Смех летучей мыши

Все мы в руках ненадёжной фортуны,

Тень, моя тень на холодной стене,

Лютни уж нет, но звучат её струны,

Дождик осенний, поплачь обо мне.

(Булат Окуджава "Дождик осенний")

Орбитальный спутник Пришельцев упал на рассвете. Земля вздрогнула, по стене зала пробежала извилистая трещина, а звон люстры из горного хрусталя напомнил популярную мелодию: "Король послал нас на войну за дальние моря".

Я выскочил на балкон.

Над лесом кружили орущие птицы. В воздухе указующим перстом остался дымный след.

— Корн! — закричал я. — Бегом! Сюда!

— Да, ваш"милость. — Корни в боевом облачении возник в дверях, пригнув голову, чтобы не стукнуться макушкой.

— Ты что, под дверью ждал? — удивился я.

Корни пожал плечами.

— Ну-ну... Возьми Ольгерда, Борова и Одноглазого... Можешь прихватить еще пятерых на свое усмотрение. И бегом, бегом, пока люди графа не опередили. Да! Стой! Я с вами отправлюсь.

Правая бровь Корни поползла вверх. Мой начальник стражи и друг в одном лице хмыкнул, но ничего не сказал в ответ. Через секунду он уже спускался по каменной лестнице, и в глубинах замка послышался его рев, созывающий людей.

Я постучал пальцами по перилам и пропел:

— А мы послали короля в ответ, тра-ля-ля-ля.

Надо сказать, паршиво получилось. Хорошо, что никто, кроме Дайпожрать не слышал. Да и тот слишком хотел есть, чтобы обращать внимание на мои бардовские потуги. Дайпожрать тяжело вздыхал, шевелил лапами и хлюпал зеленой водой во рву под балконом.

* * *

— Зря вы это, того, вместе с нами, ваш"милость. Здесь разбойники могут быть, — сказал Корн, когда мы ехали через лес.

Дорога, которую скорее можно назвать тропинкой, то пропадала, то вновь появлялась среди деревьев. Надоедливые комары назойливо звенели, а черника нескромно демонстрировала налитые соком ягоды. Эх, плюнуть на всё и набрать целое лукошко...

— Понимаешь, — обернулся я к Корни, — разбойники — это неизменная часть установления новых экономических отношений в мире. Когда старые устои рушатся, а новые только набирают силу... Эй, ты меня слушаешь?

— Да, ваш"милость! — встрепенулся Корн.

— А впрочем, — махнул я рукой, — они всегда были. При любой экономике. Как грибы после дождя. Потом не забудь напомнить, чтобы я организовал облаву. Всё-таки это мой лес. Надо бы парочку деревьев к празднику украсить. Какой там ближайший?

— День Сенокоса! — радостно ответил Корн. — Когда крестьяне перед заготовкой зерна сжигают чучело Рогатого и взрывают хлопушки.

— Да ну, — ехидно заметил я. Как будто отец никогда меня малым не брал на этот бедлам, заканчивающийся дружной попойкой и... и... Я вспомнил сельских пышнотелых девиц и постарался не покраснеть. Меня-то отсылали обратно домой, но фантазия рисовала соответствующие картины.

"Смотри, — говорил тогда отец, — как люди бесцельно прожигают свои жизни. А на самом деле они все вот у меня где, — сжимал он сухие длинные пальцы в кулак. — Вон, видишь сына трактирщика? Жирный такой, что танцует с не менее жирной девкой. Стоит мне моргнуть, и барон узнает о контрабандном гашише, который продает папаша-трактирщик некоторым личностям, переправляющим зелье в столицу. Это если его милость захочет купить такую информацию. Ведь информация стоит денег".

"Информация стоит денег", — повторял я.

"А кто владеет информацией — тот владеет миром", — наставлял отец.

"Кто владеет информаций — тот владеет миром", — говорил я, задерживая взгляд на бойкой девчонке — дочке свинаря Олафа (лишилась невинности с заезжим музыкантом, а ее папаша думал, куда бы пристроить дитятко за соответствующую плату), выплясывающей с кузнецом Вавитой (продавал оружие разбойникам). За что я, конечно, получал подзатыльник.

