами подошли к причалу у одного из посёлков. Насчёт "пугать" может быть, я не совсем правильно выразилась, местные сами кого хочешь напугают. Людей, которые на утлых судёнышках выходят в океан в высоких широтах навстречу китам и кашалотам, я думаю, даже морской змей не слишком напугает. Скорее озаботит чрезмерно — куда такую прорву мяса девать? Так что, наверное, точнее будет сказать, "не беспокоить". Они, кстати, не очень-то и обеспокоились. Посмотрели, что судно в воде сидит глубоко — значит гружённое — торговцы пожаловали. Минут через десять к причалу вышли двое представителей — щупленький дедок и осанистый мужчина средних лет поперёк себя шире. Мы с Толиком и Мораном спустились на причал. Как Толик и предполагал, деньги нам тут не потребовались — натуральный обмен в чистом виде. Зачем им тут деньги?

Торг был очень простым. Мы предъявляли образцы товаров, китобои оценивали качество и предлагали в обмен то или иное количество собственной продукции на выбор. Толика в первую очередь интересовали ворвань (китовый жир), спермацет (вещество, скапливающееся в мешках, расположенных в голове кашалота) и китовый ус. Осадка бригантины постепенно уменьшалась, а количество бочек и вязанок китового уса возле причала — росло.

Когда товары, захваченные нами с собой, уже подходили к концу, Толик поинтересовался: не находили ли китобои в кишечнике самцов кашалотов чёрные комки вещества, которое вначале очень дурно пахнет, но когда полежит на воздухе, сереет и приобретает приятный запах? Сладковатый такой.

— Находили. Было такое и не раз.

— Ничего не сохранилось?

Дедок обещал поискать. Вернувшись, принёс завёрнутый в тряпицу серый комок, весом килограмма в полтора. Мы спросили, что он хочет взамен? Дед готов был отдать даром, но Толик сказал, что даст за него большой моток верёвки. С условием, что если в дальнейшем ещё обнаружат подобное, будут сохранять для передачи ему или человеку, которого он пришлёт. Дед, разумеется, согласился. Это ведь очень выгодно: какую-то никому не нужную серую массу обменять на большой моток отличной верёвки!

Отведя меня в сторону, Толик спросил:

— Чем пахнет?

— Мускусом, наверно. Очень приятный запах. Мысли разные навевает.

— Деньгами пахнет, — заверил меня Толик, — очень большими деньгами! Это амбра. Лучший фиксатор запаха. Такой кусок стоит примерно столько же, сколько вся ворвань, которую мы тут выменяли.

Вернувшись к деду, Толик сказал ему, что собирается бывать тут регулярно, и спросил: будут ли какие-либо пожелания? Что и в каких количествах привозить?

Дед подумал, и заявил, что важнее всего для них зерно, овощи, фрукты. Ничего из перечисленного тут вырастить невозможно, а одним мясом и рыбой сыт не будешь. Холодно здесь очень, только ягоды вызревать успевают, да и то, уже в самом конце лета. Толик на это отметил, что он готов брать и ягоды. Причём в больших количествах. Если ничего не сорвётся, то ближе к осени обязательно сюда выберется.

Пока шла погрузка, и бригантины менялись местами, по очереди подходя к причалу, Толик предложил Морану взять шлюпку и подняться немного вверх по течению. Хочется, мол, ему одну идею проверить. Моран сел на руль, а мы с Толиком расположились на баке. Течение было не сильным, и шестивёсельная шлюпка легко шла вверх. Когда добрались до первого из притоков, шириной не более пятнадцати метров, Толик велел сворачивать. Ещё метров триста вверх, до первой отмели с перекатами. Вода была ледяной, поэтому разуваться Толик не стал. Попросил подогнать шлюпку к самой отмели и немножко подержать на одном месте. Когда двое гребцов упёрлись вёслами в грунт и зафиксировали шлюпку, он перегнулся через борт, зачерпнул вместе с водой немного песка из углубления перед самым перекатом черпаком, предназначенным для вычерпывания воды из шлюпки, и некоторое время покачал, позволяя воде смывать наиболее лёгкие песчинки. Потом зачерпнул ещё немножко воды и продолжил процедуру. Заинтересовавшийся процессом Моран прошёл на бак, и Толик продемонстрировал ему песок, оставшийся на дне черпака.

— Ничего себе, — наш компаньон аж присвистнул, углядев в желтоватом песочке самородок, размером с ноготь мизинца.

— Ты был тут раньше? — спросил Моран, глядя на Толика в упор, — или слышал от кого?

— Я вообще первый раз на Севере. А про реку эту от тебя услышал. Просто хотел свою идею проверить. И до последнего не был уверен, что получится.

— А почему именно тут искать начал?

— Золото тяжёлое. Тяжелее любых других песчинок. Поэтому там, где обычную песчинку течение легко перенесёт через препятствие, золотая же, скорее всего, ляжет на дно. Тут как раз подходящее для этого место.

— Выше по течению ещё должны быть такие места?

— Наверняка!

— И что будем с этим делать?

— Местных ставить в известность не желательно, — Толик на мгновение задумался, — надо своих оставить. А в конце лета вернёмся за ними.

— Парни, — обратился Моран к экипажу шлюпки — есть желание провести лето тут? И вернуться осенью на остров богатыми людьми?

— Вот этот песочек, — он продемонстрировал содержимое черпака, — золотой! — Не чистое золото, — дополнил его слова Толик. — Золота в этом песке не больше трети. Но за лето его можно намыть много.

Кто бы усомнился, что согласились все.

— Есть условие — заявил Моран, когда бурные восторги пошли на убыль. — Никому о золоте ни слова. Более того, свою долю получите серебром. Доля будет большой, и на следующее лето я вас опять сюда привезу. Имейте в виду: ни в команде, ни потом на острове никто не должен узнать, что мы тут золото моем. Иначе тут на следующий год половина населения острова соберётся.

— И такая резня начнётся, — добавил Толик, — что мало никому не покажется.

После того, что все поклялись хранить молчание, а Моран, что не только вернётся за ними, но и не обидит — опытный работник, да ещё и умеющий держать язык за зубами, стоит много больше трёх новичков. Ему поверили. Моран был жестоким пиратом, без этого наверху не удержаться, но справедливым, и своих подчинённых никогда не обманывал. Но вот если кто из них не оправдывал его надежд — всё как ножом обрезало. В дальнейшем этот человек мог рассчитывать только на себя. Было всего две категории людей, с которыми он предпочитал расставаться сразу: ненадёжные, которым нельзя верить на слово, и неудачники. Эти списывались с кораблей безжалостно.

Сейчас ему понадобилось всего несколько минут, чтобы осознать, с чем именно он столкнулся. И ведь это человек, который ничего не слышал о золотой лихорадке! Я в очередной раз убедилась, что Толик не просто выбрал нам хорошего партнёра. Похоже, что он заключил соглашение с единственным, оптимально подходящим для наших целей. Или нет, и тут ещё имеются настолько же сильные личности? Надо в этом вопросе срочно разобраться.

Пока велись разговоры, шлюпку вытащили на отмель и все по очереди попробовали отмывать золотой песок. Не у каждого получилось сразу, но постепенно и они напрактиковались. В результате у Толика набрался мешочек почти в килограмм весом, и ещё несколько маленьких самородков. Моран решил, что шестерых человек будет недостаточно — шлюпку ведь придётся через отмели перетаскивать, да и на руль надо будет кого-нибудь посадить. Он предложил остающимся назвать ещё пару кандидатур — тех, кому они доверяют и с кем не должно возникнуть проблем не только этим летом, но и в дальнейшем. Предложили трёх, и Моран сам выбрал из них двух, которые останутся мыть золото.

Когда вернулись в посёлок, мы с Толиком пошли договариваться с дедом о том, что восемь человек на лето останутся тут. В посёлке они жить не будут, разобьют лагерь выше по течению реки. Возражений не последовало, так как местные тоже были заинтересованы в налаживании постоянных контактов. Моран тем временем отозвал в сторонку двух выбранных им пиратов и поставил им задачу. Особое внимание уделил тому, что с местными надо поддерживать дружественные отношения. В противном случае на всей последующей деятельности можно поставить жирный крест — воевать с китобоями было бы несусветной глупостью. В шлюпку сгрузили провиант и личные вещи. А также несколько черпаков, собранных со всех трёх кораблей. В дальнейшем надо будет изготовить побольше специальных промывочных лотков, а пока пусть используют то, что имеется под рукой.

Погрузка к этому времени была уже закончена — все три бригантины ощутимо просели. Ночевать решили в море. Лето короткое, а успеть за него нужно чрезвычайно много. Когда эскадра вышла в океан, Анд уже клонился к горизонту.

Назад мы возвращались по течению, на этот раз холодному. Оно идёт вдоль берега почти до самого острова. Там мы с ним разойдёмся и через пролив пойдём в Хелемский залив. На самом деле кроме Хелема в него впадает ещё две крупных реки, но крупных городов на них не имеется, и заходить в них, мы не планируем. Поэтому сейчас идём в Ашам — столицу Галинии. На бригантине мы с Леной уже неплохо освоились. Нам выделена отдельная каюта, расположенная рядом с той, которую занимает Моран. Спать, во избежание разоблачения, приходится на одной койке. Трудно это. Других обмануть можно, а своё естество не обманешь. А тут ещё и амбра в каюте лежит. Полтора килограмма. И пахнет. В общем, психофизиологическая нагрузка на организм бешенная, так что стараемся как можно больше времени проводить вне каюты. Про амбру я пока Морану ничего объяснять не стал. Надо сначала пообщаться с местными парфюмерами и определить, знают ли они её настоящую цену. Иначе можно проколоться. Поэтому я просто сказал ему, что собираюсь продать это вещество дорого. А насколько дорого — уточнять не стал.

К устью Хелема мы подошли через три дня. Оказалось, что нас встречают — наперерез выдвинулись две ладьи. Моран дал команду спускать паруса и ложиться в дрейф. С корпусом морской стражи Галинии лучше не связываться. Они на абордаж не берут — издали осыпают зажигательными стрелами.

Одна из ладей подошла к борту, а вторая страховала её, курсируя на некотором расстоянии. Пираты, хотя, какие они теперь пираты? Законопослушные матросы купеческого судна! Короче, моряки выбросили за борт кранцы, приняли швартовые концы, подтянули ладью под борт и сбросили в неё верёвочный трап. Дежурный сотник морской стражи легко поднялся на борт. Осмотрелся. Я протянул ему выправленную у герцога бумагу, представился и сказал, что тремя кораблями идём в Ашам с грузом ворвани, спермацета и китового уса. Выгрузка-погрузка — два или три дня. Потом идём на Ядан и дальше на юг.

Внимательно изучив бумагу, сотник вернул её мне и заявил, что хочет взглянуть на груз. Но в трюм спускаться не стал. Сверху оглядел ряды бочек и вязанок китового уса, пожелал нам счастливого пути и спустился в ладью.

Пока мы ставили паруса, обе ладьи развернулись и двинулись обратно. Быстрые судёнышки — нам за ними было под парусом не угнаться.

* * *

В Ашаме Моран бывал, поэтому в гавани мы, долго не рассусоливая, сразу заняли нужные места: одна бригантина — под разгрузку, а остальные к свободным причалам на отстой — две трети товара мы повезём дальше. С реализацией ворвани и китового уса проблем не было. Товар старый, привычный, расходится влёт. Деньги, правда, не слишком большие, но верные. Со спермацетом тут в столице тоже прошло нормально. Уровень жизни тут повыше, чем в провинции и спрос на качественные свечи имеется. А вот дальше мне спермацет везти не рекомендовали. Нет там перерабатывающих предприятий. Готовые свечи взяли бы, а переработку не осилят пока. Ладно, надо будет на острове свечной заводик поставить. Во-первых, возить ближе, а во-вторых, готовая продукция совсем по другой цене пойдёт. Особенно, если монополию организовать.

Теперь нужно было не торопясь разобраться с наиболее ценным товаром. Для начала я пошёл искать парфюмера. С Леной, разумеется. Столица, она конечно, столица, но чужим лучше тут по одному не разгуливать.

Для начала прошлись, побеседовали с людьми, выяснили обстановку. Парфюмерных лавок тут несколько. И конкуренция, похоже, имеется. Можно на этом сыграть. И начинать будем с самого продвинутого из местных парфюмеров. Того, который является поставщиком королевского двора.

В лавку зашли вдвоём, но вроде бы как сами по себе. Лена принялась товары рассматривать, а я велел приказчику позвать хозяина. Дело, мол, у меня к нему. Когда тот вышел, я представился заезжим купцом и заявил, что имею для него некую диковинку. Прошли в кабинет. Я развернул свёрток и спросил, интересует ли его это вещество? Парфюмер взял амбру в руки, понюхал, слегка поскоблил ногтем. Судя по тому, как загорелись его глаза, я понял, что он хорошо понимает, что именно попало ему в руки. Отлично, значит, объяснять ничего не потребуется.

— Ну как? — спрашиваю, — возьмёте?

— Не просто возьму, — отвечает, — а даже очень дорого заплачу. Десять золотых монет.

И смотрит на меня выжидающе.

— На десять золотых я вам могу вот такой кусочек отрезать, — и пальцами показываю.

Маленькая пауза. Я буквально чувствую, как в его голове прокручиваются шестерёнки.

— Тридцать золотых!

— За половину этого куска. А остальное я попробую в другом месте пристроить.

— Понимаете, я заплатил бы больше, но у меня просто нет таких денег — парфюмер явно начал волноваться, перспектива того, что половина амбры окажется у конкурентов его явно не устраивала.

— Так займите! Вам ведь дадут в долг? Я могу завтра ещё раз зайти.

— Хорошо, к завтрашнему дню, у меня будет ещё тридцать золотых. Но я могу быть уверенным, что это вещество ни к кому больше в этом городе не попадёт?

— Можете. Я тоже заинтересован в постоянном канале сбыта. Но вынужден подстраховываться. Поэтому сейчас я продам вам только половину, а остальное заберу с собой. А завтра принесу вторую половину. Устраивает такой вариант?

— Конечно! — с явным облегчением выдохнул хозяин заведения, — подождите немного, сейчас я принесу деньги.

Спустя десять минут я выходил из парфюмерной лавки с увесистым кошелем на поясе. Лена купила-таки какую-то безделицу и пошла следом, не теряя меня из виду. Маленькая предосторожность на случай, если парфюмер решит завершить сделку прямо сегодня. Я не торопясь шёл в сторону верфи. Не люблю в этой жизни две вещи: терять время зря и таскать большие деньги. Во-первых, они элементарно тяжёлые. Что золото, что серебро. Не смотря на то, что серебро имеет меньший удельный вес, чем золото, переносить его тяжелее — монет намного больше получается. Во-вторых, деньги должны работать. Непрерывно. А всё время, которое золото находится у меня в кошельке, оно бездельничает.

Я шёл неторопливо, демонстративно глазея по сторонам, но назад не оглядываясь. Хотя и очень хотелось. Интересно ведь, пустили за мной "хвост" или нет. Но терпел — не следовало мне демонстрировать нервозность. Тем более что я был уже практически на месте. До ворот метров двадцать осталось. И тут сзади послышались звуки шагов. Торопливых. Вот теперь можно повернуться, так как очень знакома мне эта походка — меня догонял не кто-то посторонний, а Лена собственной персоной. Я приобнял её за талию и мы вместе прошли в ворота. На ходу она шёпотом сообщила мне достаточно интересную информацию.

Хвост за нами действительно был, но вовсе не тот, на который мы рассчитывали. Из лавки за нами никто не вышел, напротив, один человек зашёл туда, разминувшись с Леной в дверях. В принципе, этого стоило ожидать: я привез парфюмеру чрезвычайно нужный ему товар и попросил за него очень недорого. Дополнительно пообещав, что могу привезти ещё. Он теперь на меня молиться должен, пылинки сдувать.

Тем не менее, слежка была. Неприметный человечек ждал меня снаружи. И потом следовал за мной до самой верфи. Слежку вёл профессионально. И, похоже, что Лену он тоже через некоторое время срисовал. Интересно, где мы могли проколоться?

Верфь меня поразила запущенностью. Материалов складировано много, но строится только один корабль. Причём ни шатко, ни валко. Хотя рассчитана она явно на большее количество стапельных мест. Нет заказов? Или денег? Сейчас мы это поправим.

Покрутившись некоторое время по территории, мы нашли хозяина. Сидит в конторе, чаи попивает. В гордом одиночестве.

Я отрекомендовался заказчиком, сказал, что мне требуется не менее трёх быстрых мореходных кораблей с большими трюмами. Достаточно подробно описал бригантину, слегка подкорректировав несколько параметров. Хозяин оживился, но сразу поставил ребром вопрос о необходимости предоплаты. Я выложил на стол тридцать золотых, полученных от парфюмера, и ещё десять достал из пояса. Оглядев четыре стопки монет, кораблестроитель заявил, что этого будет мало даже на один корабль.

— А если добавить вот это, то хватит для предоплаты за три? — спросил я, кладя на стол мешочек с золотым песком.

Хозяин верфи поковырялся в мешочке, внимательно рассмотрел самородки, прикинул на руке вес и заявил, что в качестве аванса ему этого достаточно.

— Ладно, а сколько нужно ещё до окончательного расчёта?

— Ещё сорок золотых.

— Тридцать, и я стану вашим постоянным заказчиком.

— Договорились!

— Теперь сроки. Корабли мне нужны к осени.

— К осени все три вряд ли успею закончить, — усомнился хозяин верфи.

— А что мешает? Материалов у вас тут и на четыре корабля хватит, да и нанять дополнительных работников, скорее всего, не проблематично.

— Да всё так, — мялся судостроитель, — но работы придётся в две смены организовывать, а это дополнительные деньги. В общем, за срочность приплатить надобно.

— Сколько?

— Десять золотых.

— Ну, ты и жук! Хорошо, вот тебе ещё десять, — я вытряхнул монеты из пояса — но оставшиеся тридцать получишь только по готовности всех трёх кораблей. И если хоть один не будет закончен в срок, то получишь двадцать.

— Договорились!

Хозяин верфи убрал деньги и послал за стряпчим. Через полтора часа сделка была заключена по всем местным правилам, и мы с Леной пошли обратно в порт. Соглядатай опять шёл следом, но не навязчиво. Издали наблюдал, не пытаясь приблизиться. Если бы я не знал о нём, то мог бы и не заметить.

Теперь надо было загружаться. Брал я, в основном, промышленные товары. Они занимают немного места, но дорогие. Поэтому выручки от северных товаров, выгруженных с одной бригантины, не хватило и пришлось доплачивать оставшимся серебром. К вечеру корабль был загружен, но у меня ещё оставалось одно незаконченное дело, поэтому решили, что отплывать будем завтра и не рано.

Утром мы с Леной нанесли визит к парфюмеру. Тот вёл себя почти так же, как в прошлый раз, но проскальзывала в его поведении некоторая почти незаметная лёгкая настороженность. Но на наших с ним договорённостях она не отразилась. Тридцать золотых он нашёл, и я передал ему вторую половину куска амбры. На вопрос о том, когда ожидается следующая партия, я ответил, что постараюсь привезти до осени. Но стоить она будет дороже. Парфюмер сказал, что если партия будет по крайней мене не меньшей, он согласен платить в полтора раза больше, чем в этот раз. И просит меня больше ни с кем дел не иметь. Он будет забирать весь привезённый мной товар, вне зависимости от его количества. Даже если ради этого придётся в долги влезть. Я заверил его, что меня такой подход вполне устраивает, и мы расстались довольные друг другом.

Оттуда сразу на корабль и в море. Из устья Хелема нормально вышли, а дальше не заладилось. Ветер почти встречный. Ничего, благодаря косым парусам на фок-мачте, бригантина может идти достаточно круто к ветру. Так что мы пошли галсами: сначала курс в открытое море под углом к ветру, потом поворот бакштаг (корабль пересекает линию ветра носом) и курс к берегу. Маетно, разумеется, и путь оказывается вдвое длиннее. Но другого выхода у нас нет. Если будем каждый раз попутного ветра дожидаться, то за здешнее короткое лето не сможем осуществить и половины задуманного.

Примерно через полтора часа нам попалась навстречу каракка, идущая в Ашам с юга. Абсолютно нормальная ситуация, если бы не одно но. Купеческое судно тащило на буксире галеру. В Ашаме я галер не видел. Зачем они им? Это ведь боевой корабль. Для торговли он неудобен. И по реке против течения не очень-то походишь — больно уж широкая она, сопротивление воды большое. А вот на острове я такие корабли видел. Так что галера однозначно пиратская. Это что же получается, купец её на абордаж взял?

Моран отреагировал на увиденное аналогичным образом. Но разбираться с наглым купцом не стал. Мы с грузом идём, и стычки нам сейчас не требуются никоим образом. Вот если бы налегке были, тогда купцу не поздоровилось бы. Никакая охрана бы не спасла. А пираты с этой галеры ему не сватья и не братья — конкуренты они ему. Поэтому Моран скомандовал очередной поворот и каракка проследовала дальше нетронутой.

* * *

К вечеру ветер изменился. Теперь он дул с моря, и мы пошли по-над берегом. Тут встречное течение почти не чувствуется. На ночь, во избежание неожиданной встречи с каким-нибудь островком или длинным мысом принимали мористее, а утром опять возвращались в прибрежные воды.

За четыре дня пути до Ядана ничего интересного не происходило, поэтому мы с Толиком большую часть времени проводили в каюте Морана, который оказался очень хорошим рассказчиком. За эти четыре дня мы узнали о планете и её обитателях существенно больше, чем за всё предшествующее время.

В Ядане мы разгрузили ещё одну бригантину с северными товарами и половину того, что взяли в Ашаме. Грузились же в основном тканями, металлоизделиями и мукой. Прошлогодней, естественно. Для зерновых ещё слишком рано. Вот когда назад пойдём, как раз рожь намолотят. Севернее она вообще не вызревает, там только ячмень выращивают. А тут нормально. Озимая, разумеется. Сейчас её как раз сажают, а прошлогодняя уже колосится. Я сначала не понимала, как они вообще её тут умудряются выращивать. Но оказалось, что более быстрое вращение планеты вокруг звезды каким-то образом сказалось и на местных растениях. Все процессы их развития идут существенно быстрее. А вот на животном мире и людях это отражается в значительно меньшей степени. И чем дальше организм прошёл вверх по эволюционной лестнице, тем больше разница. У рыб, например, она почти не ощущается, а у людей — максимальна. Но даже у них отличия существуют. Замуж местные девушки выходят после шестидесяти лет (в переводе на земные мерки — пятнадцати), а двухсот восьмидесятилетний (семьдесят лет по земным меркам) считается глубоким стариком.

После Ядана наше сальдо начало понемножку выправляться, так как китовый жир и ус ценились тут существенно дороже, поскольку доставляли их сюда редко. Толик утверждал, что дальше эта тенденция обязательно усилится и заранее потирал руки. А вот Моран, наоборот, погрустнел. Я спросила его, в чём причина, видно же, что гнетёт его что-то. Вот тогда он и признался, что южнее Волхона никогда не бывал. Да и не горит особым желанием ликвидировать это упущение. Естественно мы с Толиком этим заинтересовались. Что может так напугать опытного морского волка, который даже среди пиратов выделяется особым бесстрашием?

Оказалось, что всё дело в мифах. А может быть и не совсем в мифах. Рассказывают, что в южных широтах водятся огромные морские чудовища: гигантские осьминоги — кракены, способные перевернуть корабль, просто ухватив его щупальцами за мачты. Страшные твари, но с ними, по крайней мере, ещё можно было бороться, отрубая щупальца.

— А что? — поинтересовалась я, — есть нечто ещё более страшное?

— Есть, — Моран немножко помедлил, раздумывая, говорить нам об этом или нет, но всё-таки решился, — Морские Змеи. Их видели редко и только издали. Тот, кто наблюдал их вблизи, уже никогда и никому об этом не расскажет. Поэтому об истинных размерах этих тварей можно судить только приблизительно. Но в любом случае они невероятно огромны. И у меня нет ни малейшего желания встречаться с этими тварями.

— А как тогда местные купцы туда плавают? — удивился Толик, — вон через два причала от нас каракка с фруктами разгружается.

— Вот так и плавают. Эта каракка вторая, которая вернулась в этом году. А уходило их три. И каждый год примерно такое соотношение получается. Ну, не каждый, это я погорячился, но часто тут это случается. Поэтому даже местные купцы считают удачей каждое возвращение оттуда.

— Так мало ли какая причина могла привести к тому, что судно не вернулось. В шторм, попало, гарвейцы напали, течь внезапно открылась. Почему обязательно на Змея всё сваливать?

— Может и не Змей, — согласился Моран, — но всё равно опасно это.

— Всё равно не понимаю, — продолжал настаивать на своём Толик, — неужели ты действительно боишься этой твари?

— Да не боюсь я, — усмехнулся Моран. — Я ведь не отказываюсь дальше идти. Просто не нравится мне это всё. Одно дело, когда с известной опасностью дело имеешь, а совсем другое, когда с чем-то непонятным.

— Вот заодно и разберёмся с непонятками, — резюмировал Толик. — Завтра прямо с утра отправляемся.

Перед сном мы с Толиком немного прогулялись и зашли на каракку, пришедшую с Юга. Надо было с капитаном переговорить. И срочно разрулить некую заведомо провальную ситуацию. Дело в том, что мы с Толиком видели побережье, протянувшееся ниже тридцатой параллели только на спутниковых голографиях. Расстояния и характерные особенности местности нам были известны, но мелких подробностей: к какому причалу стать, с кем договариваться о товарах, что и почём продавать — не знали вообще. А по легенде должны были знать. Ведь считается, что мы проходили тут этой весной. Толик в очередной раз воспользовался своими чётками и капитан рассказал нам всё, что знал сам. О Морском Змее, кстати, он ничего не знал. Мы услышали вольный пересказ информации, которая нам уже была известна от Морана. Слухи, мифы и никакой конкретики. Вот теперь можно было и на боковую.

Утром мы вышли в океан. Ветер был попутный и тысячу двести километров до Роги (не Рога, а именно Роги) — небольшого прибрежного городка, расположенного на широте в двадцать три градуса практически у северного тропика, мы рассчитывали преодолеть за трое суток.

Бригантины шли строем уступа. Чтобы последующие не забирали ветер у впереди идущих. Наша, — естественно впереди. Мимо Гарва проскочили быстро. И никто не дёрнулся от берега нам на перехват. Скорее всего, просто не рискнули связываться сразу с тремя быстрыми кораблями. Так что первая из опасностей на деле оказалась мнимой. Но чем дальше мы продвигались на юг, тем больше слабел ветер. На второй день паруса бессильно провисли — штиль. Течение, которое тут ещё не успело набрать силу, но было уже заметным, медленно сносило нас обратно. Штиль в субтропиках летом — это тяжёлое испытание для мореходов. А вот каково приходится женщине, не имеющей возможности даже слегка раздеться! Это далеко не каждый сможет понять.

Океан тих и спокоен. Ровная без малейшей рябинки поверхность распростёрлась до самого горизонта. Но что это?! Ой, мамочки!

Я несколько раз видела в старых фильмах как всплывает на поверхность подводная лодка. Чёрный бочонок выпрыгивает из глубины в хлопьях пены отбрасывая в стороны крутобокие волны, проседает обратно, почти скрываясь под водой, но вновь распихивает её в стороны и замирает на поверхности слегка покачиваясь.

Здесь всё происходило иначе. Сначала под водой появилась широкая тёмная полоса, напоминающая асфальтированное шоссе. С каждой последующей секундой она уплотнялась, чернела и приближалась к поверхности. Вода расступилась тихо без малейшего всплеска. Почти незаметная пологая волна качнула бригантину, легко приподняв на полметра, и ушла дальше. Я слышала, что Морские Змеи очень велики, но даже представить себе не могла насколько большим может оказаться это очень. Диаметр рептилии, по-видимому, превышал двенадцать метров, а длина.... Затрудняюсь даже примерно определить. Может быть триста метров, а может и все четыреста. Чёрная лоснящаяся как у кита кожа, бугорчатый нарост вдоль хребта, плавники, сопоставимые по размерам с парусами нашей бригантины, раздвоенный хвостовой плавник, при виде которого покраснел бы от стыда голубой кит. И голова. Узкая приплюснутая змеиная голова, размерами лишь немного уступающая нашей бригантине, с двумя глубоко упрятанными белёсыми глазами, перечёркнутыми посередине чёрными щелями вертикальных зрачков. На темени — маленькие рожки.

По кораблю прошёл шорох — моряки опускались на палубу. Кто-то молился, остальные просто готовились к неминуемой смерти. Мысль о том, чтобы спрятаться или оказать хоть какое-нибудь сопротивление мифическому чудовищу, никому даже в голову не пришла. Слишком уж велики были его размеры. Моран побледнел, как полотно, и обеими руками вцепился в штурвал. Сбылся его самый страшный ночной кошмар.

А я, как и тогда в детстве, шагнула вперёд. Бояться было некогда. Надо было спасать тех, кто доверился нам с Толиком.

— Здравствуй, Змеюшка, — обратилась я к змее (то, что это именно она, я интуитивно поняла сразу), — поздороваться со мной пришла? Какая ты красивая!

Я говорила тихо, не повышая голоса, но чувствовала, что хозяйка местных вод меня понимает.

— Чем же мне тебя угостить? О, придумала!

— Толя, — обратилась я к превратившемуся в соляной столб напарнику, — быстро организуй угощение! Не тормози, мне нужно две бочки ворвани, и побыстрее! Там по правому борту в районе фок-мачты несколько штук стоит.

Толик сорвался с места и метнулся в трюм. Через минуту четверо понукаемых им матросов выкатили на палубу бочки с китовым жиром.

— Сейчас, милая, только обёртку сниму, — я на пару секунд отвернулась от Змеи и несколькими быстрыми ударами скиматара перерубила обручи, на обеих бочках.