— Ай!

— Что там?! — встрепенулся я.

— Гляньте, какая тварюка! — подъехал Боров, показывая зажатого в пальцах большого слепня.

— Ужалил? — ехидно поинтересовался Корни.

— Не-а, — расплылся широкой улыбкой на изъеденном оспой лице Боров. — Не успел. Я его — итить! — взмахнул он рукой, демонстрируя ловкий прием.

Наемники, Рогатый их побери! Моя личная гвардия. Стоящие ребята. Я видел, как Боров сражался против десяти людей графа Войца, держа всех на расстоянии двуручного меча. Причем к тому времени, как подоспел я с парнями, один из противников валялся на земле, пытаясь запихнуть обратно вывалившиеся кишки. Жуть, одним словом.

Некоторое время мы ехали молча.

— Здесь могут быть кобольды, — вновь сообщил Корн.

— А как же, — кивнул я. — В период, когда новая экологическая ситуация приходит на смену старым природным связям. Когда черная пыль разносится ветром из зон заражения... Да до хрена тут этих му-тан-тов! — Непривычное новомодное слово далось с трудом, но я старался идти в ногу со временем.

Пришлось нахвататься умных выражений у Пришельца, который почти месяц гостил у меня в замке. Называл себя "этнографом", изучал, как он выразился, "сходные пути развития человеческих миров", и задавал глупые вопросы, вплетая в нашу речь незнакомые слова. Мой словарный запас тогда обогатился такими выражениями, как "орбитальный спутник" вместо "летающей крепости", "энергогенератор" вместо "гудящей бочки", и "мутант" взамен гм-м... "урода".

А сейчас у меня живет Старуха Нэн.

— Что ты заботишься обо мне, как о ребенке! Лучше держи наготове меч и избавь меня от своего занудства.

Я пришпорил коня и погнал сквозь лес. Корн и ребята невозмутимо последовали за мной.

А того трактирщика я судил сам, бесплатно. Уже потом, когда стал бароном. Ненавижу наркоторговцев. В назидание другим, трактирщик провисел неделю, и стаи ворон вились над раскачивающимся телом. Его сына я пощадил. Всё-таки, у него трое детей — пышненьких бутузов, всех в папу и маму. Счастливая семья.

Ворон после того тоже ненавижу.

Спутник — бывшая орбитальная боевая станция лежал на опушке. Ударной волной деревья разметало в стороны. Вокруг чернела обугленная трава. Воздух еще пылал жаром, но сплав, из которого сделана обшивка сооружения Пришельцев, быстро остывал.

Я достал счетчик и проверил фон. Что ж — черная пыль в пределах нормы. Конечно, надолго задерживаться не стоило, но покопаться с надеждой найти кое-чего ценное очень даже хотелось. Это "кое-чего" бывало нескольких типов.

"А" — оружие. Огнеметы, подключенные к переносным накопителям (ох уж эти слова Пришельцев — язык сломаешь), примененные бароном Торвином против наступающей армии графа Войца Либирского, остановили хваленую наемную конницу "Железный кулак", зажарив всадников в собственных доспехах. В ответ боевой лазер с башни графского замка взорвал эти самые накопители, прошелся по складу пушечных боеприпасов и полностью деморализовал войско Торвина. Правда, захватить Кштальк у графа войск уже не осталось.

"Бэ" — энергогенераторы. Один такой, здоровенный, гудит в подвале моего замка. После установки эта махина буравит землю, опуская трубу в горячие слои, и черпает оттуда энергию. Один знакомый алхимик с окончательно поехавший крышей из-за невозможности воспринять новую эру, доказывал мне, что генераторы отлавливают огненных саламандр, жрут их и потому дают энергию. "Нечистая сила!" — кричал он, тряся головой, отчего очки с потрескавшимися стеклами сползали на кончик длинного носа.

Может, и нечистая. Может, мой генератор и отлавливает под землей слуг Рогатого. Но зато славно поддерживает вокруг замка защитное поле — не пробьешь. А подключенные к генератору светильники разгоняют темноту лучше, чем вонючие факелы.

"Вэ" — это прочие артефакты.

Чаще всего они, после тщательного исследования, относились к одному из двух первых пунктов моего интереса.

Искореженный шлюз был открыт, и я, нагнув голову, нырнул в горячие внутренности боевой станции. Спутник оказался почти надвое разорванным оружием Врага и выпотрошенным, как дикая утка на вертеле повара. Только невезучую утю начиняют яблоками, черносливом и прочей кулинарией, а здесь, кроме обрывков проводов и остатков обшивки, ничего не было. Удивительно, как половинки станции не разлетелись при падении. Обшивка с рваными краями вогнулась внутрь. Всё, что могло вылететь и сгореть во время атаки Врага и падения на землю, ухитрилось это сделать.

Поездка оказалась безрезультатной. Ладно. Я собрался выходить, как вдруг краем глаза уловил движение — словно зеленая тень мелькнула в темном углу.

Я обернулся. Пусто. Показалось?

Но что это?

"Прочий артефакт" был присыпан осколками обшивки и представлял собой небольшой куб. Я провел счетчиком по его гладким граням. Та-а-ак... Черной пыли нет. Замечательно! Потом исследую. Я положил куб в сумку и вышел наружу.

Забери меня Рогатый! Мои храбрые воины держали за руки женщину. При этом Корни, как всегда, был мрачен, а на конопатой физиономии Борова застыло дурацкое выражение — он явно пытался выразить целую гамму чувств. В принципе, я его понимаю.

Женщина, или, скорее, девушка была хороша собой. Даже очень. Особенно для нашей глуши. Особенно для человека, который не общался с женщинами уже раз, два, три месяца... Или четыре? Давно, в общем, было дело. И то просто поговорили.

Каштановые волосы, ранее собранные в прическу, теперь растрепались, придавая девушке вид пойманной дикой кошки. Яростным взглядом серых глаз она пыталась разорвать Борова на мелкие кусочки. Затем девушка посмотрела на меня.

Очень метко посмотрела. Прицельно. Четыре месяца — это все-таки не шутка.

— Прекрасная сударыня, — сказал я. — Чем мы обязаны столь чудесным вашим присутствием?

Что это я за ерунду несу?

— За нами следила, ваш"милость! — буркнул Корн.

— Явно шпионка графа, — отвел глаза от незнакомки Боров и похабно усмехнулся: — Хе-хе.

— Я не шпионка! — воскликнула Дикая Кошка и пнула Корна острым носиком сапога.

И одета она не в платье, а, скорее, в охотничьи одежды. Бриджи облегали стройные ноги.

— Ке-хм, — прокашлялся я. — Да отпустите вы, наконец, сударыню...

— Кралину. Кралина Гарселота, ваша милость. — Дикая Кошка попыталась пригладить всколоченные волосы.

— И здесь вы оказались совершенно случайно? — улыбнулся я.

— Конечно, не случайно! — воскликнула Кралина. — Я к станции шла, ваша милость! Я Пришельцев изучаю. Мой отец — известный Аггдарский ученый.

— А приплыли вы на "Звезде Аггдарии" позавчера утром? — мимоходом поинтересовался я.

— Да.

— Плыли вторым классом. Уже перед самым портом произошла досадная ситуация — вашу шляпу сдуло порывом ветра в море, и своим возгласом вы несколько смутили окружающих дам.

— Да, — неожиданно покраснела Кралина. — Но... Откуда вы знаете?

— И что она сказала? — поинтересовался Боров.

— После порта вы направились прямиком к замку графа Войца Либирского, где и поселились.

— Да.

— Шпионка, — процедил Корн.

— Я не шпионка! Я жила у графа в гостях, воспользовавшись его любезным предложением, которое он дал папе.

Кралина говорила с легким восточным акцентом.

— Благородный козел пять лет назад посещал Аггдарию, — пояснил я Корну.— Извините, — поспешил я успокоить Кошку, — я имел в виду графа, а не уважаемого маэстро Гарселота. Как его лавочка научных вещей, процветает?

— Не особо. Отец долго болел и немного забросил свой бизнес. Откуда вы знаете?

Я усмехнулся.

— Земля слухами полнится. Хотя я и не догадывался, что у маэстро Гарселота есть дочь. А сюда вы пришли к спутнику?