— Что стоите?! — прикрикнула на матросов, — быстро освобождайте угощение от тары и перекидывайте через борт!

Через полминуты первый ком ворвани упал в воду. Вслед за ним почти сразу полетел второй.

— Кушай, Змеюшка, это вкусно!

Змея склонила голову к самой воде, и чуть приоткрыв огромную пасть, наполненную зубами, превышавшими размерами мой рост, аккуратно всосала в себя угощение. Вместе с несколькими десятками кубометров воды. Бригантина при этом ощутимо качнулась.

Подняв голову, Змея сделала глотательное движение и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ну, как, понравилось? Всё, хорошенького помаленьку. Приходи, когда назад поплывём, я тебе ещё дам.

Змея чуть наклонила голову, ещё несколько долгих секунд смотрела на меня, казалось, проникая своим взглядом глубоко внутрь черепной коробки (в эти секунды я поняла, что она, в отличие от всех прочих, сразу почувствовала мою инородность в этом мире), и, опустив голову в воду, начала погружаться. Чёрное бликующее в лучах Анда тело величественно струилось, тихо и без малейшего всплеска уходя в глубину. На миг показался раздвоенный хвостовой плавник, грациозно изогнулся в воздухе и плавно ушёл под воду.

Ещё полминуты стояла тишина, а потом все словно с цепи сорвались. Передо мной падали на колени, кланялись и взахлёб благодарили за чудесное спасение. Мне даже неудобно стало. Подошёл Моран. Кровь уже начала приливать к его лицу, но руки ещё ощутимо дрожали. Первым делом он разогнал всех по местам — ставить паруса. Мы и не заметили, как с моря подул ветерок. Слабенький вначале, он с каждой минутой усиливался. После того как народ разбежался, а я уселась прямо на палубу, прислонившись спиной к борту — ноги не держали, Моран присел рядом со мной на корточки.

— Как у тебя это получилось? — спросил он подрагивающим от пережитого волнения голосом. — Я уж подумал, что всё, отплавались.

— Не знаю, — честно призналась я, — животные меня обычно слушаются, вот и решила попробовать. Я же не знала, что она...

— Кто она? Ты про Змея?

— Это не Змей, а Змея. И она не животное.

— А кто? Владычица Морская?

— Можно и так назвать. Скорее, одна из Владычиц. Она мне кое-что показала.

— Что именно?

— Много. Потом расскажу. Мне сначала самой надо всё осмыслить. Но главное — корабли они не трогают. Только это, наверно, никому кроме нас знать не нужно.

— Елена! Я не первый год на свете живу. Такие вещи мне объяснять не требуется. Пусть все считают, что это была действительно Морская Владычица, и что она тебя привечает. А ты её с руки кормишь. Представляешь, сколько желающих теперь под моё начало сбежится?

— Очень удачно получилось, — согласился Толик, — я в Ашаме на верфи три новых корабля заказал. К осени будут готовы. Так что можешь уже сейчас набирать людей.

— Сколько? Три корабля?!

— На большее количество у меня денег не хватило, — потупился Толик. — Вот когда на Север ещё раз смотаемся, можно будет побольше заказать.

— Подожди, — Моран никак не мог придти в себя, столько откровений одновременно на него ещё никогда раньше не обрушивалось, — а сколько кораблей ты всего собираешься завести?

— На первое время, я думаю, полсотни хватит, — прикинул Толик. — Это навскидку, без точных расчётов. Я ещё не везде побывал и не все направления оценил. Давай к этому разговору зимой вернёмся.

— Пятьдесят кораблей! Зачем столько?

— Чтобы регулярные перевозки наладить. Мы сейчас наскоками прыгаем. Пытаемся тремя кораблями все дырки заткнуть. У нас сейчас каждый переход от трёх до пяти дней занимает. А всё, что между портами, в которых мы останавливаемся? Там ведь тоже люди живут. Одни товары производят, другие покупать готовы. А мы мимо плывём, без остановок. Потому что иначе мы просто вернуться не успеем. Больше мы так делать не будем. Я хочу специализацию ввести: одни корабли на Юг ходят, другие на Север. Третьи постоянно на Юге крутятся. А потом можно будет подумать насчёт экспедиции на Западное побережье. Но для этого надо более серьёзные корабли строить. Чтобы могли серьёзный шторм выдержать.

— Больно уж привлекательную ты рисуешь картину. Но кто тебе даст так развернуться? У нас на острове очень не любят, когда какой-нибудь из владетелей чрезмерно усиливается. Нет, сразу не убивают. Собираются, принимают решение, предупреждают. Не понял с первого раза — больше не жилец. Свои же и прирежут.

— Послушай, — Толик не собирался раскрывать карты так рано, но сообразил, что если сказал "А", то сразу надо говорить и "Б", а значит, пора вываливать следующую порцию информации, — тебе самому такая практика нравится? Не пора её изменять, причём кардинально? Или ты думаешь, что про твой золотой прииск никто и никогда не узнает?

— Думаю, что узнают. И достаточно быстро.

— И тебе предложат делиться.

— Обязательно!

— А ты хочешь делиться им с остальными?

— Зачем спрашиваешь? Знаешь ведь, что делиться я ни с кем не собираюсь!

— И?

— Что и? Драться буду!

— Вот к этому я и веду. Драку надо начинать тогда, когда ты к этому полностью готов. А пока рано. Задавят тебя гурьбой. Поэтому осенью мы будем всем говорить, что новые корабли я в аренду взял. На время. И золотой песок на Остров попасть не должен. Своим старателям при расчёте выдашь их долю серебром. И очень крепко предупредишь, чтобы помалкивали. Нам год продержаться надо. Чтобы в силу войти.

— Это понятно. Тогда до кучи ещё один вопрос. Елена, можно твой меч посмотреть?

— Смотри, — я выдернула из ножен клинок и протянула его рукояткой вперёд.

Надо же, обратил внимание, как я обручи на бочках посекла. Теперь объясняться придётся.

— Где такие мечи делают? — спросил Моран, внимательно осмотрев хищно выгнутое лезвие и проверив балансировку.

— Далеко. Где-то за хребтом на Западном побережье. У нас это большая редкость.

— Пожалуй, ради одного этого имеет смысл туда экспедицию организовать, — резюмировал Моран, с большой неохотой возвращая мне скимитар.

Даже и не знаю, пошутил он или всерьёз над перспективой сверхдальнего похода задумался.

Закончив разговор с Мораном, мы пошли в каюту. Там напарник сразу начал меня расспрашивать, но я попросила его немножко подождать и дать мне придти в себя. Потом сама всё расскажу, и планы дальнейшие обсудим. А сейчас я не готова. Дело в том, что за те несколько секунд, которые Змея смотрела мне в глаза, она умудрилась вложить в мою голову большой информационный пакет. И сейчас мне нужно было в спокойной обстановке осмыслить его и всё разложить по полочкам. Толик понял меня и ушёл на палубу, а я прилегла на койку, закрыла глаза и начала разбираться в ворохе полученной информации.

Дело в том, что мы со Змеями мыслим совершенно по-разному. Не знаю, имеется ли у них вообще речь, как таковая. Информационный пакет, который я получила, в основном состоял из образов. Причём не статичных срезов, а подвижных изображений, достаточно протяжённых по времени. Сейчас перед моими глазами проплывали горные цепи, вершины которых на много километров не доставали до поверхности воды; впадины с копошащимися в них кракенами; бесконечные косяки рыб; сами Змеи, струящиеся в океанских глубинах. Насколько я поняла, обитают они на большой глубине и к поверхности всплывают редко. Насчёт их рациона я, разумеется, могу ошибаться, но, похоже, что они питаются в основном рыбой, не брезгуя при этом кашалотами и кракенами. Предполагаю, что между собой Змеи общаются телепатически. Ничего похожего на драки, не говоря уже о войнах, у них не бывает в принципе. Океан большой и места в нём хватает всем.

Немножко разобравшись и успокоившись, я позвала Толика.

— Ну, что, вторая цивилизация? — спросил он шёпотом прямо с порога. — Как поступим? Будем сообщать на Землю?

— Да, вторая. И я, кстати, не особенно этим удивлена. Большая часть планеты занята океаном. Объём воды в нём во много раз превышает общую кубатуру всех земных океанов. Поэтому не удивительно, что далеко не всем его обитателям захотелось выбираться на сушу. И времени для развития у тех, кто остался в океане, было значительно больше. Так что возникновение цивилизации Змеев — это скорее закономерность. Слишком долго они находятся на вершине пищевой цепочки. Поступать мы сейчас никак не будем. Тем более что, скорее всего, у нас на обратном пути добавится информации. Я думаю, что она снова всплывёт. И тогда я попробую дать ей информацию о нас. Чтобы контакт был двусторонним. Потом встретимся с остальными, переговорим, и тогда уже будем посылать сообщение. За это время абсолютно ничего не изменится — Змеи чрезвычайно редко всплывают к поверхности.

Я рассказала Толику о своих ощущениях и обо всём, что поняла из сообщения Змеи. Он внимательно слушал, иногда переспрашивая и уточняя. Выслушав мой рассказ до конца, он согласился, что для нашей миссии действительно почти ничего не изменилось. Да, на планете имеются две цивилизации. Но они занимают разные ниши и не соприкасаются. И, скорее всего, не будут соприкасаться ещё несколько земных столетий.

* * *

В Роги мы пришли ближе к вечеру. Небольшой портовый городок располагался почти у самого Северного тропика и в непосредственной близости от границы заболоченных джунглей, которая тут была достаточно резкой. Местный фруктовый рай. Тут можно было чрезвычайно дёшево затариться практически любыми южными фруктами, орехами и ягодами. С учётом сезона, разумеется. Начало лета — не самый удачный период в этом плане, но выбор, тем не менее, был изрядный. После разговора с капитаном каракки в Ядане мне были известны основные расклады, но только в том ключе, в котором он сам их понимал. То есть, как надо действовать, чтобы взять подешевле, и сбыть подороже. А у меня имелась ещё одна задача: довезти в целости, причём на очень большое расстояние. Даже если мерить по прямой, то отсюда до Юкола больше шести тысяч километров. А с учётом промежуточных стоянок, ветра, отсутствия ветра.... Много получается. Поэтому основное внимание я уделил таре. Если ананасы или кокосы, например, ещё можно было грузить в трюм мешками, то почти всё остальное требовало более творческого подхода к упаковке.

Можно было воспользоваться корзинами. Кстати, многие именно так и поступали. Но меня полумера не устраивала. В случае бортовой качки, помещённые в них фрукты, скорее всего, подавятся и быстро придут в полную негодность. Пришлось мне в сопровождении Лены прогуляться на местное деревообрабатывающее предприятие, проще говоря, лесопилку. Ничего похожего на рейки там, разумеется, не выпускалось, да и мелкие гвозди в необходимом количестве отсутствовали. Тем не менее, я договорился, что за совсем небольшую денежку мне наколют реек из полуметровых чурбаков. Жалко, что тут даже проволока дефицит. Но это не страшно. Ящики можно и с помощью обычной верёвки связать. Главное, чтобы они получились достаточно жёсткими. А стружку я тут бесплатно возьму.

Бочки мне тоже не помешали бы, но не из-под ворвани же их брать. А те, что изготавливают тут, предназначаются исключительно для вина.

Решив вопрос с тарой, я пошёл выбирать фрукты. Яблоки (старого урожая), бананы (лучше зелёные брать, в пути дозреют), лимоны. Много было неизвестных на Земле плодов. Их мы брали на пробу, чтобы Лена могла провести в каюте (в отсутствии посторонних глаз) их экспресс-анализ. Если для нас они будут безопасны, то, с высокой долей вероятности, не повредят жителям средней полосы и Севера.

Я уже убедился, что крайние точки приобретения и реализации товаров являются самыми удачными для бизнеса. Реализовать товары в них можно дорого, а брать по совсем смешным ценам. Мы уже сейчас в хорошем плюсе, а ведь впереди ещё предстоит обратный рейс. Единственное, что тут неудобно, это большие затраты времени. На Севере и в средней полосе я имел дело с оптовыми поставщиками, и с погрузочными работами можно было справиться за один день. Тут же ничего подобного не существовало в принципе. Мелкие торговцы не могли обеспечить поставку достаточно крупных партий. Надо будет следующий раз организовать тут факторию и посадить своего человека.

Отдельной проблемой был выбор вин. Мы с Леной могли отличить нормальное вино от кислятины, но для большего наших способностей было явно недостаточно. Моран тоже не являлся особым ценителем, но, по крайней мере, имел значительно больший опыт в этой области. Так что выбирать вина мы брали его с собой.

Являясь крепким мужиком, он совершенно не понимал того, что для дегустации следует использовать мелкую посуду. Или, по крайней мере, наливать в крупную тару на самое дно. Пират чётко видел края, и заполнение кружки ниже оных считал прямым оскорблением. В связи с этим процесс занял у нас несколько дней, но в результате было приобретено несколько партий высококачественного продукта.

В общем, на реализацию всех привезённых товаров нам потребовались всего одни сутки, а упаковочные и погрузочные работы затянулись на целых пять дней. Зато, благодаря использованию самодельных ящиков, мы смогли загрузиться очень плотно. Лена предупредила меня, что две бочки ворвани нужно обязательно приберечь для обратного пути. И поставить так, чтобы достать можно было как можно быстрее. Втемяшилось ей в голову, что Змея нас опять встретит. Не знаю, может быть это и так. В людях я хорошо разбираюсь, а животный мир — это по Лениной части. Причём, как недавно выяснилось, это распространялось и на контакты с не антропоморфными внеземными цивилизациями.

* * *

И снова вокруг простирается океан. Медленные длинные валы лениво приподнимают бригантины и плавно опускают по противоположным склонам. В этот раз мы идём мористее, там, где течение имеет большую силу. Оно пока ещё незначительно, но скоро окрепнет. И быстро понесёт нас на север. Удобный экспресс. Жалко, что он двигается всё время в одну сторону. Ветер попутный. Скоро мы пройдём примерно в двадцати километрах от места нашей первой встречи со Змеёй. Но что для неё двадцать километров? Толик скептически отнёсся к моим словам о предстоящей встрече. А Моран, наоборот, поверил мне сразу. Очень уж разные у них мироощущения. То, что для Толика выходит за пределы его представлений о мире, для него невероятно, а для Морана подобные вещи абсолютно в порядке вещей. Я в отличие от них не раздумывала и не предполагала, точно зная, что Змея появится. Не представляю, откуда именно у меня взялась подобная уверенность. Женщины иногда остро чувствуют скрытое от мужчин. Может быть это оттого, что они ближе к природе?

Внезапно паруса захлопали и беспомощно провисли. Куда-то пропал ветер, который щедро наполнял их буквально минуту назад. Я распорядилась достать из трюма две бочки с ворванью и сбить с них обручи. Моё поручение было выполнено молниеносно. Бочки даже не катили, их несли на руках. Сразу после этого большая часть команды разместилась на шканцах, играющих в данном случае роль амфитеатра. Самые бесстрашные оккупировали реи. На баке кроме меня остались Моран и Толик. Не буду же я самолично пачкать руки ворванью?

Я подошла к бушприту и, перегнувшись через борт, всмотрелась в глубину. Что это — тень? Нет, еле заметное потемнение уплотняется, превращаясь в тёмную расширяющуюся полосу.

Это всплывает Змея. Вода бесшумно расступается, выпуская на поверхность огромное чёрное тело, маслянисто поблёскивающее в лучах Анда. Миг и в паре десятков метров от меня над водной поверхностью возносится невероятно огромная голова.

— Здравствуй, красавица! Это ты правильно сделала, что пришла. Я, как и обещала, приготовила тебе угощение. И вдобавок ещё кое-что.

— Скидывайте угощение, — повернулась я к замершим мужчинам.

Ворвань полетела в воду.

Змея склонила голову и аккуратно собрала с поверхности воды куски ворвани.

— А теперь отойдите и не вмешивайтесь, — обратилась я к Толику и Морану, — нам с подружкой немножко посекретничать надо. О своём, о женском.

Моран с Толиком отошли подальше. Я опёрлась руками о планширь и, посмотрев Змее прямо в глаза, негромко сказала:

— Теперь твоя очередь принимать сообщение. Как ты это будешь делать, я не знаю, но думаю, что справишься.

Я закрыла глаза и начала прокручивать в памяти заранее подготовленный перечень картин: мы с Толиком, Стёпой, Таней и Игорем на берегу Чёрного моря (мы никогда не собирались вместе на Земле, но представить-то это я могу); земной шар, видимый с орбиты; Луна; крейсер "Циолковский" плывущий через Солнечную Систему. Карта звёздного неба и пунктирная линия, медленно удлиняющаяся от Солнца к Анду; Анд с вращающимся вокруг него шариком Андина. Наплыв на Андин. Планета медленно приближается, обретая цвета. Появляются белые пятна полярных шапок, вытянутая капля материка и синь океана.

Снова "Циолковский", в этот раз, висящий на низкой орбите. Крохотные яркие капельки десантных капсул, отделяющиеся от него и опускающиеся на остров. Мы с Толиком, стоящие на берегу.

Всё, больше не могу. Я открыла глаза. Черная голова Змеи всё так же возвышалась над бригантиной, глядя, как мне казалось, куда-то внутрь меня.

— Ты всё поняла? — спросила я чуть подрагивающим голосом.

Змея кивнула совсем по-человечески и, отвернув голову на несколько десятков метров в сторону от бригантины, опустила в воду. В этот раз она погружалась значительно быстрее, но не менее грациозно, чем в нашу первую встречу. Лёгкая волна чуть покачнула корабль и практически сразу вслед за этим скрипнули мачты — безжизненно висящие паруса натянулись под действием вновь появившегося и быстро крепнущего ветра.

* * *

Первому заместителю начальника

Корпуса тайной полиции

Советнику I класса Мею де Сон

Рапорт

Настоящим докладываю, что во второй день лета 76 года правления Его Величества Гастона II при проверке трёх бригантин, следующих в Ашам с севера с грузом ворвани и китового уса, мной была замечена несообразность, предусмотренная в составленном Вами перечне. Купец Анатоль предъявил мне патент на торговую деятельность, выданный Герцогом Острова. Бумага и печать подлинные, но текст выполнен в непривычной манере и включает слова, которых писец Герцога знать не может. Документ составлен чересчур грамотно.

Других несообразностей мной выявлено не было.

Сотник Морской Стражи Кай де Менг

Резолюция

Секретно

Инспектору I класса Бирсу

Организовать за купцом скрытое наблюдение. Отследить контакты и намерения. Результаты доложить мне рапортом. Уровень зелёный.

Советник первого класса Мей де Сон.

* * *

"Совершенно секретно"

Первому заместителю начальника

Корпуса тайной полиции

Советнику I класса Мею де Сон

Рапорт

В соответствии с Вашими указаниями по рапорту сотника Морской Стражи Кай де Менга от второго дня лета 76 года правления Его Величества Гастона II было организовано скрытое наблюдение за действиями купца Анатоль, являющегося представителем Торговой компании Анлемо.

Предположительно южанин. Рост средний, телосложение крепкое, волосы чёрные курчавые, кожа смуглая, лицо бреет, нос тонкий удлинённый с узкими крыльями и перегибом у самого кончика, глаза тёмно-карие, возраст 52 — 62 года, особая примета — слабовыраженные мочки ушей. Шаг твёрдый, уверенный. Движения экономичные. Речь чёткая связная. Говорит с явно выраженным акцентом, характерным для южанина. Вооружение — кинжал в дорогих ножнах на поясе.

Пробыл в Ашаме полтора дня. Из контактов представляют интерес два. Встречался с Ван Хермом — парфюмером двора Его Величества. Дважды. Оба раза в его лавке. Привёз ему какое-то редкое и чрезвычайно дорогое вещество, используемое при изготовлении духов. Уступил дёшево (по словам парфюмера), хотя об истинной цене осведомлен, и обещал привезти ещё. Ван Херм от сделки в восторге и нижайше просит не разглашать сведений о ней его конкурентам.

Второй представляющий интерес контакт произошёл на корабельной верфи. Заказал её хозяину три бригантины, внеся аванс золотыми монетами, полученными от Ван Херма и золотым песком. Настаивал, что корабли нужны ему уже этой осенью.

В действиях купца ничего предусмотренного инструкцией 25/0017 не замечено, чего нельзя сказать о его спутнице, фактически выполняющей функции телохранительницы, и отзывающейся на имя Елена.

Предположительно жительница одного из княжеств, расположенных в предгорьях Большого хребта. Точных данных не имеется. Рост высокий, телосложение стройное, волосы не слишком длинные, светлые. Носит их собранными в хвост на затылке. Лицо узкое, нос маленький прямой, губы небольшие, чётко очерченные, чувственные, глаза серые, возраст 52 — 62 года. Особые приметы — красива и грациозна как породистая кошка. Шаг упругий, скользящий. Такое впечатление, что не идёт, а перетекает. Движения чрезвычайно экономичные. Голос низкий, завораживающий. Произношение чёткое. Акцента нет. Вооружение — два коротких изогнутых меча необычной формы. Судя по словам членов команд бригантин, она мастерски умеет ими пользоваться. На Острове её прозвали головорезкой.

Слежку, в отличие от купца, она срисовала после первого же контакта. Но виду не подала. По собственной инициативе ничего не предпринимает. Держится подчёркнуто на вторых ролях. Именно эта подчёркнутость и нарочитость даёт повод предположить, что на самом деле она может занимать в паре лидирующее положение.

3-го дня лета 76 года правления Его Величества Гастона II.

Инспектор I класса Бирс.

Резолюция

Навести справки на Острове. Предупредить Морскую Стражу о необходимости срочного оповещения Тайной полиции при каждом появлении этой парочки. В следующий визит осуществлять за обоими скрытое наблюдение с ежедневным докладом. Уровень зелёный прим. Никаких действий без моего указания не предпринимать.

3-го дня лета 76 года правления Его Величества Гастона II

Советник I класса Мей де Сон.

Часть 4. Тайные тропки

Ходы кривые роет

Подземный умный крот,

Нормальные герои

Всегда идут в обход!

В. Коростылёв.

Футы-нуты, вот так сподобилась приземлиться (или правильно будет звучать прианданиться?)! Капсула стояла, слегка покачиваясь — видимо на самый край площадки умудрилась попасть. И сколько вниз лететь непонятно. Может полметра всего, а вдруг сотню метров? Нас ведь в предгорьях должны были выбросить. И что теперь делать? Как только я отклонялась хоть немножко в сторону, капсула начинала раскачиваться. Чуть-чуть приоткрыла люк. Сильнее побоялась — вдруг крышка сместит равновесие и капсула упадёт. Снаружи тьма кромешная. Позвала Игоря, а в ответ тишина — не слышит. Придётся ждать утра, сидя в капсуле. Сидела, боясь двинуться, и уснула незаметно.

Проснулась от стука в стенку, вслед за которым раздался голос Игоря:

— Спящая красавица, ты вставать собираешься? Поднимайся, нас ждут великие дела!

Спросонья резко двинулась, и капсула тут же начала раскачиваться. Услышала через щель, как снаружи над чем-то смеялся Игорь. Или над кем-то?! Открыла люк и высунулась из капсулы.

— Эй, эй, полегче! — Игорь, бледнея, попятился в сторону. — Посмотри сама!

Срочно взяла себя под контроль. Вот, понервничала немножко, расслабилась и завелась с пол-оборота. Мне психовать можно только на необитаемом острове. Да и то с ограничениями. Чтобы рыб не распугать. Слишком уж большие у меня возможности. Урождённая активная эмпатка немереной силы. В школе меня научили держать себя под контролем. А тут сорвалась на напарника.

Посмотрела вниз и прыснула в кулак — теперь надо смех сдерживать. Капсула стояла точно в центре пологой каменной выпуклости, расположенной на дне небольшой котловины. Высота горба — на глаз сантиметров десять. Максимум, что я могла сотворить, раскачавшись — это уронить капсулу набок. Да и то вряд ли. Скорее всего, она просто съехала бы к подножию бугра. Метра на полтора в сторону. И всё! А я полночи тряслась от страха. Повезло Игорю, что его капсула прианданилась с другой стороны скального выступа. Через толстую каменную стену я не пробиваю.

Вылезла наружу и рассказала Игорю о своих ночных страхах. Посмеялись вместе. Не торопясь позавтракали, забрали из капсул вещи и, нажав кнопки самоликвидации, подождали, пока наши средства доставки не превратятся в кучки рыхлого порошка. Сориентировались на местности. Мы находились в предгорьях на высоте около полутора тысяч метров над уровнем моря. С западной стороны от нас громоздились заснеженные вершины горного хребта. На север и юг простиралось довольно-таки пустынное плоскогорье, кое-где заросшее кривыми невысокими сосенками. Ветры тут, похоже, зимой гуляют неслабые. Сейчас тоже дует, но не сильно. На востоке местность понижается, и редкие островки растительности переходят в полноценный лес. Где-то в нём прячутся истоки Волхона.

Проще всего сейчас было спускаться вниз и сплавляться по реке в столицу. Но мы с Игорем не такие! Не любим мы, когда попроще. Нам приключения подавай!

А если серьёзно, то не для того мы сюда десантировались, чтобы сразу бежать в Ашам. Кому мы там интересны? Потом, ближе к осени — другое дело. А сейчас куда полезнее будет заняться поисками прохода на ту сторону. Судя по изученным нами снимкам с орбиты, он должен быть где-то поблизости. Причём не перевал — лезть без специального снаряжения на высоту в пять-шесть километров даже с нашей подготовкой не комильфо. Должен быть проход по ущельям. Малоизвестный, но торный. Ходят по нему. Не кто попало, само собой, серьёзные люди ходят. А другие серьёзные люди, по идее, должны это хождение контролировать или пресекать. С кем из них нам будет полезнее знакомиться, разберёмся по месту.

— Определился, Сусанин? Куда девушку поведёшь: на юг или на север?

— На юго-запад пойдём.

— Почему?

— Сразу несколько причин имеется: во-первых, тут подниматься удобнее; во-вторых, очень меня вон тот распадок привлекает. Возможно, что именно там и начинается искомый проход.

— Судя по твоему хитрому виду ещё и, в-третьих, имеется?

— Разумеется. Козла видишь? Вон там на уступе.

— Вижу, и что?

— Ужин!

— Так вроде утро ещё?

— Ничего, козёл тоже пока бегает. И мы с тобой постараемся, чтобы преследование было долгим. В идеале он должен привести нас прямо к нужному ущелью.

Вокруг нас простирался скальный лабиринт. Пологие гладкие возвышенности обтёсанных временем и стихиями горных пород чередовались с остроугольными свежими изломами и россыпями валунов. Большинство скальных выступов едва доставали нам до пояса, но некоторые из них поднимались много выше человеческого роста. Периодически на пути возникали трещины и расщелины, основную часть из которых мы перепрыгивали. Другие, более широкие приходилось обходить.

Козёл в этом каменном столпотворении чувствовал себя как рыба в воде. Он легко перепрыгивал с одного каменного выступа на другой, задерживался для поедания свежей травки в ложбинках, и, подпустив нас метров на семьдесят, перескакивал дальше. Нам приходилось намного сложнее, так как большую часть пути мы не просто двигались по земле, обходя скальные выступы, но и сознательно смещались в ту или иную сторону, заставляя животное двигаться в нужном нам направлении.

Так продолжалось больше пяти часов. За это время мы прошли десятка полтора километров и поднялись метров на четыреста. Лабиринт кончился. Перед нами простиралось уходящее в глубину хребта ущелье, по дну которого змеился узкий ручеёк прозрачной ледяной воды. А по правому берегу ручья вилась тропа. Хорошо утоптанная. С первого взгляда было видно, что ходят тут часто и большими группами.

Теперь можно и козлика стрельнуть. Ущелье неширокое. С левой стороны склон покруче, там ещё местами лежит снег. А справа травка. Козел влез почти до середины склона и щипал её помаленьку. Расстояние до него около ста метров. Козлик считал, что находится в безопасности, но мнение Игоря по этому вопросу отличалось кардинально. Что и подтвердил щелчок тетивы. Болт ударил козлу в загривок, под основание черепа и животное покатилось вниз.

Разделка туши производилась у ручья. Козёл был небольшим, если считать по земным меркам, его возраст составлял меньше года, но имел рога почти метровой длины. Игорь вырубил их вместе с куском черепа и качественно промыл в ручье. На продажу пойдут. Потом снял и выскоблил в ручье шкуру. Я срезала с загривка пару килограммов мяса для шашлыка и нарубила небольшие куски рёбер. Такой величины, чтобы легко поместились в казанок. Остатки туши положили в ложбинку у южного склона и забросали снегом. Теперь надо костром озаботиться, да и к мясу чего-нибудь поискать, так как у меня с собой только соль и лимонная кислота. Ниже я, вроде, черемшу видела. Пошли вниз — в ущелье дров нет вообще, и значительно холоднее, чем на открытой местности.

На плоскогорье выбрали удобное место под лагерь. Пока Игорь собирал дрова, я надрала черемши и замариновала мясо. Эх, сюда бы вина ещё хоть немножко. Но вот чего нет — того нет. Игорь развесил по кустам шкуру, чтобы немножко подсохла на ветру, и, соорудив из камней некоторое подобие мангала, запалил костёр. Дрова были сырыми, поэтому дымил костерок на манер паровоза, а тепла давал совсем немного. В принципе, демаскирующий дым нам уже не требовался — поток чужого внимания я почувствовала ещё тогда, когда мы заходили в ущелье. Но тут уже не переиграешь — не бывает весной на горных склонах сухих дров. Через недельку они появятся в большом количестве, но нас тут уже не будет.

Пока не стемнело, я нарезала веток для подстилки. Чтобы не на голых камнях спать. Потом развесила "козлятину на рёбрышках" коптиться в дыму. Никогда подобным не занималась. Не получится готовый продукт — полуфабрикат будет. Спустя пару часов, когда углей набралось достаточно, Игорь отодвинул костёр в сторону и занялся приготовлением шашлыка. Вместо шампуров он использовал очищенные от коры ветки местного кустарника.

Смеркалось. Внизу на побережье уже стемнело, а тут на высоте в два километра над уровнем моря было ещё достаточно светло. На изменение психофизического баланса мы с Игорем отреагировали почти одновременно. Я пересела, отвернувшись от костра, а Игорь потихоньку взвёл арбалет, вложил болт и, положил готовое к бою оружие себе на колени, прикрыв от посторонних взглядов полой бурки. Спустя минуту я заметила медленно приближающуюся к нам тёмную фигуру. Человек шел открыто в полный рост. Одной рукой он придерживал мешки, перекинутые через плечо, а вторую (свободную) держал на виду. Когда дистанция сократилась до восьми метров, Игорь небрежным жестом откинул в сторону полу бурки, продемонстрировав готовый к действию арбалет. Пришелец мгновенно остановился. Несколько секунд они с Игорем мерялись взглядами. Первым не выдержал гость:

— Мне нужна ваша помощь.

Интересный подход. Такого мы с Игорем, честно признаюсь, не ожидали.

— В ногах правды нет, — заявил Игорь, разряжая арбалет, — присаживайся к огню, раздели с нами трапезу и тогда уже расскажешь, зачем мы тебе понадобились. Кстати, хлеб у тебя есть? А то у нас закончился.

— Хлеб есть, — ответил ночной странник, присаживаясь у костра и доставая из мешка ячменные лепёшки. — Меня Хорстом зовут. Тайная полиция Галинии.

— Так тут вроде не Галиния? — задав риторический вопрос, Игорь протянул Хорсту прутик с шашлыком. — Угощайтесь. Я Игор, а это моя жена Танья. Подданными Галинского короля мы не являемся.

Некоторое время мы ели молча. Козлятина оказалась даже мягче и сочнее баранины. И чудесно гармонировала с ячменной лепёшкой.

— А желания стать подданными не имеется?

— Не вижу особого смысла.

— Тогда, может быть, имеет смысл, что тайная полиция Галинии будет вам обязана?

— Сомневаюсь, что это нам когда-нибудь понадобится.

— Если ты сейчас заявишь, что вам с женой и деньги не нужны, то я уже и не знаю, что ещё можно предложить.

— Ты будешь смеяться, но деньги мне тоже нужны постольку-поскольку. Не откажусь, от них, разумеется. Но и целовать твои руки не побегу впереди своего визга. Объясни, что тебе нужно, тогда и решим, сможем ли помочь твоему горю.

— На самом деле ситуация дурацкая. Я должен был сходить с караваном на ту сторону. Проследить за одним человеком. И в самый последний момент узнал за кем именно. Он меня знает в лицо. И увидев, всё сразу поймёт. Мне ещё повезло, что я вас нашёл. Понимаю, что ситуация глупая и просьба моя несуразная, но больше мне обратиться просто не к кому.

— Ты хочешь, чтобы мы сходили с караваном вместо тебя?

— Именно. Вы ведь охотники? Никто и ничего не заподозрит!

— Так-то оно так, но у нас на продажу с собой только рога и шкура.

— Это как раз нормально. Вот мешок Золотого корня. На той стороне он не растёт и с реализацией проблем не возникнет.

— И сколько на этом можно наварить?

— Не менее двух золотых. Это большие деньги. На них можно взять много товара. Всё, что наторгуете и принесёте сюда — ваше. Могу даже с реализацией помочь.

— Интересное предложение, — Игорь сделал вид, что раздумывает, а потом обратился ко мне, — Танья, что думаешь?

— Давай сходим, я на той стороне ещё не бывала.

— Хорошо, — Игорь повернулся к сыщику, — мы тебя выручим. Давай обговорим детали.

* * *

Честно говоря, я на что-то подобное и рассчитывал, но действительность превзошла мои ожидания. Вот что значит появиться вовремя в ключевой точке и произвести нужное впечатление! Хорст переночевал с нами — не гнать же его было ночью, и скрылся в каменном лабиринте с рассветом. Как человек он мне понравился. Как-то я изначально себя настроил, что аборигены мне во всём уступать должны. Даже самые продвинутые. Оказалось, что не так это всё. Мужичёк не из низов, разумеется, но явно и не с верхов. А разговаривали мы с ним абсолютно на равных. Нет, о высшей математике, например, он, скорее всего, даже не подозревает, но устным счётом владеет неплохо, запас слов имеет большой и фразы может строить, в зависимости от обстановки, очень по-разному. Я понимаю, что в тайную полицию абы кого не берут, но всё равно напрягает. И ведь старше меня всего раза в полтора, не больше, а специалист, чувствуется, высококлассный. В краткой беседе умудрился полноценный инструктаж провести. При этом дал массу нужной информации, но всё по делу, ничего лишнего. Поневоле задумаешься, что лучше такого на своей стороне иметь.

Караваны тут ходят регулярно, но только летом. И не многочисленные. Путь тяжёлый, всё, от продуктов до топлива для костра приходится на себе нести, да ещё и вероятность подвергнуться нападению высокая. Поэтому каждый не только торговец, но и воин. Товару с собой много не унесёшь, так что выбирается не просто дорогой, но и являющийся дефицитным на той стороне.

Встречать караван мы вышли полностью экипированными. Я закрепил под буркой два мешка и скатку из козлиной шкуры, надетую через плечо и колчан с болтами. Один. Второй решили оставить тут, чтобы прихватить на обратном пути. Вязанку хвороста я пристроил за спиной поверх бурки, а арбалет и посох — толстую ясеневую палку взял в руки. Таня закрепила под буркой мешок с казаном и продуктами (Хорст дал нам с собой ещё несколько ячменных лепёшек и глиняную флягу для воды) и свою кожаную сумку, а поверх — вязанку с хворостом. В руки взяла рога и аналогичный посох, немножко короче и тоньше чем мой. Кинжалы у обоих висели на поясе под бурками.

Встали на открытом месте, чтобы нас было видно издали. Разумная предосторожность. Места тут дикие, поэтому внезапно появившаяся на пути фигура априори считается враждебной. Сначала стрелами истыкают, а потом уже станут разбираться. Если вообще до этого дойдёт. Караванщики шли тихо, но услышали мы их ещё до того, как увидели: большая группа людей почти всегда немножко шумит при ходьбе. Каждый вносит совсем чуть-чуть, потом эти крохи отражаются, реверберируют, сталкиваются, накладываются, резонируют, снова отражаются. Чем больше народу, тем сильнее оказывается результирующий сигнал. И шире по спектру. В этот раз по моим прикидкам шло около тридцати человек. Когда все они вышли на открытый участок тропы, я понял, что практически не ошибся. В группе было двадцать восемь человек. Значит, с нами как раз тридцать и будет.

Одеты все по-разному, но различия в основном касаются только фасона и цвета одежды. В меховых куртках с капюшонами только двое. На остальных тёплые плащи, шляпы, сапоги. Все навьючены по самое некуда. У большинства над плечами торчат луки. Впереди двое молодых и шустрых. Нагружены они меньше остальных. Вместо посохов используют короткие копья. Судя по манере поведения это профессиональные бойцы.

Вслед за ними выступает крепкий чернобородый мужик среднего возраста. Про таких говорят — поперёк себя шире. Массивный, приземистый, но не толстый. Правильнее, наверно, будет сказать — не жирный. Толщина-то имеется, но складывается она из широких костей, бугристых мышц и большого количества одёжек. Тащит мужик на себе примерно двойной груз (по сравнению с тем, что несут остальные), но похоже, что это для него не предел. Явный альфа-самец и, несомненно, главный в этом отряде. Поэтому с просьбой о присоединении к каравану обращаюсь к нему.

Жестом остановив движение каравана (я не ошибся), мужик уточняет, ходили ли мы раньше на ту сторону. Выяснив, что эта ходка у нас первая, теряет к нам интерес и велит пристраиваться в конце и не отставать. Интересовавший нас человечек также двигался в конце каравана. Молодой дворянчик. Дорогая одежда, перевязь с приличным мечом, минимум груза. Рядом с ним двое подчинённых. Вот эти загружены чрезмерно. Но пока идут достаточно уверено. Пока — ключевое слово. Видно, что не ходоки.

Когда вошли в ущелье, тропа сузилась. Теперь можно было идти не больше чем по двое в ряд, а в отдельных местах — по одному. Мы с Таней пристроились замыкающими и чуть приотстали, чтобы можно было переговариваться. Темп был не слишком большим. По крайней мере, мы выдерживали его свободно. Не смотря на то, что мы всё время поднимались, высота склонов продолжала расти. Спустя пару часов ущелье превратилось в узкую щель с почти отвесными склонами. Лучи Анда не достигали её дна, поэтому там было существенно холоднее. Плюс ветер, дующий навстречу. Хорошо ещё, что не слишком холодный. В общем, привалу местность не способствовала. Мы с Таней это понимали, а вот дворянчик со свитой, идущие впереди нас — не вполне. Они всё больше отставали от каравана, переговаривались, иногда даже останавливаясь для этого. В один из таких моментов я не выдержал и вежливо попросил пропустить нас вперёд. Набычились, но скандалить на пустом месте не стали — пропустили.

Мы быстро нагнали основную группу, и пошли в её темпе. Впереди постепенно светлело. Полоска неба над головой расширялась, склоны выполаживались и расходились в стороны. Спустя ещё час мы вышли в небольшую долину со всех сторон окружённую горами. Всю её центральную часть занимало озеро, берега которого поросли зелёной травой. В некоторых местах. Большую часть береговой черты занимали песчаные и гравелистые пляжи, но мы остановились на травке. Был объявлен часовой привал. Рассупонившись и избавившись от груза, я налегке подошёл к чернобородому мужику и предупредил его, что трое отстали примерно полтора часа назад. Скорее всего, устроили привал непосредственно в ущелье. Тот попросил описать их. Поняв, о ком именно идёт речь, успокоился, заявив, что ничуть не удивлён. Не первый, мол, уже случай и, скорее всего, не последний. Самое слабое звено в команде.

Вернувшись к Тане, я прилёг на раскатанную шкуру, положив гудящие ноги на мешок с Золотым корнем. Таня выдала мне пару кусков вчерашнего шашлыка, половину лепёшки и баклажку с водой. Дождавшись пока я поем, прилегла рядом, пристроив голову у меня на груди. Даже умудрилась подремать немножко.

Дворянчик со своими подчинёнными заявился уже перед самым отправлением. Не раздеваясь, попадали на траву. Подошёл чернобородый. Высказал этому придурку всё, что думает о его умственных способностях и физических кондициях, предупредив, что ждать больше никого не будет. Если темп и места привалов кого не устраивают — могут прямо сейчас отправляться назад. И скомандовал подъём.

В этот раз мы с Таней пристроились непосредственно за основной группой. Идти в темпе, диктуемом бородачом, было намного удобнее. Я думал, что мы будем обходить озеро, но бородач повёл караван на север. Пройдя в конец долины мы, через ещё одно ущелье, вышли в другую более узкую и постепенно заворачивающую к западу. По ней шли без остановок до самого вечера. Зато на ночлег разместились в безветренном закутке, с трёх сторон окруженном почти отвесными горными склонами. Небольшое озерцо находилось метрах в пятидесяти. В общем, лучшего на высоте трёх километров над уровнем моря даже пожелать было невозможно. Вот только ничего, что можно было бы использовать в виде дров, тут не имелось в принципе. Но мы знали об этом заранее и прихватили их с собой. Неразлучная троица догнала нас, когда уже начало темнеть. Усталые вусмерть. И без хвороста! Стоят покачиваясь и не знают куда приткнуться.

Вот ведь глупая ситуация получается. Если их сейчас не привадить и не опекать в дальнейшем, то не дойдут они. И какой тогда смысл в нашем дополнительном круизе? Денег немножко заработать? Так у нас для этого Толик имеется. Любопытство своё за счёт тайной полиции удовлетворить? Можно, разумеется. И даже Хорст согласится, что мы правильно поступили. Но дел больше с нами иметь не будет. Значит, придётся мне подружиться с этим уродом. Ох, не хочется-то как!

— Давайте к нам, — махнул я рукой, подзывая дворянчика.

Тот, не раздумывая, повалился на траву рядом с костерком. Рядом с ним, предварительно избавившись от груза, улеглись его спутники.

— Чай будете? — задал я риторический вопрос (разумеется, будут, вон как промёрзли!).

Температура к ночи опустилась почти до нуля, и обогрев был не просто желателен, а жизненно необходим. Именно ради подобных ночей все и несли на себе дрова. Без горячей пищи несколько дней пережить можно. А вот без горячего питья и возможности хоть немножко погреться снаружи в горах не выживешь.

Чаёк Таня приготовила знатный. Сыпанула в казанок с кипящей водой пригоршню травок, собранных и высушенных ещё на Тэчч, смешанных в примерно равной пропорции с длиннолистовым чаем с земного Цейлона.

Покосившись на мою серебряную пиалу, дворянчик вытащил из мешка свою, почти такую же, но более вычурную. У его спутников кружки были глиняными, но существенно большего объёма. Таня налила из казанка всем доверху. Попробовав чай, и слегка отогревшись, троица начала выгружать свои припасы. Тут и домашняя колбаса была и ржаной хлеб.

Освоившись, начали знакомиться. Дворянчик на поверку действительно оказался сыном одного из князей, владения которого измерялись сотнями квадратных километров. Назвался он Кеном де Пупсом. Вначале я подумал, что он меня разыгрывает, но потом увидел соответствующую надпись на его пиале. Фантастическое совпадение. Старше меня раза в полтора, но дурак... Неописуемый. Как такого придурка могли в секретную миссию направить, мне было не понять. До тех пор, пока к его подчинённым не присмотрелся. Гнат и Манч. Тоже не Сократы, разумеется, но по сравнению с Кеном весьма смышлёные ребята. Причём, себе на уме.

Костерок прогорел. Вторую вязанку хвороста я приберёг на следующую ночь. Расстелив шкуру, положил мешки в изголовье вместо подушек. Улеглись рядом, завернувшись в бурки. Бородач специально предупредил всех, что завтра будет тяжёлый переход и рекомендовал хорошенько выспаться.

Утром, перекусив копчёной козлятиной (немного пересушенная получилась) и остатками лепёшек, мы тронулись в путь. Горы стояли вокруг долины сплошной стеной. Никаких ущелий между ними не наблюдалось. Будь мы одни — вряд ли нашли бы куда двигаться дальше. Но бородач двигался уверено. Подойдя к каменной осыпи в распадке между двумя крутыми склонами, он полез вверх. Остальные последовали за ним. Уклон больше шестидесяти градусов, но камни не осыпаются, более того, за них можно хвататься, подтягиваясь вверх. Похоже, что это и не осыпь вовсе, а карстовый размыв: растворимую породу вымыло водой, а гранитные выступы остались. На высоте около сотни метров уклон резко уменьшился, и мы вышли на горизонтальную площадку, на противоположном конце которой в отвесной скале имелась узкая щель, начинающаяся на уровне чуть выше колена и уходящая на десятки метров вверх. Протиснувшись через неё, мы оказались в огромном нерукотворном тоннеле, шириной примерно в двенадцать метров. Свода видно не было, но где-то высоко над головой, он, без сомнения, имелся. За несколько метров до левой стены тоннеля пол обрывался в глубокую пропасть, на дне которой шумела подземная река.

Это действительно был карст. Вода размыла известняковый пласт, оставив в целости окружающий его гранит. И ушла глубоко вниз. Судя по небольшому сквозняку, тоннель пронизывал гору насквозь, выходя наружу где-то на той стороне. Бородач размотал длинную верёвку и, построив всех в одну шеренгу, велел обвязаться ей вокруг пояса. Мне, как замыкающему, вручил короткий факел. Сам он (с другим факелом) встал впереди колонны, и мы двинулись вперёд. Факелы коптили и давали мало света, но позволяли идущим в непосредственной близости от них ориентироваться на балконе (не биться головой о стену и держаться на безопасном расстоянии от пропасти). Все остальные шли вслепую, ориентируясь только по натяжению верёвки. Первое время это многих напрягало, но постепенно все приноровились и темп передвижения увеличился.

Когда мой факел догорал, я кричал об этом бородачу, тот останавливал движение, и мне передавали по цепочке новый зажжённый факел. Так мы шли практически весь день, постепенно поднимаясь всё выше над уровнем моря. По моим прикидкам к вечеру мы уже находились на высоте в три с половиной километра. Наружу мы вышли, когда уже смеркалось.

Впереди опять были горы, но стояли они уже не настолько часто, да и выглядели поскромнее. А в разрыве между двумя из них медленно погружался в океан красноватый диск Анда.

— Да, — ответил на мой незаданный вопрос бородач, аккуратно сматывая верёвку, — это перевал, дальше мы будем спускаться вниз.

Воспользовавшись случаем, я решил уточнить некоторые вопросы, которые для меня пока оставались неясными, и познакомиться, наконец. Бородача звали Панасом. Караваны он водил уже не первый год.

Я спросил: насколько это опасно и не следует ли в эту ночь выставить стражу? Оглянувшись по сторонам и понизив голос, Панас заявил, что не просто опасно, а даже очень. Но не на протяжении всего маршрута, а только на последнем этапе. В эту ночь, в частности, нападения ждать не нужно — далеко в горы разбойники не забираются. Они предпочитают нападать в предгорьях, когда груз уже почти доставлен в точку назначения. Вот там нужно быть предельно внимательными.

В свою очередь он заинтересовался моим арбалетом, уточнил, насколько хорошо я стреляю и можно ли на меня рассчитывать в критической ситуации. Я продемонстрировал арбалет, упомянув, что убойная дальность стрельбы у него раза в полтора больше, чем у лука (поскромничал) и что попадаю в цель на такой дистанции вполне уверено. Заверил, что он может полностью на меня рассчитывать в любой ситуации, так как я рассчитываю вместе с ним вернуться обратно. Напоследок Панас сказал, что дрова нужно дожигать, так как на следующей стоянке можно будет собрать новые. В общем, расстались довольными друг другом.

Пока я прояснял обстановку Таня уже организовала костёр и поставила кипятить воду. Дело в том, что на привал мы остановились почти у самой пещеры. Кен со товарищи уже по-хозяйски расположились возле огня. Пришлось их слегка потеснить. Кен в очередной раз начал хвастаться могуществом своего папаши. Очень уж нудный он. Но приходится терпеть. Хотя, во всём можно найти положительную сторону. У нас с Таней из продуктов кроме чая и соли осталась только копчёная козлятина. Так что мы добросовестно слушали Кена, поили всю троицу чаем и старательно объедали буржуя.

Ночь прошла спокойно. Единственно, было очень холодно. Даже утром изо рта шёл пар. Поэтому народ, не сговариваясь, поднялся на ноги, как только рассвело. В движении теплее. Долину пересекли в темпе (заодно и согрелись). А войдя в ущелье пошли медленнее. Дело в том, что при спуске ноги устают даже сильнее, чем когда идёшь на подъём. Тропы, как таковой, в ущелье не наблюдалось. Поэтому спускались неорганизованной толпой — каждый выбирал собственный маршрут самостоятельно. Троица, возглавляемая Кеном, снова отстала. Подгонять их я не стал — тут сложно заблудиться — ущелье длинное, но узкое, а склоны чересчур крутые, чтобы лезть по ним без альпинистского снаряжения. А нападения, по словам Панаса, сегодня ожидать не следовало. Вот завтра — другое дело. Так что пусть идут так, как им удобнее.

К полудню, спустившись почти на километр, мы вышли из ущелья в небольшую долину, протянувшуюся на несколько километров в меридиональном направлении. Тут было уже значительно теплее, зеленела травка, но деревьев и кустарников пока не наблюдалось. Устроили часовой привал. Заодно и отставших подождали.

С западной стороны долины имелось несколько распадков. Панас повёл нас к самому южному из них. Очередное ущелье — скорее даже расселина. Короткая, но с ещё более крутым спуском. Ещё через полтора часа мы вышли на балкон — плато, простирающееся в стороны на десятки километров. Вот тут, на полуторакилометровой высоте над уровнем моря, уже имелись не только заросли кустарников, но и небольшие рощицы. Пройдя ещё километров десять в южном направлении, мы вышли на берег озера. Идеальное место для ночёвки. Тут можно было не только набрать почти ничем не ограниченное количество дров для костра, но и наломать веток для подстилки. Чем мы сразу и занялись.

Панас предупредил, что в эту ночь следует на всякий случай выставить охранение. Обычно на плато не нападают, но лучше перестраховаться. Возражений не последовало: даже Кен сообразил, что лучше одну ночь слегка не выспаться, чем рисковать больше никогда не проснуться. Ночь разделили на три вахты. Панас посчитал, что поскольку с одной стороны нас прикрывает озеро, двух парных постов будет достаточно.

Мы с Таней вызвались дежурить в третью смену. И не пожалели. Рассвет в горах — это очень красиво. Сначала высоко в небе ярко вспыхивают далёкие вершины. Конусы, казалось бы висящие в пустоте. Потом, они начинают расти вниз, небо светлеет, появляются объём и полутона. Тени становятся контрастными, а потом медленно светлеют выцветая. Вспыхивают красным облака. Яркий проблеск на склоне горы наливается цветом, растёт, ширится, распуская на половину небосвода корону лучей, включающую, казалось бы, все возможные оттенки красного цвета. Цвета теплеют, сдвигаясь по спектру в оранжевую область. Светящийся диск Анда растёт с каждой секундой. В какой-то неуловимый момент он отрывается от склона и повисает в воздухе.

Позавтракав, мы перераспределяем груз таким образом, чтобы его можно было легко сбросить. Дальше начинаются опасные места. Караван — очень заманчивая цель для разбойников. Можно разбогатеть сразу. Но в открытом бою никто из них сталкиваться с караванщиками не стремится. Вот напасть из засады — это совсем другой коленкор. Панас тут ходит уже давно. И, в отличие от разбойников, не просто знает разные маршруты, но и хорошо представляет, какие именно участки каждого из них являются наиболее опасными.

Интересная ситуация. На равнине она, наверно, вообще не могла бы сложиться. Но тут горы. Пройти можно только в определённых местах. Правда мест этих почти всегда больше одного, а значит, имеется возможность для манёвра.

Во время спуска с плато, я обратил внимание на столб дыма, поднимающийся над склоном соседней горы. Аккуратно, не привлекая внимания остальных, показал на него Панасу. Тот сказал, что и сам уже заметил и велел пока не подавать виду. Да, мол, нас уже заметили и известили об этом комитет по встрече. Но сейчас мы на виду. Вернёмся к разговору, когда войдём в ущелье. Спустя час Панас объявил привал. Когда все расселись на камнях в тени скального выступа, он изложил сложившуюся обстановку. Дальше — скорее всего в следующем ущелье, нас ждут. Позади, имеется группа наблюдателей. Сначала нужно избавиться от неё, а потом будем разбираться с засадой.

— Желающие есть?

Я сказал, что мы с Таней можем взять наблюдателей на себя, но только если пойдём налегке. Панаса не возражал. Договорились, что наши вещи захватят с собой и будут ждать нас на выходе из ущелья. Караван пошёл дальше, а мы полезли на склон. Шестьдесят пять градусов для обычного человека многовато, но мы себя никогда к обычным людям и не относили. Поэтому наверху оказались буквально через полторы минуты. Сняли бурки, шляпы, отложили посохи. Дальше надо было передвигаться по-пластунски, скрываясь за камнями. Преодолев открытый участок, мы осмотрелись, чуть выдвигая головы за обрез скалы. И сразу увидели троих преследователей. Они уже заканчивали спуск. Но к ущелью не пошли, а сразу полезли на склон той самой горушки, на которой мы притаились. Срезать путь решили. Как только они скрылись из глаз, мы перебежали к расщелине, из которой они должны были появиться и приготовились к встрече.

Брать "языка" не требовалось, поэтому я выждал момент, когда все трое окажутся в пределах прямой видимости и начал стрелять. Считается, что из арбалета неудобно стрелять вниз — болт может выпасть из жёлоба. На самом деле эта проблема легко решается всего двумя каплями смолы. Первый из преследователей получил болт в левый глаз, второй — в шею, чуть выше ключицы. Третий успел повернуться — арбалет перезаряжается значительно дольше лука — и поймал болт затылком.

Спустившись вниз по расщелине, я вырвал болты и, вытерев их об одежду убитых, положил обратно в колчан. У одного из преследователей я позаимствовал лук и колчан стрел, а у второго — довольно неплохой засапожный нож. Больше ничего заслуживающего внимания при них не оказалось. Лук и колчан со стрелами отдал Тане. Потом мы, уже не скрываясь, вернулись к тому месту, где оставили свою верхнюю одежду, и полезли вниз. Спуск, как это почти всегда бывает в горах, занял вдвое больше времени, чем подъём. Достигнув дна ущелья, мы скорым шагом направились вдогонку за караваном. Можно было, разумеется, и пробежаться, но зачем раскрывать посторонним имеющиеся в нашем распоряжении сверхвозможности?

Что я чувствовал после хладнокровного расстрела трёх человек? Да, практически ничего, кроме ощущения хорошо выполненной работы. Эти люди пришли в горы за нашими жизнями. Мы оказались быстрее. Ничего личного.

* * *

Лук, который мне дал Игорь, оказался так себе. Слишком тугой, да и великоват немного. И стрелы плохонькие. Такими даже кожаный доспех можно пробить только с ближней дистанции. Если попадёшь. Ладно, на сегодня сгодится и такой — кинжалом много не навоюешь, а потом надо будет продать его, или сменять на более удобный.

Караван мы догнали на выходе из ущелья. До него совсем немного оказалось. Народ отдыхал, поджидая нас. Игорь, не вдаваясь в подробности, доложил о выполнении задания. Просто сказал, что наблюдателей было трое. Мы разобрали свои вещи и приготовились идти дальше. Панас объяснил, что впереди небольшая долина, на другой стороне которой находится вход в ущелье — разлом, с почти отвесными стенами. Самый простой и короткий путь. Именно там нас и будут ждать. Чтобы забросать камнями сверху, а потом спуститься и добить тех, кто уцелеет.

Только мы в ущелье не пойдём. По крайней мере, сразу. Слева от входа в него имеется тропа, по которой можно подняться выше уступа, на котором нас будут ждать. Вещи оставим внизу под охраной двух или трёх человек, а все остальные полезут вверх.

Охранять вещи вызвался Кен. Панас это решение одобрил, так как понимал, что в серьёзном предприятии рассчитывать на этого придурка не стоит. Вред может превысить пользу.

Тропинка оказалась узкой, извилистой и временами очень крутой. Лезли мы по ней больше получаса. Горный козёл тут прошёл бы легко, а человек с грузом, скорее всего, навернулся бы. Но мы были налегке — с собой брали только луки, колчаны со стрелами и холодное оружие. Выйдя на уступ, огибающий гору существенно выше обреза ущелья, медленно двинулись вперёд. Так — вот и комитет по встрече. Человек пятьдесят сгрудились на достаточно узком балконе. Камней они запасли изрядно. Похоже, что не один день готовились.

Мы не торопясь рассредоточились вдоль края уступа и, по команде Панаса, открыли стрельбу. По сути это было избиение. Расстояние по прямой составляло около семидесяти метров. Игорь и ещё несколько человек, включая Панаса с двумя сыновьями, били прицельно, а я и все остальные не заморачиваясь прицеливанием организовывали статистику. Слишком уж кучно расположились внизу наши противники. Некоторые из них даже отстреливались. Безуспешно. Стрелять из лука вверх по человеку, стоящему на колене таким образом, что над обрывом возвышаются только голова и плечо, разумеется, можно. Вот только попасть, особенно на большой дистанции, весьма проблематично. Через пару минут всё было кончено.

Сыновья Панаса спустились вниз по верёвке. Добить раненых — некоторые из них, утыканные стрелами как дикобразы, ещё дергались. Ну, и собрать трофеи. Игорь договорился со старшим, что тот соберёт и его болты. А мы все повернули обратно. С этой стороны горы попасть в долину можно было только с нижнего балкона.

Вернувшись, я сразу увидела, что в наших вещах копались. Сложно даже представить, какого труда мне стоило не показать своё истинное отношение к этому. Но сдержалась как-то. Игорь же, напротив, отнёсся к этому событию философски.

— Пойми, — сказал он мне, когда мы отошли в сторону, — для таких моральных уродов, как Кен, не существует понятия "этика". Они живут по своим собственным правилам.

Разобрав вещи, мы продолжили путь и уже через два часа прошли ущелье. На выходе из него нас встретили сыновья Панаса, основательно загруженные луками, холодным оружием и мешками с продовольствием. Старший из них отдал Игорю десять болтов, и после этого, по всей видимости, переговорил о нём со своим отцом. По крайней мере, на следующем привале бородач подозвал Игоря и предложил ему войти в постоянный состав караванщиков. Тот поблагодарил за доверие и сказал, что назад точно пойдёт вместе с караваном, а вот насчёт дальнейшего можно будет потом дополнительно пообщаться. Многое будет зависеть от того, как товар будет реализовываться. Панас согласился и предложил свою помощь в реализации и приобретении товаров. Игорь спросил, можно ли посмотреть трофейные луки. И, разумеется, получил разрешение. Но с одним условием: забрать не менее двух. Один он взял для меня: небольшой, аккуратный, с хорошим точным боем и не слишком большим натяжением. Второй, более или менее приличный — на продажу. И хороших стрел выбрал пару десятков.

Горы кончились. Дальше мы шли по предгорьям, постепенно спускаясь вниз. На ночёвку остановились на небольшом плато, забраться на которое можно было только с одной стороны. Разделили по-братски трофейный провиант, запалили костры. В этот раз дежурить выставили только один пост — из тех, кто не был задействован в прошлый раз.