— Да, — махнула кудрями Кралина.

— Вообще-то это земля его милости, а не графа, — пробурчал Корн.

— Корн, конечно же, прав, — сказал я. — Но ведь граф же не приперся сам или с армией, что привело бы к неизбежному кровопролитию. Пришла его чудесная гостья, а против ее присутствия я ничего не имею. Но откуда вы узнали, что станция должна была упасть здесь?

— Я вычислила! Вот! — Дикая Кошка полезла в сумку, переброшенную через плечо, и достала пачку листов. — Ну, вернее, не совсем я... Мы вместе с отцом это рассчитали. Но станция действительно упала! Посмотрите, ваша милость! — протянула она мне записи.

— Сударыня! — взмахнул я руками. — Я всё равно ничего не пойму в этих научных закорючках. Но я буду весьма признателен, если вы посетите мой замок и попытаетесь объяснить мне их за обедом. Старуха Нэн испечет для нас изумительную утку с яблоками.

Мне определенно хотелось есть.

— А там... — кивнула Кралина в сторону станции. — Что?

— Почти ничего не осталось. А то, что нашлось — в моей сумке. Но покажу только в замке. — Я заговорщицки подмигнул.

Всё — Дикая Кошка попалась на крючок. Хотя, скорее всего, попался я на ее серые глаза.

— Ваша милость! Берегись! — воскликнул Корн, отталкивая меня в сторону.

Рот Кралины в испуге открылся.

На то место, где я стоял, приземлилась серая тень — кобольды часто нападают неожиданно.

* * *

Силовое поле накрывало замок голубоватым куполом. Я приложил руку с перстнем-ключом, и мы проехали в образовавшийся проход. Корн вел под уздцы своего коня, на котором неумело восседала Кралина.

Навстречу вышла Старуха Нэн.

— Кх-х, — сказала она, протягивая одну из правых рук к моему лицу, — Кх-х-х-а.

— А! Не моя кровь, — с раздражением вытер я щеку, спрыгнул на землю и помог спешиться даме. — Это Корн голову кобольду снес. Напали на нас в лесу. Всё в порядке, не волнуйся. Только Одноглазого слегка оцарапали. Нэн, познакомься — наша гостья, госпожа Кралина Гарселота, — указал я на Дикую Кошку. — Ты свою утку фирменную приготовишь?

— Кх-х-а, — сказала Нэн, повернулась, продемонстрировав хитиновый панцирь на спине, и вразвалочку прошествовала на кухню.

Кралина закрыла рот через секунду.

— Моя экономка, механик и повариха, — ответил я на ее немой вопрос.

— Э-э-э?..

— Да-да, Пришельцы кого только с собой не притащили. После войны я подобрал ее на развалинах летающей крепости. Думаю, что Нэн была прислугой... Или рабыней.

— А почему "старуха"?

— Потому что кряхтит всё время, будто на судьбу жалуется, да и панцирь растрескавшийся, как у столетней черепахи. По-нашему Нэн понимает, только ответить нормально не может. Иду, Корн!

Корн, взобравшийся раньше нас на второй этаж, теперь стоял в дверях гостиной (по совместительству моего кабинета) и заговорщицки подмигивал.

— Прошу простить, — обратился я к Кралине, — меня ждет срочная работа. Если вы позволите, то я не против вашего присутствия. Нэн сейчас принесет вино.

— Я не буду мешать, — улыбнулась Дикая Кошка. — Если бы вы знали, как сердится мой отец, когда думает, что я его отвлекаю...

Я кашлянул и, не пропустив даму вперед, первым вбежал в гостиную. Есть! Вот она, долгожданная гостья с берегов Вешта. Летучая мышь с голубой ленточкой на лапе висела вниз головой, уцепившись коготками за деревянную балку. Рядом с ней висели еще с десяток, но именно эта принесла те новости, которые я ждал больше всего.

Я схватил прислоненную к стене длинную палку с раструбом на конце (подобным приспособлением крестьяне срывают с деревьев поспевшие яблоки, ласково называя его тычкой) и аккуратно подцепил летучую мышь. Опустив тычку ниже, я взял зверька и снял прикрепленную к его лапе записку.