Этой ночью мы впервые нормально выспались. Было достаточно тепло, да и лежанка из веток коренным образом отличалась от холодных камней. Утром Панас предупредил всех, что в городке, в котором мы будем сбывать товар, нас далеко не все будут встречать с распростёртыми объятиями. Дело в том, что из пятидесяти с лишним человек, которых мы вчера положили, большинство, скорее всего, были местными. У некоторых из них были семьи, у других знакомые и друзья. И то, что мы пришли, а они не вернулись, означает, что именно нас обвинят в их смерти. Нет, официальная власть нам ничего предъявлять не будет. Она-то как раз заинтересована в том, чтобы караваны ходили регулярно. Иначе городок быстро захиреет. Торговцам мы тоже нужны. А вот при контакте с остальными могут возникнуть эксцессы. Даже наверняка возникнут. Поэтому ходить по одному он никому не советует. Как и оставаться в городке на ночь. Спалят на раз. Так что сейчас до городка пойдём без остановок. Если двигаться в быстром темпе, то это около пяти часов ходу. В городке сразу идём на базар. Там на всё про всё три, максимум четыре часа. И валим обратно. Ночевать будем, отойдя как можно дальше.

Кен заявил, что у него в городке имеются дела. Надо, мол, кое с кем встретиться. Панас ответил, что это его проблемы. Не успеет вовремя — пусть остаётся до следующего каравана. А он рисковать людьми не собирается.

Шли споро. Подгонять никого не требовалось. Даже Кен проникся настолько, что больше не отставал. В результате до места добрались на полчаса раньше, чем планировали.

Городок оказался совсем небольшим. Несколько улиц, застроенных одно и двухэтажными домами, многие из которых, кстати, оказались каменными. Базарная площадь, окружённая лавками и амбарами. Трёхэтажное строение за высоким каменным забором, принадлежащее местному владетелю, являющемуся по совместительству градоначальником. Ну, и парочка расположенных немножко в стороне постоялых дворов.

Мы сразу прошли на базарную площадь. Панас сориентировал Игоря, показав ему, где можно сбыть золотой корень (аналог земного женьшеня) и, оставив сыновей разбираться с товарами, ушёл представляться местной власти. Торговец, увидевший новое лицо, предложил очень низкую цену. Игорь заявил, что за такие деньги и полмешка не отдаст. Минут десять они азартно торговались. Со стороны это выглядело очень занимательно. Особенно, при учёте того, что оба знали истинную стоимость товара. Наконец, сошлись на двух золотых за весь мешок. Получив деньги, мы отправились реализовывать остальное. Два лука сбыли быстро. А вот с рогами пришлось некоторое время погулять по рядам, пока один из торговцев не предложил за них хорошую цену. Теперь можно было закупаться. Сначала мы пошли в оружейные ряды. Холодняка было много, но, в основном, низкокачественного. Даже то оружие, что выглядело очень прилично, на поверку оказывалось выполненным из низкокачественной стали. Обойдя все ряды, Игорь решил сменить тактику. Подходя к продавцу, он спрашивал, есть ли у него настоящее оружие, то, что не для всех. Оказалось, что у большинства имелись и совсем другие товары. Те, которые на прилавок не выкладывают. Даже просто взяв такое оружие в руки, можно было понять, что этот штучный товар изготовлен настоящим мастером. Мечи Игоря не интересовали, а вот сабли он рассматривал очень внимательно. Изгибал клинок, царапал его специально припасённым осколком кварца. Те, на которых царапины не оставалось, рассматривал с повышенным интересом. Цены за такое оружие зашкаливали, но Игоря это волновало не слишком. Дело в том, что у нас имелось с собой некоторое количество серебра и парочка крупных неогранённых алмазов, захваченных с Тэчч. Поэтому, когда деньги кончились, мы зашли в ювелирную лавку и сторговали один из них за пять золотых. После чего продолжили обход оружейников.

Через полтора часа мы стали обладателями пяти сабель в ножнах и двух кинжалов. Напоследок Игорь приобрёл мешочек качественных стальных наконечников для арбалетных болтов и хороший топор. Не боевой, а плотничный. Плотно обернув оружие тряпками, и перевязав, мы сложили его в мешок. Не торопясь прошлись по продуктовым рядам, закупая провиант на обратный путь. Ходили не просто так, а высматривали Кена. Оказалось, что он тоже нас искал. Дело в том, что ему надо было пройти на постоялый двор, а втроём он идти туда опасался. Игорь сказал ему, что мы уже закупились, и вполне можем составить ему компанию. Заодно и пообедаем.

По дороге на нас пару раз косо посматривали, но приставать к пятерым не решились. В трактире постоялого двора мы заказали горячую похлёбку и жаркое. Кен о чём-то пошептался с хозяином и тоже уселся за стол. Спустя минут десять, когда мы уже расправились с первым и приступили ко второму блюду, хозяин позвал Кена в соседнюю комнату. Дверь он закрыл не плотно и я, отложив на время ложку, "присела на уши". Нас этому приёму учили специально. Главное тут отстроиться от всех прочих шумов и сосредоточиться на определённых звуках. Кошки, например, именно таким способом умудряются слышать шаги мышей за каменной стеной. Я откинулась на стенку, прикрыла глаза, последовательно отсекла все звуки, раздававшиеся в помещении и за окном. Теперь тонкая подстройка. Два голоса за дверью. Один неразборчиво бубнит, иногда взвизгивая. Это Кен. Второй, уверенный в себе, говорит неторопливо, но уверено. Как гвозди заколачивает. Настраиваюсь на него. Речь становится чёткой.

— Нет, — отвечает второй, — в этом году уже поздно. Вот в следующем — другое дело. Триста отборных копейщиков я обеспечу. Панцирников. Десятый летний день устраивает?

Кен буркнул утвердительно и опять начал о чём-то нудно бубнить.

— А это уже не твоего ума дело. Об остальном я буду с твоим отцом напрямую договариваться. Ты, главное, дату не перепутай. Всё, иди.

Я открыла глаза, кивнула Игорю и продолжила трапезу. Главное мы узнали. Теперь надо донести эту информацию. Кто предупреждён — тот вооружён. И за Кеном присмотреть. Вон, идёт. Довольный, как кот, объевшийся сметаной. Толкаю Игоря в бок — пора, мол, собираться, пока без нас не ушли.

Когда шли назад, я шепнула Игорю, что было бы неплохо тут ещё и хорошую верёвку прихватить. Он согласился и, добравшись до базара, оставил меня с вещами и арбалетом возле группы караванщиков, а сам углубился в торговые ряды. Через несколько минут он вернулся с объёмистым мешком. Практически сразу после этого караван двинулся в обратный путь.

Почти весь обратный путь через хребет мы прошли без серьёзных происшествий. Единственное, что меня смущало, это изменившееся отношение Кена. В основном ко мне. Внешне это почти никак не выражалось. Только короткие взгляды исподтишка. И эмоции. Если бы он просто смотрел на меня как на женщину, я, может быть, даже не обратила на это внимания. Но он смотрел на меня как на свою будущую собственность! А на Игоря — как на покойника, который ещё не знает, что доживает последние дни или даже часы. Я поделилась своими наблюдениями с Игорем. Он согласился, что, скорее всего, отношение к нам Кена изменилось на ровном месте не просто так. Тем более что у него тоже были нехорошие предчувствия. Нет, приближения смерти он не ощущал. Но чувствовал, что мы вовлечены в какую-то очень неприятную возню. И когда на последнем перед входом в ущелье привале (у озера) это чувство обострилось до предела, Игорь пошёл к Панасу.

Отозвав бородача в сторонку, Игорь сказал, что ему очень не хочется соваться в ущелье и обычно его такие предчувствия не подводят. Тот отнёсся к словам Игоря очень серьёзно, признавшись, что его самого тоже мучают некие сомнения. Бородач хотел послать в разведку сыновей, но Игорь отговорил его, заявив, что не может сейчас говорить всего, но очень рассчитывает на появление добровольцев. И действительно, не успел Панас объяснить, почему именно перед тем как соваться в ущелье следует произвести его разведку, Кен выкрикнул, что готов выполнить эту миссию вместе со своими людьми.

Панас крякнул, задумчиво посмотрел на нас с Игорем и согласился. Когда троица, быстро похватав свои вещи, скрылась в ущелье, он позвал нас прогуляться.

— Ну, колитесь, что вам известно такого, чего я не знаю?

— Да, ничего особенного, — усмехнулся Игорь, — можно подумать, что ты сам не понял, что это никакие не торговцы. И что сейчас этот дворянчик шустро бежит навстречу папочке.

— И ты будешь после этого утверждать, что вы с женой простые охотники?

— Буду. Ну, может быть не совсем простые. Дело в том, что нас попросили немножко присмотреть за этой троицей.

— Присмотрели?

— Да, и теперь нам желательно поскорее оказаться в Ашаме.

— А мы все — теперь нежелательные свидетели? — Панас соображал очень быстро.

— Именно так. Тут есть другие выходы из долины, минуя ущелье?

— Может и есть, но я знаю только этот.

— Значит, надо срочно найти. На севере мы уже были, может быть, попробуем эту горушку с юга обойти?

— А что нам ещё остаётся?

Когда мы вернулись к остальным, Панас кратко и доходчиво объяснил ситуацию. Так, мол, и так, на выходе из ущелья нас ждут люди Пупса старшего. Пойдём через горы. Причём в темпе, пока на той стороне никто не додумался оцепить весь район. Фора в несколько часов у нас имеется.

До южного края долины мы дошли часа за полтора. Ущелий там никаких не обнаружилось, но склон был не слишком крутым, и мы полезли вверх. Спустя ещё пару часов долина осталась далеко внизу, а впереди обозначилось что-то вроде небольшой террасы. Но уклон резко увеличился. Скоро пришлось остановиться. Оставшиеся до террасы несколько десятков метров представляли собой практически вертикальную стенку, которую смог бы преодолеть только альпинист, имеющий высококлассное снаряжение. Ну, или выпускник спецшколы имени Руматы Эсторского. Где мы на Тэчч только не лазили!

Я сбросила бурку, шляпу, сапоги, перекинула через голову и плечо верёвку, взятую у Панаса — наша была слишком длинной и, соответственно, тяжёлой. В зубы взяла метательный нож — он короткий и имеет толстое лезвие — не сломается. Ну-с, попробуем стеночку. Поставив левую ногу на малозаметный выступ, нашариваю правой рукой углубление в камне и подтягиваюсь вверх. Пристраиваю в трещину правую ногу. Сапог бы туда не вошёл, а пальцам места вполне достаточно. Вон наверху ещё одна хорошая трещина. Как раз лезвие ножа войдёт. Втыкаю его туда левой рукой, и подтягиваюсь. Теперь на ощупь ищу опору для левой ноги.

В общем, спустя двадцать минут я уже поднялась на террасу и сбросила вниз верёвку. Руки ноют, пальцы ног в ссадинах и царапинах — некоторые кромки были уж больно острыми. Ничего, это всё подождёт. Втягиваю наверх самого мелкого из сыновей Панаса. Смелый парнишка. Обвязался вокруг пояса верёвкой и полез. Пару раз срывался и зависал, но не паниковал. Как только появлялась возможность хоть за что-нибудь уцепиться — впивался в скалу как клещ. Помощи от его усилий не много, но всяко легче, чём мёртвый груз поднимать. Немножко отдыхаем и уже вдвоём поднимаем второго с моими вещами.

— Всё парни, дальше сами, мне надо раны обработать. Да и вообще, не женское это дело — вручную мужиков на верхотуру затаскивать.

Промыла ссадины водой из баклажки и втёрла прихваченную с Тэчч заживляющую мазь. Теперь надо полчаса спокойно посидеть и можно будет обувать сапоги.

К вечеру мы втянули наверх последнего из караванщиков. Дров у нас не было вообще, но продуктов оставалось ещё много. И вода имелась — по террасе стекало несколько ручьёв, питаемых ледником на вершине. Ночевать пришлось под открытым небом. Мы с Игорем спали в обнимку, завернувшись в две бурки.

* * *

Я проснулся ещё до рассвета. Затекла рука. Потихонечку, стараясь не разбудить, немного передвинул Таню. Она чуть слышно посапывала, прижимаясь к моей груди. Дыхание щекотало шею. И мне было очень-очень хорошо. Медленно повернул руку и, "качая" кулаком, приступил к восстановлению тока крови. По руке побежали "мурашки" и начало покалывать кончики пальцев. Дождался полного восстановления кровообращения и передвинул Танину голову обратно. Повезло мне с напарницей. Не только понимаем друг друга с полуслова, но и какая-то особая комфортность рядом с ней проявляется.

Спать больше не хотелось. Я лежал с открытыми глазами и раздумывал над тем, что нам теперь делать. Искать Хорста в предгорьях никакого смысла не имело. Он ведь наверняка увидел, что ущелье перекрыто и должен был сделать соответствующие выводы. Значит, надо самим направляться в Ашам и искать там Хорста или кого-то из его начальства. И желательно попасть туда до того, как там появятся люди Пупса. А сделать это можно только одним способом — сплавившись по Хелему.

Светало. Тьма растворялась, уползая в трещины. Вокруг начали просыпаться караванщики. Я тихонько подул Тане в нос. Она мило сморщила его, улыбнулась и открыла глаза.

— Вставай, — говорю, — скоро в путь, а мы ещё не завтракали.

Быстро поев всухомятку, мы отправились дальше. Терраса огибала гору широким полукругом, примерно на одном уровне. Небольшие подъёмы чередовались с такими же пологими спусками. К полудню мы вышли на восточный склон горы. Пора было спускаться, но обрыв по правую руку оставался практически отвесным.

Спустя некоторое время мы набрели на небольшую расщелину, уходящую вниз под углом менее восьмидесяти градусов. В полутора метрах от обрыва, где расщелина сужалась до трещины, из неё торчала берёзка. Не совсем такая, как на Земле, но вполне узнаваемая. Всего метра полтора высотой, но кряжистая. Я подёргал её — сидит плотно. Значит, именно тут мы и будем спускаться.

Вот и пригодился моток верёвки, который я приобрёл на той стороне хребта. Панасовой и до середины не хватило бы. Мы с Таней быстро размотали верёвку, завязывая узлы через каждые полметра. Один конец я особым узлом привязал к берёзке, а второй сбросил вниз. Первой, захватив с собой все наши вещи, по верёвке грациозно спустилась Таня. Она практически соскользнула вниз, держа корпус перпендикулярно склону и попеременно отталкиваясь ногами от краёв расщелины. Достигнув карниза метрах в семидесяти внизу, она избавилась от груза и подтянула верёвку, облегчая спуск остальных. Я оставался наверху до тех пор, пока на карниз не спустились все караванщики. Оставшись на террасе один, я поправил чересчур затянувшийся узел, спустился вниз, ослабил натяжение верёвки и резким взмахом послал по ней волну, пробежавшую от моей руки до самого узла. После этого верёвка змеёй соскользнула к моим ногам.

За карнизом склон постепенно выполаживался. Сначала уклон снизился градусов до шестидесяти пяти. Мы с Таней держали верёвку наверху, а потом спускались, подстраховывая друг друга. Потом, когда уклон достиг сорока градусов, верёвка использовалась уже в качестве обычной страховки. Спустившись ещё метров на двести, я свернул импровизированный репшнур и упаковал в вещмешок. Дальше можно было идти без страховки.

Спустившись с горного склона, мы вступили в каменный лабиринт предгорий. Вход в ущелье находился в полутора десятках километров севернее и был надёжно закрыт от нас горным отрогом. Сейчас мы были в относительной безопасности — даже забравшись на отрог, никто не смог бы разглядеть на таком расстоянии человеческие фигурки. Но лишь до тех пор, пока кому-нибудь из отряда Пупса старшего не взбредёт в голову направить в южном направлении поисковую группу. Поэтому надо было срочно уходить подальше, и не вдоль хребта, а смещаясь к востоку. Где-то там мы должны выйти к одному из притоков Хелема.

Посовещавшись, мы решили до вечера костров не разжигать. И уйти за оставшееся до темноты время как можно дальше. Поэтому быстро перекусив всухомятку (воды тоже оставалось совсем не много), мы двинулись на юго-восток. Спустя пару часов набрели на ручей и дальше пошли вдоль него. Местность постепенно изменялась. Появились кустарники, отдельные деревца, ранее пробивавшиеся из трещин в каменных плитах, теперь кучковались в рощицы. Ручей, принявший в себя несколько притоков, превратился в небольшую речку.

Ко времени, когда Анд начал скатываться к горизонту, мы спустились в распадок, густо заросший сочной травой — отличное место для ночёвки. До темноты заготовили дров, натаскав их из ближайшей рощицы, и нарубили кустарника для лежанок. Костры зажгли после того как сумерки основательно сгустились и дым нельзя было увидеть даже с небольшого расстояния. Таня сварила мясную похлёбку, и мы в первый раз за двое суток поели горячего.

Прополоскав казанок в реке, я поставил кипятиться воду для чая. Когда она закипела, и Таня, сняв казанок с огня, засыпала в него импровизированную заварку, к нашему костру подошёл Панас. С кружкой. Травяной чай тут не был чем-то особенным, более того, сборы у многих существенно разнообразились, так как духовитых растений в округе произрастало много, но цейлонские чайные листья придавали Таниному напитку неповторимый аромат, резко отличающийся от тех, что издавались варевами, приготавливаемыми у других костров. Вкус же Таниного напитка выделялся на общем фоне ещё сильнее, чем запах.

Разумеется, Панас заинтересовался происхождением ингредиента, настолько сильно изменяющего качество традиционного зелёного напитка и придающего ему такой насыщенный цвет. Таня показала бородачу высушенные чайные листики и сказала, что низкорослые кустики, на которых они растут, иногда встречаются на склонах холмов в южных предгорьях. Местные их собирают и, хорошенько просушив, продают заезжим купцам.

— Ты бывала там? — удивился Панас.

— Я там родилась, — заявила Таня, глядя на Панаса честными широко открытыми глазами. — Это долгая история, — Таня сделала вид, что смутилась, — дело в том... — Можно я расскажу? — обратилась она ко мне.

— Да чего там, рассказывай, — разрешил я, с большим трудом скрывая любопытство. Очень уж мне хотелось услышать новую, в очередной раз меняющуюся легенду.

— Дело в том, — продолжила рассказ Таня, — что Игор бастард. Незаконнорождённый сын очень известного в наших краях человека. Его отец не делал из этого большой тайны, но официально признать факт своего отцовства не мог. Да и не хотел. Поэтому мои родители никогда не выдали бы меня за Игора замуж. Вот нам и пришлось убегать из дому с корабельщиками. Так что мы тут живём всего несколько лет.

— А кто вам поручил за сынком Пупса присмотреть?

— Извини, Панас, — резко вмешиваюсь в разговор, — но это не моя тайна. И лучше тебе об этом не знать. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Хорошо, я не настаиваю. Сейчас у вас какие планы?

— Дойдём до Хелема, срубим плот и будем сплавляться до самого Ашама. По реке всяко быстрее получится. Да и плот можно будет там продать за хорошие деньги. Если связать его из хороших брёвен.

— Отличная идея! В Ашам мне не нужно, но полдороги будем попутчиками. Я в Брее живу. Это небольшой городок в среднем течении Хелема. Более половины караванщиков тоже оттуда. Шесть человек местных — эти дальше пойдут сами. А ещё трое из Ашама. Они с вами до самого конца поплывут. Заодно и брёвна помогут реализовать. Чужих на тамошней верфи не привечают, а местным должны хорошую цену дать.

Переночевав и попрощавшись с шестью караванщиками, направившимися на север, мы весь день шли по предгорьям. А потом начался лес. Вначале он представлял собой березняк с редкими включениями невысоких сосенок. А потом всё чаще начали попадаться лиственницы. На пригорках они росли коренастыми, а в укрытых от ветра ложбинах эти лесные исполины иногда вздымали кроны и на пятидесятиметровую высоту.

Ближе к вечеру напоролись на кабана с семейством. Матёрый кабанище, увидев людей, сразу ломанулся через заросли. Видимо, уже имел некоторый опыт. Я даже арбалет взвести не успел. А стрелы лучников в филейную часть его только пришпорили. Свинья тоже смылась оперативно. А вот четырёх крупных подсвинков мы подстрелили. Через полтора часа они уже вертелись на вертелах над кострами. Дразнящие запахи распространялись по ветру на сотни метров, но мы этого не боялись. Звери большие скопления людей стараются обходить по большому кругу, а поселений вблизи нет. И от срединного хребта мы ушли далеко. Так что погони можно не опасаться.

Таня использовала свободное время на полную катушку, продолжив сбор целебных трав, начатый ей ещё в предгорьях. Вещей у нас с собой было не много, а трава и листья занимают объём, почти не добавляя веса. Что интересно, большинство местных растений почти не отличалось от их земных аналогов. Были, разумеется, и исключения, поэтому Таня периодически включала портативный анализатор, помещённый внутри полой рукоятки её кинжала.

Лето ещё только начиналось, но в лесу уже появились грибы. Тут в этом плане всё очень быстро происходило. Всего пару недель назад сошёл снег, а трава на луговинах уже вымахала по пояс. Ягоды, очень похожие на земную чернику, ещё зелёные, но до их созревания осталось буквально несколько дней.

Ужинали в сумерках. Нежная, истекающая соком свинина чудесно гармонировала с ячменной лепёшкой. Трёх поросят уговорили на раз. Четвёртого (самого крупного) оставили на завтра.

Через двое суток речка привела нас к одному из притоков Хелема, ширина которого превышала шестьдесят метров. Теперь можно было озаботиться плотом. Самая лучшая древесина для кораблестроителей это, разумеется, лиственница. Она очень прочная, твёрдая и главное, совершенно не подвержена гниению. У неё есть только один недостаток — в водонасыщенном состоянии эта древесина тонет в воде. Поэтому, из неё бессмысленно сооружать плот. О чём мне не преминул сообщить Панас, когда я разглядывал ровные аккуратные стволы величественных деревьев, растущих в непосредственной близости от берега.

— Я знаю, но разве ты слышал от меня, что я хочу сделать плот только из лиственницы?

— Так, — на лице Панаса отчётливо выражалась напряжённая мыслительная работа, — а что ты хочешь добавить ещё?

— Вон стоят, — я мотнул головой в сторону пихт.

— Так это ведь дрова, — поморщился бородач.

— Дрова, — согласился с ним я. — И очень хорошие. Но эти дрова великолепно плавают.

— Ну, ты ловкач! — восхитился Панас, — мне бы подобное и в голову не пришло. Что будем вниз класть?

— Лиственницу, разумеется! Самые длинные стволы, которые найдём. Верхнюю треть обрубаем, а всё остальное берём. А пихту сверху поперёк. Зачем людям нужны длинные дрова?

— Эх, жалко топоров нет.

— У меня есть, — я продемонстрировал топор, приобретённый на той стороне хребта. — А ветки можно и саблями рубить.

— Хороший топор! — восхитился Панас, подержав инструмент в руках, — дашь порубить?

— Разумеется, дам! Каждое второе дерево — твоё!

Строить плот начали прямо с утра. Мы с Панасом рубили деревья. Это было непросто, так как толщина лиственниц в комле доходила до метра, а диаметр стволов пихт зачастую превышал восемьдесят сантиметров.

Вначале, с той стороны, куда мы планировали уронить дерево, в стволе вырубалась горизонтальная треугольная прорезь, острый угол которой слегка пересекал сердцевину. После этого рубщик переходил на противоположную сторону ствола, а несколько человек упирались в ствол длинной жердью метрах в четырёх-пяти над его головой. В этот раз прорезь прорубалась сантиметров на сорок-пятьдесят выше, но, не горизонтально, как первая, а с сорока пяти градусным наклоном вниз. Так, чтобы пересечь сердцевину сантиметров на десять выше, чем первая. Но рубить до конца не требовалось. Когда до сердцевины оставалось примерно десять сантиметров, дерево начинало трещать и наклоняться. Рубщик проворно отскакивал в сторону. Толкатели, убедившись, что наклон увеличивается, бросали жердь и отодвигались подальше.

Лесной исполин медленно наклонялся, цепляясь лапами веток за соседние деревья. Треск усиливался. Сила звука нарастала, переходя в крещендо, обрывающееся гулким выстрелом, вслед за которым следовал глухой удар о землю.

После этого стволы деревьев саблями очищали от веток и немного укорачивали, отрубая наименее ценную вершинную часть. Далее с деревьями поступали по-разному. Пихты, обладающие мягкой древесиной, разрубали на четырёхметровые брёвна, которые в дальнейшем использовались в роли катков для транспортирования к воде сорокаметровых хлыстов лиственниц. С разделкой пихт никаких проблем не возникало. А вот с лиственницами пришлось помучиться, затачивая лезвие топора после каждого дерева.

Подготовка брёвен заняла в общей сложности двое суток. И только потом занялись вязкой плота. Кроме моей и Панасовой верёвок нашлось ещё несколько более коротких. Для двухслойного плота хватило впритык.

Сначала мы уложили жерди на пологой отмели таким образом, чтобы один конец каждой из них находился на берегу, а второй уходил в воду. Потом на них скатили все четыре ствола лиственниц. Чередуя их таким образом, чтобы рядом с комлем первого бревна находилась вершина второго. Между брёвнами воткнули колья, чтобы потом можно было продеть верёвки. В дальнейшем поперёк четырёх лиственничных брёвен по одному накатывали и привязывали пихтовые, чередуя их аналогичным образом. Первое привязали ко всем четырём, а все остальные (кроме последнего) в шахматном порядке через одно. Последнее из пихтовых брёвен закрепили ко всем четырём лиственничным.

Закончив увязку плота, спихнули его в воду. Пихтовые брёвна остались над водой более чем на треть. Залезли на плот все вместе. Он только чуть-чуть просел. Отлично, значит, можно ещё немножко пригрузить. Натаскали пихтового лапника и позатыкали им все щели между брёвнами верхнего ряда. На переднем и заднем концах установили по одному рулевому веслу. Уложили рядом шесты и ещё несколько вёсел, для того, чтобы улучшить маневрирование. В центральной части поставили два шалаша. Ближе к корме положили несколько плоских камней для костровища. Дров прихватили достаточно приличный запас.

Приготовления закончили ближе к вечеру. Отправляться в дорогу на ночь глядя никому не хотелось. Посоветовавшись, решили не торопиться и отплыть утром. А остаток дня посвятить заготовке продовольствия. Мы с Таней отправились по следам кабаньего семейства. Через полчаса услышали хрюканье. Не слишком далеко хрюшки убежали.

В этот раз нам требуется много мяса. Так что нужно папашу валить. Я взвёл обе ступени арбалета и закрепил на ложе один из тяжёлых усиленных болтов. Махнув Тане рукой, чтобы оставалась на месте, начал подкрадываться. Кабан, занятый поеданием грибов, ничего не замечал до самого щелчка тетивы. А потом было уже поздно: болт вошёл подмышку. Зверь хрюкнул, покачнулся на подгибающихся ногах и завалился на бок. Свинья сунулась было к нему, но почувствовав запах крови, метнулась в кусты. Вслед за ней ломанулись поросята. Подойдя, я вытащил из ножен кинжал и добил бьющегося в агонии зверя. Отправил подошедшую Таню за подмогой — пытаться тащить вдвоём четырехсоткилограммовую тушу — верх глупости. Потом не торопясь вырезал болт: ни к чему караванщикам знать о предельных возможностях моего арбалета.

В процессе ожидания я поел черники. Буквально за три дня поспела. Собрал немножко для Тани. Грибы брать не стал. Отварить их, разумеется, можно. А дальше что с ними делать? Сковородки-то нет.

Потом шумной толпой волокли кабана к берегу. Разделали уже в сумерках, а потом всю ночь занимались копчением. Не все, разумеется. Мы с Таней сразу после ужина завалились спать. Очень уж сильно оба вымотались за эти дни.

Сразу после раннего завтрака загрузились на плот и отчалили. Вначале отталкивались шестами от дна, а потом, выведя плот на глубину, отдались течению. Самым трудным, оказалось, выдерживать продольное движение. Река всё время норовила повернуть длинный и узкий плот поперёк течения. Так ей, видите ли, было удобнее его нести. Но постепенно приноровились. Рулевые на переднем и заднем концах плота сменялись каждые два часа. Ещё несколько человек ловили рыбу. Все остальные бездельничали, разлёгшись на душистом пихтовом лапнике.

Дважды в течение дня, когда проходили через отмели, довелось поработать всем. Один раз возились минут сорок. Всё-таки плот, имеющий площадь в сто шестьдесят квадратных метров при почти двухметровой высоте — это очень тяжёлая и неповоротливая конструкция. Но рычаг — он и на Андане рычаг. И два десятка крепких мужиков способны на очень многое. К вечеру приток, по которому мы двигались, впал в Хелем. Оба берега отодвинулись более чем на сотню метров, течение успокоилось, но его скорость не только не упала, а похоже, даже немножко увеличилась. Теперь плот управлялся значительно легче и, посовещавшись, мы приняли решение не приставать на ночь к берегу. Небо было на удивление чистым, ночь лунной и берега выделялись на фоне текущей воды достаточно отчётливо.

Луны здесь две. Более крупная из них — Шеба, имеющая красноватый оттенок, уже взошла и неторопливо скользит по звёздному небу. Розовый серпик её младшей сестры — Шавы выпрыгнет из-за горизонта ближе к полуночи и стремительно покатится вдогонку. Выглядеть преследование будет феерично, но мы с Таней ещё успеем насладиться этим зрелищем в последующие ночи, когда количество плотогонов сократится до пяти. А сейчас можно с чистой совестью отправляться баиньки.

* * *

Ух ты, как хорошо спится на реке! Когда я проснулась, Анд уже ощутимо приподнялся над горизонтом и умудрился прилично нагреть воздух. Наконец мы смогли почувствовать наступившее лето. Только подумала, что надобность в бурках отпала, как организм напомнил о некой своей потребности. Большой. А ближайшие кустики на берегу. Малую нужду я вчера справляла, присаживаясь в шалаше и журча в щель между брёвнами. Проточная водичка полощется буквально в пятнадцати сантиметрах от верха настила, поэтому через пару минут в шалаше не остаётся ни малейших следов запаха. А тут проблема куда сложнее. Но решаемая. Так что пришлось бурке некоторое время поиграть роль ширмы. Пока я на краю плота выполняла акробатический номер. Народ к процессу отнёсся с пониманием, но шуток мы с Игорем потом наслушались всевозможных. Если на ходу караванщики в основном помалкивали (чтобы дыхание не сбивать), то тут на плоту расслабились и некоторые такими разговорчивыми стали, что только держись.

А река между тем продолжала расширяться, принимая в себя всё новые притоки. Появились лодки. Одни шли вдоль берега нам навстречу. Другие обгоняли нас. Но к плоту ни одна из них не приближалась. Всё-таки пара десятков крепких мужиков, скученных в одном месте, являлись достаточно мощным сдерживающим фактором.

На следующий день мы пристали к правому берегу в Брее — городке, находящемся на самой границе Галинии. Именно к берегу. Любые мостки мы своротили бы напрочь, а серьёзных причалов там не было. Попрощались. Мы отдали остающимся в Брее караванщикам большую часть заготовленного мяса и всю рыбу (ещё наловим), а Панас сгонял младшего из сыновей за свежим хлебом для нас. Издали показал нам свой дом.

Сказал, что планирует ближе к осени ещё раз сводить караван за хребет. Мол, если у нас возникнет желание или необходимость присоединиться, то с большим удовольствием возьмёт с собой. Заодно предупредил, что скоро по правому берегу начнутся земли Пупсов, и он рекомендует быть настороже. Особенно ночью. Игорь ответил, что пока не знает, что будет делать в это время. Но думает, что в конце лета сходить на ту сторону будет можно, а вот идти туда на следующий год он категорически не советует.

Отчалив от берега, мы направили плот к середине реки, где течение было наиболее сильным. К предупреждению бородача мы отнеслись на полном серьёзе — неизвестно ведь, кто именно проплывал мимо в обгоняющих нас лодках. Поэтому договорившись с оставшимися тремя попутчиками, что они будут править днём, а мы возьмём на себя ночь, завалились спать "на массу".

Вечером поднялись бодрыми и отлично выспавшимися. На реке вообще спится очень хорошо, а рядом с Игорем ещё и в безопасности себя чувствуешь. Поужинали на закате. Я заняла место у подруливающего весла в передней части плота, а Игорь — у рулевого на заднем конце. С собой прихватила бурку. Не бронежилет, разумеется, но сложенная вдвое она гарантированно защитит от стрел. Да и удар копья должна заметно ослабить. Лук брать не стала — если незваные гости заявятся, пусть на плот высаживаются. Нам лишнее плавсредство не помешает. Сабли тоже оставила в мешке. Скорее всего, они мне сегодня вообще не потребуются, а на крайний случай мой кинжал им по длине не слишком уступает. И при этом почти в два раза легче. Предупредила Игоря, чтобы прикрылся буркой и не стрелял. Нет у меня ни малейшего желания словить ненароком арбалетный болт. Располагаясь в разных концах длинного и узкого плота, стрелять вдоль него крайне нежелательно. Слишком уж велика становится вероятность случайно пострадать от дружественного огня. Особенно ночью. Мы с Игорем распределили роли следующим образом: если абордажники высаживаются в передней части плота, то ими занимаюсь я, а Игорь страхует меня, оставаясь на подхвате. Если же их угораздит подойти сзади, то они попадут в руки Игоря, и на подхвате, соответственно, окажусь я.

С погодой нам опять повезло. Чистое небо, скрещивающиеся на воде лунные дорожки, тихий шёпот воды. Лодка появилась на нашем пути уже под утро, когда серпик Шавы успел нырнуть за горизонт. Пожалуй, даже не лодка, а что-то явно покрупнее. Хорошенько присмотревшись, я идентифицировала плавсредство как двенадцативёсельный баркас. Прикрылась буркой. Вовремя. Две стрелы застряли в ткани, а третья вонзилась в бревно. Я медленно завалилась набок. Лёгкий толчок — всё-таки водоизмещения баркаса и плота несоизмеримы, и в брёвна впиваются железные "кошки". Правильно. Баркас следует хорошенько закрепить, чтобы не уплыл ненароком.

Вот теперь пора — мой выход. Рывком вскакиваю на ноги, бурка отлетает в одну сторону — я прыгаю в другую. Баркас пришвартовался к плоту сбоку, почти в самом его начале. На плоту уже четверо. Остальные лезут через борт. Потанцуем?

Вхожу в боевой режим, и движения противников резко замедляются. Нет, на самом деле они движутся как обычно, это я ускорилась. Схватив за одежду первого, резким броском отправляю его в воду. Перехватываю небольшое копьецо второго и бью его владельца ногой в живот — дротик остаётся у меня в руках, а не удержавшийся на ногах противник начинает заваливаться под ноги третьему. Рыбкой перепрыгиваю через них, перекатом вскакиваю на ноги и выбиваю саблю из руки четвёртого, ударив его по запястью древком копьеца. После этого мощным "мае гери" в грудь отправляю её хозяина в воду. Поворачиваюсь на месте, упруго прогибаюсь, пропуская над головой брошенный с баркаса дротик (пусть летит, мне и одной палки достаточно). И скольжу вперёд, раздавая налево и направо удары древком, сапогом, локтем. Бью не сильно, так чтобы не покалечить, но точно. На плоту образуется куча мала. Я порхаю вокруг смазанной тенью, подхватывая и сбрасывая в воду тех, кто пытается встать на ноги.

Игорь в свалку не вмешивается — его задача оберегать периметр от тех, кто оказался в воде. Он тоже не пользуется оружием, встречая пытающихся залезть на плот абордажников ударами сапога.

Пинками сбрасываю в воду последнего из высадившихся на плот абордажников и перепрыгиваю на баркас. Вовремя. Один из "водоплавающих" — здоровенный кабан уже переваливается через борт, а второй, ухватившись за планширь обеими руками, собирается последовать его примеру.

— Нет, мальчики, это теперь наша посудина.

Походя бью древком по пальцам того, который ещё находится в воде, и, швырнув дротик на дно баркаса и ухватив здоровяка левой рукой за волосы, резко вздёргиваю его голову вверх. Громила инстинктивно пытается вцепиться в меня рукой. Дурачок, мне именно это и требовалось. Что же я по вашему должна надрываться, перекидывая эту тушу через борт? Нет уж, пускай сам вылазит! Аккуратно беру его за пальцы и выворачиваю кисть сверху вниз. Мужик вскрикивает и пытается сдать назад, но я, продолжая удерживать его запрокинутую голову за волосы, наклоняюсь навстречу и, приблизив своё лицо вплотную к его выпученным глазам, шиплю:

— А ну марш на берег, пока я тебе все косточки не переломала!

Ну и ментальный посыл даю соответствующий. Отпускаю волосы и усиливаю давление на кисть. Мужик резко откидывается назад и, оказавшись в воде, сразу силится отплыть подальше. Видимо основательно проникся.

Возвращаюсь на плот. Там на помощь Игорю уже подоспела троица караванщиков. Объединёнными усилиями им удалось отогнать от плота всех пловцов и теперь их головы удалялись в сторону берега. Пересчитываю пловцов — шестнадцать. Вроде бы все.

— Как думаешь, доплывут? — спрашиваю я у Игоря.

— По идее все должны доплыть. Вода уже достаточно тёплая, а расстояние тут не более двухсот метров. И вообще, это не наши проблемы.

— Ты уверен, что не наши? — спросила я шёпотом, чтобы мой вопрос не могли услышать караванщики.

— Хорошо, наши, — шёпотом же ответил мне Игорь, — но мы ведь не боги, чтобы обо всех тут думать.

— Не боги, — согласилась я, — но думать обо всех нам надо привыкать уже сейчас.

Пока мы разбирались с незваными гостями, потерявший управление плот закрутило вокруг своё оси и начало сносить к правому берегу. Остановить вращение получилось быстро, но баркас, пришвартованный около переднего конца, сильно мешал управляться. Отпустить его на волю ни у кого мыслей не возникало — большая лодка стоит хороших денег. Но вот как его пришвартовать, чтобы не мешал управляться?

— А что если отбуксировать баркас к заднему концу плота и затащить носом на плот? — высказала я вслух неожиданно пришедшую в голову мысль.

— Нас же всего пятеро? — усомнился Игорь, — как же мы втащим наверх такую тяжесть?

— Он плоскодонный! Пригрузим корму и нос сам поднимется. Давай, по крайней мере, попробуем!

— А знаешь, может получиться.

Мы сложили на корме баркаса камни, груз, который везли с собой, дрова, вёсла. Нос слегка приподнялся. Маловато. И грузить больше нечем. Вокруг только вода. Гм. А чем вода не груз? Даёшь дифферент в корму! Начерпали несколько десятков вёдер забортной воды. Нос ещё приподнялся. Вот это уже совсем другое дело. С помощью "кошек" с привязанными к ним верёвками и шестов мы передвинули баркас к заднему концу плота и упёрли носом вдоль продольной оси. Перецепили верёвки, закрепив их за переднюю банку. Впряглись, потянули, и нос баркаса легко въехал на плот! И тут же упёрся. Небольшой киль под днищем всё-таки имелся. Но нас уже было не остановить. Окренивая баркас, просунули под его днище с каждой стороны от киля по короткой жерди. Потянули ещё раз. И затащили ещё на пару метров. Вычерпали из баркаса воду и разгрузили его корму. Она приподнялась, а нос придавил заднюю часть плота, заставив её немножко погрузиться. Решили попробовать направлять плот штатным рулём баркаса.

Попробовали — очень удобно. Теперь управлять движением плота может один человек! К этому времени уже рассвело, и я наконец-то озаботилась вытащить стрелы из бурки. Чтобы кто-либо из караванщиков случайно не обратил внимания на то, что их наконечники застряли в первом слое модифицированного войлока.

Почти весь день мы провели настороженно в ожидании возможной погони, но она так и не появилась. Возможно, это было связанно с тем, что хорошенько вздув нападавших, мы их всех отпустили восвояси. Что косвенно свидетельствовало о непричастности к этому нападению Пупсов. Они бы, скорее всего, повторили нападение днём, попытавшись, например, расстрелять нас из луков. При большом количестве постоянно маневрирующих лодок это могло получиться.

Движение на реке, по мере приближения к Ашаму становилось всё более оживлённым. Но приблизиться к нашему плоту ни одна лодка даже не пыталась. Скорее всего, причиной был изменившийся внешний вид нашего плавстредства. Дело в том, что со стороны казалось, будто это баркас толкал перед собой плот на манер буксира.

Эх, если бы на "буксире" стоял двигатель или, хотя бы дюжина здоровых мужиков имелась! Тогда бы мы до Ашама уже к вечеру добрались. Или ночью. А так (в пассивном режиме) мы плыли всю ночь и ещё половину следующего дня.

И вот, наконец, на тринадцатый день лета мы добрались до Ашама. Сразу направились к верфи. Если на реке мы впятером чувствовали себя на плоту достаточно вольготно, то в процессе причаливания сразу почувствовали, что для маневрирования в гавани нас явно недостаточно. Чуть не своротили один из причалов.

Оставив на плоту двух караванщиков в качестве охраны, мы вместе с третьим отправились разыскивать хозяина верфи. Это оказалось не менее сложной задачей, чем причаливание. Дело в том, что практически на всём пространстве кораблестроительного предприятия вовсю кипела работа. Одновременно строились четыре корабля. И если на крайнем стапельном месте рабочих было немного, то на остальных трёх было не протолкнуться. Похоже, выполнялся какой-то срочный заказ. Уж не Толик ли постарался? Надо будет уточнить аккуратненько. Наконец, не менее десятка раз выслушав "только что был здесь" и "пошёл туда", нам удалось его перехватить. Поздоровавшись и представив нас, караванщик объяснил ему, что мы пригнали с Запада хороший лес на продажу. И по нашему мнению его эти брёвна должны сильно заинтересовать.

Пошли смотреть. Увидев выступающие из воды брёвна, хозяин верфи рассмеялся и заявил, что мокрые дрова ему малоинтересны.

— А на нижний ряд брёвен ты не хочешь взглянуть? — поинтересовался Игорь. — Раз уж тебя всё равно от дела оторвали.

Корабельщик подошёл к торцу плота и посмотрел вниз сквозь прозрачную воду. Выражение его лица менялось на глазах.

— Это то, о чём я думаю? — спросил он у караванщиков.

— Оно самое.

— И они цельные?!

— Разумеется.

— И без дефектов?

— Ты нас что, за идиотов держишь? — обиделся караванщик. — Столько упираться и рисковать жизнью, чтобы тебе дефектные брёвна доставить?!

— Мужики, вы даже не представляете, что именно мне пригнали! Если это действительно так, то я вам за каждое бревно по золотому выплачу!

— Мы очень хорошо представляем себе, какую ценность представляют для верфи эти брёвна, — вмешался в разговор Игорь, опередив готового согласиться караванщика. — Поэтому собираемся получить за каждое из брёвен по полтора золотых. Разумеется, после того, как плот разберут, и ты лично осмотришь каждое бревно. Да, мокрые "дрова" мы готовы в этом случае уступить бесплатно.

Хозяин верфи немножко постоял в задумчивости, прошёл вдоль плота, замерив длину шагами. Удивился и перемерил ещё раз.

— Это без вершинной части? — уточнил он у Игоря.

— Ты не можешь на глаз определить диаметр верхнего отруба? — удивился Игорь. — Вода мешает? Разумеется, без вершинной части.

— О-хо-хо, — выдохнул, принявший решение кораблестроитель, — так уж и быть, беру всё по полтора золотых за каждое бревно. С учётом баркаса. Краденный ведь, небось?

— Нет, — не согласился Игорь. — Баркас трофейный. Мужики его сами рыбакам загонят. Хозяин верфи не стал больше торговаться:

— Ладно, будет вам по полтора золотых. Но только после того, как я осмотрю брёвна.

— До вечера успеешь осмотреть? — уточнил Игорь.

— Успею.

— Тогда за деньгами мы к вечеру подойдём. Заодно и покупателей баркаса приведём.

— Эй! — крикнул, одобрительно кивнувший Игорю хозяин верфи одному из пробегавших мимо рабочих, — собирай свою ватагу, перегоняйте плот к слипу, разбирайте его и вытаскивайте брёвна наверх. И поживее, я хочу на них по-светлому посмотреть!

— Мужики — обратился Игорь к караванщикам, когда они, забрав товар и пожитки, вышли за ворота. — Предлагаю разделить деньги следующим образом. Каждому из вас по одному золотому и три золотых мне с Таньей. Баркас продаёте знакомым рыбакам сами и деньги за него делите на троих. Устраивает такой расклад? Отлично. Тогда покажите мне, где тут приличный постоялый двор, и разбегаемся. Встретимся здесь вечером.

До постоялого двора оказалось недалеко. Хозяин — проныра ещё тот. Сдал нам на сутки просторную комнату с большой кроватью на втором этаже, уточнил, что именно приготовить на обед, а потом начал с вопросами приставать: откуда мол, путь держим, да надолго ли в Ашам пожаловали. Игорь приподнял его одной рукой за грудки и, прислонив к стене, объяснил, куда именно ему следует засунуть свои вопросы. Потом опустил на пол и, понизив голос до шёпота, велел сообщить в Тайную полицию, что прибыл человек от Хорста. Причём сделать это таким образом, чтобы ни одна живая душа ничего не заподозрила.

Хозяина постоялого двора как подменили. Сразу шёлковым стал. Глазки бегать перестали и улыбочка хитрая мгновенно пропала. Так же шёпотом поклялся, что всё будет исполнено в лучшем виде, после чего мгновенно исчез с глаз. Как будто его тут и не было. Только запах пота остался и влажное пятно на стене.

Да, похоже, что Тайную полицию тут крепко уважают. Мы осмотрели комнату. Первостепенное внимание я уделила кровати. Приподняла тюфяк. Ага, клопики тут имеются. И в изрядном количестве. Кто бы сомневался. Но я к этому готова. Достала из аптечки стеклянный пузырёк со стеклянной же притёртой пробкой и несколько раз капнула на нижнюю поверхность тюфяка маслянистой едко пахнущей жидкостью. На сутки этого хватит. А вот соседям я в эту ночь точно не стала бы завидовать.

Через полчаса, разложив вещи, мы закрыли комнату на ключ и спустились в трапезную. Перед этим Игорь заменил кинжал, который висел у него на поясе, на один из тех, что мы купили за хребтом, а меня попросил оставить свой в мешке с остальным холодным оружием.

В трапезной было немноголюдно. Мы устроились за столом, расположенным у стены в дальнем конце помещения. Еду нам подали незамедлительно. Быстро покончив с похлёбкой (так себе), мы приступили к очень неплохо приготовленному жаркому. Тут мы уже не торопились и успели вполне отдать ему должное, когда дверь отворилась, и в помещение вошёл неприметный человечек. Не высокий, но и не низкий. Пожалуй, всё-таки, немножко ниже среднего. Весь какой-то обычный. Посмотришь на такого, отведёшь взгляд и через минуту напрочь забудешь, как он выглядел. Оглядев зал, он уверенно направился к нашему столу. Присел, не спрашивая разрешения. И после небольшой паузы произнёс только одно слово:

— Слушаю.

— Здесь? — удивился Игорь, оглядывая помещение, в котором кроме нас находилось ещё семь человек. — Ты будешь слушать? Может быть, ты знаешь, куда и зачем посылали Хорста? Извини, но информация, которой мы располагаем, настолько важна, что предназначается только для ушей того, кто ставил задачу Хорсту.

— Хорошо, — согласился человечек, не поведя и бровью. — Пойдём.

После того как вышли на улицу на улицу, мы направились в противоположную от верфи сторону. Минут через двадцать, пройдя через половину города, вышли к длинному трёхэтажному каменному зданию. Внешне оно почти не отличалось от соседних домов. Разве что было выше на этаж и немного длиннее. Никаких тебе вывесок над дверью. Полиция же тайная. А вот за дверью обнаружилась парочка крепких плечистых мужичков. Наш сопровождающий бросил короткое:

— Со мной.

И мы беспрепятственно прошли через тамбур. В следующем помещении имелась дверь в коридор первого этажа и две лестницы: вверх и вниз. В этот момент я слегка напряглась, но расслабилась, когда мы повернули к той из них, которая вела наверх. Поднявшись по лестнице на второй этаж, прошли по узкому полутёмному коридору почти до самого конца и остановились около одной из дверей. Наш сопровождающий затейливо постучал, изобразив короткий отрывок какого-то ритма, почему-то напомнивший мне земную песню: "Наша служба и опасна и трудна". Не знаю, ассоциация это или действительно что-то очень похожее. Надо будет в дальнейшем выяснить, какие слова соответствуют этому ритму.

Дверь открыла миловидная женщина. Помещение, в которое мы вошли, скорее всего, являлось приёмной.

— Ваше оружие, — произнёс наш сопровождающий, обращаясь к Игорю.

Тот снял с пояса кинжал вместе с ножнами и протянул женщине. Она безмолвно приняла клинок и положила в сундук, который стоял в углу комнаты.

— Подождите здесь, — сопровождавший нас человек кивнул в сторону скамьи у противоположной стены и, обменявшись взглядами с женщиной, коротко постучал в дверь, расположенную справа от входа, дождался разрешающего отклика и вошёл, плотно прикрыв за собой массивную створку.

Ожидание продлилось несколько минут. Женщина присела за стол, на котором были разложены письменные принадлежности и, не обращая на нас ни малейшего внимания, углубилась в чтение какой-то бумаги.

Наконец дверь отворилась, и нас пригласили войти.

— Второй заместитель начальника Корпуса тайной полиции советник I класса, — отрекомендовался сидевший в кресле за массивным столом пожилой осанистый мужчина с большими чёрными усами на широком лице. — Это я посылал Хорста на ту сторону. Игор и Танья, если не ошибаюсь? Хорст сообщил мне ваши приметы. Присаживайтесь к столу. Можете называть меня Тет.

В глазах советника плавала глубоко запрятанная смешинка. Я сразу почувствовала, что он полностью владеет ситуацией и настроен к нам вполне доброжелательно.

Игорь коротко рассказал о поведении Кена во время путешествия через хребет. Дойдя в своём рассказе до подслушанного мной разговора, прервал своё повествование, заявив, что дальше (во избежание неточностей) лучше будет продолжить мне.

Я объяснила, что мне были слышны только те слова, которые были обращены к Кену. Привела их дословно, сохранив авторские интонации.

— Значит, десятый летний день и триста отборных копейщиков в тяжёлой броне, — задумчиво повторил советник, — и о дальнейшем будет договариваться с Пупсом старшим. Уже на этой стороне, надо понимать. Благодарю вас, ребята. Это очень ценная информация. Вы узнали намного больше, чем входило в задачу Хорста. А с кем именно разговаривал Кен де Пупс, у вас нет никаких соображений? Не мог это быть тамошний градоначальник?

— Не мог, — вклинился в разговор Игорь, — у него в это время Панас находился. Утверждает, что тот за время, которое он там был, никуда не выходил. Да и не его это уровень.

— Почему ты думаешь, что не его?

— Больно уж маленький у него в подчинении городок. Не набрать там подобного отряда. И в окрестностях не набрать. А в разговоре, насколько я понял, речь идёт о слаженном и хорошо вооружённом подразделении, которое может себе позволить только крупный владетель. Осмелюсь предположить, что даже более могущественный, чем Пупсы.

— Из чего это следует?

— Он принимал окончательное решение и назначал время в директивном порядке. Это выглядело так, что другие будут подстраиваться под него, а не наоборот. Да и с Кеном вёл себя хамовато.

— Логично мыслишь. Что дальше было?

Игорь очень коротко описал дальнейшие события.

— Значит, точно вы не можете утверждать, что ущелье было перекрыто отрядом Пупса старшего? Только предполагаете?

— Да, у нас есть только предположения. Но сделанные с очень большой степенью уверенности. Оно ведь действительно было перекрыто?

— Было, — не стал спорить Тет. — Целых семь дней вас там поджидали. Потом ушли.

— Если не секрет, как вы об этом узнали? — полюбопытствовал Игорь.

— От Хорста, разумеется. Он по зеркальной связи присылал сообщения.

— А что это за связь такая? Никогда не слышал.

— Вообще-то, это секретная разработка. Но вам я могу о ней рассказать. На холме устанавливается вышка. На её верхней площадке монтируется большое вогнутое зеркало и линза. С помощью них лучи Анда концентрируются в пучок и посылаются к другой вышке. Путём сдвигания луча немного в сторону и возвращения назад сигнальщики передают кодированные сигналы от одной вышки к другой по цепочке. Очень быстрый вид связи, но доступен только в хорошую погоду. А теперь расскажите о себе. Кто вы такие и каким образом оказались перед ущельем перед прохождением по нему каравана?

Я повторила легенду, придуманную для Панаса. Добавила, что возле ущелья оказались совершенно случайно. Преследовали козла, и он завёл нас в него. В этот момент мы даже не подозревали, что это проход на ту сторону. Поэтому внутрь хребта не пошли и вернулись обратно. Хорст вышел к нам, когда козлятина уже дожаривалась.

— А почему согласились на его предложение?

— Тут сразу несколько причин совпало, — вновь вступил в разговор Игорь. — Мы никуда не торопились. Планировали заготовить побольше мяса и, реализовав часть, закупить ячменя на зиму. А тут нам предлагают заработать те же деньги другим, более интересным способом. С той стороны хребта мы никогда не бывали, и посмотреть новые места было любопытно. Заодно и узнать где проход находится. Такие знания никогда лишними не бывают.

— Иногда лишняя информация бывает смертельно опасной — усмехнулся советник.

— Это точно, на собственном опыте убедились. Но мы с Таньей не из трусливых. И это было не первое опасное путешествие в нашей жизни.

— Это все причины?

— Нет, — очень натурально смутился Игорь. — Была ещё одна. Мы раньше никогда не пересекались с Тайной полицией Галинии, но слышали о ней много. И посчитали, что хороший контакт с этой могущественной организацией нам точно не помещает.

— Логично. А закрепить этот контакт нет желания?

— Вы нам работу предлагаете?

— Скажу так — это вынужденная мера. Обычно мы никого со стороны не берём. Только тех, о ком всё с самого детства известно. Но так получилось, что вы оба теперь носители чрезвычайно секретной информации. И у меня имеется только два пути: прикопать вас по-тихому, или брать в организацию. Мне больше нравится второй вариант.

— Нам тоже.

— Значит, договорились. В штат, на время испытательного срока, я вас оформлять не буду, для начала поработаете специальными агентами на разовых заданиях. Вне штата, но с пайзцами — это пластинки такие, знак принадлежности к Тайной полиции, и с половинным денежным содержанием. Кстати, деньгами на снятие жилья располагаете?

— В данный момент нет, но вечером с нами рассчитаются за плот, а потом хабар реализуем. И тогда можно будет не только снять, но и купить домик.

— Это хорошо, одной проблемой меньше. А что хоть вы притащили с той стороны?

— Оружие. Сабли и кинжалы.

— Зачем?! В Ашаме этого добра навалом. Иногда попадаются очень приличные экземпляры.

— Очень приличные — может быть, но такого как мы привезли, на Восточном побережье не делают. Только за хребтом, да и там оно является большой редкостью, которая мало кому по карману.

— Покажите!

— Один из кинжалов в сундуке за дверью.

— Пит, — обратился советник к человеку, который нас привёл, — принеси!

Надо же, он оказывается всё это время тут сидел, около двери! Вот это талант оставаться незаметным! Я, в принципе, так тоже смогла бы. Но меня этому специально учили. Гм, а его ведь тоже. Всё время забываю, что местные профессионалы нам во многом почти не уступают.

Тем временем Пит, неслышно появившись около стола (как будто из воздуха соткался), протянул советнику кинжал, не вынимая его из ножен. Молодец всё-таки Игорь, что заменил свой кинжал на "забугорный". Иначе мы бы тут вчистую засыпались. По тому, как хозяин кабинета осматривал кинжал, сразу было видно знатока оружия. Придирчиво осмотрел простые (без украшений камнями и драгметаллами) ножны. Несколько раз вытащил из них клинок до половины длины и лёгким движением пальца вбросил обратно. Достал полностью. Несколько раз перекинул в руках, пробуя разные хваты. Покачиванием на пальце оценил балансировку. И только после всего этого начал осматривать клинок. Постучал ногтем, прислушиваясь к тональности звука, срезал заусенец, подошёл к окну и несколько раз царапнул кончиком по стеклу. Попробовал изогнуть лезвие.

— Да, — согласился он с Игорем, неохотно возвращая ему кинжал. — Такого оружия тут нет.

— Оставьте себе, — предложил Игорь, придвигая кинжал по столу обратно к советнику. Вижу же, что понравился. У меня ещё есть.

— Благодарю, — было видно, что советник искренне рад подарку, — Пит, сходи, получи на них пайзцы, зарегистрируй их и принеси сюда. Серебряные, с песцом.

Советник на несколько секунд задумался, а потом обратился к нам:

— Оружие вы привезли особое, ценное, но самим вам его быстро реализовать за достойную цену будет сложно. Поэтому сделаем так. Тащите его завтра с утра сюда, а я оповещу верхний эшелон Тайной полиции, Дворцовой стражи и Корпуса морской стражи. Там есть ценители, для которых несколько золотых погоды не делают. Сколько там всего предметов?

— Пять сабель и кинжал. Кроме этого есть ещё два кинжала, но их мы продавать не будем — для себя брали.

— Это святое. Просто не берите их завтра с собой. А шесть предметов разойдутся быстро. И ещё, мой вам совет. За кинжал, если он не хуже этого, просите не меньше четырёх золотых. А сабли, скорее всего, должны стоить ещё дороже.

В кабинете неслышно возник Пит. Вручил нам пайзцы — толстые серебряные пластинки восемь на два с половиной сантиметра с барельефом северного лиса на одной стороне и надписью "Тайная полиция", выдавленной с другой стороны. Под надписью был выдавлен двузначный номер. Восемьдесят шесть у Игоря и восемьдесят семь у меня. В пяти миллиметрах от одного из концов пластинки просверлено круглое отверстие для шнурка или цепочки.

— На время испытательного срока я назначаю Пита вашим куратором, — продолжил советник, когда мы рассмотрели пайзцы. Завтра, после того как реализуете оружие, он поможет вам решить вопрос с жильём, а потом будет вводить в курс дел. Начнете с зеркальной связи — вы ведь оба грамотные? Потом освоите делопроизводство, разберётесь с инструкциями. Пока — до уровня "секретно" включительно. Специальные задания будете получать от меня. Всё, до завтра свободны. Завтра определяетесь с жильём и бытом, а с послезавтрашнего дня приступаете к работе. Вопросы есть? Молодцы, вижу, что их у вас ворох и маленькая тележка, но понимаете, что большая часть из них находится в компетенции Пита.

— Пит, проводи молодёжь до выхода и возвращайся.

* * *

После возвращения Пита в кабинете советника произошёл краткий обмен мнениями.

— Как считаешь, можно им верить? — спросил советник, указав глазами на стул, присаживайся, мол.

— Смотря в чём. — Пит уселся напротив стола и посмотрел советнику прямо в глаза. — Всё, что касается их похода за хребет — правда. Тут можно не сомневаться. И что им не просто интересно, а действительно хочется поработать в Тайной полиции — тоже правда. А вот там, где она насчёт их происхождения рассказывала — похоже, вымысел. Фантазирует девочка. Там что-то другое было. Но аналогичного уровня — ребятки точно не из простолюдинов.

— Это как раз не страшно, — советник откинулся в кресле и побарабанил по столу пальцами. — Мне по большому счёту всё равно, кем были их родители и где именно они родились. Что они не местные — и так понятно. Главное, что меня интересовало — действительно ли их встреча с Хорстом была случайной. Не подставили ли их ему.

— Нет, тут всё чисто, — уверенно ответил Пит. — Хорст узнал о том, кто именно идёт в караване за сутки до их встречи. И ни с кем этой информацией не делился. Решение направить кого-нибудь вместо себя он принял сам.

— Ещё один вопрос. Каково твоё мнение об уровне этих ребят? Потянут они?

— Вполне, — Пит на секунду задумался. — Мне понравилось, как они движутся. Пока не разобрался, врождённые это умения или приобретённые, но, в любом случае, ребятишек лучше иметь на своей стороне.

— Вот и подготовь их к работе. А где именно этих ребят лучше использовать в дальнейшем, я подумаю. Больно уж фактура редкая.

* * *

Выйдя на улицу, мы поспешили на верфь, так как вечер уже наступил. По дороге я спросил Таню о её ощущениях. Не раскололи ли нас.

— Честно не знаю, — немного подумав, ответила моя спутница. — У меня, поначалу, вообще сложилось впечатление, что этот советник знает, с кем имеет дело. Потом, по ходу разговора, оно дезавуировалось. Особенно в тот момент, когда он кинжал рассматривал. Такое не сыграешь. Ему действительно понравился этот клинок.

— Что неудивительно. Я специально именно этот с собой взял. Он куда более органичен, чем те, которые для нас изготовил Стёпа. По свойствам этот кинжал уступает нашим, разумеется, но для этого времени он совершенен.

— Может быть и так, но всё равно разговор очень странным получился. От Пита настороженностью веяло, хоть по его лицу это и не заметно, а настрой советника мне показался очень уж доброжелательным. Странно это. И своё полное имя он не назвал. С посторонними людьми сразу на "ты"? При его-то уровне? Кстати, ты обратил внимание, как незаметно перемещается Пит?

— А что ты хотела? Он профи. Нас с тобой десять лет готовили, а он, может быть, уже все двадцать в Тайной полиции.

— Возможно. И мне показалось, что он не поверил моей легенде.

— Это как раз нормально. Старую легенду мы долго готовили и обкатывали. А эту ты сымпровизировала. Но главное даже не в этом.

— А в чём?

— Не похожи мы с тобой на влюблённую парочку. Ты видела, как Стёпа с Леной себя вели? Взгляды, дыхание, как-бы случайные прикосновения. У нас с тобой ничего подобного нет. Напарники, да и только.

— Ты уверен?

— Да, а что это не так?

— Понимаешь, Игорь, я вижу, как ты на меня смотришь. И чувствую, всё, что ты при этом ощущаешь. Так уж я устроена. Это ещё не любовь, разумеется, но уже далеко и не дружба.

— А ты?

— Что я?

— Как ты ко мне относишься?

— Да примерно так же, глупый! Просто, пока вокруг нас всё время были люди, я сдерживалась.

— А сейчас?

— Сейчас пора выкинуть из головы всякие глупости — мы уже пришли.

На верфи нас ждали. Брёвна были осмотрены и признаны идеальными, поэтому расчёт был произведён сразу. На прощание хозяин верфи сказал, что если мы в будущем сможем ещё раз подкинуть ему подобный лес, идеально подходящий для килей больших кораблей, то он готов принять значительно больший объём. Я ответил, что наверняка утверждать пока не могу, но вполне возможно подобная оказия в ближайшее время представится. Заодно поинтересовался, для кого строятся корабли, вокруг которых народ так и шуршит. Он поведал о новом перспективном заказчике по имени Анатоль, заказавшем сразу три бригантины и интересовавшимся возможностью строительства больших кораблей.

Всё ясно, значит, Толик уже тут отметился. Я спросил, когда этот заказчик появится снова. Чтобы уточнить потребные объёмы. Надо ведь было как-то залегендировать встречу. Хозяин верфи сказал, что ближе к осени. Хочет забрать корабли до начала периода осенних штормов. Отлично. Значит, скоро увидимся. Интересно, Стёпа тоже уже добрался до столицы или ещё в пути?

На постоялый двор мы вернулись, когда уже темнело. По пути к нам дважды пытались домогаться, и мне пришлось немножко помахать руками и ногами, сломав пару носов, три руки и неуточнённое количество рёбер. Столица называется! Уличное освещение вообще отсутствует, и ничего похожего на городовых не наблюдается. Как они тут живут?

Поужинав, я уточнил у стряпухи насчёт удобств. Как и следовало ожидать, они оказались на улице, но в качестве бонуса обнаружилось некое подобие баньки, где можно было помыться. Пара серебряных монет и интонационно выделенное доброе слово обеспечили нам достаточный объём горячей воды и уединение. Когда, помывшись, мы добрались, наконец, до кровати, уже стояла глубокая ночь.

— Тань, ты ведь так и не ответила, как относишься ко мне? — спросил я, блаженно растянувшись на чистой простыне.

— Ох, какие же вы мужики непонятливые, — прошептала она, наваливаясь сверху и затыкая мне рот страстным поцелуем.

У молодости есть много быстро проходящих недостатков, но одно неоспоримое преимущество: заснув уже после рассвета выжатыми досуха, через пару часов мы были на ногах, свежие как огурчики. Может быть, немножко бледнее обычного и чуть-чуть рассеянные, но заметить это отличие мог бы только хорошо знавший нас человек. А для всех остальных мы выглядели абсолютно нормально. Почти для всех. Пит, встретивший нас у дверей Тайной полиции, еле заметно усмехнулся, но говорить ничего не стал.

И повёл нас в соседнее двухэтажное здание, над дверью в которое имелась вывеска с двумя скрещёнными саблями. Оружейная лавка. И не абы-какая, а лучшая в городе. Мы прошли через торговый зал, со стенами увешанными разнообразным холодным оружием и сквозь узкий дверной проём, проникли в прилегающее к нему помещение, меблированное одиноким столом, диванчиком и креслами, в которых расположились несколько представительных джентльменов. По их манерам, покрою одежды и выражению лиц с первого взгляда можно было определить птиц высокого полёта. Трое, судя по выправке, офицеры Корпуса Морской стражи, вон тот франт — скорее всего из дворцовой стражи, а этот пожилой дядечка явно из Тайной полиции. Вслед за нами вошли хозяин лавки и седовласый дедушка, приглашённый в качестве консультанта. Я сразу обратил внимание на его широкие плечи и почти квадратные ладони со следами давнишних ожогов. Кузнец.

Пит легонько подтолкнул меня, кивнув на стол. Я выложил принесённое оружие и отступил в сторону. Покупатели сгрудились вокруг стола, но руками пока ничего не трогали. Дедок преобразился на глазах, скинув, по меньшей мере, лет десять. Он брал в руки каждый из предметов по очереди, рассматривал его, почти вплотную приближая к глазам, разве что не обнюхивал. А потом называл мастера, изготовившего клинок, его особенности и примерное время создания. В некоторых случаях называл заказчика или владельцев. А в конце сообщал ориентировочную стоимость.

Пит, отведя меня в сторону, намекнул, что хозяина лавки, пригласившего этого специалиста, и самого дедка следует отблагодарить. После окончания торгов, когда все разойдутся. Между тем дед закончил давать пояснения и покупатели, наконец, получили доступ к оружию. Осматривали, проверяли, как сидит в руке. Мы с Таней на всякий случай отодвинулись подальше — некоторые махи со стороны выглядели чересчур опасными. Но поскольку случайных людей в помещении не было, обошлось без травм.

Когда все определились, что интересно, без споров и попыток взвинтить цену, характерных для земных аукционов, пришла пора расчётов. И тут я был удивлён тем, что никто даже не пытался торговаться, отдавая за оружие на один-два золотых больше тех цифр, которые называл приглашённый специалист. Когда все разошлись, я вручил хозяину лавки и дедку по две золотые монеты. После этого наша чистая выручка составила тридцать семь золотых монет. Неплохой бизнес! Первоначально я рассчитывал на вдвое меньшую сумму. Теперь можно и жильё подыскивать.

Этот процесс также оказался на удивление быстрым. Пит уточнил, что именно мы хотим и в каком районе. Я сказал, что нам требуется небольшой двухэтажный дом, отдельно стоящий, но не совсем на отшибе и, по возможности, окружённый забором. Банька желательна, колодец, погреб, дровяной сарай. Район не принципиален, но лучше поближе к порту. И чтобы от конторы недалеко.

Пит, выслушав список пожеланий, хмыкнул и задал только один вопрос:

— Все вырученные за хабар деньги вбухать собираетесь?

— Нет, — усмехнулся я ему в ответ, — половину.

— Тогда пошли.

И привёл нас сразу в нужное место. Так, что даже выбирать ничего не потребовалось. Крайний дом на припортовой улице. От соседнего отстоит метров на пятнадцать. Рубленный из брёвен на ленточном каменном фундаменте двухэтажный дом (второй этаж мансардный) имел размер шесть с половиной на восемь метров, и был окружён сплошным дощатым забором двухметровой высоты. Участок совсем небольшой, около четырёх соток, но полностью обустроен: банька, колодец, несколько сараев. Даже крохотный огородик с южной стороны имеется. В доме на отдельном фундаменте поставлена дровяная печь с плитой, в комнатах имеется простая, но удобная мебель, внизу большой погреб. Полы дощатые, относительно чистые, застланы половичками. Окна небольшие, но двустворчатые и с двойным остеклением. Кровля черепичная. Лучшего и желать нечего. И обошлось нам это удовольствие всего в двадцать золотых.

— Сегодня обустраивайтесь, — сказал Пит когда, завершив сделку с бывшим хозяином дома, мы вышли на улицу. — А завтра с утра жду вас по известному адресу. Буду вводить в курс дел.

* * *

В этот же день состоялся короткий диалог между двумя советниками:

— Приветствую, Мей! Как тебе моё новое приобретение?

— Добрый день, Тет! Игор и Танья? Посмотрел на них сегодня. Очень даже перспективные ребятишки. Мои их профукали, так что у себя регистрировать не буду. Как планируешь использовать?

— Сначала на оперативной работе, а там видно будет.

— У меня тут купец интересный объявился. Анатоль. Похоже, что где-то месторождение золота обнаружил. К осени должен опять нагрянуть, чтобы забрать свой заказ на верфи. Ты сведи с ним своих ребятишек. Пусть аккуратно объяснят ему, что золото в Галинии — это исключительно королевская прерогатива. И реализовать золотой песок разрешается только одним путём — обменивая по специальному курсу на монеты в казначействе.

— Анатоль, говоришь? — советник усмехнулся в усы, — Сделаем в лучшем виде!

Часть 5. Первые итоги

Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага.

Лао-Цзы

К Хелемскому заливу наши бригантины, под самую палубу гружённые зерном и фруктами и бочками с вином, вышли на двадцать пятый летний день. Перед этим мы с Леной размышляли над дилеммой: идти сразу в Ашам, или сначала зайти на остров и посетить Юкол. В конце концов, решили, что до конца лета ещё целых восемь дней, и Ашам от нас никуда не денется. Всё равно у нас сейчас не хватит людей, чтобы сформировать три дополнительных экипажа. Не в Ашаме ведь их набирать. И пошли на остров.

Две бригантины ошвартовались у причалов Морана, а та, на которой мы находились на протяжении всего пути и знали каждый закуток, подошла к причальной стенке фактории. С каждой из них разгрузили не более трети от имеющегося на борту товара. Выгружаемое в амбары фактории, предназначались на продажу, а то, что шло на склады Морана — для своих. Часть фруктов была тут же поделена между членами экипажей, в качестве натуральной доли вознаграждения. Всё остальное было выплачено деньгами. Процентов на тридцать больше, чем у Морана выходило в удачные годы. Зерно (рожь) сложили в амбары. Чтобы зимой не требовалось покупать, а можно было пользоваться своим. Так на круг намного дешевле. Бочки с вином скатили в винный погреб.

По окончании разгрузки экипажи двух бригантин распустили на шесть дней, остававшихся до рейса в Ашам. Всем было наказано переговорить с друзьями и знакомыми на предмет их вербовки в экипажи кораблей, которые планировалось "арендовать" в Галинии.

Экипаж третьей бригантины, отправлявшейся на север, после разгрузки одной трети товаров и загрузки на её место репы, закупленной мной прямо на острове, тоже получил свою долю, но на берег был отпущен только до утра. После этого Моран занялся важным делом — пригласил несколько своих приятелей на дегустацию вина. Капитанами на новые корабли абы кого не поставишь. Тут нужны не просто проверенные люди, пользующиеся среди рядовых пиратов авторитетом, но и хорошо понимающие, что своим выдвижением и ростом благосостояния обязаны исключительно ему. Сделать это надо было очень тонко, чтобы ни у кого из крупных владетелей не возникло подозрений о резком укреплении Морана.

Мы с Леной освободились только вечером. И сразу направились домой. Помыться горячей водой, улечься на чистые простыни в кровать, которая не раскачивается — чего ещё можно желать после долго плавания?

А утром опять в море. На этот раз мы полдня держали курс на северо-восток, огибая остров по течению, потом ещё двое суток двигались на северо-запад. В устье Юкола вошли, когда Анд уже клонился к горизонту. На причале нас поджидали давешний дедок, несколько плечистых китобоев и восемь наших золотодобытчиков. По-светлому разгрузились и обговорили с местными, наименование и количество товаров для обмена.

Пока мы с Леной всем этим занимались, Моран с золотодобытчиками загрузили в шлюпку пяток двадцатилитровых бочонков из-под лимонов и отправились вверх по течению. Вернулись они уже затемно, когда большая часть команды улеглась спать. Стараясь не шуметь, закатили бочонки на палубу и убрали с глаз долой в каюту Морана.

Утром началась погрузка. В этот раз кроме ворвани, спермацета и китового уса мы загрузили большое количество сушёных грибов и свежих ягод. Официально наши золотодобытчики занимались именно их заготовкой. Амбры для меня приготовили больше шести килограммов. Вот как её везти? Крыша ведь съедет от этого запаха! Пришлось упаковать в небольшой бочонок и плотно законопатить.

Расставание с местными получилось скомканным, так как мы очень торопились (до конца лета оставалось всего четыре дня), но обе стороны почувствовали, что ледок, проглядывавший в глазах некоторых китобоев и части пиратов при нашей первой встрече, растаял окончательно. Мы сделали всё, чтобы в дальнейшем нас тут не просто ждали с нетерпением, но и встречали по-соседски. Доверие, оно дорогого стоит. Особенно, когда оно подкреплено взаимной выгодой.

Три дня пути до острова пролетели незаметно. Зашли мы туда только на несколько часов. Пока мы руководили выгрузкой спермацета (Лена убедила меня организовать на острове небольшой свечной заводик), Моран разбирался с кандидатами (которых оказалось неожиданно много) в экипажи "арендованных" мной кораблей. Мы были готовы взять полтораста человек (больше на трёх бригантинах было не увезти), а прельстившихся служить под началом Морана набралось вдвое больше. Пираты свыше денег ценят только удачу. В данном случае сработали оба фактора. Даже и не знаю, который из них в большей степени. Скорее всего, на решение многих из них повлияли рассказы о Ленином общении с Морской Владычицей.

Отказать людям при таком раскладе — оттолкнуть их от себя. Многие и озлобиться могут. Поэтому он пообещал всем тем, кого не смог взять сегодня, что, будучи в Ашаме, попробует выцарапать под них хотя бы один корабль дополнительно. А если сейчас не выйдет, то надо будет подождать до лета. Но в перспективе он готов взять под себя всех.

В море мы вышли поздним вечером и на рассвете последнего летнего дня подошли к устью Хелема. Как и в прошлый раз нас встретили две ладьи Корпуса морской стражи. В этот раз дежурил тот же сотник, что и во время нашего предыдущего захода. Меня он узнал и не стал подниматься на палубу. Но поинтересовался, куда мы везём столько народу. Я объяснил, что на верфи меня ожидают три новых корабля, и я взял с собой экипажи для их перегонки. Объяснение его удовлетворило и ладья, отвалив от нашего борта, ушла вперёд. Вторая пристроилась за ней следом. Я в очередной раз оценил, насколько быстро перемещаются эти судёнышки. И прикинул, что их можно в дальнейшем использовать для доставки небольших партий товаров по рекам.

* * *

Утром нас разбудил условный стук в дверь. Одеваясь на ходу, я скатился вниз по лестнице и впустил Пита.

— Собирайтесь ребята. Купец, о котором вас предупреждали, уже входит в гавань. Вон, — он показал в окно, — видишь те три бригантины?

— Вижу. Не волнуйся, успеем.

Бритьё и завтрак на сегодня отменяются. Это не страшно — тут даже многодневной щетиной никого не удивишь. Кусочек ячменной лепёшки в зубы (чтобы желудок самоедством не занимался) и вперёд. Говорят, что женщины долго собираются. Может быть, где-то это и так, но к Тане это утверждение ни в коей мере не относится. Она на улицу быстрее меня выскочила. И когда только причесаться умудрилась?

По-хорошему нам можно особенно не торопиться. Швартовка трёх кораблей в тесной гавани — не пятиминутное дело. Поэтому сразу на причал мы не пошли. Остановились у крайнего пакгауза и наблюдали. Я высматривал на палубах молодого черноволосого южанина, поэтому не сразу отреагировал на роскошную блондинку, уверенно расположившуюся на шканцах бригантины, которую в этот момент подтягивали к причалу. Но подсознание зафиксировало явное несоответствие (женщина на корабле!) и выдало соответствующую команду. Вглядевшись, я легонько пихнул Таню локтем:

— Смотри, вон там — Ленка!

— Точно! Погоди, так получается, что нам поручили с Толиком познакомиться!

— Значит, с Толиком. Как я сразу не сообразил, что приметы совпадают? Вон, кстати и он на шкафуте.

— Как считаешь, нас случайно к нему подослали или намерено?

— Не знаю, Тань, случайностей вообще не бывает, в жизни взаимосвязано абсолютно всё, но мне кажется, что сейчас это получилось в наших интересах. А значит, надо выжать из ситуации максимум. Пошли "знакомиться"?

— Давай лучше сначала я одна пойду. Это будет естественнее выглядеть. А потом уже позову тебя. Или, наоборот, их сюда приведу.

* * *

На протяжении всего маневрирования при швартовке в Ашаме я, заняв место, с которого открывался максимальный обзор, вглядывалась в людей на причалах, высматривая Стёпу. Так и не найдя его, спустилась на причал и нос к носу столкнулась с Таней, делавшей вид, что впервые меня видит.

"Познакомились" и разговорились. Когда отошли в сторону (подальше от чужих ушей), я спросила, знает ли она хоть что-нибудь о Стёпе. К сожалению, ей тоже о нём ничего не известно. Неужели Степан до сих пор сюда не добрался? Таня попросила меня позвать Толика, который уже заметил её, но продолжал сновать как челнок между кораблями и купцами на причалах. Я махнула ему рукой — иди, мол, сюда. Подойдя, Толик начал объяснять, что сейчас он слишком занят и предлагает пообщаться ближе к вечеру, когда немного освободится. Я думала, что Таня согласиться, но она заявила, что дело не терпит отлагательств. Пообщаться в спокойной обстановке можно будет и вечером, а сейчас ему обязательно нужно коротко переговорить с Игорем, ждущим у крайнего пакгауза.

Раз нужно, значит, нужно. По Толику было видно, что он крайне недоволен, но настаивать на своём не стал и пошёл с нами. Поздоровавшись с Игорем, он сразу взял быка за рога и принялся выяснять: что, мол, за спешка такая?

— Мил человек, это ведь ты притаранил сюда золотой песок и сейчас его реализовать собираешься, — с места в карьер ошарашил его Игорь.

— А ты откуда знаешь? — сказать, что Толик обалдел от услышанного, это всё равно, что ничего не сказать. Парень испытал шок.

— Работа у меня такая, — мило улыбнулся Игорь.

— И где ты теперь работаешь? — на автомате выдохнул Толик.

— В Тайной полиции, — улыбка Игоря стала ещё шире. — И пришёл сюда, чтобы объяснить тебе дуболому, что в столице Галинии реализовывать золотой песок надо через Казначейство. И никак иначе.

— Да кто меня туда пустит?

— Со мной пустят.

— Это меняет дело, — чувствовалось, что Толик начинает приходить в себя, — полчаса можете подождать? Мне тут разгрузку организовать надо.

— Подождём. Мы пока вон в том трактире перекусим.

Я пошла завтракать вместе с ребятами. В трактире по причине раннего утра мы оказались единственными посетителями, и можно было поговорить, не опасаясь чужих ушей. Они кратко рассказали о своих приключениях, а я рассказала о наших. В том числе и о ближайших планах. Лето заканчивалось прямо сегодня. Буквально через несколько дней начнутся осенние шторма. Поэтому нам нужно как можно быстрее закончить свои дела и сматываться восвояси. Когда Игорь вышел по какой-то надобности, я спросила у Тани, что между ними происходит. Выяснилось, что всё у них произошло ещё три недели назад и с тех пор они уже не изображают супружеские отношения, а фактически живут как муж и жена.

— И как тебе супружеская жизнь?

Отвечать вслух Таня ничего не стала. Просто сыто зажмурилась, как кошка, только что уговорившая целую тарелку сметаны. И меня накрыло таким водопадом чувств! Умеет подруга напрямую объяснять то, что заведомо практически невозможно выразить словами.

Минут через пятьдесят (за полчаса ему нипочём было не управиться) к трактиру подошёл Толик, сопровождающий тележку, которую катили двое здоровенных мужиков. На тележке в гордом одиночестве расположился один бочонок.

Далее мы вчетвером шли впереди, переговариваясь о мелочах, а драгоценный груз трясся по булыжной мостовой в нескольких метрах позади. Идти нам пришлось чуть меньше часа, так как казначейство располагалось на противоположном конце города. Каменный забор, который окружал здания казначейства по периметру, одной стороной примыкал к пустырю, окружающему королевский дворец.

Подойдя к воротам, Игорь постучал и, предъявив выглянувшему в приоткрывшееся окошечко стражнику какую-то пластинку, шепнул ему несколько слов. Ворота отворились и нас пропустили внутрь. За забором располагались четыре здания. Ближнее, высотой в два этажа, скорее всего административное. Немного дальше находились цеха: три одноэтажных постройки, насколько я поняла, представлявшие собой механическую мастерскую, амальгационное и плавильное производства.

Мы направились к административному зданию. Здесь процедура повторилась, но дверь нам открыли не сразу. Ждали казначея. Вот когда он изволил спуститься вниз, самолично убедился, что его беспокоят не из-за ерунды какой-нибудь, а по государственному делу, нас впустили-таки внутрь. Четверых. Тележка в дверь не проходила, поэтому пришлось её вместе с грузчиками отправить обратно, а бочонок катить по полу самостоятельно.

— Ну что, много тут у вас золотого песку? — спросил казначей у Толика, пнув ногой по установленному посреди комнаты бочонку. Тот даже не шевельнулся. — Гм, похоже, что изрядно. Открывайте.

Толик подцепил кончиком своего кинжала верёвку, которая была вставлена в качестве уплотнителя, выдернул её и снял крышку. Бочонок был заполнен золотым песком до самого верха.

— Ну-ка посмотрим, — казначей зачерпнул из бочонка меркой, аккуратно срезал ножом горку, поставил мерку на весы и уравновесил чаши гирьками. — Очень даже неплохо. Тут золота больше половины.

Немножко посчитал, шевеля губами, подумал, глядя на бочонок, ещё раз попытался сосчитать. Толик, точно знавший, сколько именно золота он привёз, так как не поленился заранее измерить объём бочонка и насыпную массу песка, скромно помалкивал.

— Ладно, — принял, наконец, решение казначей, — придётся объём измерить.

— Измеряйте, согласился Толик.

Казначей позвал двух помощников, и они сноровисто перемерили объём, пересыпая золотой песок из бочонка с помощью мерной ёмкости. Вытрусив из бочонка последние крупинки драгоценной руды, он ещё раз измерил насыпную массу, опять что-то посчитал и, определившись с количеством, заявил:

— Тысяча золотых за всё вас устроит?

— Вы что, совсем не заинтересованы в дальнейших поставках? — очень натурально удивился Толик.

— А это разве не всё?!

— Это одна пятая от первой партии!

Казначей упал в кресло, и некоторое время ловил воздух ртом как рыба, которую вытащили на воздух.

— И когда вы можете привезти ещё четыре бочонка?

— Завтра с утра, — Толик оценивающе посмотрел на выпавшего в осадок казначея (выдержит ли), сделал небольшую паузу и добил, — если договоримся о разумной цене, то на следующий год партию можно будет удвоить или утроить.

На этот раз пауза держалась около минуты. Когда казначей собрался, наконец, с мыслями, то попросил нас подождать около получаса — ему, мол, надо посоветоваться. И убежал.

— Куда это он намылился? — задал риторический вопрос Толик.

— Известно куда, к министру финансов побежал, — просветил его Игорь. — Он тут недалеко живёт. А ты жук! Юкон раскопал?

— Юкол. На следующий год планирую там форт поставить.

Вернулся казначей даже раньше, чем через полчаса. И не один, а с министром финансов. Перешли на второй этаж в комнату, оборудованную большим столом. Уселись. С одной стороны министр финансов с казначеем, а с другой я с напарником. Таня с Игорем в сторонке на диванчике пристроились. Министр этому не препятствовал. Понимал, что иначе нельзя — Тайная полиция просто обязана быть в курсе подобных договорённостей.

— Ну что, молодые люди, — обратился он к нам с Толиком, — зачем вам столько денег?

— Бизнес расширяем, — пояснил Толик. — Корабли приобретаем, фактории строим.

— А чем торгуете? Есть какая-либо специализация?

— Нет, — улыбнулся Толик, — мы всеядные. Прошлый раз ворвань, спермацет и китовый ус привезли, а промтовары забрали. Сейчас привезли фрукты, ягоды, очень приличное вино, рожь и малую толику золотого песка, а грузиться планируем мясом и ячменём.

— Это хорошее дело. Торговля у нас, мягко говоря, прихрамывает. А много ли у вас кораблей?

— Было три. Сейчас ещё три на местной верфи построили. И прикупить что-нибудь собираемся.

— Понятно. Документы у вас какие-либо имеются?

— А как же, — Толик передал свою верительную грамоту.

— Ну что ж, неплохо, — отметил министр, изучив документ. — Значит, на острове обосновались. Не обижают вас там?

— Да мы такие ребята, что сами кого угодно обидим, — Толик решил немножко прихвастнуть.

— Но-но, — приструнил его министр. — Не зарывайся, молодой человек. Сейчас-то ты не на острове.

— Да что вы? — притворно изумился мой напарник, — я вовсе не имел никого из вас в виду.

— Ладно, перейдём к делу, — произнёс министр, возвращая Толику бумаги. — У меня есть для вас деловое предложение. Я согласен брать у вас золотой песок по специальной цене — полторы тысячи золотых за бочонок. Но у меня есть несколько условий.

— Цена нас устраивает. Что за условия?

— Условие первое. Сейчас мы подпишем договор, в котором будет оговорены цена, регулярность и эксклюзивность поставок.

— Согласен. Поставки не менее одного раза и не более двух раз в год. По весу партий в данный момент точно определиться не могу, так как производство развивается, но можно записать, что размер каждой партии будет составлять не менее десяти бочонков.

— Принимается. Второе условие. Сейчас с вами расплатятся полностью, а завтра мы сможем выплатить только половину от требуемой суммы. В казначействе просто нет столько денег. Вы ведь понимаете, что за ночь я из вашего песка ничего не наштампую? Вексель возьмёте?

— Нет. Бумажкам я не доверяю. Вы ведь не можете поручиться, что к моему следующему приезду на вашем месте не окажется кто-нибудь другой? Тем не менее, приемлемый выход есть. Недостающую сумму я могу взять натурой.

— Что за натура?

— В гавани я видел очень приличный барк. Там же имеются причалы и склады под факторию. Грузиться я собираюсь ячменём.

— Но ведь ничего из того, что ты мне тут сейчас перечислил, Королю не принадлежит?

— И что с того? Хозяева — подданные короля. Для них вексель, подписанный королевским министром финансов это даже больше, чем деньги. Я сегодня договорюсь с ними под ваши обязательства, завтра предъявлю вам все бумаги и получу в обмен векселя. С десятидневной отсрочкой погашения.

— Хитрая схема. Но меня она устраивает. Сейчас писарь составит договор, подпишем, и тебе выдадут полторы тысячи золотых. А завтра буду тебя ждать с песком и бумагами.

Через пятнадцать минут, когда мы вышли за ворота, на ремне у Толика висели два трёхкилограммовых кошеля с золотыми монетами. Немного, разумеется, против двухсоткилограммового бочонка. Организовав производство на острове, мы могли наштамповать из этой руды намного больше. Но таковы правила игры.

На обратном пути ребята показали нам свой дом и пригласили вечером в гости. С ночёвкой естественно. Я предупредила Таню, что готовить она может всё, что угодно, но вино и фрукты за нами. Причём такие, каких они ещё точно не пробовали.

Добравшись до порта, мы распрощались с Игорем и Таней до вечера, так как на остаток дня у нас была запланирована целая прорва дел. Татьяна направилась домой, а Игорь вновь занял место у крайнего пакгауза — слежку-то никто не отменял. Дальше ходить вместе с нами ему было уже не требуется, но зафиксировать в отчёте наши передвижения и контакты нужно было обязательно.

Так что дальше он будет следовать за нами на расстоянии. В случае чего прикроет — люди мы не местные, а денег с собой таскаем изрядное количество. А заодно и присмотрит, чтобы следом за нами не увязался ещё кто-нибудь.

Обычным людям на решение всех задач, которые мы запланировали на сегодня, понадобилась бы как минимум неделя, но Толик во всём, что касается торговли и снабжения был уникален. Он абсолютно не зацикливался на первоначальных планах, быстро переигрывая их на ходу с учётом вновь появлявшихся обстоятельств. При этом сразу рассматривал несколько вариантов развития событий.

Сейчас произошло именно так. Поднявшись на бригантину, он сразу заявил Морану, что планы изменились: теперь, реализовав золотой песок, мы способны взять большее количество кораблей. В частности, он положил глаз на барк, стоящий через два причала от нас. Поэтому на новые бригантины сейчас надо выделить только перегоночные команды, максимум человек по тридцать. А окончательно доукомплектуем экипажи уже на острове.

Через полчаса мы втроём во главе девяноста бывших пиратов, отобранных Мораном в перегоночные экипажи, уже шли в сторону верфи. Заказанные нами корабли уже были спущены на воду. В данный момент на них заканчивались работы по установке и подгонке такелажа. Толик заплатил хозяину верфи оставшиеся сорок золотых и, предоставив Морану возможность лично осуществлять приёмку бригантин, уединился с кораблестроителем для обсуждения нового заказа. В этот раз он хотел заказать четыре барка с повышенной мореходностью. Даже подготовил парочку технических решений по облегчению всхожести на волну и снижению заливаемости. Заказал. Но не на весну, как собирался, а опять на осень. Дело в том, что на верфи имелся лес только для изготовления килей больших кораблей. Да и тот три недели назад достался по случаю. Подвоз всего остального ещё только предстояло организовать.

После завершения оформления заказа и выплаты семидесятипроцентного задатка, на который ушло почти всё полученное в казначействе золото, мы направились на поиски хозяина барка. Нашли. И опять всё чуть-чуть не сорвалось. Не захотел он продавать своё корыто. Причём упёрся плотно. Так что Толику пришлось воспользоваться своими чётками. Под гипнозом мужик рассказал о причине, по которой не хотел расставаться со своим кораблём. Очень уж ему хотелось на юг к краю земли сплавать. Мечта у человека была такая. Только вот каждый год он эту экспедицию откладывал. Боязно ему было на одном корабле в южные моря углубляться. Слухи ходили, что стережёт те воды Морская Владычица, принимающая образ гигантского морского змея.

Выведя мечтателя из гипнотического транса, Толик рассказал ему о нашем путешествии в Роги и встречах со Змеёй. Потом о том, что планирует организовать экспедицию вокруг континента и уже заказал под неё на верфи четыре барка с усиленным набором корпуса, который сможет выдержать тамошние шторма, заведомо губительные для обычных кораблей. И готов совершенно бесплатно взять в эту экспедицию человека, уступившего ему (за очень хорошие деньги) старую посудину (барку и десяти местных лет ещё не исполнилось).

Почему-то я совсем не удивилась, что наши условия были приняты.

Больше достойных нашего внимания кораблей в порту не обнаружилось, и мы пошли договариваться насчёт фактории. Нам требовалась отдельная площадка с большими пакгаузами, как минимум тремя причалами и длинной причальной стенкой. Причём желательно где-нибудь в сторонке. Обойдя весь порт, нужного сочетания мы так и не обнаружили. Я предложила Толику смягчить требования. Причалы, в конце концов, можно и построить. И пакгаузы возвести дело нехитрое. Тут дело сдвинулось. Между торговым портом и местом, где базировались ладьи Корпуса морской стражи, имелся затон с хорошей причальной стенкой, одноэтажным домиком и парой амбаров. Места под пакгаузы вокруг имелось много. Размер затона также был вполне достаточен для размещения даже не трёх, а, по меньшей мере, пяти нормальных причалов.

Хозяин — купец, потерявший в этом году последний из своих кораблей, обнаружился в домике. Толик предложил ему продать всё своё хозяйство оптом, а самому пойти к нему на службу. Вначале в качестве регионального торгового представителя. А в перспективе, возможно и компаньона. При этом он может и дальше жить в своём домике, так как под контору фактории мы собираемся построить что-нибудь посущественнее. Наше предложение купца заинтересовало, и о цене сговорились быстро. Потом вместе с ним прикинули, во что нам обойдётся строительство причалов, конторы и пакгаузов. Цифра получилась внушительная, но Толика она не напугала — платить-то за всё это предстояло не ему, а королевскому казначею.

Оформив бумаги, направились к оптовым торговцам ячменём. В двух местах внесли авансовые платежи, а в одном договорились на оплату векселем. Наличные деньги закончились. Пришлось возвращаться на бригантину, забирать из бочонка амбру и идти в город. В этот раз у парфюмера опять не хватило наличности. И ведь готовился, человек, откладывал деньги, но на семь килограммов явно не рассчитывал. Забрали всё, что у него имелось (тоже, кстати, немаленькая сумма), а за остальным пообещали прийти завтра. Тащить неоплаченную часть амбры назад на бригантину не стали. Оставили под честное слово у парфюмера.

В очередной раз за день направились в порт. Поскольку ноги уже гудели — отвыкли за время плаваний от длительных прогулок, мы сделали перерыв на обед. Немножко отдохнув, я наполнила большую корзину отборными фруктами, а Толик заполнил двадцатилитровый бочонок самым лучшим вином.

Потом мы посетили торговцев мясом, интересуясь в первую очередь солониной и копчёностями. Договорились о завтрашней поставке. Там, где это было необходимо, внесли аванс. Свежего мяса тут имеется достаточно, но летом его только охлаждают. До нормальных рефрижераторов этому миру ещё далеко, поэтому местные спасаются ледниками в глубоких подвалах. А вот для консервов они, скорее всего, уже доросли. И то, что их до сих пор тут не делают — печальная, но вполне устранимая недоработка.

К вечеру трюмы всех трёх бригантин были полностью освобождены от привезённых товаров. То, что не успели распродать в первый день, сложили в арендованный на пару дней пакгауз. Дождавшись Морана, мы проинформировали его о том, что завтра во второй половине дня можно будет забирать бриг. При этом желательно сразу будет перегнать его под погрузку к причальной стенке. Я почувствовала, что бравый пират воспринял эту новость без должного восторга. Аккуратно расспросила его, о причине подобного отношения к нашему приобретению. Оказалось, что у него просто не было подходящего для этого корабля капитана. Ни у одного из тех, кого он привёз с собой с острова, просто не имелось опыта управления большим кораблём.

Вот об этом мы с Толиком не подумали. А ведь на следующий год у нас ещё четыре барка появятся.

— Значит так, — проявила я решительность, — нет тех, кто справится с барком — берись сам. Переговори с бывшим капитаном этого барка. Может быть, сможешь уговорить его стать на время твоим помощником. За год натаскает тебя — поставишь опять капитаном. А себе новый бриг возьмёшь. Усиленной конструкции. Мы их сегодня четыре штуки заказали. В общем, подумай. А мы сегодня будем ночевать в городе.

— И ещё, — перехватил инициативу Толик, — завтра с утра нам понадобятся четыре тележки и все восемь золотоискателей. Повезём менять на деньги оставшиеся четыре бочонка золотого песка.

— Может, часть себе оставим?

— Зачем? На следующий год ещё намоем. Я вообще предлагаю там форт поставить и установить специальное оборудование для промывки. Объёмы сразу увеличатся.

— Хорошо, меняйте на деньги всё. Они нам прямо сейчас понадобятся. На старых бригантинах паруса и часть такелажа надо заменить.

— Сколько на это нужно?

— Не менее тридцати золотых.

— Держи пятьдесят, — Толик протянул ему кошелёк с остатками денег. — Мне они сегодня больше не понадобятся, а завтра у нас этого добра много будет. И займись прямо с утра. На бриге ведь тоже наверняка что-то менять придётся. А время уходит. Скоро период осенних штормов начнётся. Так что максимум через пару дней нужно будет возвращаться на остров.

Собираясь, мы не учли, что лето уже закончилось и темнеть стало намного раньше и быстрее. На берег мы сошли в сумерках, а когда вышли из порта уже почти стемнело. Более крупная из местных лун — Шеба, ещё не взошла, а розовый диск её младшей сестрицы — Шавы света давал не слишком много. Нет, мы совершенно не боялись заблудиться в незнакомом городе — светящееся окно в стоящем на бугре доме Игоря и Тани играло роль путеводного маяка, но идти по быстро опустевшим улицам всё равно было не слишком приятно. Очень многим мы успели намозолить глаза, мотаясь туда-сюда с тяжёлыми кошельками на поясе. Откуда им знать, что деньги у нас уже элементарно кончились?

Как вскоре выяснилось, предчувствие меня не обмануло. Тьма впереди сгустилась, и из неё выступило пять фигур. Ещё как минимум трое, судя по звукам торопливых шагов, догоняло нас сзади. Классическая засада, которая, безусловно, могла отлично сработать против обычных купцов. Меня же их действия просто рассмешили. На приближающуюся сзади троицу я вообще не обратила внимания — не зря же у нас по пятам Игорь ходит. Как-нибудь разрулит это недоразумение. Так что нам с Толиком предстоит разбираться с теми пятью, что преградили дорогу спереди. Нашинковать их как капусту я могла буквально за пару секунд, но в этот раз к скимитарам решила даже не притрагиваться. Зачем нам нужны разбирательства с местными властями? Да и убивать дурачков без особой нужды не было ни малейшего желания. Может, оставшись в живых поумнеют?

Отмутузить вдвоём пятерых мужиков с ножиками для нас с Толиком не проблема. Я и одна могла с этим успешно справиться. Проблема заключалась в том, чтобы не помять ненароком фрукты. Именно этим было вызвано моё первое движение — шаг в бок к стене ближайшего дома, чтобы убрать корзину подальше в сторону. Налётчики же расценили моё движение как попытку убежать и рассмеялись.

— Мужик, — обратился главный из них к Толику, держащему на плече бочонок, — скидывай груз на землю, давай сюда кошелёк и вали отсюда подальше, покуда мы добрые. За девку свою не беспокойся. Мы ей немножко попользуемся и тоже отпустим. Не убудет с неё.

Толик тем временем решал важную техническую задачу: выдержит ли бочонок силу удара? Прикинул, что при ударе о мягкое и последующем падении с небольшой высоты он просто обязан уцелеть, и изготовился, перехватив бочонок поудобнее.

— Зачем же на землю бросать? — вслух удивился мой напарник, — он ведь так и разбиться может. Мы по-другому сделаем. Лови!

Придав бочонку дополнительное ускорение, Толик метнул его в грудь ближайшего к нему налётчика. Надо же, поймал-таки. Если суммарный вес жидкости и тары, составляющий никак не менее полутора пудов, умножить на ускорение... Впрочем, точный результат не принципиален. Несчастного буквально смело с места и протащило спиной вперёд несколько шагов до тротуара, о который он благополучно споткнулся и рухнул навзничь, хорошенько приложившись о доски спиной и затылком. Всё это время он умудрялся прижимать к груди пойманный бочонок. Если у бедолаги после этого падения уцелели рёбра, то ему очень повезло.

За пару секунд, на которые мои противники отвлеклись на Толика, я успела сделать ещё один шаг к стене здания и аккуратно поставить на тротуар корзину с фруктами. Теперь мои руки освободились, но действовать я предпочла ногами. Пара скользящих шагов навстречу ближнему, демонстрация прекрасной растяжки и в лоб моего визави прилетает шикарный Мае гери. Поворот ко второму, удар с носка между ног и рывок вниз за волосы. Нос несчастного с хрустом соприкасается с моим коленом. Второй готов. Толик к этому времени тоже закончил схватку, нокаутировав с первого удара одного и накидав хуков второму. В момент, когда я обернулась, мой напарник как раз наносил финальный апперкот, посылая ошеломлённого противника в нокдаун.

Из темноты возник Игорь, оглядел поле боя и, посчитав ситуацию исчерпанной, пригласил нас следовать дальше. Через несколько минут мы уже входили в распахнутую Игорем дверь. Таня, углядев разбитые костяшки на кулаках Толика, не смогла удержаться от лёгкого подкола:

— Анатолий, ну что ты опять подрался как маленький? Вечно ты руками всякую дрянь трогаешь. Немедленно мой руки и давай их сюда — дезинфицировать.

Обработав Толины ссадины тэччанской мазью — чтобы к утру от них даже следов не осталось, она пригласила нас к столу. Давненько мы не пробовали хорошенько прожаренных антрекотов. С лучком и грибочками. Под красное вино они пошли за милую душу. Эх, сейчас бы ещё картошечки! Но не растёт тут, к сожалению, ничего подобного. Утолив первый голод, мы перешли к рассказам о том, чего успели добиться за лето и дальнейших краткосрочных планах. Наибольший фурор произвёл мой рассказ о контакте со Змеёй. Ребята поддержали моё решение о том, что об этом надо обязательно сообщить на Землю, но лучше будет это сделать тогда, когда соберёмся все вместе. Ребята рассказали о подслушанном за хребтом разговоре. Мы с Толиком согласились, что, скорее всего, он свидетельствует о намечающихся следующим летом в Галинии весьма серьёзных событиях. Не исключена даже возможность государственного переворота. Ох, как нам сейчас не хватало Степана. Вот кто наверняка смог бы разобраться в происходящем. Стёпочка, где же ты ходишь, любимый мой?!

* * *

В первый осенний день моя сотня занималась общефизической подготовкой. Вначале двадцатикилометровый марш бросок с полной выкладкой и утяжелением по маршруту от плаца у казармы до подъёмного моста над каналом, окружающим искусственный остров, на котором расположен королевский дворец. Каждый из воинов одет в кольчугу с поддоспешником, шлем, кожаные штаны с наколенниками и сапоги, имеет меч на поясе, лук с колчаном за спиной, короткое копьё и щит в руках. Да, дружинники Гая в таком виде бегают на большие дистанции. И для них это нормально. А моя сотня сверх этого ещё и с утяжеление берёт. Сегодня его роль играют пять клинкерных кирпичей на укреплённом за спиной деревянном станке.

Идея заняться производством клинкерного кирпича пришла мне в голову сразу, как только я увидел глинистые пустоши во владении Гая и убедился, что это не обычная глина, а тугоплавкая сланцевая. Обжигать такой кирпич значительно сложнее, так как температура в печи должна существенно превышать тысячу двести градусов. А это значит, что топить нужно не дровами, а углем. Только вот и свойства клинкерного кирпича просто не сопоставимы с соответствующими характеристиками обычного керамического кирпича. Не пересекаются эти множества. Самый плохой из клинкерных кирпичей по определению лучше, чем самый хороший керамический. Его долговечность измеряется многими столетиями, а область применения почти не имеет ограничений.

Связать этот мир, в котором почти все реки текут исключительно поперёк континента, в единое целое можно только с помощью сети хороших дорог. Примерно так, как это было когда-то сделано в Римской империи. Для покрытия таких дорог нужно очень много тёсаного камня, который можно успешно заменять клинкерным кирпичом. Да, я не оговорился. Этот кирпич на Земле использовали не только для тротуаров, но и непосредственно в качестве дорожного покрытия. В отличие от керамического он почти не впитывает воду и, соответственно, не боится попеременных замораживания и оттаивания.

Сейчас эти дороги будут использоваться исключительно пешеходами и небольшими тележками. А потом дело обязательно дойдёт и до самобеглых колясок. Газогенераторный двигатель не настолько сложен, чтобы его нельзя было воспроизвести в здешних условиях.

Но это дело будущего. Сперва надо дорожную сеть построить. Хотя бы магистральные дороги. Самому мне это, конечно, не потянуть. Тут государство впрягать надо. А вот как его заинтересовать, когда ему и так, без нормальных дорог неплохо живётся, да и денег в казне лишних нет. В этом случае есть два способа: взять власть в государстве в свои руки, наполнить казну и после этого начинать глобальное строительство; либо для начала построить что-нибудь небольшое на паях с государством.

С учётом имеющихся обстоятельств я решил отложить первый способ на будущее, а пока воспользоваться вторым. От владения Гая до Королевского дворца примерно двадцать километров. Почему бы не связать их приличной дорогой? Чтобы все остальные владетели обзавидовались.

Встретились с Его Величеством (вместе с Гаем, естественно) и обсудили проект: девяносто процентов затрат берёт на себя Гай (сырьё, изготовление кирпича, транспортировка гравия и песка, земляные и монтажные работы), а десять процентов (в денежном выражении) выплачивается из казны. Чтобы рабочих заработком обеспечить.

На первый взгляд Королю даже при таком раскладе не имело особого смысла вкладываться. Вот только кроме первого взгляда существовали ещё второй и третий. Владетели — очень завистливый народ. Как это так, у одного есть прямая дорога до королевского дворца, а у меня нету?! Непорядок, я тоже хочу! И пошло-поехало: деньги за кирпич идут Гаю, налоги — королю. А главное — нормальные дороги появляются, с помощью которых можно при необходимости значительно быстрее собрать войско и перебросить его в требуемом направлении. Да и условия для торговли значительно улучшаются. В общем, плюсов много. Убедили. Строительство начали от главных ворот Королевской резиденции. Для наглядности.

Начиная с этого момента потребность в кирпиче резко возросла. Опытные партии я обжигал в небольшой печи, которую для перевода на уголь пришлось незначительно перемонтировать. А вот для больших партий мне пришлось строить принципиально иную печь — туннельную. Вот тут я столкнулся с целым рядом проблем. Ничего, справился. И вот сегодня мои дружинники совмещали приятное с полезным. Если, конечно, бег с утяжелением можно назвать приятным развлечением. Я бежал впереди строя, задавая темп. Люк — сзади, подгоняя отстающих. С каждым разом их становилось всё меньше и меньше. Народ постепенно втягивался. И ведь, что интересно — ни один не отсеялся за это время.

У меня за плечами, как и у всех остальных, тоже имелось пять кирпичей, а остальная экипировка отличалась только отсутствием щита. При наличии двух мечей он мне просто не требовался.

Пять с небольшим сотен кирпичей для двадцатикилометровой дороги это, конечно, капля в море. Всего на три погонных метра верхнего покрытия хватит (я решил на первый раз ограничиться дорогой шестиметровой ширины), но курочка по зёрнышку клюёт. Основной объём материалов рабочие возят на тачках. А это так — попутный груз. Чтобы не налегке бегать.

Добежав до места ведения работ, я дал ребятам пять минут передохнуть. Всё равно надо было снять и разгрузить станки (на обратном пути мы захватим их с собой) и сложить кирпичи. Пользуясь представившимся случаем, я проинспектировал строительство. Конструкцию дорожного полотна я выбрал простейшую. Сначала землекопы убирали весь глинистый грунт на глубину до одного метра (больше за здешнюю короткую зиму промерзать не успевало) и заменяли его песчано-гравийной смесью с расположенного поблизости карьера. Потом устанавливали по краям тёсанные бортовые камни и формировали кюветы, предназначенные для стока воды. Всё пространство между бортовыми камнями заполнялось гравием и битыми камнями и щедро проливалось песчаным раствором на основе гидравлической извести (цемент тут ещё не изобрели). Далее следовал выравнивающий слой уплотнённого песка, на который укладывался кирпич. Без раствора. Швы заполнялись песком. Как говорится: дёшево и сердито.

Труднее всего было добиться от местных работников выдерживания необходимых уклонов. За неимением нивелиров в дело шли простейшие пузырьковые уровни. Научить бригадиров ими пользоваться мне удалось быстро, а вот над тем, чтобы заставить делать это регулярно, пришлось изрядно повозиться. Тем не менее, похоже, что своего я всё-таки добился. Сегодняшняя проверка криминала не выявила и я, вернув уровень бригадиру, дал команду на построение.

Передохнувшая сотня вновь построилась и скорым шагом (сто сорок шагов в минуту) направилась через весь город (это ещё пять километров) к пункту базирования Корпуса морской стражи. Через город мы никогда не бегали. Чтобы панику не вызывать. Всё-таки сотня вооружённых людей в мирное время — это совсем не маленькое подразделение даже по меркам столицы. Тем более что фактически сотня — это немного больше, чем сто человек. В ней, дополнительно к рядовому составу, имеется десять сержантов, по сути, являющихся десятниками, Люк, уже пару недель как повышенный от ординарца до моего заместителя, ну и я, конечно. Итого — сто двенадцать человек.

С руководством Корпуса я, в первые же дни после того, как обосновался во владении Гая договорился о выделении мне для тренировок двух сорокавёсельных ладей. Раз в три дня и на несколько часов. Очень уж мне не понравилось в прошлый раз, что дружинников Гая пришлось обучать гребле с самого нуля. Следующей весной я планировал закрепить успех и вообще не допустить высадки гарвцев в Галинии. Но для этого мне были нужны тренированные гребцы. Волхон — могучая река и подняться на вёслах до её среднего течения задача не из лёгких. Особенно, если это нужно сделать быстро.

Так что тренировкам по гребле я придавал не меньшее значение, чем боевой подготовке. По скорости течения Хелем уступал Волхону незначительно. И ладьи я видел в Ядане почти такие же, как те, которые имелись в распоряжении Корпуса. Поэтому тренировались мы практически в реальных условиях.

Сначала мы пару часов поднимались вверх по течению. Через каждые полчаса менялись, смещаясь на несколько мест по часовой стрелке, с таким расчётом, чтобы погрести удалось всем. Потом некоторое время отрабатывали маневрирование. Разворот на месте, когда гребцы одного борта продолжают грести, а те, что находятся на противоположном борту — табанят, упираясь вёслами в воду. Таран подвижной цели, пытающейся уклониться, когда всё зависит исключительно от рулевого. Старт с места, при котором гребцы за короткий промежуток времени совершают большое количество очень коротких гребков. При этом у стороннего наблюдателя создаётся впечатление, что они просто бьют по воде вёслами, но на самом деле, это всё-таки гребки. Завершив отработку приёмов залповой стрельбой из лука, вышли на стрежень и на максимальной скорости сплавились вниз. Выбросив за корму поплавок ручного лага, я посчитал количество узелков на лаглине. Очень даже неплохо. Наша скорость составляла одиннадцать узлов. И это без учёта скорости течения!

Вернувшись к полудню в пункт базирования Корпуса, сотня построилась и скорым шагом двинулась через город в обратном направлении.

* * *

На следующий день сразу после раннего завтрака мы с Леной направились в порт. Игорь с Таней решили составить нам компанию. Я не возражал, так как для транспортировки золотого песка по улицам столицы трудно подобрать лучший эскорт, чем два сотрудника тайной полиции. Тем более что после того, как мы с Леной переночевали в их доме, скрытное сопровождение могло бы вызвать целую кучу вопросов. А так всё просто и понятно — ребята лично обеспечивают выполнение поставленной перед ними задачи.

Поскольку с вечера мы обо всём договорились с Мораном, в порту уже всё было готово. Как только мы подошли, бочонки скатили с палубы бригантины прямо на тележки по толстым доскам (чтобы не поднимать их с земли). Поэтому буквально спустя несколько минут по городским улицам проворно катились четыре груженные бочонками тележки, а вслед за ними чинно выступали две пары молодых людей. Я понимал, несмотря на то, что для транспортировки груза мы привлекли только тех, кто знал о содержимом бочонков, от разговоров всё равно не отвертеться. Шила, как говориться, в мешке не утаишь. Сейчас в этом ничего страшного нет. А вот после возвращения на остров...

Похоже, дело идёт к тому, что на нас могут наехать уже этой осенью. Не любит народ, когда рядом кто-то слишком быстро приподнимается. А пиратская среда на подобные вещи реагирует ещё более чутко. И, в отличие от любых других государственных формирований, не имеет постоянно действующих законов. Не верьте, когда вам рассказывают о неких правилах, которые пиратами выполняются неукоснительно. Вплоть до того, во сколько им положено ложиться спать. Глупости это всё. Законы в этой среде подменяются понятиями, не имеющими ничего общего с демократией. Команда пиратского корабля — это стая. Причём стая хищников. Во главе этой стаи находится вожак — капитан или хозяин корабля. Обычно это совпадает, но далеко не всегда. Пока капитану сопутствует удача — он царь и бог. Его приказы выполняются беспрекословно. Но стоит удаче отвернуться, как откуда ни возьмись, появляется новый кандидат в вожаки. И, заручившись поддержкой инициативной группы команды, предлагает капитану передать ему власть добровольно. В случае отказа претендент в честном бою с бывшим вожаком демонстрирует стае, что его собственная удача и мастерство превосходят те, что имеются у капитана. Так сказать, берёт власть по праву сильного. Или отправляется за борт на корм рыбам.

Если стая располагает не одним кораблём, а несколькими, то все решения, принимаемые "адмиралом" являются обязательными для остальных капитанов. Неповиновение карается смертью. До тех пор, пока "адмирал" не споткнётся. А вот на острове, где имеется несколько стай, единоначалия нет. Но, разумеется, нет и демократии. Теоретически все стаи там находятся в равном положении, но, естественно, всегда имеются те, кто немножко ровнее. Право сильного никто не может отменить и на этом уровне, поэтому слово того, кто имеет под началом пять кораблей, значит больше, чем слово владельца одного или двух. Более того, мелких кораблевладельцев даже не всегда приглашают на капитанскую сходку. Всё наиболее серьёзные вопросы решаются в узком кругу "адмиралов" (вожаков нескольких самых крупных стай). Моран входил в этот круг и раньше. А вот моё участие в нём под большим вопросом. К чужакам на острове относятся насторожено. Насчёт Лены, вообще, отдельный разговор. В море, да, у неё сейчас безусловный авторитет. Та, кто не просто разговаривает с Морской Владычицей, а ещё и с рук её кормит, имеет право не только советовать, но и приказывать. Но вот на берегу.... И даже то, что её в Свободном головорезкой прозвали, погоды не делает. Она всё равно остаётся женщиной. А к женщинам тут отношение соответственное. Ты можешь сколько угодно и максимально успешно махать острыми режущими предметами, но всё равно твоё место — кухня. И попробуй только сунуться со своим мнением на мужское толковище. Средневековье.

Пока я обдумывал будущие перипетии, мы дошли до казначейства. Тут нас уже ждали, и в этот раз всё прошло значительно быстрее, чем вчера. Все договорённости уже были достигнуты, методика измерения объёма песка отработана. Единственное, что сильно задержало, это выписка писарем векселей. Очень уж медленно тут буковки вырисовывают. Поэтому освободились мы уже после полудня. В этот раз два трёхкилограммовых кошеля с золотыми монетами я повесил себе на пояс, а ещё два отдал Лене. Векселя сложил в специально предназначенный для их переноски тубус. Ребята пошли с нами — проводить до порта. Всё-таки мы в этот раз инкассировали очень большую по тамошним временам сумму. На три тысячи золотых тут можно целую эскадру снарядить. Чем мы, кстати, собственно и занимались. Семь кораблей это ещё не флот, но уже достаточно крупная эскадра. А ведь я ещё и векселя на такую же сумму при себе имел. С ними, кстати, проще — они на определённых людей выписаны. Посторонний воспользоваться не сможет. Но вот для меня-то утеря векселей равнозначна потере денег. Так что дополнительная охрана в пути очень даже желательна.

Так вот идём мы, никого не трогаем, а навстречу нам воинский отряд пылит. Хорошо так идут, ходко. И что-то мне их командир уж больно знаком. Вот, значит, где наш Степан ошивается. Сразу прихватываю Лену за талию, чтобы не дёргалась. И тихонько шепчу ей на ухо, чтобы направо посмотрела. Хорошо, что придержал. Так и порскнула бы навстречу. Стёпа тоже нас уже засёк. Подозвал какого-то бойца, дал ему указания и неторопливо направился в нашу сторону. А отряд дальше пошёл.

* * *

Ребят я увидел ещё издали. Ох, как прав был Иван Сергеевич! Ну, конечно, выделяются они на общем фоне. По-отдельности это не так заметно, а вот когда вчетвером.... В общем, принял информацию к сведению. Меня, кстати, они тоже заметили, но вида не подают. Молодцы, абсолютно правильно себя ведут, надо им подыграть.

Я подозвал Люка и дал ему ряд указаний. До утра остаётся в сотне за меня. Сейчас марш-бросок от начала строящейся дороги до плаца (не забыв мой станок), потом обед, небольшой отдых и рубка хвороста (сбегание по крутому лесистому склону холма со срубанием мечом попавшихся на пути веток). Да, по прибытии сотни во владение Гай должен быть извещён о том, что я остался ночевать в городе.

После этого я направился вслед за ребятами. Догнал их, представился, включился в разговор и пошёл дальше вместе с ними. Во время марш-бросков и прохождений строем по городу я слежки за собой ни разу не замечал. Слишком уж выделялся бы из толпы человек, попытавший передвигаться с такой скоростью. Но сейчас я всё равно действовал так, чтобы представить нашу встречу как случайную: офицер увидел красивую девушку и подошёл с ней познакомиться. А то что "случайная встречная" с трудом сдерживается, чтобы не кинуться мне на шею — так этого со стороны не видно.

Зашли в подвернувшуюся по дороге харчевню пообедать. Устроились там за отдельным столом, расположенным подальше от стойки. Я оказывал Лене знаки внимания, она млела. Всё очень натурально получалось. Народу в зале было немного, но мы всё равно сразу договорились, что обсуждение произошедших с нами событий оставляем на вечер. Чтобы исключить даже малейшую возможность подслушивания. После того как основательно подкрепились простыми и незатейливыми, но при этом достаточно сытными блюдами, мы вышли на улицу и разделились. Толик с Игорем пошли в порт, а мы с Леной и Таней — к её дому. Войдя в дом, она показала отведённую для нас гостевую комнату на втором этаже, сложила кошели в сундук и, прихватив корзинку, ушла на базар — закупить что-нибудь на ужин. Ну и чтобы нас своим присутствием не смущать. Выйдя на улицу, закрыла дверь на замок.

Как я не обломил крючки, срывая кольчугу — до сих пор не понимаю. Мы с Леной до такой степени изголодались друг по другу за эти полтора месяца, что ни о чём другом думать уже вообще не могли. Благо ещё, закрытое помещение с кроватью под руку подвернулось. Несколько последующих часов нас можно было брать тёпленькими. Но обошлось. Мы ведь даже прихода Тани не услышали. Первым звуком, пробившимся к нам извне, был стук в дверь. Игорь звал нас к столу. За окнами к этому времени уже начало смеркаться.

Быстро одевшись и приведя себя в относительный порядок, мы спустились вниз. Таня расстаралась — стол был шикарный. А когда я ещё и вино попробовал.... В общем, первые двадцать минут я ел, пил и слушал других. Потом кратко рассказал о своих приключениях и достижениях. Вот теперь, обменявшись информацией, можно было подвести итоги и согласовать дальнейшие планы.

Конечно, всё пошло не совсем так, как мы планировали изначально. Вопрос о том, чтобы прямо сейчас или следующей весной, например, брать власть в Галинии в свои руки, можно было пока снять с повестки дня. Во-первых, мы, не смотря на успешное внедрение и "акклиматизацию" пока не достигли уровня, на котором смогли бы это выполнить. Во-вторых, подобное действие сейчас просто не требовалось. Я объяснил ребятам, что сейчас страной правит вполне вменяемый король и менять его на настоящем этапе нецелесообразно. А вот использовать в своих интересах — очень даже можно. В общем, пока делаем карьеры при этом режиме. Тем более что на следующее лето намечаются какие-то события, во время которых явно можно существенно продвинуться вверх.

А вот на острове, напротив, власть следует брать в свои руки уже этой зимой. Эх, если бы у меня была возможность переправиться туда с моей сотней. Вот только нет у меня такой возможности. Спустя несколько дней начнётся сезон ураганов, и сообщение с островом прервётся до весны. А я сейчас покинуть Гая на такой долгий срок просто не имею права. Так что, организовывать переворот на острове придётся Лене с Толиком. Да, нам с Леной придётся опять расстаться. Не справится Толик один с этой задачей. А вдвоём у них есть очень даже хорошие шансы на успех.

Ну, а просто констатируя факты, можно признать, что на сегодняшний день мы успели достигнуть довольно приличных успехов. Итак, что мы имеем с гуся?

Я возглавляю сотню бойцов, которым очень скоро на этой планете не будет равных. И все они пойдут за мной в огонь и воду. При этом я стал правой рукой одного из сильнейших владетелей самой крупной страны, представлен её королю и даже веду с ним совместный проект.

Толик и Лена создали трансконтинентальную торговую компанию, включающую несколько факторий, эскадру из семи кораблей и несколько сотен человек. Открыли и начали разрабатывать месторождение золота, работают в прямом контакте с Министром финансов крупнейшей континентальной страны и даже планируют взять в свои руки власть в местной "Тортуге". Лена вошла в контакт с цивилизацией разумных морских змеев. Вот об этом надо будет срочно сообщить на Землю. Точнее, сначала на Тэчч, а там уже Иван Сергеевич определится, кому именно нужно сообщить эту информацию.

Игорь с Таней стали агентами одной из наиболее сильных спецслужб континента, работают под непосредственным руководством одного из её заправил и, скорее всего, что будут в дальнейшем использоваться для наиболее важных и ответственных поручений. А заодно и прямой путь на ту сторону хребта разведали.

Это плюсы. Теперь смотрим, какие у нас на сегодня имеются минусы.

Сотня даже самых лучших бойцов в масштабах Галинии это очень немного. А в планетарных — вообще ничтожно малая величина. Дорожный проект, который я организовал, при существующих темпах может растянуться на столетия. А король — он сегодня есть, а завтра придёт к власти его сын, и всё надо будет начинать с нуля. Если вообще с ним получится о чём-то договориться.

Далее. У Толи с Леной всё идёт просто отлично, но велик риск того, что эта светлая полоса может смениться тёмной. Случайный ураган или чёрная метка от пиратов и всё накроется медным тазом.

У Игоря с Таней тоже пока всё обстоит очень даже хорошо. Но вот не играет ли с ними спецслужба. То, что им поручили контакт с Толиком — это случайное совпадение или преднамеренное действие? Пока не понятно.

Ну и самый главный минус. В сложившейся на данный момент ситуации нам с Леной снова предстоит расстаться, как минимум до середины весны.

— А ты никак не сможешь с нами на остров поехать? — спросила Лена, тиская мою руку, и преданно заглядывая в глаза.

— Никак, милая. Если я сейчас уеду, то всё придётся потом с нуля начинать. А время будет безнадёжно упущено. Но вот если весной Толик выделит нам барк, то мы сможем вместе смотаться в Ядан, ты меня подождёшь там недельку, и вместе же вернёмся обратно.

— Ишь ты какой, — возмутился Толик — одной Лены тебе мало, хочешь ещё и барк отобрать. Я, между прочим, его уже Морану пообещал. Может быть, бригантиной обойдёшься?

— Нет, бригантина меня никак не устроит. Мне надо добраться туда очень быстро и взять с собой больше сотни человек. А потом успеть вернуться назад до десятого дня лета. Ты ведь уже знаешь, что тут в это время какая-то заварушка намечается. Так что я думаю, что нам всем на эти дни тут собраться надо будет. Ну и потом, ты ведь барк не порожняком отправишь. Вези в оба конца всё, что тебе потребуется. А Лену своим торговым представителем назначишь. Она ведь была уже там, все ходы-выходы знает.

Толик собрался возразить, но в это время в дверь постучали. Условным стуком, который мне напомнил какую-то мелодию.

— Это ко мне куратор пришёл, — успокоил всех Игорь. — Подождите, я сейчас узнаю, что ему среди ночи понадобилось.

Игорь отсутствовал несколько минут, а когда вернулся, мне сразу бросилось в глаза, что он побледнел.

— В общем, такое дело, — сказал он, даже не подумав присесть обратно за стол. — Нас всех прямо сейчас вызывает мой начальник — второй заместитель начальника Тайной полиции. Всех, — повторил он сглотнув. — Включая и тебя, Стёпа.

Пауза была долгой.

— Стёпа, — обратился Игорь ко мне, спустя минуту, наверное, — ты все свои железяки кроме мечей оставь тут. Дело в том, что там при входе оружие сдавать надо. Если ты всё, что с собой носишь, начнёшь выкладывать, нас могут не правильно понять. Да и светить там твоё железо не обязательно.

— А как это всё понимать, арестовывать нас будут или просто побеседуют? — спросил я у Игоря. — Чувствуешь хоть что-нибудь?

— Не знаю, — честно признался Игорь. — Ничего особенного не чувствую. С другой стороны, если бы нас собирались арестовать, то сделали бы это прямо тут без всяких предупреждений. Имеются там спецы с подготовкой, которая мало отличается от нашей. Но Пит один приходил.

— Тогда пошли, — сказал я, надевая кольчугу и выкладывая на стол немаленькую кучку разномастных ножей и сюрикенов. — Заставлять ждать — не вежливо.

До здания, в котором располагалась Тайная полиция, было недалеко. Мы дошли туда молча, так никого и не встретив на своём пути. Два часа ночи. Небо затянуто тучами. Уличного освещения тут нет, окна тёмные. Аборигены, наверно уже девятый сон видят. В длинном трёхэтажном здании Тайной полиции тускло светились всего три окна, расположенные на втором этаже. Почти незаметно, по-видимому, окна изнутри плотно зашторены, но отсветы, тем не менее, заметны. Лена повисла у меня на руке, а Таня крепко держалась за руку Игоря. На душе у всех скребли кошки. Как именно с этим обстояло у Тани, было отчётливо слышно всем. Крепко нас обломал этот вызов. Получалось, что всё, что мы делали тут, было зря. Уже на подходе Толик решил снять напряжение и задал вопрос:

— Кто-нибудь знает, как лучше всего рассмешить Бога?

— Какого ещё бога? При чём тут это? Ну и как? — посыпались встречные вопросы.

— Любого. Надо рассказать ему о своих планах!

Все рассмеялись и в дверь зашли уже повеселевшие. В конце концов, ничего ещё не закончилось. Поборемся. А если надо, то и местного бога возьмём за бороду.

Двое охранников пропустили нас беспрепятственно — видимо были предупреждены. Мы, ведомые Игорем, поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, прошли по пустынному коридору и остановились у неприметной двери без таблички. Игорь особым образом постучал (опять мне вспомнилась какая-то земная мелодия) и дверь открылась. Небольшая приёмная. Стол, шкаф, диванчик, пара кресел, сундук. И какой-то мужичок неприметной наружности, кивнувший Игорю на сундук. Наверно, тот самый Пит, который приходил за нами. На первый взгляд совсем никакой из себя, а вот когда вторым взглядом промахиваешься, то сразу начинаешь понимать, что очень даже непростой человечек.

Игорь собрал у нас оружие и сложил в сундук.

— Проходите, — кивнул мужичок на дверь.

Мы вошли, а он затворил её за нами, оставшись с той стороны. Проходя в кабинет, я мельком глянул на дверь и убедился, что она не простая, а звуконепроницаемая. И весу в ней не менее двух центнеров. Такую преграду сходу не высадишь.

Кабинет представлял собой просторную комнату с двумя плотно зашторенными окнами в левой длинной стене, освещенную свечами в трёхрожковых настенных подсвечниках. Свечи явно спермацетовые, ручной выделки. Горят ярко и почти не коптят. Лена мне уже рассказала, что планирует этой зимой организовать на острове их фабричное производство. Вдоль стены противоположной окнам выстроились два шкафа и массивное бюро.

В противоположном от двери конце комнаты поставлен массивный стол, за которым устроились два человека. Один из них — пожилой осанистый мужчина с большими чёрными усами на широком лице, как я понял, являющийся хозяином этого кабинета, предложил нам садиться. Перед столом было полукругом расставлено пять простых стульев. Я выбрал себе тот, что стоял по центру, Лена и Толик устроились слева от меня, а Игорь с Таней — справа.

Второй из сидящих за столом — пожилой дядечка неприметного вида, скорее всего являющийся тут главным, подождал, пока мы рассядемся, и представился:

— Первый заместитель начальника Корпуса тайной полиции советник I класса Мей де Сон.

— Второй заместитель начальника Корпуса тайной полиции советник I класса Тет де Пон, — представился вслед за ним черноусый. И замолчал, внимательно разглядывая нас чуть прищуренными глазами, в которых пряталась хитринка.

Что-то знакомое. Я напряг память. Точно, "тет-де-пон" переводится с французского языка, как предмостное укрепление. Неужели? Ясно ведь, что не может быть таких совпадений. Ну, что ж, попробуем. В конце концов, что мы теряем-то? Я набрал в грудь побольше воздуха и негромко пропел по-русски:

"Только на допросе я спросил,

Кто пилот, который меня сбил?".

Ребята посмотрели на меня как на сумасшедшего. А черноусый широко улыбнулся и продолжил с того места, на котором я остановился:

"И ответил тот раскосый,

Что командовал допросом:

Сбил тебя наш лётчик Ли Си Цын".

Прода от 29.02.2016

Все шумно выдохнули — свои. Всё-таки это очень старый фольклор. Ни один иностранец его по определению знать не может. А если и знает, то подспудный смысл не поймёт.

Сразу посыпались вопросы:

— Косморазведка ВКС? Мейдесон — это фамилия? Давно вы здесь? Много вас? Теперь вместе будем работать?

— Да, да, пять земных лет, двое, некоторое время, — Мейдесон отвечал последовательно и кратко, — надо же вас ещё немножко подстраховать. Я понимаю, что вопросов у вас имеется много, но давайте сначала проанализируем ваши проколы, разберёмся с достижениями и планами, а потом уже будете удовлетворять своё любопытство.

— Хорошо, но сначала надо определиться со статусом, — я уже совладал с эмоциями и попытался сразу взять быка за рога, — мы поступаем в ваше распоряжение?

— Разумеется, нет. Принадлежность к разным ведомствам подразумевает решение абсолютно других задач. Мы тут, скорее, в роли наблюдателей. Подстраховка своих, присмотр за тем, чтобы не появились чужие. Так что воспринимайте нас как смежников. Которые, к тому же, скоро отправятся восвояси.

— Тогда ещё один вопрос, — я всё ещё не отпускал инициативу. — Это важно для понимания ситуации, в которой мы оказались. Кто ещё тут знает о нас и о вас?

— Очень ёмкий вопрос. И двумя словами на него не ответишь. Но раз вам это надо знать прямо сейчас — я постараюсь его прояснить. О том, что вы прилетели сюда с другой планеты, наверняка знает один человек — Пит. Вы его видели в приёмной. Но о цели вашего появления на Андане неизвестно даже ему. Сами потом объясните то, что считаете нужным. Подозревают о том, что вы не здешние, ещё двое моих агентов. Именно так — не знают, а только подозревают. А вот насчёт нас с Тетом (его настоящее имя вам знать не нужно) так просто ответить невозможно. Тут всё значительно сложнее. Но я попробую объяснить. Вы ведь пока не до конца представляете себе, чем занимается Тайная полиция?

— Только в общих чертах. Насколько я понял это своеобразный гибрид службы безопасности и контрразведки.

— Близко, но не совсем так. До нашего появления на Андане Тайная полиция, фактически представляла собой службу безопасности короля. Её начальник и сейчас занимается именно этим. Функция контрразведки присутствовала, но находилась в настолько зачаточном состоянии, что наше появление фактически проморгали. Что и не удивительно — тихо у них тут, патриархально, вот и расслабились. Теперь всё иначе. Мы ввели два новых управления. Оба контрразведывательные. Тет занимается внутренними планетарными угрозами, а я внешними. Золото, например, и сговор местных владетелей с теми, что готовят вторжение из-за хребта — это область его ответственности, а такие как вы, но чужие, естественно, — по моей части. Вот, исходя из этих задач, нам и пришлось в той или иной степени раскрыться. Король, начальники Тайной полиции и Корпуса береговой стражи осведомлены о нашем инопланетном происхождении. Все трое обладают высоким уровнем IQ, имеют представление о множественности миров и том, что Андан является не единственной населённой планетой. Да и вообще, народ тут не слишком тёмный. Грамотных очень мало, но о том, что планета круглая знают почти все. Наличие сразу двух лун и относительно малые расстояния между звёздами скопления способствовали раннему появлению астрономии и не дали всерьёз развиться религиям. Вы ведь уже наверняка обратили внимание на то, что процент верующих во что-нибудь вроде Морского Змея, например, тут относительно невелик.

— А морские Змеи тут, между прочим, на самом деле существуют, — подала голос Лена. — Причём они разумные. Я уже успела вступить в контакт с одной из них. Как вы их проглядеть умудрились?

— Вот это да! — изумился Мейдесон, — уела девочка! Ладно, сейчас закончу отвечать на вопрос Степана, поясню ваши ляпы, а потом ты расскажешь о своей встрече поподробнее. Итак, кроме Пита и перечисленной троицы о нас с Тетом знают двое моих агентов. Все остальные сотрудники Тайной полиции и офицеры Корпуса морской стражи работают втёмную. Просто выполняют разработанные нами инструкции. Теперь о том, на чём именно вы прокололись. Начнём со Степана. Это ведь надо было удумать — припереться в королевский дворец со своими мечами. Длина, форма, металл, манера ношения. Даже по отдельности это всё привлекает внимание, а когда вместе до кучи... В общем, для моих людей этого оказалось достаточно, чтобы докладная в тот же день оказалась у меня на столе. Кстати, притащить из-за хребта похожее оружие — очень хорошая идея. Вот только по времени это было реализовано после визита Степана во дворец, а не до него. И вообще, радуйтесь, что этим мечом только стекло поцарапали, не додумавшись царапнуть его алмазом. Я ведь правильно понимаю, что царапины на мече не останется?

— Правильно, — подтвердил я смутившись.

— Вот то-то и оно. Идём дальше. Анатолий, тебе приспичило текст патента собственными словами изложить. А то, что у островного писаря манера изложения совершенно другая в голову не пришло? Ты ведь, почитай, открытым текстом написал на своей верительной грамоте: "Лови шпиона, вот он я".

— Я хотел, чтобы значительнее выглядело, — попытался оправдаться Толик, — вот и перестарался.

— Запомни, мальчик, на будущее: "Лучшее — враг хорошего". Монеты ведь твои никаких вопросов не вызвали. А почему? Да потому что далеки они от совершенства. С учётом местного уровня технологий изготовлены. Вот и не выбиваются из ряда. А к бумагам такой же подход сложно было применить? Сама бумага настоящая, печать правильная, а текст сформулирован так, что прямо кричит о своей чужеродности. В общем, ваши бригантины ещё ошвартоваться не успели, а мне о твоём прибытии уже доложили. Слушайте дальше. Лена, ты обратила внимание, как ходят местные женщины? А как ты двигаешься? Как пантера среди обезьян! Теперь перейдём к Игорю с Таней. У вас всё более или менее чисто прошло. Но в самом конце, когда вы под грозные очи Тета явились, неужели спинки чуть-чуть согнуть, тяжело было додуматься. Ишь ты, на равных с заместителем начальника Тайной полиции говорить вздумали! Хорошо ещё, что Тет вас ещё раньше по именам вычислил. В общем, экзамен вы сдали, но на троечку.

— Пардон, — возмутился я, — мы внедрялись на планету со средневековой цивилизацией. Откуда мы могли знать, что тут уже пять лет назад двое земных зубров окопалось?

— Не могли, — согласился Мейдесон. — А если бы вместо нас тут англичане окопались? Или ящеры, например? Ладно, будем считать, что свои ошибки вы поняли. Теперь я прошу Лену рассказать про Змеев. Это, действительно, очень важная информация. И то, что мы не придали должного значения местным легендам — это наше серьёзное упущение.

Лена подробно рассказала о своих встречах со Змеёй. Я сегодня уже слышал эту историю в сокращённом варианте, так что, параллельно обдумывал сложившуюся ситуацию. И когда она закончила повествование, задал вопрос:

— А как у вас тут со связью? Нам бы доложиться об успешном внедрении и обнаружении цивилизации разумных змей. Поможете? А-то у нас только одноразовые устройства имеются. Их лучше на крайний случай приберечь.

— Со связью у нас хорошо, — отозвался Тет, — можем прямо отсюда выйти на орбитальный ретранслятор. Обдумайте сейчас каждый по два послания (доклад в школу и письмо домой), потом мы запишем их, сожмём и отправим одним пакетом. Ответ из школы будет прямо сегодня, а из дома — завтра.

— Завтра мы планировали возвращаться на остров — встрял Толик.

— Никуда вы завтра не пойдёте, — ответил ему Мейдесон. — Шторм надвигается. Так что на пару дней вам придётся тут задержаться.

— А откуда вы про шторм знаете? — удивился Толик. — Мы когда сюда шли, никаких признаков не заметили. Или у вас тут своя метеослужба имеется?

— Нет, — рассмеялся Мейдесон, — метеослужбу мы пока не организовали. А вот простейший ртутный барометр имеется. И падает он уже несколько часов. Так что к утру начнётся.

Я хорошо знал Толика, поэтому его последующие слова меня ничуть не удивили:

— Он у вас только в одном экземпляре? Я готов приобрести такой прибор за любые деньги. При разумном их количестве, разумеется.

— Барометр у нас один, — подключился к разговору Тет. — Но завтра Пит может отвести тебя к мастеру, который его для нас изготовил. За небольшие, по твоим меркам, деньги. С ним и договаривайся. Там ведь нет ничего сложного. J-образная стеклянная трубка с запаянным верхним концом и с расширенной полостью на нижнем, ртуть и мерная линейка. Только имей в виду, что при транспортировке и использовании на корабле, тебе ещё пробочка понадобится. Иначе ртуть просто выльется.

— Ладно, это всё успеется, — обратился он к нам. — Давайте послания записывать, пока ночь не кончилась.

Он подошёл к бюро, вытащил из него один из ящичков, отодвинул подпружиненную дощечку, достал из тайника небольшой приборчик и показал нам, как им пользоваться. Я взялся за дело первым. Доклад в школу надиктовал быстро. Сообщил, что внедрились нормально, приобрели определённое влияние, наладили контакт со смежниками. Пояснил, каким образом мы откорректировали ранее составленные планы. А вот над письмом домой на некоторое время задумался. Потом до меня дошло, что задерживаю всех остальных, и я начал диктовать:

— Здравствуйте, мама, папа и Катя. Я добрался благополучно. Народ тут приветливый, доброжелательный. Кушаю я хорошо, много путешествую, занимаюсь спортом. Работаю с людьми на свежем воздухе. Да, у меня появилась девушка. Нет, не волнуйтесь, не местная. Звать Леной, мы с ней вместе учились в школе. Через несколько месяцев собираемся пожениться. До свидания. Я вас всех очень люблю. Целую. Ваш Стёпа.

Пока ребята надиктовывали свои тексты, я расспросил Тета о том, что ему известно о событиях, которые будут происходить летом. Оказалось, что пока он знает очень мало, но некие выводы сделать успел. На лето заговорщиками планируется как минимум государственный переворот. Возможно, даже не простой, а двухстадийный. Сначала власть возьмут местные, а потом их подомнут те, которые придут из-за бугра. В данный момент точно известно, что в состав заговорщиков входят Пупсы. Кто ещё из крупных владетелей собирается их поддержать, сейчас уточняется. Король уже поставлен в известность о предполагаемом развитии событий, но делает вид, что ни о чём не догадывается.

— И каков ваш план действий? — спросил я у Тета, когда понял, что другой информации он пока не имеет.

— Постараться прояснить расклад сил и доложить королю.

— Это понятно, а действовать вы как собираетесь?

— Никак не собираемся. Мы наблюдатели. А действия — это ваша прерогатива. Помочь вам информативно мы, разумеется, можем, для этого, собственно, и отложили своё возвращение на Землю, но вмешиваться в события не уполномочены. Более того, в случае возникновения реальной угрозы мы обязаны безотлагательно покинуть эту планету.

— Всё ясно, благодарю, что предупредили. А хоть представить меня королю в качестве землянина вы можете?

— В принципе могу. Но вот только не понимаю, зачем это тебе нужно? Ты собираешься признаться ему, что прибыл перекраивать этот мир по своему разумению? Поверь, это окажется не самым хорошим решением. Будет лучше, если я просто намекну ему, что тебе можно доверять. Ты ведь его свергать не собираешься?

— Нет, конечно!

— Вот и хорошо. Он фальшь великолепно чувствует. Иначе не сидеть бы ему столько времени на троне.

— Ещё один вопрос. Какие у вас виды на Игоря с Таней? Смену себе готовите?

— А почему бы и нет, коли так сложилось? Или вы можете предложить более интересное решение?

— Зачем? Я думаю, что подобная замена всех устоит. И преемственность будет максимально возможной. Другое дело, что это только на первое время. А потом у ребят обязанностей прибавится.

— Это уже ваше дело. Все надиктовали? Отправляю! — Тет вставил записывающее устройство в гнездо и нажал кнопку. Импульс ушёл на подвешенный на геостационарной орбите ретранслятор мгновенной связи, имеющий выход на ближайший портал. Оттуда информация пойдёт по цепочке циклоперидов до самой Тэчч. Почти тридцать килопарсеков только в одну сторону (ядро придётся огибать). Потом её доставят Ивану Сергеевичу, он прочитает, возможно, с кем-то что-нибудь согласует. Запишет и отправит ответ. И обратный путь почти через всю галактику. В общем, часа полтора надо подождать.

Ответ пришёл через сорок минут: "Поздравляю с удачным завершением первого этапа. Действуйте по обстоятельствам. Отдельная благодарность за открытие цивилизации Змеев. В связи с этим прошу Лену через неделю быть на острове. Высылаем котика. Иван Сергеевич".

— Я не поняла, какого ещё котика? — удивилась Лена.

— Ха, — усмехнулся Мейдесон, — гордись, девочка. Тебе в помощь присылают высококлассного специалиста по контактам с не антропоморфными гуманоидами. Таких спецов в галактике можно по пальцам одной руки пересчитать. Это закрытая ведомственная информация, поэтому сейчас я тебе ничего объяснять не буду. Когда встретитесь, сама всё поймёшь.

— А как я его узнаю?

— И за это не волнуйся. Не ошибёшься. Никаких особых знаков и паролей в данной ситуации не нужно. Просто будь через неделю на острове. Он сам тебя найдёт.

— Ну, что, — я отметил, что за окнами начинает светать, — не пора ли нам покинуть гостеприимных хозяев?

— Действительно, — согласился со мной Мейдесон, — Встают тут рано. Не нужно лишний раз привлекать внимание. Вы и так впятером смотритесь, мягко говоря, необычно, а на пороге Тайной полиции... Будут ещё вопросы — подходите. Но лучше по одному или, в крайнем случае, парами. Просто назовитесь на входе, и вас пропустят. Да, Игорь и Таня. Будем считать, что ваша стажировка закончилась. Сегодня отдыхайте, а завтра с утра подходите, будем вас в курс дел вводить. Думаю, что со временем Игорь заменит Тета, а Таня — меня.

— А это ничего, что я женщина? — спросила Таня. — Не возникнет лишних вопросов?

— Не беспокойся. С Начальником Тайной полиции я этот вопрос утрясу, а подчинённых сама будешь строить. Мне почему-то кажется, что у тебя это очень даже хорошо получится. Тем более что до середины лета мы точно задержимся. Поэтому вы оба пока будете работать нашими помощниками.

— Последний вопрос, — уже на пороге обратился я к Мейдесону. — Что за мелодия тут у вас является условным стуком? Что-то знакомое, но я никак не могу вспомнить.

— Вот это, — Мейдесон простучал по дверному косяку костяшками пальцев, — "Наша служба и опасна и трудна".

Выйдя на крыльцо, мы на несколько секунд остановились, потрясённые открывшейся перед нами картиной. Штормовой ветер свирепо гнал буквально над самыми нашими головами чёрные грозовые тучи. Где-то там вдалеке, куда устремлялся их полёт, бушевала гроза. Не обычная земная и даже не такая, какую мне довелось наблюдать в Ядане. Отдельных ударов грома мы не слышали, так как они сливались в единый низкочастотный гул. Клубок молний, в котором сцепились воедино десятки тысяч огненных стрел, пульсировал где-то за горизонтом, то освещая западный край небосвода зарницами с такой силой, что отсветы бегали даже по нашим лицам, то на доли секунды затихая, перед тем как полыхнуть вновь с ещё большей силой. Зарево от встающего на востоке Анда, на фоне этих зарниц казалось блёклым и несущественным.

— Не хотел бы я сейчас оказаться вблизи срединного хребта, — нарушил молчание Игорь.

— А я в открытом океане, — поддержал его Толик, — там сейчас волнение баллов семь-восемь, никак не меньше.

— Ладно, пошли, — подвёл я итог развивающейся дискуссии. — Мне ещё у вас свои железки надо забрать. И потом больше двадцати километров бежать до владения моего сюзерена. У меня на сегодня в плане боевой подготовки значится тренировка по бою на мечах в стеснённых условиях. И на ней мне надо обязательно поприсутствовать. А вечером опять все собираемся у Игоря с Таней. Надо будет откорректировать наши планы с учётом вновь открывшихся обстоятельств.

Спустя полчаса я уже бежал по трассе будущей дороги. Бессонная ночь, пронизывающий ветер и начавшийся дождь, струи которого били почти горизонтально — это такие, в сущности, мелочи. Особенно, когда ветер попутный. В такую погоду, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, случайных свидетелей можно было не опасаться, и я развил по-настоящему высокий темп. Так бегать тут пока ещё не умеют. Бежал в режиме автопилота и обдумывал сложившуюся на настоящий момент ситуацию.

Первым делом надо будет переговорить с Гаем. Раскрываться мне перед ним пока нельзя. Слишком рано. Так что придётся пока играть его втёмную. Объясню, что познакомился с девушкой-островитянкой, подруга которой служит в Тайной полиции. И узнал от них, что несколько крупных владетелей во главе с Пупсами готовят против короля заговор. Кто именно — пока не известно. Гаю по своим каналам это будет выяснить даже проще, чем агентам тайной полиции. Он-то с этими людьми периодически общается. Потом надо будет предложить ему провести небольшую мобилизацию. Ещё хотя бы пару сотен молодых парней. За половину местного года я из них вполне приличных бойцов сделаю. На это, правда, нужны деньги, но тут можно и Толика немножко тряхнуть. В конце концов, финансовое обеспечение наших действий — это его святая обязанность. И союзниками надо озаботиться.

А вот к королю надо будет вместе с Гаем наведаться уже зимой, когда ясность в раскладах появится. В конце концов, в сохранении за собой власти он должен быть заинтересован больше, чем все остальные вместе взятые. Так что ему тут и карты в руки. А мы со своей стороны позаботимся о том, чтобы среди этих карт оказалось побольше козырей. И ещё. За зиму следует наготовить максимально-возможное количество кирпичей, чтобы весной, как только уйдёт талая вода, можно было всерьёз заняться дорогой. И отстроить её всю до середины лета. В этом случае мы получим реальную возможность оперативно перебрасывать по ней воинские подразделения непосредственно к королевскому дворцу. Да, чуть не забыл. Надо во владениях Гая вышку зеркальной связи поставить.

В общем, дел, как обычно, набирается выше крыши. Ничего, справимся. Впятером мы способны на очень многое. Создадим рычаг соответствующей длины, да и перевернём этот мир вверх тормашками. В этот момент кочка под моим сапогом неожиданно поддалась, и я чуть-чуть не навернулся в заполненную грязью бочагу. Но в последний момент по-кошачьи извернулся и удержал равновесие. Ладно, вверх тормашками переворачивать не будем. Просто аккуратненько переставим на другие рельсы.

Пока всё. На этом выкладку первой книги цикла "Прогрессоры" прекращаю. В соответствии с договорённостью с издательством, концовку не выкладываю. Полный текст книги выйдет на бумаге в издательстве Флюид ФриФлай до конца 2019 года.

244